Текст книги ""Современная зарубежная фантастика-3". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Стивен Ридер Дональдсон

Соавторы: Роберт Сойер,Саймон Дж. Морден,Ричард Кадри
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 317 страниц)

– Если вы группа захвата от Саб Роза, то неплохо это скрываете. Я не чувствую никаких магических вибраций. Не вижу ни связующего круга, ни смертоносных заклинаний. Вы что, спрятали их в обшивке потолка?

Я поднимаю руки и трогаю винил над головой, стараясь нащупать шишки или выступы, которые могли бы указать на спрятанные мины-ловушки, наводящие порчу.

– Не трогай! – рявкает Уэллс. Он по-прежнему не смотрит на меня. – Саб Роза могут поцеловать меня в жопу. Я не работаю на эльфов и некрофилов.

Слово «эльфы» в его устах звучит как «пидоры».

– Наверное, ты имел в виду «некромантов»? – переспрашиваю я.

– А мне без разницы, Мерлин. Кучка престарелых «го€тов», играющих с «говорящей доской», через которую с ними якобы разговаривают привидения и феи. Или доморощенные Марты Стюарт[90], с их наборами для варки зелий «сделай сам».

– Если будешь продолжать о них злословить, то один из этих «эльфов» однажды превратит твои кишки в банановый пудинг. Или ты в это не веришь?

– Конечно же, верю. Я догадываюсь, что вы не только пьете абсент, но и кое-что можете. Но половина твоих Саб Роза – это просто выжившие из ума тусовщики. Другие наряжаются инквизиторами и устраивают заседания, на которых решают, как вы, эльфы, должны жить и вести себя с нормальными людьми. Все вы – либо наркоманы, либо члены родительского комитета с «волшебными палочками».

– В твоем описании они забавнее, чем я их помню.

– Готов поспорить, что они все без ума от тебя, парень. Ты что, не получал записку с советом не высовываться?

– Но если ты не Саб Роза, то что мне помешает убить тебя прямо сейчас?

Наконец Уэллс поворачивается и смотрит на меня неповторимым взглядом уроженца Эль-Пасо, будто пытаясь прожечь во мне дырку.

– Потому что, если я в тебя выстрелю, ты уже не сможешь вскочить и отрубить мне голову. То, что я не работаю на Саб Роза, не означает, что я считаю всех нелюдей никчемными. К примеру, оружие, которое мы с парнями носим, – это совместная разработка человеческих инженеров и некоторых добропорядочных оккультных специалистов. Я хочу сказать, что, если ты чихнешь, или моргнешь, или сделаешь хоть что-то раздражающее, то я спалю тебя тем же священным огнем, которым Архангел Михаил поджаривал задницу Сатане, прежде чем низвергнуть его с Небес в Бездну.

– Но если ты не Саб Роза, на кого ты работаешь?

– Я уже сказал: национальная безопасность.

– Федеральное правительство следит за магией в Калифорнии?

– Не только в Калифорнии. По всей стране. Такая у нас работа: присматривать за разнообразными уродами, террористами и потенциальными террористами, к которым вы, эльфы, по моему глубокому убеждению, относитесь.

Его сердцебиение и дыхание абсолютно спокойны. Зрачки не расширены. Он говорит правду. Или то, что считает правдой.

– А вы шпионите за местными? Я к тому, что недавно познакомился с забавным маленьким нацистом по имени Йозеф. Не знаешь его? Блондин. Красавчик. Даже отдаленно не человек.

– Мы знаем про Йозефа и его бравых друзей. И слышали, что ты с ним немножко повздорил. Но в текущий момент он нас не интересует. И, между прочим, мы не шпионы. Шпионы в ЦРУ.

– «Повздорил» – это мягко сказано. Он избил меня почти до смерти. Но зато теперь я точно знаю, что могу умереть, и это довольно просто. А как прошел твой день? – Уэллс снова бросает взгляд на часы. А он не так крут, как показалось вначале. Что-то сильно его беспокоит, и это совсем не я. – Тебе это не особо интересно, да?

– Я читал твое досье и знаю о тебе все. С тех пор как ты вернулся в город, ты довольно заметен.

– Неужели вы, ребята, за мной следили?

– С той самой секунды, как ты появился на кладбище. Вначале мы приняли тебя за очередного зомби и уже отправили наряд для уборки мусора. Но после того как ты ограбил наркомана и не съел его, было решено за тобой последить.

– Но как?

– Радар. Все эльфы отображаются на нашем радаре.

– Добропорядочная магия?

– Наши друзья понимают, что речь идет о безопасности.

– Радар, лучи смерти… Где можно к вам записаться? Несправедливо, что только вам достаются все лучшие игрушки.

– Поплачь еще. В любом случае после твоих развлечений мой босс велел доставить тебя для разговора.

– Похоже, у меня неделя встречи с боссами. – Наручники держат мои запястья вместе, так что приходится прижимать руки к больной груди. Я ерзаю на сиденье, пытаясь найти более удобное положение. Затем бросаю взгляд в окно и вижу, что мы пересекаем бульвар Ла Синерега. – Смотрю, мы едем не в суд?

– С чего ты решил, что заслуживаешь суда?

– Но ты же коп…

– Я федеральный маршал.

– Отлично. Значит, ты коп, который умеет читать. Разве в Коституции или в других законах не написано, что каждый имеет право на суд?

– Это относится только к живым, сынок.

– Я сижу рядом с тобой, если ты не заметил.

– На самом деле нет. В юридическом смысле тебя не существует. Ты давно покинул этот мир и вернулся совершено другим человеком. Тебя не было одиннадцать лет. Пропавший человек объявляется погибшим после семи лет поисков, а это значит, ты официально мертв уже четыре года.

– Ты серьезно?

– Посмотри на это с другой стороны. Если бы ты был жив, ты бы до сих пор оставался главным подозреваемым в убийстве твоей девушки. Если бы ты был жив, Налоговому управлению стало бы страшно интересно, почему ты столько лет не подавал декларации о доходах. Спроси меня, чего я боюсь больше – Ада или налоговой службы, и я без колебаний отвечу, что налоговиков.

– Значит, ты знаешь, кто я и откуда вернулся?

– Я знаю о каждой секунде твоей жалкой жизни. Мой босс хочет поговорить с тобой, но для меня ты – типичный паразит, который только портит воздух. Иногда я жалею, что земля не плоская. Тогда мы могли бы собрать всех вроде тебя, погрузить на одну мусорную баржу и столкнуть с обрыва – подальше от глаз.

– Но если ты в курсе, где я был, значит, ты знаешь, зачем я вернулся. Отпусти меня и дай возможность закончить дела. Я избавлю тебя от многих плохих людей.

– Как? Взрывая Родео-драйв?

– Это была ошибка.

– Неужели? Спасибо, что разъяснил. По правде говоря, мне совершенно плевать на жен голливудских адвокатов и их обувные магазины. Что меня волнует, так это ты. То, что ты представляешь собой, и какие неприятности с собой приносишь. Ты для нас – ходячая катастрофа.

Теперь я это чувствую. Сердцебиение Уэллса учащается, от него исходит легкий запах пота. Один из федералов, сидящих впереди, оборачивается и с любопытством слушает наш разговор. Он говорит Уэллсу какую-то непонятную для меня шутку, и они оба смеются.

Когда Уэллс заговаривает снова, он делает это с некоторой фальшивой небрежностью, как человек, собирающийся рассказать плохой анекдот, который все от него ждут.

– Так что, черт возьми, означает это странное имя: «Сэндмен Слим»[91]? Ты что, вообразил себя супергероем?

Я поворачиваюсь и смотрю на него:

– Что-то я утратил нить, рейнджер. Я совершенно без понятия, о чем ты говоришь.

– Ну-ну, не скромничай. Мы все уже наслышаны: «Сэндмен Слим – монстр, который убивает монстров!» Должен признать, это довольно эффектно. Сам додумался или это такой охеренный креатив Адских рекламщиков, созданный специально под тебя?

– Слушай, коп. Я никогда раньше не слышал этого дурацкого имени. Перестань меня так называть. Скажи уже, куда мы едем, или я уйду.

Уэллс и маршал на переднем сиденье заливисто хохочут.

– На твоем месте я бы поостерегся. Это не шутки. Я могу в любой момент всадить тебе пулю в башку и пойти есть сэндвич.

– Какой?

– В смысле «какой»?

– Какой сэндвич? Из чего делают сэндвичи с убийством? Туда кладут дополнительный сыр или жареный чили? Что приятнее пить после убийства – кока-колу или пепси?

– Ты начинаешь меня бесить, х…есос.

– Всё, я ухожу домой.

Я тянусь через Уэллса к двери, прижимая его плечом к сиденью. Маршал лезет в наплечную кобуру за пистолетом.

Когда вы противостоите нескольким нападающим одновременно, всегда следует начинать первым. Это покажет им, что вы готовы к драке и что вы достаточно сумасшедший, чтобы приступить к веселью в любой момент. Один из неписаных законов драки заключается в том, что псих может одолеть даже очень опытных и многочисленных противников. Тренированный боец наслаждается схваткой с таким же тренированным бойцом, но никто на самом деле не хочет связываться с психопатом. Псих не умеет останавливаться. Он не видит границ и не знает слова «поражение».

Но если вы не можете как следует «включить психа» – например, когда сидите в наручниках в тесном фургоне рядом с шестью вооруженными охранниками, – то глупость может оказаться достойной заменой сумасшествию.

Рука Уэллса все еще остается под полой пиджака, когда я резко бью его локтем по горлу. Он замирает, судорожно пытаясь вдохнуть. Прежде чем до парней, сидящих на передних сиденьях, доходит, что происходит, я поднимаю локоть над головой Уэллса и опускаю руку с другой стороны, одевая наручники ему на горло. Затем откидываюсь на спинку сиденья и тяну Уэллса к себе. Федеральные агенты уже повытаскивали пистолеты, но меня это не волнует. Чтобы пристрелить меня, им сначала придется наделать много дыр в большом человеке.

– Не стрелять! – сипит Уэллс. И затем тише, обращаясь ко мне: – У тебя говно вместо мозгов? Ты что натворил?

– Ударил тебя по шее. И это только начало. – Я затягиваю наручники на его горле. Не настолько, чтобы он потерял сознание, но довольно чувствительно. – Вы не первая банда, которая меня похищает, но определенно самая скучная.

– Парень, ты только что напал на сотрудника федеральной службы. Я сделаю все, чтобы тебя повесили за яйца в Гуантанамо.

– Кого ты собрался арестовывать? Я уже мертв.

Уэллс снова лезет за пистолетом. Я прыгаю вперед и бью его головой о дверной косяк, одновременно разворачивая его туловище так, чтобы оно прикрывало меня от остальных. Против меня четыре пистолета и один парень, который продолжает вести машину.

Мы где-то к югу от Лос-Анджелеса, недалеко от Калвер-сити. Фургон сворачивает на стоянку перед зданием, похожим на завод по сборке самолетов, который не работает уже лет двадцать. На всех заборах и постройках развешаны ромбовидные предупреждения об опасных материалах и ржавые эмблемы Министерства обороны.

Фургон с визгом останавливается, и почти сразу открывается боковая дверь. Я натягиваю наручники на шее Уэллса и прижимаю к себе, чтобы в случае чего использовать его как щит.

Внутрь заглядывает женщина в идеально подогнанном деловом костюме.

– Я могу зайти попозже, если вам, джентльмены, нужно побыть наедине, – говорит она.

Я ослабляю хватку, но все еще держу Уэллса.

– Мы его поймали, – хрипит он.

Женщина кивает:

– Ага. Я вижу. После долгих лет, проведенных в Бездне, у него появились некоторые проблемы с самоконтролем. Все это отражено в досье. – Она смотрит на меня. – Будьте добры, отпустите маршала Уэллса. В вас никто не будет стрелять. И, Ларсон, сними с него наручники. Вы похожи на двух третьеклассников.

– Простите. Кажется, я не расслышал ваше имя, – говорю я.

Женщина качает головой и отходит. Федеральные агенты прячут оружие. Я поднимаю руки, чтобы Уэллс мог вылезти из-под наручников. Не оглядываясь на меня, он выходит из фургона и начинает поправлять костюм и галстук. Я выбираюсь следом и протягиваю руки. Он старательно тянет время, играясь с пиджаком и галстуком, как плохой комик в Вегасе. Наконец он вытаскивает ключ из кармана и отстегивает наручники. На моих запястьях остались красные отметины, но на горле Уэллса точно такие же. Так что, я думаю, мы квиты.

Я достаю сигареты и зажигалку Мейсона. Затем щелкаю колесиком, но не получаю ничего, кроме искр.

– У кого-нибудь есть спички? – спрашиваю я.

– Здесь курить нельзя, – отвечает Уэллс.

– Мы на открытом месте посреди пустыря. В чем дело?

– Ты что, дурак? – спрашивает Уэллс. – Это Аэлита, ангел. Они очень чувствительны к таким вещам, как сигаретный дым.

– Круто. Никогда еще не видел ангела под прикрытием.

Я иду за ней на старый сборочный завод.

Аэлита совсем не похожа на тех ангелов, какими я их себе представлял. Божественного в ней не больше, чем в самопальном ружье. Она идет с таким видом, будто собирается отдать приказ о нанесении авиаудара или купить Европу. Она словно Дональд Трамп в юбке. Уверен, на рабочем столе она держит блюдо с отрезанными яйцами своих врагов – прямо рядом со степлером.

Главное здание комплекса огромно. Возможно, во времена холодной войны здесь располагалась промышленная сборочная линия. Но теперь здесь пусто. Только бетонный пол и металлические стены. Тени разбитых и вывезенных механизмов. Здесь нет даже света.

Сделав несколько шагов в глубь здания, я натыкаюсь на невидимый барьер. Сначала я будто иду в теплом желе, а потом вдруг оказываюсь на Таймс-сквер в Новый год. Люди в спецодежде и какие-то нелюди перемещают огромные дизельные двигатели на автоматических цепных подъемниках. Другие управляют вилочными погрузчиками с паллетами, груженными кедровником и полынью. Серебряные слитки и железный лом. Промышленные бочки со святой водой. Здесь собирают бронетранспортеры и какое-то оружие: блестящие сверхнаучные модификации старых добрых перцовых пистолетов.

Я оглядываюсь на вход. На бетонном полу высечены ангельские руны. Над головой к потолку привинчена какая-то огромная машина. Она гудит как улей и испускает мерцающий флуоресцентно-зеленый свет.

– Это так называемый филактерический ускоритель, – поясняет Аэлита. – Священные реликвии и знаки на полу образуют защитный талисман.

– Они не настолько мощные, чтобы спрятать эту вашу… чем бы эта бесовщина ни была.

– Прошу обойтись без кощунства. Ускоритель захватывает энергию, освобождаемую возбужденными «очарованными» мезонами в момент их распада на протоны и антинейтрино, и использует ее для усиления благословенной сущности талисмана.

– Я перестал что-либо понимать уже после слова «кощунство». Но главную идею, кажется, уловил. Вы – комитет добропорядочной магии. У вас позитивная атмосфера, как на картинах Роквелла[92]. Конечно, если не обращать внимания на оружие.

Она смотрит на меня, как на пустое место. Внезапно я начинаю жалеть, что парни в фургоне оказались не наемными убийцами.

– Пройдемте со мной.

Она проводит меня в звуконепроницаемую боковую комнату. После заводского шума в комнате тихо до жути. Окна здесь витражные, висящие на стропилах. На полу вырезаны другие ангельские письмена – на этот раз в форме креста. В одном из углов комнаты стоит алтарь. В другом развернуто что-то вроде лаборатории доктора Франкенштейна. Имеются звездные карты Вселенной, если смотреть на нее с Небес (в Нижнем Мире я видел точно такие же, но отзеркаленные). Машина, опоясывающая операционную, может быть чем угодно: от личной атомной электростанции до титанической машины с «Запретной планеты»[93].

Я жду, что скажет ангел. Мне очень хочется знать, зачем она притащила меня сюда, но не собираюсь «моргать» первым. Я поворачиваюсь и вижу ее у алтаря. Она сметает в ладонь крошки, оставшиеся от печенья для причастия, бережно бросает их в мусорное ведро, после чего склоняет голову и крестится. Теперь я понимаю, почему Люцифер и его дикая банда оказались внизу. Если бы меня на работе заставляли отдавать честь перхоти сына моего босса, то я бы тоже в конце концов психанул.

– Приятно ли ты проводишь время после возвращения? – спрашивает она, стоя ко мне спиной.

– Не совсем.

Она оборачивается ко мне с улыбкой. С сияющей, чудовищно неискренней ангельской улыбкой. Возможно, это еще одна часть их профессиональной подготовки.

– А мне показалось, что всё это приносит тебе радость: отрезать головы, избивать людей в барах, взрывать город целыми торговыми кварталами; стрелять на улицах посреди бела дня. Должно быть, это страшно смешно. Такое веселье, полагаю, нравится людям твоего склада характера.

– А вы развлекаетесь тем, что похищаете людей на улицах? Бог выдает вам крылья, как пропуск на выход из любой тюрьмы? Вы можете творить всё, что угодно, поскольку всё, что вы делаете, – свято? Я прав?

– Да. По сути, это именно так.

– А то, что делает твоя армия, тоже свято? Далеко не все из них показались мне ангелами. Но неужели маршал Уэллс потеет святой водой? Должно быть, я что-то упустил.

– Маршал Уэллс – хороший и преданный человек, готовый отдать жизнь во имя добра. А за что готов умереть ты?

– За возможность убить тех, ради которых я сюда пришел. И за то, чтобы по пути к моей цели меня никто не нае…ал.

– А если я скажу, что могу помочь тебе найти то, что ты ищешь?

– Я тебе не поверю.

– Почему?

– Потому что меня привезли сюда с пистолетом у виска.

– Ты когда-нибудь слышал о Золотой Страже?

– Звучит как название подростковой группы из муниципального колледжа.

– Мы – древний орден. Коалиция небесных существ и людей, посвятившая себя защите мира и человечества от его величайшего врага.

Кажется, она решила прочитать мне лекцию, как в воскресной школе.

– Не пытайся впарить мне свои шарлатанские снадобья. Пудрить мозги будешь своей армии охотников за привидениями. Я видел Люцифера. Убивал его генералов. Эти идиоты слишком заняты подковерной борьбой друг с другом, чтобы представлять серьезную угрозу человечеству.

– Ты прав. Я абсолютно с тобой согласна.

Аэлита подходит к длинному столу и берет что-то вроде куска плотной коричневой ткани. Она подходит, и я вижу, что это пергамент.

– Люцифер – скопец, и все его армии похоронены на самом дне Мироздания. Наша забота – настоящий враг этого мира, Энержик Кисси.

Я не уверен, что расслышал первое слово, но второе она произносит почти как «кии-шши». Она поднимает пергамент, и на нем появляется знак. Я такой никогда не видел. Он не похож на обычный ангельский или даже адский символ. Это, практически пятно Роршаха – как будто кто-то пролил на пергамент чернила и попытался их потом стереть.

– Позволь, я расскажу тебе сказку, – говорит она, присаживаясь за деревянный стол. – Все маленькие мальчики любят сказки.

Как бы ни хотелось убраться подальше от этого сумасшедшего ангела и ее наемных фанатиков, я чувствую себя слишком потрепанным для того, чтобы бежать или драться. Поэтому я делаю единственное, на что сейчас способен: сдаюсь. Я подхожу к столу и сажусь напротив нее. Она расстилает пергамент на столе между нами, проводит над ним рукой, и знак исчезает.

– В начале времен Господь Бог совершил большую ошибку. Честно говоря, многие из нас считают, что он совершил две ошибки. Но вы, говорящие обезьяны, почему-то ему нравитесь, поэтому вторую ошибку мы исправить не можем. Так что пришлось сосредоточить всё внимание на первой.

Она проводит рукой над пергаментом, и на нем появляются изображения неровных стеклянных шаров. Аэлита продолжает рассказ, и рисунки начинают светиться.

– Когда Господь создавал жизнь во Вселенной, он делал это, распространяя свой Божественный свет во тьме. Он вдыхал свет в стеклянные сосуды и развешивал по небу, как звезды, которые появились намного позже. Мы, орден ангелов, родились из этого света. И мы помогли распространить его по всему Мирозданию. Однажды Господь слишком сильно вдул свет в один из сосудов, и тот разбился. Его Божественный свет разлетелся в пустоте и осел на мирах, которые мы строили. Этот упавший свет стал началом жизни во Вселенной.

Сосуды на пергаменте лопаются, как в мультике Диснея, и превращаются в извивающиеся одноклеточные организмы.

– Но не весь Божественный свет упал на миры. Часть его провалилась в глубокую бесформенную пустоту, которая была не чем иным, как кипящим хаосом. Поскольку Господь был заворожен жизнью, зародившейся в его мирах, мы не стали утруждать себя тем, чтобы поместить хоть что-нибудь в отдаленную пустоту. Теперь мы все сожалеем о том решении.

Она снова машет рукой, и изображение на пергаменте исчезает, как линии на игрушке «Волшебный экран». Затем она кладет ладонь на пергамент, и по нему расползается бурлящая клубящаяся чернота.

– Как ангелы и простейшие организмы, – она кивает головой в мою сторону, – зародились из Божественного света, так проявилось из него и нечто другое. В Хаосе развилась иная жизнь – очень похожая на жизнь ангелов, – но другая. Уэллс и некоторые другие люди называют их «антиангелами». Пожалуй, это лучшее определение, которое способно объять ваш маленький мозг.

Я кладу руку на черный пергамент, который теперь извивается и корчится, как жидкое вулканическое стекло. Очень похоже на нож, спрятанный у меня под курткой. Я всегда считал, что он костяной, но так и не узнал, из кости какого именно животного.

– Эти антиангелы и есть Кисси, – говорю я.

– Да.

Она снова шевелит рукой, и пузырящаяся чернота исчезает. Она рассказывает дальше, и из-под руки, лежащей на пергаменте, появляются другие образы.

– Кисси не являются ненавистниками жизни. Жизнь их завораживает. Они видят в ней энергию и ее непредсказуемость. Им интересен хаос жизни. Обнаружив ранних людей, они поселились прямо в них, и стали множить хаос. Помогли одному племени создать оружие. Обучили языку другое. Кисси родились в Хаосе. Это то, из чего они сделаны. Это то, что они потребляют. А люди создают особенно аппетитный хаос для Кисси. Несколько эпох назад между нами, ангелами, и Кисси разразилась война, которая бушевала от Земли до самых Небесных врат. Ни одна из сторон тогда не победила.

– Люцифер к тому времени уже сидел в Аду? Надо было попросить его о помощи. Уверен, он бы справился. Не думаю, что ему понравилась бы стая бешеных собак, пожирающая Землю. Если не будет нас, с кем ему еще развлекаться?

– Не говори глупостей. Никто не стал бы просить Князя Лжи о помощи.

– Значит, такой вариант рассматривался? Но вы на него не пошли? Разве гордыня – не один из семи смертных грехов?

Она смотрит на меня с тем же выражением, с каким смотрела мать, перед тем как дать мне подзатыльник. И точно так же, как мама, берет себя в руки, не дав себе взорваться.

– Как я уже сказала, была война. Ни одна из сторон не могла одолеть другую, поэтому мы заключили с Кисси договор. Им было разрешено остаться. И, поскольку люди по своей природе хаотичны, Кисси могли удовлетворять свой аппетит в определенных оговоренных пределах. Золотая Стража была создана для надзора за соблюдением перемирия, которое длилось тысячелетия. Но в последнее время что-то изменилось. Деятельность Кисси стала смелее и безрассуднее. Они открыто нападают на людей. Они инициируют войны, терроризм, торговлю наркотиками и оружием. Что-то нарушило равновесие. – Она убирает руку с пергамента и начинает его складывать. – Когда мы узнали, что на Землю пришел Сэндмен Слим, мы, естественно, подумали, что он мог стать причиной неприятностей.

– Уэллс назвал это имя в машине. Что, черт побери, оно означает?

– Пожалуйста, не чертыхайся здесь. – Она откладывает пергамент в сторону. – Маршал говорил о тебе, дурак. Ты и есть Сэндмен Слим. Монстр, который убивает монстров. Думаешь, мы не знаем, чем ты занимался в Аду? Даже падшие ангелы остаются ангелами. Мы замечаем, когда кого-то из нас убивают. В Царствии Небесном у тебя солидная репутация. Поэтому ты здесь.

– Никакой я не монстр. Я простой человек.

– Для некоторых ты монстр. В Аду ты чудовище, которым пугают чудовищ. А теперь и на Земле ты применяешь свой талант к разрушению. Вот почему тебя привезли сюда. Если ты не понял, это собеседование о приеме на работу.

Это самое страшное из того, что я слышал с тех пор, как вернулся домой. Этот ангел пугает меня до мурашек, чего не удавалось даже Мейсону.

– Спасибо, но у меня уже есть работа. Я управляю видеомагазином.

– Ты слаб. Я чую запах повреждений от недавних ран. Это единственная причина, по которой ты жив и находишься здесь. Тебе уже вынесли смертный приговор, когда мы подумали, что ты в сговоре с Кисси. Но после твоей стычки с Йозефом это стало сомнительным.

– Он Кисси.

– Конечно. Я думала, ты уже догадался.

– Кажется, я уже встречал одного такого в Аду, на арене. Это возможно?

– В отличие от демонов Кисси могут перемещаться куда угодно по Вселенной, в том числе в Ад и обратно. Так что, да, ты легко мог с ним встретиться. Что там произошло?

– Он разозлил Люцифера. И Люцифер его выгнал.

– Без сомнения, надеясь, что Кисси вернется на Землю и посеет хаос здесь, оставив его отвратительное королевство в покое. Какой храбрец!

– Он подошел к нему вплотную и приказал уйти. Ты когда-нибудь пробовала подойти к Кисси и затеять с ним драку? – Она не стала отвечать. – В любом случае, если кто-то нарушил баланс во Вселенной, то может статься, что мы ищем одного и того же человека: Мейсона Фейма.

– Отлично! У нас есть общий враг. Теперь вступай в Стражу и сражайся вместе с нами против сил хаоса.

– Спасибо, нет. Твоя маленькая война выглядит забавно, но у меня свои дела.

– Это дела Божьи! – возражает Аэлита.

Я встаю из-за стола и иду через комнату. Надо соблюдать осторожность. Она знает, что я не в форме, поэтому лучше держать язык за зубами. Пули в груди играют в футбол моими ребрами. Я уже успел заправить зажигалку Мейсона, поэтому спокойно достаю сигареты и прикуриваю одну. Делаю пару глубоких затяжек и стряхиваю пепел на алтарь. Что ж, готов признать: осторожность – не самая сильная моя черта.

– А где был Бог, когда я застрял в Аду? – спрашиваю я. – Вы знали о Сэндмене Слиме, значит, знали и о том, что меня притащили туда живым и долго пытали. Но вы, сучьи дети, поющие осанну, не удосужились выделить даже одного паршивого ангела для моего спасения?

– Возможно, Господь решил, что тебе там самое место?

– И он был прав. Знаешь, почему? Потому что я должен был увидеть своими глазами, как крутятся шестеренки в этой части Вселенной. А теперь ты продемонстрировала мне небольшой слепок Рая. Неважно, из Ада или из Рая, но вы – одни и те же шантажисты в разных униформах. За всю жизнь меня похищали всего два раза. Сначала это были Таящиеся, а теперь еще и ангел.

– Ты понимаешь, что, раз ни один из демонов Люцифера не может покинуть Ад, то вниз тебя скорее всего затащил Кисси, вступивший в сговор с Мейсоном?

– Благодарю. Когда покончу с Мейсоном, буду знать, кого искать дальше. – Я тушу сигарету об алтарь и оставляю там окурок. – Вы все поднебесные гниды. И психопаты Люцифера, и вы, Божьи комнатные собачки, – заботитесь только о себе, как все остальные. Вам плевать на этот мир. Хочешь, скажу, зачем вы заключили договор с Кисси?

Аэлита стоит, очень высокая и прямая, сложив руки на груди.

– Ну, давай. Просвети меня, Сэндмен Слим.

– Потому что они поднялись до Небес. Добрались до самых ворот. Вот вы и заключили сделку. Вы отправили волков сюда, к овцам, в обмен на обещание вести себя хорошо. А если нет, то что ж. Это всего лишь несколько убитых овец. Но теперь волки голоднее, чем когда-либо, и вы понимаете, что рано или поздно они постучатся в ворота Рая.

Аэлита качает головой и вновь одаривает меня своей жуткой доброжелательно-ангельской улыбкой.

– Ты расстроил меня, Джеймс.

– Не называй меня так.

– Хорошо, Сэндмен.

– И так меня не зови тоже.

– Я и не подозревала, насколько годы, проведенные в Бездне, деформировали твой разум. Ты полностью утратил способность сопереживать. Я сказала, что над человечеством нависла страшная угроза, но ты не хочешь пошевелить и пальцем, чтобы ее предотвратить. – Она идет ко мне, как воспитательница в детском саду, собирающаяся отобрать клей у ребенка, который не прекращает его есть. – Ты абсолютно ни к кому не питаешь теплых чувств?

– Нет. Единственный человек, о котором я заботился, был убит. И вы на это никак не повлияли, не так ли?

– Я могу исцелить тебя. И твое тело, и твою душу. Ты был пустым сосудом, спустившимся в Бездну, и дьявол влил в тебя яд. Позволь мне наполнить тебя Божественным светом.

Она устраивает надо мной сеанс настоящей хард-корной ангельской магии. Пытается получить контроль над моим крошечным одноразовым обезьяньим мозгом. Кэнди куда лучше владеет успокаивающими техниками – она на самом деле заставила меня вернуться к Кински. Но у Аэлиты ничего не выходит. Может, разница в том, что Кэнди мне нравится, а Лукреция Борджиа совсем не в моем вкусе?

– Позволь мне помочь тебе, сын мой. – Она берет меня за обе руки. – Стань частью великого плана Господа!

– Нет.

Лицо Аэлиты краснеет, и она вскрикивает. По пунцовым щекам текут слезы. Она снова берет меня за руку и тут же бросает.

– Мерзость… – шипит она. И тут же кричит: – Мерзость!

В Нижнем Мире демоны часто жаловались на то, что Небеса разоружили их, прежде чем выбросить на мусорную свалку. Каждый ангел рождается с оружием. Они не могут его потерять, потому что оружие является их частью. Это пламенный меч. Они проявляют его силой мысли и используют как ручную ядерную бомбу. Не думал, что Аэлита решится явить его в звуконепроницаемой часовне.

Я смотрю на нее, как загипнотизированный. Смотрю, как она пронзает им меня насквозь. Чувствую, как меч проходит сквозь грудную клетку и вылезает из спины, обжигая и замораживая одновременно.

Я падаю на пол. Меня посещает странная галлюцинация – словно надо мной стоят Видок и Аллегра. Значит, я умираю.

МНЕ СНИТСЯ, что я снова на Земле. Снится, будто я сбежал от Азазеля, сумев вырваться из адской боли и безумия. Я дома, я пью пиво с Элис. Она потная и счастливая лежит в постели. Я с трудом открываю глаза и вижу синее небо. Я очнулся на кладбище. Я дома. Это не сон. Но почему светит луна, если сейчас день?

Но это не луна. Это просто свет.

И нет никаких небес. Просто синий потолок. Я помню запах этого места, но его название затерялось в каком-то темном уголке моего сознания.

– Я ЖЕ БЫЛ МЕРТВЫМ.

– Почти, – говорит Кински. Он стоит, склонившись надо мной, и светит в глаза фонариком. Я лежу на его смотровом столе. – Эжен влил в тебя целую бутылку пасленового эликсира. Это удержало твою душу от блуждания. Оставалось только заново запустить тело. Как себя чувствуешь?

– Вроде нормально. Устал, но… нормально.

Несколько камней Кински разложены вокруг раны на моей груди. Остальные лежат возле рук, ног и головы. Доктор начинает убирать камни, один за другим.

У противоположного конца стола сидят Видок и Аллегра.

– Я видел вас там, – говорю я. – Мне показалось, это был сон. Но нет.

– Да, – отвечает Видок. – Прости, что так вышло.

– Ты же знал, что копы собираются меня схватить, да? И подсказал им, где меня искать. Ты меня подставил.

– В последнее время ты себя не контролировал. Я решил, что знакомство с Золотой Стражей и тем, чем они заняты, поможет тебе сконцентрироваться. Пока ты не убил себя или кого-нибудь невинного.

– Поэтому ты выдал меня прямо в лапы национальной безопасности и психованному ангелу? Ты так себе представляешь групповую терапию?