Текст книги "Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги (СИ)"

Автор книги: Антон Стариков

– Интересно будет посмотреть на него в бою, и сейчас, и когда он окончательно вырастет, – через некоторое время вслух помечтала Туллиндэ.

Людмила кивнула соглашаясь, но ее в данный момент заинтересовал другой вопрос:

– А мне вот интересно, чем мы его будем кормить? Такого небольшого – понятно, не проблема. В десять раз вырастет – уже напряжно, но тоже можно, а вот если в сто? Что, стадо коров ему каждый день или табун лошадей? Не потянем! -

– За такое не жалко! – отмер друид. Используя умение Айнон сумел увидеть многие характеристики дракона и сейчас прибывал в легком оболдевании и крайнем восхищении. – Это и вправду дракон – по сравнению с грифоном он как ястреб по сравнению с глухарем! Плевать на размер – если он сейчас схватится с Малышом, то раздерет его в пять сек! -

– Не беспокойтесь насчет питания, – закончив мысленное общение с маунтом, к разговору присоединился Дримм. – Мясо ему конечно потребуется, но не так много и не так часто, как можно подумать, глядя на его зубастую пасть, – Дримм похлопал дракона по упомянутой пасти, разумеется не по всей пасти, по нижним клыкам.

– Скажешь он травой может питаться как корова? – не поверила Туллиндэ, в глазах друида и жрицы также появилось сомнение.

– Ну нет, это уж чересчур, а вот чистой маной вполне, еще солнечным светом, теплом, богатой минеральными веществами водой. Сумеет потреблять и твердую пищу вроде металлов и камней. Каменная соль и каменный уголь ему вполне подойдут, устроят золото, серебро, железо, медь. Вообще много источников пищи доступно, но для него лучше их чередовать, не зацикливаясь на чем-то одном. -

– Это само-собой, – согласился Айнон, – разнообразие в питании полезно любому живому существу. -

– Только вот сможем ли мы обеспечить ему то самое разнообразие, если он вырастет с гору величиной? – не отставала Людмила. – Как муравьям кормить слона – обосрутся с натуги, но не выкормят. -

– С гору не вырастет, – успокоил ее Дримм (он был почти уверен в своих словах), – еще раз в семь-десять не больше. Ты же видела диких красных драконов? -

Людмила кивнула – за время путешествий к заброшенным поселениям фейри она (и не только она) навидалась всяких тварей, в том числе и драконов, всяких драконов и красных, и черных, и синих, и с чешуей цвета стали, и бескрылых, и водных, и с пятью-тремя головами вместо одной. Так что да, она имела представление о чем говорит Дримм.

– Дар будет примерно такой же, ну чуть-чуть покрупней, – Дримм похлопал маунта по чешуе. – Все, хватит! – закончил он разговор и неожиданно для опешивших соратников как по шведской стенке полез по дракону вверх, объясняясь на ходу: – Не могу уже терпеть, хочу в небо! -

– Понятно, – улыбнулась Людмила, она вспомнила свой первый полет на Физруке и свои ощущения при этом. Ей стало даже немного завидно и в то же время радостно за фейри – он впервые испытает то, что ей уже не испытать!

Шустрому фейри не понадобилось много времени, чтобы оказаться на драконьей спине, да и по совести Дар не был так уж велик – как уже говорилось ранее, со среднего грифона величиной. Но все же грифон это грифон, а дракон это дракон, и разница между ними велика! Как только Дримм утвердился на драконьей спине, то немедленно вытянул руку в сторону уже не нужного зала и открыл насколько мог большой портал. Фейри едва успел махнуть рукой друзьям, те едва успели пожелать ему удачи в ответ, как почуявший запортальный воздух Дар протиснулся сквозь вполне подходящую для него арку и, расправив двадцати-пяти метровые крылья, моментально взлетел, как ракета устремившись в небеса...!

ПОЛЕТ.... Что может быть прекрасней стремительного скольжения в безводном океане над океаном степным? Пожалуй что и ничто, ничто не может сравниться с этим чувством, ощущением свободы, воли, мира вокруг! Дримм много раз летал на грифонах, видел землю под собой, видел облака рядом с собой, принимал лицом совсем иной чем на земле ветер высокого неба, вдыхал иной воздух, воздух, пронизанный холодом высоты и одновременно согретый лучами приблизившегося солнца. Да, он летал... и все же он не летал! До этого самого момента не знал, не понимал, чем является настоящий полет! Разве может понять художника тот, кто ни разу не брал в руку кисть, наездника тот, кто ни разу не садился на лошадь, пилота тот, кому не посчастливилось взяться за штурвал? Так и Дримм летал на грифонах как пассажир, но не понимал летунов, да и не мог их понять – понял сейчас! Связь маунта и игрока позволила ему видеть небо и степь глазами дракона, ощущать сокращения маховых мышц в груди, ощущать задающий направление хвост, ощущать крылья. Нет! Это в груди фейри сокращались мышцы, это его хвост помогал движению, это он махал крыльями, неся свое чешуйчатое тело сквозь безводный океан! Упругие встречные потоки обтекали его тело со всех сторон, то помогая двигаться вперед и поддерживая его полет, то мешая, но все же покоряясь его воле. Высота манила к себе, манил и очень близкий, казалось доступный в два взмаха крыла горизонт и то что за ним. Или это все же дракон под Дриммом испытывал все эти яркие ощущения? Неважно! Дримм был драконом, дракон был Дримом – игрок и маунт стали одним существом! Степь и небо расстилались под ними как огромный полигон или игровая площадка!

Несется над степью опасная красная тень, большинство населяющих степные просторы живых существ не видят, не успевают увидеть смертельную опасность в вышине, те же кто видят немедленно замирают, инстинктивно стараясь слиться с травой. Мудрый инстинкт или разум (у кого есть) безошибочно подсказывает им, от крылатой смерти бесполезно бежать, тем более с ней бесполезно драться! Большинство из них впервые в жизни увидели подобное создание, но их кровь, доставшаяся от предков кровь, то, что в ней, то, что древней разума, безошибочно знает, ЧТО ТАКОЕ ДРАКОН в небесах! Пока что обитателям степи везет – единое, только что народившееся существо из дракона и всадника не интересуется тем, что есть на земле – все его мысли и чувства занимает полет, небо, горизонт, скорость. Некоторое время спустя везение закончится – две пары зорких глаз опустятся вниз: новорожденный дракон голоден, а еще он хочет испытать свои силы, того же хочет всадник у него на спине...

Неизвестно откуда и когда в ровной как стол степи появился огромный одинокий камень, слишком маленький, чтобы считаться горой, слишком большой, чтобы назваться обычным валуном – скала, ориентир для путешественников, загадка. Как бы то ни было сегодня камню не повезло – несущийся по степи красный дракон харкнул на него огнем! Когда-то выпущенная Даром струя огня разила на тридцать метров и могла сжечь человека, возможно двух или даже трех. Ныне те времена безвозвратно ушли! Маленький дракончик превратился в пусть и молодого, но полноценного дракона! За километр до цели-валуна летящий на двухсотметровой высоте дракон исторг из пасти огненную блямбу, и та почти догоняя звук устремилась вперед и вниз! Шипит, буквально стонет воздух под воздействием мало напоминающего огонь жуткого вещества, по сравнению с которым напалм это моча пятилетней девочки – блямба летит к цели как огненная комета, оставляя за собой огненную полосу-хвост. Попадание! Блямба-комета врезается в скалу! Камень плачет как дитя, орет как заживо свежуемое живое существо, однако держит страшный удар, не шелохнется, не треснет, не крошится в охватившем его пылающем аду! Блямба растекается по поверхности скалы, жидкий драконий огонь пытает прочный камень, испытывает его стойкость, ищет слабые места... Находит! Мельчайшие капли очень быстро проникают в незаметные невооруженному глазу тончайшие трещины в теле могучей скалы. За ними идут другие, они вытесняют своих передовых товарок – жидкий драконий огонь проникает все глубже и глубже, все шире и шире... Неоднородный камень не выдерживает атаки снаружи и изнутри – страшный треск сразу во многих местах заглушает звук ревущего пламени, целостность нарушена, ликующий огонь радостно устремляется в уже полноценные трещины на теле скалы! Треск все сильней, все крупнее отваливающиеся куски, все глубже и шире трещины, все больше их! В конце-концов скала капитулирует перед своим убийцей-огнем и раскалывается на несколько крупных обломков. Обломки по-прежнему горят и будут гореть еще много часов – камень не сгорит до конца, но мелкие черные как уголь валуны уже не смогут никому послужить ориентиром. А безжалостно расправившаяся с валуном красная тень продолжает свой стремительный, смертельно опасный для всего живого и неживого полет...

Степь мощно топчет стадо быков, большое стадо в 20, может и 30 тысяч голов, быки очень напоминают когда-то встречавшихся на Земле зубров, только порождения Серединного мира еще больше чем исчезнувший земной зверь. На стадо неожиданно падает крылатая тень! Могучий трехтонный бык, ужас соперников-быков, муж сотен коров, пример для подражания молодых бычков, жалобно как теленок мычит в глубоко погрузившихся в его тело драконьих когтях! Крылатый красный зверь не без труда, но поднимает тяжелую тушу в высоту.... удар страшной пасти вниз! Жуткие челюсти с одного раза перекусывают мощный хребет, мало того, пасть откусывает огромную как бочка голову и немедленно сплевывает ее вниз! Стадо уже далеко, и дракон выпускает агонизирующую тушу из когтей, закладывает вираж, плавно спускается к добыче. Спускается, садится на траву рядом с ней, но не трогает завлекательное, да еще отбитое (падением) мясо – ждет пока со спины спустится его господин, ждет пока господин разрешит ему питаться. Но вот приказ получен, и дракон со страшным рычанием бросается вперед, треплет многотонную тушу как пес пуховую подушку, рвет мясо, глотает его вместе с костями, захлебывается сладкой кровью, урчит на всю степь от удовольствия. На притихшую от ужаса степь!

Дримм сунул в рот сорванную травинку, пытаясь горьким соком заглушить дрожь в теле, его терзало яростное желание вновь очутиться в небесах, мучило его, манило как манит давнего наркомана необходимая для жизни доза. Но фейри сумел удержать себя в руках, не понукая и не торопя дал маунту насладиться заслуженной добычей и, только после того как дракон утолил свой разбушевавшийся аппетит, вновь оседлал его и бросил вперед и вверх!

А затем вновь безбрежное небо вокруг и над головой, бескрайняя степь далеко внизу и ПОЛЕТ....

*

Летали весь день, всю ночь, весь следующий день, всю следующую ночь. Пугали обитателей степи, охотились на некоторых из них, заставляли волноваться потерявший своего Главу клан, наслаждались небом и безграничной свободой. И лишь поздним вечером третьего дня повернули назад.

Глава 33

Глава 33

Город Ожившей Бабочки.

Ретроспектива.

Как возникают города? Бывает медленно и тяжело растут как политый потом и кровью пахаря колос пшеницы, бывает стремительно возникают как грибы после летнего дождя. Однако как у медленного, так и у быстрого пути есть некоторые общие черты, вехи, которых не обойти. Во-первых, нужен интерес – пересечение торговых путей, плодородная, годная для земледелия почва вокруг, что-то ценное в земле, наконец отсутствие непосредственных угроз. Возможно не все сразу, но что-то из этого обязательно должно быть – то, благодаря чему место для жизни превращается в нечто иное, гораздо большее. Во-вторых, нужен строительный материал для города и защитной стены вокруг него. Кстати частокол, вал, полноценная стена из камня или кирпича – обязательный атрибут любого нового города, ЛЮБОГО – без защиты молодой город слишком уязвим перед внешними врагами... которые обязательно найдутся у подкопившего жирка поселения, что решило сменить свой статус на более высокий. Так что без вариантов – стена: старый большой город, укоренившийся центр жизни окружающих земель еще может пережить поток и разграбление, молодой – никогда! Сколько пренебрегших защитой городов возникли, просуществовали поколение-два и исчезли под ударами врагов? Несть им числа! А потому стена и только стена – повыше, покрепче, потолще, с дополнительным валом, со рвом, лучше с двумя-тремя, с башнями, на которых встанут умелые лучники, с окованными металлом воротами, со способным крепко упереться на стене и совершить дерзкую вылазку гарнизоном! Те города, жители которых серьезно подходили к защите от внешних угроз, чаще всего выживали, росли, становились родителями других городов, центрами областей, стран, целых империй. Те, в которых к своей безопасности относились спустя рукава, ленились, жалели средств, ВСЕГДА превращались в кучку руин (до следующей попытки, ведь интерес к постройке города на этом месте чаще всего никуда не исчезал). В-третьих, для возникновения города нужны люди: достаточно развитые, чтобы суметь нечто большее, чем землянки, кожаные шатры, шалаши и корявый частокол; достаточно решительные и смелые, чтобы захотеть изменить свою привычную жизнь и замахнуться на город; достаточно трудолюбивые, чтобы поставить стены и наладить новую, отличную от всего, что они знали прежде, жизнь. И еще: лучше бы эти развитые, смелые и трудолюбивые люди были земледельцами, а не скотоводами, охотниками и рыбаками – не обязательное условие, но крайне желательное. А вот наличие воды ОБЯЗАТЕЛЬНО! Вода – источник жизни, источник чистоты (что особенно важно для большой массы людей на относительно небольшой площади), вода нужна для кузниц, для гончарных, красильных, ткацких мастерских, для любых городских производств – чем больше город, тем больше ему требуется воды. Вот так и возникают города: бывает растут, ширятся, выбрасывают споры как переросшая грибница, бывает исчезают во тьме веков. Вторых гораздо больше чем первых. Но даже вторые редко гибнут зря – чаще всего на их останках возникает новая жизнь, и эта жизнь использует опыт тех, кто погиб, использует камни руин для возведения жилищ и стен, использует результаты труда более-менее освоивших местность предшественников. Новгород, Рим, Афины – именно такие города, взращенные потом и кровью от мелкой деревушки в несколько домов до могучего прародителя целых стран.

Есть и иной вариант возникновения городов: уже достаточно развитый народ, как минимум с одним настоящим городом в активе, желает расти, желает взять определенную местность под себя, желает расширить ареал своего влияния. И опять же таки нужен интерес, нужен строительный материал, нужны трудолюбивые, решительные, предприимчивые люди, нужна вода. Обычно сперва возникает... нет, не город, а крепость, максимум хорошо укрепленный торговый городок, что ведет торговлю среди не знающих городов жителей тех мест. Дальше, если данная крепость или торговый городок выживает, начинает приносить выгоду своим обитателям и тем, кто вложил в его строительство средства, он начинает расти: в надежде на новые прибыли в него вкладывают дополнительные средства, прибывают новые люди, неуклонно увеличивается товарооборот с материнским городом (страной), с жителями окружающих город земель, с чужестранными торговцами (если город стоит на пересечении хоть каких-то путей), со всеми, кто способен оценить возможную выгоду. Влияние города растет, численность людей в нем тоже, эти люди богаче и лучше живут, чем те, кто живет за городской чертой, видя это значительная часть населения окружающей город области устремляется в него за лучшей жизнью, через них город обретает влияние далеко за пределами городских стен, растет число воинов, которых горожане могут кормить и снаряжать. Проходит еще какое-то время, и город неизбежно начинает подминать племена вокруг себя либо сам (если он к тому времени достаточно силен), либо пользуясь поддержкой метрополии. Так когда-то возник жемчужина черноморского побережья блистательный Херсонес, так на побережье Средиземного моря возникали финикийские, греческие, римские города, так на Руси появилась еще тогда не златоглавая, а рубленная из дерева Москва и многие другие подобные ей древнерусские города.

Еще один путь возникновения нового города – война или изначальное покорение ( если хотите – освоение) определенной территории созревшим для этого народом. И опять не важно строится ли крепость против сильного врага или форпост в чужом краю – нужна вода, нужны решительные, не страшащиеся сложностей и крови люди, нужен строительный материал. А вот экономически обоснованный интерес в этом случае не так уж важен, нет, если он есть, то замечательно, но на первоначальном этапе его вполне может заменить совсем иной интерес пожелавшего закрепиться в данной местности государства. Подобные крепости-форпосты – лишь первая ласточка грядущих изменений: опорная база для собравшихся в поход войск, узловая точка обороны против идущего в твои земли врага, центр силы для волн переселенцев, остановка на пути к новым, еще не освоенным землям. Часто крепости-форпосты гибнут под ударами врагов или возмущенных чинимым насилием местных жителей, бывает, когда достигнута цель, ради которой их возвели, они теряют свое значение и усыхают как пересохший ручей, но случается растут, наливаются силой, становятся центрами жизни, культуры, порядка в прежде не обремененных всем этим краях. Таковым был пронзивший сердце Казанского ханства Свияжск, таковой была легендарная своими богатствами Мангазея, таковыми были Воронеж, Елец, Ливны, Оскол, Лебедянь, Курск, Белгород и прочие города Московской Руси в ее наступлении на степь, таковыми стали Челябинск, Якутск, Иркутск и практически все уральские и сибирские города.

До 20-ого века на Земле очень редко случалось когда города изначально строились как города, не опорный пункт в окружении варварских племен, не крепость, не мало чем отличающий от крепости торговый городок, а полноценный город, тем более по-настоящему достойный называться так город. Два самых блиставших по сию пору примера таких городов: построенный величайшим полководцем Земли город своего имени – великолепная Александрия и возведенный на болотах и языческих капищах город Петра – сияющая жемчужина среди северных городов, по праву именуемая Северной Пальмирой. Такие города – высший пилотаж, сочетание великой воли, чудовищных средств, тяжелого труда огромного количества людей.

В какой-то и очень немалой степени город Ожившей Бабочки напоминал столицы двух великих империй – он строился очень быстро (по темпам многократно обгоняя любую из них), в него вложили дикое количество средств, его изначально возводили по единому плану как полноценный город, не просто город, а столицу, наконец, на его строительстве работали десятки тысяч рабочих рук. Да, очень много общего, но есть и существенные отличия. Первое из них – уже упоминаемая чудовищная концентрация сил и средств: ни Санкт-Петербург, ни тем более эллинистическая Александрия по масштабу занятых на их строительстве рабочих рук рядом не стояли с городом Ожившей Бабочки. Давайте оставим древнюю Александрию и как более свежий и впечатляющий пример возьмем Санкт-Петербург: каждый год, десятки лет на его строительстве трудились 20-30 тысяч подневольно согнанных крестьян, 10-15 тысяч вольнонаемных мастеров, в основном плотников, кирпичников, каменщиков со всей остальной страны, сотни иностранных специалистов, ну и, как испокон веку водится на Руси, время от времени для каких-то не требовавших особого навыка работ привлекали солдат и жителей местных деревень. Много? Да, много... если не сравнивать с городом Ожившей Бабочки – только зомби на строительстве города клана в разные периоды было занято от 20 до 70 тысяч голов. А ведь на самых примитивных работах зомби много лучше чем работники-люди – не устают, не спят, работают круглые сутки, не говоря уж о том, что не бегут от непосильной работы, не требуют воды-еды, а потом не умирают сотнями и тысячами от кровавого поноса. Но это только зомби, а ведь есть еще универсалы – не такие выносливые, но невероятно квалифицированные работники, настоящие мастера на все руки, настолько превосходящие умением крестьян и солдат петровских времен, что сложно даже как-то сравнивать тех и других, да и привезенные из Европы мастера во многом уступили бы мастерам-заготовкам Серединного-мира. Количество универсалов на строительстве города всегда колебалось и довольно сильно (по мере появления других масштабных объектов), но никогда не опускалась ниже 10-12 тысяч. Казалось бы тупо по количеству строителей город Петра проигрывает городу Драконов не так сильно? Да, зомби выносливей крестьян, да, универсалы лучше самых искусных русских и иноземных мастеров, но 45-60 тысяч Санкт-Петербурга против 40-80 тысяч города Ожившей Бабочки – не такой и впечатляющий разрыв. Ведь так? А вот и нет! Кроме зомби и универсалов в строительстве участвовали фейри, не много, но пару-тройку тысяч древний народ давал и не каких-нибудь впервые увидевших кирпич кочевников, но мало-мало не уступавших универсалам мастеров, помимо того каждый прибывавший на зов своего Старейшины мужчина-фейри считал своим долгом хотя бы пару месяцев отработать на стройке города и только потом заняться тем, к чему больше лежала душа – фейри прибывали в земли клана густым потоком, каждый месяц несколько тысяч душ. Проживающие в этих землях Белки так же не остались в стороне: 3-4 тысячи здоровых мужчин постоянно трудились на разных городских объектах, в основном там, куда зомби не поставишь из-за тупизны, а универсалов и мастеров-фейри жалко ставить на такую ерунду; к ним 3-4 тысячи женщин-Белок готовили, обшивали, обстирывали огромную толпу строителей; и еще несколько тысяч лесовиков как мужчин, так и женщин приходили подработать на полквартала-квартал – сложно сказать сколько их точно приходило, но в любой момент времени на стойке работали тысячи желавших подколымить лесовиков. Не стоит забывать и привезенных из Южного океана бывших пиратских рабов и условно добровольных переселенцев из павших королевств на окраине варварских чащоб – это еще под двадцать тысяч человек и представителей других рас, как чернорабочих, так и разного уровня мастеров. А еще богатый клан не поскупился и нанял специалистов-гномов для некоторых слишком сложных и требующих особых навыков и знаний работ – 4 тысячи трудолюбивых коротышек пахали как могут только представители их расы, добросовестно отрабатывая более чем щедрый аванс и обещанную за хороший результат премию. Работали и игроки клана и не только ремесленники, но и все без исключения классы – не скажешь, что их доля была так уж велика, но свой определенный взнос они вносили: бафили, лечили больных и покалечившихся на стройке, руководили, осуществляли контроль за качеством работ. Вот и считайте, какова истинная численность тех, кто строил город клана. А ведь это только те, кто работал на стройку внутри городских стен, при желании к ним легко можно добавить город дварфов – источник строительного камня; кирпичный завод – источник кирпича, другой керамики; лесопилки – источник дерева, смолы и древесного угля; угольную шахту – каменного угля; Старую цитадель – всего на свете, но больше всего всегда необходимых в строительстве изделий из металла и инструментов; песчаный карьер на гора выдавал песок. Кроме того, многочисленные возчики (фейри и Белки) доставляли на телегах то, что не получалось доставить сквозь порталы и телепорты. Фермы, масштабные охотничьи экспедиции тысяч эльфов-стрелков, пастухи из фейри, Белок и тех же эльфов-стрелков, вольные охотники Белки исправно снабжали город продовольствием. Не вся продукция вышеперечисленных объектов уходила городу, но до недавнего времени большая ее часть. Наконец, при строительстве города то и дело использовалась и продолжала использоваться магия, значительно увеличивая скорость некоторых работ. Есть еще кое-что касаемо необходимых в строительстве материалов: строители города на Неве постоянно до самых позднесоветских времен (тем более во времена Петра) испытывали нужду буквально во всем: в достойном камне, в хорошей древесине, в качественно сделанном кирпиче, в металле – строители столицы клана Красного Дракона ни единой секунды не испытывали нужды ни в чем, НИ В ЧЕМ!

Второй несомненной особенностью стала площадь строительных работ – только надземная часть города клана многократно превосходила крохотный Заячий остров и пару небольших участков по обоим сторонам Невы, тем более тоненькую полоску земли на берегу Средиземного моря. Да, со временем что Санкт-Петербург, что Александрия еще как разрослись, но изначально при закладке они многократно уступали городу Ожившей Бабочки. К тому же в отличие от земных городов подземная часть города клана в несколько раз превосходила его надземную часть. Именно там трудились специалисты-гномы, превращая неизвестно от кого доставшиеся клану подземелья в некое подобие их собственных подземных городов. Разумеется трудились гномы не одни, а всегда своевременно и в полном объеме получая необходимую помощь рабочими руками (зомби, универсалы) и магией (маги-игроки). Как и в случае с надземной, строители подземной части города не знали нужды ни в чем, а вдобавок гномы попутно и в больших объемах добывали найденный в подземельях известняк, с лихвой удовлетворяя не только свои и общие нужды города, но и поставляя его для других объектов на землях клана.

Третье и пожалуй самое бросающееся в глаза отличие города клана от взятых для примера земных городов это его нынешнее население, точнее отсутствие оного. В какой-то степени город напоминал пустой кинозал на утреннем сеансе – вроде бы все как положено: зрители есть, сидят, смотрят на экран, пьют колу, жуют попкорн, на задних рядах целуется озабоченная парочка, только вот кинозал рассчитан на вдесятеро большее количество людей. В подобном странном положении оказался и новорожденный город. Нет, если задаться такой целью и собрать все население подконтрольных Драконам земель: Белок, универсалов, боевых заготовок, личных заготовок членов клана, самих игроков, фейри, переселенцев из трех королевств, из Парнской империи, с островов Южного океана, то город вполне можно было бы заселить, как минимум его надземную часть (чтобы заселить подземную понадобится еще три-четыре раза по столько). Но есть проблемка, поскольку по самым разным причинам их невозможно просто взять и запихать в пустующий город, наоборот, еще до похода в степи орков начался масштабный отток уже обосновавшегося в городе населения: разбросанные по всему городу группки бараков стремительно пустели – боевые заготовки переселялись за город в специальные военные городки, универсалы и занятые на строительстве неписи перебрасывались на строительство замков (неписи вместе с семьями), где им очень быстро строили бараки не хуже (с учетом уже имеющегося опыта эксплуатации даже лучше и намного). Конечно переселялись далеко не все, но город покинули десятки тысяч строителей и членов их семей – заметная потеря. Так что вполне можно не погрешив против истины сказать, что город пуст – в нем можно встретить отдельные островки жизни, в нем по-прежнему кипит строительная активность, работают завязанные на строительство мастерские и производства, обслуживающие строителей службы вроде бань-столовых-лазаретов, но в нем нет полноценного городского населения. Однако не все сразу, пожалуй за неимением лучшего стоит повнимательней приглядеться к этим островкам, что заставляют город дышать или, как минимум, не позволяют считать его грудой мертвого камня.

Жизнь кипит в семи мощных крепостях, узловых точках обороны опоясывающей город непрерывной стены. Каждая такая крепость – вещь в себе: мастерские, конюшни, склады, арсеналы, казармы, канализация, свой источник воды и общежития для гражданского населения (не бараки, а более-менее комфортабельные многоэтажные дома). В каждой крепости стоит сменяющийся вахтовым методом гарнизон – 200 эльфов-стрелков или спецназовцев и десять игроков, в каждой крепости обитают несколько тысяч (2-4) строителей и членов их семей.

Кипит жизнь и на территории Великого храма Трооатэны: идут ежедневные службы, проводятся все необходимые обряды, обживаются подземные хозяйственные помещения. В храм тянется непрерывный поток верующих, но верующие приходят и уходят, а незаселенный город, так и остается незаселенным.

Иваново – целый квартал, десятки многоэтажных жилых домов, общественных зданий, ткацких и прядильных цехов довольно плотно заселен разным бабьем и не только, но это всего лишь один пусть и большой квартал на весь город (крупный даже по меркам 20-ого века).

Совсем маленькие, разбросанные по всему городу островки жизни – оставшееся или еще не успевшее переехать население жилых бараков. Возведенные в самом начале бараки построены на совесть из крепкой схожей с дубом древесины – в них жить, да жить хоть 100, хоть 200 лет, тем более рядом с каждой группой бараков есть все необходимые службы для жизни в них людей, и даже воду к ним умудрились провести. Но все же время бараков прошло – их постепенно начинают разбирать, десяток в одном месте, парочку в другом, пяток в третьем. Со сносом не торопятся, и сотни бараков по всему городу до сих пор готовы принять десятки тысяч жильцов (такая неторопливая предусмотрительность позволила не ударить в грязь лицом, когда освящался храм и город на время наводнили паломники).

Островком жизни, настоящим большим островом могла бы стать Новая цитадель, но цитадель не готова – в ней по-прежнему бурлит специфическая строительная жизнь, строительные леса покрывают ее как снаружи, так и изнутри, латают незаконченную крышу огромного центрального здания, пурхаются в недоделанном подземелье, ведут отделочные работы. Остались мелочи, но их очень много этих мелочей, и пока они есть, в цитадели нельзя жить, нельзя заниматься клановыми делами, нельзя обороняться, нельзя принимать послов от других кланов или государств-неписей – в общем ничего нельзя, а потому точкой сосредоточения клана все так же служит Старая цитадель.

Несомненно стоит поподробней остановиться на одном из самых больших, вернее на самом большом острове городской жизни. Что же это такое Школа Детей Драконов? С одной стороны – своеобразный интернат для тем или иным способом попавших в орбиту влияния клана бездомных детей, знак того, что сердца Драконов еще окончательно не очерствели в поглотившем их кровавом водовороте. С другой стороны – кузница кадров, задел на будущее в новом-старом мире (на Земле), первоначально случайное, а позже осознанное предприятие тех, кто не ленится думать наперед. Почему Школа самый большой из островов городской жизни? Ну а что вы хотите – 16 с гаком тысяч разновозрастных, разнополых детей + необходимый на такое количество персонал из учителей, воспитателей, лекарей, поваров, надзирателей, охранников, ремесленников и массы других необходимых профессий. Учитывая что более половины воспитанников составляли младенцы до года (степные орки), в школе трудилось довольно много имеющих детей женщин: фейриек, Белок, но только не заготовок. Во-первых, родивших женщин-заготовок в клане еще нет (беременные уже имелись), а во-вторых, при всех прочих достоинствах женщины-заготовки ну совершенно не умели обращаться с детьми. Клан не скупился на плату работавшим в Школе женщинам – платил более чем щедро и часто нянчившая детей фейрийка или Белка приносила домой больше чем ее муж. Впрочем приглядывать за младенцами, купать, пеленать, кормить, баюкать, не давать скучать – та еще работа, пусть отсохнет поганый язык того, кто осмелится сказать, что деньги доставались этим женщинам легко.