Текст книги ""Фантастика 2025-59". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Кристина Римшайте

Глава 26.

– Ух, ты! Как оно у вас интересно складывается! – с нескрываемым сарказмом начал квестор, как только смог восстановить дыхание. – Один глава клана, значит, чтоб честь рода не замарать, готов бедную девочку живьём съесть, только б сын на ней не женился. Второй глава, причем не менее влиятельного и богатого клана, готов именно жениться, причем на той же самой девочке, только теперь, чтоб эту самую честь спасти! Это что ж у вас, уважаемые главы кланов, честь-то ваша, как флюгер. Как надо, так и прогнётся. Самим-то не противно?

– А ты громкими словами не кидайся, и моей честью мне не тыкай! Я б посмотрел на тебя, такого всего правильного, только на моем месте. Я хоть когда не по совести поступал? Разное было, но мне ткнуть, что я вот в подобном участвовал, никто не сможет. – Сильвер тоже был не в лучшем настроении. – Чтоб я, даже щенком, на девок нападал? Да я в той же Академии иной раз не знал где переночевать, потому что в моей кровати очередная вся из себя необыкновенная ждала. Чтоб я слабосилок отлавливал и избивал, да не один, а толпой? У меня в Академии трое таких на попечении было. Они мне комфортную жизнь обеспечивают, а я им безопасность! Да у меня кулаки не заживали, но моих тронуть никто не смел! Это был договор! И все трое со мной так по сей день и остались. Юрист, бухгалтер и управляющий! Ни я, ни мои дети в такой мерзости сроду замечены не были. А я вот тут юлить должен, выгораживать...

– Какие дети? У тебя ж нет никого. – Не понял о чём речь квестор.

– Смотрю на племянничков, мать их, и слава небесам! В прошлый раз, когда узнал, думал всё, полярным лисом стану. Одного женил, в деревню сослал, там волчица одна ферму держит. У неё быки по тропинке между клумб ходят, так что муженька быстро в чувство привела, он с утра и до заката только успевает впахивать! – Стоун старший отобрал у квестора графин и залпом выпил стакан воды. – Второго умника в лесную артель отправил. Там с него тоже глаз не спускают, и расслабляться не дают. А этот же не помнил ничего, спал мол, где кузены были, не знал, не видел. Мне когда побелевший Ланс впихнул утреннюю газету, я думал, что дар речи совсем утратил. Одна мысль была, что ж его Дерк не прибил до конца-то! Сошлю сволочь на шахты, в забой, на проходы. Сил будет оставаться, только чтобы до кровати доползти! А женитьба... Клан не бедствует, жениться на капиталах нет нужды. А вот свежая кровь в клан нужна. И что говорится, два поколения назад. Девочка умненькая, талантливая, ещё и зверь просыпается. Не испорченная, с мамой живёт. Мама на двух работах рвётся, чтоб дочке хоть что-то дать, а дочка всей улице чинила всё, что могла, за гроши и продукты. На комнатушку с удобствами накопили. Ни мама по рукам не пошла, ни дочь. Хотя с её внешностью, на содержание враз бы пристроилась. Я, конечно, в категорию "девичья мечта" по возрасту не прохожу, но покой, безопасность, достаток ей и её маме, и уважение смогу обеспечить. А пробуждение как-нибудь переживём.

– Всё разнюхал, всё рассчитал. Пару моментов упустил только. Первый, с чего ты взял, что девушка согласится? – усмехнулся квестор. – А второй, а кто тебе сказал, что этому выродку всё будет бесконечно сходить с рук? В тот раз меня придавил магистрат, боящийся, что город захлебнется в протестах, ведь Ани была всего лишь человеком. Талантливым, светлым человеком с очень маленькой искрой дара, которой не хватало на то, что бы её посчитать магом. Но и тех крох она не жалела и напитывала ими свои творения, что они вызывали у владельцев радость и надежду. Но об этом никто не знал. Эдгар тщательно скрывал эту особенность дочери. Для всех она была просто человек, и то, что её убили двуликие, причем из высших слоев общества, всколыхнуло бы всех. Ты в курсе, сколько рабочих на заводах Дорса? Ты представляешь, что будет, если Эдгар стопарнет перевозки? А во что выльется один громко заданный среди толпы вопрос: " почему двуликим позволено насиловать и убивать наших дочерей"?

– Погромы... Бойни...

– Именно. И я смолчал. Потому что верю, что Ани не хотела бы отмщения такой ценой. Поэтому молчал, когда из завалов, устроенных в твоём доме, твоими племянниками, извлекали тело девочки, которую я укачивал на руках. Я сам не дал осмотреть её для заключения, сам опознавал. По руке с приметным дефектом, сращенным мизинцем и безымянным пальцем. И по кольцу с изображением извивающейся ящерки, что мы вместе выбирали среди поделок мастеров на одной из осенних ярмарок, когда я был всего лишь старшим отряда. Я сам приказал доставить тело в закрытом гробу и не дал другу проститься с дочерью! – квестор ударил кулаком по столу. – Но это не значит, что я смирился и простил. Я всё думал, на чём же можно прижать этого ублюдка. Только щенок не заставил себя долго ждать! И ведь нарочно не придумаешь, Сильвер! Ни один сотрудник, вплоть до уборщика не спустит ему нападения на "своего". И магистрат даже не рыпнется. Потому что тут покушение на власть. Да и не получится по-тихому отмазать племянничка. Не в этот раз, Сильвер.

– А о пострадавшей девушке твоя совесть ничего не говорит? – спросил Стоун.

– А я в отличие от тебя, верю в то, что её однокурсники помогут ей справиться с этой бедой. Даже не сомневаюсь в их гениальности и надёжности. Она справится. Вот увидишь! – даже самый придирчивый эксперт не услышал бы и тени сомнений в голосе квестора.

Разговор о наболевшем мог затянуться и дольше, но дверь без стука распахнулась. На пороге стоял запыхавшийся страж.

– Мы... Там, внизу... Нашли лабораторию, в которой делали состав... которым травили Дерка! – с трудом справляясь с дыханием, сообщил страж.

– Чегооо? – квестор подорвался с места, как по тревоге во времена, когда он только стал старшим отряда.

– Я спецов поднимаю? Ридлу сообщать? – уточнял страж у квестора.

– Конечно! Первым делом Ридла оповестите, хоть и не его специализация, но он хоть понимает, а то пока найдем кого... – Квестор вспомнил о посетителе. – Так. Очень был рад вас видеть, мой помощник вас проводит. Всё, до свидания. У меня тут не лавочка в парке, вволю не посидишь.

Надо отдать должное, Сильвер Стоун не обиделся на то, что его так бесцеремонно выпроводили. Квестор до сих пор горел своей работой. Службой, как говорили стражи. Тяжело вздохнув от понимания, что ему-то особо спешить некуда, Сильвер решил прогуляться.

 Он и сам не заметил как пришёл в рабочий район. В какой-то момент он поднял голову и увидел вывеску с нарисованной жареной рыбой. Хозяин заведения видимо был человеком с очень небогатой фантазией, поэтому заведение называлось "Жареная рыбка".

Сильвера посетило странное желание. В дни студенческой юности он часто перекусывал в этом районе, не потому, что не хватало денег. Этого как раз было в избытке. А ради ощущения, что вот он такой бесстрашный, сидит вечером в рабочем районе.

Сейчас волк только усмехнулся, но от жареной рыбки решил не отказываться. И только оказавшись внутри, вспомнил, что именно здесь работает чистильщицей рыбы Саманта Льер, мать той самой Вивьен. И Стоун решил поговорить с матерью, раз квестор решительно указал на дверь.

 Как найти Саманту ему, конечно, быстро показали. Но сам владелец, и судя по сходству, двое его сыновей, остались в зоне видимости. Сильвер ещё раз оглядел мужчин, если бы он верил в великанов, то вот это, наверное, они и есть.

Женщина, к которой он обратился, слушала его минут пять. По враз побледневшему лицу было ясно, что она понимает в какой опасности её дочь, и какая незавидная судьба её ожидает.

И вот тут и настал звёздный час главы клана, предложившего свою кандидатуру на роль супруга для Вивьен. Никогда ещё за всю свою жизнь глава клана волков Сильвер Стоун не встречался настолько близко с прудовым карасем, глаза в глаза. Лицом к лицу, так сказать. Встреча проходила бурно, пока Саманта со всем размахом изболевшейся материнской души охаживала Сильвера недочищенной рыбиной, чешуя от последней летела в одну сторону, рыбьи потроха сыпались на дорогой пиджак.

 А уж, какими эпитетами благодарила за столь великодушное предложение волка эта достойная женщина! Даже владелец харчевни рыкнул на своих уже великовозрастных сыновей, чтоб шли и не набирались лишних знаний.

 А вот когда рука Саманты потянулась за разделочной доской, хозяин решил, что эту встречу в верхах пора заканчивать. Отбивать залетного богача пришлось с трудом. Благо жена появилась и смогла отвлечь вошедшую в раж Саманту.

– Нет, я понимаю, она расстроена... Но что это такое? Что за... Поел рыбки, вашу мать! – Возмущался Сильвер. – И почему это я "глистогон чешуйчатый"?

– Ну, так в чешуе же, – аккуратно подводил названного гостя к выходу хозяин заведения.

– Вы издеваетесь? – подозрительно прищурился волк.

– Ну что вы? Как можно, благородный господин! – отвечал мужчина.

Вот только у Стоуна почему-то сложилось стойкое ощущение, и интонация, с которой это было произнесено, такие выводы подтверждала, что сказать ему хотели совсем не это. Просто когда произносили, буквы перепутали, все сразу.

Квестор Тодеус, едва успев выпроводить своего гостя, продолжил сборы. Вспоминая, всё ли он взял, что могло бы пригодиться в катакомбах, он вдруг вспомнил о переполошцах и полез в ящик стола за комплектом очков и респиратором.

Уже выходя из кабинета, он задержался ненадолго у картины, подаренной ему Ани Дорс.

– Я никогда не был суеверным. Но сейчас... Где бы твоя душа сейчас не была, я верю, что помогаешь мне. – Тодеус с трудом проглотил вставший ком в горле. – Но я бы полжизни отдал, чтобы ты была жива, феечка.

Но увидев Тодеуса, через несколько минут, легко сбегающего по лестнице управления, никто бы и не подумал, какую боль он носит в себе и как ему бывает тяжело.

 Катакомбы встретили квестора сыростью и запахом застоявшейся воды. Стражи старались как можно тщательнее обследовать пройденные в выходные коридоры. Вот так в каком-то закутке и обнаружили проход в лабораторию, где уже находился Олдер Ридл.

– О, квестор, мои приветствия. – Поприветствовал он начальника.

– Что-то уже ясно? – сразу начал спрашивать Тодеус.

– Ясно, что как минимум, тот состав делали точно здесь. Эх, сюда бы переполошцев с их мастером-алхимиком, они бы тут со всем разобрались. – Тяжело вздохнул Олдер.

– Ага, эти бы разобрались. И с катакомбами тоже, причем насовсем. – Отшутился Тодеус, которого привлекла искорка, отблескивающая у самой стены.

Наклонившись, он поднял запонку в виде крыла летучей мыши с алыми перепонками.

Перед ним моментально встал тот вечер, когда он дожидался Эдгара Дорса в своем кабинете. И как тот, выслушивая его, квестора, теребил на манжетах запонки. Такие же крылья. Тодеус знал по чьему эскизу, они были изготовлены и даже, к какой дате. И мог даже рассказать, почему именно летучая мышь.

Эти запонки Ани подарила отцу на день открытия первой круглосуточной линии для дирижаблей, которые на ночь не прекращали полёта. Тодеус незаметно убрал находку в карман.

– Куда ж ты вляпался, старый друг, – еле слышно произнес он.

– Вы что-то сказали, квестор? – переспросил Олдер.

– Да, думаю, надо попросить наших стажёров, всё-таки посмотреть. – Ответил квестор.

Мысли о находке, и о том, что мог делать в таком месте Дорс, не давали ему покоя.

 Правда, только пока за очередным поворотом, посреди рабочего квартала он вновь не увидел Сильвера Стоуна. Но в каком виде!

– Стоун что с вами? – вышел квестор из мобиля.

– Свататься ходил, – рыкнул Сильвер в ответ.

– Успешно? – поинтересовался, еле сдерживая смех, Тодеус.

– А что? Не видно? Отказали! – после такого ответа квестор всё-таки не сдержался.

Глава 27.

Сама Вивьен, даже и не подозревая о том, какие предложения ей готовы сделать, переживала совсем о другом.

 Весь её факультет готовился к самолично выпрошенной проверке знаний. Каждая свободная минута, тратилась на выполнение задания. Ребята не допускали никаких недочётов. Если что-то вызывало сомнение, или выполняло свою функцию пусть и с самой незначительной шероховатостью, то это считалось браком.

Десятки деталей возвращались на переплавку. Огромный Ольф умудрялся выполнять в организованной специально для него кузне, просто ювелирную работу. Когда выяснилось, что крылья мышеящера Ярика, которого решили сделать пробным образцом, меньше сделать нельзя, а эти перевешивают назад, было решено усилить грудную пластину механического зверёныша. Но тогда он клевал носом вниз. Ольф долго крутил в руках две детальки, а потом улыбнулся и сорвался в кузню.

Утром он принёс Ирвину грудную пластину первого варианта с выкованными посередине шестерёнками. Осмотрев работу, Ирвин даже заменил линзы в своих очках на другие, с  более высоким увеличением.

– Ты как умудрился? Это же не литьё? – удивился ювелирной работе друга Ирвин.

– Помнишь, мы с Ири для Олдера инструменты делали? – улыбался уставший, но довольный Ольф. – Форма тонких резаков у меня и осталась. Вот её я немного и изменил. Получается, что основная пластина облегченная, а по центру идёт растянутое утолщение. Осталось только проверить, как сработает идея.

Естественно вместо завтрака в столовой Академии, обошлись перекусом в собственном корпусе, но испытания были проведены. Механический скелет уверенно поднялся в воздух и, подчиняясь командам Алии, сделал несколько кругов по гостиной. Уже после занятий, когда Ольфа силком отправили поспать хотя бы пару-тройку часов, все знакомые с кузнечным делом парни пошли в кузницу.

Они до ночи стояли на заготовках, которые потом до ума доводил Ольф. Алан Ривс, наследник одной строительной компании, вместе с братьями-хомяками встал на литьё стальных прожилок для крыльев. А девочки, получая детали ещё тёплыми, отмывали, отшкуривали и отдавали Мадди, которая их родировала.

Тонкий слой родия, почти не влиял на вес, укладываясь в границы допустимой погрешности. Но все детали получали дополнительную защиту от агрессивных факторов внешней среды. От влаги, например. Ведь работать этим мышеящерам-поисковикам придётся в самых сложно доступных местах.

Пока все занимались механической частью этих артефактов, Джейд в сопровождении Торна обходила ювелирные мастерские и лавки ремесленников. Для опытного образца комплект камней нашёлся у самой Алии. Она не помнила откуда у неё эти украшения, но на память от прошлой жизни ей достались серьги-гвоздики с цитрином и кристалл того же камня на тонкой цепочке. Как только она пришла в себя, Лерк вернул ей их, но она их почти не носила.

 Зато стоило Джейд взять их в руки, как она улыбнулась и заверила всех, что камни живые и сильные. А вот для тех поисковиков, которые будут переданы стражам, камни приходилось подбирать.

Ири, помнящая о своем обещании, едва завидев брата озадачила его своей просьбой. Торн же, узнав, что ребята собрались выкупать эти камни за счёт личных сэкономленных средств от стипендий, а нужно это для того чтобы облегчить работу таких отрядов, как его собственный, заявил, что эту покупку он оплатит сам.

Но к его удивлению, частенько они выходили из дорогих ювелирных лавок и магазинов с пустыми руками, и брали сразу несколько камней, у какого-нибудь торговца кулонами-браслетами. Джейд с удовольствием отвечала на его вопросы, рассказывала о камнях и подшучивала над его представлениями. Он то считал, что зашёл, купил цацку подороже и всем угодил, а оказывается в этих камнях какая-то своя магия что-ли?

– Ну, если девушка такая же пустышка, как и тот камень, что из разряда "подороже", то конечно, ей этого будет достаточно. – Усмехнулась девушка. – Можно и ценник оставить, что б знала, какая она "дорогая". А по настоящему, подарок должен быть символичен, и значить для девушки что-то большее, чем насколько готов раскошелиться мужчина. Камень для своей хозяйки должен "петь", звать, манить, притягивать.

Им оставалось пройти ещё несколько мастерских, и можно было возвращаться, к тому же они собрали почти все комплекты для артефактов-поисковиков. Но времени оставалось ещё более, чем достаточно, и Торн уговорил девушку прерваться и перекусить. Благо здесь было полно мест, где можно было спокойно посидеть за столиком.

Торн искренне наслаждался прогулкой, потому что по-другому он не мог это назвать. Он хоть и выполнял просьбу сестры, но по факту, гулял с красивой, интересной и умной девушкой, которой совершенно не интересно было в какой пропорции будут делиться между детьми Томас – Фишеров заводик по производству посуды и небольшая транспортная компания. И какие перспективы у него по службе.

А вот сама служба, её будни, сложности, девушку очень живо интересовали. В последнюю мастерскую он сам уговорил девушку зайти, хотя уже было и не зачем. Но Торн не пожалел, потому что увидел настоящее чудо. Ему показалось, что в зелёных глазах вспыхнуло пламя, а над руками девушки порхали теплые искорки, когда она проводила пальчиком по камням розового кварца, убранных в простую оправу из серебра. Ничего лишнего, просто серебряный ободок обнимает камни кабошоны. Серьги, кольцо и браслет.

 Даже не примеряя, Джейд полезла в сумку за кошельком. Но Торн её остановил. В конце-концов, может же он подарить такой замечательной девушке сувенир на память о сегодняшнем вечере? И не смотря на смущение и сопротивление такому поступку самой девушки, уже вскоре застёгивал на тонком запястье браслет. Кольцо и серьги девушка одела сама.

Возвращались они, купив еды навынос на весь факультет, потому что наверняка все заработались и пропустили и обед, и ужин. Свое задание они выполнили и были этим чрезвычайно довольны.

Свой участок работы был и у Олди. Она готовила кожу для крыльев поисковиков и для основы под очки и воротники-респираторы. Неожиданная помощь подоспела в лице Итона и студентов "на испытательном сроке". Отмачивание кожи в специальном растворе, потом её разминание, снова отмачивание. Полоскание и сушка, вобщем очень непростая и трудоемкая работа.

 И если для того, чтобы мять большие куски для очков и воротников, были собраны агрегаты, состоящие из плотно подогнанных друг к другу деревянных валиков, которые проворачивали при помощи больших ручек, то ту кожу, что должна была идти на крылья, Олди готовила сама. Ну, пока её за этим занятием Итон не застал. После этого Олди могла только контролировать процесс, немного сдерживая порой парня. Всё-таки силы у него было немерено.

 А ещё Олди пришлось постоянно следить, чтобы Итон мыл руки после работы с кожей, потому что состав, в котором она её вымачивала, кожу рук не щадил. Потом выяснилось, что мало, просто отправить парня к рукомойнику, нужно было ещё и проследить, чтобы он не просто ополоснул руки под струёй воды за пять секунд, а действительно вымыл. Ей и так пришлось идти в алхимическую лабораторию и брать у ребят цинковую мазь для рук.

– Олди! Ты если увлеклась и забыла, то я тебе напоминаю, что ты медведь, а не змея, так что не шипи. Тебе это вообще не идёт! – шутил Итон, наблюдая за тем, как Олди тщательно втирает мазь в его воспаленную кожу.

Немало досталось и алхимикам. Януш и Юныч Карски только успевали метаться между лабораторией и кузней, где Ольф щедро отвёл место для тех, кто отливал необходимые детали.

А вот Вивьен не могла справиться с собой. Артефакт Сабрины действовал, целитель только восхищённо цокал языком, отслеживая её состояние несколько раз в день. Физически Вивьен чувствовала себя просто прекрасно.

Кроме периодически нападающего "жора", когда она могла съесть целую тарелку еды и всё ещё остаться голодной. Ну... Вивьен никогда не была заводилой, не любила шумных и активных игр. А тут порой так накатывало желание бежать. Не куда-то, не от кого-то, а просто бежать. Лорвин, который теперь даже спал на раскладушке под её дверью, уговаривал не противиться этому желанию. Дать себе немножко свободы. Она терпела два дня, но когда эта жажда скорости снова её настигла, Вивьен смирилась, переоделась и побежала.

Мир вокруг растворился, размылся, но она словно стала видеть больше и одновременно. И ощущение ветра в лицо будило у неё странные чувства, непонятные. Но ей очень нравилось. Она только краем сознания отметила, что в какой-то момент, бегущего Лорвина рядом, сменил тигр. И спустя долгое время она не остановилась, а просто упала без сил. Рядом свалился Лорвин, уже человеком.

– Ну, ты даёшь! Интересно, кто у тебя зверь? Судя по скорости бега, лучший призовой скакун моего отца! – пытался одновременно отдышаться и смеяться парень.

– Ну, вот что он обо мне подумает? Сначала сын, потом скакун...– после долгого бега, девушка чувствовала приятную усталость и расслабленность.

– Не, ну коня он тебе точно не простит. Сын-то сам родился, а за коня бешенные деньги отданы. – В том же тоне отвечал Лорвин.

Появилась и обещанная Сабриной сонливость. Особенно сильно она накатывала каждый раз, когда Вивьен проходила мимо куч, в которые сгребали начавшую опадать листву. Ей так хотелось броситься в эту пряную мягкость, вытянуться, а потом свернуться калачиком и уснуть.

– Интересно, кто же у тебя зверь? Сонливость по осени, желание закопаться в норку, "наедание" в запас... – делали предположения однокурсники. – А твоя мама не знает?

– Ей как-то не до выяснений было, ни во время изнасилования, ни после. – Грубо огрызалась всегда спокойная и мягкая Вивьен.

Это и было её главной бедой. Она могла легко взбеситься от слова, интонации, взгляда. Порой, её раздражало всё, включая свет и воздух. Для совершенно нескандальной, доброй и отзывчивой девушки, такое собственное поведение было неприятным и болезненным. Боясь, что она обидела кого-то из однокурсников, она просила прощения, а её только успокаивали.

– Ви, это эмоциональная перегрузка. Пробуждение зверя это период в несколько дней, в социальном приюте запирают на неделю. – Объясняли ей однокурсники. – Возьмём с запасом, месяц. Это не долго, Ви. Тебе надо немного потерпеть.

И от этого понимания и ощущения такой поддержки, становилось ещё хуже. Становилось, так жалко ребят, что терпят её, себя, что приходилось это переживать, маму, которая так ждала её на чай и с тех денег, что отнесла ей Вивьен, получив двойную стипендию, мама купила занавески на окна. В спальню просто голубые, а на кухню белые с рисунком в виде так любимых Вивьен незабудок.

 А ей так хотелось посмотреть. У них никогда не было денег, и окна были завешены занавесками из старой простыни. А тут, настоящие, красивые занавески! И всё.

Слёзы градом катились по щекам, нескончаемым солёным потоком. А потом вспоминались другие обиды, и радости, и не понятно от чего хотелось плакать сильнее. В такие моменты Лорвин утаскивал её ото всех, подставлял плечо и тихо успокаивал, гладя по голове и спине. Или рассказывал о себе, своём детстве, своих детских мечтах.

О том как половину своего детства он мечтал попробовать жареные каштаны. А отец запрещал, говоря, что это еда для нищего сброда. А ему так хотелось. И вот его кузина Лиз, племянница матери, как-то пронесла ему пару штук, спрятав их в шляпке. Он успел съесть только один, второй отобрал отец и запретил Лиз появляться у них дома. С тех пор, жареные каштаны его самое любимое лакомство.

На следующий день после этого рассказа, Вивьен, потащила Лорвина за пределы территории. Кругом была золотая осень, самое время для каштанов. И она знала, где можно достать самые вкусные. Сладкие, с солью, с солью и перцем, запечённые на углях. Но самыми вкусными Лорвину показались чищенные и дробленые каштаны, вперемешку с хрустящим луком, он даже не представлял, что такое бывает.

– Теперь твой отец точно меня не простит! – смеялась Вивьен, пребывая в отличном настроении от того, что смогла устроить вот такое маленькое исполнение мечты.

– Как ты это терпишь? – спрашивал Лорвина Аарос Парк, оказавшийся рядом и видевший, что за двадцать минут у девушки трижды поменялось настроение.

– Да, вобщем-то легко. И каждый день я убеждаюсь, что мой выбор верен. – Усмехнулся Лорвин, направляясь на собственные занятия. – Смотри, сейчас Вивьен не в состоянии контролировать свои эмоции. И они, истинные и настоящие, прорываются наружу. И я не нахожу в них грязи, зависти, мелочности, корысти. Она переживает, что обижает тех, кто с ней рядом, что создаёт всем неудобства. Хоть бы раз о деньгах подумала. И потом, считай, что я тренируюсь.

– В каком это смысле? – спросил Морис Ардейл.

– У меня есть кузина, Лиз. Два года назад она вышла замуж, а тут забеременела, должна уже скоро племяшом порадовать. – Лорвин подумал, что надо обязательно познакомить Вивьен именно с этими своими родственниками. – Так вот, милая озорница Лиз с беременностью превратилась в сентиментальную фурию. Сначала полдня ноет, что хочет вот такого странно приготовленного блюда, а потом тарелка с долгожданной едой летит в окно, причем закрытое окно, из-за того, что цветочки на тарелке нарисованы розовым, а не сиреневым! А потом ещё полдня слёз, что для неё старались, а она так поступила, и клумба пострадала, и погибли её самые любимые цветы. А там клумба вся засажена одинаковыми ромашками! Так что у меня есть редкая возможность посмотреть, что меня ждёт и научиться с этим справляться, уже заранее. Я же ведь не шучу, Вивьен моя, у меня от одной мысли, что она может не принять меня, как мужчину и своего самца, зверь на дыбы встаёт.

– А если у неё самой зверь всё-таки проснется, а на зов не ответит? Что тогда делать будешь? – спросил Морис.

– Буду завоёвывать, у меня другого выбора не будет. – Пожал плечами Лорвин, не замечая удивления однокурсников.

Их-то можно было понять, вчерашний заводила, вдруг сначала отказывается, сам ведь отказывается, от собственного наследства, а потом чуть ли не в няньки-телохранители заделывается для девчонки из трущоб. И на полном серьёзе заявляет, что чует в ней единственную пару. Хотя у них даже до поцелуев ещё дело не дошло. Есть чему удивиться. И становится очень любопытно за этим наблюдать. Нет, ну а что? Где гарантия, что и каждый из них, вот также не вляпается? А тут можно безопасно, со стороны посмотреть, чем оно всё грозит.

 На обеде в столовой, эти четверо оказались за одним столом с Вивьен и Лорвином. Девушка была серьёзна и молчалива. А за соседним столиком живо обсуждали судьбу Стоуна, в сегодняшнем выпуске газеты сообщили, что на следующей неделе состоится суд. Неизвестный источник в управлении поделился с репортёром, что юрист клана рекомендовал Слоуну признать вину и быть готовым доказать деятельное раскаяние. На что последовали возмущения и отказ от адвоката клана. Сообщалось также, что дядя обвиняемого, которого репортёры поймали в цветочном магазине за выбором букета, отказался давать пояснения, сказав, что если хватило смелости натворить дел, то хватит и на то, чтобы ответить.

Видя, что девушка вообще не реагирует на упоминание своего обидчика парни за столом тоже начали обсуждать эту тему.

– Падаль! – разгорячился в ходе обсуждения Лорвин. – Трусливая, подлая падаль, вот кто он!

– А вы чем лучше? Ты разве не то же самое собирался сделать с Ири? – вилка полетела на стол. – Или может не вы, толпой набросились на Ирвина, который и с одним-то из вас физически не справился бы? А за что?

Вдруг Вивьен подняла голову и заметила, что все обернулись к ней, и её злые слова слышала половина собравшихся в столовой. И в этот момент ей стало так неприятно от себя.

Лорвин... Он же старается. Он ее спас! А она ткнула его в прошлые ошибки, при всех. Может и заслуженно, но ведь не она пострадала, а Ирвин. А он вроде ни на кого зла не держал. По крайней мере, с младшим Дерком держался без предубеждения.

 Резко отодвинув стул, так что скрип ножек прозвучал в тишине, Вивьен выбежала из столовой и рванула в дикую часть парка Академии. Забившись в самую гущу зарослей, она расплакалась, уткнувшись в собственные коленки. Тут её и нашел Лорвин. Уже привычно перетянув девушку к себе на колени и подставив свое плечо, начал успокаивать.

 Он дураком не был и прекрасно понимал, что рано или поздно, но этот вопрос прозвучит. И хорошо, что сейчас. Когда он знает, как поступить будет лучше. Знает, что даже в таком состоянии, может поговорить с Вивьен откровенно, выложить всё, как есть. И он был уверен, что это единственный правильный путь.

– Ну, чего ты сбежала? Еле нашёл тебя в этих зарослях. – Парень начал укачивать девушку, надеясь, что хоть так частые всхлипы прекратятся. – Знаешь, ты во многом права. Ничем не отличался. Ну, не вырывайся, я же знаю, о чем говорю. Просто представь, что ты живёшь и не знаешь ни в чём отказа. Просто потому, что ты вот такой родился. И ведь все вокруг так живут, значит, так правильно. И все либо стараются с тобой "дружить", потому что ты равный и такая дружба выгодна и приветствуется родителями, либо лебезят перед тобой, пытаясь оказаться хоть и не равным, но приближенным. Либо прячутся, чтобы не попадаться на глаза и не привлекать лишнего внимания к себе. Все так себя ведут, вне зависимости от того парень или девушка. И тут появляетесь вы! Изначально заявленные как те, кто слабее, чья участь или лебезить и пресмыкаться, или прятаться. Напомнить, что оказалось в итоге? Смелые, упрямые, насмешливые. Огрызающиеся, вместо того, чтобы пугаться, сами смотрящие на нас чуть ли не с высока. Словно мы вам мешаем. Знаешь, как неразумные дети, что подбегают к взрослым и отвлекают их своей глупостью. Помнишь, как мы с тобой встретились?

– На линейке увидела, когда ректор вас выгнал. А до этого только слышала. – Ответила, не отрываясь от плеча, девушка.

– Вивьен!!! Вот это сейчас было обидно! – рассмеялся Лорвин. – На третий день занятий в Академии. Ты с подругами сидела под деревом недалеко от библиотеки. Что-то читала и помечала в тетрадке. Когда девушки, которые были с тобой что-то тебе сказав, побежали в библиотеку, я подошёл к тебе. Но ты даже головы не подняла. Тогда я присел напротив и спросил, что ты делаешь. А ты ответила, что читаешь. А на следующий вопрос, что читаешь, я получил ответ "книжку". Ну, и что, по-твоему, я почувствовал? Точнее, кем я себя ощутил? А ваша драка с Ригосом? А выступление Сабрины на лекциях по праву? И ведь это не было игрой, направленной на то, чтобы привлечь внимание и набить себе цену. Вы ведёте себя так, словно вам и дела нет до того, чем там эти убогие развлекаются. Вы своим появлением рушили давно сложившуюся иерархию, топтали авторитеты и социальные статусы. И при этом, яркие, броские, раз за разом, даже против воли, привлекаете внимание. Нехорошее, тёмное, жадное до крови. Мысли появляются мерзкие, грязные. Навсегда стереть эту улыбку с лица, чтобы это надменное выражение на лице больше никогда не появлялось, чтоб не то, что фыркать "естественный отбор, естественный отбор, и его оказывается за деньги тоже проходят", глаза от земли поднять боялась. Чтоб знала свое место! Всё-таки отличный артефакт придумал Ирвин. Башковитый он у вас.