Текст книги ""Фантастика 2025-59". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Кристина Римшайте

Соавторы: Дина Сдобберг,Никита Семин,Михаил Воронцов,Дэйв Макара,Родион Вишняков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 157 (всего у книги 335 страниц)

Глава 17

Подозрения Генки подтвердились уже на следующий день.

– Мать, и как ты сама не поняла? – смеялась Рита.

– Да то дорога, то переезд, тут надо всё закончить, здесь как-то начинать обустраиваться. Думала, может из-за смены климата или подстыла где, – недоумевала я.

– Дина, поверь мне как гинекологу, это не от климата, – веселилась подруга. – Ещё одного бойца ждёте?

– Не, я девочку хочу, – мечтательно улыбался Генка. – Буду юбочки гладить и туфельки застёгивать.

– Уже и имя поди придумал? – спросила я.

– Алёной будет. Даже если грубо скать, вроде Танька или Анька, всё равно ласково получается, Алëнка. – Подвёл объяснительную базу под выбор имени муж. – Рит, ты лучше скажи, а что это у ткбя стены одеялами завешаны?

– Да потому что домик бытовка, щели с палец. У меня тут такой сквозняк гуляет! Вот приходится выкручиваться. – Вздохнула Рита. – Ох уж это «временно»!

– А чего муж этот вопрос не поднимает? – нахмурился Генка. – Нам медчасть нужна. И не только же для солдат и офицеров. Вон, может как с клубом-казармой получится провести.

– Не переживай, сейчас он тебе проходу не даст, – хитро прищурилась Рита. – Я ему сказала, что пока нормальной амбулатории не будет, может от меня детей не ждать! А сейчас и Дина перед глазами будет беременная ходить. Так что готовься, Вайнир с тебя не слезет!

Обратно мы шли мимо центрального или первого кпп, куда как раз привезли почту. Потом уже её разнесут, отдельного почтового отделения у нас не было даже в планах. Ведь упор делался на возведение армейской инфраструктуры, а потом уже всё остальное. Проходя мимо заколоченного здания особняка местного буржуя, Генка резко затормозил.

– Ты чего? – удивилась я.

– Да так, – отмахнулся он и повёл меня домой.

Что именно было «да так» стало понятно уже вечером, когда Генка потащил Елизарова, Вайнира и Коперника в этот самый особняк. К концу лета, здание дореволюционной постройки получило новую жизнь. Отштукатуренное и выкрашенное в лимонно-жëлтый цвет, как и все старые здания в части, оно сияло белыми оконными проëмами, баллюстрадой небольшого балкона и двумя входами, один из которых был украшен колоннами. Видно любил владетельный немец эти украшательства.

Небольшое, по сравнению с основным зданием, крыло, в котором было что-то вроде хозяйственной кладовки или каретного сарая, было отдано под отделение связи. В части появилась своя почта.

А в самом особняке на первом этаже располагалась медсанчасть для солдат и вели приём врачи, специалисты. Небольшие стационары располагались на разных этажах, для солдат на первом, для гражданских на втором. Помимо терапевта у нас была гинеколог, и начала вести приём педиатр. И пускай Полина смогла выходить на работу пока только три раза в неделю по полдня, это уже был огромный прогресс.

– Дина, ты там нам очередь займи, мы следующие пойдём, за Кирюхой, – смеялся муж Риты, когда я шла на приём.

К середине октября, приехавшая в часть проверка засвидетельствовала и приняла отчёты командования части о темпах строительства части. А на генеральном плане строительства, нарисованном на нашей кухне почти полгода назад, уже почти не осталось зелёных и красных штриховок.

На территории части были вырыты и облагорожены три больших пруда, одновременно для пожарных нужд и для того, чтобы обеспечить сток воде с площади, чтобы подсушить местные бочаги. Рядом с одним из таких прудов, расположенных возле первого кпп стояла пожарная часть с огромным, на четыре машины, гаражом и большой площадкой для построения экипажей. За ним стояла столовая, которая могла одномоментно вмещать четыре полных роты. Обедали в два захода. Сначала, ровно в двенадцать дня, стройбат и артиллерия, их как раз было по две роты. А потом, в двенадцать тридцать рота пожарных, служащие вохр, командование и гражданский персонал.

А за столовой уже были склады и мехзона с гаражами-ангарами для военного автотранспорта. Между столовой и мехзоной поставили здание спортивного комплекса. И получился огромный прямоугольник, ограниченный спортзалом и основной дорогой части по коротким сторонам, и пожарной частью, столовой и штабом с центральной аллеей по длинным. Именно тут организовали футбольное поле с беговой дорожкой и тренировочную площадку с брусьями, брёвнами и щитами, имитирующими стены для солдат и пожарных. За штабом шла новая медсанчасть, а напротив неё, через дорогу, была построенна казарма артиллеристов. Длинное одноэтажное здание с двухскатной крышей напоминало мне ту самую царскую конюшню на Дальнем Востоке. Вот только окна сильно отличались. С одной, парадной, стороны была широкая аллея, заканчивающаяся пока только фундаментом для будущей стеллы в память о воинах-артиллеристах, и второй пруд с двумя обустроенными беседками-курилками на берегу. С другой, перпендикулярно самой казарме стояло такое же здание, но размещались там прачечная и бани, куда не смотря на наличие воды в квартирах охотно ходили все жители части. А дальше вырос красавец военторг. Участки между дорогой, идущей перпендикулярно основной, к складам и третьему пруду и военторгом, и военторгом и казармой мы всей частью засаживали берёзками и липами. А солдаты потом их отливали.

Ждали нового строительного сезона фундаменты детского сада, офицерской трёхэтажки и гражданской пятиэтажки, шесть фундаментов под дома многодетным. Уже залили клетки под будущие хозяйственные сараи для жителей. Готовился к открытию клуб и библиотека, а в пожарную часть уже прибыли три из четырёх запланированных машин. И чётко различались старые здания и новые. Старые были оштукатурены и покрашенны в лимонно-желтый с белым цвета, а новые возводились из белого кирпича.

– Меньше года прошло, а такой объём работ уже выполнен! Хорошо, что не только на военных объектах сосредоточились. Но вот деревьев у вас здесь мало, с неба хорошо просматриваться будет, – говорил глава комиссии.

– Берегли, как могли. Молодняк подсаживаем. Лесополосы запланированны по всей территории части, – показывал где конкретно планируются будущие растительные заграждения Генка.

Так что комиссия уехала довольная, а Генка получил утверждённый план строительства на следующий год.

– Всё, отстрелялся, отчитался, вот такой мы молодец! – радостно заявил Генка, вернувшись вечером двадцать третьего октября. – Неделю мозги конопатили! Так что сейчас к Елизаровым пойдём, праздновать. Как там наша вредина?

По прогнозам ребёнок должен был появиться в конце октября– начале ноября.

– Это скорпион получается? – всплыло как-то среди обсуждений в компании. – Характер будет ядовитый.

– А это так и так будет, вон, в маму! – смеялся Перунов.

Празднование успешного прохождения проверки пришлось сворачивать. Наш «байкальский сувенир» решил, что пора уже и появиться. В шесть утра, как потом смеялись друзья, к побудке, на свет появился наш младший ребёнок. Вопреки надеждам Генки, мальчик, названный Костей, в честь старшего брата Генкиного отца, погибшего на первой мировой.

– Да, сразу видно, что мама была в отпуске, – заявила Рита. – Вылитый же Генка! Сейчас подрастёт, и с Игорем их не различишь!

Глава 18

С рождением Кости время заметно ускорило бег. Крутясь по кругу между стиркой, кипячением, готовкой и делами части, в которых я по мере сил и свободного времени помогала мужу, я почти не заметила, как осень сменилась зимой, да и та уже успела попрощаться. Перед глазами словно намертво застыла картина вида сверху на стиральную доску. Иногда мне казалось, что Генка намеренно «не справлялся» с очередным согласованием, чтобы я могла хоть ненадолго выйти из дома. Даже съезд партии воспринимался как праздничный выходной. Тем более, что сейчас, я как секретарь партии на территории закрытой части, на съезды ездила в Москву.

Эти поездки подарили мне знакомство с Лидой и её мамой, работавшими архивариусами в историческом музее. И второе высшее образование. На этот раз экономическое.

После одного из собраний, где нас знакомили с показателями народного хозяйства, у нас с несколькими делегатками женщинами завязались бурные дебаты в женской уборной. Рост цен вызывал бурное негодование. Звучали примеры, что при Сталине наоборот, было ежегодное снижение, хоть и небольшое.

– Мы сравниваем несопоставимые вещи, – возмущалась я. – При Иосифе Виссарионовиче наша экономика была совершенно закрыта, было бы вернее её называть внутренним товарооборотом. Ну вспомните, много кто получал «живой» рубль? Сельское хозяйство и вовсе жило за счёт натурального обмена! А сейчас, хотим мы этого или нет, но мы привязаны к мировому влиянию на экономику, невозможно всё время сидеть в скорлупе. Иначе наше хозяйство потеряет устойчивость и не сможет функционировать должным образом. К сожалению, мы многого просто не понимаем в силу отсутствия нужных знаний. Я например педагог, но никак не экономист.

– И прачка может управлять страной! – гордо прозвучало мне в ответ.

– Если ей это позволяет образование, и она обладает достаточным количеством знаний и опытом, – резко ответила я. – Иначе это дурь и показуха!

– Совершенно верно, – подошла к раковине Нина Петровна, о присутствии которой мы не знали. – А получить образование и соответствующие знания в наше время не проблема. Кто готов поступить, можем помочь по линии партии. Московский университет ждёт. Тем более, что скоро как раз начнётся набор.

Я согласилась совершенно незаметно для себя, почти не задумываясь. Нас таких оказалось всего трое из человек наверное двенадцати. Остальные сослались на занятость, детей и необходимость посоветоваться с мужем.

– А вам не надо посоветоваться? – с улыбкой спросила Нина Петровна.

– Нет, уверенна, что он только поддержит, – искренне ответила я.

Так, по протекции жены Хрущёва, я попала в МГУ. Генка действительно поддержал, то что ему придётся сидеть с двумя мальчишками, одному из которых было чуть меньше трëх с половиной лет, и он умудрялся одновременно нахулиганить в нескольких местах сразу, а второму полгода, Перунова не пугало от слова совсем. С детьми он занимался не только по пять минут в день, когда они сыты, довольны и радостно улыбаются.

Дети платили ему привязанностью и любовью. Костя, видя отца, выгибался чуть ли не на мостик, чтобы тот брал на руки. А Игорь, словно чувствуя, мог залезть на подоконник и ждать, пока не появится отец у крыльца.

И я всё чаще думала о другом мальчишке, который возможно вот так же ждёт у окна отца и не дожидается. Уже больше года. А ведь он знал папу с рождения, привык. Конечно, Гена отправлял и деньги, и подарки. Только разве может это быть равноценной заменой.

– Ген, а Миша… Он на кого похож? – спросила я как-то за поздним ужином, когда дети уже спали.

– На меня, – мгновенно стал серьёзным Генка. – А к чему ты спрашиваешь?

– Да, просто. Интересно стало. – Ответила я.

– Ага, это ты знаешь, кому рассказать можешь? А то я тебя не знаю, – не поверил он.

– А фотография есть? – зачем-то выясняла я.

Генка молча встал и ушёл в нашу комнату, вернулся он с томиком устава в руках. Там, между страниц была небольшая чëрно-белая фотография.

– Да как так? – не сдержалась я.

– Тише! Пацанят разбудишь! – шикнул Генка.

– Перунов! – продолжила шёпотом я. – Да как так выходит, что у тебя все трое сыновей на одно лицо? Твоё! Да как под копирку⁈

– Мать говорила, что у отца кровь сильная. Только Рая в неё уродилась. А я с братьями копия отец. – Пожал плечищами Генка.

А мне стало ещё хуже. И просто ждущего папу ребёнка было тяжело представлять. А когда знаешь, что он так похож на твоего собственного, то становится мучительнее вдвойне. Через две недели я сдалась.

– Ген, вроде лето скоро, – мялась я.

– И? В Лопатино хочешь съездить? – оторвал он взгляд от тарелки.

– Нет. Я всё про Мишу… Может, в гости приедет? – выдавила из себя я.

Генка похоже такого предложения от меня не ожидал. Обожаемая им жаренная картошка пошлаине в то горло.

– Так! Дин, давай рассказывай! – потребовал он после того как откашлялся.

Я, стараясь на него не смотреть, скороговоркой выплескивала все свои мысли и переживания.

– Мдааа, – чесал он свой затылок. – Да я за, и рад буду. Только, Дин, а если… Ну, не уживëтесь? Это же не в соседнюю деревню отвезти…

– Что значит не уживëмся? Я и мальчишка трёх с небольшим лет? Вообще-то я педагог! – вытаращила глаза я.

Чуть позже, Генка заказал переговоры с бабушкой Миши. Оказалось, что она с осени болеет, и ребёнок даже не гуляет. Но она пообещала отправить мальчика поездом в Москву.

– В смысле с проводницей доедет! Вы с ума посходили? – орала я, когда ко мне вернулся голос. – Вы ребёнка на две недели с чужим человеком решили оставить?

– Многие так отправляют, – вздохнул муж.

– Пожалуйста! У них может запасные дети есть. Я бы своего никогда так не отпустила бы! – злилась я. – Ну четырёх же ещё нет! Вы в своём уме? Бери отпуск и забирай. Нет, ну это додуматься ведь ещё надо! Вы б его ещё почтой отправили!

– Всё – всё, я понял, всякие ихние непедагогичные меры применять не будем, – прятал улыбку Перунов.

– Меры педагогические! – как обычно поправила я. – И нет в русском языке слова «ихние». Ты специально, да?

– Немножко, – обнял меня Генка.

А в конце мая, после почти полумесячного отсутствия, так как решили не издеваться над ребёнком и обратно воспользоваться самолётом, Гена пришёл домой с ещё одной своей копией. Даже соседи не сразу поняли, что это не Игорь. Мальчишка был не по возрасту серьёзен, и от Генки почти не отходил.

– Всё правильно, ты сделала всё правильно. – Шептала я, стоя у окна и будучи уверенной, что никто этого не услышит.

– Ты даже не понимаешь, насколько. И как много это значит, – обнял меня Гена, сильно напугав.

– Осталось только пережить разговоры, – вздохнула я.

– Хочешь, как на духу скажу? Вот откровенно, как есть? – спросил Генка и продолжил после моего кивка. – Срать я хотел на все разговоры с третьего этажа!

– Почему с третьего? – не поняла я.

– Потому что в строящемся доме наша квартира на третьем этаже, через стенку с Вайнирами с одной стороны, и рядом с Елизаровыми с другой, – пояснил он.

Глава 19

– Дин, да ты если уж на такое отважилась, приезжала бы сразу с двумя, никто б и не понял ничего, говорила бы что двойня, – говорила мне Рита, пока мы наводили порядок по части на первом летнем субботнике.

Такие у нас были почти каждый месяц. И солдаты, и жители части убирали мусор, а с учётом строительства его всегда хватало, белили бардюры, красили лавочки, где было необходимо. А потом всех ждал обед с полевой кухни и чай с пирогами.

Рита могла кому-то показаться резкой, но на самом деле она просто говорила всю правду в лицо и никогда не пыталась обойти острые углы.

– Да, Генка удивил, – вздохнула Полина. – Ты правда ещё больше! Я бы больше и разговаривать не стала бы.

– И осталась бы одна, не пойми где, и без мужа. А тут… Распространение продуктов жизнедеятельности в непредусмотренных для этого органах! – фыркнула Рита.

– Чего? – не поняла Полина.

– Моча в голову ударила. Это я перевожу на нормальный русский язык, – ответила я.

– Вот именно, – махнула рукой Рита. – Чего там за помутнение рассудка было, вы и сами разобрались. А Генка и так на тебя смотрел так, что бабы только вздыхали, а сейчас похоже готов самолично ноги мыть.

– Да уж, ну заодно и наши узнали, что Геннадий Михайлович не только может бесконечно выслушивать и вежливо объяснять что-то, а ещё и весьма доходчиво затыкать рот сплетникам, – поправляла косынку на волосах Полина.

– То есть? – уже я не понимала.

– Да бабам на технической территории Генка языки укоротил, – засмеялась Рита. – Да так, что они теперь прежде, чем рот открыть пять раз оглядываются. Часть же закрытая, а тут такое событие, да ещё и у командира. Вот бабы себе целый роман придумали. А Гена твой мимо шёл. Он же за день десять раз по части всё пройдёт, всё проверит. Ну и прямым текстом бабам выдал, что лечь под пьяного и злого мужика мозгов вообще не надо. И что кто бы и что бы не придумывал, но приказарменная девка, такой и останется, потому что эпизоды в жизни могут быть с кем угодно, а в ЗАГС ведут только тех, кого любят и кто останется особенной на всю жизнь. Вот так вот.

– Женщин очень напугало командирское предупреждение, – приглушила голос Полина. – Гена сказал, что он сам пережил момент, когда из-за вот этого чуть семью не потерял. И прекрасно помнит своё состояние, и насколько тяжело давалась служба. Фактически, мол, он был слабым звеном. И подобного в части не допустит. Так и сказал, что узнает, что кто-то решит залезть в семью или подобные выкрутасы устраивать, не важно в отношении офицера, или солдата, моментально вылетят из части с волчьим билетом за аморалку и без разговоров. А тут и снабжение военторга, и жильё, и зарплаты.

– А страх это всё потерять, даже сильнее желания посплетничать. – Засмеялась Рита. – Представляешь?

Так что обсуждать, наверняка обсуждали, но сильно тайком. Про Генку действительно говорили, что ему хоть напоминай, что он командир и в штабе должен сидеть. А его в его кабинете попробуй найди. То в казарме, то у складов, то на стройке, то на ооте, так, по сокращению, называли особо охраняемые территории.

Не поняли моего решения и сëстры, особенно, когда узнали, что приехавший погостить на лето ребёнок, остался и на зиму.

– Я бы ещё с трудом, но поняла бы, если бы ты ребёнка из детского дома взяла. – Хмурилась Анна. – Но именно этот ребёнок? Я вообще не понимаю, почему ты молчала, когда он деньги отправлял. Официально, он ребёнку никто! А если таких «сыночков» десяток по Союзу будет? Всех собирать будете?

– Дело ваше, – поджала губы Тося. – Но мне интересно, а если бы у тебя ребёнок от другого был? Генка бы тоже принял?

После такой реакции сестёр, я с опасением ждала приезда мамы. Она должна была приехать на время Генкиных учений, а потом помочь мне с мальчиками ехать в Лопатино. Но мама улыбалась всем мальчикам одинаково, привезла всем лично ею связанные носочки с двойной обвязкой ступни. Этакие мягкие тапочки.

– Так, давайте, сразу меряйте, а то могла и ошибиться, – раздавала она подарки.

Я заметила, как мама внимательно наблюдает за тем, как Игорь и Миша одновременно натянули по носку на Костю, а потом уже примерили сами. Игорь сидел и рассматривал свои ноги в носках. А Миша сразу залез на стул, спрыгнул вниз, пропрыгал по комнате.

– Тëпкие и не коляются! – заявил он и допрыгав до мамы звучно чмокнул её в щëку. – Спасибо!

Его действия и благодарность повторил Игорь, и оба мальчишки попрыгали с кухни в комнату. Костя посмотрел вслед братьям, поднялся и пошёл к бабушке.

– Давно пошёл? – спросила мама, наблюдая за внуком.

– В год и месяц. Сейчас уже прямо хорошо ходит, хоть и медленно. Но он упрямый, падает, встаёт и снова идёт. Хотя ползком на четвереньках за ним не угнаться. Но мы принципиально ходим! – смеялась я. – Соска может со злости в стену полететь, это да. Но обратно на четвереньки не встаёт.

– Смотрю, всё друг за другом повторяют, – подняла взгляд на меня мама.

– Это да, – кивнула я. – Тут в начале весны Гена учил их шнурки шнуровать и завязывать. Костя тоже полез учиться. Сидят в коридоре на полу все четверо, и главное, хмурятся все одинаково.

– Ты смотрю, не отделяешь, – сказала мама.

– Ну, как не отделяю, для Миши я тётя Дина. Да и документы пришлось оформлять. Вроде, как под опеку взяли, подшефный. Одно дело приехал бы на время, но осенью, когда стало понятно, что ребёнок всё-таки остаётся, мы были вынуждены заняться этими бумажками. – Села за стол я.

– А мать явится? – прямо спросила мама.

– К кому? От мальчика она отказалась в роддоме. Бабушка уже в возрасте, и сильно болеет. Трёхлетний ребёнок всю зиму дома просидел, ни разу не выйдя на улицу. С этой стороны вопросов не было. – Пожала плечами я. – Мам, ты мне лучше прямо скажи. Я мальчишек может зря собралась в Лопатино везти… Всех? Я ведь уеду, по саду остались мелкие доделки, с осени группы пойдут. Принимать надо, обеспечение продуктами надо, да всё надо. В августе дома сдают, переезд же. Всё собрать, там разобрать. А мальчики считай на тебе будут.

– Боишься обижать буду? – поняла меня мама. – Да мне дети не в тягость, ты так решила, поперёк тебя я не пойду. Да и пакостить тишком… Не той мы породы. У тебя если ладно, то и хорошо. Прибыло, это не убыло.

Мама часто говорила так, словно старательно подчёркивала, что она человек простой, деревенский. Я обычно в такие моменты просила её мне напомнить, кто нас с сёстрами учил латыни, и сам проводил кучу всяких реакций для получения нужного лекарства.

Ладно… Не так это всё было легко, как выглядело со стороны. И дело даже не в том, что этот ребёнок был живым напоминанием о Генкиной измене. К мальчику я не ревновала. Муж однозначно и недвусмысленно выбрал меня и наших детей. Как бы ему самому не было это сложно, но он даже не заикался о поездке в ту часть, для встречи с ребёнком. И я знала, что это было лишь моим решением, без намёков и уговоров. Но некую настороженность по отношению к мальчику и недоверие преодолеть было сложно. Этот лёд треснул не сразу. И тот момент я хорошо запомнила.

Костя, которому было восемь месяцев, спал. Игорь и Миша играли в своей комнате. Я выскочила на улицу развесить бельё. А когда вернулась, Игорь в комнате был один, а Костя плакал.

Я кинулась в нашу с Генкой комнату, где стояла детская кроватка. Рядом с ней, на низкой табуретке из коридора стоял Миша, держа на весу над кроваткой свою машинку.

– Чего ты ичишь? Хочешь бику? – услышала я и выдохнула.

Ребёнок не делал ничего плохого, просто пришёл на плач младшего. А мне стало стыдно, ведь первым желанием было просто отшвырнуть эту машинку, пока она не упала на Костю, и оттащить от кроватки Мишу.

– Миш, – осторожно придержала я машинку. – Он просто пока маленький, и по другому не может сказать, что что-то не так. А игрушки у него пока вон, погремушки всякие и неваляшки. А такую красивую машинку он просто может сломать.

– Низзя! – прижал игрушку к груди Мишка.

– Конечно нельзя, вот подрастёт, тогда и поиграете в машинки, – согласилась я с ним. – Спасибо, что присмотрел за Костей.

Довольный похвалой мальчишка убежал в общую с Игорем комнату, а я занялась притихшим Костей. Моя собственная реакция на этот момент, меня неприятно удивила. Я весь день вновь и вновь прокручивала в голове эту ситуацию.

– Что случилось? – спросил Гена вечером, когда после ужина я вернулась на кухню, оставив Костю в кроватке, а Гена мыл посуду за всей семьёй.

Я без утайки ему рассказала.

– Дин, я сейчас спрошу, а ты честно ответишь, про себя, не вслух. У тебя такая реакция была потому что у кроватки был именно Мишка, или ты просто среагировала на тяжёлую машинку над маленьким ребёнком? Просто представь ту же ситуацию, только поменяй Мишу на Игорька. И честно ответь, что ты бы сделала. – Предложил мне Генка. – Ну вот, ты уже и улыбаешься. Не так всё плохо, да?

Я действительно начала улыбаться, поняв, что закрутившись по дому, я уцепилась за факт участия в этой ситуации Миши, и не стала анализировать.

– Видишь? – улыбался Генка. – Ты слишком много от себя требуешь. И слишком жёсткие требования к себе выдвигаешь. И если Миша хулиганит, не слушается и прочее и заслуживает ремня и постановки на дежурство в угол, значит он должен получить ремня и встать в угол! Ровно как Игорь и Костя. Вот точно, чего ты не должна, так это делать какие-то уступки и послабления, опасаясь, что это воспримется через призму того, что это не ты родила этого ребёнка. Иначе он очень быстро начнёт на этом паразитировать.

– Это просто ребёнок! А ты ему приписываешь знания по психологии и манипулированию, – закатила глаза я. – Вроде как испортим мальчишку.

– Прежде чем говорить о том, что его чем-то там испортим, посмотри на Мишку сейчас, и вспомни каким я его привёз. – Не согласился со мной муж. – Мне кажется, что лучше всего он знал слово нельзя.

– Он рос с пожилой бабушкой, у которой проблемы с давлением. Естественно, что она учила, что нельзя шуметь, бегать, прыгать и остальное, – пожала плечами я.

– Твоя мама старше, как и Мария Борисовна. Что-то Игорь не такой зашуганый. – Ответил мне тогда Генка.

Поэтому и сомнений своих, примет ли мама Мишу наравне с Игорем и Костей, которому два должно было исполниться только в конце октября, я не скрывала. Как и реакцию сестёр.

– А ты говоришь, прибыло, не убыло. – Закончила я.

– Да, ситуация. – Покачала головой мама. – Только ведь знаешь, жизнь это не инструкция, не рецепт, как микстуру приготовить, и не Генкин устав, где на каждый шаг ответ расписан. Это только говорят, что жизнь дорога, а на самом деле, как нить в клубке, одни пересечения да узлы. Каждое решение всё меняет. И вроде решил, сделал от перекрёстка шаг, а смотришь, уже и на другом стоишь и снова решать надо. И решение это, каждый раз эхом вокруг расходится. По уму-то, по простому, по житейски, учудила ты конечно знатно. Нужен он тебе, мужев-то байстрюк? Тут бы зятю морду набить, да вожжами меж лопаток отходить. А нагуленное дитя, законным жёнам не приносят. И пусть хоть глиной ему лицо замазывают, то уже не твоя забота. А так… Чтобы на ребёнка безвинного суметь своей бабской обиды не переложить, и дитя не обездолить, тут ведь не разумом решать надо. Тут сердце должно быть больше разума и сильнее во много раз. Оттого и решение это как камень на воде, вон сколько кругов пошло, волной всколыхнуло. Разум он за себя, за свою шкуру думает, а не о других. Только знаешь, дочка, такие решения так просто не проходят, у судьбы они на особом счету. И когда она с тобой и чем расплатится, никто не скажет.

– Да я же не из-за этого, – вздохнула я. – Я и не думала.

– Взрослые вы у меня, сильные и упрямые. Как пальцы на руке, и похожие, и разные. Своему ребёнку быть матерью не просто, а чужого отогреть ещё сложнее. А у тебя вон мальчишки жеребчиками скачут, озорничать не боятся, людей не опасаются. Значит, всё хорошо, – гладила меня мама, когда я уткнулась головой ей в колени. – Ты себя, Дин, слушай. Если сердце потребовало вот так сделать, то супротив самой себя и идти не стоит. А на сердце если покой, то и всё остальное сладится. Уж на лишнюю пару портков и тарелку каши вместе с мужем заработаете, вы вроде не последние люди. С руководством всей страны здороваетесь. Это всё равно, как если бы моя свекровь чай с императрицей пила. Уж явно не в тягость мальчишка-то будет. Да и, Дин, бабская хитрость тоже быть должна. Мужик, когда себя перед женой виноватым считает, семье только на пользу.

– Да я же этим не попрекаю, не напоминаю, – ответила я.

– Оно и не надо. Главное, что он помнит. А Генка парень правильный, с понятием. От этого только благодарным будет. А это точно не во вред! – в который раз удивила мама сочетанием мудрости и какого-то… Прохиндейства!

В Лопатино нас встречала сестра Гены и его мама. Сначала она держалась очень скованно, явно не понимая, как себя вести с Мишей в моём присутствии. Да и больше наблюдала. Свекровь, даром, что знала меня с детства, относилась ко мне уважительно. Живи мы во времена царей, можно было бы сказать, что словно она считала меня выше по происхождению.

– Чего ты удивляешься? Она же дочь старосты с Шамаханских выселок, а там всё не по-людски. – Ответила мама, когда мы вечером это обсуждали. – Вроде обрусели давно, а порядки всё свои держат. Мужик в доме главный, у неё только один сын остался, Генка. Его жена всем бабам в семье и старшая, и начальник и всё на свете. А ты и рада стараться. И подарки выбрать, и помочь, и настоять, чтобы Рая училась. Вот и боится невестку обидеть.

Мама оказалась права. Перед моим отъездом, свекровь выставила Раю на улицу, за детьми присмотреть, а сама подсела рядом, словно кто-то мог нас подслушать в пустой избе.

– Диночка, ты мне скажи… Генка тебя заставил? – с сопереживанием в глазах спросила свекровь.

– Вы про Мишу? – поняла я о чём она спрашивает. – Это я его заставила мальчика забрать. Хочу себе всю коллекцию Перуновых.

– Ой, Дина, озорница ты! – с явным облегчением заулыбалась свекровь.

– Так что не переживайте, и внуков на таких и не таких не делите, – предупредила я.