Текст книги ""Фантастика 2025-59". Компиляция. Книги 1-29 (СИ)"

Автор книги: Кристина Римшайте

Глава 10

Легко сказать, особенно если ты герцог, мол, заканчивайте здесь побыстрее и жду отчёт. Но вот выполнить это требование гораздо сложнее.

Первым делом, едва герцог ушёл, йерл выставил вон кузена. Этот товарищ очень настойчиво пытался остаться, на что я решительно ответила нет.

– Я только-только стала вдовой и превращаться в весёлую вдовушку не собираюсь. А у вас нет оснований здесь находиться. – Четко и громко ответила я, указывая на дверь.

– Ты ещё пожалеешь, – прошипел проходя мимо меня новоявленный кузен.

– Храни нас небо от такой родни, с врагами мы уж как-то сами, – закрыла за ним дверь я.

– Вы бы, фрау, потише себя вели. Слишком уж рано решили, что теперь без хозяйской руки. – Даже не попытался скрыть высокомерия йерл. – Закон пока на вашей стороне, но только те десять дней, что остались до вашего экзамена. А потом с момента погребения фармика Саргенса вы законное имущество его кузена, сорра Карла.

– Это при условии, что обнаружится, что у меня пропал разум, не так ли, старший йерл? – осторожно спросила я. – И потом, вы же сами потребовали от сорра Карла, чтобы он покинул этот дом и отправился к себе.

– Потому что он мешается и создаёт ненужную толкотню. Но это лишь формальность. Его известят о результатах проверки. А на вас наденут ограничитель, которой не позволит вам скрыться за пределами этого владения или причинить вред имуществу сорра. На сороковой день, сразу после похорон кузену вашего покойного мужа передадут сертификаты на имущество, деятельность и вас. – Осветил мои перспективы йерл. – И даже если вы действительно сами сдали экзамен на разумность, в чëм сомневается не только сорр Карл, но и все ваши соседи, то проверку вы не вытянете. Так что пока вы сами не потребовали признания вашей травмы, у вас ещё был шанс сохранить свой статус, сейчас нет.

– А что вас так радует? – прямо я спросила мужчину.

– Потому что бардак в мире начинается вот с этого! Потому что лезут все не на своё место. Разумность бабы, это с мужем не спорить и дом в порядке держать. А её единственное естественное право, это принимать волю своего мужа и хозяина, фрау. Пока фрау. – Зло высказался йерл.

Поняв, что даже человеческого отношения я здесь не увижу, я решила отойти в сторонку и не отсвечивать. Впрочем, скучать мне не пришлось. Я наблюдала, и увиденное меня удивляло.

Два мужчины в форме, независимо друг от друга описывали картину в комнате на листках, закреплённых на папках-планшетах. После этого тело вынесли. А посуду оставили, хотя было определено понятно, что посудой пользовались. Но никто, что говорится и ухом не повёл. Похоже о таких вещах, как отпечатки пальцев, здесь и не слышали.

– А посуда? – осторожно напомнила я на всякий случай уходящему йерлу.

– Помойте. И полы заодно не мешало бы, а то сапоги прилипают, – кинул он мне не оборачиваясь.

После ухода местных служителей порядка, я позволила телу выполнить привычные ему действия, только отметила про себя, что включение упомянутой в самом начале охранки у бывшей хозяйки теперь уже моего тела отработано до уровня рефлекса. И только после этого я чуть выдохнула, позволив себе расслабиться. И в этот момент, я ощутила нечто странное. Меня потянуло в глубину дома.

– Ну не так сразу, – заявила я сама себе. – Эх, Тосю бы сюда. Уж она бы сообразила, как снять пальчики с этих бокалов.

Я окинула помещение взглядом. На полках стояли стеклянные колпаки с деревянными основаниями, в которых хранились уже готовые лекарства. Взяв такой же, только чистый, я при помощи двух деревянных палочек перенесла оба стакана на деревянное дно колпаков, и накрыла сверху стеклянной сферой.

И только потом пошла туда, куда меня тянуло внутреннее притяжение. Комната, куда я пришла, была не в пример чище и заставлена высокими шкафами с выдвижными ящичками. Я улыбнулась. У мамы на работе были такие же, только куда проще. Уж явно не из настоящего дерева. На каждом ящичке, в специальном углублении, была бирка с латинскими названиями. У некоторых были замочные скважины. Я с огромным удивлением отметила, что среди табличек на закрытых ящиках фигурируют надписи морфин и опиум.

А вот тому, что один из шкафов сдвигался, открывая лестницу вниз, я уже не удивилась. Как только я оказалась на лестнице, шкаф встал на своё место, а на стенах загорелись круглые светильники. Я опустила взгляд вниз. Очень интересно! Верхняя ступенька под весом моего тела чуть опустилась вниз. Судя по следам на каменных стенах, именно это опускание, как рычаг запускало обратный ход потайной двери-шкафа и зажигало свет. Рука сама легла на чуть более выпуклый, чем другие, камень. За моей спиной с грохотом развернулись крестом две перекладины, запирая дверь.

– Однако, – хмыкнула я.

Спустившись, я осмотрелась. Это был большой и светлый подвал, в который вели несколько лестниц, как я понимала из разных частей дома. Тело совершенно привычно метнулось под одну из лестниц. Руки повторили те же действия, что и когда включали охранку. Лишь несколько знаков оказались другими. Понимая, что охрана внутри и так охраняемого дома просто так не ставится, я ожидала чего-то невероятного. Но оказалась я в очень маленькой комнате. Просто норе. Но в отличии от большей части помещений, что я успела увидеть, здесь была просто идеальная чистота.

Два шкафа-пенала стояли по краям ниши, в которой расположилась кровать. Никаких пирин и супер пружинящих матрасов. Ровная деревянная поверхность на которой лежит плотный ватный матрас, толщиной сантиметров пять. Я не поленилась задрать простынь. Узкая подушка и ватное же одеяло. И всё это в невероятно белом постельном белье. Почти все стены заняты полками, на которых множество книг. Только в углу стоит трюмо с зеркалом. Зеркало закрыто тканью, а на столике перед ним нет ничего из милых женских вещиц. Зато стоят пузырьки с составами для промывания и заживления ран, обезболивающие медицинские ножницы, комочки ваты, подготовленные для применения, мази и целый ящик со стерилизованными бинтами. Запах этой ткани забыть невозможно.

Рядом тазик для воды и два полных кувшина. Один судя по цвету с раствором марганца. Плотные салфетки, так напоминающие вафельные полотенца…

Узкую дверь я заметила не сразу, настолько она терялась среди полок. За ней пряталось ещё одно помещение, большую часть которого занимал невысокий бассейн, обложенный керамической плиткой. Один из углов был закруглён явно для того, чтобы можно было лечь или положить кого-то. В углу притаилось почти чудо, округлая чаша в полу со сливным отверстием. Место для ног и сливной бак высоко над ней, почти у потолка, не оставляли сомнений в предназначении весьма узнаваемого агрегата.

По потолку шли трубы, что заставило меня улыбнуться. Я такое уже видела во времена борьбы с диверсантами Вервольфа, поэтому готова была поспорить, что над этой каморкой расположена бойлерная или домашняя прачечная. Никого же не удивит наличие слива и подвода воды там, где в доме находится прачечная, бойлерная или ванна? А то, что от этих подводов отходит вода и к ним подведены пара дополнительных сливов никому и в голову не придёт. Мы тоже не нашли бы, если бы не чистая случайность. Это потом уже целенаправленно проверяли подобные места. Очень удобно, тепло, сухо, вода в свободном доступе, нечистоты не копятся и не отравляют воздух.

Набор средств на полках удивлял и здесь. Почти всё, что я видела, в той или иной степени было направлено на лечение и заживление.

Осмотревшись, я вернулась в основную комнату и, подойдя к зеркалу, стянула с него покрывало. В конце концов нужно было воочию познакомиться с фрау Анной Саргенс.

– Твою же мать! – вырвалось у меня, когда ко мне вернулся дар речи.

P. S. Дорогие друзья) завтра планирую заглянуть к змеям)

Глава 11

Из того, что можно было определенно заметить и при необходимости описать, во внешности фрау бросалось в глаза немногое. Белые волосы того цвета, который на ярких коробочках краски обозначали как скандинавский блонд и ярко голубые глаза. Знакомые и привычные мне черты. А вот всё остальное было одним сплошным синяком. Причём судя по переливам, поверх старых регулярно накладывались новые. Даже сейчас угол губ кровил, и то, что я не чувствовала дискомфорта, говорило только о том, что фрау к такому состоянию привычна.

Я уже с замиранием открыла рот. Дарëному коню, в моем случае живому телу, конечно, в зубы не смотрят, но хотелось бы сразу оценить перспективы. К счастью, все зубы были на месте и не шатались. Я их ещё и пальцами проверила. На всякий случай. А то помню я рассказы мамы, как вырывали зубы ломая челюсть. Поэтому зубную боль терпели до последнего.

Один глаз был залит кровью. Ярко голубая радужка на таком фоне смотрелась пугающе. Нос похоже, что тоже ломали. На мочках ушей еле заметные шрамы. Значит когда-то давно фрау носила серьги, которые просто вырвали, порвав мочки. С левой стороны на скуле ещё один тонкий шрам. Это уже видно от чего-то острого.

Теперь становилось понятно, каким образом покойный фармик учил жену.

Вывод о том, что в этой комнате фрау просто пряталась от садиста-мужа, превратив когда-то подготовленное убежище в свою спальню, где она могла не бояться за свою жизнь, напрашивался сам собой. А наличие различных лекарств, обезболивающих и медицинских инструментов заиграло совсем иными красками. Это уже была не странность, а объективная необходимость.

Вот и я сейчас позволила телу действовать, а сама решила сосредоточиться на понимание ситуации. А ситуация была мягко говоря странная.

Закапав в залитый глаз жутко щиплющие капли, я без колебаний легла в кровать. На лицо я натянула странную плотную маску, с прорезями только для носа и рта. Оказалось, что внутри неё подушечки с каким-то жирным кремом или мазью с сильным, но не раздражающим травяным запахом.

Вот теперь пришло время подумать. Верой в чудеса я никогда не отличалась. Чумака и Кашпировского считала аферистами и мошенниками паразитирующими на всеобщей потерянности и истерии. В храмы тоже не ходила. Хотя со священниками беседовала. Мне повезло, я знала нескольких, которых к сану привела вера и огромной силы душа. Вот в душу я верила и в справедливое воздаяние тоже. Нельзя плевать в мир и не получить ответа. Всякие гадания, реинкарнации и переселения душ тоже мимо меня. Я всегда смеялась, что астрологические прогнозы это конечно хорошо, но работать нужно каждый день, а думать вообще круглосуточно.

Странные видения в последние минуты жизни с Лихо в главной роли, кстати знать бы где этот паршивец, напомнили мне непреложную истину. Если мы что-то отрицаем, то это вовсе не означает, что этого чего-то не существует. А чёрные коты всегда окружены суевериями. Поэтому, для сохранения душевного равновесия и здоровья я приняла как факт, что моя душа, моя личность или что там ещё, перенеслась в тело фрау Анни. Куда и в какое время, мне ещё предстояло выяснить. Пока это была жуткая мешанина из знакомого и совершенно чуждого.

Тело обладало своей памятью, рефлексами, привычками. Я ощущала, что и знания Анни мне доступны. И даже её воспоминания. Ведь вспомнила я, что имущество, к которому тянет лапы кузен, вообще-то принадлежало родителям фрау. И неприязнь к этому самому кузену я ощутила как свою. Словно мне выдали тело, у которого есть память, эмоции, воспоминания, но абсолютно стёрта личность. Возможно, тот удар по затылку был последней каплей для постоянно подвергающейся побоям Анни.

Я не могла объективно и логично объяснить, но была уверена, что Анни больше не вернётся в это тело. Возможно и она, как я, тоже сейчас где-то. В таком случае, надеюсь, в этом где-то всё гораздо лучше, чем здесь.

А ещё я ощущала не своё желание чего-то смутного… Возможно, оставив мне огромный багаж в виде памяти и знаний, Анни чего-то хотела, того, что не могла исполнить сама. Что ж, долгов я не любила, а здесь я была обязана целой новой жизнью. Разберусь и по мере сил выполню. Буду считать это долгом перед ушедшим товарищем.

И так, у меня десять дней, чтобы остаться человеком и не стать имуществом омерзительного кузена. Оживлять память я решила от общего к частному.

По обрывкам мыслей и всплывающим образам, я поняла, что кругом мир приблизительно соответствующий нашей викторианской эпохе. Об этом времени я знала не многое. Время варварских географических открытий, хищнической колонизации и прогресса. Человечество ускорялось неимоверно, расстояния перестали быть препятствием. Открытия взрывали человеческое общество одно за другим. А, да! Ещё чай. Почему-то запало в голову, что все всегда и при любых обстоятельствах пили чай.

Здесь не произошло с десяток известных мне революций, никто и знать не знал кто такие Марат или Робеспьер, не родился и Локк со своим общественным договором. Весь мир был поделён на известные земли и непознанные. Известные земли делились на страны, во главе которых стояли монархи. Власть монархов не ограничивало ничто! Общество делилось на сословия и граница этих сословий строго соблюдалась. В принципе, разницы между правами и обязанностями жителей разных стран не наблюдалось. Небольшие отличия в законах были, но не существенные. Можно было бы, опустив разницу в названиях, посчитать, что я просто оказалась в прошлом. Если бы не один факт, в этом мире существовала магия. Вот криминалистики не было, а магия была!

Что касается страны, в которой оказалась я, то называлась она Тервеснаданская империя. Делилась вся страна на девять областей, здесь их называли земли. Центральная часть со столицей относилась к родовым землям Тервеснаданов, императорского рода, остальные находились под рукой восьми высоких родов, состоящих в той или иной степени родства с императором. Лэнд-лорды империи, герцоги и они же совет при короле. Кстати, отец пинавшего меня герцога был двоюродным племянником правящего монарха и отвечал за безопасность страны. Должность видимо была наследственная, потому что его сын был главой одного из ведомств в подчинении отца. Тренировался получается.

Дальше шла аристократия. Графы и бароны. На этом список титулов исчерпывался. Третьим сословием были военные и йерлы, торговцы, служащие и производственники, этакая смесь военных всех направлений, госслужащих и теми, кого я привыкла называть буржуазией или предпринимателями. К третьему сословию относились и признанные бастарды аристократов. Кстати, приставка фрау или фрай обозначала именно это отношение. Как лорд и леди указывали на родовитых аристократов.

А вот дальше шли сорры или сорное сословие, как презрительно именовали здесь простых наёмных работников, крестьян и рабочих. И даже крепко стоящий на ногах хозяйственник мог быть сорром как и батрак, что работал на его полях.

Замыкала эту сословную иерархию чернь. А так как законы отличались в зависимости от сословия, и закрепляли положение человека в зависимости от происхождения, то единственным способом подняться по сословной лестнице оставался государственный договор. Заключающий его поступал на военную службу или на службу йерлом на двадцать пять лет. Или уходил на работу по добыче руд, прокладке рельсов или осваивал непознанные земли в интересах короны. Те же самые двадцать пять лет. Дослужиться таким образом можно было до фрая.

Отдельно стояли озары. Это были уникальные люди, обладающие даром магии. Вне зависимости от возраста проявления дара и сословия, озары забирались на службу короне. В империи давно умели ограничивать их дар при помощи ограничителей.

А вот дальше начиналось самое веселье. Особое положение занимали женщины. Если женщина рождалась леди или вовсе в семье лэнд-лорда, то во многом она не ощущала никаких ограничений. Более того, за оскорбление леди можно было по закону получить различные наказания, вплоть до смертной казни. Леди владели деньгами, могли владеть землёй, заниматься благотворительностью. Все остальные для начала должны были сдать не позднее достижения возраста четырнадцати лет так называемый экзамен на разумность. И только после этого она считалась человеком. До этого она была имуществом и в переписях указывалась как скотина, вместе с коровами, лошадьми и свиньями. Немаловажным моментом было и то, что чернь и сорры до экзамена не допускались.

Хуже было только родиться не леди, но озаром. Такие девушки попадали в закрытые пансионы, где их воспитывали как леди. А потом господа лорды выбирали себе из них младших жëн. Фактически, бесправные любовницы. Таким образом оздоравливали и усиливали аристократию. Мнением и желанием девушек никто не интересовался.

Фон для прекрасной картины жизни фрау Анны уже вызывал желание взять в руку что потяжелее. Поэтому прежде, чем решиться окунуться в то, что касалось самой Анны, я сняла маску и пошла пить чай. Благо, всё необходимое нашлось здесь. В конце концов, чашечка чая с особыми травами, как было помечено на банке, а судя по запаху, с ромашкой и мелиссой, никогда не повредит.

Глава 12

После ночного чаепития, я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. За пару часов отёки от ударов заметно спали, да и синяки уже не пугали своей свежестью. Самое главное, глаз тоже больше не пугал своим видом.

Поэтому я решила потратить немного времени, чтобы повторно закапать хоть и неприятные, но полезные капли и сменить пропитанные мазью вставки в маске на ночь.

– Ну, теперь уже будем разбираться с тем, какая часть всей этой выгребной ямы может считаться моей личной проблемой. – Произнесла я вслух, укладываясь обратно.

Вообще, узнавать подробности лёжа, было очень хорошей идеей.

Фрау Анна была единственным ребёнком фрая Томаса Саргенса и фрау Стефании фиц Дорангтон. Указание фиц перед фамилией буквально означало "почти". Такую приставку получали все признанные родителями аристократами бастарды. Граф Стефан Дорангтон, как и многие поколения Дорангтонов до него был канцлером-хранителем императорской печати и архива. За известное время существования империи было одиннадцать заговоров с целью свержения правящего рода, и всегда Дорангтоны, даже в самые неблагоприятные для Тервеснаданов времена, оставались на стороне правящей семьи. За что благодарный император пожаловал ещё деду Стефана один из островов в речном архипелаге недалеко от столицы.

Крове королевских островов, память о тех временах, когда на этих землях правил король, а не император, на островах архипелага имели свои земли все лэнд-лорды и некоторые представители аристократии. Некоторые острова имели статус прогулочных. Там были разбиты потрясающие парки, включая знаменитый Драгоценный сад, увидеть их правда могли только члены императорской семьи и аристократы.

Были там и вовсе закрытые ото всех острова. На одном располагалась тюрьма для членов правящей семьи. На другом жили озары. Этот остров, как никакой другой был опутан тайнами и домыслами.

Граф Стефан по договору с семьёй своей жены не мог взять младшую жену без её согласия. Но ничто не помешало ему завести любовницу, фрау Маргарет. Его жена попыталась призвать мужа к порядку, всё таки он а была леди и имела права. Но её муж был лордом, и прав имел больше по определению. Его жена попыталась шантажировать супруга дочерью, леди Александрой, которой тогда было около шести лет. В результате, граф переехал жить на остров Марли, любовница помогала ему в его трудах, родившуюся от этой связи дочь он признал, назвал своим именем и ещё при жизни завещал остров и дом Стефании. По закону она как дочь имела право унаследовать за родителями не больше одной восьмой их имущества. Остров и дом на нём и были одной восьмой имущества графа. И хорошо, что при оценке имущества не учитывалась статусность этого имущества. Новость о том, что семья фактически теряет такой лакомый кусочек взбесила старую графиню. Но сделать она ничего не смогла.

Остров Марли и стал сначала домом, а потом и приданным фрау Стефании фиц Дорангтон.

Её муж, фрай Томас Саргенс происходил из семьи потомственных фармацевтов и аптекарей, здесь их называют фармики. Несколько поколений назад семья Саргенс переехала в столицу. Потому что…

На протяжении четырех поколений подряд в семье Саргенс стабильно рождался озар. К счастью, мальчики. Поэтому, объяснив свой переезд желанием хоть чем-то помочь родным по крови и быть хоть так, но ближе, глава семьи выкупил большой пустырь и построил на нём дом. Строительство нового большого дома на старом месте могло вызвать пересуды и привлечь лишнее внимание. А так и понятная причина переезда, и строительство тоже весьма логично.

Вот только новый дом уже при строительстве обзавёлся кучей секретов. Например, лестницы, ведущие в подвал из разных частей дома. Во второй подвал, про который, кроме членов семьи никто не знал. Наверху, совершенно спокойно можно было попасть в совершенно обычный подвал из кухни и снаружи, из сада. И вот там ничего удивительного не было. Овощи, консервация, инструменты и бойлерная. Эта комната, что сейчас была спальней фрау, была изначально убежищем для озара.

Фармики семьи Саргенс без устали трудились над лекарствами и их улучшениями. Врождённый, я бы сказала семейный, талант, трудолюбие, упорство и всем известная особенность семьи, в которой было четыре проявленных озара, быстро привели к тому, что аптека Саргенс стала официальным поставщиком военного госпиталя столицы и медикусов столичного отделения службы безопасности. Ну конечно, слуги аристократов приходили за лекарствами для своих хозяев именно сюда.

При таком спросе и обороте, Томас Саргенс явно не мог сам ездить за ингридиентами для своих лекарств и специальной аптечной посудой. Он работал с несколькими перевозчиками, в том числе и с семьёй сорра Морди. В основном, с его сыном, Фрегом.

Тот всегда был вежлив и услужлив, привозил малышке Анни, старше которой был на пятнадцать лет, нехитрые сладости в гостинец и спрашивал, не обижает ли её кто. Родители девушки только улыбались и переглядывались. Жениться по любви здесь было как-то не принято, но хорошо знакомый им молодой мужчина, который явно с заботой и вниманием относился к дочери, внушал им доверие.

Последнюю точку в вопросе о возможности этого брака сыграло страшное для родителей происшествие. У их дочери начал пробуждаться дар. И случилось это в присутствии сорра Фрега. Мальчишки на улице мучили котёнка, а защищавшую его девчонку просто отпихнули. И вдруг все разом начали задыхаться.

Приехавший в этот момент сорр громко заявил, что воняет газом от фонаря, что ему нечем дышать, велел всем разбегаться, и схватив Анни на руки побежал в дом. Правду о произошедшем он рассказал только родителям Анни. И к счастью, больше ничего подобного не повторялось. Сдавая экзамен на разумность, Анни прошла проверку и на дар. И артефакт ничего не нашёл. А через два года, она вышла замуж за сорра Фрега, взявшего её фамилию. Ведь кроме ситуации с бастардами, которые не наследовали титул и сословие родителя, во всех остальных случаях, ребёнок в браке двух родителей из разных сословий, относился к более высокому из сословий родителей.

Пока были живы родители, сорр Фрег вёл себя достойно. По крайней мере не пил и не поднимал на Анни руку. Да и оскорблений от него она не слышала. Впрочем сорр всё больше был в разъездах по делам.

Но едва Анни успела оплакать отца, ушедшим последним, сорр показал истинное своё лицо. Для начала он потребовал от Анни отказаться от своей дочерней доли наследства в его пользу. Когда она отказалась, муж её избил в первый раз.

Дальше, больше… Когда, сорр узнал, что отцом Анни заключён договор с ювеналом, который за определённую плату приходит и проверяет деятельность аптеки, и одна восьмая часть прибыли идёт на наследуемый доходный счёт, описать его бешенство невозможно. Но Анни уже поняла, что стоит её мужу стать безраздельным владельцем имущества её родителей, и он её просто убьёт.

Однажды она заметила, что есть поездки, которые муж указывает, как необходимые для дел аптеки, но ничего не привозит, а количество списываемого опиума и морфия не соответствует действительному. Ведь лекарства составляла по-прежнему она. Наивная Анни пошла к йерлам. Вернувшийся ночью сорр Фрег ворвался в её спальню и бил её, пока она и вовсе не потеряла сознания. После этого она и начала уходить спать в тайную комнату.

Попытки получить помощь от соседей, тоже даром для Анни не проходили. Она замкнулась, перестала с кем-либо общаться и в конечном итоге превратилась в тень прежней себя.

Ей было больно наблюдать за тем, как гибнет аптека, что клиенты пошли всё более подозрительные и всё чаще с подделками вместо рецептов. Ей хотелось вернуть семейному делу былую славу и респектабельность. И свободы от такой жизни. Поэтому она перестала заваривать себе особый состав, самое главное открытие семьи Саргенс, благодаря которому никто ни при каких проверках не узнал, что и Анни, и её отец, и дед были озарами.

Она решила, что сама ничего не сможет. Нет сил, да и желания. Для себя она перспектив не видела. Поэтому тринадцать дней назад, Анни воспользовалась тем, что муж был в одной из своих таинственных поездок, и отправилась на остров Марли. Там в старой и почти уже разрушившейся часовне, она открыла сделанный отцом тайник. Её интересовал артефакт "зеркало души".

В Тервеснаданской империи верили, что всё сущее это бесконечные отражения друг друга. И где-то, в недостижимом для людей пространстве существуют десятки и сотни отражений их родного мира. Поэтому, она запустила тот артефакт. Он должен был найти родственную ей душу, далёкое отражение. Только более решительную и сильную. Такую, чтоб по мысли самой Анни "смогла всем насыпать перца на промежность". Судя по тому, что я после смерти вдруг очнулась в теле Анни, то я вполне соответствую этим требованиям.

– Ну спасибо за доверие, – произнесла я вслух и тут вспомнила, что скрывающее дар озара зелье Анни давно не пьёт. – Твою мать! Я так понимаю, что поспать мне сегодня не судьба!

Сбор быстро нашёлся.

– Какая прелесть! Чай с ромашкой и мелиссой сегодня уже был, теперь вот пожалуйста, чай с брусникой, чабрецом и кажется корнем имбиря. – Ехидничала я сама с собой. – Ну, чай так чай! Викторианская эпоха всё-таки.