Текст книги "Избранные романы. Компиляция. Книги 1-16 (СИ)"

Автор книги: Арчибальд Кронин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 147 (всего у книги 345 страниц)

Мюррей повернулся к да Соузе:

– Что вы ей дали?

– Полгранулы сульфата морфина. Должно было подействовать. – Рассчитывая на понимание, он посмотрел на собеседника. – К сожалению, минимальная доза на нее уже не действует.

Пока они наблюдали за мадам, он продолжал тем же тихим голосом:

– Она делала это из лучших побуждений, тем больше ее потрясение. Вот что произошло: мадам приказала украсить комнату своего мужа к его возвращению. Несчастные рабочие не смогли надежно подвесить люстру. – В голосе да Соузы зазвучали нотки гнева. – Полчаса назад, когда мистер Дефрис отдыхал, люстра упала. К счастью, не на него, хотя совсем рядом.

Мадам все еще бормотала что-то сонное и бессвязное.

– Не лучше ли уложить ее в постель? – сказал Мюррей. – Я пришлю медсестру Бенчли в помощь.

Он поднялся в спальню Дефриса, которая выглядела как после взрыва. В потолке зияла рваная дыра, а внизу, на кушетке среди обломков штукатурки, лежала большая разбитая металлическая люстра. Бенчли и Дефрис стояли у окна, а старая Тиа Лючия подметала осколки.

– Ну, доктор, тут у нас некоторый беспорядок, – не без иронии произнес Александр с меньшим, чем обычно, хладнокровием.

Было видно, что он потрясен. Бенчли смотрела на упавшую люстру, у которой было круглое свинцовое основание, весившее, должно быть, добрых двести фунтов. Если бы такое упало на Дефриса, ему бы точно пришел конец.

– Вам повезло. – Это прозвучало глупо, но Роберт не мог придумать ничего другого.

– Да, я верю в свою звезду. – Дефрис сказал это серьезно, затем пожал плечами. – Кроме того, к счастью, я наделен вечной жаждой.

– Вы встали, чтобы выпить?

– Только сока папайи. Добродетель, как видите, была вознаграждена.

Мюррей продолжал разглядывать дыру в потолке.

– Рабочий, который установил это, проявил явную безответственность.

– Безответственность? Возможно. – Дефрис одарил его странной улыбкой. – С другой стороны, ты знаешь, что в настоящее время я не слишком популярен.

Роберт провел рукой по разбитой люстре. Потом он вспомнил, зачем пришел сюда.

– Мадам Дефрис очень расстроена. Не могли бы вы отпустить к ней сестру Бенчли на полчаса…

– Само собой – немедленно.

– Я еще вернусь, – сказал Мюррей, выходя в коридор вместе с Бенчли.

Они стояли в полутьме – закрытые ставни почти не пропускали свет. Ее лицо казалось маленьким и побелевшим, а губы были плотно сжаты.

– Вы были с ним, когда это случилось?

– Нет. Я услышала грохот и вбежала.

– Мне известно, что ему угрожают – и он в опасности. Тем не менее это мог быть несчастный случай.

– Неужели?

– Да, – рассуждал он. – Разве это не понятно – как можно быть уверенным, что он окажется под люстрой… как раз в тот момент, когда она упадет?

– Вполне можно было быть уверенным. – Ее чувства наконец взяли верх над ней. – Кто-то передвинул кушетку. Она всегда стояла у стены. Еще сегодня утром она была там – я могу поклясться. Сегодня, когда вы все обедали внизу, а я в своей комнате, кто-то передвинул кушетку прямо под люстру.

Бенчли развернулась и ушла, оставив его стоять в коридоре.

В ту ночь Мюррей проснулся весь в поту от необычного сна. В комнате, погруженной в кромешную тьму, казалось, раздается эхо тишины, и все же сквозь эту гулкую тишину доносились слабые шорохи, звук мягких шагов в коридоре. Некоторое время он лежал, напрягая слух. Затем, не в силах больше этого выносить, он раздвинул москитные занавески, встал и тихо открыл дверь.

В дальнем конце коридора горела свеча, и в ее слабом свете он увидел закутанную в плащ фигуру, медленно расхаживающую взад и вперед. Это была Тиа Люсия. Должно быть, она заметила его почти сразу, потому что, не прерывая своих монашьих шажков, торжественно и умиротворенно махнула рукой, дабы он вернулся в свою комнату.

Ближе к рассвету он погрузился в беспокойный сон, от которого проснулся, полный готовности действовать. Надо было как-то решать навалившиеся проблемы, и он все утро ломал над этим голову. Во второй половине дня ему удалось незаметно покинуть дом, он взял катер и добрался до Рейн-Мари.

В преддверии Марди Гра улицы были переполнены местными жителями. По городу бродили костюмированные группы танцоров, раскачиваясь и распевая под ритм барабанов. Толпы людей следовали за ними. Еще Мюррей обратил внимание на количество сотрудников службы безопасности, окруживших место вчерашнего происшествия. В серо-серебристой униформе, с короткими карабинами, перекинутыми через плечо, эти небольшого роста щеголеватые блюстители порядка стояли парами на каждом углу.

В кафе «Фонсека» посетителей было меньше, чем он ожидал. Он сел за единственный длинный стол и заказал черный кофе.

– Мистер Чарльз Каллаган здесь? – спросил Мюррей у бармена.

Мужчина огляделся по сторонам:

– Что-то его не видно. – Он осклабился в понимающей улыбке. – Но вы не волнуйтесь, мистер. Он появится.

И действительно, Роберт не пробыл там и десяти минут, как в дверях возникла высокая фигура, а затем направилась в сторону Мюррея. Каллаган сел к столу, вытянул ноги и молча вперил в Мюррея на удивление проницательный взгляд, который каким-то образом компенсировал припухлость его квадратного красноватого лица. Он был рыжеволосым, с коротко остриженной головой, светлыми бровями и рыжей щетиной на подбородке. На нем были футболка с большим вырезом на широкой груди, потрепанные брюки и стоптанные espadrilles[82]82
   Веревочные сандалии (исп.).


[Закрыть].

– Меня зовут Мюррей, – начал Роберт.

– Знаю. Она мне говорила.

Последовала пауза.

– Что ты будешь пить?

– Местный яд – clairin.

Каллаган кивнул бармену, и тот принес ему порцию рома-сырца. Еще одна пауза, затем он сказал:

– Слушай, ты не знаешь, как выступили в прошлом сезоне «Грин-Бей Пэкерс»?

Мюррей покачал головой, и Чарльз был явно разочарован.

– Здесь самые свежие газеты двухмесячной давности.

– Интересуешься футболом?

Каллаган уставился на Мюррея:

– Ты хочешь сказать, что никогда не слышал обо мне? О «Кошмарном Каллагане»? На слуху у всей Америки три года подряд. Я тот парень, который выиграл со счетом пятьдесят – один против «Миссури» в последние пятнадцать секунд финальной четверти. Это, как писали, был самый зрелищный тачдаун, когда-либо забитый на кубке Ориндж Баул. – Терпеливо, как будто пытаясь вразумить собеседника, он закончил: – «Пэкерс» хотели заполучить меня, когда я бросил колледж. И я бы подписался, если бы не попал в эту дыру.

– Ты называешь это дырой?

– А как еще. Посмотри на меня. Я машу мачете два дня в неделю на тростниковых полях. В другие дни я работаю с подрывниками на шахте. Все остальное время торчу в этом баре. – Он сделал глоток, дабы подчеркнуть данный факт. – Учти, что поначалу все было хорошо. Когда мы приехали сюда, Нат и я, после того как сбежали и поженились в Майами, старик Дефрис дал мне работу на плантации. Это было просто здорово, если бы не одна вещь.

– Что именно? – спросил Мюррей.

– Мы жили в большом доме, со всей семьей. Звучит заманчиво, но именно это все и испортило. Мадам Дефрис – она с самого начала вонзила в меня свои когти. – Он сжал челюсти. – Но это еще не конец.

На первый взгляд Каллаган выглядел как бродяга, с голосом, как у пропойцы, но Роберт видел, что в нем было нечто большее. Его глаза могли наливаться кровью, но взгляд его был прямым и решительным. В нем ощущалось физическое здоровье, а в его плечах и квадратном подбородке, заросшем щетиной, чувствовалась воинственность. Даже в его тщеславии была какая-то привлекательная наивность. Подавшись вперед, Мюррей без обиняков попросил его рассказать о ситуации в Гранд-Лимбе.

С минуту Каллаган изучающе смотрел на Мюррея, затем сказал:

– Ты хочешь получить ответ на то, что я сам хотел бы знать. Но если есть ответ, его надо искать в мадам.

– Кто она?

– Она из старинного креольского рода – старинного и разорившегося. У нее не было ни цента, когда четыре года назад Дефрис женился на ней.

– Должно быть, теперь она богатая женщина.

– Богатая? – Он проницательно посмотрел на Роберта. – Конечно, от Дефриса несет богатством. Но, брат, он держит ее на крючке. Пару раз она срывалась с крючка. Однажды был большой скандал, связанный с молодым французом, посетившим наш остров. От Дефриса всего можно ожидать. Это глубокий омут. Возможно, он любит ее, возможно, иногда ненавидит. Так что же происходит? Он держит ее там, где считает нужным, – под колпаком.

Какое-то время Роберт молчал, пытаясь осмыслить услышанное.

– А что тогда с Анри? – спросил он наконец.

– Это дохлая рыба. Он просто засранец. Повсюду задолжал денег – ни дня в жизни не работал.

Повисло молчание. Мюррей никак не мог мысленно сформулировать последний вопрос. И все же собеседник, видимо, почувствовал это.

– Ты избегаешь Натали. Может, мне следовало сразу сказать, что она хорошо о тебе отзывалась.

Роберт, должно быть, слегка покраснел, потому что Каллаган улыбнулся и мягко сказал:

– Она мне самому нравится. Она отличается от других. Хороший человечек. Но эта банда погубит ее, если я не заберу ее у них.

– Может, для начала ты откажешься от этой гадости? – Мюррей качнул головой в сторону стакана на столе.

Теперь настала очередь Каллагана покраснеть.

– Я пью только для того, чтобы скоротать время. Могу пить, могу бросить.

– Каллаган, – сказал Мюррей, – почему бы тебе просто не забрать Натали и не смотаться отсюда с ней вдвоем навсегда?

– Я не против, приятель, но, даже если она согласна, это невозможно сделать – пока.

– Почему?

Левой рукой он достал из кармана футболки пакетик с махоркой, лизнул полоску рисовой бумаги и свернул сигарету.

– В этой банановой республике скоро начнутся неприятности. У нас всего пара дней до Марди Гра. Затем здесь водрузят флаг.

– Какой флаг?

– Известно какой, с серпом и молотом, – отмахнулся Каллаган. – Здесь был тихий маленький сахарный клочок земли, пока они не наткнулись на бокситы в глубине острова. Этих бокситов тут завались. Кому-то это нужно, и отнюдь не старым добрым Штатам. Да, сэр, там, на шахте, за последние шесть месяцев коммунисты всерьез поковырялись. Полагаю, что вот-вот бабахнет большой взрыв.

– Значит, ты собираешься посмотреть, чем все это кончится?

– Да. Со времен Кореи мне было не слишком интересно. Кроме того, я вроде как в долгу перед стариной Дефрисом. Он всегда хорошо ко мне относился. И он из тех, кому действительно достанется по сопелке.

– А как насчет службы безопасности? – сказал Мюррей. – Я видел, что их там много. Выглядят отлично.

– Они отличные ребята. А Рибера, комиссар, – солидный малый. Но как они остановят эту толпу, – он ткнул самокруткой в сторону улицы, – спроси у своего хрустального шара, приятель.

У Мюррея был довольно озабоченный вид – Чарли Каллаган даже ухмыльнулся.

– А теперь я верну тебе вопрос на шестьдесят четыре доллара. Почему бы тебе не свалить, пока еще все хорошо?

– Ты, я вижу, принимаешь близко к сердцу проблему моей безопасности, – сказал Мюррей. – Но у меня тоже есть дела с Дефрисом.

– Вполне убедительно.

Ухмылка Чарли стала шире, и он протянул большую мозолистую руку.

Мюррей пожал ее. Жесткий и независимый, беззаботный и добросердечный Каллаган не мог не вызывать симпатии.

– Мне нужно возвращаться, – сказал Роберт. – Но я хотел бы поддерживать с тобой связь.

– Конечно, – кивнул Чарли. – Обычно меня можно найти здесь. Звони сюда, если не сможешь приехать в город. Телефон иногда работает.

Он проводил Мюррея до двери.

– Кстати, когда вернешься, передай от меня привет Натали.

– Я передам, что ты ее любишь.

– Это я и имел в виду.

Он снова протянул руку, и Мюррей пожал ее. На этот раз он в свою очередь расчувствовался.

Роберт медленно повел катер назад, прокручивая в уме ситуацию. Пришвартовавшись, он сошел на берег, и там, на берегу, его ждала Натали.

– Я думала, вы мой друг.

– Так и есть, – коротко ответил он, поскольку не был готов к ее капризам.

– Тогда почему вы не взяли меня с собой в город?

– У меня были дела, – сказал Мюррей. – С вашим мужем. Он просил передать вам много приятного.

Она недоверчиво посмотрела на него, но смягчилась. Когда они шли к дому, она взяла его за руку:

– Я проторчала здесь на берегу целый день. Кажется, все исчезли. В Леомеле снова начались беспорядки, и поговаривают о всеобщей забастовке. Чарли действительно говорил обо мне что-то хорошее?

– Я же сказал, что да.

Натали улыбнулась, ее чувство обиды рассеялось, и, когда они вышли на террасу, она, прижавшись к Мюррею, положила голову ему на плечо:

– Большой клоун. Передайте ему, что, если он не будет смотреть в оба, я уйду с вами.

– Нет, этого не будет. Вы принадлежите Чарли.

В холле он оставил ее и пошел наверх, чтобы повидаться с Бенчли. Как обычно, она была в своей комнате, на этот раз не читала, а стояла у окна. Она повернулась, когда он вошел, с таким отчаянием, что он невольно спросил:

– Что случилось?

Она попыталась сдержаться, но не смогла. Тихим голосом она произнесла:

– Разве трудно было приберечь свои любовные похождения до темноты? Вы с таким видом поднимались по тропинке… – Она замолчала. Он видел, что она дрожит.

– А вы не заблуждаетесь? – резко сказал он. – Натали – несчастная, запутавшаяся девушка, отрезанная здесь от всего, явно ненавидимая мадам, разочарованная в своем браке и много в чем еще. Она нуждается в тепле.

– И естественно, вы готовы предоставить его.

– Да, – парировал он. – Так и есть.

В какую-то минуту ему захотелось рассказать ей о своих попытках наладить отношения между Натали и ее мужем. Но что-то удержало его. Он возмущенно наблюдал за тем, как, прикусив нижнюю губу, она изо всех сил пытается взять себя в руки.

– Впрочем, какое это имеет значение, – сказала она наконец. – Я должна вам сообщить кое-что более важное.

– Как и я, – прервал ее Мюррей. И, разозленный незаслуженными обвинениями, заговорил с внезапной горечью: – Премного благодарен за то, что вы продолжаете оскорблять меня своими подозрениями. Но, похоже, это означает, что вы забыли о нынешнем статусе каждого из нас. Так уж получилось, что я здесь главный. И поскольку еще есть время, чтобы успеть на судно до Гаваны, я думаю, вам следует воспользоваться этим.

– Значит, вы хотите избавиться от меня.

– Дело не в этом. Судя по вашему поведению, вам лучше уехать отсюда.

Она устало опустилась на подоконник:

– Я не уеду. Особенно после нынешнего дня. – И, понизив голос, продолжила: – Я ждала – все ждала и ждала, чтобы рассказать вам…

– Что такое?

Теперь она была очень бледна.

– После того как вы отправились в Рейн-Мари, – начала она, – мистер Дефрис уехал на машине в Леомель. Там они тоже сожгли фабрику для отжима соков. Я не хотела, чтобы он уезжал, но он настоял. Когда я проводила его, мадам остановила меня на лестнице и спросила, не собираюсь ли я прогуляться. Я сказала «да», так как и правда намеревалась, но, вернувшись в свою комнату, я почувствовала такую усталость, что вышла на балкон и легла на шезлонг. Я заснула – не знаю, надолго ли, – меня разбудил звук голосов. На веранде подо мной были мадам и Ламонт. «Где Мюррей?» – спросил Ламонт. «В городе», – ответила мадам. «А медсестра?» – «Вышла прогуляться».

Бенчли пристально посмотрела на Роберта:

– Я не подслушивала. Я собиралась вернуться в комнату и закрыть окно, когда услышала, как Ламонт спросил: «Значит, это надо прямо сейчас?»

И Бенчли передала Мюррею дальнейший диалог:

«Да, – сказала мадам. – Прекрасная идея. Это будет выглядеть абсолютно естественно».

«Особенно если Мюррей выдаст свое заключение», – согласился Ламонт.

«С этим не будет проблем. Он, – тут Бенчли прикусила губу, – доверчивый молодой дурак».

«Не забывай, что я хочу получить свою долю, – сказал Ламонт. – Твой муженек получит кукиш».

«Я запрещаю говорить о нем в таких выражениях. Он большой человек, большая душа».

«Слишком большая, – пробормотал Ламонт. – Ты сильно скомпрометировала себя с ним. Тебе следовало быть поосторожней. Кроме того, на самом деле ты ему безразлична. Я считаю, что он просто использует тебя».

«Не смей так говорить, Анри. – она очень рассердилась. – Он действительно любит меня. И я… я бы доверила ему свою жизнь».

– Ламонт сказал что-то себе под нос, чего я не расслышала, – продолжала Бенчли. – Я напрягла слух, но они перешли на такой тихий шепот, что я просто ничего не могла разобрать. Я не смела пошевелиться, боясь, что они узнают, что я свидетель их разговора. Я решила остаться здесь, пока вы не вернетесь, а вас так долго не было…

Рассказав все это вполголоса, она замолчала. Мюррей почувствовал, как его тянет к ней. Он больше не собирался причинять ей боль – хотелось просто взять ее маленькую руку, неподвижно лежавшую на колене, и ободряюще пожать ее. Но он не мог этого сделать, хотя сейчас они больше чем когда-либо нуждались во взаимопонимании и товариществе.

– Что вы об этом думаете? – спросил он.

– Это что-то очень злое. – В ее глазах стояли слезы. – Я чувствовала это с самого начала. И теперь я в этом уверена. Мистеру Дефрису могут где-то там угрожать. Но именно здесь, в этом доме, таится настоящая опасность. И каким-то образом они хотят втянуть в это нас.

Александр вернулся в половине седьмого. С ним приехал комиссар полиции. Мюррей не обращал особого внимания на Риберу, но теперь, когда они обменялись несколькими словами, он был определенно впечатлен. Комиссар показался ему человеком храбрым и честным. Рибера и Дефрис были чрезвычайно серьезны и сразу же направились в кабинет Александра.

Пока они были наверху, Роберт мерил шагами веранду, в сотый раз спрашивая себя, что ему делать. Пойти к Александру и прямо сказать: «Ваша жена и ее двоюродный брат планируют покончить с вами»? Нет, это невозможно. Он не мог выразить словами суть обвинения. Ему ничего не оставалось, кроме как оставаться начеку, усиливать свою бдительность.

Что-то должно произойти в ближайшее время, говорил себе Роберт. Это невыносимое чувство чего-то неотвратимого, какой-то грядущей опасности на краю вулкана, просто не могло длиться долго.

И все же на следующий день и еще на следующий… все оставалось по-прежнему. Затем, утром третьего дня, привычный ход вещей был нарушен.

Поначалу вроде бы все было как обычно. Мюррей спустился на веранду. Александр собирался уехать поутру, и перед портиком его ждал желтый «роллс-ройс». Он намеренно воспользовался этой машиной вместо неприметного универсала – типичный для Дефриса жест.

Мюррей подождал, когда появится его пациент. Дефрис в светло-желтом льняном костюме выглядел бодрым и отдохнувшим.

– Вы не против, если я поеду с вами? – сказал Роберт.

– Нет, мой друг, сегодня ты должен найти себе применение здесь.

– Когда вы вернетесь?

– Ближе к вечеру, не раньше.

Он сел в машину.

Проследив, как «роллс-ройс» свернул на подъездную дорожку, Мюррей пошел завтракать. Он наливал себе вторую чашку кофе, когда сверху в халате спустилась Натали, что было для нее весьма необычно в такой ранний час.

– Мадам сегодня утром нездоровится, – тут же сказала она. – Роза, ее горничная, говорит, что она заболела и должна оставаться в постели.

– Это из-за жары? – спросил Роберт.

– Конечно нет. – Она помолчала. – Роза, похоже, очень расстроена.

– Видимо, вам стоит зайти к мадам, – предложил он.

– Я так и сделаю – только оденусь.

– Я буду в своей комнате, если понадоблюсь.

Она ушла, а он поднялся к себе, намереваясь начать свой еженедельный отчет Кэррингтону. Когда он проходил мимо комнаты Александра, Бенчли наводила там порядок. С ней была Тиа Люсия, непостижимая, как всегда.

В своей комнате Мюррей достал несколько листов почтовой бумаги и придвинул стул к старому бюро из каштанового дерева. Но не успел он коснуться пером бумаги, как дверь открылась и вошла Натали.

– Я только что была у нее. Она, кажется, совсем плоха.

– Хотите, чтобы я взглянул?

– Я ей предложила. Но мадам нужен доктор да Соуза.

– В таком случае ей лучше послать за ним.

– Я пыталась дозвониться. Но линия Рейн-Мари не работает. – Она помолчала в раздумье. – Я пошлю Матео на катере.

– Кажется, это лучшее, что можно сделать.

Местный врач появился только ближе к вечеру, поскольку его не было дома, когда Матео добрался до Рейн-Мари. Да Соуза направился прямо в комнату мадам и оставался там долгое время. Наконец он вышел и, с черным саквояжем в руке, спустился в большой зал, где сидели в ожидании Натали и Мюррей вместе с Ламонтом.

Лицо да Соузы было в тени, когда он подошел к ним, но выражение этого бледного и окаменевшего лица заставило Мюррея выпрямиться в кресле. Человек был настолько погружен в себя, что казалось, будто он идет во сне, как лунатик.

– В чем проблема? – спросил его Роберт.

Да Соуза ответил не сразу. Затем, внезапно осознав вопрос, он улыбнулся:

– Прошу прощения. Я весь день на ногах – и фактически почти всю прошлую ночь. Во время тех ужасных беспорядков в Леомеле было так много раненых. – Внезапно он выдохнул со слабым хрипом. – У мадам местная лихорадка – ничего опасного.

– Ей нужно какое-то лечение? Я тогда скажу сестре Бенчли.

– Разумеется, – отстраненно ответил он. – Но мадам предпочитает, чтобы за ней ухаживала одна из сестер монастыря. Я договорюсь об этом с матерью настоятельницей, когда вернусь в Рейн-Мари.

Это казалось вполне естественным – с самого начала было ясно, что мадам настроена враждебно по отношению к Бенчли. В то же время Роберт испытывал смутное чувство недовольства.

– Вы уверены, что мне не следует присмотреть за ней? – спросил он.

Да Соуза решительно покачал головой:

– Я ценю вашу готовность помочь, но мадам ни в коем случае нельзя беспокоить. Она в очень нервном состоянии и хочет, чтобы ее оставили в покое. – Затем он добавил: – Сестра получит все мои инструкции. И я приеду снова сегодня вечером.

Он поклонился и направился к двери, которую Ламонт открыл перед ним. Вдвоем они пошли к машине.

Мюррей инстинктивно посмотрел на Натали, пытаясь понять ее реакцию на не подлежащие обсуждению указания да Соузы. Очевидно, они не показались ей чем-то необычным. Она лишь сказала, что должна пойти и распорядиться, чтобы для сестры приготовили комнату.

Когда она удалилась, Роберт пошел наверх и в нерешительности остановился у окна на лестничной площадке. Небо потемнело, и внезапно с другого конца бухты донесся отдаленный раскат грома. Но был ли это гром? Он повторился, на сей раз в сопровождении частых щелчков винтовочных выстрелов.

Мюррей сердито отвернулся – похоже, это у него в голове от перевозбуждения. Пытаясь взять себя в руки, он сел за свой еще не законченный отчет. Но он не дописал и страницы, как внизу, в холле, раздался пронзительный телефонный звонок. Мгновение спустя в дверь постучала Бенчли.

– Это был мистер Дефрис. Он только что звонил из Леомеля. Он решил там переночевать.

Роберт вопросительно посмотрел на нее:

– Я думал, телефон выключен.

– Для Рейн-Мари это все еще так. Но, по-видимому, до северного берега линия работает.

– С Александром все в порядке?

– Да. – Она помолчала. – Мне пришлось упомянуть о мадам. Но конечно, я сказала, что не о чем беспокоиться.

Последовала пауза.

– Что вы думаете об этом? – спросил он. – Такая болезнь ни с того ни с сего.

– Я не знаю… – Она умолкла с растерянным видом, оставшись стоять в дверях.

– Послушайте, – сказал он. – Все это действует на нервы. Давайте погуляем подальше от этого.

Ее бледное и напряженное лицо просветлело.

– Я давно собиралась. Но не хотела идти одна.

Они спустились на первый этаж, прошли через тихий холл и миновали ближайшие постройки. Затем, повернув в сторону от моря, они прошли до конца дороги через плантацию – он посчитал небезопасным вести ее дальше. В знойном воздухе было душно, но прогулка пошла ей на пользу. Они едва обменялись парой слов, но по возвращении она бросила на него прямой взгляд, в котором впервые за много дней промелькнула тень улыбки.

– Стало гораздо лучше. Спасибо вам.

В ее присутствии, даже когда она хранила молчание, было нечто такое, чего он никогда в жизни не испытывал, – аура гармонии и взаимопонимания, возвращающая ему бодрость духа и самообладание, снимающая тревожность.

Было уже почти шесть часов вечера. Пока Мюррей и Бенчли отсутствовали, появилась медсестра, тихая и толковая на вид, в белой камилавке и бледно-голубом облачении своего ордена. Мюррей в прекрасном настроении отправился принимать душ, говоря себе, что, возможно, страхи и опасения последних двенадцати часов сильно преувеличены.

И все же, когда он сидел у открытого окна своей комнаты, пытаясь остыть перед сном, фигура карибского доктора вырисовывалась перед ним все ярче и ярче. В каком бы свете Роберт ни рассматривал его, одно впечатление оставалось неизменным: в местном докторе ощущалась тайная и необузданная власть.

Этим ему пришлось и ограничиться. Завтрашний день может пролить больше света на эту тайну. Завтра – начало Марди Гра.

И завтра наступило. Это был еще один день невыносимой жары. Когда Мюррей распахнул ставни, в клейком небе уже сияло медное солнце, а за рифом залив отливал тысячью бронзовых блесток.

Внизу за столом сидела Натали и ждала его.

– Я хочу, чтобы вы осмотрели мадам.

Он резко остановился:

– Сейчас?

– Сначала выпейте кофе. Потом вместе к ней поднимемся.

Видя, что она действительно взволнована, он сел за стол.

– Вы были у нее сегодня утром?

– Была.

– А да Соуза?

– Он был вчера поздно вечером и снова приезжал в шесть утра. Сказал, что будет сегодня в полдень. Но поскольку отец все еще в отъезде, я не могу ждать.

– Думаете, ей стало хуже?

– Я думаю, она умирает.

Потрясенный, он недоверчиво уставился на нее.

– Подождите здесь, – сказал он, вставая. – Я найду сестру Бенчли и с ней осмотрю больную.

Три минуты спустя он постучал в дверь мадам. В комнате было темно, но, когда глаза Мюррея привыкли к полумраку, он увидел, что она большая, изысканно обставленная во французском стиле. У широкой кровати с четками в руках, шевеля губами в безмолвной молитве, сидела маленькая монастырская сестра. Она кротко поднялась при их появлении, но весь вид ее выразил протест, когда Мюррей подошел к мадам.

Ему сразу стало ясно, что она в тяжелом состоянии. Она беспокойно ворочалась на постели, что-то тихо бормоча в бреду. Он измерил ее температуру – 105 градусов[83]83
   105 градусов по шкале Фаренгейта соответствуют 40,6 °C.


[Закрыть] – и приступил к методичному осмотру. С помощью Бенчли он расспросил сестру, которая отвечала с явной неохотой, но по существу.

Она ясно дала понять, что будет исполнять инструкции только доктора да Соузы.

– Я выполняю указания врача.

– Разумеется, – сказал Мюррей. – Вы же понимаете, что ей нужно пить много жидкости.

– Я прекрасно понимаю. Но это трудно. Когда я предлагаю ей стакан воды, она отталкивает его.

– Она в бреду, – сказал он. – Вы должны проследить, чтобы она пила.

Он кивнул Бенчли, и они вышли из комнаты. Когда они вышли из комнаты на широкую лестничную площадку, дверь за ними закрылась и послышался тихий звук поворачиваемого ключа.

– Что ж, – сказал Роберт, – нас отодвинули. Она честное маленькое создание, но, по-видимому, да Соуза – ее святой покровитель.

Бенчли строго посмотрела на него:

– Что с мадам?

– Я хирург, – ответил Мюррей, – и не знаток тропических болезней. Но готов поклясться, что у нее холера. Скоротечного типа. Мадам тяжело больна.

– Мы должны что-то сделать – незамедлительно.

– Да, – сказал он. – Но мы ничего не можем сделать без да Соузы. – Он посмотрел на часы. – Только девять часов, а он придет не раньше полудня.

– Телефонная линия с Рейн-Мари все еще не работает. Натали пыталась позвонить сегодня утром.

Оставался вроде бы только один вариант.

– Я возьму универсал и поеду за да Соузой.

Бенчли невольно подалась вперед:

– Можно я поеду с вами? Пожалуйста. Тут я не нужна.

– Хорошо, – сказал он. – Поехали.

Он сообщил Натали, куда они собрались, и через пять минут они уже ехали в универсале в Рейн-Мари.

Они довольно быстро миновали плантацию, но, как только выехали на главную проселочную дорогу, им пришлось ползти за длинной вереницей повозок с высокими колесами и большими открытыми платформами с местными жителями, одетыми в свои лучшие наряды. Из-за шока, вызванного болезнью мадам, Марди Гра совсем вылетел у Мюррея из головы. Между тем это действо было в самом разгаре. Многие из тех, мимо кого они проезжали, были просто в праздничном настроении, махали руками и пели, но были и другие – группы молодых людей разбойного вида, которые бросали на них угрюмые взгляды. Пыль клубилась удушливыми облаками, солнце сияло над головой, и вскоре Мюррей понял, как он сглупил, не воспользовавшись катером.

Однако Мэри Бенчли, сидевшая рядом с ним, не жаловалась.

«Какая она хорошая», – подумал Мюррей. Внезапно глубокая выбоина на дороге встряхнула универсал – их подбросило. Он почувствовал, как ее бедро прижалось к нему, и в это мгновение его абсолютно оглушило сознание того, что он влюблен. Влюблен в Бенчли. Он сделал долгий глубокий вдох. «Я сошел с ума, – подумал он, – это последнее, что должно было случиться со мной на земле». Но на него уже нахлынуло неистовое ощущение восторга.

Он украдкой взглянул на нее – слегка нахмурившись, она, казалось, обдумывала ситуацию с мадам.

– Откуда эта внезапная болезнь – так неожиданно… – проговорила она.

Кровь еще стучала у него в висках, и, кроме «да», он больше ничего не мог сказать.

– Холера, – продолжала Бенчли, размышляя вслух, – тут все понятно. Но зачем все эти усилия, чтобы скрыть ее? Вы думаете, да Соуза не смог поставил диагноз?

– Он обязан был поставить! – воскликнул Роберт, едва справляясь со своими эмоциями.

Его собственные мысли были еще более запутанными, чем когда-либо. До сих пор он с подозрением относился к мадам и Ламонту – к этой скучающей, невротичной жене, жаждущей сбежать, и к ее бездельнику-кузену. Он волновался за жизнь Дефриса, но теперь получалось, что угроза исходит вовсе не от них. В чем тут дело – в слепой случайности? Или здесь замешаны более глубокие и сложные силы?

Наконец они добрались до города, который был забит толпами людей. Празднество уже шло полным ходом. Бой барабанов, рев труб и треск погремушек cha-chas производили неимоверный шум. И все же среди всей этой веселой гульбы Мюррей невольно отмечал островки угрюмых лиц. Тут и там в серо-серебристой форме попадались люди Риберы, но их было немного, они почти терялись в наплыве огромной толпы.

Роберту нужно было добраться до Гранд-плас, чтобы припарковать машину, и он собирался пешком дойти с Бенчли до дома да Соузы. Однако он не мог подвергать Бенчли опасности среди такого многолюдья. На углу он остановил универсал и сказал:

– Я собираюсь высадить вас здесь. Да Соуза живет всего в нескольких ярдах дальше по улице. Видите вон тот дом со ступенями и крытым портиком?

– Вижу, – кивнула она.

– Подождите меня там – на крыльце. Я должен где-то избавиться от этой махины.