Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 82 (всего у книги 198 страниц)

Гоха замотал своей неопрятной башкой и замычал что-то вроде «Ннн». - Сознательный, значит, не хочешь в «слоник», - одобрил Недобежкин, покачиваясь на табурете. – Ну, тогда правду нам скажи, друг Гоха. - Я в переходе пою, - пробухтел Гоха, тряся космами. – И на гитаре играю. Музыкальную школу закончил, но в оркестр не попал… - И поэтому пошёл в киллеры? – закончил за Гоху Недобежкин. - А? – излаял Гоха и выкруглил на Недобежкина свои мутные глазки. - Чи он пьяный? – фыркнул Недобежкин. - Нет, алкоголем не пахнет, - возразил Смирнянский. – Ваньку валяет. Пора «слоника» приглашать. - Противогаз в кабинете остался, - вздохнул Недобежкин. – Но я могу принести, - пообещал он Гохе. – Так, говори мне, дружище, кто наградил тебя пистолетиком-то? Или сейчас пойду за «слоником». Гоха, видимо, испугался – побледнел, искривил губки, состроил бровки домиком и проныл: - Не надо… - Ну вот, одумался, – добродушно улыбнулся Недобежкин. – Рассказывай, Гоха Гоха, кто у тебя начальничек-то? Гоха покрутил лысеющей посередине башкой, пробухтел что-то себе под нос, потом взглянул на сидящего перед ним Недобежкина и отчётливо, без гугнивости, произнёс: - Ме-е-е-е! - Что?? – в один голос изумились и Недобежкин, и Смирнянский. - Прикидывается, издевается! – гневно добавил Смирнянский. – Давай, Васёк, запихни его в «слоник», чтобы не выделывался тут! - Он не выделывается, - серьёзно и с долей некоего испуга сказал Недобежкин. – У него «звериная порча». - Порча? - удивился Смирнянский. – Ты у нас что, бабкой-шептухой заделался? - Да не, - угрюмо буркнул Недобежкин. - Это загипнотизировали его так. У нас много таких было. Надо нашего Вавёркина вызвать. Он у нас гипнотизёр, да ещё и из Киева. Авось, расколдует? - «Из логова змиева, из города Киева…», - проворчал Смирнянский строчки из повести Гоголя. А Недобежкин позвал Белкина и отдал ему такой приказ: - А ну-ка, Белкин, разыщи-ка мне Вавёркина! И – живо – одна нога здесь, другая там! - Есть, - заученно ответил Белкин и отправился разыскивать «врача-оккультиста». Вавёркин явился минут через десять – он под надзором Муравьева пытался «раскрутить» Борисюка и Соколова, и получил в ответ ржание дикого мустанга и пятнадцать обидных карикатур. Белкин знал, что наличие у Недобежкина «секретного узника» никому выдавать нельзя, и поэтому ждал, пока сеанс с «заколдованными» милиционерами закончится. «Врач-оккультист» был предельно взвинчен этим дурацким ржанием и рассержен карикатурами. Он рвался в буфет, чтобы налиться кофе и утопить в нём свою профнепригодность, но Белкин заставил его топать в тринадцатую камеру, сказав, что гипнотизёр срочно нужен начальнику. - Я тут, - устало пролепетал Вавёркин, возникнув на пороге тринадцатой камеры. – Кого тут диализировать надо? Этого? – он кивнул на растрёпанного Гоху. – Или этого? – и показал на Смирнянского. - Вот этого, - Недобежкин из двоих выбрал Гоху и остановил на нём свой указующий перст. - О’кей, - согласился Вавёркин и начал прилаживать к Гохе свои страшные присоски. Когда все присоски были пристроены, и монитор ноутбука отразил мозговые биотоки Гохи, «врач-оккультист» заставил «народного певца» рассказать о своём детстве и процитировать четвёртый раздел из учебника математики за третий класс. Гоха похлопал глазками, а Вавёркин с ужасом увидел, как извилистая диаграмма биотоков распрямляется, распрямляется… - Ме-е-е-е! – по-идиотски проблеял Гоха, запрокинув голову. - Чёрт! – выплюнул Вавёркин. – И этот «скозлился»! Да что же с ними происходит-то?? - А вот это мы бы хотели у вас выяснить, - сказал Недобежкин. – Работайте, Вавёркин! - Да как тут можно работать?! – взвился Вавёркин. – Он даже тестирование не делает! Он блеет вместо того, чтобы рассказать про своё детство! Его закупорили по полной программе! Я НЕ могу снять этот проклятый выборочный гипноз! - Ме-е-е-е! – подтвердил Гоха. А Вавёркин, словно тайфун, сверкая молниями, вырвался из проклятой тринадцатой камеры и понёсся в буфет, за десятикратной порцией кофе. А Гоха так и остался в гипнотической нирване и подключённым к компьютеру. - Выборочный гипноз? – переспросил Смирнянский у Недобежкина, когда «врач-оккультист» растворился за дверью. - Да, - горько вздохнул Недобежкин. – Замучили они всех этим гипнозом проклятым. Третий гипнотизёр свихнётся скоро и уволится! - Васёк, а ты в курсах, что насылать этот выборочный гипноз ещё нацисты учили своих спецов в рамках проекта «Густые облака»? - Откуда мне об этом знать? – проворчал Недобежкин, разглядывая камлающего Гоху. – Я же с Ежонковым не общаюсь! - Ну вот, теперь будешь знать, - твёрдо сказал Смирнянский. – Этот ваш Тень, или как его там, перенял их методику. Он как-то связан с «Густыми облаками». У тебя, случайно, нет какой-нибудь его фотки? - Есть фоторобот, у Серёгина лежит, - ответил Недобежкин. - Подкинь мне её, - попросил Смирнянский. - Я Ежонкову отошлю, а он пробьёт, что за попугай к нам залетел. - Ме-е-е-е! – мешал работать Гоха, а Вавёркин всё торчал в буфете и не спешил его спасать. В тот же день Недобежкин отомкнул кабинет Серёгина, залез в его сейф, извлёк из «Дела № 37» фоторобот того, кто зовёт себя Тенью, снял с него копию и отдал Смирнянскому. Затем начальник РОВД положил тридцать седьмое дело обратно, вернул в сейф и замкнул всё так, как оно было. Потом Недобежкин подумал и снял копию ещё и с распечатки из видеосъёмки из изолятора, запечатлевшей ничью тень. - На, - сказал Недобежкин и отдал Смирнянскому распечатку. – Покажи Ежонкову, может, знает чего? Смирнянский забрал распечатку и тихо испарился, выйдя через тот же самый пожарный выход. А несколько дней спустя приехал подарок от Серёгина – неизвестный человек, которого Пётр Иванович и Сидоров поймали в деревне Верхние Лягуши. Те, кто его привёз, пояснили, что Пётр Иванович изловил в Верхних Лягушах киллера, застрелившего директора ресторана «Дубок». Недобежкин крайне заинтересовался человеком, привезенным из злополучных Лягуш и решил допросить его в присутствии только Вавёркина и своего диктофона. Человек из деревни Верхние Лягуши вообще так и не смог выдавить ни одного человечьего слова. «Звериная порча» у него оказалась так сильна, что забила всю его человечность и заставляла беднягу беспрестанно лаять псом, из-за чего Вавёркин весь остаток дня просидел в буфете, глотая кофе и запихиваясь пирожными со взбитыми сливками. А потом – гипнотизёр просил предоставить ему отгул. - Ну, нетушки, - отказался Недобежкин. – У нас тут работа кипит, а вам – отгул? Нет, пока что это не возможно. Смирнянский пока не выходил на связь – видимо, его Ежонков пока ничего не нарыл. Недобежкин подумал-подумал и решил вызвать Серёгина в Донецк. ========== Глава 4. Возвращение Серегина. ========== Узнав, что Пётр Иванович и Сидоров приехали в Донецк, Недобежкин срочно вызвал обоих к себе. - Оба, пишите мне подробный отчёт о командировке, - потребовал строгий начальник. – Сегодня же положите его мне на стол. Пишите обо всём, что с вами произошло, и это – приказ. Когда же отчёты Серёгина и Сидорова легли на стол Недобежкина и были прочитаны – начальник сначала впал в ступор, а потом – снова вызвал обоих. - Если ещё раз выдумаете что-нибудь подобное – лишу вас обоих премии! – проворчал Недобежкин, стараясь казаться крайне рассерженным. – Поехали, чёрт знает, куда, люди приходят, заявления валяются, дела стоят! А вы? - Мы больше никуда не поедем… - сказал Серёгин. - И ехать не на чем… - буркнул Сидоров. - Так, угробили машину, - продолжал выговор Недобежкин. – Как объясним? Никак. По глупости. Стату́я какая-то упала. Ну, ничего. Это ещё ничего. Машину спишем. Но бесполезно убитое время списать никак не получится. За чертями какими-то охотились… Ну, ладно. Серёгин, тридцать седьмое дело закрывайте. Берите новое. - Почему? Ещё рано закрывать тридцать седьмое дело. Не всех ещё поймали! – не согласился Пётр Иванович. - Это что же, вы собираетесь ещё десять лет на висяке болтаться? – вспылил Недобежкин. – Раскрыли вы, конечно, это всё виртуозно. Даже Кашалота выловили, который нам годами спать спокойно не давал. Но дело повисло. Теперь надо только ждать, когда те же люди пройдут где-то ещё. И тогда ловить. А сейчас уже всё, забор уплыл! Пора работать, а не просто ходить на работу! - Хорошо, Василий Николаевич, - сказал Серёгин. – Я возьму новое дело. Уже в кабинете Петра Ивановича Сидоров сказал: - Не нужно было уступать. Наша «тридцать семёрка» ещё не закончена. Мы же не поймали Тень! - Не кипятись ты так, Саня, - сказал Серёгин. – Василий Николаевич прав. «Тридцать семёрка» - мертвец. А у нас накапливаются целые горы «живчиков». Недобежкин специально отругал Петра Ивановича и Сидорова. Начальник собирался засекретить тридцать седьмое дело и собирался добиться того, чтобы другие сотрудники РОВД, услышав, как он ругается, подумали, что дело Серёгина будет закрыто. А потом, когда рабочий день закончился, и пора было уходить домой, Недобежкин задержал Петра Ивановича и Сидорова, и снова вызвал их к себе. Начальник отделения не начинал разговор да тех пор, пока не затихли голоса в коридоре и все сотрудники не разошлись по домам. - Пётр Иванович, - начал, наконец, Недобежкин, ёрзая в своём удобном кресле, обтянутом тёмно-вишнёвой натуральной кожей. – Ваше тридцать седьмое дело по хорошему подлежит немедленному засекречиванию. Пётр Иванович и Сидоров сидели на стульях для посетителей и молчали, а Недобежкин продолжал с донельзя серьёзным видом: - Вы напали на след потерянного двадцать лет назад секретного проекта под названием «Густые облака». Его начали ещё в начале века, и, я знаю, что добились некоторых результатов. Исследователи пытались создать так называемого сверхсолдата, и им это каким-то образом удалось. Проект давно закрыт, но его результат вырвался на свободу и, кажется, попал к нам, в Донецк. И даже заходил к нам в отделение. Возможно, что это – Зайцев, возможно – Маргарита Садальская, а возможно и сам Тень. Вы с Сидоровым продолжите расследование тридцать седьмого дела, только тайно, а официально – возьмёте другое. Вам ясно? - Ясно, - ответил Серёгин, который никогда не расследовал засекреченных дел. - Ясно, - прошептал Сидоров. - Никто в отделении, кроме вас и меня, не должен знать, что расследование тридцать седьмого дела до сих пор идёт. И поэтому – вы со всех собранных документов снимаете копии, оставляете их себе, а само дело сдаёте в архив, вам ясно? - Так точно, - ответил Пётр Иванович, чувствуя, как по его спине наперегонки бегут мурашки. – Василий Николаевич, - Серёгин извлёк из внутреннего кармана пиджака пожелтевшие бумаги, вытащенные из кармана арестованного киллера «Кашалотовой креветки» и положил их на стол перед Недобежкиным. – Вот это мы нашли у человека, которого поймали в деревне Верхние Лягуши. Недобежкин рывком схватил жёлтые, рассыпающиеся в руках листы, осторожно развернул их и принялся жадно читать. Документов было два: один – написан вручную и по-русски, а второй – напечатан на машинке и по-немецки. - Гопников, - пробормотал Недобежкин. – Знакомая фамилия… Я пробью по своим каналам… А вот этот документ, с «курицей», - начальник показал на бумагу с немецким текстом и фашистским орлом в заголовке. – Вообще, исторический. Я переведу его электронным переводчиком, а потом – допросим вашего «лягушинца». Но только зарубите себе на носу – никому ни слова, даже Муравьёва исключите из расследования, вам ясно? - Так точно, - кивнул Пётр Иванович. - Так точно, - тихо сказал Сидоров. - Выполняйте, - распорядился Недобежкин. - Есть! – в один голос ответили Серёгин и Сидоров, а мурашки на спинах обоих устроили настоящую олимпиаду. В тот же вечер Пётр Иванович снял копии со всех документов, что собрались в папке «Дело № 37», и сложил их в отдельную папку, на которой не написал ни слова. А само тридцать седьмое дело Пётр Иванович завтра передаст в суд. Пускай доблестные и справедливые судьи судят Кашалота, Чеснока, Сумчатого, Утюга, Крекера, Батона и Додика. Они – только пешки в громаднейшей игре… не то разведок, не то – каких-то монстров… ========== Глава 5. Начинается секретное расследование. ========== Решившись на секретное расследование, Пётр Иванович и Сидоров получили доступ к «секретному узнику» Недобежкина Гохе. Гоха сидел в полном изолированном одиночестве в своей тринадцатой камере и, не переставая, пел себе под нос «народную песню» - одну из тех, с которыми «давал концерты» в подземном переходе. Серёгин сразу заметил, насколько удручающий вид имеет этот «народный артист». Скорее всего, он неделями не моется, одевается со свалки и не кушает дня по три, а то и больше. К тому же он уже не молод: головёнка лысеет, бородёнка седеет… - Гоху Брузиков знает, - сказал Сидоров, увидав «секретного узника». - Ну, спроси Недобежкина, можно ли его привести, Брузикова твоего… - пробормотал Серёгин, который в принципе, не умел вести секретные расследования. Недобежкин подумал над предложением Сидорова о Брузикове и наконец, согласился: если этот Брузиков поможет выяснись личность «народного киллера», то пускай приходит. - Только через пожарный выход! – предупредил Недобежкин. – Ключ у Серёгина есть. Сидоров отправился за своим «паранормальным» дружком Брузиковым, а Пётр Иванович решил пока сам пообщаться с Гохой. За те полчаса, пока шёл поиск донецкого «Ван-Хельсинга», Серёгин узнал, что Гоху зовут Гоха, что фамилия у него – тоже Гоха, что он поёт в переходе, потому что закончил музыкальную школу и не попал в оркестр. Больше Гоха о себе ничего не знал. Адреса у него тоже не было, а ночевал Гоха или в том же переходе, где пел, или у дружка по имени Митяй и по фамилии… тоже Митяй. - Митяй – это Дмитрий? – спросил Серёгин. - Митяй, - прогнусавил Гоха. Когда же Пётр Иванович захотел узнать, где же живёт этот благодетель Митяй, то выяснилось, что «меценат» Гохи проживает в другом переходе – между улицей Университетской и центром «Золотое кольцо». Из уст Гохи адрес Митяя звучал так: - Ну, в подземке, там, около круглой ерунды, балды этой, что замест базара накрутили! «Ладно, в подземке, так в подземке, - подумал Серёгин. – Надо бы подпушить этого Митяя, интересно, что он скажет?». А потом Сидоров доставил Брузикова. Донецкий «Ван-Хельсинг» был несколько устрашён тем, что Сидоров провёл его через пожарный выход тёмным коридором и поэтому, зайдя в камеру Гохи обалдело озирался по сторонам. Наверное, думал, что его поймали за отлов вампиров без лицензии! - Вы Гоху нашли? – изумился Брузиков, ни с кем не поздоровавшись. - Как видишь, - сказал Серёгин. – Знаешь Гоху? - Знаю, - согласился Брузиков. - А Митяя? – поинтересовался Серёгин. - И Митяя знаю, - согласился Брузиков. – Митяя даже дольше чем Гоху, потому что Митяй раньше появился. А Гоху Митяй нашёл только год назад на свалке. Гоху кто-то побил и на свалке бросил, а Митяй подобрал его, выходил и к делу пристроил. - К делу – это петь в переходе? – осведомился Серёгин. - Ага, - кивнул Брузиков. – Митяй в Ворошиловке – главный бомж. И переход у него самый шикарный. Он и распоряжается, куда кого пристроить. - Ээ, Бруза́к, чо со мной не здоровкаешься?? – подал свой гнусавый надтреснутый голосок Гоха. - Здорово, Гоха, - «поздоровкался» «Брузак», не глядя ни на Серёгина, ни на Сидорова, ни на Гоху, и созерцая пространство над Гохиной башкой. - Ну, во, Брузак, теперь иной базар! – обрадовался Гоха, встряхнув реденькой своей бородкой. – А то впёрся, как рыбень! Ни те здорово, ни те покеда! А ну, вываливай, как делишки! А потом Гоха ещё решил, что непременно должен заключить Брузикова в дружеские объятия, и поднялся с нар. - Отставить! – «разнял» друзей Серёгин и железной рукой возвратил Гоху на место. – Вы в милиции. Брузиков, вы знаете его фамилию? - Нет, - отказался Брузиков. – Митяй знает, он его нашёл. А я, если хотите, могу показать вам Митяя. - Погнали, - согласился Пётр Иванович и чуть ли не взашей вытолкал Брузикова из камеры Гохи. – Веди нас к своему Митяю! ========== Глава 6. Таинственный Гоха. ========== Митяй проживал в длинном темноватом и тёплом тоннеле между пыльной и шумной улицей Университетской и торгово-развлекательным центром «Золотое кольцо», заполненным арендованными клетушками. Сегодня была суббота, и тоннель Митяя оказался заполненным людьми. Одни плотным потоком «текли» на Университетскую, а другие – обратно, в «Кольцо». Возможно, они что-нибудь там и купят, но большая часть идёт, чтобы просто поболтаться по круговым галереям, посмотреть на подвешенных к прозрачному потолку пластмассовых птиц, да покататься в прозрачном лифте. Митяй восседал на складном стульчике под щитом неоновой рекламы, на котором нарисовали пузатого буржуя с сигарой и подписали: «Одежда и обувь для БОЛЬШИХ людей! Этаж 2, секция 14». «Главный бомж» наигрывал на аккордеоне и сипатым баритоном напевал: - Белые розы, белые розы!..