сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 198 страниц)
- Я сам к тебе подойду, и сам решу, куда тебя везти. Вопросы есть?
После этих слов к Зайцеву медленно подкрался холодный склизкий страх и опутал его своими зелёными мокрыми щупальцами. Куда он его повезёт?! Зачем?!
- Я не поеду… - попытался отказаться Зайцев, незаметно для себя вращаясь на офисном кресле вокруг своей оси.
- Вопросов нет! – определил в беседе жирную точку Таинственный Голос и отполз обратно, в ад, оставив после себя нескончаемую цепочку монотонных гудков.
Зайцев всё ещё по инерции вращал себя на офисном кресле, опутанный спрутом-ужасом пред тем таинственным, кто говорил Таинственным голосом. Зажатая у него в кулаке телефонная трубка испускала жалобные гудки.
«Нет, - решил для себя Зайцев. – Не поеду я ни на какой вокзал, не стану больше слушаться их, а займусь-ка, лучше распутыванием своих «глухарей». Авось оставят меня в прокуратуре, и начну я честную жизнь, свободную от Таинственных Голосов и их нечестный игр!».
Весь рабочий день Сергей Петрович Зайцев честно и со стремлением к ускользающей истине пытался расследовать серию ограблений, которую совершил на улице Антипова неизвестный, вооружённый ножом грабитель. До самого вечера Зайцев занимался тем, что опрашивал потерпевших, составлял фоторобот и искал свидетелей. Свидетели попадались разные: одни боялись неизвестно чего и отказывались говорить. Вторые пытались урвать некую награду за бдительность, и несли ахинею, которую сами же и выдумали, лишь бы только дать хоть какие-нибудь показания. А один даже сказал, что грабитель, будто бы, являлся негром, и одет был в жёлтую куртку…
Да, работать в большом городе куда труднее, чем в маленькой деревушке! В конце дня голова Зайцева гудела, словно медный таз, в который ударил Мойдодыр. Бедняга не мог более воспринимать человеческую речь, а слышал только бессвязный ничего не значащий гул. Выпроводив всех свидетелей, Зайцев подшил в папку все составленные за сегодняшний «жаркий денёк» протоколы и отправился домой.
Поставив в гараж свой «Опель», он снова-таки даже и не подумал «проведать» «погибший» джип Семенова, а опустил роллет и удалился, чавкая ботинками по бурой мокрой слякоти. Мозги в голове продолжали жалобно гудеть и просить тайм-аут. Поэтому, придя домой, Зайцев даже не стал есть, а опрокинулся поперёк дивана и провалился в сонное царство.
Зайцев проснулся в десять часов вечера, и разбудил его Таинственный Голос. Только раздавался он теперь не в телефонной трубке, а в его собственной голове.
- Пора! – скомандовал Таинственный Голос Зайцеву, и Зайцев послушно разлепил глаза и поднялся с мягкого ленивого дивана с чётким осознанием того, что ему необходимо куда-то ехать.
Зайцев выволок из-под дивана чемодан и начал собирать вещи. Он двигался методично, и точно, словно какой-то робот, которым управляют с помощью дистанционного пульта. Зайцев не скомкал ни одной вещи – он всё сложил аккуратно, словно бы нёс на продажу, и чемодан у него закрылся легко.
После того, как вещи заняли «походные» места в чемодане, Зайцев избавился от милицейской формы, водворил её в опустевший шкаф и ушёл на кухню. На кухне он принялся готовить: варить овсянку. Когда она сварилась – Зайцев не спеша съел всё, что положил на тарелку и помыл посуду. И это при том, что Сергей Петрович Зайцев овсяную кашу ещё в детстве вместо того, чтобы съедать, выливал за диван, или из окошка, когда мама уходила из комнаты. Едва настенные часы сообщили, что до полуночи осталось полчаса, Зайцев надел пальто, взял чемодан и покинул свою новую, большую и дорогую квартиру. Выйдя из сухого подъезда в сырую ночь, он направился прямиком к гаражам. А через минуту уже мчался по ночному шоссе, рассекая фарами мглу, и торопился на вокзал.
Впереди показался мост и сверкающий в свете городских огней древний медленный Кальмиус. Зайцев крепко держал руль и, не моргая, глядел на дорогу, объезжая попадавшиеся на пути лужи и остатки гололёда. Вдруг, откуда ни возьмись, из темноты заросшей старыми ивами набережной выпрыгнул джип. Незнакомец пронёсся перед «Опелем» Зайцева, в нескольких сантиметрах от его капота, а потом вдруг застопорился посреди дороги, громко взвизгнув тормозами. Зайцев видел его в свете своих фар, и, избегая жуткого таранного столкновения, вывернул руль впарво. Новенький, сверкающий «Опель» сбился с курса, завихлялся и, свалившись с дороги покатился в придорожный кювет. Зайцев в испуге сжался, стараясь избежать удара головой, но всё же, стукнулся о потолок и… мгновенно проснулся.
«Опель» лежал на боку, застряв в глубокой сырой дренажной канаве. Сергей Петрович Зайцев съёжился на полу под водительским сиденьем и судорожно пытался… сообразить, как он сюда попал, ведь он лёг спать. Зайцев попытался вытолкнуть искорёженную, заклинившую дверцу и вылезти наружу, но дверца проявила неподчинение и упрямство и не пожелала выпустить Зайцева из автоловушки. Паника подкралась незаметно, словно охотящаяся куница подкрадывается к беззащитному мышонку. Зайцев вдруг понял, что застрял и не сможет выбраться без посторонней помощи. А когда-то его найдут?! Наверное, только утром! Зайцев прекратил барахтаться в металлическом плену и попытался успокоиться. Сырой ветер хлестал растрескавшееся лобовое стекло и засыпал его мокрыми непрочными снежинками. Автоматические дворники во всю «подметали», стараясь очистить стекло от крупных мутноватых капель, в которые эти снежинки потом превращались. И тут в свете одной уцелевшей фары Зайцев заметил, что к его раненому автомобилю кто-то небыстро приближается. Зайцев всмотрелся в ночную темень, прорезаемую светом его фары и отдалённым светом уличных фонарей. К покалеченному «Опелю» приближался человек. Его голова была закрыта низко надвинутым капюшоном, а в руке был некий недлинный предмет. Зайцев попытался понять, что этот предмет ему напоминает, а когда понял – похолодел: незнакомец сжимал в кулаке пистолет.
- Помогите! – заверещал Зайцев, став добычей животного страха, такого, какой испытывает зайчик, стоя пред голодным зубастым волком.
Свободной от пистолета рукой незнакомец пытался отковырнуть заклинившую дверцу, чтобы добраться до забившегося под сиденье Зайцева. Джип незнакомца всё ещё возвышался на шоссе, пристроившись под мощной опорой рекламного щита. Зайцев забился в испуге, когда дверца начала поддаваться усилиям страшного похитителя, (или убийцы?). Наверняка его подослал Таинственный Голос, чтобы навсегда отделаться от него, ненужного, нежелательного свидетеля, Зайцева.
В кустах около этноресторана «Ё-моё» притаилась патрульная машина автоинспекции. Скрываясь в ночи, гаишники охотились за нарушителями, которых на проспекте Ильича хватает даже ночью. Заметив, что произошла авария, оба гаишника оторвались от «радаров» и поспешили туда, куда свалился подрезанный джипом неизвестного бандита «Опель» Зайцева.
А Зайцев уже приготовился к смерти, когда заметил, что к нему в кювет слезают два дорожных инспектора, покрытые светоотражателями. Тёмный силуэт, пытавшийся выцарапать Зайцева из «панциря» разбитого автомобиля, тоже заметил приближение посторонних и мгновенно нырнул в темноту пустынной диковатой набережной и там растворился, оставив свой джип в одиночестве на дороге.
Зайцева выручали из машины почти, что три часа. Сами гаишники решить эту задачу не смогли. И поэтому вызвали спасателей из МЧС. Спасатели отрезали дорогому немецкому автомобилю крышу огромными специальными ножницами, а потом – и дверцу. Только тогда Зайцева смогли извлечь из автоплена на свет божий. Вокруг пострадавшего сразу же собрались врачи, желая определить, получил ли он травму. Зайцев был здоров – только мозги, кажется, подверглись некому внушению, которое и заставило его покинуть на ночь глядя уютную новую квартиру и зачем-то ехать на вокзал. Мгла была рассеяна светом фар, миганием сине-красных мигалок и лучами фонарей, которыми спасатели и гаишники «ощупывали» разбитый «Опель». Констатировав, что потерпевший не пострадал, врачи удалились, записав в каком-то своём журнале, что Зайцев «От госпитализации отказался». А Зайцев битых три часа заплетающимся языком давал показания, описывая, каким образом покинул проезжую часть и занял достаточно неприятное место в канаве. Гаишники окружили виноватый джип, что-то там записывали к себе в блокноты. Хотя самого главного у этой машины-призрака всё равно не было – её хозяин снял номера.
Зайцев попал домой в четвёртом часу утра, когда одолевает сладкая дремота, переходящая в фазу быстрого сна, когда человек видит сновидения. Не избежал этой дремоты и Зайцев. Едва в поле его зрения появился диван – Зайцев повалился на него, не раздеваясь, и сразу же уснул.
========== Глава 131. Блуждающий в сумерках. ==========
Пётр Иванович Серёгин получил результаты сравнительной экспертизы ДНК зубов Семенова и следов на обивке с кресла из его сгоревшего автомобиля. Результат был таков: представленные образцы ДНК принадлежат разным людям. То есть гипотеза Серёгина подтвердилась: вместо Ярослава Семенова в его джип подсунули кого-то другого. Серёгин схватил полученные результаты и сделанную Сидоровым подборку документов, и с этим увесистым «багажом» на всех парах поскакал в Генпрокуратуру Донецкой области – добиваться санкции на арест Зайцева за подлог и злоупотребление служебными обязанностями.
Сидоров снова остался за старшего – скучать в одиночестве в кабинете. После того, как «разоблачили» Грибка и уволилась Маргарита Садальская – в отделении сделалось скучно, как в склепе, а быть «за старшего» - и того скучнее. Радуется, наверное, один только Муравьёв – не надо больше записывать «зверские» показания загипнотизированных преступников и «попорченных» Борисюка и Соколова.
Сначала Сидоров поливал цветы. Потом – ходил взад-вперёд по кабинету, представляя, что он наловил несколько опасных бандитов и допрашивает их с пристрастием. Когда ему наскучило и это занятие – сержант сел на стул и стал придумывать, чем бы ему ещё заняться. Может быть – поиском «призрачного» медвежатника? Неплохая идея – надо будет спросить у Казаченки, как там с ним дела и, если что, помочь…
Внезапно дверь распахнулась, испустив страшный скрежет, и в кабинет ворвалось некое существо. Сидоров от неожиданности выронил неинтересную книжку «Идеальный огород. Современный пчеловод», которая каким-то образом завалялась в ящике стола, и воззрился на непонятного зелёного «пришельца».
- Санчес! – заверещал он каким-то звериным фальцетом. – Санчес, ты же мент!
- А? – вытаращился Сидоров, начиная узнавать в «брате по разуму» своего друга Брузикова «Ван-Хельсинга». Интересно, как же он пробрался-то мимо грозного роботурникета??
- Санчес, выручай! – метался по кабинету «Ван-Хельсинг», опрокинув на бок бутылку для полива цветов.
- Ты чего, Миха? – изумился Сидоров, подобрав с пола «Современного пчеловода».
Брузиков, казалось, не слышит его. Он метался, словно вспугнутый голубь, размахивая руками, засунутыми в болотно-зелёные рукава «лесной» куртки.
- Да сядь ты! – рассердившись на паникёра, Сидоров поднялся на ноги и железной рукой пригнул напуганного неизвестно чем Брузикова к стулу с дырой посередине. – Рассказывай, давай, что там у тебя опять стряслось?!
Брузиков дёргался на стуле, и стул под ним качался и скрипел. Его куртка была вся перепачкана землёй, а кепка сбилась на затылок.«Ван-Хельсинг» глянул на Сидорова вытаращенными, вращающимися глазами и пробормотал дрожащим, срывающимся голосом:
- Са-санчес… Дракула разбужен! Он восстал… князь тьмы! И загрыз Бежиха!
«Ван-Хельсинг» подскочил со стула, схватил Сидорова за воротник и принялся яростно сотрясать и орать в лицо:
- Санчес, сделай что-нибудь, ты же мент!
- Миха ты чего, с дуба рухнул?! – опешил Сидоров, высвобождая помятый воротник из грязных пальцев Брузикова. – Что за Бежих? Какой Дракула?!
Брузиков никак не хотел отрываться от воротника Сидорова, и обиженный воротник уже начинал трещать, не выдерживая стальной хватки.
- Бежих – это мой брат по поиску! – клекотал, словно птица, Брузиков, временами встряхивая Сидорова. – Мы через подземку полезли с ним в твою яму, а там… там… Дракула… сожрал Бежиха! Схомячил, как гуску! Санчес, скорее, врубай свою мигалку, погнали туда!! – молил Брузиков, и едва ли не валялся на коленях, дёргая Сидорова снизу за пиджак.
Сидоров застыл и стоял, как статуя, пропуская мимо ушей душераздирающий вой устрашённого неизвестным монстром Брузикова. Из его завываний сержант понял только то, что Брузиков прихватил некоего своего дружка-паранормальщика, и они отправились с ним в «подземелье Тени», а потом… Сидоров ощутил в желудке тяжёлый комок страха. Сразу же вспомнились и Горящие Глаза, и тень, которая машет ручкой… А вдруг там, действительно, обитают некие монстры, и они напали!..
- Поехали, Санчес! – подгонял Брузиков, и уже топтался у двери.
Сидоров не желал выглядеть трусом, ведь он, действительно, мент. Поэтому сержант выпихнул Брузикова в коридор, запер дверь кабинета на замок и двинулся навстречу трудностям и опасностям, стараясь не семенить, а делать широкие уверенные шаги.
Взяв в милицейских гаражах свой «Москвич», Сидоров втолкнул Брузикова на заднее сиденье и поехал туда, к подземному переходу между бульваром Пушкина и парком Щербакова.
Мокрый снег сменился холодным и противным дождиком. Дворники освобождали лобовое стекло от крупных капель и сбрасывали их на асфальт. Доехав до места, Сидоров свернул на обочину и заглушил мотор. В дождливый будний день никто не хотел идти в парк Щербакова, и поэтому в переходе было безлюдно – даже «народный певец» не давал концертов. Заржавленная дверца, что вела в «обитель Дракулы», была чуть приоткрыта, и за ней жутко чернела пустота зияющей бездны.
- Миха, давай, показывай, где там твоего Держиха заграбастали? – небрежно спросил Сидоров, пытаясь скрыть гримасу испуга под маской «бравого рейнджера».
Брузиков застопорился у приоткрытой дверцы и остановил Сидорова.
- Открой ухо, Санчес, - прошептал он ещё более таинственно, чем рассказывал о пропаже своего друга Бежиха. – Ты помнишь, тут такой чувак на гитаре бренькал?
- Ну? – нетерпеливо фыркнул Сидоров. – Бренькал, и что теперь?
- Это Гоха был, - прошептал Брузиков, всё ещё удерживая Сидорова от шага в «логово чудовищ». – Он каждый божий день тут бренькал. И не потому, что у него бабла нету, а потому что у него душа поёт. Гоха йогом был, и ни дня не пропускал – он своими песенками с Буддой общался, сечёшь?
Сидоров пожал плечами: он не верил ни в Будду, ни в йогов.
- А теперь, - продолжал Брузиков, и на спине Сидорова одна за другой возникали леденящие мурашки. – Гоха уже пятый день не вылезает…
- Откуда? – удивился Сидоров, пытаясь призвать силу воли и согнать мурашки со своей дрожащей спины.
- Не знаю, - буркнул Брузиков. – Где он там ночует я не в курсе, но я думаю, что и Гоху тоже Дракула прожевал, как и Бежиха, сечёшь, Санчес?
Сидорову уже надоели глупые причитания Брузикова. Сержант отринул страх, оттолкнул проржавевшую низкую дверцу и нырнул в сырой, могильный холод подземелья.
Брузиков оказался «оснащён» мощным фонариком, луч которого рассёк «потусторонний» мрак и вырвал из него земляные стены пещеры. Сидоров опасливо огляделся вокруг, стараясь не отходить далеко от дверцы, чтобы, если вдруг возникнет опасность в виде… Дракулы? – выскочить назад, в переход. Но Дракула пока не показывался – затаился, наверное, поджидает – и Сидоров решился-таки сделать второй шаг – вглубь подземелья.
- Веди, Миха, - сказал он Брузикову, и Брузиков, выставив перед собою фонарь и осиновый кол на всякий случай, небыстро двинулся вперёд, показывая дорогу. Брузиков шагал робко, часто оглядывался, и один раз чуть не выбил Сидорову глаз своим дурацким колом. В последний момент, увернувшись от занозистой деревяшки, Сидоров перехватил кол на лету и отобрал его у Брузикова.
- Смотри, куда тычешь, ты, Баффи! – проворчал Сидоров, отшвырнув кол куда-то в темноту. – Едва глаза не лишил! И давай, ползи быстрее. Сколько я буду наступать тебе на пятки?!
- М-м-м! – мукнул в ответ Брузиков и поплёлся чуть быстрее, но всё же, чрезвычайно медленно.
