сообщить о нарушении
Текущая страница: 68 (всего у книги 198 страниц)
- Ой, он долгожителем был – уже за сто двадцать перевалило! А всё молодцом трымавсь. Если бы не пропал – жил бы и до сих пор.
Служебная машина быстро домчала до хаты Фёклы Матвеевны.
Старушка достала внушительную связку ключей, взяла один и отперла сени. В сенях было темно. Сидоров случайно налетел на лопату, и, шарахнувшись в сторону, вступил в ведёрко. Лопата грохнулась на пол, а сержант, громыхая ведёрком, чуть не полетел за ней. Серёгин включил фонарик, разогнав мрак. Сидоров стоял на одной ноге, пытаясь стряхнуть со второй злополучное ведёрко, и размахивал руками, чтобы не потерять равновесие. Фёкла Матвеевна невозмутимо перебирала ключи в поисках нужного.
- У нас, в Лягушах, нэма свитла, - сказала она. – Осторожней в сенях, забиться можно. Я-то привычная, а вот вы…
Наконец, Сидорову удалось избавиться от ведёрка, и оно со звоном отлетело в угол.
- Уф-ф! – выдохнул сержант, вставая на обе ноги.
Фёкла Матвеевна наконец-то отыскала ключ и впустила гостей в хату. Засветила каганец. Пётр Иванович выключил фонарик, чтобы не разрядить аккумуляторные батарейки. Неверный тусклый свет залил чистенькую комнату.
- От так и живемо, при свечах, - уныло вздохнула старушка, усаживая милиционеров за стол. – А ранише, помню, молода була – так всё – и радио, и телевизор даже был!..
Серёгин присмотрелся и понял, что покрытая нарядной кружевной салфеточкой тумбочка, на которой стоял аккуратный вазон с дельфиниумом, по-настоящему – старинный телевизор «Берёзка».
- Пойду, состряпаю ужин, - Фёкла Матвеевна удалилась на кухню.
Серёгин достал потрёпанную, исписанную до половины записную книжку и синюю тридцатикопеечную ручку без колпачка.
- Надо составить план действий. За завтрашний день мы с тобой должны многое успеть, - сказал он Сидорову. – Во-первых, архивы. Нужно найти всё о Гопникове.
Пётр Иванович раскрыл блокнот и принялся по пунктам записывать план.
- Надо допросить тракториста, - вставил Сидоров. – Зайцев столько о нём нарассказывал!..
- Верно, - кивнул Серёгин, занеся в свой план очередной пункт. – Тракторист… За трактористом нужно следить. Как Зайцев. Только не хватать и не упускать из виду.
Обсудив план действий, Пётр Иванович сказал:
- Когда вернёмся в Донецк… Нет, нужно позвонить Усачёву сейчас и сказать, чтобы ещё раз допросил Сумчатого. Надо узнать, не слыхал ли Сумчатый про Верхние Лягуши.
Сидоров достал мобильный телефон. Пощёлкал.
- «UMC» не работает, - сказал он. – Нет покрытия.
- Ух! – пробормотал Серёгин. – Вечно они со своим покрытием!
- Но у меня ещё «Киевстар» есть! – бодро заявил Сидоров.
- Ну, давай свой «Киевстар»! – вздохнул Пётр Иванович.
Сержант открыл крышечку телефона и поменял SIM-карточку. Снова включил телефон. «Не обслуживается» - высветилось на экране.
- Чёрт! – чертыхнулся Сидоров. – И «Киевстар» не берёт!
- Хм… - задумался Пётр Иванович. – Надо бы узнать у Фёклы Матвеевны, где тут телефон.
- Скучно… - пробормотал сержант. – Хоть музончик послушать, что ли!
С этими словами Сидоров полез в карман и извлёк оттуда радиоприёмник на батарейках. Попытался настроить. Приёмник кашлял и выл, но, наконец, Сидорову удалось поймать весёленькую песенку Сердючки. И она чистенько играла. Стенные часы в виде домика с кукушкой прокуковали десять. И вот тогда приёмник снова отвратительно захрипел. Из динамика в хоре разнообразных шипящих и свистящих фонов послышался чей-то голос:
- Centre, centre, answer, answer! It’s… Пш-ш-ш-ш! Фр-р-рр! – несмотря на плоховатый приём, было понятно, что таинственный голос говорил по-английски. Но фоны захлестнули его, и голос стал неслышим.
- Ну, что это такое?! – Сидоров вскочил, схватил приёмник, начал постукивать по нему пальцем, ходить с ним по комнате, вертя антенной туда-сюда.
Среди жуткого шипения появился другой голос:
- Report me,… Др-р-р! Пи-и-и! Ш-ш-ш! – но и он тоже был «съеден» шумами.
- Да что это, к чёрту, такое?! – разъярился Сидоров. Казалось, он сейчас закипит.
- Что-то глушит радиовещание, - спокойно сказал Пётр Иванович. – И что-то интересное. А ну-ка, попробуй ещё раз это поймать!
Сидоров снова завертелся по комнате.
- Do you found?.. Кар-р-р! Ф-ф-ф!! – вынырнуло из динамика.
- Ты не мельтеши, а лучше стань там, где лучше всего было слышно, – посоветовал Пётр Иванович.
Но Сидорову больше не везло. Где бы он ни становился, всюду слышались только фоны и шумы. Ровно в десять двадцать всё прекратилось, и по радио опять заиграла музыка.
Однако насладиться ею снова таки не удалось. Ближе к одиннадцати нестерпимо расквакались древесные лягушки, в изобилии водившиеся в окрестностях.
- Да чего они так орут? – проныл Сидоров.
- В нас так завжды, - отозвалась Фёкла Матвеевна.
Она принесла гостям по тарелке горячей гречневой каши с мясом и по кружке молока с мёдом и тёплым, ароматным хлебом собственной выпечки.
Потирая руки, Серёгин и Сидоров принялись за еду. Тихо дрожал огонёк каганца. За окном квакали лягушки. Радио Сидоров выключил: вместе с лягушачьими криками звуки хитов вызывали мигрень.
- Да, Сань, чуть не забыл, - прошамкал набитым ртом Пётр Иванович. – Завтра мы с тобой с самого утра едем к плотнику, берём его с собой и везём в дом. Он должен нам показать, где именно появился «чёрт».
- М-м-м! Какой отличный хлеб! – похвалил Сидоров. – В Донецке такого не бывает. Там одни черствущие батоны… А мёдик! Просто супер!
- Мёдик наш, лягушинский, - довольно улыбнулась Фёкла Матвеевна. – Чистый-пречистый, липовый. А хлебец такой ещё моя прабабка, Анисья Силовна, царствие ей небесное, пекла! Соседки всё ходили к ней, рецепт выведывать, но никому не открыла, только нам, родным!
========== Глава 3. Плотник и черт. ==========
На следующее утро Пётр Иванович рано разбудил Сидорова, и они поехали к Гавриле Семёновичу. Первое, что сразу же заметили – резкий запах чеснока и ладана вокруг бедной, покосившейся хаты плотника.
- Ой, ну и вонища! – поморщился Сидоров, размахивая правой рукой перед носом.
Серёгин постучал в дверь. Внутри стояла тишина. Пётр Иванович постучал снова. На этот раз за дверью послышалась возня и чьи-то шаги.
- Чур-чур-чур, прочь, нечистый! – пробормотали в сенях.
- Кто пришёл, праведник, иль грешник?! – сурово пророкотал густой бас.
- Праведник, праведник, - примирительно ответил Пётр Иванович. – Открывайте, Гаврила Семёнович, не бойтесь.
Дверь медленно открылась. За ней стоял рослый и широченный в плечах мужичина с окладистой волнистой бородой и по-детски наивными и испуганными голубыми глазками. При виде незнакомых людей он быстрым движением направил на них большой деревянный крест и отпрянул вглубь дома.
- Ну, не бойтесь, Гаврила Семёнович, - миролюбиво сказал Серёгин. – Нам надо с вами поговорить.
- Про что? – детские «говорящие» глаза выразили недоумение.
- Про чёрта! – выпалил Сидоров, и чуть было всё не испортил.
- Ой, чур вас, чур! – истерически закричал плотник, замахал своим крестом и ка-ак сыпанёт в незваных гостей солью!
- Эх, ты! – фыркнул Пётр Иванович на Сидорова. – «Про чёрта!» Ведь ты же видишь, человек боится чёрта! Извините, Гаврила Семёнович.
Плотник пытался захлопнуть дверь. Милиционерам пришлось изрядно потрудиться, чтобы сладить с медвежьей силой и заячьим испугом последнего.
- Не бойтесь, мы просто хотим обсудить с вами очень важный вопрос, - сказал Серёгин, когда им с Сидоровым удалось убедить трусливого плотника не закрывать дверь. – Да, это касается чёрта, но мы хотим навсегда изгнать его из деревни.
- Чтобы не заедал праведников! – вставил Сидоров.
Гаврила Семёнович переменился. Хитрость подействовала.
- Знаете, что? Лучше вам войти, – сказал он.
Пётр Иванович и Сидоров, не спеша, переступили порог. На дверном косяке с обеих сторон двери висело по чёрному женскому чулку. Каждый из них был плотно набит чесноком, источающим невозможный запах. На всех столах и тумбочках, которые только были в однокомнатной хате плотника, стояли металлические лампадки, в которых курился ладан. На всех стенах плотными рядами висели разнообразные иконы под чисто выстиранными рушниками. Полы аккуратно подметены и чисто вымыты. От природы не особо опрятный, Сидоров в тайне позавидовал небывалой хозяйственности Гаврилы Семёновича. Хозяин принёс гостям тапочки, но прежде, чем впустить их из сеней в комнату, перекрестил каждого и снова сыпанул на них солью. Сидоров сдавленно застонал и принялся тереть кулаком правый глаз.
- Что с тобой? – поинтересовался Серёгин.
- Соль в глаз попала…
Гаврила Семёнович это услышал, смущённо извинился и проводил Сидорова к умывальнику. Пока сержант, пыхтя, промывал свой глаз, хозяин объяснял Петру Ивановичу, как следует правильно отпугивать чёрта. Наконец, пришёл Сидоров. Моргая и тряся головой, он уселся на предложенный стул.
- Ну, как ты? – участливо спросил Серёгин.
- Уже лучше, - пробормотал Сидоров, его глаз покраснел и слезился. – Скоро пройдёт.
- Будете чаю? – спросил плотник.
- Нет, некогда, - ответил Пётр Иванович.
Серёгин рассказал Гавриле Семёновичу о цели их с сержантом визита. И сообщил, что плотнику придётся поехать с ними.
- Куда? – по-девчачьи запричитал плотник. – Опять в тот дом? Нет, никогда!
Он ещё минут десять отказывался, ныл, махал руками, крестился – чего только не выделывал – но потом понял, что милиционеры не отстанут, и согласился. Но только при условии, что Серёгин и Сидоров тоже нацепят на себя кресты и чеснок.
- А, да, да, сейчас приду, - затараторил Гаврила Семёнович и убежал в сени.
Вскоре он вернулся, неся три связки чеснока и три деревянных креста. Один крест плотник надел сам, а два других протянул гостям:
- Вот.
Так же поступил и с чесноком. Милиционеры не отказывались. Они безропотно надели и кресты, и чеснок, понимая, что иначе малодушный трус выставит их за дверь, и они ничего от него не добьются.
Наконец, все трое вышли из хаты и сели в милицейскую «Самару».
Перед тем, как войти в «чёртов» особняк, плотник широким крестом бросил у входа соль. Затем так же широко перекрестился сам и перекрестил своих спутников. Только тогда он отважился переступить порог. Походив по прихожей, он остановился возле старой напольной вазы с давно засохшими цветами и, показав себе под ноги, заявил:
- Чёрт вот тут появляется.
Это было метрах в двух от крышки погреба. Пётр Иванович нагнулся над тем местом, пытаясь разглядеть в свете фонарика хотя бы намёк на какой-нибудь проход. Чеснок на шее ужасно мешал. Но Серёгин терпел, зная, что сними его, и этот сумасшедший плотник снова зайдётся причитаниями и начнёт травить свои глупости про чертей.
Вопреки всем ожиданиям, пол был каменный и абсолютно твёрдый. Ничего, похожего на потайной ход.
Вдруг где-то наверху послышался ужасный шум, будто бы что-то тяжёлое падало на пол. Пётр Иванович и Сидоров ничуть не испугались. Они знали, что на верхних этажах прогнили перекрытия и что они, наверное, не выдержали и где-то обвалились. А вот плотник… Сидоров кусал нижнюю губу, чтобы не расхохотаться. Серёгин сказал сержанту, чтобы тот отвёз Гаврилу Семёновича домой.
========== Глава 4. Загадки без отгадок. ==========
Наконец-то, можно снять этот дурацкий чеснок! Ну вот, без него гораздо удобнее! Пётр Иванович ощупывал пол: ничего, все булыжники крепко сцементированы. От досады Серёгин стал на то место и несколько раз подпрыгнул. Вдруг под ним затрещало, и пол провалился. Пётр Иванович полетел вниз и плюхнулся во что-то мягкое. Как ни странно, здесь не было сыро. Поднялась страшная пылюка. Во время падения Серёгин выронил фонарик. Но тот не погас, а лежал рядом с Петром Ивановичем и светил вверх. Серёгин взял фонарик в руку и осветил пространство вокруг себя. Оказалось, что он сидит в стогу сена, налево и направо от него тянется какой-то длинный коридор, а в потолке зияет большая дыра, с краёв которой сыплются вниз мелкие камешки и песок. От пыли следователь чихнул.
- А-апчхи-чхи-чхи-чхи!!! – эхом разнеслось по коридору.
Пыль поднялась ещё сильнее, заклубилась. Невесть, откуда с кудахтаньем выскочила курица, и в воздухе закрутились перья. Пётр Иванович выбрался из стога. Сено торчало из карманов, кололо за шиворотом, топорщилось в волосах. Серёгин кое-как почистился, подумав, что расшибся бы, не окажись тут этого стога. Потом он решил обследовать коридор. Сначала пошёл направо. По мере продвижения коридор стал заметно сужаться, и потолок становился ниже. Дошло до того, что следователю пришлось ползти, держа фонарик в зубах. И вот, впереди выросла глухая стена. Дальше хода не было. Не было так же никаких поворотов и ответвлений. Коридор никуда не вёл. Чтобы выбраться, Петру Ивановичу пришлось ползти задом, потому что невозможно было развернуться. Серёгин вернулся к стогу. И решил пойти налево. На этот раз потолок не опускался, коридор не сужался, оставаясь таким же широким. Но петлял, извиваясь, как змея. Почти целый час следователь шёл по нему, пока не упёрся в совершенно гладкую, наглухо закрытую металлическую дверь без ручки. Дверь тускло поблескивала в луче фонарика. От удивления Пётр Иванович даже отскочил назад.
- Ух, ты! А это что ещё такое? – вслух сказал он.
Серёгин ощупал дверь. Открыть не смог. «Наверное, нержавеющая сталь» - подумал следователь. Он ещё раз попробовал открыть, но загадочная дверь так и не поддалась его толчкам. Потянуть на себя Пётр Иванович не мог – не было ручки. Пришлось возвращаться назад. Впереди показался знакомый стог. Серёгин влез на него, засунул фонарик в карман. Потом ухватился за края пробитой им дыры и, подтянувшись на руках, вылез. «Сидоров, наверное, извёлся уже!» - подумал он. Однако никакого Сидорова не увидел. Вместо этого послышался старушечий голос:
- Цып-цып-цып, Хохлатушка, где ты? Два часа её ищу!..
Вскоре Пётр Иванович заметил незнакомую старушку в цветастом платочке и с куском хлеба в руках. Серёгин спрятался за вазу: бабуля, наверное, верила в чёрта. Вот показалась та самая курица, что вылетела из стога. Бабка поманила её, но птица рванула от хозяйки, как от огня. «Скорее бы она уже её поймала!» - сидеть за вазой, скрючившись в три погибели, было не так уж удобно. И вот, курица загнана в угол. Старушка нацелилась её ухватить, да так и застыла с поднятыми руками. Постояв с минуту, бабуля вдруг как заорёт:
- Чёрт!!! А-а-а! Здесь чёрт! Люди, а-а-а, люди-и!
Однако она не пыталась убегать. Так и стояла, подняв руки. Курица куда-то скрылась. Серёгин вышел из своего укрытия и подошёл к бабуле.
- Что случилось? – спросил он.
Та понесла ахинею:
- Ой, голубчик, в мэнэ цей чорт курку поцупыв! Я тилькы её вловить хотила, как чорт вхопыв! И вона зныкла! – перепугалась, видно, бабуся, перенервничала.
- Да вы успокойтесь, - сказал Пётр Иванович. – Вам, наверное, показалось.
- Как это, показалось?! – всполошилась старушка. – Ничего, не показалось! А курка моя тоди дэ?
- Убежала, наверное… - бестолково ответил Серёгин.
- Ничого, не убигла!.. – затараторила, было, бабушка, но вдруг замолкла: где-то в соседней комнате послышались чьи-то нарочито тяжёлые, гулкие шаги. Они приближались.
- Чёрт… - простонала бабушка.
Казалось, что кто-то топает прямо перед носом. Серёгин посветил фонариком вперёд и увидел небольшой проход в следующую комнату. Дверь была снята с петель и прислонена к стенке.
- Эй, кто там?! – строго крикнул следователь. – Выходи!
- Я – чёрт! – наглым тоном ответили из соседней комнаты. Пётр Иванович точно расслышал, что звуки исходят именно оттуда.
Старушка крестилась.
Пётр Иванович, не раздумывая, ринулся в темноту соседней комнаты. Это была кухня. С размаху Серёгин чуть не налетел на полуразвалившуюся печку. Следователь зашарил фонариком вокруг, пытаясь высветить предполагаемого «чёрта».
- Выходи, ты арестован, хулиган! – Пётр Иванович вертел головой в поисках «противника».
«Чёрт», похоже, струсил. Он больше не орал и не топал. Забился куда-то. И мог напасть из засады, по-подлому. Серёгин осмотрел печку, заглянул под кухонный стол, пошарил в щепках, ранее бывших посудным шкафом. Никого. Тут откуда-то справа донёсся тихий скрип, будто бы кто-то осторожно пролезал между досками. Пётр Иванович устремился на скрип. Там была дверца чёрного хода. Внизу отсутствовали две доски. Серёгин схватился за ручку и попробовал открыть дверцу – не получилось, он была заколочена снаружи. Тогда он со всей силы толкнул противную дверцу плечом. Та с треском вылетела, и в кухню впервые за несколько лет ворвались лучи солнца. Такое количество света на мгновение ослепило Петра Ивановича, но он всё же успел увидеть нескладную кургузую фигуру, стремительно удаляющуюся в сторону деревни. Серёгин потёр глаза. Догонять хулигана не было смысла – он был уже слишком далеко.
- Чёрт бы тебя побрал! – громко выругался Пётр Иванович вслед убегающему злоумышленнику.
Серёгин вернулся назад, в прихожую. «Кто же это был? – думал он. – Неужели, тракторист?»
