Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 198 страниц)

Кашалот в это время сидел на полу у той самой статуи Купидона и тихо ойкал. Горничная Эммочка принесла ему валерьянки. Георгий Никанорович осушил стакан залпом и застонал от горя. - Я не хочу ни с кем разговаривать! – проныл он, когда Эммочка, подняв телефонную трубку, узнала, что его просят к телефону. - Какой-то Родион Робертович звонит. Он сказал, чтобы я позвала вас «в любом случае», «обязательно», и так далее. Кашалот оживился. Он заставил себя встать и подойти к телефону. - Да? – булькнул он в трубку. - Слушай, Кашалот, - затараторил Чеснок. – Тебя ведь, тоже в «Росси – Ойл» обули? Муравьёв нашёл тот лаз, через который Жорик пролезал к кабинету Сумчатого и подслушивал его разговоры. Старший лейтенант тоже залез в этот лаз и слушал разговоры Чеснока, который обосновался теперь в кабинете своего бывшего партнёра. - Тень работает на «Росси – Ойл», – говорил Чеснок. – Я это понял. Слушай, Кашалот. Я вот, что предлагаю тебе. Давай вызовем его на стрелку в «Ленинский комсомол», на Поляну Сказок. А в «Росси – Ойл» бомбу подложим. Что отвечал Чесноку Кашалот, Муравьёв, естественно, не слышал, но судя по тому, что говорил Чеснок, Кашалот соглашался с ним. - Там, на стрелке, - говорил Чеснок. – Мы грохнем его, а потом – взорвётся наша бомба. Тогда мы сможем потребовать у «Росси – Ойл» всё обратно… Эммочка слушала разговор Кашалота и улыбалась, что называется, в усы. Да, такой заговор ей на руку. Теперь у неё появился хороший козырь против её врага. Только бы этот дурачок Филлипс не вмешался! - Прекрасно! – радовался Кашалот. Да он прямо танцует! Да так, что пол дрожит: вес-то килограмм сто, не меньше!.. Когда Чеснок закончил свой разговор с Кашалотом, Муравьёв выбрался из лаза и сразу же позвонил Петру Ивановичу. - Да, я предполагал, что Тень может работать на «Росси – Ойл». Я уже заметил, что заправки «Триест» - теперь «Росси – Ойл». Можно будет подкатить на эту самую «стрелку» и схватить всех троих. Ты, Муравьёв, слушай, нам очень важно знать, когда она состоится. И – осторожнее, чтобы не накрыли, как Жорика. - Понял, - ответил Муравьёв. – Чеснок пока не разобрался, что я слежу. Он обязательно будет ещё разговаривать с Кашалотом. Я подслушаю и сообщу. ========== Глава 89. Аня. ========== До Коли у Ани было ещё два парня. С первым, Димой, она училась в одном классе. Приглашая её на свидание, он сказал: - Встречаемся на мосту через Кальмиус в три часа дня, о’кей? Аня за свои деньги проехала в маршрутке до набережной. Потом ещё ждала его на том самом мосту. Гад Димка опоздал на целых полчаса! Отмазался так: искал цветы. Искал! Сунул ей букетик дешёвеньких астрочек, которые сейчас, осенью, бабули на каждом шагу продают за гривну! Тот день был холодный и дождливый, улицы – грязные. Дул холодный ветер и даже начинался снег. Они проболтались у Кальмиуса до темноты. Поднялись на площадь. Там болтались ещё часа два. Димка даже в «Макдональдз» Аню не повёл, потому что у него не было денег. Он только семечки на площади купил. И сам же их и слопал все! А потом Дима вдруг сказал: «Пока», и удалился. А Ане пришлось одной, в темноте, по ухабам и лужам, добираться до дома. После этого «свидания» Аня рассталась со своим первым парнем. Второго звали Павлом. Это был Анин сосед по этажу. Он пригласил её на дискотеку. За цветы тогда сошли три лежалые розочки. А у двух из них, как потом выяснилось, головки оказались приклеены скотчем. На дискотеке было, как обычно, бывает: танцульки под какой-то жуткий вой и грохот, кажется, там даже «Слипнот» включали. Точно, это был он, «Слипнот». Потом – курево и выпивка. А Аня не курила и не пила. Она уговорила Павла уйти. Сначала он вызвался проводить её домой. Но потом вдруг вспомнил какое-то своё «важное дело» и – тоже упорхнул мотылёчком. Ане снова пришлось идти одной. После этого Аня даже здороваться с Павлом перестала! В университете за Аней пытался ухаживать какой-то пятикурсник Руслан Вяземцев. Но Аня даже и не собиралась знакомиться с этим носатым заморышем! Ну и что, что у него богатый папа?! Сам-то он и гроша ломаного не стоит! Уже сейчас в рюмку заглядывает. А потом – вообще, сопьётся, как Поливаев!.. Конечно же, Коля по сравнению с этими охламонами был настоящим принцем! Аня согласилась переехать к нему. Вопреки ожиданиям, бабушка не возражала против Аниного переезда. Она даже обрадовалась, что внучка нашла себе кого-то «путёвого», как она сказала. Аня собирала свои вещи, укладывая их в сумку. С минуты на минуту приедет Коля и увезёт её «в сказку»… А тем временем к дому подходил Пётр Иванович. Оставив Сидорова за старшего – слушать передачи Муравьёва, Серёгин приехал сюда, чтобы ещё раз опросить жильцов и узнать, не объявилась ли секретарша Сумчатого. Переходя через двор, Пётр Иванович заметил припаркованный у подъезда джип. Чем-то он знаком Петру Ивановичу… И тут же из того самого подъезда вышел ни кто иной, как Николай Светленко с какой-то девушкой! Пётр Иванович притаился за углом. Девушку он раньше тоже видел. Она живёт тут же, в доме, кажется, на восьмом, или на девятом этаже… Можно было бы подойти к ним прямо сейчас, но Серёгин не был уверен, что задержит Николая сам. А если упустит – то спугнёт. Нужно побольше узнать о девушке. Серёгин подождал, пока джип Светленко скроется за поворотом – чтобы не заметил – и заскочил в подъезд. Сначала Пётр Иванович поднялся на восьмой этаж. Позвонил в первую попавшуюся дверь. Портрет Коли Серёгин всегда имел при себе – на всякий случай. Женщина, которая открыла ему дверь, посмотрела на портрет и сказала: - По-моему, он на девятый ходил… Да, да, когда у нас лифт сломался, он с девятого спускался, с девушкой из тридцать третьей. Это – её парень. - Спасибо, - протараторил Серёгин и с прямо-таки, спринтерской скоростью взлетел на девятый этаж. Позвонил в ту самую тридцать третью квартиру. - Сейчас, сейчас, - произнёс за дверью старческий голос. Это – бабушка. Пётр Иванович уже заходил в эту квартиру. Там живёт бабушка. Бабушка глянула в глазок. Она запомнила Серёгина и знала, что он – из милиции. Поэтому открыла сразу. - Здравствуйте, - произнесла она с некоторой опаской, и удивлённо уставилась на гостя сквозь свои толстые очки. Пётр Иванович поздоровался с ней и показал Колин портрет. - Знаю, - кивнула бабушка. – Это – Анин жених. Колей звать. А что? – старушка немного побледнела. - Он… не платит алименты бывшей жене, - выкрутился Серёгин. Не будет же он вываливать этой старой и, наверняка, больной женщине, что жених её внучки – вор и киллер?! Бабушка покраснела и сжала кулаки. - Ах он, негодник! – воскликнула она. – Я думала, что он – хороший такой… В гости к нам приходил. А он – вон, как! Сейчас же звоню Аньке… - Не нужно, - перебил Пётр Иванович. – Спугнёте. Так мы его по-тихому накроем. А если вы позвоните – он снова сбежит. - А, ага, ага, - закивала бабушка. – Вы проходите, не стойте тут, как истукан… Я, вот, эклеров наделала… Старушка отодвинулась в сторону, пропуская Петра Ивановича в прихожую. Там было чисто убрано, пол вымыт. Пётр Иванович аккуратно снял свои ботинки и сунул ноги в предложенные тапочки. Только тогда он решился ступить на выметенную ковровую дорожку. Бабушка потащила Серёгина на кухню и усадила на мягкий стул с самодельной цветастой обивкой. Старушка принялась хлопотать у плиты, наливая чай, одновременно ворча что-то про неверных мужей. Она поставила перед Серёгиным чашку на блюдце и тарелку с эклерами. Она целых четыре штуки ему положила! А ведь эклеры были большие. Посмотрев на них, Пётр Иванович подумал, что сможет осилить максимум два. - А когда я смогу поговорить с Анной? – поинтересовался Пётр Иванович, запивая чаем первый эклер. - Ой, – вздохнула бабушка. – Она только что к этому супостату Николаю уехала жить. Может, появится ещё… - А где он живёт? – осведомился Пётр Иванович. - Ой, не знаю, - покачала головой бабушка и тоже взяла себе из жёлтой миски эклер. – Она говорила, что у него – свой коттедж, а где – не говорила. Только телефон её у меня остался. Сейчас. Подождите минутку. Бабушка встала и, прямо с эклером в руке, убежала куда-то в прихожую, кусая на ходу. Пётр Иванович разглядывал кухню. Обычная кухня, чистая, убранная как говорится, по бабушкиному. Вся посуда – на своих местах. Холодильник старый – «Донбасс». Печка – «Электа» газовая, тоже не новая уже. Ну, тарелки в сушке, миска эта, с эклерами, на кухонном столе. Пётр Иванович уже после первого почувствовал удавью сытость – ведь он позавтракал дома, а бабушка ещё и заполнила эклеры масляным кремом. Поэтому Пётр Иванович в тайне от бабушки отложил два пирожных обратно, в миску, и снова накрыл салфеткой, как было. Через несколько минут бабушка вернулась с синей записной книжкой с надписью «Добруш». - Вот, - сказала она, открыв её на букве «А» и положила блокнот перед Петром Ивановичем. «Анна Лютченко, внучка моя любимая», - прочитал Пётр Иванович, и переписал длинный мобильный номер. Бабушка внимательно наблюдала за Серёгиным, а потом вдруг всплеснула руками: - Ой, милый… Скушал уже, голодненький, наверное… Сейчас, сейчас. С этими словами бабушка выхватила из жёлтой миски два отложенных Петром Ивановичем эклера и вернула обратно, в его тарелку. - Кушай на здоровье, сынок. А то совсем осунулся. Бабушка рассказывала, что Аня учится в Медуниверситете. Уже на третий курс перешла. Что у них со следующего года начинается специализация, а она ещё не знает, на кого пойти. - И ведь был же у неё в университете поклонник, - сетовала бабушка, с фантастической лёгкостью уплетая третий эклер, в то время, как Серёгин вяло запихивал в себя только второй. – И папа у него – с деньгой, и сам вежливый. Вышла бы за него – так и помогли бы ей на работу хорошо устроиться. Нет, не нравился он ей. То нос не нравился, то рост… На этого супостата клюнула. А он, оказывается, с «хвостом»! - А можно я посмотрю на комнату Анны? – Пётр Иванович, наконец, нашёл, как спастись от этих эклеров. - Да, да, - поспешно разрешила бабушка, доставая из миски уже пятое пирожное (вот это – аппетит! И где только та больная поджелудочная, которая бывает у всех старушек?!) Она повела Петра Ивановича по коридору и указала на белую дверь. - Вот. Серёгин вошёл. Ничего особенного. В глаза ничто не бросается: просто письменный стол, кровать, пианино «Беларусь», чёрное, блестящее, карта мира на стене… Пётр Иванович подошёл к столу. На столе стояла настольная лампа. А к ней была прикреплена небольшая фотография. На ней Аня стояла, обнявшись с Николаем Светленко так, будто у них была любовь до гроба. Серёгин перевернул фотографию. С другой стороны красной ручкой большими буквами выведено: «Аня + Коля = Любовь». Пётр Иванович решил забрать фотографию в райотдел, чтобы там увеличили эту Аню, и сделали отдельный портрет. - Сынок, чай стынет! – напомнила бабушка, когда Пётр Иванович вышел из Аниной комнаты. - Я… спешу, – пробормотал Серёгин, направляясь к двери. – Извините, пожалуйста, но мне уже пора… И тут Пётр Иванович вспомнил одну важную вещь. - Ой, - он остановился. – Скажите, пожалуйста, Анна не общалась с девушкой из пятнадцатой квартиры? - А, это та, что сгорела? – переспросила бабушка. Серёгин кивнул. - Дружила она с Валерией. Одногодками были, – быстро ответила старушка и тут же убежала на кухню. Вернулась с пакетиком, наполненным всё теми же эклерами. - Вот тебе, сынок на дорожку, – бабушка подала пакетик Петру Ивановичу. Сама она жевала уже шестой, или, даже, седьмой. Пётр Иванович взял пакетик без особого энтузиазма, но поблагодарил. - А, Валерия, - продолжала бабушка. – Как тогда квартира её погорела, и пропала совсем. Этот алкоголик Поливаев, вы его видели, пропитой такой, уже всем уши прожужжал со своим этим «мужиком летающим»! Как ни попадётся во дворе, или в подъезде – так давай травить про него! Вчера сказал, что он был с рогами и с чёрными крыльями! Это ему по пьяни черти грезятся! Если хотите, я могу дать вам адрес её родителей, они за город перебрались, - бабушка опять ушла за своим блокнотом и – за очередным эклером. - Вот, гляньте, - она подсунула блокнот под нос Петра Ивановича. «Вероника Александровна и Валерий Брониславович Ершовы. Посёлок Александровка. Дом 3» - Серёгин тщательно записал этот адрес. Надо будет обязательно съездить к ним, решил он. Пётр Иванович вышел из подъезда с пакетиком эклеров, с фотографией Анны Лютченко в кармане и с тяжестью – в желудке. Во дворе, за доминошным столом, сгрудились мужички. Они забивали козла, оживлённо беседуя друг с другом. «Руководил» беседой знакомый Серёгину Поливаев. Он снова рассказывал про своего «мужика», правда, «вспомнив» новые подробности. - И ка-ак вдарит хвостом по асфальту! – с лёгкой руки Поливаева «мужик» уже успел превратиться чуть ли не в демона. - Слушай, Игорёша, - басом прогудел другой мужик. – Пойди-ка проспись. Знаем мы, что тебе черти мерещатся! - Ах ты!... – взвился худенький Поливаев. Обладатель гнусавого баса поднялся из-за стола. Он был раза в полтора шире Поливаева и ростом выше его на целую голову. Поливаев стушевался и поспешил сделать ноги, спешно попрощавшись с товарищами по игре. - Простите, - остановил Поливаева Пётр Иванович, когда тот собрался пробежать мимо него в подъезд. - А? – удивился тот, подняв на следователя покрасневшие от выпивки глаза. - Я хочу попросить вас ещё раз, подробно рассказать мне о том, что вы видели, - сказал Пётр Иванович. - Ага, гражданин начальник! – обрадовался выпивоха. – Поверили-таки! - Ну, поверили, - кивнул Серёгин. – Посмотрите внимательно, это тот мужик? Поливаев долго и внимательно разглядывал предложенный ему портрет Николая Светленко, а потом сунул его в руки Петра Ивановича. - Не, не этот, - отрезал он. - Этот – сопливый ещё. А тот – не сопливый… Там, правда, темно было, и сбежал он шибко, но всё равно, не он. Как хотите! Потом Поливаев принялся пересказывать уже знакомую Серёгину историю - И я был не пьяный! – добавил он в конце. Да, Пётр Иванович действительно, готов был поверить в загадочного «мужика». Кем бы он ни был – бандитом, суперагентом, чёртом… Всё как-то нелепо получалось. Окно Валерии разбито, квартира сожжена. В ней ещё одного «мужика» нашли… Правда, Зайцев опередил их с Сидоровым. Но, вероятно, что это – Чеснок послал кого-то, чтобы устранить эту самую Валерию. Возможно, что она была лазутчиком. Надо бы найти того, кому она передавала информацию. А для этого надо найти её саму… И интересно, что там Муравьёв нарыл про Чеснока? ========== Глава 90. Страсти накаляются. ========== Чеснок разговаривал с тем самым лысым поставщиком левого бензина, который работал с Сумчатым. Он сидел напротив Родиона Робертовича и пристально смотрел на него своими колючими чёрными глазами. Чеснок даже слегка ёжился под таким вот нагловатым взглядом. Этот человек был американцем. Он назвался Альфредом Мэлмэном, хотя, не показал ни одного документа. Да, это было странное имя: человек – однофамилец жирафа из мультика «Мадагаскар»… Однако Чеснок не видел этот мультик. Поэтому ему было всё равно, как зовут этого субъекта, главное, чтобы он помог ему уничтожить Тень и расквитаться с «Росси – Ойл». Оказалось, что Альфред Мэлмэн знал, как незаметно пронести бомбу в здание «Росси – Ойл», и куда её там можно спрятать. - Там у них – камеры слежения и сканеры на входе, - говорил Мэлмэн с едва заметным акцентом. – Но я выявил «слепую зону». Камера, когда поворачивается, не достаёт в тот угол, поэтому его не видно. Ещё я могу продать вам экранированный корпус для бомбы, в котором сканеры не смогут идентифицировать её. - Прекрасно, - ответил Чеснок с чуть заметным дрожанием в голосе. – А кто пронесёт туда эту бомбу? - Я сам, - сказал американец. – У них там – до сих пор ремонт. Утром я переоденусь рабочим и войду туда. Потом – пристрою бомбу в «слепой зоне» и так же незаметно выйду. Но это всё – не бесплатно. Три тысячи евро – это задаток. Чеснок икнул и выпучил глаза: такие расходы были ему не по карману. Но если «Росси – Ойл» уберётся восвояси хотя бы на время, он выиграет куда больше евро, чем сейчас потратит! И Кашалот, наверное, поможет… Старший лейтенант Муравьёв сидел в замурованной комнатке, где раньше сидел Жорик, и слушал этот сверхсекретный разговор. Чеснок, естественно, ничего не подозревал. А вот Мэлмэн забеспокоился. - Вы уверены, что нас никто не подслушивает? – осведомился он. - Уверен, – подтвердил Чеснок. – Дверь и окна – со звукоизоляцией, секретаршу я отпустил… Нас просто некому подслушивать… Мэлмэн подошёл к стене, за которой как раз сидел Муравьёв и прислушался. - Что за ней? – спросил он. - Ничего. Улица, - ответил Чеснок. - Не уверен, - протянул Мэлмэн, снова прислушавшись. Чеснок пожал плечами. Ведь там, определённо никого не может быть…