сообщить о нарушении
Текущая страница: 131 (всего у книги 198 страниц)
- Стоп! – голос Артеррана прозвучал, как выстрел. Всё, он заметил движение Серёгина. Пётр Иванович попался. Ну, теперь ему нечего терять, пускай стреляет очередью! Серёгин вскочил на шаткие ноги, выдернул из гранаты чеку и запустил её в этого чудовищного псевдоучёного. И сразу же рухнул наземь, закрыв голову руками. В грохоте взрыва до него донёсся перепуганный визг «суперагента» Ежонкова:
- ЧТО?? ОПЯТЬ ГРАНАТА???
А ещё – Серёгин услышал нечеловеческий, леденящий кровь вскрик – всё, он прикончил монстра, это он кричит, Артерран. Серёгин ждал, что с секунды на секунду последует обвал, спастись от которого не хватит ни времени, ни сил. Однако обвала не было, и вокруг повисла тишина. Когда Пётр Иванович открыл глаза – на том месте, где стоял Генрих Артерран, зияла чёрная дырка. Стена была грубо сломана: огромный кусок её вынесен и валяется на полу каменными кусками. А посередине рваной дыры поднимается уцелевшая крепкая дверная лутка.
- Эй, есть кто живой? – осведомился Серёгин дрожащим голосом, больше всего боясь не услышать ответа.
- О-ой!
- А-ай!
- Ох, и вспушат меня! – застонали вокруг знакомые голоса.
Недобежкин, Ежонков, Синицын – они были все живы. Они поворочались, покряхтели, потирая намятые бока, поднялись на нетвёрдые ноги. А от группы захвата Самохвалова осталось только три человека: сам Самохвалов, Коваленко и ещё один их соратник по фамилии Бобриков. Бобриков стащил с головы бесполезную маску, которая мешала ему и видеть, и дышать, и отбросил её куда подальше, в угол. Рука у Самохвалова оказалась цела, только ушиблена. И теперь он тёр её и шевелил пальцами.
- Выбираемся, ребята, - уныло вздохнул Недобежкин, стараясь не смотреть на тех, кто остался лежать на этом тёмном, жутком поле неравной брани с самим дьяволом.
Сделав несколько семенящих шагов, милицейский начальник подцепил с пола единственный горящий фонарик. А потом – не оглядываясь, зашагал к выходу – к той некрасивой дыре в стене, посреди которой нелепо торчала уцелевшая лутка. Ежонков быстренько засеменил за Недобежкиным – не желал ни минуты оставаться здесь, среди отрицательной энергетики смерти и чёрных аур «верхнелягушинских чертей». А вот, Пётр Иванович вдруг что-то услышал. Он остановился и прислушался. Нет, вроде бы, всё тихо… Показалось, наверное… Серёгин часто теперь ловил себя на том, что везде разыскивает следы Сидорова. А может быть, это ему не показалось? Может быть, это Сидоров где-то зовёт на помощь? Очень уж знакомый голос… Но нет, скорее всего, этот «чёрт» Артерран давно пустил беднягу Сидорова «на мыло»…
- Э-э-э-эй! – этот голос прозвучал до того отчётливо, что заставил Серёгина затормозить движение аккурат под уцелевшей луткой и прислушаться.
- Ну, чего стоишь под «чёртовыми воротами»? – прилетел из мглистого коридора резкий вопрос Ежонкова.
- Кричит кто-то, - прошептал Пётр Иванович. – Прислушайся-ка.
Ежонкову стало не по себе: кто тут может кричать? Призраки? К «верхнелягушинскому чёрту» пришла подмога?
- Э-э-эй! Кто-нибудь! Я зде-есь!
Нет, голос явно, человеческий. И он явно просит о помощи!
- Васёк! – заверещал Ежонков. – Ползи сюда! Тут у нас живой!
- Кто – живой? – изумился из коридора Недобежкин, который хотел только на поверхность, к настоящим живым.
- Кричит кто-то, - Синицын тоже услышал этот призывный вопль. – Только в коридоре лучше слышно. Идёмте!
Синицын обладал превосходным слухом: закончил в своё время музыкальную школу по классу скрипки. Правда, играл больше на гитаре… Вот он и определил, откуда исходит этот жалобный призыв кого-то пленного.
- Эй! Я здесь! – раздавалось всё ближе.
А вот, фонарик светил всё тусклее. Недобежкин нервно крутил его в руках и, наверное, в мыслях умолял не тухнуть, ведь если он потухнет – им никогда отсюда не выбраться во мраке.
- Эй! Я здесь! Кто-нибудь! – голос слышался именно из-за той двери, мимо которой они сейчас проходили.
- Сидоров! – подпрыгнул Пётр Иванович, потому что узнал этот голос – голос Сидорова!
- Пётр Иванович! – крикнул голос Сидорова. – Я тут!
- Это Сидоров, - констатировал Недобежкин. – Нашли! Самохвалов, ломай дверь!
Самохвалов сначала подошёл к этой деревянной, но по виду, монолитной и толстой двери и подёргал её за блестящую металлическую ручку. Заперта, даже не шевелится.
- Сидоров! – крикнул Самохвалов и вскинул автомат. – Отойди-ка назад, я сейчас отстрелю замок!
За дверью послышались удаляющиеся частые шаги: это Сидоров отбежал от двери.
- Спрячься где-нибудь! – посоветовал Самохвалов. – Стреляю!
- Стреляй! – разрешил Сидоров.
Самохвалов выпустил короткую очередь по замку, и он, выплёвывая искры и детали, разлетелся вдребезги. Дверь медленно отъехала назад, освобождённый из «фашистского плена» Сидоров выпорхнул на волю.
- Пётр Иванович! Василий Николаевич! – сержант на радостях лез ко всем обниматься. – Григорий Григорьевич! – узнал он Синицына. – Ура, наконец-то! А то, я думал, что состарюсь тут, у них… Ой, - вдруг замялся Сидоров. – У меня тут сосед есть. Его куда-то в соседнюю кутузку забили. Мы с ним через стенку перестукиваемся. Надо бы и его вытащить, пока они не пришли, а то загнётся тут.
- А кто это – «они»? – серьёзно переспросил милицейский начальник, а фонарик у него в руке потухал, потухал…
- Да черти эти полосатые! – пробормотал Сидоров. – Всё грозились над нами эксперименты провести. «ГОГР», наверное, тут поселился – не иначе!
- Нету чертей! – постановил Недобежкин. – И «ГОГРа» больше нету. Давай соседа выручать, а то фонарик этот скоро – ёк!
- Они арестованы? – удивился Сидоров.
- Убиты! – развеял все сомнения Недобежкин и вступил в эту тесную клетушку без мебели, что служила временным пристанищем сержанту Сидорову. – Давай, Сидоров, стучи ему в стенку!
Сидоров постучал в стенку кулаком, и тут же раздался ответный стук: сосед не спал и не умер, а сразу же ответил на призыв, который бросил ему Сидоров.
- Тут вот, вентиляционная шахта есть, - Сидоров показал на большую решётку, что была привинчена к стенке там, ближе к углу. – Только решётка припаяна. Я пытался её отодрать, но не смог.
- Скажи соседу, чтобы пока от решётки отошёл, - предупредил Самохвалов, собравшись отстрелить и решётку.
Сидоров опять забарабанил в стенку и, услышав ответный стук, закричал:
- Эй, от решётки отползи пока! Мы сейчас её снимем!
- Отошёл! – послышался очень тихий, заглушённый толстой стеной голос.
Самохвалов начал стрелять в решётку. С решётки летели искры, она лязгала, тряслась, но не отваливалась.
- Чёрт! – буркнул Самохвалов, опустив грозное оружие. – Ребята, помогите!
Коваленко и Бобриков широкими богатырскими шагами приблизились к злополучной решётке и принялись вместе с Самохваловым сбивать её своими крепкими ботинками. БАХ! БАХ! БАХ! ХРЯСЬ! Наконец-то решётка была устранена, сорвалась с насиженного места и с лязгом рухнула на пол, помятая и никому не нужная.
- Иди сюда! – крикнул в темноту образовавшегося лаза Сидоров. – Сейчас, переползёшь ко мне, а у меня дверь открыта!
- С моей стороны тоже решётка! – заканючил с другой стороны стенки сосед Сидорова. – И тоже запаяна.
- Ничего! – не унывал Самохвалов и зачем-то полез в этот лаз между одной «кутузкой» и второй со своим автоматом наперевес. Его замысел прояснился только тогда, когда из лаза послышались гулкие удары: Самохвалов прикладом автомата пытался вышибить вторую решётку. После нескольких таких геркулесовских затрещин сломалась и вторая решётка. Даже слышно было, как она вылетела и врезалась в непокрытый бетон пола.
- Вылезай! – крикнул Самохвалов соседу Сидорова, и вылез сам.
Сосед Сидорова вылезал долго – то ли он был так неуклюж, то ли так непроходимо толст. Нет, не толст, даже наоборот, отощавший. Однако, когда этот субъект наконец-то выпростался и поднял голову, чтобы увидеть своих освободителей – то сразу же полез назад.
- Стой! – Пётр Иванович поймал его за руку.
Незнакомец начал вырываться, и тогда Серёгину на помощь пришёл Самохвалов. Незнакомец сопротивляться уже не смог: двое на одного, силы не равны. Он был быстренько выковырян из лаза, усажен на пол и узнан. Это был Грегор Филлипс, известный под нелестным псевдонимом «Кашалотова креветка».
- Подорвался! – буркнул ему Недобежкин, а фонарик несколько раз мигнул, грозя затуханием.
Филлипс нехотя встал на ноги и проныл:
- Ммммии!
- Пошёл! – пихнул его Сидоров. – Я думал, что ты мне друг, а ты бандит!
Филлипс был выведен из узилища Генриха Артеррана под милицейским конвоем и поведен по мглистому пустынному коридору.
- Упс! Ребята! – это подал испуганный и взволнованный голосок помятый и ушибленный «суперагент» Ежонков.
- Ну, чего у тебя там, Калеостро? – недовольно проворчал Недобежкин, ускоряя шаг, чтобы успеть выйти на свет дня до окончательного потухания фонарика.
- Мы забыли Хомяковича! – взвизгнул Ежонков и поскакал назад.
Да, точно, забыли Хомяковича! Как можно было про него забыть?? Скакать назад пришлось всем – даже Недобежкин поскакал. Хомяковича нашли быстро: он оставался там, где оставил его Ежонков – в одной из ниш в стене. Хомякович спокойно себе спал, посапывал и в ус не дул.
- Он покажет нам обратную дорогу! – обрадовался Ежонков. – Сейчас, я его включу!
«Включённый», Хомякович бодро опустился на четвереньки и резвым галопчиком поскакал в ту сторону, которую его мозжечок запомнил, как «назад». Бежать за ним пришлось вприпрыжку, а фонарик светил всё тусклее. Сидоров почему-то ни разу за всю длинную дорогу не почувствовал сверлящего взгляда на своей спине. Неужели ужасный «верхнелягушинский чёрт» и, правда, убит Недобежкиным?? Хотелось бы так думать…
Фонарик погас, но «подземные робинзоны» уже видели свет в конце туннеля. Летний ветер уже задувал сюда и приносил живое тепло и запахи живых цветов. Всё, они залезли сюда и вылезли отсюда в последний раз. Выбравшись наконец-то из гигантской могилы, каждый давал себе слово, никогда, никогда, больше не впутываться в подземные тайны и не спускаться в подземелья. Слишком уж дорога оказалась отгадка – целых семь человеческих жизней загубил этот подземный монстр Артерран. Нет, всё-таки, в подземелье слазить ещё придётся – нужно будет забрать тела убитых товарищей. Но только это потом – когда в Верхние Лягуши приедет группа экспертов и медиков.
Ежонков расколдовал Хомяковича, добавив к «базовой конфигурации» из двигательных рефлексов ещё и сознание с подсознанием. Обретя связь с ноосферой, Хомякович бухнулся в траву и возобновил «плач Ярославны», уткнув голову в коленки, засунутые в грязные и драные милицейские брюки. «Кашалотова креветка» получила наручники, и Синицын усадил этого горе-киллера на заднее сиденье джипа «Ниссан».
- Весь салон изгадил! – сокрушался Ежонков, видя, как перепачканный грязюкой киллер лезет на кожаное кресло.
- Поехали в Красное, - отдал приказ Недобежкин и, вздохнув, залез не за руль, а на место пассажира. – Рули, Ежонков, - разрешил он.
- Эй, Васёк, а тракторист? – напомнил Ежонков, плохо скрывая радость того, что воссоединится, наконец, с рулём свей машины.
- Пускай, чапает, куда хочет! – буркнул Недобежкин, отвернувшись ото всех и бесцельно глазея на бескрайнюю степь. – Зачем нам какой-то тракторист, когда Артерран убит?
Синицын поднял рыдающего Хомяковича с травы на нетвёрдые ноги и подвёл к машине, собираясь усадить в салон.
- Эй, Хомякович не влезет! – заметил он, подсчитав количество посадочных мест. – Этого в багажник? – он кивнул на киллера, и тот вздрогнул.
- Не надо никого в багажник, - пробормотал Недобежкин. – Этот гаврик, - то есть, Филлипс, - с Самохваловым поедет.
========== Глава 87. А ведь не все тайны еще раскрыты! ==========
1.
В Краснянском РОВД все в буквальном смысле ходили и стояли на ушах, а некоторые даже выпадали в осадок. Во-первых, всех будоражило таинственное двойное убийство в тихом прежде изоляторе. Во-вторых – пугали животные крики, что раздавались оттуда же, из изолятора. На встречу Недобежкину, который уверенно двигался по коридору РОВД, бежали с бумагами, протискивались с носилками, проскакивали с пустыми руками. Из кабинета полковника Соболева слышался «вселенский плач»: там собралась вся семья Хомяковичей. Серёгин заглянул за приоткрытую дверь и увидел, что стулья для посетителей облепили три сестры, две дочери, жена, сестра жены, мать и тётка Хомяковича, а в дальнем углу, где стояло единственное кресло, расположилась старенькая бабушка с посошком. Все они голосили, что-то требовали наперебой, а голова Соболева уже распухла до размеров стратостата.
Сам Хомякович, ведомый Синицыным и Сидоровым под ручку, тоже не прекращал рыдать, всхлипывал, утирая нос свободным кулаком.
- Туда! – Недобежкин совершил крутой поворот и прямой наводкой ввалился в этот переполненный кабинет.
Увидав его, Соболев едва не соскочил со стула на пол. А вот шумная семейка Хомяковичей на миг прекратила колебать воздух, создав в кабинете тишину. Они, может быть, помолчали бы подольше, если бы на глаза не попался Хомякович, который, споткнувшись о низенький порожек обеими ногами, преодолел дверной проём при поддержке Синицына и Сидорова.
- Митенька! – возопила жена Хомяковича и подскочила со своего стула так, что бедный предмет мебели с грохотом повалился на бок.
- Митенька! – она ринулась к «воскресшему» Хомяковичу с ракетной скоростью и вцепилась в него, словно в клад, отпихнув Синицына.
Вслед за женой дружною гурьбою поскакали все сёстры, дочери, мать, сестра жены и тётка. За тёткой, помогая посошком, поползла старенькая бабушка. Хомякович оказался ими буквально облеплен, они даже вытолкнули его в коридор.
- Я что-то не пойму, что тут у вас происходит… - выдохнул Соболев, поднимаясь из-за стола во весь немаленький рост. – В чём дело? Пока вы здесь не появились – у меня всё было нормально… То вы говорите, что он погиб, то приводите его в мой кабинет! Вы хотите лишить меня места, или как??
- Возможно, что вашего места вы лишитесь и без нас, - сурово заметил Недобежкин. – Я вам уже говорил про Верхние Лягуши, а вы не удосужились даже участкового туда поставить.
- Ээээ, - возразил Соболев, забившись за стол. – Насчёт участкового… Там всегда было тихо…
- Мне нужно позвонить в Донецк! – потребовал Недобежкин и даже стукнул увесистым кулаком по столу Соболева, от чего подпрыгнул желаемый телефон. – И ещё – вы разобрались с отпечатками пальцев из изолятора??
- Э-этим Матвей занимается с Кошко … - полепетал Соболев, всерьёз испугавшись за тёплое и хлебное место начальника после того, как Недобежкин изъявил желание позвонить в Донецк.
- Хорошо, - кивнул Недобежкин, не теряя суровости. – Серёгин, Синицын – разберитесь с отпечатками! Сидоров, поможешь! А я буду звонить в Донецк! Ежонков, будь наготове!
«Суперагент» Ежонков моментально нарисовался и нащупал в уцелевшем кармане гайку-маятник: подумал о том, что Недобежкин собирается вспушить этого Соболева, который, по его мнению, был подкуплен «фашистскими агентами».
Лейтенант Вадим Матвей и сержант Анатолий Кошко собрали все отпечатки из обеих камер. Все блеющие сокамерники убитого Мэлмэна были отогнаны в соседнюю камеру и подвергнуты осмотру врача. С каторжным трудом прочитав заключение, которое накарябал этот самый врач, Пётр Иванович понял, что тут медицина бессильна. «Отклонений не обнаружено» - вот, какое заключение презентовал врач.
- Врачи эти… - фыркнул Синицын, пробежав глазами врачебное заключение. – Копытами пишут, что ли?..
- Отпечатки только «родные», - пробормотал Матвей, выдав Серёгину бумажку с результатами дактилоскопии. – Мы всё отделение перешерстили, всех рецидивистов подняли, психов, пьяниц… Нет! Кто-то незасвеченный был, или гастролёр. Пистолет он с собой унёс.
- Ага, - кивнул Пётр Иванович, удивляясь, каким образом они за такое короткое время успели всех «перешерстить».
- А у нас их мало, в Красном, - ответил на вопрос Кошко. – Рецидивиста только три, псих один, Ванька Чугуйчиков. А у него уже бывало такое, что он пистолетик у ветерана свистнул и в пивной ларёк ворвался!
«Ванька Чугуйчиков»! «В пивной ларёк ворвался»! Какой Ванька?? Какой ларёк?.. Мелко плаваем! Очень мелко! Пётр Иванович легче поверит в то, что в изолятор ворвалось то чудище, которое утащило Зайцева, чем в то, что это был некий Ванька с улицы!
- Это всё не то, - отрезал Пётр Иванович россказни про Ваньку и его ларёк. – Вы лучше, покажите мне все протоколы, которые составлялись по жалобам на чёрта.
- Ой, да там их много было… - поскрёб макушку Матвей. – Туристы всякие: из России, там, ещё откуда-то. Дачники из города… Это всё уже давно в архиве пылится, если не выкинули.
Протоколы допросов «потерпевших» от чёрта в Краснянском РОВД называли так: «Журнал «Крокодил»». В своё время подобные творения быстренько делались «притчей во языцех», их учили наизусть и потом пересказывали друг другу на перерывах, в курилке, за чаем, за пивом, на рыбалке…
- Хомякович их, обычно, писал, - вздохнул Кошко. – Бедный Хомякович…
- Жив твой Хомякович, - сообщил Синицын, перечитывая все заключения, которые положил на стол лейтенант Матвей. – Мы его в кустах нашли.
