Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 50 (всего у книги 198 страниц)

- Тень, наверное, это дьявол – вмешался в разговор Кашалот, заставив Чеснока закрыть открытый рот и выпустить воздух. – Он прикидывается человеком, а сам – оттуда, - Георгий Семенов ткнул указательным пальцем вниз, имея в виду ад. – Как Воланд, помните «Мастера и Маргариту»? Я никаких документов ему не подписывал, а потом – находил у себя заключённые договора и ни копейки денег. Он заколдовывал меня, и… Я не помню ничего. Да, Пётр Иванович с Сидоровым видели, как изменился Кашалот тогда, в «Доме Кофе» - сначала активно отказывался, а потом, когда Тень сказал: «Вопросы есть?» - уронил отбивную и расписался в бумаге Тени, словно безвольный робот. - Только в «Росси – Ойл» вы не ходите – всё равно ничего не докажете, - продолжал между тем Кашалот, поминутно высмаркивая свой нос, который действительно походил на розовую картофелину. – Эти американцы такие хитрые, так прячутся, что к ним и рылом не подроешься. Я уже сам ходил, хотел «Триест» отвоевать обратно. А там такой Поликарпович торчит. Он поднял меня на смех, вы представляете? Заявил, что не знает никого по имени Тень, и вызвал охрану. Они выкинули меня на улицу, как шелудивую шавку! Я уже совсем всю надежду потерял! Вот и нанял киллера, чтобы он зажмурил проклятого Теня́! – впавший от безысходности в глухую депрессию, Кашалот уже ничего не скрывал, а рассказывал всю правду и выдал свою «креветку». – А киллер неудачником оказался – мазал и мазал, мазила, тьфу! Вот и зажмурил директора вместо Тени! Я едва не сбомжевался, да подвернулся тут «Казак» Чеснока – вот и вырулил и решил устроить Тени стрелку с «Динозаврами»! Серёгин показал Кашалоту фоторобот лысого Мэлмэна. Кашалот не молчал – так ему хотелось побыстрее упечь Тень на нары. - Этот гусёк, - говорил он. – Нам всем бензин продавал за полцены. Откуда он пришкандыбал – я не знаю, но из Америки – это точно, как и Тень – из Америки проклятой с её фаст-фудами! У Сидорова родилось интересное предположение – а что, если лысый Альфред связан с таинственным Тенью? Он специально продавал всем бензин без налогов, чтобы их за это всех упрятали? Тоже вариант… Сидоров потом расскажет об этой догадке Серёгину. - Да, да, - подтвердил Чеснок. – Продавал. И мне, и Сумчатому, и Утюг там у него подвизался. Я уговорил Мэлмэна помочь нам от Тени отделаться, за три тысячи евро. Я ему даже отстегнул, а у него «кикс» вышел. Серёгин записывал показания обоих в один протокол – потому что запутался с двумя. Теперь они всех «собак» вешают на Тень. Они уже в дьяволы его записали и в аду поселили… «И ка-ак вдарит хвостом по земле!» - вспомнились Петру Ивановичу слова алкоголика Поливаева. Надо бы Поливаеву фоторобот Тени показать – авось узнает? Для начала Пётр Иванович показал фоторобот Тени Чесноку и Кашалоту. - Тень, - подтвердил Чеснок. - Тень, - воскликнул Кашалот. – Он, кротяра подколодная! - Я договорился с Тенью, - шёпотом начал Чеснок, оглядевшись по сторонам, словно выискивал нежелательных свидетелей. Наверное, это у него такая «профессиональная деформация сознания». – Что он купит у меня старые документы с какой-то военной базы, понимаете? Я ещё давно купил их у одного чувака – он умер уже от старости. А Тень договорился, что купит за полмиллиона евро – а они дешевле и не стоят. Я у нотариуса был, и договор мы подготовили по форме. А Тень мне в «Росси – Ойл» сделку назначил, в фойе. Я приехал, привёз документы, а потом – не знаю, что случилось – как провалился куда-то. Очнулся в машине, ни документов, ни денег, понимаете? Только договор подписанный. И претензий я по нему не имею… Это я вам по секрету рассказал, - прошептал Родион Робертович и опять воровато огляделся. – Тень точно в «Росси – Ойл» работает. Мы его очень боимся. Его «жуки» даже в тюрьмы заползают и подчищают всех, кто раскололся. Серёгин кивал-кивал, записывал-записывал, а потом поменял ручке списавшийся стержень и задал такой вопрос: - Скажите-ка, Чесноков, а зачем вы сожгли квартиру вашей секретарши Ершовой? - Оп-па… - съёжился Чеснок: вот это подковырнул! Пока Чеснок сидел в обезьяннике вместе с каким-то сопливым подростком – он уже заготовил речь, которую хотел произнести Серёгину. А вот про Валерию Ершову он как-то и запамятовал даже… Пришлось импровизировать. - Она была связана с Тенью, - выдал Чеснок только что придуманное враньё. – Она все мои дела Тени выдавала. А я так боялся, так боялся, что от страха решил от неё избавиться… Я не знаю, что на меня нашло такое – инстинкт самосохранения, наверное, простите… - Ну да, конечно, – съехидничал Серёгин, зная, что Ершова была связана не с Тенью, а с «милиционером Геннадием». А хотя, может, Чеснок и прав: у Ершовой выборочный гипноз, из-за которого она забывала лицо своего «милиционера». Но она не узнала его ни в одном из предложенных ей фотороботов. И… показания Чеснока доказывают, что негр, который живёт под Ершовой, не имеет отношения к пожару в её квартире. А значит и арестованные Зайцевым «нацики» - тоже не причастны к Ершовой. И Зайцев «замёл» их, чтобы выгородить… кого? Чеснока? Сумчатого? Или Тень, который загипнотизировал Ершову? Зайцев сказал Серёгину по телефону: «Вопросы есть?». Точно так же, как Тень спрашивал в «Доме Кофе» у Кашалота. - Георгий Никанорович, - обратился Серёгин к Кашалоту, взяв новый бланк – четвёртый по счёту. – Что вы знаете о судьбе вашего пропавшего брата? - Ничего, - пискнул толстый Кашалот и уронил голову на руки. – Я сам не знаю, что с ним случилось. Следователь из прокуратуры говорил, что он сгорел в машине… Его уже похоронили… - Вы получили контрольный пакет акций компании «Триест» АТП после смерти вашего брата, - напомнил Кашалоту Серёгин. - Получил… от его жены, – не врал Кашалот. – Она мне сама их отдала, потому что ничего не смыслит в бизнесе. А как именно он сгорел – я, честно, не знаю… Может быть, его Тень сковырнул с шоссе, чтобы с дороги убрать, как Короткого… - Следователь был – Зайцев? – уточнил Серёгин. - Зайцев, - кивнул Кашалот. – Он сказал, что Ярика грузовик какой-то подрезал, и водилу засадил в кутузку. Вот и все дела. «Хорошо бы эксгумировать тело того, кого похоронили вместо Ярослава Семенова, - подумал Серёгин, слушая рассказ Кашалота. – Вот только, чтобы получить разрешение на эксгумацию – нужно доказать, что захоронили не то тело. Всё упирается в автомобиль…». Настоящего имени Тени ни Кашалот, ни Чеснок не знали. Тень не распространялся насчёт своего имени. Джип со снятыми номерами, на котором он приехал на встречу с Кашалотом, пока идентифицировать не смогли – в сводках угонов он не значился. Серёгин надеялся, что может быть, ещё всплывёт. Кашалота и Чеснока оформили в изолятор – пришлось посадить их в одну камеру и подселить к соскучившемуся в одиночестве Ведёркину. Вообще, Серёгину было по-человечески жаль Ведёркина – он не бандит, а просто оступившийся глупый мальчишка. Но, закон – есть закон – Ведёркину придётся «отмотать» срок за два угона. Пётр Иванович разбирал те каракули, которые сам же накарябал на пяти бланках протоколов допроса Чеснока и Кашалота. Он старался записать за ними всё, что они сказали – и стенографировал «со скоростью света». Поэтому и получились у него не записи, а некие витиеватые кружева. Сидоров поливал цветы и поправлял сорванную Сумчатым со столетника мишуру. Услышав версию Сидорова насчёт связи Тени с Мэлмэном, Пётр Иванович сказал так: - Тень все свои концы под землю прячет. Помнишь, как стремительно они начали закапываться, когда мы с тобой в пещеру и в штольню залезли? Обвал за обвалом. Так вот, я решил, что нам нужно раскопать подземелье под домом Гарика Белова. - Но, там всё снегом замело, и мороз на улице – ни один экскаваторщик не станет копать такую мёрзлую землю, - пробормотал Сидоров, полив последний цветок. - Ты прав, - вздохнул Серёгин, подшив все пять протоколов в папку «Дело №37». – Придётся ждать оттепели. Завтра нужно будет ещё раз к Поливаеву смотаться и показать ему фоторобот Тени – это раз. Потом заскочим к Подклюймухе и выясним насчёт Лютченко – что-то его дружинники молчат… И ещё надо к Мирному заглянуть, узнать, как там его «шахтные черти». ========== Глава 116. Вранье о кошках. Неизвестность о собаках... ========== В этом году Поливаев ёлку вообще, не ставил: боялся, что на него снова наедет склочный Сорокин. Да, Поливаев лентяй и пьяница – обсыпавшаяся новогодняя ёлка, бывает, застаивается у него с декабря по декабрь. Вынести её на мусор Поливаев тоже ленился – вот и выкидывал в окно. А ёлка, бывало, и повисала на тополе перед окнами соседа снизу Сорокина… На работу Поливаев сегодня не пошёл – вчера малость перебрал в компании того же Сорокина, и сегодня чувствовал себя неважно и лечился рассолом. Он позвонил начальнику и взял отгул. Когда раздался звонок в дверь, Поливаев лежал на неопрятном старом диване со стянутым покрывалом и уныло пялился в телевизор на опостылевшую, зомбирующую рекламу. - Кого это ещё принесло?! – пробурчал Поливаев, поднимаясь с дивана так тяжело, будто бы ему за шиворот наложили свинцовых слитков. Продвигаясь по лабиринту пустых бутылок к двери, которая всё беспокоила его навязчивым звоном, Поливаев рассуждал, кто бы мог к нему прийти. Сорокин вызвал Подклюймуху? Нет, они, вроде бы, вчера не дрались. Залил соседей? Ага, чем? Уже третий день нет никакой воды, и ванная начинает превращаться в пустыню Гоби, а на кухне собрался Эверест из грязных тарелок. Страховые агенты? Тоже не катит – по одной двери Поливаева видно, что в его квартире страховать нечего… Так и не найдя ответа на взбудораживший его вопрос, Игорь Поливаев открыл дверь. - Опа! – обрадовался Поливаев, увидав на пороге Серёгина и Сидорова. – Часы вручите? Только через порог не вручайте, а то поссоримся! – добавил он, отодвигаясь в сторонку и пропуская гостей в своё «логовище». Пётр Иванович не стал лавировать мимо бутылок, а остановился в прихожей. Сидоров случайно зацепил ногой одну и она со звоном покатилась по не прикрытому линолеумом бетонному полу куда-то в сторону кухни. Увидав предложенный ему фоторобот Тени, Поливаев выхватил его из рук Серёгина, повертел – даже вверх ногами – глянул, подумал, подумал и изрёк таковы слова: - Ну-у, а вот этот, пожалуй, больше похож… - Поливаев снова повертел фоторобот в перепачканных картофельным пюре руках. – И не сопливый, и не толстяк, и волоса́ на голове имеются… Уже лучше, граждане начальники. Только вот, понимаете, тот больше, ну, как чёрт настоящий, что ли, был… Серёгин так и не понял, узнал ли Поливаев своего «мужика», или нет – только весь фоторобот какой-то пищей заляпал. Забрав у него захватанный лист, Пётр Иванович свернул его вчетверо и предложил такой выход: - Сейчас вы с нами в отделение проедете… - Я-а не хочу! – шумно отказался Поливаев и попятился назад, вглубь квартиры, столкнув целых четыре бутылки. – Вы меня не арестуете, я никого не убивал, не грабил, не нападал, не облапошивал… - Тише! – шикнул Серёгин. – Я вас не собираюсь арестовывать. Вы просто поможете нам составить фоторобот вашего «мужика». - А-а, - расплылся в улыбке Поливаев. – Это другое дело. А часы вручите? - Вручим, - кивнул Серёгин, размышляя, где бы ему достать часы для Поливаева, чтобы тот согласился описывать «мужика». Пришлось пока забыть про Подклюймуху и Лютченко, и вести Поливаева в райотдел к Карандашу и составлять с ним фоторобот его «демонического» и «хвостатого» «мужика». Усевшись рядом с Карандашом, Поливаев сначала достаточно нагло заглянул через его плечо в компьютер и присвистнул: - У-у, техника на грани фантастики! А потом они принялись составлять фоторобот. Карандаш возился с Поливаевым достаточно долго – наверное, не меньше часа. А когда, наконец, фоторобот был готов – Поливаев одобрил «портрет» словами: «Во, катит!» - Карандаш распечатал его и показал Серёгину. Пётр Иванович глянул и удивился. Созданное Поливаевым лицо больше всего походило не на человека, а на гибрид Кота Бегемота из нового сериала «Мастер и Маргарита» и индийской кобры. Хотя в нём и прослеживалось некое сходство с таинственным «рассеивающимся» Тенью. - Он ещё хотел, чтобы я ему рога пристроил! – проворчал Карандаш, косясь на Поливаева. – А тут, в программе, такой опции нет, чтобы рога пристраивать. Всё-таки, человеческие фотороботы составляем, а не коровьи. - А я правду говорю! – невозмутимо отпарировал Игорь Поливаев. – Что же это за демон-то без рогов? - А что, если очеловечить немного вашего «демона»? – предложил Поливаеву Серёгин, разглядывая начерченное на листе «исчадье ада», которое выпросталось из пропитой фантазии «свидетеля». – Убрать эти уши торчком, да и клыки тоже ни к чему, да и змеиный язык можно стереть… - А он такой был, вот вам крест! – не унимался Поливаев, подскакивая вместе со стулом. – И я был не пьяный! Серёгин вздохнул и положил сюрреалистический «шедевр» Поливаева на стол Карандаша. - Попробуй, всё-таки, очеловечить, - сказал Пётр Иванович художнику. – Посмотрим, что получится. Карандаш снова принялся колдовать над «милиционером Геннадием»: освободил его от змеиного языка, удалил клыки и опустил уши. Потом ещё – поменял причёску с пекинесовой на человечью, «сбрил» козлиную «дьявольскую» бородку и «выщипал» кустистые чернющие брови, заменив их обычными. Поливаев, конечно, вносил коррективы, но Карандаш теперь слушал только разумные, вписывающиеся в рамки человеческого образа. И пропускал фразочки типа: - Чешую не забудьте! - Кажется, пятачок у него на носе́ торчал! И: - Крылья, крылья-то прилепи ему на зад! А то, как же он без крыл-то летает? - Во, теперь точно – катит! – возликовал вдруг Поливаев, тыкая пальцем в монитор компьютера. – Он, мужик! Серёгин оценил результат. Странное дело: Поливаевский «мужик», растеряв демоничность и обретя человеческий вид, стал подозрительно смахивать на… - Ой, да это же Мильтон! – Сидоров озвучил догадку Серёгина предельно точно и ясно. – Только очков не хватает и улыбки такой, во! – сержант принялся зубоскалить, стараясь показать американскую улыбку «вечной коммуникабельности». - Понял, - кивнул Карандаш и тут же надвинул на получившееся лицо прямоугольные интеллигентные очки и немного растянул рот именно в той улыбке, которую тщетно пытался изобразить Сидоров. - Катит, катит! – радовался Поливаев, словно ребёночек, получивший леденец. – Только вот, крылья надвинь – точно он будет – как пить дать, зуб даю! - Так, значит, ваш «мужик» был в очках? – уточнил Серёгин. Поливаев задумался, наморщив невысокий лобик. - Нет, - сказал он, завершив мыслительный процесс. – Очки снимите. Тогда покатит, зуб даю, как пить дать, мужики! Пётр Иванович и Сидоров были удивлены и даже ошарашены таким поворотом дела. Это что же получается? Американец Мартин Мильтон, представитель совета директоров международной корпорации «Росси – Ойл», спасает от киллеров секретаршу Сумчатого и Чеснока, спрыгивает с четвёртого этажа и представляется «милиционером Геннадием»?! Глупости какие! Но всё-таки не с потолка же его взял этот Поливаев! Он, хоть и алкаш, а знает, что говорит… Надо бы поспрашивать о нём у «населения» изолятора – может, узнают? Казаченко и Сидоров снова занялись тем, что приводили и уводили пойманных «Королей» и «Динозавров», а Серёгин по очереди показывал им «Поливаевского мужика». Каждый из них снова отвечал по-своему. Ведеркин: - … - и пожимание плечами. Крекер: - Не тусовался. - Додик: - Не знаю, но по морде – авторитет. Уж: - Да и этого гуся́ я не жмурил, харэ мокруху вешать! Сумчатый: - Крот! Серёгин не стал разговаривать с Сумчатым – ему хоть кого покажи и каждый будет – «крот». Чеснок: - Крот! А вот, Чесноком Серёгин заинтересовался: Родион Робертович был куда рассудительнее мягкотелого моллюска Сумчатого. И поэтому Петру Ивановичу показалось, что он кого-то в этом фотороботе узнал. - И что же это за «крот»? – переспросил Серёгин. - Ой, - ойкнул Чеснок. – Где-то я его видел… Кажется, в «Росси – Ойле» вертелся… Но вы же знаете, как они там колдуют! У них какой-то «Хогвартс», а не корпорация! Они на меня порчу навели-и! Поняв, что Родионом Робертовичем овладевает истеричная паника, Пётр Иванович решил, что пора прекратить его мучить и увести в спокойный и лишённый стрессов изолятор. Потом был Кашалот: - Крот! Пётр Иванович уже наелся «кротами», поэтому и Кашалота тоже удалили. Но больше всех отличился в показаниях Утюг: - Тень! - Те-е-ень?? – в один голос опешили Серёгин и Сидоров, а Серёгин едва не упал назад вместе со стулом. Утюг, слегка напуганный реакцией на свои слова, похлопал глазами и изрёк: - Ну, да, вот, похожий, только прича другая у Теня́ была, а так он – Тень… А может и не Тень, а мент ваш какой-то, - Утюг поскрёб макушку и заключил: - Не знаю. - Так, Тень, или «не знаю»? – не унимался Сидоров, кружа по кабинету вокруг стула Утюга.