сообщить о нарушении
Текущая страница: 141 (всего у книги 198 страниц)
А вот Черепаху Пётр Иванович решил показать гипнотизёру Ежонкову: авось тот сможет раскрутить его на монолог? Черепаха, вроде, не блеет, всё только талдычит: «ОМОН, ОМОН». Был у Серёгина ещё один «фигурант» - сосед Черепахи, который сказал: «Бе». Вот только задержать его и насильно притащить в отделение Серёгин не мог: не в чем было его обвинить. Но Пётр Иванович вызовет его в отделение повесткой, как свидетеля: очень уж не понравилось ему это «Бе» - «звериную порчу» навели на этого беднягу. Вытекает из этого только одно: у Черепахи побывал ГОГР, или результат «Густых облаков» и, следовательно – Интермеццо остановился именно там, у Черепахи…
Завидев забацанного Черепаху, Ежонков попятился, Смирнянский хмыкнул, а Недобежкин тоном начальника осведомился:
- А где Интермеццо?
Пётр Иванович вкратце описал ту картину, которую застал в Черепахиной квартире, и Ежонков, прослушав этот рассказ, вообще, забился в угол.
- Да, сурово, - отметил Смирнянский. – Точно ваш Светленко был связан с ГОГРом. Я по своим каналам пробью Николая Светленко и посмотрю, что он творил за границей, и кому он там перешёл дорогу.
- Я не участвую! – открестился Ежонков.
- ОМОН… - подтвердил, или опровергнул Черепаха.
Недобежкин отодвинулся от компьютера и наехал на Ежонкова своим вращающимся офисным креслом.
- Давай, Кашпировский, гипнотизируй! – приказал он, желая услышать от Черепахи что-нибудь ещё кроме «ОМОНа».
- Ну, ладно, - Ежонков выполз из угла и подвинулся ближе к Черепахе.
Определив, что этот «подопытный» безобиден и не «тяпнет» его за «филе», гипнотизёр Ежонков погрузил его в гипнотический сон. Черепаха перестал перебирать ножками, елозить ручками и замер с широко открытыми глазами. Когда Ежонков заставил его говорить – Черепаха битых полчаса гнусил о том, как перегонял из-за границы иномарку для Бобра, как эта иномарка оказалась подтопленной, и как Бобр пообещал вальнуть его за некачественный товар.
- Ежонков, ускорь пластинку! – поторопил Недобежкин, которому надоело слушать это заунывное нытьё.
- Не могу, - отказался Ежонков. – Он может сорваться на «Ме», или «Бык».
- Интермеццо! – вдруг громко, с депрессивным надрывом выкрикнул Черепаха, заставив всех замолчать. – Сожрал всю мою тушёнку! Прогнал меня спать на пол!
Ага, значит Пётр Иванович не ошибся: Интермеццо запрятался у Черепахи… Чёрт, приедь они раньше! Надо было не заезжать к Хряку – столько времени убили на этого жирного отморозка…
- Оскорбил меня! – продолжать плеваться словами и слюной Черепаха, дёргаясь на стуле. – Сказал, что я невкусно готовлю! Бобр ворвался! Я умер от страха! ОМОН… ОМОН…
«Давай, давай!» - мысленно подгонял его Недобежкин в надежде на то, что скудного мозга Черепахи на коснулась проклятая «порча».
- ОМОН! ОМОН! – Черепаху словно заклинило, он неистово твердил это слово, потел, краснел и всё твердил, твердил, как заведённый. – ОМОН! ОМОН! Бык-бык-бык! – всё, он сорвался на «Быка».
- Чёрт! – злобно плюнул Недобежкин и стукнул кулаком свою столешницу. – Ежонков, давай, распушивай его, а то вон, быкует!
- Не могу! – развёл руками Ежонков. – Закупорило… Всё.
Черепаха тем временем подрыгивал вместе со стулом, шумно топая по полу и орал не своим голосом:
- Бык-бык-бык-бык! Бык! Му-у-у-у-у!!
- Так, так! – разъярился Недобежкин, заткнув пальцами уши. – Всё, Ежонков, расколдовывай – башка расколется! Блин, ну ты, Ежонков, даёшь!
Выпав из транса, Черепаха утратил последние силы и повалился на пол, словно большая мягкая тряпичная кукла. Всё, сеанс окончен. Черепаха ничего не сказал. У него – звериная порча, а это значит – он встретился с монстром-тенью. Вот, какой вывод сделал Серёгин, разглядывая неподвижно лежащего на линолеуме пола Черепаху. Интересно, а умеет ли монстр-тень принимать человеческий облик?
========== Глава 100. В игру вступают глобальные силы. ==========
США. Один из пригородов Вашингтона.
Тучный старик довольно высокого роста медленно шагал по красной ковровой дорожке к высокой деревянной двустворчатой двери. Дверь была отполирована до блеска и покрыта витиеватой резьбой, а по обе её стороны стояли два молодых человека в безупречных чёрных костюмах и белых перчатках. Едва старик приблизился к двери, помогая себе тростью, оба молодых человека поспешно схватились за ручки двери и распахнули её перед ним. Старик ничего им не сказал, а просто сделал шаг вперёд и вступил в просторный кабинет, обставленный массивной дубовой мебелью в стиле «английское ретро». Фамилия старика звучала так: Росси. Бывший агент ФБР и ЦРУ, он знал в лицо ещё Алена Даллеса и присутствовал на переговорах с обергруппенфюрером Вольфом в далёком сорок пятом году. Тогда он только начинал свою службу, ему было двадцать пять, да и должность невелика – всего лишь, секретарь. Сейчас Росси перевалило за девяносто, он прошёл всё, что только мог пройти агент спецслужб, заработал немалое состояние, купил пару троек нефтяных скважин… Казалось бы, что ещё нужно престарелому, уставшему человеку, кроме обеспеченной старости? Да ничего ему не надо, если бы ни одна идея, которая не давала Росси покоя вот уже много лет. Давным-давно, после Второй мировой, когда были рассекречены тайные архивы «Аненербе», в руки Росси попали сведения об одном сверхсекретном эксперименте, что носил название «Die Dichtenwölken», то бишь, «Густые облака». Его цель была банальна для фашистов: создать «сверхсолдата», который в одиночку мог бы сокрушать армии, швырять танки, ловить руками пули и т.д. и т.п. Однако история этого эксперимента была настолько необычна, что по-настоящему заинтересовала Росси. Росси негласно и нелегально изъял все документы, которые имели хоть какое-то отношение к проекту «Густые облака», скрупулёзно их изучил и даже пришёл к выводу, что он может и должен продолжить эксперименты фашистов.
Началось это всё с тех пор, как одержимый властью над миром Гитлер посылал своих оголтелых эсэсовских варваров в Тибет на поиски мифических артефактов, вроде копья судьбы, или чаши Грааля, или меча Чингисхана… Существовали ли когда-нибудь все эти вещи в природе – доподлинно об этом не известно никому. Однако безмозглые, агрессивные эсэсовцы, подгоняемые страхом расстрела и безумным девизом: «Meine Ehre heißt Treue » так и рыскали по горам и по долам, громили тибетские монастыри, переворачивали вверх дном храмы, пытаясь там хоть что-нибудь найти. Однажды на их пути попался монастырь под названием Туерин. Или Чойрин? – перечитывая бумаги «Аненербе», Росси так и не смог понять, как правильно звучит название монастыря. Эсэсовцы, конечно же, не оставили от этого монастыря камня на камне, вынесли всё, что можно было вынести, в том числе и ПРОТОТИП. Поначалу «прототип» около полугода пылился в одной из многочисленных лабораторий Рейха. Но потом один фашистский «доктор Смерть», чьё имя так и осталось во мраке тайны, вдруг решил, что с помощью «прототипа» осуществится несбыточная до этого «немецкая мечта» - так называемый «идеальный ариец». Судя по записям фашистов, «идеальный ариец» так и остался мечтой, однако проект «Густые облака» не был закончен. В сорок третьем году готовился новый эксперимент. Но беда была в том, что та лаборатория, где проводили эксперименты в рамках проекта «Густые облака», находилась где-то на советской территории, в Восточной Украине. «Werchnie Lagucshi» - вот как по-немецки было написано название того места. Восточную Украину в сорок третьем году освободила от фашистов Красная армия, и все немецкие лагеря и лаборатории были разрушены. Росси долго искал эти «Werchnie Lagucshi»: ездил по Украине, разузнавал, выспрашивал. Но русские уже успели переименовать Верхние Лягуши в колхоз «Красная звезда». Поэтому Росси вернулся в Америку несолоно хлебавши. Он даже отказался на время от поисков, если бы не эмигрант по фамилии Гопников, чьи предки были родом как раз из Верхних Лягуш. Гопников служил в ЦРУ, и его задачей было «вентилировать» советскую глушь в поисках секретных военных заводов. Он и выяснил, что лаборатория нацистов попала в руки русских, и они превратили её в военную базу под названием «Наташенька».
У Росси были деньги: не так давно он получил наследство. Он приплатил Гопникову за то, чтобы тот внедрился на базу «Наташенька» и наблюдал за её работой. А коммунисты в те времена активно корпели над старым нацистским проектом – так хотелось им заполучить сверхсолдата. Но дела у них не клеились: не доставало тех документов, которые забрал себе Росси. Проект «Густые облака» балансировал на грани провала и уже бы рухнул вниз: во-первых, ничего не получалось, во-вторых, стало туговато с деньгами. И вот тогда Советы впервые и в страшной тайне пошли на попятные: приоткрыли свой «железный занавес» и связались с американским ГОГРом. Вот тут-то и настал звёздный час Росси. Перечислив на счёт проекта почти три четверти своего наследства, Росси, имея образование химика, стал добиваться того, чтобы его назначили если не руководителем, то хотя бы, участником экспериментов. Но тут вдруг, откуда, ни возьмись – непонятно, из какой дыры выполз, из какого болота вылез – появился некий профессор Генрих Артерран. И вот эта «тёмная лошадка» внезапно вырвалась вперёд и заграбастала себе право руководить проектом, отодвинув Росси в сторону. Росси пытался навести о нём справки: узнать, где родился, что у него за семья, какой университет закончил и когда… Но ничего не вышло, Росси не узнал даже, сколько этому Артеррану лет. Выглядел он молодо: не больше тридцати, имел американское гражданство – и всё, больше он, казалось, не имел ничего, словно бы материализовался из воздуха.
Гопников докладывал Росси, что Генрих Артерран внезапно, без каких-либо видимых причин перенёс лабораторию на самый нижний, подземный ярус базы и закрыл доступ туда для всех сотрудников, кроме троих. Гопникова Генрих Артерран почему-то тоже выбросил из проекта и даже пригрозил, что вообще, вышибет его прочь с «Наташеньки». Артерран отгородился и от ГОГРа. Он должен был докладывать о результатах своей работы каждую неделю, однако все его отчёты содержали лишь общие фразы про поведение и состояние лабораторных мышей. И это притом, что от лабораторных мышей Генрих Артерран отказался практически сразу, как только принял на себя «бразды правления» проектом «Густые облака». Сначала этот странный тип экспериментировал на человекообразных приматах, но потом – Гопников докладывал, что люди Артеррана по ночам таскают жителей окрестных колхозов. Те бедолаги, которым «повезло» занять место лабораторных мышей, домой никогда больше не возвращались. Никто даже не знал, куда девали их тела… А в отчётах – как ГОГРу, так и русским – Генрих Артерран продолжал калякать про лабораторных мышей.
Росси не раз хотел приехать в Верхние Лягуши сам и своими глазами увидеть эту «Наташеньку». Гопников обещал всё устроить и обеспечить Росси прикрытие, однако у Росси никак не получалось выскользнуть из Америки незамеченным. Какой-то аноним вдруг обвинил его во взяточничестве, за ним организовали слежку… В общем, с приездом не получилось. А потом, когда развалился Союз – стало и того хуже. Часть разработок и документов по проекту «Густые облака» Росси с помощью Гопникова смог переправить в Америку и передать ГОГРу, но главный сюрприз ждал впереди. Оказалось, что таинственный Генрих Артерран внезапно исчез неизвестно куда, прихватив с собой «прототип» и львиную долю результатов. Найти так и не удалось – ни его самого, ни тех троих избранных, что были допущены в его лабораторию. «Избранные», скорее всего, получили по пуле, и были где-нибудь, в окрестностях Верхних Лягуш, зарыты в сыру землю. А вот хитрый лис Артерран канул в Лету и утащил с собой всё, чего добился, работая над проектом «Густые облака». И вот, так и вышло, что Росси остался практически, на бобах: он не знал ни местоположения «Наташеньки», ни того, что же такое этот «прототип».
ГОГР, конечно, пытался наверстать упущенное, но без «прототипа» это оказалось практически невозможно. А потом, уже в двухтысячных годах, когда все заговорили о политкорректности и гуманизме – ГОГР, вообще, дал Росси отворот-поворот: мол, продолжать эксперименты нацистов негуманно, и нужно закрыть их, пока не поздно. Тогда же отодвинулся в сторонку и Гопников: не хотел под трибунал, да и попасть в «условно случайную» автокатастрофу не хотел. Росси остался один со своими замыслами. Но даже и тогда он их не бросил. Имея нефтяные скважины и деньги, он бросился на самостоятельные поиски базы «Наташенька». Пришлось даже организовать фиктивный филиал в городе Донецке, чтобы вычислить всех держателей необходимых документов. Росси уже почти удалось это сделать, но надвинулся кризис, и на «горло песне» наступила острая нехватка денег. Вот тогда-то первый заместитель Росси Мартин Мильтон, и убедил шефа начать нелегально и без налогов закупать дополнительные партии нефти в Саудовской Аравии. Росси сначала отказывался, ведь у него была солидная корпорация, с безупречной репутацией, и вдруг – такое мелочное жульничество. Но карьерист Мильтон всё же, убедил его попробовать. Первая попытка удалась на славу, Росси увидел выгоду и разрешил Мильтону вести эту позорную нелегальную торговлю. Только он сказал ему так:
- Поедешь в Донецк и сам будешь руководить этим… - Росси не нашёл другого слова и после паузы заключил так: - …плутовством.
Мильтон как-то уж особо живо обрадовался подаренной ему свободе и рванул в Донецк со скоростью пули. Росси вроде бы, вздохнул спокойно: планы, хоть и шатко и валко, но осуществляются. Но тут насела новая неприятность: оказалось, что спецслужбы развернули массовую кампанию по поиску и уничтожению остатков нацистских экспериментов. Кто-то прознал, что Росси продолжает «Густые облака». К нему начали наведываться разношёрстные федералы, они задавали вопросы, пытались следить, заводили какое-то дело… До поры до времени от них удавалось отбрыкиваться взятками, они были продажными, закусывали деньги и исчезали с горизонта. Но попался один такой докучливый – Филлипс. Накануне отъезда Мильтон и ему всучил взятку, да ещё и на видео снял всё это дело, чтобы состряпать на этого голубчика компромат. Филлипса подвинули с должности и выбросили из ФБР, но Росси знал, что он не разжал зубы. А один раз вообще – к Росси в офис, нагло и без записи ввалился этот самый Генрих Артерран. Росси даже и не думал сначала, что этот щеголеватый, холёный молодой человек в тёмных очках может оказаться Генрихом Артерраном. Росси решил, что это – очередной докучливый агент. Но Генрих Артерран закрыл дверь – как показалось Росси – он даже не дотронулся до неё, только сделал движение рукой, и дверь захлопнулась сама. А потом – не спеша, подошёл, опёрся обеими руками о полированную столешницу Росси и змеем прошипел, что он – Генрих Артерран, и ему нужно серьёзно поговорить. Росси опешил и едва не свалился с кресла: Генрих Артерран возглавлял проект «Густые облака» с семидесятых годов по восьмидесятые, и, если тогда ему было тридцать – то сейчас должно было быть уже под пятьдесят. Однако этот Генрих Артерран продолжал выглядеть не больше, чем на тридцать лет, не имел ни морщин, ни седых волос, ни возрастного брюшка. Он отошёл от стола и без приглашения сел в кресло для посетителей. Росси сидел и молчал с открытым ртом, не в силах проронить ни буковки – так сильно он был изумлён. Генрих Артерран собрался уже завести некий разговор, открыл рот, но потом – внезапно подпрыгнул на ноги и двумя широкими шагами приблизился к книжным полкам.
- Что вы делаете? – решился осведомиться Росси.
Генрих Артерран ничего не сказал – он только запустил свою длинную руку куда-то между книгами и выдрал оттуда миниатюрную видеокамеру.
- Думаю, что разговор придётся отложить, - заключил он и ушёл, унеся эту камеру с собой.
А спустя некоторое время – произошёл фатальный сбой: кто-то закрыл Донецкий филиал и арестовал активы. Росси затих: он не знал, как спасать положение. Он думал, что и Мильтона тоже там накрыли. Но Мильтон внезапно вернулся, и вернулся очень странным образом.
…Было уже за полночь, когда в аэропорту охранник, который делал обход здания, услышал некий стук и крики. Он прислушался, пошёл на них и вскоре добрался до служебного помещения, где хранятся машины и инвентарь для уборки.
- Выпустите меня! – безумно, со взвизгиваниями, вопил некто и колотил в дверь изнутри.
Охранник нащупал на поясе связку ключей, нашёл нужный и отпер дверь. А из-за двери прямо на него буквально, выпал человек. Невысокий, полнеющий, немолодой и с лысинкой, он выглядел истощённым и воровато озирался по сторонам и что-то шумно выкрикивал на разных языках.
- Кто вы? – выдохнул ошарашенный охранник.
Незнакомец отлип от него, прекратил махать руками, обалдело уставился прямо в глаза и почти что, шёпотом пролепетал:
- Я не знаю…
