Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 166 (всего у книги 198 страниц)

- А как я его узнаю? – поинтересовался Пётр Иванович, застопорившись около стола начальника. - Этот человек вам знаком, - ответил Недобежкин, доверяя сообщению того, кто ему позвонил. Пётр Иванович никого из Интерпола не знал, но делать нечего: приказ начальника – закон для подчинённого. Пётр Иванович ответил: «Есть», и поехал в аэропорт. Дорогой он думал, кто же, всё-таки, этот «знакомый человек»? Перебирал в памяти всех знакомых. Но подходящая кандидатура так и не подобралась. Тогда Серёгин стал думать, что начальник ошибся, что это – у кого-то другого есть знакомые в Интерполе. Пётр Иванович вышел из машины и пошёл в здание аэропорта. «Ух, пропущу я этого агента! – думал он. – И буду виноват! Что же мне делать-то? Позвонить и сказать Недобежкину, что он ошибся?». Этот вариант отпадал: до прилёта самолёта оставалось минут десять. За такое короткое время всё равно ничего не изменить. Прекрасно понимая это, Серёгин прошёл в зал ожидания и сел в кресло вместе с остальными встречающими. Все десять минут Пётр Иванович пытался представить себе того, кого он должен был встретить. Но в голову лезли какие-то нелепые «гибриды» Джеймса Бонда и Брюса Виллиса, или, вообще, Арнольда Шварценеггера и Леонардо ДиКаприо. - Внимание, встречающие! Прибывает рейс «Нью-Йорк – Донецк»! – объявили по радио. «Мой!» - подумал Серёгин. Он встал вместе с другими людьми и пошёл на аэродром. Самолёт – большой, белый «Боинг» - сел. Люк открыли, подвезли трап. По трапу друг за другом начали спускаться люди. Пётр Иванович зорко всматривался в каждого из них, но не видел ни одного, хоть мало-мальски знакомого лица. Тем временем, вышедшие из самолёта пассажиры запрудили аэродром. Многие встречались со своими родственниками и знакомыми, радовались, обнимались. Одному Серёгину было не до радости. Пассажиры уже все вышли, трап увезли. «Ну, вот, - как есть – пропустил! – досадовал Пётр Иванович, вертя головой в разные стороны. – Узнаешь тут его, в толпе!». Может, это – вон тот, высокий, полный мужчина с рыжими усами и с самоваром?! А может, наоборот, тот, маленький, с двумя чемоданами? Или, вообще, тот чудаковатый тощий джентльмен с холёным котом в клетке?! «Точно – пропустил!». Толпа уже рассосалась. Многие пошли на автобусную станцию. Другие садились в такси. Серёгин постоял ещё немного. На аэродроме осталось всего семь человек. Пётр Иванович повернулся, и собрался, было, возвращаться в райотдел с пустыми руками и получать нагоняй от Недобежкина. И тут на его плечо легла чья-то рука. И чей-то, действительно, знакомый голос вежливо сказал: - Здравствуйте, Пётр Иванович. - Здрасьте… – глупо поздоровался Серёгин с рукой, заметив кольцо на её мизинце. - Повернитесь, я вас не укушу, - хохотнул тот же голос. Пётр Иванович повернулся. Сначала он не мог вспомнить, кто же это такой перед ним стоит? Некто в чёрном плаще, при элегантном галстуке. И в тёмных очках… - Вы меня не узнаёте? – спросил человек. Тут только до Серёгина дошло, что это же – Тень! Тот самый страшный, неуловимый бандит, которого они с Сидоровым так долго и, увы, безуспешно, искали, пытались поймать, но не поймали! И ещё – в нём есть что-то от того подземного монстра, который чуть не убил их всех в катакомбах «Наташеньки», и который… был взорвал гранатой… - В-вы, ч-что, с повинной?! – изумлённо выдавил Серёгин, потому что других слов не нашёл. - Почти, - улыбнулся Тень (или верхнелягушинский чёрт?), кажется, не обращая внимания на крайнюю растерянность Серёгина. – Моё настоящее имя – Генрих Артерран. Я – следователь по особо важным делам из Интерпола. Это меня вы должны были встретить. Услышав это, Пётр Иванович чуть не уселся прямо на бетон посадочной полосы. Что значит – Генрих Артерран (!), ужас Верхних Лягуш, «фашистский агент», свихнувшийся учёный, убийца… и вдруг – следователь по особо важным делам???!!! - И-идёмте, - пролепетал Пётр Иванович, испытывая подспудный… нет, не подспудный, а даже явный страх перед тем, кто, возможно, навёл на него «звериную порчу». Да ещё и внушил, что это не он, а ни в чём не повинный Зайцев… Теперь, после всего, что случилось, Серёгин даже был готов поверить в то, что этот Генрих Артерран и есть монстр-тень. И в местном криминале у него было прозвище – Тень… - Спасибо, - вежливо поблагодарил Генрих Артерран без малейшего признака какого-либо акцента. Пётр Иванович переступая ватными ногами, подвёл Генриха Артеррана к служебной машине, распахнул перед ним заднюю дверцу. Генрих Артерран, молча и невозмутимо, забрался в салон и расположился там по-хозяйски. Всю дорогу до райотдела Пётр Иванович торчал в ступоре, вертел руль на автопилоте и боялся случайно оглянуться назад, туда, где невозмутимо ехал тот, кто назвал себя Генрихом Артерраном. По коридору РОВД Серёгин шёл в том же ступоре, машинально ответил что-то, когда Генрих Артерран восхитился роботурникетом… Пётр Иванович даже не мог и предположить, что скажет Недобежкин, когда узнает, что агентом Интерпола, который вздумал проводить некую совместную операцию с Калининским РОВД, окажется… верхнелягушинский чёрт. Добравшись до кабинета начальника, Серёгин робко постучал в дверь… Недобежкин сидел, склонившись над столом, и что-то старательно писал. Наверное, это был его квартальный отчёт в Областное ОВД. У начальника был медицинский почерк и поэтому, оформляя отчёты, он старательно выводил каждую буковку. - Ва-василий Николаевич… - едва прошамкал Пётр Иванович, с трудом поворачивая свинцовый язык. Генрих Артерран за его спиной молчал и, кажется, ждал, что же будет дальше. - А, встретил? – кивнул Недобежкин, не отрываясь от отчёта. – Как долетели? – поинтересовался он у «агента Интерпола», не подозревая пока, что перед ним стоит Генрих Артерран. - Спасибо, - улыбнулся Генрих Артерран, а Пётр Иванович узрел в его улыбке оскал вампира и Годзиллы сразу. – Обошлось без катастрофы и без террористов. И только теперь милицейский начальник удосужился поднять голову и посмотреть на пресловутого агента. Ведь он сам удивился, когда ему позвонили по телефону и сообщили, что агент Интерпола знаком Серёгину. Серёгин замер. Глаз Недобежкина скользнул сначала по оторопевшему Серёгину, а потом – переместился на Генриха Артеррана, чьё лицо выражало лишь ледяное спокойствие. Недобежкин не сказал ничего. Он лишь дёрнул рукой, перечеркнув весь каллиграфический отчёт жирной полосой, и навалился животом на стол. Отвалив челюсть, взирал он на то, как Генрих Артерран садится на стул для посетителей. - Вижу, что вам не хорошо? – заключил Генрих Артерран, не теряя вежливости. – Успокойтесь, господин Недобежкин. Я не бандит и не убийца. Я действительно, агент Интерпола и следователь по особо важным делам. - Пётр Ива… - это в кабинет начальника в поисках Серёгина заглянул Сидоров. Увидав странного и, возможно, страшного гостя, сержант заклинился в дверях и так бы и глазел на него, не закрывая рта, если бы Генрих Артерран не предложил ему зайти. - Заходите, господин Сидоров, - он состроил вежливую улыбку, но нет, всё-таки, это оскал монстра… Сидоров кивнул и вдвинулся в кабинет, закрыв за собою дверь. Серёгину, который успел сделаться мнительным, показалось, что Сидоров зашёл как-то уж, слишком послушно, словно бы… Недобежкин медленно отползал со стола и водворялся в кресло. - Присаживайтесь, - сказал Генрих Артерран одновременно Серёгину и Сидорову. Сержант, молча, уселся на свободный стул. Пётр Иванович тоже уселся но, кажется, уселся не сам, а это его ноги усадили его. И может быть, его ноги вела дьявольская воля «верхнелягушинского чёрта». - Звони Синицыну! – сказал Генрих Артерран Серёгину, и Пётр Иванович даже не заметил, как его рука сама собой полезла в карман и достала мобильный телефон. - Звони Ежонкову, звони Смирнянскому, - сказал Генрих Артерран Недобежкину, и милицейский начальник на нездоровом автопилоте начал щёлкать кнопками служебного радиотелефона. Сидоров сидел на стуле, всё видел, всё слышал, но ничего не мог сделать, потому что его тело принадлежало уже не ему, а Генриху Артеррану, и Генрих Артерран не давал ему даже пошевелиться. Сидоров не удивится, если после того, как Генрих Артерран исчезнет – у него появится «звериная порча», и он ничего не сможет сказать так же, как Пётр Иванович. Вот, кто, оказывается, наводит «звериную порчу» - Генрих Артерран! А не Зайцев, не чёрт и космические гости. Серёгин разговаривал с Синицыным и что-то говорил про какие-то несуществующие «новые сведения», а Недобежкин бурчал про какого-то «быка» - наверное, на проводе у него сидел Ежонков. Всё, сейчас они все съедутся сюда, в когти и зубы этого «верхнелягушинского чёрта»… Белкин видел, как Пётр Иванович повёл страшного гостя в кабинет начальника. Сейчас он стоял, притаившись под дверью, и прислушивался ко всему, что там говорили. И слышал лишь могильный голос Генриха Артеррана, остальные же просто безвольно, даже как-то обречённо блеяли вместо того, чтобы говорить. Всё, кажется, ждать больше – подобно смерти. Белкин достал мобильный телефон, набрал номер и стал ждать ответа. - Да? – ответ прозвучал бесстрастно, с полным отсутствием всяких и всяческих эмоций, словно бы говорил не человек, а просто прокручивали магнитофонную запись. - Он у нас, в Калининском, - полушёпотом сообщил Белкин. – У начальника в кабинете завис. - Хорошо, сообщайте, если будет движение! – ответил ему голос на том конце провода и исчез, уступив место гудкам. - Ага, - буркнул Белкин уже сам себе. Этот Монотонный, как он прозвал про себя того, с кем разговаривал по телефону, появился недавно. Он обещал Белкину заманчивые деньги за то, что тот будет следить за тем, не появится ли в отделении некий человек. Его фотографию Белкин неделю назад получил по электронной почте и отметил про себя, что да, это мерзкий тип и рожа у него бандитская. А сегодня тип нарисовался собственной персоной. Живьём он не понравился Белкину ещё больше – и он решил позвонить по указанному под фотографией телефону, мало ли, что? Получив тревожное сообщение о том, что Генрих Артерран «засветился» в Калининским РОВД, Никанор Семёнов – а именно он прислал Белкину по электронной почте фотографию – бросил смотреть слезливую передачу «Ключевой момент», выскочил из кресла и побежал в прихожую. Он надеялся, что сможет если не поймать, то обезвредить этого «верхнелягушинского чёрта» там же, в РОВД, и тогда – Никанор Семёнов навсегда покончит со своим давним врагом… Майор милиции Эдуард Кораблинский как раз собирался на службу, когда в его кармане запел мобильный телефон. Кораблинский рывком выхватил телефон из кармана и крикнул в трубку: - Ало? Его жена Эвелина Кораблинская стояла тут же, в прихожей и держала в руках его пиджак. Услыхав это «Ало?», она вздрогнула и едва не выронила пиджак на пол, ведь она знала, что муж так отвечает на звонки только тогда, когда его срочно вызывают на работу. - Эдик, может, уволишься из этой милиции? – робко предложила она, боясь опять потерять обретённого мужа. - Чш! – шикнул на неё Кораблинский и продолжил разговор по телефону. - Он приехал туда! – сообщил Кораблинскому голос из трубки. - Куда? – не понял майор и почесал затылок свободной от телефона рукой. - В Калининское РОВД, куда же ещё? Быстрее, мы должны успеть! – настоял голос, который принадлежал ни кому-нибудь, и Никанору Семёнову. - Еду! – быстро согласился Кораблинский и совершил прыжок за дверь квартиры в подъезд, позабыв про пиджак. Да, майор Эдуард Кораблинский работал с Никанором Семёновым. Он не был загипнотизирован, не был запуган, не был заставлен против воли. Эдуард Кораблинский являлся секретным сотрудником СБУ, и вместе с Никанором Семёновым искал следы проекта «Густые облака». Именно из-за этого Генрих Артерран и превратил его в Грибка, а не за какого-то среднекриминального дельца Рыжего. Генрих Артерран сам же и уничтожил того Рыжего и замаскировал всё под криминальные разборки. Рыжий когда-то давно, в начале девяностых, купил у нищающего музея несколько старых, пожелтевших документов, потому что увлекался историей. Казалось бы, что тут такого? В начале девяностых все музеи нищали, а те, кому удалось «накрутить» деньжат – так, для интереса и глупого престижа – покупали экспонаты себе домой и на дачу. Но среди раритетных документов Рыжего по роковой случайности затесался один из протоколов исследований с базы «Наташенька». Конечно, Рыжий был обречён, имея на руках такой смертельный груз. Майор Кораблинский как раз и шёл по следу именно этого документа, а узнав про то, что Рыжий убит – вплотную взялся за «раскопки» его дела. И был превращён в Грибка… Никанор Семёнов забрал Кораблинского возле подъезда. Майор только вышел во двор, как прямо перед его носом лихо затормозил сизый неприметный «Москвич» и из-за распахнувшейся дверцы показалось лицо Никанора Семёнова. - Садись, Кораблинский, поехали! – сказал он, и Кораблинский запрыгнул в кабину «Москвича». - У них там робот стоит на турникете, - сказал майор Никанору Семёнову. – Пойдём через пожарный выход. - Веди! – согласился Никанор Семёнов и вывел машину на шоссе. Сидоров сидел на стуле и хорошо видел, что на столе Недобежкина – буквально перед носом – лежит пистолет. Наверное, начальник чистил его, и положил потом… Сидоров сжимал в кулак всю свою волю, старался встать, протянуть руку и схватить пистолет, но не мог: Генрих Артерран, гуляя по кабинету, поработил его волю и паранормальной страшной силой заставлял сидеть на месте. Недобежкин тоже сидел – неподвижно сидел, не моргая, сидел и, наверное, сидел бездумно. И Пётр Иванович – первый скептик отделения, уже раз сумевший сбросить с себя чудовищный гипноз – тоже сидел в том же ужасном оцепенении, что и начальник. Сидоров попытался позвать Серёгина – авось откликнется? – но не смог даже рот открыть, даже замычать не смог – до такой степени прижал его волеизъявление этот «верхнелягушинский чёрт». Видя сейчас, как Генрих Артерран, одетый в чёрный плащ, скрывающий глаза за тёмными очками, похожий в целом на переросшую летучую мышь, прохаживается тут перед ним, потрясает своим плащом, Сидоров невольно вспоминал все свои страхи, снова видел «Горящие Глаза», слышал вой и рык подземных чудищ. Да, когда Сидорова держали в плену в катакомбах – именно он, Генрих Артерран, выводил его из каморки в коридор со старым кафелем… Никанор Семёнов и майор Кораблинский справились с дверью пожарного выхода и заскочили в прохладный коридор. Тут оказалось безлюдно, Кораблинский бросился вперёд, к лестнице. - Туда, - подсказал он Никанору Семёнову, который застопорился, заблудившись в незнакомом помещении. Никанор Семёнов рванул вслед за Кораблинским весьма проворно для своего солидного возраста. Хотя, какой может быть возраст для того, кто оказался участником проекта «Густые облака»? они одновременно выскочили на первый этаж и побежали на второй, к кабинету Недобежкина. В коридоре Кораблинский с размаху налетел на Белкина, сшиб с него фуражку и едва не опрокинул на пол его самого. Белкин отшатнулся к стенке, перевёл дух, раскрыл рот, чтобы… - Он там? – вопросил у него Никанор Семёнов и даже схватил опешившего Белкина за воротник синей рубашки. - Ага… - обалдело выдохнул Белкин и глупо кивнул лопоухой головой. - Пошли! – Никанор Семёнов отшвырнул Белкина обратно, к стенке и побежал дальше, туда, где виднелась обитая красным дверь кабинета милицейского начальника. - Полегче… - возмутился, было, Белкин, прилаживая назад полуоторванный правый погон. - С дороги! – это промчался Кораблинский, и отпихнул Белкина обратно к стенке. Они оказались у красной двери, и Никанор Семёнов размахнулся и выбил эту дверь ногой. Кораблинский совершил стремительный скачок и ворвался в кабинет Недобежкина, обогнав Никанора Семёнова, выхватил на ходу пистолет и сразу же выстрелил в Генриха Артеррана почти, что в упор. Генрих Артерран отпрянул влево, а пуля врезалась в стену над головой Недобежкина. Начальник милиции не мог сбросить щупальца гипноза и не шевельнулся даже тогда, когда осколки штукатурки брызнули ему в лицо, а один оцарапал нос. Никанор Семёнов перескочил через порог и выстрелил сразу же за Кораблинским, но и его пуля не достигла цели. Генрих Артерран обернулся так быстро, что человеческий глаз не смог уловить, вмиг сделался серым и прозрачным, словно тень, махнул рукой и поймал пулю Никанора Семёнова на лету. Почти в тот же миг Генрих Артерран исчез, будто испарился, а майор Кораблинский, выстрелив, в осколочки расквасил окно кабинета. «Монстр-тень!» - подумал про себя Пётр Иванович – ведь думать – это единственное, что он сейчас мог, скованный гипнозом. Выходит, что кошмарный сон Серёгина был правдой… Чёрт, бывает же такое на свете!