Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 128 (всего у книги 198 страниц)

Синицын тихонько, на цыпочках отправился в «путешествие» вокруг хаты плотника. Огород был аккуратным только впереди, возле двери. А дальше, обходя хату, Синицын углубился в настоящие дебри из зарослей сурепки и какого-то ещё колючего бурьяна. Бурьян цеплял одежду, из-за него Синицын не видел, куда ставит ногу, и уже пару раз споткнулся, едва не упав. Заглянув в одно из окон, Синицын понял, что ничего там не увидит из-за колоссального обилия паутины, что скопилась на стекле. Отойдя от этого непрозрачного окна, Синицын продолжил «круиз», раздвигая в стороны колючие ветки одичавших малиновых и ежевичных кустов. Отодвинув очередную разлапистую ветвь, Синицын обнаружил, что хата плотника имеет ещё один вход – среди травы виднелось серое, крошащееся каменное крыльцо. Заинтересовавшись этим крыльцом, Синицын продрался сквозь пущу и осторожно поднялся по выбитым каменным ступеням к добротной металлической двери, которая среди всего здесь выделялась своей новизной. Вообще, всё это крыльцо, весь этот вход как-то не вязался с бедным образом хаты плотника. Да и вообще, вся эта задняя часть маленького домика, скрытая от людских глаз высоким забором и вот этими вот, дебрями, казалась какой-то не такой, словно бы эту хату построили на месте чего-то другого. Осмотрев эту дверь, Синицын понял, что не откроет её: тут нужен ключ, или автоген. Поэтому он спустился с крыльца и начал выдираться из дебрей, чтобы рассказать обо всём Недобежкину и Серёгину. А Недобежкин тем временем тихонечко приоткрыл незапертую и дырявую дверь и аккуратненько проник в тёмные сени, держа наготове пистолет. Пётр Иванович следовал за ним, он оглядывался, чтобы вовремя заметить нападение сзади, и тоже держал наготове пистолет. В сенях висела пустота и звенела тишина. А вот дверь в комнаты оказалась снова-таки приоткрыта. Недобежкин молча, указал дулом пистолета на эту приоткрытую дверь, имея в виду то, что надо идти туда. Только Серёгин собрался зайти в комнаты первым, как входная дверь приоткрылась снова – это пришёл Синицын. - Там есть ещё один вход, - прошептал он. – Дверь железная, как новая. - Хорошо, - кивнул Недобежкин. – Сейчас, дом обследуем и пойдём туда. Пётр Иванович зашёл из сеней в переднюю и сразу же столкнулся с чёрным дамским чулком, который доверху набили белыми головками чеснока. Серёгин не ожидал встречи и поэтому взмахнул кулаком и залепил чулку тумак, сорвав его с гвоздя. Чулок упал, чеснок рассыпался по полу. - Что там, Серёгин? – Недобежкин спихнул с дороги дверь и заскочил в переднюю, наставив свой пистолет на пустоту. - Чеснок, - пробормотал Серёгин. - Тьфу! – плюнул милицейский начальник, опустив грозное оружие. – Идём дальше! Кажется, в этой хате никого нет – слишком уж тут тихо. Если бы кто-нибудь здесь был – он бы обязательно показался, когда Пётр Иванович загремел этим чесноком. Пётр Иванович продвигался вперёд и видел перед собой только безликую неодушевлённую мебель. Бедную, подержанную старую мебель, которая годилась уже только на дрова, или на выброс. Стенки обшарпаны, увешаны разнообразными иконами, почерневшими от безжалостного времени. Только всё равно, что-то здесь не так. Когда Пётр Иванович был в гостях у Потапова в первый раз… пол был чисто выметен и вымыт, а теперь – на полу покоится слой пылюки! Да, точно: пыль, паутина, дохлая мышь в углу… От чистоты Гаврилы Семёновича не осталось ни следа. Странное дело… Как этот Мэлмэн ухитрился занять место трусливого плотника?? - Подвал был на кухне, - сказал Синицын и пошёл туда, где – он знал – располагалась кухня. – Идёмте, я вам покажу. Дверь кухни была снята с петель и прислонена к стенке. «Точно так же, как в особняке Гопникова!» - отметил про себя Пётр Иванович. - Стоп! – Недобежкин внезапно застопорился и поднял руку вверх. – Аккуратненько – там кто-то есть. Серёгин замер, а потом – крадучись, словно мангуст, вполз в просторную кухню Потапова и притаился там за буфетом. Высунув голову, он огляделся. Стол, два стула, окно, огромная русская печь (как только сохранилась??) а у печи спиной стоит человек. На нём натянуты какие-то джинсы – явно не первой свежести и клетчатая рубашка – тоже не первой свежести, кажется, даже, помойного типа. - Берём, - прошептал над ухом Серёгина Недобежкин. – На счёт «три». Раз… два… три! Как только прозвучало «Три!» - Пётр Иванович выскочил из-за буфета и навалился на этого незнакомого человека, собираясь скрутить ему руки. Обычно это делается быстро, особенно, когда нападаешь сзади… Но только не сейчас. Незнакомец рванулся, сбросив Петра Ивановича на пол, ринулся к окну, разбил стекло кулаком. Но тут же на него наскочили Недобежкин и Синицын, один схватил за одну руку, другой – за другую. Всё, сейчас этот «гаврик» будет скручен. Пётр Иванович поднялся с пола и поспешил помочь товарищам, однако прямо у него на глазах «гаврик» проявил себя могучим, словно супермен. Он без особого усилия свёл свои руки вместе и стукнул лбами Недобежкина и Синицына. Те упали на пыльный пол, а вот «гаврик» разозлился. Совершив молниеносный прыжок, он пихнул Серёгина, заставив его сесть и разрушить стул под собой, а потом – «гаврик» подхватил с пола пистолет Недобежкина, прицелился и собрался стрелять. Незнакомец повернул лицо, и Серёгин узнал его: это был бывший следователь прокуратуры, а ранее – верхнелягушинский участковый Зайцев! - Зайцев, стой! – крикнул Пётр Иванович и попытался встать. Но Зайцев ничего не слушал, он был невменяем, и он нажал на курок… КЛАЦ! – пистолет не выстрелил, Зайцев замешкался, и тогда Серёгин прыгнул. Вышибив у противника пистолет, Пётр Иванович хотел стукнуть его в солнечное сплетение и повалить. Но Зайцев перехватил руку Серёгина и отшвырнул его к дальней стенке. - Вы меня больше не поймаете! – прорычал он каким-то нечеловеческим голосом и собрался удрать в окошко. И тут откуда-то из-за печки явилась бесхозная тень. Сначала она была плоская, как обычная тень, но потом – как-то поднялась над полом и превратилась в полупрозрачный серенький человеческий силуэт. Пётр Иванович отпрянул за комод и там замер, а чудище совершило неуловимо быстрый бросок и оказалось около Зайцева. Легко скрутив его, словно ребёнка, небывалое существо потащило его туда, за печку. Зайцев дёргался, вырывался, но видно драка с этим монстром была не по силам человеку. На глазах Серёгина Зайцев постепенно сделался таким же полупрозрачным, как и эта невиданная сущность, а потом – вместе с нею мгновенно превратился в тень и был быстренько утащен за печку. Пётр Иванович неподвижно сидел за комодом и ошалело хлопал глазами, не в силах поверить в то, что сам увидел то чудовище, которое все Верхние Лягуши называют «чёртом». Нет, это явно не голограмма, не оптический обман, и тем более – не костюм. Оно живое и реальное – такое же, как и сам Пётр Иванович! Неужели это есть результат дьявольских экспериментов в рамках проекта «Густые облака»?? Синицын и Недобежкин пришли в себя, заворочались на занозистых досках пола. Они перевернулись с боку на бок, застонали, а потом – сели. Синицын огляделся – Петра Ивановича нигде не видно, так же, как и незнакомца, который их побил. - Украл! – рявкнул Недобежкин, решив, что могучий незнакомец куда-то утащил Серёгина. – Чёрт, теперь – Серёгина!.. Блин! Синицын встал на ноги, обошёл кухню и быстро обнаружил Петра Ивановича за комодом. - Он здесь, - сказал Синицын Недобежкину. - Серёгин! – Недобежкин подлетел к Петру Ивановичу, как большая ракета и начал требовать, чтобы тот рассказал ему всё, что видел и слышал. Серёгин собрался выложить им всё про странное и страшное существо и про Зайцева, но внезапно к горлу подкатила тошнота, сознание помутилось, перед глазами поплыли радужные круги. Пётр Иванович вдруг забыл всё и забыл все слова, он раскрыл рот, чтобы говорить, но против собственной воли испустил тупое козлиное: - Ме-е-е-е! Тошнота улеглась, исчезли все радужные круги, и Серёгин увидел, как на лицах его товарищей появляется сильнейший испуг, как открываются их рты и выпучиваются изумлённые глаза. - Серёгин! – Недобежкин начал трясти Петра Ивановича за плечи. – Неужели… и у тебя «звериная порча»?? Нет, у Серёгина не должно быть «звериной порчи», он же не поддаётся гипнозу! Но всё-таки, он не может никому рассказать про эту таинственную сущность – Пётр Иванович начинает безвольно блеять! И это безволие так сильно, что он никаким усилием не может сквозь него прорваться! Значит, это «зверина порча» - иначе не скажешь – Серёгин уже в третий раз пытается «перезагрузить» своё сознание начать рассказывать про «верхнелягушинского чёрта», но всё блеет и блеет! Но как же быстро эта сущность вторгается в сознание человека! Серёгин видел её всего лишь несколько секунд – и на́ тебе! Точно, что чёрт! - Ме-е-е-е! – изрёк Пётр Иванович в четвёртый раз, и понял, что лучше ему не пытаться рассказывать про чёрта, а подумать о чём-нибудь другом. Как только в сознании всплыл голодный кот Барсик – наваждение прошло, и Пётр Иванович смог выпасть из лап монстра. - Ребята! – выдохнул он. - Прокамлался! – угрюмо буркнул Недобежкин. – Всё, пойдёмте отсюда. Не нравится мне всё это до ужаса! Потом ещё раз придём, завтра… Ежонков предусмотрительно остался под уютным летним солнышком, в уютном мире живых. Он опасливо топтался поодаль от этого «жуткого» по его мнению, домика, который, скорее всего, наполнен чертями и фашистскими агентами. Когда «Недобежкин и Ко» показались из-за двери этого дьявольского сооружения – Ежонков прямо вздохнул свободнее. А чтобы не выдать своего страха, он расхлябанною походочкой подошёл к Недобежкину и бросил небрежный вопрос: - Ну, что, поймал кого-нибудь? Недобежкин в ответ состроил страшную рожу и рыкнул сердитым барсуком: - Трусло ты, Ежонков! - Э-э! – обиделся «суперагент». – Я не амбал, я – психиатр! Моё дело – умственное, а бегать и стрелять должен ты, Васёк! - Пушить Серёгина не предлагаю! – прогудел Недобежкин и забился за руль «Ниссана». – Надо бы Самохвалова найти… Поехали! - Не надо меня пушить! – буркнул Пётр Иванович, который хотел ещё раз осмотреть дом. – Вы не видели, что там было, а я видел!.. - Ты уже заблеял, Петька! – заметил Синицын и залез на заднее сиденье джипа. – Хочешь, как я, в переходе петь? Полезай, давай! - Э-эй, это моя машина! – запричитал Ежонков и вознамерился выгнать Недобежкина из-за руля. – Ты уже её испачкал! - Да ну тебя! – огрызнулся Недобежкин. – С тебя, психиатр, пользы, как с козла – молока! 2. Пока искупавшаяся «Газель» подсыхала на крутом берегу озера Лазурное – Самохвалов отправил свою группу прочесать окрестности. Места вокруг были дикие – «степь, да степь кругом». Если посмотреть направо – вдалеке, в низинке дремала деревушка, а если налево – там возвышался над ковылями высокий пологий холм. Самохвалов не знал, что именно должен тут найти: на первый взгляд тут нельзя было найти ничего. Но раз Недобежкин приказал «прогуляться к Чёртовому кургану» - Самохвалов взял с собою пять человек, оставив четверых охранять машину, и двинулся с ними туда, к холму. Погода была хорошая – жара сменилась долгожданной свежей прохладой. Из-под обутых в тяжёлые ботинки ног выскакивали какие-то полевые суслики, да перья ковылей реяли на несильном ветерке. Холм, который Недобежкин называл «Чёртовым курганом», ничем особым не отличался от обычного террикона. Впрочем, это и был террикон – старый, поросший высокими деревьями. Вот только шахты рядом никакой не было… Самохвалов собрался обойти «Курган» вокруг – авось, найдётся что-нибудь, или кто-нибудь? Вокруг было тихо – только шелестели листья деревьев на холме, да пели птицы, да хрустели под ногами тонкие ветки. Наверное, надо было идти в другую сторону, в деревню, там хотя бы, есть люди… А тут? Только трава, суслики, вон та огромная дыра в земле и… колоссальный, полугусеничный страшный трактор, который лежит на боку около этой дыры. - Ребята, - пробормотал удивлённый этой картиной Самохвалов. – Кажется, нашли… Самохвалов обошёл кругом эту непонятную машину. Нет, это не трактор, а скорее… какой-то бронетранспортёр, что ли? Окон у него нет – только две узкие щели в чёрной броне. Впереди и сзади – по два больших колеса с очень рельефными покрышками, между этими колёсами – широкие железные гусеницы. Да, странная штуковина, тем более, что она перевёрнута… Маленький отряд Самохвалова собрался около дыры. Дыра напоминала кратер, который пробили не снаружи, не бомбой, а словно бы из-под земли. Словно бы именно этот технический монстр зачем-то вырвался из недр, а потом – не устоял на колёсах и завалился на бок. Самохвалов увлекался техникой. Несколько раз он ездил в Подмосковье на выставку машин-монстров, которые своими гигантскими колёсами давят «Запорожцы» и старые иномарки. Но даже там он не видел ничего, и отдалённо похожего на эту штуковину… И поэтому Самохвалов решил, что непременно расскажет об этой невиданной находке Недобежкину. И тут из тёмной дыры, из которой веяло могильным холодом и сыростью, показалась человеческая голова. Некто растрёпанный, в чьих волосах застряли комочки земли, с перепачканным лицом, собрался для чего-то покинуть подземелье. Однако выбрал такой неудачный момент, что был тот час же схвачен крепкими руками и насильно вытащен на поверхность. - А? Что? Зачем?? – перепугался этот субъект, одеждой которому служили старая тельняшка и грязные брюки с вытянутыми коленками. – Отпустите меня! Отпускать его пока не собирались, потому что Недобежкин приказал ловить всех, кто каким-либо образом окажется под землёй. Субъект съёжился на траве, удерживаемый двумя парами рук, и пролепетал, не поднимая своей растрёпанной башки: - Я ничего не знаю! - Да, ну! – не поверил Самохвалов. – Сейчас, начальник приедет – ему будешь рассказывать. - Ыыыы, - заплакал выловленный «диггер», дёргаясь, словно бы пытался вырваться. - Э, чувак, а что там? – поинтересовался один из соратников Самохвалова по фамилии Коваленко, кивнув на яму. - Ки-кирпичи… - заикаясь, пролепетал субъект. - Кирпичи? – удивился Самохвалов. – В яме? Там что у тебя? Каменоломня? - Я… хожу… за кирпичами! – отрывисто выкрикнул незнакомец. – Я ничего не знаю! У меня курятник, а там – лиса… Прорыла лаз, зверюга, и петуха сожрала! - Свихнулся, что ли? – пожал плечами Самохвалов. – Точно, надо его Недобежкину показать. 3. Убитый Гопниковым Хомякович лежал на сером металлическом столе, что стоял посередине просторного помещения. Помещение не было похоже ни на морг, ни на операционную, а скорое всего, напоминало лабораторию. Стены и пол этой лаборатории выстилал однообразный белый кафель, к потолку прицепились шесть длинных ламп дневного света. Они светили ярко, освещая в этой лаборатории каждый уголок: две огромные колбы у дальней стены, стойку с пустыми пробирками, несколько неработающих компьютеров, что расположились на длинном столе рядом с этими пустыми колбами. А так же – двух человек, что неподвижно и молча, стояли около бледного Хомяковича. Один из этих двух человек был пониже ростом и немного сутулился, глядя сверху вниз на несчастного, пропавшего ни за что Хомяковича. Постояв немного, он поднял немного растрёпанную голову, вытер кулаком свой нос, сильно смахивающий на простую картошку, посмотрел на второго человека и сказал: - Н-ну, что? – он сказал неуверенно, потому что опасался этого второго человека, и, можно сказать, боялся его. Второй человек – он и ростом был повыше, и в плечах пошире – не смотрел ни на Хомяковича, ни на первого. Его холодный, бесстрастный взгляд установился на какой-то точке пространства, что была известна лишь ему одному. Поверх дорогого костюма у этого человека был наброшен белый халат. Кажется, он проигнорировал лепет первого – он молчал, погружённый в свои мысли, но потом, после достаточно долгой паузы он заговорил: - Этот, - он кивнул на Хомяковича. – Ни в чём не виноват. Он случайно попал под горячую руку, и поэтому я обязан исправить ошибку. - Н-но, он мёртв, - пролепетал первый. – Как тут исправить? Одежда первого напоминала лохмотья бомжа – словно бы он нашёл её в мусорном баке. - Образец 307, - произнёс второй, чьё имя было – Генрих Артерран. - Образец 307?? – изумился первый – агент-неудачник Грегор Филлипс, который не попал в руки Гопникова, и поэтому остался цел и невредим. - Да, - бросил Генрих Артерран. – Идём. Генрих Артерран повернулся и широкими шагами двинулся вглубь лаборатории, где поблёскивала большая гладкая дверь из голубоватого металла. Филлипс поплёлся за ним чуть ли не цыпочках – так силён был его благоговейный страх перед тем, что называлось «Образец 307». Дверь не имела ни ручки, ни намёка на замочную скважину. Филлипс думал, что возможно здесь есть какой-то шифр, который надо куда-то ввести, чтобы открыть этот зловещий «сезам». - Можешь не надеяться на код, - внезапно отрубил робкую надежду Филлипса Генрих Артерран, словно бы прочитал его мысли. – Ты не сможешь открыть её без меня. Филлипс вздрогнул, потому что он думал именно об этом, как бы открыть эту дверь без Генриха Артеррана и заполучить триста седьмой образец.