Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 198 страниц)

- Ну, что, Копчёный, понравилось? Нет? Ну, тогда колись, кто ещё с тобой брал кассу?! Со всех сторон летели смешки, кто-то аплодировал, восхищаясь артистичностью бомжика, а у самого уха Серёгина раздался изумлённый шёпот: - Слу-ушайте… Когда я в Ворошиловском работал – у нас Кораблинский точно так же допрашивал воров… - Это Сидоров пробился мимо собравшихся зевак в камеру Грибка и стоял теперь у Петра Ивановича за спиной. - Кораблинский?? – обернулся Серёгин. - Ага, - кивнул Сидоров, наблюдая за Грибком с видимым интересом и с долей некого мистического ужаса. – Он иногда пользовался «слоником», когда воры не хотели колоться. Только у Кораблинского был не Копчёный, а Солёный… Копчёный был у братьев Вайнеров. А Кораблинский любил читать братьев Вайнеров… - Подожди, Саня, - шёпотом перебил Серёгин. – Кораблинский же погиб… - Так вот, и я об этом, - пробормотал Сидоров. – Но Эдуард Всеволодович допрашивал Солёного именно так. Я сам присутствовал на этом допросе. Он «слоника» сдёрнул, а Солёный ему в лицо плюнул, а Кораблинский за это заехал Солёному под дых… Серёгин видел, как Грибок действует точно по рассказанному Сидоровым «сценарию» - сначала отпрянул назад от виртуального стула, а потом – с разъярённым видом подскочил и с размаху залепил кулак куда-то в макрокосм. Неужели, этот перемазанный фукарцином, полудикий маргинальный элемент – действительно «реинкорнация» погибшего майора Кораблинского?? - Ну а лицом он на Кораблинского похож? – осведомился Пётр Иванович у Сидорова, который видел настоящего Кораблинского собственными глазами. - Ну, - протянул Сидоров, вглядываясь в спившееся и покрытое малиновыми пятнами фукарцина лицо «камлающего» бомжика. – Если бы Эдуард Всеволодович полгода пил горькую и не просыхал ни дня, то, наверное, сделался бы похожим на Грибка. - Зови Садальскую, - распорядился Серёгин. – Пускай расколдовывает! - Есть! – согласился Сидоров и принялся пропихиваться к выходу, чтобы разыскать киевскую «колдунью». Маргарита Садальская под надзором Муравьёва пыталась снять наваждение с Борисюка и Соколова. У неё получалось не совсем то, что нужно: Соколов бешено ржал, словно дикий, необъезженный мустанг, а Борисюк калякал карикатуру за карикатурой, изображая Садальскую то в ступе и с метлой, то в обличии некоей готичной вампирши. Маргарита Садальская кипела, и с её макушки поднимались клубы пара, а Муравьёв вновь сидел над девственно чистым протоколом и пытался подавить смешки и усмешки. Сидоров поглазел немного на происходящую в кабинете гипнотизёра картину и осторожно сказал: - Маргарита Модестовна, вас Серёгин вызывает в изолятор. Садальская встрепенулась, фыркнула и хотела выйти из кабинета. Она собралась идти с Сидоровым в изолятор, но Муравьёв вовремя спохватился и сказал: - А они? – и кивнул в сторону невменяемых Борисюка и Соколова. Соколов, не умолкая, ржал, а перед Борисюком уже скопилась целая кипа немыслимых карикатур на Маргариту Садальскую. - Вот ещё… Чёрт! – буркнула Садальская, уже безо всякого стеснения плюясь «чертями». – Проснись! – выкрикнула она сразу обоим, и они, покинув состояние Бодхисаттвы, вернулись в свои не просветлённые и неказистые тела. Хорошо, что они не помнят ничего, что делали под гипнозом, а то бы заработали какой-нибудь «комплекс». Грибок продолжал «камлание» - он уже почти что, целый час «камлал». Бомжик превратился в некоего «злого следака» и всё допрашивал, допрашивал каких-то невидимых бандитов, иллюзорных потерпевших и паранормальных свидетелей. Копчёный уже был отправлен в гипотетическую камеру, его место на воображаемом стуле занял некий Марат. Серёгин навострил уши: Маратом звали пропавшего охранника убитого «авторитета» Рыжего, дело которого и расследовал настоящий Эдуард Кораблинский! - Ну что, Марат, будешь отпираться? – осведомился у Мироздания разозлённый молчанием потустороннего Марата Грибок и замер напротив пустоты. – Ты же знаешь, кто замочил твоего шефа. Ведь это был ты, Марат, и твой напарник так сказал! Если верить Грибку, то выходит, что напарник обвинил пропавшего Марата в убийстве и сказал об этом Кораблинскому… А вот Серёгину этот напарник говорил совсем другое. - Какая ещё «Волга»?! – взрычал между тем Грибок, замахнувшись сжатым кулаком. И тут пришла Маргарита Садальская. Окинув взглядом специалиста «камлающего» Грибка, она сначала сморщилась – да, он ей не понравился – а потом сказала: - Типичный случай навязчивых галлюцинаций… Наркоман? - Нет, - возразил Пётр Иванович и объяснил Садальской, в чём дело. Услышав всё о Грибке, Маргарита Садальская чуть приуныла: а вдруг и он превратится в домашний скот, подмачивая её репутацию?! Тем временем «камлание» Грибка подошло к концу. Бомжик потерял из виду «призрак» Марата, бросил на собравшихся вокруг себя «зрителей» отупевший диковатый взгляд и, буркнув: - У, поначапали! – сел на полу и принялся гнусить свою любимую чатланскую песню: - Ку-у! Ку-у! Ку-у! Ку-у! Ы-ы-ы! Зеваки стали расходиться: теперь Грибок стал неинтересным. Вскоре в его камере остались только Серёгин, Сидоров, и Маргарита Садальская. - Мне нужно, чтобы он улёгся вон туда! – сказала Маргарита Садальская и показала пальцем на нары в углу камеры. Да, она смотрит на Грибка с явным брезгливым отвращением – хоть бы не отказалась… Сидоров толкнул поющего бомжика и приказал ему: - Лезь на нары! - Ы! – огрызнулся Грибок. – Мне и тут хипово! - Лезь, лезь! – подпихнул его Сидоров носком ботинка. – А то выкинем назад, на помойку, и будешь там опять ловить своих мутантов! - У, не хочу, меня Куздря бьёт! – завыл Грибок и на четвереньках пополз в угол камеры к нарам. – Чуть грызло не разнесла! А я ей тоже в рожу залепил, а потом камень взял, чтобы грызло ей припечь, а она меня как повалит, и давай утюжить булками… Всю печёнку отходила! - Давай, давай, лезь молча! – подогнал его Сидоров. Грибок залез на нары, а Маргарита Садальская, посмотрев на Серёгина, мол, спрашивая: «Не заразный?», медленно двинулась к ворочающемуся Грибку. - Ему уже вылечили педикулёз, - сказал Садальской Пётр Иванович. Маргарита Садальская молча проглотила слова Петра Ивановича и приблизилась к Грибку. Серёгин и Сидоров видели, как она достала из кармана пиджака маятник в виде гайки, привязанной на верёвочку, и, качая им перед носом Грибка, вводит его в транс. Решив, что Грибок «дошёл до кондиции» и готов к «парапсихологическому считыванию памяти», Садальская снова сморщилась и сказала: - Всё, можете допрашивать. Грибок спал с открытыми глазами. Серёгин и Сидоров подошли к нему поближе. Сидоров всмотрелся в его лицо. Теперь, когда бомжик «спал», не корчил гримас, не пел и не «камлал», он сделался до нельзя похожим на погибшего Эдуарда Кораблинского! Да, это он, только лысый! - Как вас зовут? – спросил Серёгин у Грибка – Кораблинского. Грибок дёрнул головой, пару раз хрюкнул по-свиному, из-за чего Садальская впихнула в рот таблетку валидола, а потом разинул рот и произнёс: - Гриб… - он замолчал, снова хрюкнул, а затем выдал: - Я – Эдуард Всеволодович Кораблинский, мне 37 лет, родился в городе Докучаевске Донецкой области 12 января 1972 года… - Вот это – да! – выдохнул Серёгин, услышав откровение Грибка. – Кажется… Где вы были в течение последнего года? – обратился он к Грибку – Кораблинскому. - Ездил в Верхние Лягуши… - рассказывала освобождённая от «дьявольского» наваждения память Кораблинского. – В багажнике… автомобиля… Меня похитили… люди… - Какие люди? – Серёгин подсунул Кораблинскому под руку ручку и клочок тетрадного листка. – Нарисуйте хотя бы одного. Кораблинский схватил ручку, начал что-то малевать. А, намалевав, бросил ручку под нары. Серёгин выхватил получившийся рисунок, словно спасительную соломинку, и увидел, что «воскресший» Кораблинский выполнил техничный и качественный портрет… свиньи. Видимо, выборочный гипноз ещё не до конца выветрился из его головы, и Кораблинский не мог пока изобразить похитителя. - Нельзя его больше в камере держать, - заключил Пётр Иванович. – Нужно отправить к Давыдовичу на излечение… Только чтобы не украли… ========== Глава 126. Таинственное посещение. ========== Пётр Иванович вызвал в райотдел Эвелину Кораблинскую. Найти её оказалось нелегко: после того, как Крекер с Додиком похитили её дочку, Кораблинская перебралась к своим родителям и запряталась у них, не отвечая на звонки. Сама Эвелина на связь так и не вышла. А Серёгин потратил почти что, целый час на то, чтобы убедить её престарелого и недоверчивого отца в том, что он не бандит «из шайки Рыжего», а следователь из Калининского РОВД. Сидоров тем временем полез в сейф, желая разыскать диски, на которые Кораблинский записывал голоса бандитов, что угрожали ему. Сидоров взял ключ и хотел отпереть синюю металлическую дверцу сейфа и обнаружил, что замок поломан. Ключ утонул в замочной скважине, а сам замок просто вывалился и упал внутрь сейфа. Сидоров остолбенел. Секунду он стоял неподвижно, а потом выпрямился и пробормотал: - Пётр Иванович… - Что случилось? – Серёгин повернулся к Сидорову, потому что его испугал странный полушёпот сержанта. - Кто-то свернул «проворотником» замок в нашем сейфе, - выдавил Сидоров, держа в руке уже не нужный ключ. Услышав такое, Серёгин вскочил из-за стола, перевернув стул, и ринулся к пострадавшему сейфу. Замок окончательно и бесповоротно «погиб». Какой-то весьма косолапый «медвежатник» вывернул его «с мясом» универсальной отмычкой. Когда Сидоров прикоснулся к державшемуся «на соплях» замку, он выпал. И теперь в дверце сейфа зияла дыра. Серёгин открыл дверцу сейфа пакетиком, чтобы не испортить отпечатки пальцев, и порылся внутри. Как ни странно, ничего не пропало. На месте оказались и диски Кораблинского, и видеокассета с записью Мэлмэна и Сумчатого, пистолет Ужа, два пистолета Коли, накладные усы Додика, документы – в общем, всё, что там лежало, осталось нетронутым! - Кажется, он искал не наши вещдоки, а что-то ещё, – пробормотал Серёгин, поднимаясь с корточек. - А что? – удивился Сидоров. – Что ещё можно найти в нашем сейфе? - Не знаю, - пожал плечами Пётр Иванович. – Нужно узнать, не залез ли он к кому-нибудь ещё. Разыскивая таинственного визитёра, посетившего его сейф, Пётр Иванович поднял на уши всё отделение. Все сейфы были тот час же проверены на предмет взлома, а здание РОВД – оцеплено: а вдруг таинственный «гость» ещё не успел убежать?! Пётр Иванович аккуратно снял отпечатки пальцев со своего «поруганного» сейфа и, рассмотрев их, не обнаружил «чужаков». Если поверить результатам дактилоскопии, то сейф трогали только два человека: Пётр Иванович Серёгин и Александр Александрович Сидоров. А если верить здравому смыслу – то ни одному из них, чтобы получить доступ к содержимому сейфа, абсолютно не нужна универсальная отмычка, или попросту – «проворотник»: каждый из них имеет свой законный ключ. Поиски аналогичных случаев по отделению тоже не увенчались успехом – пострадавшим оказался только лишь сейф Серёгина. После того, как Додик пробрался в изолятор и пристрелил там Гарика Белова, в отделении ввели сверхстрогий контроль пропусков. К обычной книжечеке-удостоверению добавили ещё и электронный пропуск – пластиковую карточку для сканирования специальным терминалом. Терминал в вестибюле конечно же установили – на его покупку собирали деньги всем РОВД, а начальник отделения Недобежкин даже поскрёб резервы. И, если вы забудете ваш электронный пропуск дома, или потеряете, или даже элементарно засалите сканируемое поле – то перед вами просто не откроется турникет, и вы не попадёте на работу. Так что теперь чужак, ограничившись одним лишь «маскарадным костюмом» в виде милицейской формы, не сможет пройти незамеченным мимо грозного электронного робота и проникнуть в отделение просто так. Даже если дежурный пойдёт «в цирк», то бишь, смотреть, как «камлает» Грибок. Тогда Серёгин предположил, что кто-нибудь по рассеянности мог потерять свой пропуск, а преступник его нашёл… Но, нет – такого быть не может: когда техническое ноу-хау только установили на турникет, начальник РОВД провёл суровейшее собрание, на котором чётко дал понять, что терять электронный пропуск нельзя под страхом отправиться на биржу труда. Совершить такое невесёлое путешествие не хотел никто, вот и берегли свои пропуска пуще собственной зарплаты… Или кто-то как-то изготовил поддельный пропуск? А на чьё имя? Нет, такого тоже быть не может… Но, кто же тогда влез-то?! Черти? Призраки? Вампиры? Гоблины? «Поливаевский мужик»??. Пока Серёгин юлой вертелся, разыскивая «мистического гостя» - «убийцу» сейфа, в отделение приехала Эвелина Кораблинская. Когда Пётр Иванович вернулся в кабинет с пустыми руками, она уже сидела там и беседовала с Сидоровым. Вместе с ней приехал ещё и её отец – Ростислав Глебович Кругликов. Он был невысокого роста, седой, как Санта Клаус, и носил добродушные круглые очки. Но на лице гражданина Кругликова прочно закрепилась неснимаемая маска сварливости, от чего он был похож совсем не на Санта Клауса, а на сурового третейского судью. Заметив, что появился Серёгин, Кругликов установил на него свой судейский взор и сухо хмыкнул: - Грррмм! – а потом достаточно скептично осведомился: - Значит, вы утверждаете, что муж моей дочери жив? - Вот именно, жив! – подтвердил Пётр Иванович, стараясь не тушеваться под стопудовым взглядом Кругликова, а выглядеть, как уверенный в себе квалифицированный специалист. – Я предлагаю вам пройти со мной и опознать его. Кругликов опять сухо хмыкнул, а Эвелина Кораблинская всхлипывала и ничего не говорила. Когда пошли в изолятор – Кругликов ворчал, почему они идут в «кутузку», когда муж Эвелины следователь? И был не доволен тем, что новенький охранник провозился с ключом на минуту дольше, чем хотелось бы Кругликову. Узрев спящего на нарах Грибка, Кругликов взвился, словно его припекли кочергой куда не нужно, и заголосил на весь изолятор: - Чего вы мне здесь Ваньку валяете?! Да разве он похож на Эдуарда?? Этот алкаш похож на бомжа, а Эдуард погиб! Я сам его хоронил!! Серёгин молчал и ждал, пока Кругликов выговорится, а Эвелина Кораблинская тем временем подобралась к Грибку поближе и внимательно так всматривается в его «раскрашенное» фукарцином лицо. Выкрики Кругликова разбудили Грибка, и он разлепил глаза и уселся на нарах, вытаращившись на Эвелину Кораблинскую. - Эля, пошли! – Кругликов вцепился в рукав Кораблинской и принялся оттаскивать её к двери, пытаясь покинуть камеру и вытащить дочку в коридор. Но Эвелина вдруг вырвалась и снова вернулась к Грибку. - Э-эдик?.. - пробормотала она, разглядывая Грибка всё внимательней. – Эт-то ты?.. Грибок глуповато моргал и тихонько ухал. - Какой он тебе Эдик?! Эля, пошли! – не унимался Кругликов, топчась около тяжёлой железной двери камеры. – Я понимаю, ты в стрессе, но не хватало ещё, чтобы ты начала собирать бомжей! Всё, Эля, идём! - Подождите! – вмешался Серёгин, вставая между Кругликовым и Кораблинской. - Что с тобой, Эдик, скажи хоть слово! – требовала заплаканная Кораблинская от Грибка. А Грибок посучил ногами, понюхал стенку, и выдавил: - Э-эля? – так робко, вопросительно, словно изо всех сил боролся со своими забитыми гипнозом мозгами. – Эля… Услыхав от сидящего на нарах существа имя «Эля», Кругликов наконец-то «выключил фонтан», притих и замер. - Но он мог за мной повторить! – он всё же, попытался опровергнуть тождество между Грибком и Эдуардом Кораблинским. А Грибок уже безо всяких напоминаний выговорил: - Настя… Теперь замолчали все. Сидоров даже рот раскрыл: Настей звали маленькую дочку Кораблинских, которую они с Петром Ивановичем и с пропавшим майором Синицыным спасали от Крекера и Додика! О Насте ещё никто не говорил при Грибке, но Грибок назвал именно это имя! Значит, он что-то вспомнил из своей жизни, и он – Кораблинский! ========== Глава 127. Тайна взломщика сейфа. ========== «Воскресшего» Эдуарда Кораблинского в сопровождении жены и Кругликова отвезли в психиатрическую больницу и оставили там, на попечение врача Ивана Давыдовича. Осмотрев нового пациента, врач Иван Давыдович сделал свой любимый оптимистичный и обнадёживающий вывод: - Вылечим! На этот раз охранять Кораблинского оставили четверых бойцов спецназа, которых природа щедро одарила силушкой и ростом; ну, и лейтенанта Никольцева – надо же, чтобы кто-то направил силушку в нужное русло! Кругликов тоже остался в палате – хотел окончательно убедиться, что полудикий, покрытый «боевой раскраской» из фукарцина человек действительно Эдуард Кораблинский. Эвелина же схватила» такси и рванула домой – за постельным бельём и домашним супом для вновь обретённого мужа.