Текст книги "G.O.G.R. (СИ)"

Автор книги: Анна Белкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 126 (всего у книги 198 страниц)

Бывшие загипнотизированные пленники Гопникова, грубо отключенные от «сервера», бесцельно слонялись взад-вперёд, некоторые приземлились около убитого Хомяковича, не замечая того, что сверху сыплются уже не камни, а массы земли, которые с минуты на минуту превратятся в лавину. - Ежонков! Девятко! – Недобежкин начал хватать их за воротники и бить по щекам, чтобы привести в себя. - А? Что? – спохватился Ежонков, получив от Недобежкина подзатыльник. – Кого? - Зелёные галоши! – рыкнул Недобежкин и толкнул «суперагента» к выходу. – Бежим, сейчас нас всех накроет! Земля с потолка с рёвом сыпалась в бездонную яму, разрывала металлическую обшивку потолка своей увеличивающейся массой. Синицын с фонариком бежал впереди, за ним – поспевал Пётр Иванович, таща за ворот кителя забацанного гипнозом и стрессом Девятку. Недобежкин пихал пассивного заторможенного Ежонкова. - Хомякович! Хомякович! – в дикой панике вопил Кошко, не желая покидать тело геройски погибшего друга. - Он застрелен, дубина! – это Зябликов и Пёстриков схватили Кошко под мышки и оттащили в сторону. Спустя миг в то место, где он сидел, врубился громаднейший валун. У Кошко подгибались колени, он почти не мог идти, но друзья не бросили его, а тащили на себе. - Давай, ползи! – сержант Барсуков и милицейский лейтенант Матвей подпихивали под крутые бока десантника «Шварца» Лещёва, который после гипноза Гопникова впал в тупую прострацию и почти что не реагировал на раздражители. Пётр Иванович летел, как ветер, забыв про усталость, ведь сзади, буквально, в нескольких метрах, ревела смертоносная земляная лавина, засыпая подземный коридор. Воздух забился пылью, которая мешала смотреть и дышать. Огромный кусок металла со свистом пронёсся у уха Серёгина и врубился в пол как раз перед ним. Пётр Иванович на миг застопорился, а потом – побежал с новой силой, увлекая за собой Девятку. Ещё немножко, и всё – путь будет пройден, и они доберутся до комендатуры. Но тут Девятко обо что-то споткнулся и упал. Серёгин заклинился, за шаг до выхода в подвал комендатуры, и прыгнул назад, на помощь Девятке, который барахтался на животе, которого уже заносило землицей. - Бросай его Серёгин, если хочешь выжить! – прорвался сквозь обвальный грохот голос Недобежкина, и тут же в нём потонул. По плечам Петра Ивановича стучали комья земли, но он не бросил человека в беде. Он схватил Девятку под мышки и с усилием Самсона поднял на ноги. - Бежим! – крикнул он, но уже сам себя не слышал и не видел. Ноги несли его наугад, а перепуганный вусмерть Девятко позади него свинячьим визгом визжал молитву «Отче наш». Наугад Серёгин перескочил чрез какой-то порог и нащупал в темноте лестницу. Воздуха почти, что не осталось, и Пётр Иванович чувствовал себя ныряльщиком, который попал в подводную пещеру. Нащупав позади себя дрожащее тело Девятки, Серёгин толкнул его к лестнице. - Лезь! Девятко забарахтался – значит, был ещё жив – и стал медленно лезть наверх. Пётр Иванович тоже хотел лезть наверх, но тут что-то откуда-то упало и зарядило ему по голове. Разжав руки, Серёгин покосился назад и почувствовал, что всё, падает в бушующее море осыпающейся земли. Он попытался снова схватить лестницу, но руки просвистели в воздухе, так ничего и не схватив. Где-то наверху светлым угасающим пятном виднелся выход, до которого теперь никак не добраться. Почва под ногами Серёгина поплыла и стала превращаться в водоворот: земля осыпалась куда-то, ещё ниже и сейчас она его затянет… - Петька! Петька! – послышалось сверху, оттуда, где мерцал уходящий солнечный свет. Это Синицын! Пётр Иванович узнал его голос. - Хватайся! – крикнул Синицын. Серёгин разлепил глаза и увидел, как протянулась рука. Нет, он ещё будет жить! Отпихнув назад зыбкую землю, Серёгин подался вперёд и ухватился за протянутую руку помощи. - Серёгин, ты где? – это уже был Недобежкин, который тоже протянул Петру Ивановичу руку. - Я здесь! – Пётр Иванович выплюнул ком земли и полез наверх, поддерживаемый двумя дружескими руками. Выбравшись из подвала в серый пыльный и пустой кабинет, Серёгин наконец-то смог отдышаться. - Живой! – радовались над ним два весёлых голоса и две руки хлопали его по плечам. - Живой! – подтвердил покрытый слоем земли Серёгин и выпрямился в полный рост. – Спаси… Пётр Иванович даже не успел сказать «Спасибо» - серые стены кабинета задрожали, по ним быстро распространились глубокие трещины, с потолка бухнулся маленький камень. - Рушится! – рявкнул Недобежкин. – На улицу, на улицу! Милицейский начальник вытолкнул под летнее солнышко всех, кто ещё оставался во мрачной комендатуре. Пропихнув застопорившихся в дверях Девятку и «Шварца» Лещёва, Серёгин и Синицын, буквально, вывалились на асфальтовую дорожку. За ними широким скачком выскочил милицейский начальник. Отбежав подальше, все обернулись. Здание старой комендатуры всё потрескалось, стёкла в окнах разбились. А потом – стены обрушились, и комендатура исчезла в земляном хаосе, оставив на месте себя яму вроде воронки. А от этой ямы до самого забора тянулась теперь широкая и глубокая ложбина – метра два шириной и полметра глубиной. Это по ходу обвалившегося подземелья просел асфальт. - Все живы? – осведомился Недобежкин и обернулся назад, чтобы пересчитать участников своей «спелеологической экспедиции». Обернувшись, он увидел, что на адский грохот, порождённый обвалом, собрались все обитатели части – даже медсестра и сторож – и сбились в галдящую толпу. На отдельной лавочке, съёжившись, восседал капитан Сёмкин и невменяемо грыз свою фуражку. Полковник Девятко сидел на нагретом асфальте и с детским лицом таращился на проплывающие в лазурной вышине облака, Барсуков стоял у дерева и смотрел в землю, Ежонков топтался возле Девятки, а хвалёный «Шварц» Лещёв – тот бегал по двору погибшей комендатуры, махал руками, изображая ангелка, и издавал обезьяньи звуки: - Бууу! Бууу! - Чёрт, как попортило! – буркнул Недобежкин, отвернувшись от этого полусумасшедшего десантника. И тут взор милицейского начальника выделил из толпы группу краснянских милиционеров. Их лица были унылые, они стояли кружком и удерживали от падения шатающегося Кошко. - Хомякович… - всхлипнул Кошко. Хомякович был неотвратимо застрелен Гопниковым и засыпан землёю в катакомбах базы «Наташенька». Помочь ему уже было невозможно ничем – даже если начать раскапывать завалы. Постояв и помолчав несколько минут, Недобежкин выдавил из себя команду: - Всё, садимся и едем в Красное… Не знаю, где там тот Самохвалов?? ========== Глава 83. Тайна и гибель Эммочки. ========== В Красное ехали в том же «боевом порядке»: впереди «Ниссан» Ежонкова, сзади – всё больше отстаёт запыхавшийся «Запорожец» краснянских милиционеров. За рулём «Ниссана» восседал испачканный землёю Ежонков, а Недобежкин скукожился на месте пассажира и угрюмо глазел на свои коленки. Пётр Иванович на заднем сидении тоже был достаточно угрюм: ведь Сидорова они так и не нашли. Впереди маячило, искрясь на солнышке, заросшее зелёной ряской озеро Лазурное. Вот только что-то в нём было не так. Что-то странное. А подъехав поближе, Ежонков обнаружил, что нет моста. - Васёк! – воскликнул он, застопорив машину. - Чего? – рыкнул Недобежкин, дёрнув головой. - Мост разбурили! – пояснил Ежонков. – А у меня – не амфибия! - Да? – Недобежкин поднял голову, глянул вперёд и увидел, что да, мост разрушен и утоплен. А, кроме того – среди обломков моста – посреди этого мелкого озерца тонущим теплоходом возвышается некий микроавтобус. - Да это же Самохвалов застрял! – Пётр Иванович тоже посмотрел и узнал в «тонущем теплоходе» «Газель» спецназа. - Тоже мне, спецназ! – пробормотал Синицын. – Машину вывезти не могут… - Э-эй, помогите! – со стороны озера Лазурного к ним бежал мокрый человек и размахивал руками. - А вот и сам Самохвалов! – проворчал Недобежкин, поняв, что этот «купальщик» и есть командир группы захвата. Вытаскивать из озера затонувший микроавтобус решили так: привязать тросом к «Ниссану» Ежонкова. Ежонков, конечно же, сопротивлялся, не желая получить царапину на блестящий капот. - Эй, у меня не трактор! – «суперагент» даже руками замахал, когда Недобежкин объявил ему о необходимости свернуть с дороги и подъехать ближе к озеру по кочкам и грязи. - Едь давай, «трактор»! – Недобежкин железною рукою пихнул Ежонкова к рулю. - Но она не вытащит такую громадину! – отнекивался Ежонков. – Этот «халк» затянет мою красавицу в болото! - Брррум! – разозлился Недобежкин, двинулся на водительское кресло и своей массой выпихнул Ежонкова из машины на улицу. – Не хочешь – я сам! – рявкнул он и захлопнул дверцу у носа «суперагента». Милицейский начальник решительно съехал с грунтовой дороги в буераки и повёл красивенький гламурный «Ниссан» напролом по топкой болотной грязище. - Стой! Стой! Моя машинааа! – истерично вопил Ежонков и бежал сзади, хлюпая туфлями по коричневой жиже. Недобежкин затормозил на берегу озера, у самой воды, где по соседству с камышами и лягушками сидели и бурчали промокшие бойцы Самохвалова. Они даже не курили, потому что промочили свои сигареты в озёрной воде. Пётр Иванович выскочил из салона и отыскал в багажнике верёвку. Один её конец он привязал к специальному крюку около выхлопной трубы «Ниссана», а второй – швырнул Самохвалову, который уже слез с крутого берега вниз и слонялся около терпящего бедствие микроавтобуса. - Лови! – крикнул ему Серёгин. Самохвалов подхватил верёвку и быстро привязал к своей «Газели», которая, между прочим, уже начала погружаться в трясину. - Выезжай! – воззвал он к Недобежкину и сел за руль «Газели», чтобы направлять её движение. - Осторожнее, Васёк, - умолял на берегу Ежонков, молитвенно сложив свои ручки. Милицейский начальник надавил на педаль газа, и дорогой джип взревел своим дорогим мотором. Колёса закрутились, пытаясь вывезти и сам «Ниссан» и застрявшую «Газель» на сухую дорогу. Недобежкин всё прибавлял и прибавлял скорость – один рывок, второй, третий… Роскошный автомобиль буксовал, отбрасывая назад смачные грязные плюхи и ошмётки камышей, однако двигаться с места не спешил. - Эй, да ты меня обляпаешь! – обиделся «суперагент» Ежонков, когда одна такая плюха едва не залепила ему в лицо. – И не жги бензин, я тебя умоляю! Недобежкин почувствовал, что лошадиных сил джипа «Ниссан Патруль 4Х» не хватает для того, чтобы спасти из трясины микроавтобус. Чертыхнувшись, он заглушил мотор и опустил стекло. Высунувшись, Недобежкин отыскал глазами краснянский «Запорожец». - Эй, Пёстриков, съезжай сюда! – гаркнул он, набрав побольше воздуха. – Поможешь! - Сейчас! – раздался голос Пёстрикова, и «Запорожец», кашлянув, скатился с дороги. Подпрыгивая на кочках и выпуская клубящиеся выхлопы, он подобрался к «Ниссану» и остановился. - Привязывай! – скомандовал Недобежкин Пёстрикову. Вскоре и краснянский «Запорожец» присоединился к тонущей «Газели» посредством толстой колодезной верёвки. - Раз! Два! Три! Давай! – отдал команду Недобежкин. Пёстриков привёл «Запорожец» в движение, его старый моторчик в десятитысячный раз кашлянул, издал резкий хлопок, похожий на мини-взрыв, и создал солидное выхлопное облако. Стоявший рядом с «Запорожцем» Ежонков закашлялся в этом облаке и плаксиво буркнул: - Чёрт, на чём ты ездишь?? Когда к «Ниссану» присоединился ещё и «Запорожец» - Недобежкин уже закрыл глаза на то, что последний бесчеловечно газует и хрипато кашляет – дело пошло. «Газель» спецназа шевельнулась, и начала медленно выползать из трясины на крутой илистый берег. Из её кабины и салона изливались тонны грязной воды, вместе с которой выплывали рыбы и лягушки. Самохвалов сидел за рулём, наполовину в воде и направлял движение микроавтобуса, стараясь не зацепить его ни за валяющиеся повсюду обломки моста, ни за торчащие над поверхностью озера коряги. Да, мост разрушился как раз в тот интересный момент, когда «Газель» спецназа, на всех парах мчась в Верхние Лягуши, оказалась на его середине. Хрясь! – и всё, «Газель» упала в воду. Однако всё это произошло не случайно: мост подпилили. Пилильщиком мостов был ни кто иной, как председатель Верхнелягушинского сельсовета Константин Никанорович Семиручко. Это был уже не первый мост, который он подпилил, и даже не второй. Вообще, Семиручко не знал, что в Верхние Лягуши едет спецназ. Семиручко охотился на «Ниссан» Ежонкова. Справившись с мостом, председатель сельсовета вернулся назад, в свой любимый насиженный кабинет чинуши. И сразу же получил телефонный звонок. Звонил ему Альфред Мэлмэн, который, сидя в обезьяннике у Соболева, какими-то неправдами выбил для себя телефонный звонок. Мэлмэн говорил шёпотом, но даже его шёпот был исполнен звериной злобы. - Слушай сюда, жирный слизняк, - зашипел он, как ядовитая змея эфа. – Хватай ноги в руки и дуй в ментуру в Красное! Меня в обезьянник захлопнули. Дашь Соболеву хабаря. Сколько попросит – столько и дашь, усёк? - Усёк, - булькнул Семиручко, который вообще не хотел куда-либо «дуть». – Еду… - Не едь! – скрипнула под ухо Клавдия Макаровна. – Ты, вообще, с ними скоро доиграешься – места лишишься и в тюрьму сядешь! Семиручко всё это прекрасно понимал: да, они бандиты, да, он лишится места и сядет в тюрьму! Но если он не будет с ними – он будет против них – и тогда ему несдобровать. Так как эта толстая и безвкусная Клавдия Макаровна мешала ему спасать свою жизнь, Семиручко в сердцах обозвал её «крысой» и покинул кабинет, потрясая вторым подбородком и жировым фартуком. У председателя сельсовета имелось транспортное средство. Нет, это была не телега и не лошадь, и даже не мопед. «ОНИ» выделили Семиручке добротную «Шкоду Октавию», кузов которой не был ни битым, ни ржавым, ни гнилым. Семиручко держал эту добротную машину в сарае за сельсоветом, и теперь – пришло время выкатить её на свет. А в то же самое время в Красное ехала отважная команда в составе Недобежкина, Ежонкова, Серёгина и Синицына. С «Запорожцем» на хвосте, они мчались по пыльной грунтовке, желая посетить обезьянник Соболева и побеседовать с изловленными Маргаритой Садальской и лысым Мэлмэном. «Газель» Самохвалова Недобежкин пока оставил у озера, а самого Самохвалова и его команду милицейский начальник послал в рейд по «местам боевой славы» - то есть туда, где лежал в руинах особняк Гопникова, а так же – на Чёртов курган. Пускай, прогуляются, поищут «осликов» и «чёртиков». Недобежкин ещё пока не знал, как объяснить Соболеву про Хомяковича. Всю дорогу милицейский начальник подбирал слова, но нужных так и не нашёл. Ладно, потом найдёт, ведь Хомякович уже никуда не убежит… - Моя машиночка… - канючил ему под руку Ежонков, отвоевав для себя место за рулём. – Вся грязненькая, бедняжечка… Первым делом Недобежкин постановил, что необходимо наведаться к Маргарите Садальской. Её отсадили в отдельную камеру, потому что в общей она вела себя, как разъярённая гадюка, и едва не выдрала соседке глаз. Садальская сидела на нарах, скорчившись в комочек, и кажется, плакала. Заслышав, что в её сторону кто-то шагает, она подняла растрёпанную голову и увидела, что тяжеленная дверь её узилища распахнулась, и из пыльного тёмного коридора вдвигается милицейский начальник Недобежкин и его компания. - Я всё скажу! – обречённо пискнула Садальская, вперив в Недобежкина умоляющий затравленный взгляд. – Пожалуйста… - Так-так, - сразу же заинтересовался Недобежкин и уселся на её нары, потеснив Садальскую на край. – Ну-ка, поделись соображениями! - Если сама не расколется – я её вспушу! – пообещал гипнотизёр Ежонков, расположившись на соседних нарах около Серёгина и Синицына. - Не надо меня пушить… - заревела Садальская и пустила крокодиловую слезу. – Я… я не виновата… Меня заставили… Меня подставили… - И кто же тебя заставил-то? – проворчал Синицын. – Ты же ещё в Америке на кого-то пахала? - Точно, - подхватил Пётр Иванович. – Влезла ко мне в сейф, там пошустрила, потом дело своё из архива свистнула – тоже подставили и заставили? - Сколько можно водить нас за нос? – напёр Недобежкин. – Кто это там тобой руководит – «ГОГР»? - Это не просто «ГОГР», - промямлила Садальская и отодвинулась от Недобежкина ещё дальше, чтобы не быть раздавленной. – Меня зовут не Маргарита Садальская. Меня зовут Эмма. Свою фамилию я не могу вам сказать, потому что они найдут меня… Я работала с ними, я была ассистенткой и лаборанткой у профессора Артеррана, который занимался «Густыми облаками». Вот это номерок! Пётр Иванович раскрыл рот, Синицын – тоже и, кроме того ещё и выпучил глаза. А Ежонков – тот вообще, едва не свалился с нар на пол. - Не брешешь? – подскочил он к «Маргарите Садальской», которую, оказывается, звали Эммой.