Текст книги ""Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Небоходов

Михаил внутренне ликовал, хотя внешне ограничился лишь лёгкой улыбкой и кивком. Ему едва удавалось скрыть восторг от того, как легко и быстро он добился своего. Поднявшись, он пригладил пиджак и с лёгкой иронией произнёс:

– Если всё пройдёт успешно, обещаю вам пожизненную подписку на нашу продукцию. Поверьте, эти фильмы станут украшением любой коллекции, особенно если владелец стремится подчеркнуть свою причастность к мировой культуре – пусть даже к её самой пикантной части.

Он аккуратно достал из портфеля конверт с советской сургучной пломбой и торжественно передал его Жан-Пьеру. Тот с интересом взял пакет, взвесил на ладони и полуулыбнулся:

– Это то, о чём я думаю?

– Именно, – подтвердил Михаил. – Подборка наших лучших работ: «Сантехник», «Комбайнёры» и даже «Ирония Либидо». Монтаж, звук, перевод – правда, неофициальный, но весьма выразительный. Я бы сказал: искренне народный.

Жан-Пьер негромко рассмеялся и, провожая Конотопова к двери, заметил:

– Михаил, если ваши фильмы столь же обаятельны, как ваше чувство юмора, бояться нечего. До встречи на вечеринке. Там будут люди, которых трудно удивить, но вы, кажется, знаете, как это сделать.

Обменявшись рукопожатиями, Михаил вышел на улицу, чувствуя себя героем слегка абсурдного, но захватывающего романа. Париж, вечерние огни и ветерок, пахнущий кофе и сигаретами, казались уютными и многообещающими. Он понимал, что сделал огромный шаг к успеху, недавно казавшемуся невозможным.

На следующий вечер бывший олигарх, прихватив с собой заветные кассеты, подъехал к особняку, расположенному в районе, где даже фонари выглядели изысканнее обычного. Здание с фасадом в стиле барокко было освещено приглушённым светом, одновременно строгим и авантюрным.

У входа его встретил Жан-Пьер, одетый с подчёркнутым вкусом, который Михаил мысленно назвал «стилем кинематографического барона». Жан-Пьер радостно улыбнулся и крепко пожал ему руку:

– Михаил, дорогой друг! Я в восторге от ваших фильмов. Честно говоря, ожидал многого, но это превзошло ожидания. «Сантехник» – гениально! Особенно сцена с прорванной трубой и последовавшей оргией. Абсурдно и убедительно! Я показывал кассеты половине гостей, реакция невероятная!

Михаил сдержанно улыбнулся, хотя внутри уже бушевала смесь гордости и тревоги. Он поправил галстук и спокойно ответил:

– Рад слышать, господин Леклер. Признаюсь, на съёмках «Сантехника» мы едва не затопили весь подъезд. Соседи были не в восторге от нашего энтузиазма, но искусство требует жертв, даже если жертвы об этом не подозревают.

Жан-Пьер расхохотался, привлекая внимание гостей, толпившихся в холле:

– Михаил, вы потрясающий рассказчик. Именно это и делает ваши фильмы особенными. Пойдёмте, я познакомлю вас с публикой. Они заинтригованы и готовы скупить всё, что вы привезли из-за железного занавеса!

Они вошли в зал, и Михаил на мгновение застыл, поражённый обстановкой: политики и предприниматели, режиссёры и светские дамы с загадочными улыбками, мужчины с видом пресыщенных аристократов неспешно беседовали, потягивая напитки. В их взглядах светилось ожидание чего-то уникального и экстравагантного.

Жан-Пьер доверительно наклонился к Михаилу и негромко сообщил:

– Видите господина в тёмном костюме? Это министр внутренней торговли. Ваш «Комбайнёр» вызвал у него живой интерес. А та дама с сигаретой в мундштуке – редактор модного журнала. Она никогда не была так поражена сельской тематикой. Поверьте, все они ждут встречи именно с вами.

Михаил, стараясь выглядеть естественно, ответил со спокойствием человека, для которого подобные встречи – обычное дело:

– Господин Леклер, вы льстите мне. Хотя должен признать, наши советские сюжеты оказались удивительно универсальными. Французские министры и московские чиновники, как выясняется, втайне предпочитают одно и то же, несмотря на разницу в политических системах.

Жан-Пьер снова рассмеялся, затем уверенно подвёл Михаила к центру зала и постучал по бокалу, призывая к вниманию гостей.

– Дамы и господа, – начал он, выдержав эффектную паузу, – позвольте представить вам человека необычайного таланта и ещё более необычайного мужества. Михаил Конотопов прибыл к нам прямо из СССР – страны, где даже эротику превратили в революцию. Я ознакомился с его творчеством и могу сказать: это настоящее открытие! Михаил обладает уникальным чувством юмора, безупречным чутьём на пикантность и связями, которым можно только завидовать.

Он снова сделал паузу, позволяя гостям обменяться заинтересованными взглядами, и продолжил:

– Михаил предлагает нам оригинальный советский стиль эротики, который сочетает комичность, искренность и, не побоюсь этого слова, революционный подход к человеческим отношениям. Прошу любить и жаловать: перед вами посланец из-за железного занавеса, который сегодня окончательно приоткрылся для нашего удовольствия!

Гости одобрительно зашумели, кое-кто даже зааплодировал, и Михаил почувствовал, как лицо его слегка покраснело от избытка внимания. Он сделал шаг вперёд, кивнул с почти застенчивой улыбкой и с тщательно скрываемой иронией подумал: «Вот так рождаются мировые легенды. Вчера – подпольный киношник с овощебазы, сегодня – культурный феномен для французской элиты».

Его глаза заблестели азартом, и Михаил, уверенно выпрямившись, приготовился провести вечер с лёгкостью человека, который знает цену себе и своему творчеству.

Закончив представление, Жан-Пьер провёл иностранного гостя сквозь оживлённую толпу гостей, провожавших его любопытными взглядами. Он двигался уверенно, обмениваясь кивками и улыбками, пока не остановился рядом с высокой, стройной женщиной в элегантном платье цвета тёмного шоколада. Волосы, небрежно убранные назад, открывали её шею, от которой исходило неуловимое и волнующее ощущение чувственности.

Михаил замедлил шаг и почти застыл на месте, мгновенно узнав лицо, которое прежде видел только на плакатах и в подпольных просмотрах. Перед ним стояла сама Сильвия Кристель – та самая «Эммануэль», от одного имени которой советские мужчины сладко вздыхали, а женщины тревожно хмурились.

Однако Михаил не спешил показывать, что узнал её, и сделал вид, будто память подвела его. Сдерживая внутренний трепет, он с чуть наигранным удивлением обратился к хозяину:

– Жан-Пьер, представите нас друг другу? Лицо вашей знакомой кажется мне смутно знакомым, но советские реалии не всегда позволяют точно определить источник таких впечатлений.

Француз мгновенно оценил игру Михаила и сощурился с одобрением его дипломатической выдержки. Наклонившись к нему, он негромко, почти заговорщицки произнёс:

– Михаил, даже не знаю, нужно ли представлять нашу гостью. Впрочем, скромность здесь излишня! Перед вами Сильвия Кристель – женщина, благодаря которой слово «Эммануэль» в любой стране мира означает одно и то же.

Сильвия чуть приподняла подбородок и тепло улыбнулась Михаилу. От её улыбки по комнате будто прошла лёгкая волна эротизма, тонкая и невесомая, словно её духи. Протягивая руку для приветствия, она тихим, бархатным голосом сказала:

– Рада познакомиться, Михаил. Уже слышала о ваших фильмах и, признаюсь, сама мысль о советской эротике кажется мне экзотичной. Вероятно, такой же экзотикой была бы «Эммануэль» для вашего Политбюро.

Михаил осторожно пожал её руку, чуть задержав прикосновение дольше, чем это было необходимо, но не выходя за рамки приличий. От неё исходил тот самый магнетизм, который когда-то сделал её символом запретного желания. Михаил улыбнулся, чуть склонив голову:

– Госпожа Кристель, если бы члены нашего Политбюро знали о вашем существовании, коммунизм построили бы намного быстрее – хотя бы ради того, чтобы официально увидеть ваш фильм. Вы легенда даже там, где ваше имя произносится шёпотом, а кассеты хранятся под грифом «Совершенно секретно».

Жан-Пьер весело рассмеялся и подтолкнул Конотопова ближе к актрисе:

– Михаил, вы прирождённый дипломат. Я так и знал, что только вы сможете объединить Эммануэль с советским кино. Представьте: Эммануэль в колхозе, среди тракторов и полей, или на съезде комсомола. Это же мгновенная революция!

Сильвия со смехом покачала головой, и её глаза озорно блеснули. Она чуть наклонилась к Михаилу, и он ощутил исходивший от неё аромат кожи и духов, усиливший её чувственную ауру.

На секунду она внимательно посмотрела на Михаила, приподняла бровь и с лёгкой игривостью произнесла:

– Ваши фильмы произвели на меня особое впечатление. Они необычны, смелы и удивительно ироничны – редкое сочетание. Если честно, у меня даже возникло желание попробовать себя в чём-то подобном. Может быть, у вас найдётся что-то подходящее?

Она тихо и искренне засмеялась, а Михаил почувствовал себя так, будто неожиданно получил приз, о котором и не мечтал. Внешне же он остался совершенно невозмутимым и задумчиво произнёс:

– Госпожа Кристель, даже не знаю, кто должен быть более польщён – вы предложением роли или я вашим интересом к нашему советскому творчеству. Но раз уж об этом зашла речь, у меня действительно есть идея, которая подошла бы вам идеально.

Жан-Пьер, уловив серьёзность в голосе Конотопова, весело хмыкнул и поднял бокал шампанского:

– Михаил, я так и знал, что вы не упустите шанс! Теперь я весь внимание – что же вы задумали для нашей неподражаемой Сильвии?

Бывший олигарх, чувствуя лёгкое головокружение, осторожно продолжил:

– Представьте себе пародию на один из самых известных советских фильмов – «Москва слезам не верит». Только называться она будет «Москва слезам не верит, но вздыхает». Я вижу вас в главной роли: Катя – сильная, целеустремлённая женщина между карьерой, материнством и непреодолимым влечением. Общий сюжет мы сохраним, но подадим его через ироничную чувственность: завод, общежитие, глухие признания среди фабричных дымов – всё это нежная, но откровенная история о женщине, которая ищет не мужчину мечты, а саму себя. Французский акцент – в атмосфере, ритме и лёгком эстетическом гротеске. Зритель будет изумлён и очарован.

Сильвия удивлённо подняла глаза, словно пытаясь понять, шутит режиссёр или говорит серьёзно. Её губы тронула тонкая улыбка:

– Михаил, вы говорите настолько увлечённо и уверенно, что я не могу понять, это шутка или реальный проект. Эротический вариант «Москвы слезам не верит» звучит странно, но почему-то притягательно. Это серьёзно или часть вашего фирменного советского юмора?

Михаил позволил себе лёгкую улыбку, но взгляд остался серьёзным:

– Я абсолютно серьёзен, Сильвия. Люди в нашей стране устали от строгой морали и сухой дидактики. Им нужен свежий взгляд, и кто, как не вы, поможет нам раскрыть чувственность и очаровательный абсурд такой истории? Ваши утончённые манеры на фоне грубоватой простоты советского быта – это будет не просто фильм, а культурная провокация. Новая страница не только советского кинематографа, но и вашей личной истории.

Жан-Пьер, явно заинтригованный, весело усмехнулся и добавил:

– Сильвия, послушайте этого человека! Он не только снимает великолепное кино, но и убеждает так, что сам начинаешь верить в любые безумства. Возможно, это тот вызов, которого вам сейчас не хватает.

Сильвия взглянула на Михаила с любопытством и чуть покачала головой, уже явно заинтригованная предложением:

– Михаил, я не ожидала ничего подобного от сегодняшнего вечера. Идея звучит безумно, но почему-то это безумие начинает мне нравиться. Обещаю подумать серьёзно. Кто знает, вдруг именно я впишу своё имя не только в историю эротического кино, но и в историю культурного сближения наших стран.

Она тихо рассмеялась, а Михаил ощутил внутреннее ликование: безумная идея уже пустила корни. Возможно, этот проект и станет мостом между двумя разными, но одинаково жаждущими новых ощущений мирами.

Проведя некоторое время в беседах с гостями, Михаил осознал, что французская элита вовсе не состоит из поборников морали. Скорее, это были прагматичные люди, цинично оценивающие возможности бизнеса – особенно табуированного. За улыбками и любезностью скрывалась холодная расчётливость, привыкшая измерять мораль исключительно банковскими чеками.

С лёгкой иронией Михаил слушал рассуждения о свободе искусства и самовыражения, запоминая факты и имена. Один из гостей, представитель министерства культуры, приватно заметил, что запретность контента не смущает, если доходы позволяют поддерживать уровень жизни. Другой, консервативный политический аналитик, открыто рассуждал, что скандалы – лучшая реклама, если это выгодно.

Особенно выделялся депутат Национального собрания Анри Дюбуа – пожилой господин с хитрым взглядом и отеческой улыбкой. После третьего бокала шампанского он расслабился и доверительно зашептал Михаилу:

– Михаил, я восхищён вашим талантом и подходом. Давно говорю коллегам: официальный пафос о морали никому не нужен. Публика хочет запретного – значит, запретное должно существовать. Откровенно говоря, легализация ограничивает рынок, а это снижает прибыль. Я предпочитаю обходить бюрократию и работать с теми, кто обеспечивает живой и прибыльный продукт.

Михаил, сдерживая улыбку, кивнул с видом человека, впервые услышавшего подобные рассуждения:

– Анри, приятно слышать такие откровенные мысли от человека вашего уровня. Вы правы, официальные рамки сильно осложняют жизнь. В СССР эти рамки ещё жёстче, поэтому мы давно научились элегантно маскировать нашу продукцию. Поверьте, опыт доставки запретного контента под видом культурной продукции у нас богатый.

Анри загорелся искренним интересом и почти заговорщицки наклонился:

– Михаил, это великолепно! Вы даже представить не можете, насколько это актуально сейчас. Некоторые мои коллеги активно продвигают мораль, хотя сами смотрят подобные фильмы чаще, чем читают документы. Ваш советский контент – гениален! Кто подумает, что в коробке с документальными фильмами о достижениях СССР скрывается нечто другое? Это же золотая жила!

Михаил осторожно огляделся и ответил спокойно, тщательно выбирая слова:

– Именно так, дорогой Анри. Схема проверена и работает безупречно. Ведь ни один таможенник не станет проводить вечера за просмотром фильмов о доярках и трактористах. Конечно, такие проекты требуют поддержки. Думаю, вы могли бы оказать содействие на политическом уровне, если это вам интересно.

Анри, довольно улыбаясь, достал из кармана аккуратный конверт, запечатанный почти как дипломатическая почта:

– Михаил, я не просто готов вас поддержать – я настаиваю на этом. Здесь кое-какие сведения, которые могут вам пригодиться. Это список конкурентов, предпочитающих официальные пути и менее сговорчивых. Моя поддержка гарантирована. Я и мои коллеги будем рады небольшому проценту от вашего бизнеса. Это выгодно всем.

Михаил осторожно взял конверт, изображая одновременно удивление и благодарность:

– Анри, я признателен за ваше доверие. Наши советские фильмы не только удивят зрителей, но и принесут прибыль. Надеюсь, скоро перейдём к конкретике и оформим договорённости официально.

Анри тепло улыбнулся и слегка похлопал Михаила по плечу:

– Конечно, мой друг. В ближайшие дни обязательно обсудим детали. Уверяю, наша работа будет плодотворной и даже исторической. Именно мы с вами откроем новую эру культурного обмена между нашими странами.

Оба вежливорассмеялись. Михаил с удивлением осознал, как легко удалось наладить нужные связи. Вечер удался лучше, чем он мог представить. Теперь оставалось закрепить успех и использовать полученные возможности, открывшиеся на этом полном циничной иронии парижском вечере.

Вернувшись в отель, Михаил первым делом запер дверь на все замки и позволил себе расслабиться. Он чувствовал себя героем шпионского романа, в котором вчерашний подпольный режиссёр с овощебазы неожиданно оказался в центре мировой игры.

Михаил внимательно осмотрел переданный Анри конверт и осторожно вскрыл его. Глаза быстро пробежали по строчкам на французском, затем расширились от потрясения: перед ним лежали досье, фотографии и финансовые отчёты на политиков, которых он только что видел в элегантном особняке.

Оказалось, почтенные господа, публично проповедующие семейные ценности, охотно брали деньги от порностудий, крышевали нелегальные съёмки и проворачивали финансовые схемы с криминалом. В документах были точные даты, суммы и фамилии. Михаил удивлённо покачал головой, ощутив лёгкую дрожь от серьёзности находки.

Теперь он ясно понимал: у него в руках идеальный козырь для переговоров с КГБ. Эти сведения могли не только обеспечить ему поддержку советских спецслужб, но и вывести его предприятие на международный уровень. Дмитрий наверняка оценит такой подарок.

Не откладывая дело, Михаил надел неприметный костюм, спрятал конверт под пиджак и отправился на условленную встречу. Дмитрий предложил маленький сквер возле посольства – идеальное место для секретного разговора.

Добравшись до места, Михаил сел на лавку и раскрыл газету, изображая чтение статьи. Через несколько минут рядом мягко опустился Дмитрий, будто выросший из воздуха, и улыбнулся с подчёркнутой расслабленностью:

– Михаил, вижу, вы прониклись духом Парижа. Газета, лавочка – почти настоящий француз. Надеюсь, новости, ради которых вы меня вызвали, интереснее культурных?

Михаил слегка усмехнулся и негромко ответил:

– Поверьте, Дмитрий, эти новости интереснее любых культурных хроник. Анри Дюбуа передал мне материалы о своих коллегах-политиках. Там всё: имена, связи, деньги. В общем, идеальный компромат для нашего дела.

Дмитрий незаметно приподнял бровь и с профессиональной ловкостью заглянул в конверт, затем одобрительно кивнул:

– Михаил, признаюсь, вы снова меня удивили. Не ожидал, что ваш французский вояж будет таким результативным. Такие документы – большая удача. Начальство будет довольно, а ваша ценность для нас многократно возросла.

Михаил сдержанно улыбнулся, ощущая тихое удовлетворение:

– Рад слышать. Думаю, теперь мы сможем получить больше поддержки и ресурсов для работы. Французские партнёры оказались куда изощрённее, чем я думал.

Дмитрий убрал конверт и серьёзно добавил:

– После такого французская контрразведка точно заинтересуется вами всерьёз. Советую удвоить осторожность: к вам будут внимательно присматриваться. Но, думаю, вы уже поняли – это часть нашей игры.

Михаил спокойно кивнул, изобразив на лице философское смирение:

– Дмитрий, я уже привыкаю к мысли, что за мной кто-то наблюдает. Это стало частью моего парижского быта – как утренний кофе. Конечно, я последую вашему совету и буду осторожен. Всё-таки я ещё рассчитываю вернуться в СССР с триумфом, а не с проблемами.

Дмитрий улыбнулся, поднялся с лавки и негромко сказал на прощание:

– Михаил, вы всё делаете правильно. Будьте осторожны, но хладнокровия не теряйте. Скоро свяжемся и обсудим дальнейшие шаги. А пока наслаждайтесь Парижем, насколько это возможно.

Он коротко кивнул и растворился среди прохожих. Михаил некоторое время сидел неподвижно, затем свернул газету и поднялся, чувствуя себя одновременно героем шпионского романа и персонажем абсурдного фарса. Впрочем, фарс ему уже нравился, и новый статус игрока в серьёзные игры начинал приносить удовольствие.

Проверяя, нет ли слежки, Михаил не спеша пошёл в отель. Слежка казалась теперь естественной частью Парижа – как кафе на углу или витрины магазинов. Однако внутри оставался холодок, смесь опасности и азарта, напоминание о том, что это не только весёлая авантюра, но и серьёзная игра с непредсказуемыми последствиями.

Следующее утро принесло Михаилу не просто отдых – он чувствовал себя уверенным человеком, судьба которого сделала неожиданный кульбит из пыльного советского общежития в центр европейских интриг. Париж встретил его тихой улыбкой и нежными лучами солнца, не намекая на вчерашние события.

По рекомендации Жан-Пьера Михаил направился в небольшой частный банк, расположенный на узкой улочке возле Оперы. Накануне вечером, за коньяком, Михаил, слегка осмелев, признался Жан-Пьеру в желании защитить заработанные деньги, предчувствуя скорый крах СССР. Тот, внимательно выслушав, улыбнулся понимающе и сказал:

– Михаил, вы не только талантливый режиссёр, но и дальновидный человек. Правильно делаете, что думаете о будущем. Есть один надёжный банк, где не задают лишних вопросов. Он, конечно, специфичен, но именно такие и ценятся. Банк давно контролируют серьёзные люди из местной мафии, так что безопасность и конфиденциальность там гарантированы даже для таких необычных клиентов, как вы.

Так и оказалось. Когда Михаил вошёл в банк, его встретил пожилой банкир в безупречно выглаженном костюме и с ироничной улыбкой сразу сказал:

– Господин Конотопов, не так ли? Жан-Пьер предупреждал, что придёт весьма любопытный клиент с необычной легендой.

Михаил кивнул, стараясь сохранить спокойствие, будто открытие тайных зарубежных счетов было для него повседневностью:

– Совершенно верно. Как вы, наверное, знаете, я представляю специфическую область советско-французского культурного обмена. Хотел бы открыть счёт, чтобы безопасно хранить результаты нашего… плодотворного сотрудничества.

Банкир усмехнулся, взял ручку и сделал запись в блокноте, чётко проговаривая слова:

– Советско-французский культурный обмен… Да, именно так мы и назовём ваш счёт. Подобных «культурных счетов» у нас хватает, и поверьте, их владельцы очень довольны. Благодаря связям нашего банка с влиятельными политическими кругами Франции безопасность ваших вложений абсолютна.

Михаил внимательно слушал, едва сдерживая улыбку, и осторожно спросил:

– Могли бы вы уточнить, какие именно гарантии конфиденциальности и сохранности вы предоставляете? В СССР, скажем прямо, банковское обслуживание немного другое.

Банкир неторопливо отложил ручку, посмотрел Михаилу в глаза и с добродушной иронией ответил:

– Дорогой господин Конотопов, можете спать спокойно. Наши клиенты под особой защитой. Мы много лет работаем по проверенным схемам и умеем хранить секреты. Вопросов со стороны официальных властей к нам не возникает, потому что эти самые власти часто и являются нашими клиентами. Это, согласитесь, лучшая гарантия.

Он снова взял ручку и деловито продолжил:

– Более того, если вам потребуется помощь в финансовых операциях или иных мероприятиях вашего «культурного обмена», вы всегда можете обратиться к нам. Наши возможности намного шире простого открытия счёта. Любые схемы и партнёры к вашим услугам. Мы умеем ценить доверие клиентов.

Михаил кивнул, чувствуя, как внутри растёт приятное ощущение свободы и победы. Он достал из кармана конверт с деньгами и аккуратно положил его на стол:

– В таком случае, я хотел бы внести первый вклад. Пусть это станет началом долгого и взаимовыгодного сотрудничества.

Банкир улыбнулся, убрал конверт в специальный ящик стола и тепло заметил:

– Отлично, господин Конотопов, ваше будущее начинается сегодня. Вы сделали важный шаг и не пожалеете об этом решении. Наш банк всегда открыт для вас.

Оформив формальности, Михаил с облегчением покинул старинное здание банка и вышел на тихую улицу, залитую солнцем. Он глубоко вздохнул, ощутив, словно с плеч упал тяжёлый груз, давивший долгие годы. Впервые Михаил ощутил полную свободу, лишённую удушливого бюрократического контроля советского государства.

Теперь перед ним открывался новый мир – яркий, живой и полный возможностей, где он чувствовал себя не авантюристом из Москвы, а человеком, обладающим реальной властью. С лёгким сердцем и улыбкой он отправился на прогулку по Парижу, впервые за долгое время не ощущая угрозы, а только бесконечное, почти детское чувство уверенности и свободы.