Текст книги ""Фантастика 2025-159". Компиляция. Книги 1-31 (СИ)"

Автор книги: Алексей Небоходов

Он замолчал, наблюдая за лицом Андропова. Тот слушал внимательно, лишь чуть приподнимая бровь, будто ещё не решил, как относиться к услышанному.

– Видите ли, – продолжил Олег Брониславович увереннее, – на Западе порнография давно перестала быть развлечением для скучающих обывателей. Это бизнес, управляемый мафией. Через него идут огромные деньги, устанавливаются связи, компрометируются политики и крупные бизнесмены. По сути, это политический инструмент идеологических войн против нас. Представьте, – он подался вперёд, – что в этот устоявшийся поток попадает советская плёнка. Не с берлинских улиц, а из колхоза, с московской овощебазы. С советскими женщинами и советской реальностью, не стилизованной, а настоящей. Это шок, скандал, информационная бомба. Это предмет торга, влияния, валюты. И, одновременно, – крючок, на который можно поймать и посредников, и зрителей. Почему бы не использовать это в наших интересах?

Андропов слегка наклонил голову и осторожно уточнил:

– Как именно вы собираетесь использовать эту ситуацию, Олег Брониславович? Это крайне рискованное дело. Речь не о простом подполье, а о выходе на международные преступные структуры.

– Верно, Юрий Владимирович, – спокойно ответил Брониславович, тщательно подбирая слова. – Но именно в этом и главная ценность. Мы зайдём туда под видом запрещённой продукции, которую западные спецслужбы давно используют. Подозрений, что это наша игра, не возникнет. Через этот канал можно получать разведданные и аккуратно влиять на решения, нужные нам.

Андропов нахмурился, придвинувшись к столу:

– Вы утверждаете, что этот канал даст прямой доступ к людям, влияющим на западную политику?

– Именно так, Юрий Владимирович, – твёрдо сказал Брониславович. – Этот канал принесёт нам информацию, недоступную традиционными методами. Мы узнаем слабости ключевых фигур, скрытые сети влияния. Запад примет это за очередной порнобизнес, а мы используем как тончайший разведывательный инструмент.

Юрий Владимирович слушал, слегка кивая. Потом он медленно поднялся и подошёл к окну, повернувшись спиной к собеседнику, словно пытаясь разглядеть что-то за толстыми стёклами кабинета.

Наступило долгое молчание. В эту паузу Олег Брониславович ощутил, как напряжение стало почти осязаемым. Сейчас решалась судьба Михаила и всего проекта, от которого зависело и его собственное будущее.

Наконец Андропов обернулся, посмотрев прямо на Брониславовича. В его взгляде мелькнуло осторожное понимание, возможно даже уважение к человеку, рискнувшему всем ради важного дела.

– Хорошо, Олег Брониславович, – произнёс он чётко и медленно, – вы изложили сложный замысел. Я не могу решить это без обсуждения с Леонидом Ильичом. Поймите, вопрос требует высшего одобрения.

Сделав паузу, он чуть мягче добавил:

– Ждите звонка завтра утром. Я поговорю с Леонидом Ильичом и сообщу вам окончательное решение.

Олег Брониславович кивнул, скрывая охватившее его одновременно облегчение и напряжение. Он тихо произнёс слова благодарности и вышел из кабинета, оставив после себя тяжёлое молчание.

Вернувшись на Старую площадь, он закрыл дверь кабинета и сел за стол, уставившись в одну точку. Впервые за долгие годы он почувствовал, насколько велик риск предпринятого шага. На карту были поставлены не только карьера и репутация, но, возможно, вся его жизнь.

Он долго не двигался, размышляя о правильности принятого решения. Сердце стучало почти в унисон со старинными настенными часами. Брониславович знал, что другого выбора не было, и именно это не давало покоя.

Ночь тянулась мучительно медленно. Сон не приходил – мысли вновь и вновь возвращались к разговору с Андроповым. В голове прокручивались возможные исходы – от самых благоприятных до катастрофических. Он понимал, что решение Брежнева определит судьбы и Михаила, и его самого.

Олег Брониславович так и не заснул, оставаясь до утра в ожидании звонка, который должен был решить всё.

Раннее утро едва пробивалось сквозь окна кабинета Олега Брониславовича, медленно вытесняя ночную тяжесть и сумрак. Он сидел за массивным столом, перебирая бумаги, уже несколько часов потерявшие для него смысл. Взгляд бесцельно скользил по стенам, а пальцы машинально теребили давно остывшую чашку кофе.

Внезапный телефонный звонок прорезал тишину кабинета резко, словно сирена воздушной тревоги. Вздрогнув, Олег Брониславович поспешно потянулся к трубке и случайно опрокинул остатки кофе на документы, покрыв их коричневыми пятнами.

– Слушаю вас, – выдохнул он, ощущая, как учащается сердцебиение.

Голос в трубке был сухим и строгим:

– Доброе утро, Олег Брониславович. Это Андропов. Немедленно подъезжайте ко мне на Лубянку. Вопрос срочный и важный. Вас встретит мой помощник.

– Сейчас же выезжаю, Юрий Владимирович, – ответил Брониславович, стараясь говорить спокойно.

– Отлично, – голос Андропова смягчился, выдавая усталость. – Жду вас через двадцать минут.

Трубка щёлкнула, и Олег Брониславович почувствовал, как тревога смешалась с надеждой. Он ожидал этого звонка, понимая неизбежность происходящего после вчерашней встречи. Теперь оставалось лишь узнать итог – одобрение или крах.

Эти мысли не отпускали его всю дорогу, пока он быстро шёл по коридорам, минуя хмурых охранников, и садился в ожидавшую его чёрную «Волгу». Лубянка была совсем рядом, но поездка казалась бесконечной. Время тянулось мучительно медленно.

У здания КГБ он замер на мгновение, собираясь с мыслями, затем решительно вошёл внутрь. Встретивший его помощник без лишних слов проводил наверх, мимо охраны и по длинному коридору с запахом табака и бумаги.

Перед тяжёлой дверью кабинета Андропова помощник молча исчез. Андропов стоял у окна, не оборачиваясь, и тихо произнёс:

– Входите, Олег Брониславович, садитесь.

Тот осторожно сел напротив стола, слегка нервно поправляя галстук. Андропов развернулся, подошёл к столу и внимательно посмотрел на собеседника поверх очков.

– Ваше предложение рассмотрено, – начал он спокойно. – Вчера я доложил Леониду Ильичу. Его реакция удивила даже меня. Услышав про съёмки на овощебазе, он сперва нахмурился, затем расхохотался так, как умеет только он – громко, заразительно, почти по-царски. Вытерев слёзы, сказал мне: «Вот каких молодцов воспитала страна! А вы их сразу сажать. Плёнку пришлите лично мне, пусть мои посмотрят, а то совсем заскучали с бюллетенями по Марксу». Затем стал серьёзен и добавил, что если всё контролировать, то можно продолжать. Главное – никакой огласки и утечек. «Пусть пахнет подпольем, а работает как спецоперация». Так что проект одобрен.

Олег Брониславович ощутил внезапное облегчение. Он уже почти потерял надежду, хотя именно на такой исход и рассчитывал.

– Это значит… – начал он осторожно.

– Именно так, – подтвердил Андропов. – Проект утверждён, причём как стратегический. Остались некоторые детали, которые нам нужно обсудить сейчас.

– Я к вашим услугам, – быстро ответил Брониславович, почувствовав уверенность в голосе.

Андропов помолчал, подбирая слова:

– Во-первых, Михаила нужно немедленно освободить. Я уже отдал распоряжение. Во-вторых, все материалы передаются в ведение Первого главного управления КГБ. Теперь это операция внешней разведки. Понимаете меня?

– Прекрасно понимаю, – с облегчением выдохнул Брониславович.

Андропов удовлетворённо кивнул, слегка прищурившись:

– Хорошо. Теперь перейдём к подробностям. Не упускайте мелочей, Олег Брониславович. Теперь мы оба отвечаем за эту необычную операцию перед руководством страны.

Наступила короткая пауза, после которой Олег Брониславович начал обстоятельно и чётко излагать детали.

Михаил сидел в тесной одиночной камере, уставившись на облезлую серую стену так, словно на ней был написан ответ на все его вопросы. Стена, впрочем, молчала, оставляя наедине с мрачными размышлениями. В голове прокручивались сценарии, один хуже другого. Камера была сырая, холодная, пропитанная едким запахом краски и дезинфекции. Он не чувствовал отчаяния, лишь неуютную неопределённость, знакомую каждому, кто хоть раз сталкивался с системой.

Он понимал, что далеко не первый в такой ситуации, но от этого легче не становилось. Осознание того, что его судьба в чужих руках, было мучительным, как старая плохо зажившая рана. Михаил устало потёр глаза, будто пытаясь стереть навалившееся ожидание.

В памяти мелькали события: съёмки на овощебазе, звонок Ольге. Где произошёл прокол? В истории с доярками в Дедрюхино? В бане, где оказалось слишком много посторонних глаз? Или проблема в быстром распространении и широте круга? Михаил думал, что всё контролирует, но теперь понимал, что контроль в этой стране – иллюзия, особенно если играешь на грани.

Он вспомнил хвастовство Алексея про связи и уверенность Сергея в монтаже. Но ведь именно Михаил дал им чувство безопасности, сам поверил, что невидимость возможна. «Тот самый шаг за грань», – подумал он и горько усмехнулся. Но кто судья в этой игре? Кто решает, что здесь искусство, а что преступление?

Разговор с Фролом Евгеньевичем, полный намёков и недомолвок, тоже не давал покоя. Кто-то мог проболтаться или слить информацию? Или Фрол был всего лишь посредником, а настоящие игроки наблюдали со стороны? Михаил чувствовал, что его проект стал частью какой-то большой игры. Теперь он – лишь фигура, временно убранная с доски. Вернут ли его обратно – и с какой стороны?

Внезапно снаружи раздались резкие шаги. Михаил выпрямился, ощутив смешанное чувство надежды и тревоги. Заскрежетал замок, дверь открылась, и на пороге появился вчерашний грубый охранник, но теперь его взгляд выражал напряжённое уважение.

– Конотопов, собирайтесь немедленно, – произнёс он необычно мягко. – Вас освобождают. Без задержек и вопросов.

Сначала Михаил решил, что это жестокая шутка. Но охранник выглядел слишком серьёзным и почтительным.

– Освобождают? – переспросил Михаил настороженно. – Что это значит? Куда теперь?

– Моё дело – передать приказ, – пожал плечами охранник. – Но вас уже ждут.

Михаил поднялся, неспешно отряхнул одежду, поправил рубашку и внимательно взглянул на охранника:

– Хорошо, ведите.

Они вышли по узкому коридору во двор, где у входа ждала чёрная «Волга». Машина казалась солидной и угрожающе властной. Охранник молча открыл дверь, пропустив Михаила внутрь. В машине было тепло, пахло кожей и лёгким ароматом сигарет, навевавшим ощущение давно забытого спокойствия.

«Волга» тронулась, направляясь по незнакомым улицам. Михаил пытался понять, куда его везут, но сопровождающие демонстративно молчали, игнорируя его немые вопросы. Постепенно город сменялся пригородным пейзажем с густым тёмным лесом, запахом хвои и мокрой земли.

Машина свернула с шоссе на узкую дорогу и вскоре перед Михаилом возникло высокое здание, одиноко возвышавшееся среди деревьев. Монументальное и строгое, оно казалось вырастающим прямо из земли. Михаил удивлённо приподнял брови, узнав это место.

Это была штаб-квартира Первого главного управления КГБ в Ясенево – место легендарное и пропитанное атмосферой секретности. На лице бывшего олигарха появилась ироничная улыбка облегчения. Судьба явно готовила ему новый, совершенно неожиданный поворот.

Водитель остановился прямо у главного входа, и сопровождающий наконец заговорил:

– Приехали, Конотопов. Вас ждут внутри.

Тот спокойно вышел из автомобиля, осмотревшись. Высокое светлое здание блестело в лучах утреннего солнца, подчёркивая важность и торжественность момента. Идя ко входу, Михаил думал, как быстро меняются роли и судьбы. Вчера ситуация казалась безнадёжной, а сегодня дверь открывалась в новую неизвестность с почти многообещающим оттенком.

Возле дверей его встретил молодой человек в штатском, сдержанно улыбнулся и произнёс:

– Добро пожаловать, Михаил. Вас ожидают наверху, прошу за мной.

Он послушно последовал за ним внутрь. Внутри было тихо, прохладно, с едва уловимым запахом бумаги и свежей краски. Шагая по вестибюлю, он понял, что судьба вновь подкидывает ему поворот – возможно, даже интереснее и авантюрнее, чем он мог себе представить.

Длинный коридор, по которому Михаила вёл молчаливый сопровождающий, был застлан ковровыми дорожками густого вишнёвого цвета. Верхний свет отражался от светлых казённых стен, а шаги почти мгновенно исчезали, словно коридор специально поглощал любые звуки. Михаил невольно вспомнил серую стену камеры, и эти два места показались ему разными планетами, на одной из которых он оказался по ошибке.

Они остановились перед массивной дверью с медной табличкой: «Заместитель начальника управления Семён Петрович Формалинов». Сопровождающий осторожно постучал, затем, услышав приглушённое «Войдите!», открыл дверь, пропуская Михаила внутрь.

Кабинет Формалинова был просторен и светел, но в нём всё было подобрано подчёркнуто официально, чтобы без лишних слов показывать важность хозяина. Сам Семён Петрович сидел за массивным столом, где аккуратно лежали папки и документы. Он поднял голову и внимательно посмотрел на Михаила.

– Присаживайтесь, Михаил, – произнёс он ровно, подчёркивая важность момента. – У нас предстоит серьёзный разговор, и я хотел бы, чтобы вы ничего не упустили.

Конотопов осторожно сел в кресло, которое удобно приняло его фигуру. Семён Петрович внимательно взглянул на собеседника и продолжил:

– Вы, Михаил, человек талантливый, амбициозный и весьма оригинальный. У вас редкая способность сочетать творчество с практичностью. Признаться, мы долго не знали, что с вами делать. Ваши эксперименты вызывают вопросы, но нельзя не признать, что вы создали нечто уникальное даже по нашим меркам. Поэтому мы решили дать вам исключительный шанс.

Михаил молча слушал, чувствуя нарастающее смешанное чувство удивления и азарта.

Формалинов наклонился чуть ближе к нему и продолжил увереннее:

– Ваши фильмы заинтересовали руководство страны. Принято решение реализовать серьёзный проект с вашим участием. Цель проста и одновременно необычна: используя ваш опыт, мы будем поставлять советскую порнографию на западный рынок – якобы подпольную, снятую кустарно, в обход норм и запретов. Для мира это будет выглядеть как настоящая утечка из страны, где такого быть не должно. Запад поверит, потому что захочет поверить. Это не банальная коммерция, это стратегический замысел. Через поставки мы наладим каналы проникновения в западные структуры, влияющие на политику и культуру.

Михаил едва заметно улыбнулся, уже ощутив притягательность безумной идеи.

– На Западе советская эротика станет феноменом. Представьте: фильмы из-за железного занавеса, с советскими женщинами, из страны победившего социализма с его жёсткой моралью. Это будет шок и предмет торга, средство влияния, настоящее оружие.

Формалинов сделал паузу, давая Михаилу осмыслить услышанное. Тот осторожно спросил:

– А как же безопасность? Если вдруг…

– Именно поэтому мы здесь, – прервал его Формалинов. – Операция будет под нашим строгим контролем. Вы получите свободу творчества и ресурсы, но вся информация и контакты будут проходить через нас. Никаких самостоятельных действий. Это не вопрос доверия, а вопрос безопасности.

Михаил откинулся в кресле, напряжённо обдумывая сказанное.

– А если что-то пойдёт не так? – тихо спросил он.

Формалинов пожал плечами:

– Мы сделаем всё, чтобы этого не произошло. Но если вы выйдете за рамки установленных правил, вы прекрасно понимаете последствия. Это не угроза – это условия. Вы талантливый человек, Михаил. Сделайте так, чтобы этот проект принёс пользу всем, включая вас.

Конотопов долго молчал, затем спокойно кивнул:

– Понимаю. И благодарен за шанс. Я сделаю всё возможное. Но вы же понимаете, что это не просто кино. Это рискованная игра, и каждый ход может стать решающим.

Формалинов улыбнулся чуть теплее обычного:

– Именно поэтому мы выбрали вас. В этой игре вы наш козырь. Но помните, теперь вы участник важной стратегической операции. Ставки здесь очень высоки.

Михаил коротко улыбнулся, чувствуя внутри знакомый азарт и готовность принять вызов:

– Я всё понял, Семён Петрович, и готов играть по вашим правилам.

Формалинов удовлетворённо кивнул и потянулся к столу, где уже лежал подготовленный документ. Он бегло просмотрел бумагу и передал Михаилу, заметив сухо, но почти дружелюбно:

– Это расписка, Михаил. Чистая формальность, но необходимая. Подтвердите добровольное согласие на сотрудничество. Думаю, объяснять лишний раз не стоит: это в первую очередь нужно нам.

Михаил взял документ и быстро пробежал глазами по сухим казённым строчкам. Он понимал, что выбора у него не было. Вернее, выбор был простым: или продолжать снимать фильмы, пусть и под наблюдением КГБ, или снова оказаться в камере перед серой стеной. И сейчас, держа в руках этот листок бумаги, Михаил осознал, что его выбор сделан давно, ещё до того, как он оказался здесь.

Он коротко помедлил, ощущая горькую иронию судьбы, но затем решительно поставил размашистую подпись. Вернув расписку Формалинову, спокойно улыбнулся:

– С моей стороны вопросов и сомнений нет, Семён Петрович. Я готов к работе и понимаю, что всё мной сказанное будет использовано в интересах государства.

Формалинов удовлетворённо кивнул, аккуратно спрятал расписку в папку и снова обратился к деловому тону:

– Теперь детали. Показы ваших фильмов продолжатся в посольстве Муамбы. Официально это будут культурные мероприятия, хотя истинный смысл ясен. Кстати, Муамба сама заинтересована в укреплении отношений, хотя деталей не знает. Но это уже второстепенно.

Михаил слушал внимательно, осознавая свою новую роль:

– Каким образом будет устроена система? Как мы наладим контакты с западной стороной?

Формалинов улыбнулся, ожидая именно этого вопроса:

– Через посредников из посольства мы организуем закрытые показы для западных бизнесменов, политиков и представителей мафии. Ваша задача – создать продукт, вызывающий ажиотаж и доверие. Формально мы будем в стороне. Для внешних наблюдателей это должно выглядеть как подпольная самодеятельность. Реально же каждый шаг и каждая копия будут под нашим контролем.

Михаил задумчиво кивнул:

– Значит, нужно создать полную иллюзию самостоятельности, чтобы никто не заподозрил руководящую руку сверху?

– Именно, Михаил. Более того, вы будете не просто снимать фильмы, а устанавливать доверительные отношения и создавать сеть контактов с западными структурами, влияющими на политику и медиа.

Михаил усмехнулся и заметил с лёгкой иронией:

– Никогда не думал, что придётся заниматься настолько серьёзными вещами. Всегда считал себя художником, а не шпионом.

Формалинов ответил одобрительно:

– Именно поэтому вы здесь. Художников меньше подозревают. Играя эту роль, вы добьётесь большего, чем мы, чекисты в строгих костюмах. Но помните – теперь вы участник серьёзной операции с высокими ставками.

Михаил кивнул, ощущая знакомый азарт, и осторожно спросил:

– Я понимаю серьёзность задачи. Но привык к свободе творчества. Будет ли возможность самостоятельно принимать решения по контенту и контактам, или всё строго согласовывается?

Формалинов слегка улыбнулся, ожидая этот вопрос:

– Справедливое уточнение. Вам, конечно, предоставят определённую свободу, иначе смысла нет. Мы не будем связывать руки без нужды. Но все ключевые решения по контактам, выпуску конкретных фильмов и организации мероприятий вы должны будете обсуждать с нами заранее. Это не придирка, а гарантия безопасности и эффективности проекта.

Михаил внимательно слушал и задал ещё один волнующий вопрос:

– А финансовая сторона вопроса? Будет ли бюджет на фильмы, оплату людей, технику? Или мы снова в режиме полного подполья?

Формалинов усмехнулся:

– Финансирование обеспечим на высшем уровне. У вас появится всё необходимое: деньги, оборудование, связи. Но для внешних глаз вы останетесь дерзким кустарём-подпольщиком. Мы уже разработали систему косвенных каналов поступления средств. Однако контроль за расходами будет строгим, чтобы вы не увлекались творчеством в финансовых вопросах.

Михаил понял намёк и ответил с иронией:

– Обещаю не выходить за рамки, хотя иногда творческий процесс требует неожиданных решений.

Бывший олигарх помолчал, затем прищурился и добавил:

– Кстати, Семён Петрович… А куда будут поступать доходы от всей этой деятельности? Если, конечно, они вообще будут.

Формалинов приподнял брови, а затем хмыкнул и иронично усмехнулся:

– Ну вы и наглец, Михаил. Впрочем, ничего удивительного. Все коммерческие вопросы находятся в ведении вашего друга Олега Брониславовича. Так что, если захотите уточнить, куда и сколько – милости просим к нему. У нас же с вами проект, как говорится, идеологический. А всё остальное – в рамках ваших личных договорённостей.

Формалинов вдруг нахмурился, став предельно серьёзным продолжил:

– Михаил, чётко поймите: любые попытки выйти за установленные рамки будут пресекаться жёстко. Ваше положение уникально, но и требования к вам высоки. Мы не можем допустить даже малейших ошибок. Это не угроза, это условие работы. Если вы готовы соблюдать их, мы прекрасно сработаемся.

Михаил спокойно кивнул:

– Я вас услышал и прекрасно понял, Семён Петрович. Я готов выполнять любые условия.

Формалинов удовлетворённо улыбнулся, уверившись в правильности выбора руководства:

– Тогда будем считать договорённости достигнутыми. Теперь мы ждём от вас результатов. Я лично буду контролировать процесс и поддерживать связь. Помните, теперь вы – ключевая фигура игры с высокими ставками.

Они встали и пожали друг другу руки. Михаил спокойно вышел из кабинета, прошёл по коридору с вишнёвыми коврами и оказался на улице перед зданием Первого управления КГБ. Михаил усмехнулся про себя: «Вот тебе и независимое искусство. Теперь это государственный проект. Он глубоко вдохнул свежий воздух, чувствуя, как прохладный ветер снимает напряжение последних дней.

В голове быстро прокручивались мысли о том, как далеко и серьёзно зашли события. Михаил испытывал облегчение от возвращения к любимому делу и тревогу от перспективы жёсткого контроля управления. Теперь даже его подпольная работа стала частью большого плана.

Улыбнувшись, Михаил поднял воротник куртки и неторопливо пошёл вперёд, ощущая внутри азарт от ожидания новых приключений. Игра продолжалась, и ставки в ней были выше, чем когда-либо.