Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 91 (всего у книги 93 страниц)
Люсиль заметила потерянность девианта, и потому слегка наклонилась над столом, игнорируя уже вовсю разошедшегося мужа.
– Не обращай внимания, для нас это самая обычная история, – женщина ободряюще улыбнулась, замечая, как успокаивается Коннор. – У кое-кого просто патриотизм и гринпис в крови играет.
– Между прочим, дорогая, если бы мы не жили на ферме посреди поля, ты бы сейчас не ела эту изумительную, свежую телятину, – Ди манерно, как шеф-повар сощурил глаза и потер пальцами рядом со ртом. Артист. Всегда таким был и всегда таким будет. – Которую, кстати, вообще не рекомендуется употреблять. Мертвечина, полная ядов. Представляешь, какой стресс животное испытывало во время убоя?..
Боже, невыносимо… когда же он уже замолчит…
–…то ли дело зелень, одна клетчатка и витамины! Нельзя так с животиной поступать!
– Пап, ты был вегетарианцем всего две недели, – не поднимая головы со стола, отозвалась девчонка.
– Зато какие это были две недели!
Вообще и впрямь было странно слышать претензии от того, кто и сам два куска отбивной слупил. В этом и скрывался весь характер Дмитрия Роза. Болтать без умолку, возмущаться, театрально бить кулаком по столу. У нас бабуля так иногда делала, когда смотрела сериалы и при виде непристойного поступка какой-нибудь героини восклицала «Курва!». До сих пор понятия не имею, что это значит.
– Вот посмотрите на Коннора!.. – Ди опять попытался вклинить разволновавшегося андроида в разговор, который уже наверняка жалел о поездке в мой родной город. На секунду замешкавшись и вновь по-ученически выпрямившись – ох уже эти защитные рефлексы – Коннор подумал было, что разговор опять обойдет его стороной, но увы и ах. Ди, вдруг замолчав, сощурил глаза, держа бокал вина на весу. – Кстати. А в чем твой секрет? Ты совсем не питаешься?
Карие глаза сверкнули в мою сторону, прося поддержки и помощи, но я, уже привыкшая к несуразной болтовне дяди, не сразу осознала вопрос мужчины в сторону девианта. Только когда в наступившей тьме послышалось уверенное «Нет, не питаюсь», я тут же напряглась, вернув расслабленное положение тела в такое же «ученическое», как у Коннора.
– А что делаешь? Энергия солнца, диета на воде, шаолиньские монахи?
Все глаза в столовой были устремлены в сторону несчастной машины. Он отчаянно перебегал взором от одного собеседника к другому, и только я при визуальном контакте поняла: пора брать дело в свои руки. Даже Мари, что приподняла голову над столом, недоверчиво посматривала в нашу сторону.
– Дядя, Коннор – андроид, – я разбила все стены одной только фразой, словив на себе благодарный взгляд девианта. Краем глаза даже заметила, как облегченно опустились его плечи, заставив белую рубашку покрыться складками в районе груди. – Ему пища не требуется.
Тишина в доме была что ни на есть мертвая. Ди и Люсиль смотрели на нас ошалело, и если взгляд первого был устремлен на Коннора, то взгляд второй на меня. Должно быть, удивлялась, как так получилось, что девчонка на вид двадцати лет променяла мужское тепло на искусственное.
Кажется, молчание продолжалось вечность. Я знаю, раньше Ди никогда не был полон стереотипов, а если и использовал их, то только для того, чтобы скрасить речь во время спора. Но нынешний дядя, который был встречен в последний раз больше десяти лет, сейчас мог отреагировать иначе. Чего уж говорить про Люсиль. А вот Мари… Мари стала разрядкой для тишины.
– Нихера себе! – ее восторженный вскрик разорвал тишину, заставив гостиную словно «выдохнуть». Оба родителя двоюродной сестры потеряно, но сурово на нее посмотрели.
– Мари! Какой разговор у нас был по поводу выражений? – строгий голос Люсиль хоть ненадолго позволил нам с Коннором не ощущать себя виновато или испугано. Теперь девочка, что снова таращится на нас с андроидом восхищенными глазами, зашлась в порывистом дыхании.
– Да она же ахрененная! – восторгался совсем юный, высокий голос, что сопровождался нетерпеливым елозанием по стулу. – Мало того, что людей налево и направо рубит, так еще и парень андроид!
– А ну немедленно угомонилась! – прорычал мужчина, по-хозяйски распрямив плечи. – Еще одно подобное слово, и будешь печь топить всю неделю!
– Да у нас даже печи нет!
– Ради тебя завтра же ее и поставлю! – их перепалка могла бы казаться милой, семейной, но мы с Коннором точно замершие суслики старались не привлекать к себе внимания.
Тишина вернулась обратно, разве что теперь не такая пугающая, разряженная спором отца и дочери. Судя по всему, последняя недалеко ушла от своего родителя в своем темпераменте. А может, даже бабуля умудрилась передать свои гены.
Восклик новоиспеченной сестры на тему «рубит направо и налево» удивил меня тем, что Мари была осведомлена о моей жизни. Неужели Ди додумался ей все рассказать? Он и сам знал не так много о подразделении и о том университете, в котором я училась, однако все же был не глупым человеком. Сопоставить факты в виде «военное образование», «правительственный объект», «исчезновение племянницы со всех радаров» для него было проще простого, чтобы в конце концов прийти к понимаю – старшая дочь и вместе с этим единственная Гойл вдарилась во все тяжкие на службе у государства. И вряд ли она занимала там административную должность, учитывая навыки борьбы и владения оружием.
Откинувшись на спинку стула, Ди принял вид «крестного отца»: надменный взгляд, приподнятый подбородок, уложенная локтем на стол рука. Его черные глаза по-прежнему светились добротой и озорством, вот только в придачу к ним поспевала задумчивость с толикой изумления.
– Удивили так удивили, – мы с Коннором смотрели на него в ожидании вердикта. Словно попав в его дом за этот стол должны были выслушать постановление суда за детские шалости. Ди был прекрасным артистом. Мы – прекрасными зрителями. – Ну, и что бы на это сказал твой отец, белка?
Адресованный мне вопрос прозвучал пугающе, но на самом деле ничего, кроме теплых воспоминаний об отце и его навыке черного юмора, не вызвал. Да, он часто шутил не по-детски, часто заставлял маму извиняться перед другими за несуразные и острые шутки, часто показывал свой суровый солдатский характер в моем воспитании. И все же он был добрым души человеком, полным сострадания. Его руки были по локоть в крови, подошва ботинок помнила отпечатки лиц тех, по чьим головам ему приходилось пробираться. Дома же он был совсем иным: пусть суровым и строгим, но любящим и желающим счастья. Заболела я гриппом – отец в отсутствии матери тащит в мою комнату мороженное, которое я так любила в детстве. Понравился мальчик в классе – отец учит как правильно общаться с мальчишками, но при этом сует перочинный нож в руку, а мало ли. Нашла маленького щенка спаниэля – отец, напрягая стальные нервы перед щенячьими глазками дочери и собаки, позволяет оставить питомца, правда, первого и последнего за всю жизнь. Он любил меня и всегда старался отдавать приоритет моему счастью. Одна из причин почему мама доверяла столь тяжелому в характере человеку воспитание, не боясь, что рано или поздно взращенный солдат встретит сопротивление со стороны отца при попытке оставить службу и найти спутника для жизни.
Мягко улыбаясь этой мысли и ощущая на себе встревоженный, такой же как и у всех выжидающий взгляд Коннора, я отчетливо поняла, что отец не был бы против машины. Он никогда не выделялся предрассудками, ставя комфорт и счастье людей выше того, что думает общество.
– Мой отец? – я как бы переспросила дядю, на деле не ожидая услышать ответ. – Сказал бы, что я вовремя ухватила быка за рога и порадовался бы.
Я не видела Коннора, ведь искоса смотрела на дядю, однако чувствовала каждой клеткой как благодарно вздергиваются уголки его губ. Не стоит предугадывать, почему вопрос Ди вызвал у андроида напряжение, но мой ответ разрушил это ощущение тревоги. Коннор порадовался произнесенным словам, впрочем, порадовался не только он. Люсиль понимающе кивнула головой, в черных глазах Мари, чей хвост из длинных волос едва ли не касался пустой тарелки, вновь взыграло восхищение.
– Он всегда был самым мудрым из нас, верно? – в голосе Ди проскальзывала ностальгия, она же читалась в его устремленном в стол взгляде. Мужчина, уложив руки на деревянную поверхность, как и я витал мыслями в воспоминаниях о любящей друг друга паре совершенно разных по характеру людей. О паре, которой не стало, но которая оставила после себя одну единственную дочь. – Хоть и с дурацким чувством юмора.
– Нормальное у него чувство юмора, – тут же вступилась я за отца, ощущая, как отступает ностальгия.
– Ага. Нормальное. Черней только задница негра.
– Дима! – недовольно воскликнула Люсиль, пихнув мужа в плечо.
С некоторое время мы посмеивались, переглядываясь друг с другом. Все же было приятно очутиться в этакой семейной обстановке, где каждый участник имеет свои особенности, например, спорить о банальных, но несуразных вещах (ох уж этот Дима), или же саркастично выражать свои мысли яркими эмоциями и движениями (ох уж эта Мари). Но при этом все эти участники создают нечто прекрасное и удивительное, нечто родное, единое целое из таких разных личностей.
– Вас это… – вот уж чей голос я не ожидала услышать, так это голос Коннора. Он вежливо склонил голову, выжидая паузу и подбирая подходящее слово. Мне кажется, или окружающие стали на него как-то иначе смотреть после озвученной правды?.. – …смущает?
Да. Определенно стали иначе смотреть.
Ди, что вдруг проникся нашим откровением, неопределенно махнул рукой. Мужчина больше не пытался спорить, попусту тратя силы и слова на привлечение к себе внимания.
– Я по молодости прожил несколько лет в племенах ботокудо в Бразилии, а люди там ничего, кроме набедренных повязок не носят. Даже когда едят. А едят они на земле, – Ди удрученно качал головой, но при этом не выдавал каких-либо негативных эмоций. Скорее рассуждал на тему непривычной для “русского” американца непристойности в поведении других людей. – А эти чертовы повязки нихрена не прикрывают. Так что меня уже нечем смутить.
– Я бы с удовольствием послушал об этом, – тут же с неподдельным интересом произнес девиант.
– О чем? О набедренных повязках?
– О вашем путешествии на территории Южной Америки.
И разговор был таким дружественным и приятным, что даже мне становилось тепло в душе от созерцания гармонии между прошлым и будущим. За все время, проведенное с Коннором, я ни разу не задумывалась на тему «что сказали бы родные, увидев меня за руку с андроидом». И вот, это так изумительно: видеть, как эти двое без какого-либо напряжения общаются, как сплетаются нити прошлого и будущего в паутину нынешнего. Спасибо Ди за отсутствие у него предрассудков.
Пока я с трепетом рассуждала о непривычности сложившейся ситуации, дядя, широким жестом руки указав на Коннора, с восторгом обратился к сидящей слева жене.
– Хоть кто-то в этом доме хочет меня слушать!
– А ты дай ему минут тридцать, – саркастично отозвалась дочь, улыбаясь мне, но косясь на отца. – Убежит, сверкая пятками.
– Люсиль, твоя дочь мне грубит.
– Это наша дочь, Дима… – устало отозвалась женщина.
За окном начинало вечереть. Ди, больше не желая вгонять нас с Коннором в краску, театрально кинул тканевую салфетку на стол и с некой загадочностью упер руки в бока.
– Раз со знакомством покончено, полагаю, наступила та часть ужина, где родственнички друг другу подарки дарят.
Ни у кого из семьи Роза эти слова не вызвали удивления. Мы же с андроидом в который раз недоуменно переглянулись, наблюдая, как Ди встает из-за стола и скрывается где-то в коридоре. Мне не хотелось сидеть на месте, тем более теперь, когда Мари, уложив подбородок на руки, без всякого стеснения таращится то на меня, то на девианта. Попытка предложить Люсиль помощь в уборке стола была тут же провалена, женщина собрала тарелки и салфетки так ловко, словно бы проделывала подобные манипуляции с таким количеством посуды не в первый раз. Это заставило подумать о том, что гости в этом доме частое явление.
Интересно, эта девчонка на всех гостей так пялится, или лично я у нее вызываю столь неадекватное поведение?..
– Еще не жалеешь? – что-то подсказывало, что Коннору, сидящему совсем рядом с девочкой, гораздо неудобней, чем мне. Однако андроид, сцепив руки в пальцах на столе, непонимающе вскинул брови. Мне и не требовался его ответ, вопрос был задан скорее в целях не сидеть в тишине в компании этой маньячной Мари посреди широкой столовой с розовыми занавесками на окнах. – Что привез меня сюда. Не жалеешь об этом?
– Я прожил с тобой почти два года, – Коннор простодушно пожал плечами, с прикрытым интересом осматриваясь вокруг. – Вряд ли меня можно заставить о чем-то пожалеть.
– Ну ты и ехидна.
Наша перепалка лишь подогревала восторг в глазах Мари. Перекидывала взгляд с одного на другого, улыбаясь едва ли не во весь рот. Девочке было всего тринадцать лет, у нее был острый на колкости язык, активная жестикуляция, которая заставляла воспринимать девчонку скорее как равного, чем как ребенка. Она хмурилась, когда злилась, артистично закатывала глаза, как раздражалась, театрально прикрывала рот ладонью, когда изумлялась. Все это вкупе с острыми шуточками выглядело таким «живым» и ярким, точно смотришь не на школьницу, а на самую настоящую актрису из семейного ситкома. Забавная девочка… если бы еще не пялилась вот так в открытую.
Мари точно почувствовала мысль. Рыжие волосы переливались медным оттенком в золотых лучах закатного солнца, когда девчонка, хищно блестя глазами, склонилась над столом. Она была похожа на маньяка-убийцу, который вот-вот сядет на трехколесный велосипед и предложит сыграть в игру. Настолько опасно выглядела эта улыбка.
– А это правда? – Мари старалась говорить приглушенно, из-за чего ее голос приобрел заговорщицкие нотки. – Что вы людей убиваете?
Боже, откуда столько кровожадности в этом юном, детском голосе?! Я никогда не отличалась стереотипами, разве что была излишне консервативна в плане внешнего вида. Солдатская дисциплинированность, с этим ничего не поделаешь. Но все же была удивлена такому повышенному интересу к убийствам со стороны Мари. Ладно бы мальчик спросил, но девочка…
Убрав руки со стола, я потеряно посмотрела на Коннора. Андроид приподнял ладони на уровень груди, мол, выкручивайся сама. Предатель. В следующий раз сам будет рассказывать людям о своей природе происхождения.
– Было дело, – завидев детский восторг в черных глазах Мари, я тут же поспешила добавить. – Но это в прошлом, и слава богу. Теперь я психоаналитик в частной клинике.
Интерес сестры с каждым словом затухал. Она больше не склонялась над столом, откинувшись на спинку стула и скучающе надув губы.
– Блин, – почти шепотом произнесла Мари. – А я хотела по вашим стопам пойти…
– Поверь мне, – в этот раз включился андроид, явно обеспокоенный удрученностью в моих глазах. – Лучше не стоит. Психоаналитика намного интересней.
Теперь Коннору предстояло поймать мой благодарный взгляд. В конце концов было странным видеть азарт в глазах совсем еще юной новоявленной сестры при упоминании службы с оружием в руке. Это для нее работа на правительство в силовой структуре означает постоянный адреналин, крутость в глазах окружающих, интересную и опасную работу, полную приключений. Для меня, прошедшей через этот ад, служба – ничто иное, как десятки отобранных жизней и разрушенных семей, безвольное существование во имя чужой цели, испачканные в крови руки. Ситуация с возвращением чувств ухудшилась, хоть и ненадолго. Лица убитых до сих пор порой выплывают из темноты сновидений, напоминая мне о том, кем я была.
Если мне Мари верить не желала, то с Коннором по какой-то причине сразу же согласилась, пусть и не имея былого азарта во взоре. Девочка с грустной улыбкой кивнула головой.
Ди вышел как раз вовремя, чтобы разрушить дискомфортное ощущение неловкости. То самое чувство, словно бы не оправдала чужих надежд. В его руках покоился какой-то квадратный предмет, накрытый белой тканью, и только когда предмет был уставлен на стол я начала догадываться, что именно находится под тряпкой. Руки самопроизвольно ухватились за край стола, готовя меня и мое взбешенное от удивления сердце спешно покинуть стул.
– У меня для тебя кое-что есть, белка, – с этими добрыми словами Ди аккуратно стянул с предмета ткань. И вроде бы в воздухе стоял приятный запах шарлотки, которую вошедшая Люсиль принялась нарезать на столе, однако меня не манили ни ароматы корицы, ни запах чая с чабрецом, разливающегося по кружкам. Выпучив глаза, я несмело подходила к улыбающемуся дяде, что возвышался надо мной едва ли не на две головы, уперев руки в бока.
Виниловый проигрыватель был точно таким же, как я его помню. Винного цвета деревянные бока, слегка потертые от времени ребра, отсутствующая крышка, которая была сломана почти сразу после покупки. Еще полтора года назад при продаже дома я с грустью рассматривала виниловые диски на полке в своей детской комнате, воображая, как какой-нибудь местный воришка пробирается в дом и выносит дорогую технику. Он наверняка гуляет по дому в поисках чего-то раритетного, и вот в комнате с белыми стенами находит на прикроватной тумбочке крупный старинный аппарат. Большая часть дисков осталась нетронутой, но аппарат вынесли, оставив мне лишь горькие воспоминания.
Я не могла описать того, что чувствовала, молчаливо стоя рядом с проигрывателем и вспоминая такой приятный, «шуршащий» звук. Ди о чем-то переговаривал с Коннором, что теперь стоял по другую сторону от дяди, с интересом рассматривая аппаратуру. Их голоса проплывали мимо, даже не цепляясь за ушедшее в воспоминания сознание. Я очень любила классику и продолжаю любить, но в детстве пока остальные дети хвастались плеерами и прочими приблудами высоких технологий в моей комнате играла музыка из старого проигрывателя японской фирмы «Audio-Technica». Ничто не сравнится со звуком виниловой пластинки. Легкий белый шум, едва просачивающийся сквозь мелодию, придает музыке особый вкус, этакий живой звук. Ты словно погружаешься в радио-волну, окончательно теряя связь с миром и отдаваясь воображению.
– Боже… я думала, его стащили воры из дома, – слепо усевшись на рядом стоящий стул, я едва не повалилась на пол. Настолько вид проигрывателя заворожил, напоминая о теплой улыбке матери, что его подарила.
– Я хотел выкупить дом, когда узнал, что он стоит бесхозный. Не хотел отдавать в лапы аукционеров, – Ди почесал затылок, с толикой вины поглядывая в мою сторону. Коннор, как и я, рассматривал проигрыватель. Только я смотрела с угнетающей ностальгией, андроид – с желанием поскорее познакомиться со столь старинной вещью. – Но потом узнал, что дом содержит один единственный хозяин, исправно оплачивая все налоги. Так-то я в принципе и понял, что ты не просто пропала, а ушла на службу. Потому решил кое-что припасти на случай твоего возвращения, да и от грабителей подальше.
– Откуда он? – Коннор терпеливо выждал, когда Ди сделает паузу, после чего задал не дающий ему покоя вопрос. – Насколько я могу судить, даже для тех времен это довольно раритетная вещь.
Я почувствовала на себе вопрошающе-выжидательный взгляд дяди. Этот взгляд говорил сам за себя: он как бы спрашивал, можно ли ему рассказать историю появления проигрывателя в семье Гойл, или все же мне самой стоит посвятить своего спутника в тонкости моего глубокого прошлого? Прошлого, наполненного тоскливыми воспоминаниями о людях, давно ушедших из этого мира.
– Моя мама… считала себя прагматиком и экспериментатором, – не сводя взора с проигрывателя, я удрученного пожала плечами. Мари исчезла еще до начала рассказа, зато Люсиль сидела рядом и мечтательно впитывала каждое слово. Видимо, ей и впрямь было интересно узнать хоть что-то о родственниках своего неординарного мужа. – Она любила читать научные статьи по психологии или физиологии. Иногда так сильно все это воспринимала, что нам с отцом порой приходилось ощущать на себе все ее убеждения.
Коннор не совсем понимал, о чем я толкую, но и напрямую сказать мне было сложно. Хотелось подойти к этому моменту со стороны, чтобы андроид воспринял это не с усмешкой, а с почтением. Да, истоки причин появления проигрывателя в семье глупая, но все же эта причина что ни на есть характеристика личности одного из самых дорогих людей прошлого. Однако я не успела подойти к вопросу с почтением. Ди, саркастично вздохнув, вырвал из моих рук инициативу, испортив историю привычным юмористичным манером:
– Проще говоря, моя сестра была очень наивной, и верила всякой чуши, о которой пишут «британские ученые», – мужчина сделал пальцами кавычки, получив в ответ понимающий кивок Коннора. Так и знала, что Ди покажет все в таком паршивом свете. – Ну там ген неверности у женщин, возможность умереть от любви и бла-бла-бла. Она прочитала в каком-то журнале, что маленькие дети, которые спят под классическую музыку, вырастают невероятно умными!..
– …вот только ума не прибавилось, а классику я полюбила, – подхватила я рассказ Ди, раздраженно блеснув на того глазами. – Но мама всегда говорила, что звук из плеера какой-то безвкусный, и потому на мой день рождения подарила мне проигрыватель с первым виниловым диском. В общем-то она оказалась права, говоря про безвкусие. Винил и электроника не сравнятся.
Мы с некоторое время смотрели на проигрыватель, не смея нарушать тишину. Где-то за окном доносился звук копыт по зеленой, сочной траве – Ди выпустил лошадей. Небо постепенно окрашивалось в розовые краски, лучи солнца отражались от стекол. Было так тепло и уютно, словно бы мы с Коннором пробыли здесь не несколько часов, а несколько лет. До того привычно и комфортно, что и уходить не хотелось. Но день был долгим и насыщенным на эмоции, а я так и не смогла выспаться после полета. Думаю, не смогу выспаться даже после того, как вернусь домой. Слишком долго будут крутиться диски, возвращая меня в пелену из блеклой, но приятной памяти.
– Должен сказать, что для своих лет он прекрасно сохранился, – Коннор убрал руки в карманы, открыто рассматривая проигрыватель. Мы все на него так смотрели, как будто это был старый, добрый знакомый из прошлого. В конце концов так было для меня, но точно не для Люсиль или для андроида. Потому их заинтересованность воспринималась мной с благодарностью.
– Он не работает, – хмыкнул Ди. – Черт знает что с ним, я не лезу. Боюсь еще хуже сделать.
– Думаю, это не проблема.
Новость Ди о сломанном механизме расстроила, но готовность идти до последнего в голосе Коннора подкупила. Оставшееся время близкие переговаривались за чашкой чая, но я не вникала в суть их разговора. Сидела рядом с проигрывателем, мысленно находясь в гостиной собственного дома у полки с дисками. Кончик указательного пальца блуждает по стопке, в голове крутится всего один вопрос: какой из них я прослушаю первым?
Запах свежей травы и все того же яблочного пирога, что теперь сочился из открытого окна кухни, обволакивал нас с дядей, сидящих на крыльце заднего двора. Здесь было так уютно: белые длинные лавки с удобной спинкой, вид на зеленые, просторные луга с время от времени бегающими галопом черными жеребцами, розовые оттенки, смешиваемые с голубым небом. Солнце начинало опускаться за верхушки зеленого хвойного леса, что находился в отдалении, и я на мгновение согласилась с Ди в преимуществах жизни на ферме. Чистый воздух, природная тишина и больше ничего.
Коннор стоял в отдалении от дома, закатав белые рукава по локоть и держа руки в карманах брюк. Сразу после того, как мы кучкой вышли на задний двор, андроид извинился и отошел в сторону, переговариваясь с кем-то по телефонной линии. Если первый звонок по обрывкам фраз я распознала, как принадлежащий Хэнку, то второй был явно от капитана. А может и нет. Коннор давно не ограничивался работой только своего отдела, так что в точности узнать кто и зачем звонит всегда было сложным. И пока Коннор наблюдал за лошадьми, с кем-то беседуя, Мари, что сидела на висящей на раскидистом дереве качели, в яркой желтой толстовке и синих джинсах мечтательно смотрела на андроида. Кажется, мечтательно. Что-то в этом взгляде проскальзывало тяжелое, но мне не хотелось думать, что у девочки в столь нежном возрасте есть нечто, о чем она сожалеет.
– Черт… – Ди сидел на скамье, слегка раскинув ноги и держа руку с чашкой кофе на коленке. Словно бы ему чая было мало. – И что, он прямо вот так звонит из головы? Вот бы мне такую функцию. Это же так удобно… руки все свободны…
Оторвав задумчивый взор от сестры, я туманно посмотрела на дядю. Мужчина не сводил заинтересованных глаз с андроида, который теперь держал одну расслабленную руку на деревянном заборе. Я последовала взглядом за Ди. В свете золотых, закатных лучей Коннор всегда был по-особенному прекрасным. Солнце мягко очерчивало его волосы, профиль, каждое движение тела обволакивалось этими прекрасными золотыми оттенками. Он словно светился, источал из себя невероятные потоки энергии. И глаза его наверняка сейчас имели грязно-золотой оттенок, жаль только что сейчас никто их не видит.
– Иногда это тот еще геморрой, – я вспомнила о постоянной занятости андроида на работе и тут же прильнула к своей чашке чая. Вид пасущихся лошадей, так же объятых закатным светом, завлекал не хуже, чем девиант. – С его вечной занятостью в работе свихнуться можно.
– Трудоголик, да? Кто он по профессии?
– Детектив.
В одну секунду послышалось сразу несколько звуков. Входная сетчатая дверь скрипнула, и на крыльце показалась Люсиль. Вместе с этим Ди, повеселев глядя на меня, самоуверенно хлопнул себя по бедру.
– Да неужели?! – мужчина резво развернулся к ничуть не удивленной жене, а вот я порядком встревожилась, почувствовав неладное в голосе дяди. – Люсиль, ты слышала? Теперь у нас есть связи в полиции!
– Ди, по-моему, ты что-то путаешь, – я вернула на себя внимание родственника, дав Люсиль возможность пройти мимо в сарай на другой конец поля. – Он детектив, а не мальчик на побегушках. И мои с ним отношения этого никак не касаются.
– Ничего не знаю, в России это работает именно так, – мужчина махнул на меня рукой, и я вновь за день поняла, как же сильно он любит и чтит свои корни.
Удивительным было то, что сам Ди недолго прожил на родине. В возрасте пятнадцати лет дядя покинул страну вместе со своей семьей, переехав в штаты по настоянию отца. Мама, хоть и не была маленькой, все же Россию помнит смутно, однако всегда рассказывала, как радовалась ее мать (моя бабуля) на новость мужа (моего деда) о поступившем ему предложении переехать в США по работе. Продвижение по службе деда сказалось на всей семье. По крайней мере, никто не пожалел о переезде.
– Подожди, – Ди поднял свободную ладонь вверх, как бы предлагая затормозить в рассуждениях. Это было удивительным, учитывая, что мы молчали вот уже несколько минут. – «Киберлайф» же успели выпустить только одну модель-прототип детектива. Насколько я знаю, этот Каркус или как его там не создает одни и те же морды. Это что же получается… перед нами тот самый единственный RK800?
Мужчина, не веря своему предположению, произнес этот вопрос с таким сарказмом, что мне противно стало. Указательный мужской палец взметнулся в сторону спины Коннора, но тот и не собирался смотреть на нас. Это спасло Ди от последующих соответствующих выводов Коннора о воспитанности и тактичности моего дяди.
Не желая ничего говорить, я коротко и ясно кивнула головой.
– И ты хочешь сказать, что это он ограбил склады «Киберлайф»? – я снова кивнула, преисполняясь гордости за своего андроида. Даже не знаю, почему возникло именно это чувство, но ясно видела, как отражается уважение в черных глазах Ди, как искривляются мужские губы в изумленной усмешке. – Однако здравствуйте… он бы и впрямь понравился твоему отцу. Как вы вообще с ним пересеклись?
Это был не первый раз, когда я или Коннор слышит подобный вопрос. Обычно никто из нас не вдается в подробности сразу по нескольким причинам, в числе которых было негативное отношение к подразделению и нежелание рисковать своими и чужими жизнями, рассказывая о правительственном объекте. Но Ди знал про подразделение. Он даже наверняка знал, куда именно я отправилась после смерти брата. Знал и не осуждал. Это делало его по особенному родным, не по крови, но душевно.
– Во время всех этих ноябрьских волнений меня отправили в Детройт под руководство его напарника. Он должен был ловить девиантов…
–…но вместо этого перешел на темную сторону, – Ди не дал мне договорить, уважительно кивая. О его отношении к андроидам и девиантам я в точности не знала, но учитывая, как спокойно мужчина принял новость о происхождении Коннора догадывалась о положительном мнении. – Получается, ты заставила машину чувствовать? Выдернула, так сказать, из привычных рамок? Девиантнула систему?
Забавные аллегории, которые вызывают у меня смущенную улыбку. Однако я всегда смотрела на это с иной точки зрения. Для меня, человека, что семь лет прослужил правительству в качестве бездушной куклы, история о знакомстве и взаимном преодолении ограничений выглядит несколько иначе.
– Ты ведь знаешь, чем занимается организация, в которой я служила? – стащив кроссовки, я подобрала к себе ноги. Ди, собирая своими густыми волосами закатные лучи, утвердительно кивнул головой. – Тогда ты понимаешь, что на самом деле это он вытащил меня из привычных рамок.
Дяде понравилось это изречение. Коннор продолжал о чем-то рассуждать, прогуливаясь вдоль забора. Лучи давно потеряли свою яркость, и андроид больше не светился, однако все такой же прекрасный в своей белой рубашке с закатанными рукавами. Домашний, уютный, с небрежным видом. Он по-прежнему нравился мне таким больше, чем когда надевал свой офицерский костюм, что стал ассоциироваться с одиночеством в доме.
– Я готова была идти за ним на край света, – слова вырывались скорее в обращении к самой себе, чем к сидящему рядом дяде, от которого пахло сигаретами и кофе. За мыслями и обликом девианта я даже не заметила, как Ди вытащил сигарету и неторопливо закурил, отставив кружку на узкий подлокотник. Дым неприятно сковывал легкие, как бы Ди не старался дышать в другую сторону. – Я и сейчас готова идти за ним на край света. Когда мы были на «Иерихоне», думала, с ума сойду, блуждая по этим дурацким каютам и коридорам. Вот уж точно где бы я с удовольствием выстрелила себе в висок, если бы нашла его тело за очередным поворотом.
– Погоди маленько, – мужчина от неожиданности услышанного слишком сильно затянулся, отчего его глаза заслезились, а легкие зашлись в кашле. Выждав паузу, Ди продолжил хриплым голосом. – Вы что, оба были на этом треклятом корабле?
