Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 48 (всего у книги 93 страниц)
Легкая пульсация в голове снова дала о себе знать, намекая на излишне близкое приближение к красной стене. Я почувствовала, как только выстроенная мозаика из мельчайших элементов рассыпается прямо из рук, но желания собирать все заново не имела. Слишком сильно был вымотан мозг, слишком быстро нарастающая слабость распространялась по телу. Пачкать машину Рида кровью было не самой лучшей идеей, тем более что сам мужчина, как и я, погрузился в свои мысли, и точно не ожидал очередного приступа истерички. Искоса глянув на детектива, что беззаботно вел автомобиль мимо лесов за черту города, я вернулась к окну и вдруг решила последовать совету Гэвина. Да, перспектива узнать настоящее прошлое радовала, но все же помереть на пороге двадцати восьми лет не хотелось, тем более что до дня рождения оставалась всего-то неделя.
Электрокар медленно остановился у узкого мостика через мелкую речушку в нескольких метрах. Свистящий звук тормозных колодок отдался в черепной коробке болью, и я невольно пощурилась, отлепившись от окна. Молчание не могло быть вечным, по крайней мере, Гэвин бы точно не желал расходиться в тишине. Мужчина, не заглушая мотора, прищурено смотрел на меня, слегка повернув голову. Его губы были растнянуты в едва различимой улыбке.
– Спасибо, Гэвин, – сквозь слабость в сознании дружелюбно пролепетала я. – За то, что подбросил, да и вообще за то, что оказался рядом. Я в долгу не останусь.
– Не зарекайся. Тебе придется слишком долго отрабатывать.
Ну почему я не была удивлена этим пошлым, наполненных двусмысленным подтекстом словам? Произошедший поцелуй наверняка создал для него иллюзию сближения, ведь не зря мужчина теперь настойчиво предлагает встретиться и продолжить общение не на территории руин старого здания. И ведь именно я не подумала о последствиях своих экспериментов. Оставалось в срочном порядке решать, как именно отвести от себя Рида, при этом не задев его мужского самолюбия.
Молодец, Энтони, у тебя просто талант разрушать все вокруг!
– Шучу я, – Гэвин почувствовал мое смятение, судя по тому, с какой иронией он вскинул бровями и произнес следующее. – Но в следующий раз я не стану участвовать в твоих бешеных скачках по прошлому. И тебе советую прекращать играть в это «Назад в будущее».
Сказать, что я была удивлена услышанному – ничего не сказать. Впрочем, я и впрямь была благодарна Риду за его помощь. Мужчина мог еще вчера во время звонка дать отворот-поворот, но вместо этого Гэвин согласился пойти на уступки, не говоря уже о помощи на самой заброшке. Не оказавшись там детектива, кто бы знает чем закончился очередной приступ боли.
Усмехнувшись этой мысли, я уложила пальцы на тонкую дверную ручку. Гул мотора отдавался в груди, но связано это было не с вибрациями – их поглощала установленная умелыми мужскими руками шумоизоляция. Гул в груди отражался из-за недавнего пережитого стресса, так как сердечный орган все еще заходился в аритмии, не позволяя мне дышать ровно и спокойно. Поборов свое состояние беспомощности, я дружелюбно улыбнулась мужчине. Тот ответил не менее дружелюбной улыбкой. Господи, я видела веселого и умиротворенного Гэвина Рида! Теперь я видела все. Теперь можно и умереть.
– Знаешь, даже несмотря на свое агрессивное отношение к окружающему миру, – я пожала плечами, приоткрыв дверь. Холодный речной воздух проник в салон, напоминая о том запахе, что царил на заброшке, – ты очень хороший человек, Гэвин.
– Если бы каждый раз, когда мне это говорили, я получал бы доллар, – откинувшись на спинку с самоиронией ответил Рид, – то я был бы очень бедным человеком.
– А вот это повод задуматься на тему своего поведения…
– Как будешь в городе, – игнорируя слова, вкрадчиво перебил меня Рид. Его серые светлые глаза смотрели едва ли не в душу, и от этого взгляда мне стало немного не по себе, даже несмотря на вздернутый уголок мужских губ, – позвони. Или заезжай в участок.
Если с первым я еще и была согласна, то со вторым вряд ли. Выйдя из машины, я саркастично посмотрела на мужчину. Ослабшие ноги дрожали под давлением ветра.
– Нет уж, в ваш участок я больше ни ногой. Хватит с меня взглядов, как на прокаженную от малоизвестных мне людей.
Нам не нужны были слова прощания, я лишь захлопнула дверь и помахала рукой уезжающему Гэвину в зеркало заднего вида. Только когда автомобиль скрылся в уходящей назад в город дороге, я наконец позволила себе выдохнуть и опустить уставшие плечи. Слабость копилась внутри всю дорогу, она выедала желудок, поглощала мышцы, настойчиво сбивала сердечный ритм. Там, в машине мне не хотелось снова ввергаться в состояние беспомощности, Гэвин и так уже раз видел меня слабой. Второго раза я просто не переживу. Однако сейчас мне очень хотелось опуститься на асфальт и, мысленно утонув в речном плеске, некоторое время просто сидеть, подставляя лицо мелким каплям дождя. Но расслабляться было нельзя. В доме мою тушку ждал босс, его заводная игрушка и дорожная сумка, в которую в скором времени полетят все обычные для поездки вещи. Камски не предупредил, на какой именно срок мы отправляемся в Кливленд, однако его просьба не брать с собой много оружия и захватить каблуки и вправду напрягала. В этом крылось что-то нечистое, а может, я лишь себе накручиваю.
Война была неизбежной частью этой вселенной. Войной окутывались миллионы людей и роботов, война стала обязательным средством на пути к миру. Люди каждый день боролись за что-либо, сама природа каждую секунду испытывала себя на прочность с помощью битв. В данный момент в мире происходит миллиарды военных действий. Оставшиеся на свободе десять митингующих в городе Детройт, что собрались в квартире одного из соратников, планировали очередную борьбу с девиантами, подогреваемые желанием неизвестных лидеров-заговорщиков добраться до создателя “Киберлайф”. На севере России развертываются фронты из-за накаляющихся между США и Россией отношений. Парень полицейский из соседнего штата арестовал маньяка-педофила, что заманивал детей в свою машину, растлевал и выбрасывал на обочину, как ненужный мусор. Мамочка девочек-близняшек из дома на улице Томпсон воинственно боролась с пятнами краски на белом ковре. Тысячи, сотни тысяч мутаций происходили в каждом человеке, что шагал по планете Земля, и организм каждого из них боролся с этими новообразованиями.
Энтони Гойл стояла посреди асфальтированной площадки, всматривалась в лес и пыталась побороть слабость в теле. Это была лишь очередная битва, в которой солдат непременно выиграет спустя несколько минут, однако там, в доме ждала война гораздо масштабнее. Там мог ждать мистер Камски в паре с мистером Дорианом, и это поведет за собой войну в борьбе за свое прошлое. Там мог ждать только босс, и это приведет в очередную безмолвную войну за попытку сокрытия истинной деятельности вместо сеансов психотерапевта. Там мог ждать… там мог никто не ждать, и тогда Гойл предстоит бороться с куда худшим человеком, чем все вышеперечисленные. Тогда придется бороться с самим собой. Но в этой войне Гойл точно проиграет. В этой войне у нее не было шансов на собственное будущее с кем-то важным и любимым, ведь солдат на это был не способен.
Говорят, на войне самым главным чувством является не страх или боль, а любовь. Всепоглощающая, позволяющая биться вечно до потери сил. Но Энтони Гойл была уверена в том, что не способна на это чувство. Наверное, именно поэтому она больше не видела смысла сражаться.
Война… война никогда не меняется.
Почувствовав, как к мышцам возвращается сила, я медленно вернулась в дом. Как и ожидалось, мистер Камски встретил меня в комнате с бассейном. У стеклянной стены снова стояли столы и кресла, и теперь мужчина восседал на одном из них с бокалом виски в руке. Виски – еще один способ босса поплавать в собственных мыслях. Не такой действенный, как бассейн, но гораздо приятней и менее затратный по силам. Держа в руке плащ, я подошла к мужчине, что наблюдал своими серыми глазами за моими движениями. Шелковый мужской халат намекал на то, что босс только вышел из воды. Бассейн в купе с виски… Элайджа был явно озадачен.
К собственному удивлению, я была готова к любым его словам. Пережитый стресс и полнейшее принятие своей человеческой бессмысленности принесло некое смирение перед собственной жизнью. Андроид за стеной, кем бы он ни был, мертв; меня, как человека и женщину, не интересуют окружающие; прошлое и будущее больше не имело смысла. Я готова была отдавать себя в чужие руки, что лепили из меня нечто выгодное, как из пластилина. Не знаю, надолго ли это обреченное состояние. В конце концов, оно всего лишь вызвано пережитым в прошлый час стрессом, при котором любой человек будет готов выполнить любое указание, лишь бы после этого его оставили в покое. Сейчас мне так хочется согласно кивать головой, соглашаться на любые предложения, лишь бы только вернуться в свою комнату и запереться там на час другой. Но вскоре стресс пройдет, и желание продолжить рвать красную стену вернется. Такое уже случалось. В прошлый раз, когда я была готова спустить все на самотек, в дом ворвался Коннор в своем синем костюме и поврежденным плечом, и я не смогла долго отсиживаться в стороне. Вполне возможно, что и сейчас я не смогу держаться в стороне длительное время, даже несмотря на боль и кровь из носа. Потерянность сейчас заполоняла разум, но надолго ли. Ведь у меня еще оставались вопросы из разряда «где правда» и «кто он такой».
– Это и есть детектив Рид? – без интереса, но с блеском в глазах спросил босс. Мне было некомфортно смотреть на него сверху вниз, тем более ощущая за спиной маленький пистолет. Поджав губы и многозначительно покосившись на Камски, я как бы задала вопрос, после чего уселась в кресло по другую сторону стола. В комнате кроме нас никого не было. Элайджа Камски правильно понял мое смятение. Мужчина усмехнулся, удрученно поглядев в свой бокал. – Не ты одна иногда просматриваешь камеры наблюдения.
– Он согласился подвезти меня, – я вытащила «малышку» из-за пояса, почувствовав, как нагретый теплом металл едва отлипается от вспотевшей кожи. – Очень хороший человек, хоть немного и агрессивен.
– Надеюсь, ты не собираешься привязываться к нему? Будет очень неприятно оставлять здесь разбитое сердце после смены места жительства.
Я знала, о чем говорит Камски. Неделя пошла на убыль, и нам в скором времени предстоит покинуть штаты раз и навсегда. Я даже не допускала мысль о том, чтобы остаться здесь и бросить босса на произвол судьбы. В конце концов, я не раб, и контракт мог в любой момент разорваться по желанию любой стороны. Однако тот месяц, в течение которого Элайджа Камски не давал мне упасть на дно, заставлял меня следовать за своим руководством хоть на край света. Пусть я больше не чувствовала того самого соратничества, все же не могла уйти в неизвестность из-под крыла босса. Здесь у меня была цель, была задача, здесь не было неопределенностей и непонятного будущего. Элайджа давал мне смысл жизни, и, хоть он был не самым приятным, все же он был лучше, чем существование в этом мире овощем, не способным на положительные чувства к другим. В чем радость жить в одиночестве, если есть возможность заботиться хоть о ком-то?
Прокрутив в голове сказанное мистером Камски, я постаралась сдержать смешок. Получилось плохо. Мужчина посмотрел на меня со вскинутыми бровями, пока я пыталась угадать, чье именно сердце подразумевает босс: мое или мистера Рида.
– Я уже получила от него все, что хотела, – воспоминания о страстных губах Рида отдались мурашками по коже. Пожалуй, стоит умыться по возвращению в комнату. – Так что больше особо не собираюсь с ним общаться.
– Все прошло не так, как хотелось бы, верно? – Элайджа смотрел на меня, слегка повернув голову. Он опять изучал мои реакции, пытался высмотреть во мне нечто, что могло бы насторожить. Но я лишь пожала плечами, как бы давая понять о бессмысленности этой темы.
Тишина в комнате становилась гнетущей, но по-своему успокаивающей. Камски не упоминал о Дориане, даже ничего не говорил о психотерапии. Любого другого человека это порадовало бы, но меня только насторожило. Молчание Дориана было странным. Ведь он, вместе с боссом, убеждал меня в важности лечения, выуживал из моих мозгов все нужное, а теперь спустя два пропущенных занятия продолжал отмалчиваться. Это было странным, чересчур непривычным.
И я, и мистер Камски умиротворенно всматривались в водную гладь наполненного красного бассейна. Темные потолки не отражались в воде по причине кровавого оттенка самой водной толщи, и все же я могла различить там силуэты ламп и потолочных плит. Дальние стены комнаты плохо освещались, однако в них можно было заметить мраморные узоры даже с такого расстояния. Холл был таким странным. Всего пару дней назад здесь прогремел взрыв, осыпав окружение смертельными штырями, а теперь тут тишина и покой, точно ничего этого не было. Босс мирно поглощал свой виски, как и я, путаясь в раздумьях. С Ридом нельзя было молчать, нет. Он сам по себе трещит без умолку, настолько ему нравится пошутить и поязвить. Но мистер Камски был его полной противоположностью, пусть и имел с ним общие внешние черты. Поэтому Элайджа продолжал ценить меня, как молчаливого собеседника, с которым можно было обмениваться чувствами с помощью потоков энергии, а не слов.
Все же я не могла заставить себя отмалчиваться слишком долго. Состоявшийся утром разговор и представший перед взором объятый пламенем «Киберлайф» не давали мне покоя, как сотруднику мистера Камски. Разоружив пистолет, чем наполнила тишину в комнате скрежетом металла, я вкрадчивым голосом попыталась вывести босса на разговор. Тот, судя по всему, не был рад поднятой теме.
– Ты ведь в курсе, что произошло на предприятии?
Элайджа смотрел в свой стакан, наблюдая, как кубики льда таят под воздействием алкогольной жидкости. От него исходило чувство отчуждения, настолько сильно ему была неприятна эта тема. Я понимала, что ступаю по тонкому льду, ведь сегодня мужчина должен будет навсегда распрощаться с собственным детищем. А тут еще я со своими терактами.
Молчание нарастало, покрывая нас обоих коркой льда. Я снова вернула взор на водную гладь, нагревая холодный затвор черной «малышки» пальцами.
– Ты же можешь сделать хоть что-то. Как-то помочь андроидам.
– Моя позиция – нейтралитет в плане отношений людей и девиантов, – беззлобно, но задумчиво протянул Камски. Короткие рукава его халата шуршали по телу, пока мужская рука удрученно покачивала бокал из стороны в сторону. Вскоре от кубиков льда ничего не осталось.
– Но ты же сам с утра говорил, что андроиды тебя ненавидят. Ну, так помоги им! Покажи, какой ты есть на самом деле.
– И какой же я на самом деле, Энтони?
Серые, по-своему холодные глаза Элайджи пронзали меня насквозь. Я могла бы с легкостью сказать боссу о том, что он заботливый и чуткий начальник. Могла бы назвать его скрытным и мечтательным гением, способным на создание просто невероятных существ. Он мог быть в моих глазах клишированным богатеем, помешанным на минимализме и чересчур интровертном поведении. А мог стать заговорщиком, что прятал в том самом сундуке Пандоры слишком опасные тайны и секреты.
Я сидела по ту сторону черного стола, смотрела на мужчину ответным безучастным взором и не находила слов. Меньше недели назад я бы с энтузиазмом воскликнула: «ты добрый, спокойный и прагматичный человек, которому смело можно доверить свою жизнь!» – сейчас же я не могла найти слов. Слишком много в последнее время открывается тайн, еще больше их окутывает мистера Камски каждый день.
Мое молчание было своеобразным ответом для Элайджи. Босс многозначительно вздернул уголки рта и вернулся к своему виски. Я отвернулась обратно к бассейну.
– Правительство и андроиды избрали свой путь сами, им же предстоит самостоятельно находить пути решения проблем. Отныне я не имею к этому никакого отношения, Тони. Надеюсь, мы услышали друг друга.
Больше, чем услышали. Поднимать тему девиантов при мистере Камски всегда было опасно, но кто ж знал, что это вызовет такую негативную волну? Согласно кивнув услышанному, я убрала обойму назад в пистолет и спрятала его в складках плаща на коленках. Время отчитывало начало четвертого, а значит, мне следовало поторопиться в сборах.
– Когда вылет? – всего двумя словами я разбила между нами скопившийся комок отчуждения, и мистеру Камски это понравилось. Он вновь улыбнулся, словно бы убедившись в моей верности.
– Через полтора часа, – не отрывая взора от бокала виски, произнес мужчина. Он не смотрел на то, как я встаю с кресла, как направляюсь в сторону выхода. Полтора часа было вполне достаточно для того, чтобы привести себя в порядок в ванной комнате, да еще и успеть перекусить. Однако стоило мне оказаться рядом с дверью, как Камски вновь дал о себе знать более теплым, нежели совсем недавно голосом. – Ты ведь помнишь мои указания насчет приема?
Я резко развернулась обратно, оставив без внимания втянувшуюся в стену синюю дверь. Руки с зажатым плащом по инерции сцепились за поясницей, все рефлексы среагировали на обращение босса, что пару минут назад был обычным человеком. Конечно, я помнила об указаниях. Последний час блужданий по городу выбил из меня силы, а не остатки памяти. Она-то напротив – начинала возвращаться.
– Не брать с собой много оружия, захватить туфли, – я не могла долго держать осанку послушного охранника. Отчасти это было связано с усталостью и еще теплящейся внутри мышц слабости, отчасти с неординарностью просьбы мистера Камски. Боюсь представить, при какой ситуации частному телохранителю не понадобиться оружие, но пригодятся туфли. – Тебе не кажется, что твои просьбы слишком странны? Без оружия падает шанс вытащить твою задницу из другой задницы в случае опасности.
– Это будет частное мероприятие, без лишних людей, – мистер Камски слегка качнул бокалом виски, точно не поясняя свои мысли, а предлагая тост. Не стоило долго гадать, чтобы понимать про кого именно говорит босс. Однако что-то подсказывает, что некоторым личностям ничего не будет стоить ворваться на эту «вечеринку» жизни. – Только свои.
– Да, человек этак двести…
– К тому же, ведь тебе все еще не нужно оружие, чтобы причинить вред человеку, – подтрунил мужчина, возвращая в нашу атмосферу толику дружелюбия. От былого отчуждения не осталось и следа. – Или что-то изменилось?
Мистер Камски надел маску. Впервые за весь месяц. Этот чертов человек надел передо мной маску! Я знала, что за неуловимой улыбкой и слегка прикрытыми глазами босса скрывается недоверие и подозрительность, ощущала это собственной кожей. Я все время гордилась тем, что вхожу в число доверенных лиц. Я, как и немногие иные люди, могла видеть перед собой настоящего Элайджу со всеми его недостатками и проблемами: сонный и уставший, умиротворенный и медлительный, работающий и спящий. Бывало даже веселый и злой! Но это надменное выражение лица говорит только об одном: отныне я потеряла доверие Камски, и вряд ли когда-либо смогу видеть босса таким, какой он есть.
– Скажи хоть, зачем такие правила? – в который раз за весь день пожала я плечами. – Что ты задумал?
– Ничего столь катастрофичного, чтобы заставить тебя нервничать. Но и раскрыть все карты я не могу, ради нашего общего блага.
– Знаешь, иногда у тебя больше секретов, чем у Альбуса Дамболдора, – я угрожающе показала на мужчину пальцем. Пусть я больше и не входила в число доверенных лиц, все же месяц тесных дружественных связей позволял мне вести себя не как подобает подчиненному. Элайджа вроде не был против. Мужчина усмехнулся и вернулся к бокалу, закончив этот разговор.
Пройдя в собственную комнату и не встретив по пути никого из андроидов (слава тебе, Люцифер), я откинула плащ на кровать. Стеклянная стена была усеяна мелкими каплями дождя, и каждая из них переливалась алмазным блеском в редких лучах солнечного света. Там был спокойный, тихий мир. Природа совершенствовала окружение, наполняя гармонией вселенную и всех, кто хоть раз останавливался посреди дороги ради наслаждения от ветра или щебета птиц. Не торопясь уйти в ванную комнату или стащить с себя рубашку, я медленно подошла к окну и уселась на ковер. Ворс приятно обнимал ладони, согревая меня не снаружи, а словно бы изнутри. Мне было так хорошо… как же давно мне не было так хорошо.
Увы, я себя лишь обманываю.
Мне было плохо. Очень плохо. С каждым днем я все сильнее путалась в своем прошлом, сильнее терялась в настоящем и меньше видела своего будущего. Попытки вернуться к своей настоящей жизни заканчиваются возникновением еще большей тонны вопросов, а эксперименты по вызову у себя человеческих теплых чувств приводят только к разочарованию. Я так запуталась! До сих пор не знаю, кем была, кто есть и кем я стану! До сих пор теряюсь в отношении своей судьбы, особенно после сегодняшнего дня. Он еще даже не закончился, а уже принес так много разочарований.
Я никто. Не могу чувствовать, любить и желать. Только мечтать по ночам о лежащем рядом человеке, что будет смотреть на меня верными и искрящимися глазами. Могу только рыскать в темноте своего прошлого протянутой рукой, и ничего не встречать на пути, кроме пустоты и боли. Тот некто за стеной сейчас молчал, но уверена, ему так же тоскливо, как и мне. Впрочем, он давно мертв, а значит, на один вопрос все же стало меньше.
Тот Коннор, что уже несколько дней не дает мне покоя, стал куда более загадочной личностью, чем мистер Камски. Я никак не могла понять, как именно андроид связан со мной, если былой напарник при условии правдивости слов Рейн мертв. Я все еще не могла определиться, верить ли ей окончательно. Возникающие галлюцинации в голове вкупе с болью и потоками крови могут быть сильным аргументом в ее сторону, и все же если Коннор не связан со мной в прошлом, то что им обоим стоит просто использовать грязные методы, чтобы вывести меня из игры? Лишить босса единственного охранника. Конечно, я все еще помню о словах главы подразделения, где именно андроид-детектив с какого-то черта решил шантажировать само правительство.
Мотнув головой, я спрятала лицо в руках, защищая глаза от ярких лучей внезапно выглянувшего солнца. До чего же все сложно! Мне так хотелось разобраться в своем прошлом, помню, с каким энтузиазмом я решила больше не ждать следующего поезда, а броситься за уходящим. Но черт возьми, никто не предупреждал, что прошлое окажется таким запутанным, да еще и в сопровождении с приступами боли и кровопотерь! Сосуды быстро закупоривались, должна отдать должное врачам, меня лечившим. Но само наличие красной жидкости на земле было тревожным знаком. Позапрошлой ночью кровь спускалась не только из носа, но и изо рта. Перед глазами до сих пор стоят кровавые разводы под подбородком и бурые слипшиеся пряди у губ. Разрывающиеся капилляры в легких были опасной проблемой. Пожалуй, следует вести себя не так беспечно.
Дождавшись, пока солнце скроется за темной тучей, я опустила руки и посмотрела на бегущую вперед реку. Искрящаяся и красивая, в некоторых местах более или менее спокойная гладь покрывалась рябью от всплывающих к поверхности рыб. Даже сквозь усеянное каплями дождя стекло можно было разглядеть каждое такое движение. Иногда, когда рыба подплывала к берегу реки слишком близко, браслет мелко вибрировал от едва уловимого движения, что распознал спрятанный под крышей датчик. Работает идеально. Как жаль, что вскоре они будут не нужны.
Мысли о скором отбытии заставили меня встрепенуться. Совсем недавно мною было поставлено несколько целей: узнать свое прошлое и проверить себя на наличие тяги к мужчине. Последнее было с успехом выполнено, хоть результат и разочаровал. А вот первое еще сделано не до конца. Знаю, буквально десять минут назад я была готова все сбросить на самотек и позволить мистеру Камски лепить из меня все, что тому будет угодно. Но ведь даже тогда я сомневалась, что этот пофигизм будет длительным, верно? Мне по-прежнему хотелось узнать, говорит ли Рейн правду о моей биографии, что именно стало с моими напарниками – в частности с Хэнком, который вовсю выплевывал яд в мою сторону – как я попала к Элайдже Камски, и почему Коннор старается помочь мне во всем разобраться.
Телефон был вытащен из заднего кармана брюк, и теперь стеклянная поверхность нагревалась под воздействием тепла ладоней. Я пролистнула несколько страниц и окошек в устройстве, чтобы окончательно убедиться в догадках относительно действий Рида.
Да. Он удалил сообщение, а вместе с ним заблокировал номер.
Подбросив телефон в руке, я саркастично усмехнулась. Действия Гэвина можно было понять по двум причинам: во-первых, он отчаянно не желал допускать меня к прошлому, ведь не зря же умолчал о лейтенанте; во-вторых, моя едва не покинувшая мир жизнь не на шутку испугала детектива. Удаление сообщения было к лучшему. Должна была признаться, меня саму в который раз напугал приступ адской головной боли на пару с шумом крови в ушах. Но все же мистер Рид в силу своей незаинтересованности не знал всех особенностей последних моделей устройств связи.
Я смотрела в экран телефона, сильно поджав губы. Не знаю, кто этот Коннор и почему он вызывает у меня деструктивное желание оказаться рядом хотя бы на минуту. Но все же сохранившиеся в программной корзине адреса согревали душу. Вряд ли я обращусь к ним так скоро после случившегося сегодня на заброшке. Однако возможность вернуться на путь к прошлому почему-то делала меня уверенней.
Закаты в городе Детройт давно перестали иметь скоротечный характер. Февраль был теплым, неестественно «весенним», и потому небо с темными тучами, между которыми просвечивался яркий голубой фон, окрашивалось оранжевыми и розовыми красками только лишь к шести часам. Коннор помнил, как быстро наступала ночь в холодном ноябре. Уже к четырем часам улицы покрывались сумерками, люди старательно прятались по домам в поиске спасения от снежной бури. К шести в свои права вступала луна, если таковую было видно на заснеженном небосклоне. Но ведь ноябрь – не февраль, верно? Ноябрь был куда легче, даже несмотря на все ужасы, заполонявшие город и души каждого оказавшегося на улице существа.
Аэропорт был не многолюден. Андроид с опаской осматривал небольшой белый частный самолет, по бокам которого бежали темные синие полоски. Смена еще даже не закончилась, но детектив уже успел облачиться в черный строгий костюм с белой рубашкой. В этот раз даже матовый, используемый ранее при униформе «Киберлайф», галстук был на его шее. Он непривычно стягивал белые вороты, напоминая тактильным датчикам о своем присутствии. Коннор, вновь ощутив былое желание поправить этот незамысловатый элемент одежды, подтянул галстук и торопливо поднялся внутрь по трапу.
Данный вид самолетов использовался для перевоза особо важных личностей, но Коннор отдавал себе отчет, что таковым здесь не является. Он лишь гость, которого по непонятной причине пригласили в поездку, пусть и очень даже выгодную для него самого. Светлые бежевые стены самолета визуально расширяли пространство, что на деле было узким и небольшим. Пилот у таких самолетов отсутствовал: управление бралось бортовым компьютером, за которым дистанционно следил уполномоченный человек со станции. Высокая, но слишком худая стюардесса в коричневом закрытом платье и шелковым платком на шее улыбалась Коннору во все тридцать два зуба, и эта улыбка была насквозь пропитана фальшью. Здесь она лишь выполняет работу, по всей видимости, давно переставшую вызывать у человека удовольствие. Детектив быстро распознал скрытые тональным кремом синяки под глазами, изучил замедленный пульс девушки. Кто-то слишком сильно устал. Удивительно, почему этот человек в таком состоянии вообще был допущен к работе.
Детектив еще не понимал истиной причины своего присутствия здесь. Он медленно проходил внутрь, ловя любые детали и особенности самолета в надежде как можно быстрее понять мотивацию женщины, что пригласила его в этот полет. Прийти сюда было опасно, и еще опаснее – подняться в небо на тысячи километров, оставшись практически наедине с не самым приятным созданием. Увы, человеком назвать ее у Коннора просто язык не поворачивался. Это было даже странно: Анна, будучи такой же бесчувственной и покорной, вызывала в нем желание видеть в ней полноценную личность, даже в том заброшенном доме с мертвыми девиантами. Желание лишь усиливалось с каждым днем, и, хоть Коннор тогда подчинялся только лейтенанту, именно это желание на деле заставляло его находить компромиссы в отношении Гойл. Не зря же он вдруг согласился взять с собой солдата на «Иерихон», даже лично спланировал ее побег из участка, после чего сам пытался проанализировать свое поведение и найти причину такого абсурдного решения. Но тот, кто сейчас сидел на одном из черных кресел с левой стороны от прохода не мог заставить Коннора видеть в нем личность. Такая же холодная, бесчувственная, ищущая везде выгоду для правительства и, в частности, для подразделения, которое тайком от президента строило свои козни.
Завидев женщину в черном плотном платье до колен, Коннор некоторое время словно не решался садиться в кресло по другую сторону. Несколько солдат в черных экипировках и с катанами наперевес стояли у багажного отделения, держа руки за спинами. Обе женщины были одного роста, каждая имела свои особенности черт лица, свой неповторимый оттенок глаз. И в то же время обе были невероятно схожи: безучастный потупленный взор, отсутствие заинтересованности в выражении, идеальные солдатские осанки. На бедрах каждой угрожающе висело огнестрельное оружие, золотые эмблемы на груди смотрелись словно ярлыки. Как те самые светодиодные знаки, что долгое время носили машины в распоряжении человека.
Эмильда Рейн терла подбородок указательным пальцем, задумчиво глядя в иллюминатор. Коннор даже подумал, а не отказаться ли от этой идеи, ведь на деле он не мог знать истинных задумок главы подразделения, что перестала вызывать к себе всяческое доверие после взорванной бомбы в доме Камски. Но то, что ждало его на том конце пути было гораздо значимей, чем дискомфорт перед правительством и боязнь за собственное существование. Тем более, что с последним у него, судя по событиям в январе, вряд ли когда-то будут проблемы.
Поправив рукава пиджака по инерции, детектив прошел вперед и сел в кресло в противоположной стороне от прохода. Трап был поднят в ту же минуту, как андроид вошел внутрь, и теперь самолет медленно разворачивался по направлению к взлетной полосе. Закат сгущался, заставляя огни аэропорта гореть ярче.
