Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 93 страниц)
Когда я стал таким онемевшим?
Когда успел потерять себя?..
Все слова, что срываются с языка…
Такое ощущение, что их говорит кто-то другой.
Обхватив колени руками, я судорожно сжала веки. Перенапряжение в глазах заставило сотни белых кругов рассыпаться в темноте, но я не давала себе возможности расслабиться. А, возможно, стоило бы… как давно я нахожусь в таком состоянии? Кажется, прошло всего несколько дней с того момента, когда в светлом холле городского особняка появился андроид в синей полицейской униформе. Всего несколько дней внезапного осознания всей фальшивости внушаемого мне прошлого, а чувствую себя так, как будто уже несколько лет в истерике блуждаю по пустынным городским улицам. Настолько сильно устала от всего этого… еще больше устала от чувств лживости к собственной персоне. Я – это не я. Я – это я.
Я парализован…
Где мои чувства?..
Я больше ничего не чувствую,
Но я знаю, что должен.
Чувства. Эмоции. Неопределенность. Все это стало моим обычным состоянием. Я ненавижу всех, кто касается меня, презираю любого, кто пытается нарушить зону комфорта. Даже многоуважаемый босс всякий раз грозится быть отправленным в окно при любом прикосновении. Я знаю, он просто забывается, привыкнув жить среди вседозволяющих машин. Но ничего не могу с собой поделать, так и сжимаю руки в кулаки, лишь бы не оттолкнуть от себя человека. Даже Рид, общение с которым построено на одной единственной цели, на деле воспринимается мной, как потенциальная опасность.
И вот, жизненный путь пересекает андроид, спасший жизнь совершенно постороннему человеку. Он мог получить удар в голову, и тогда детектива отправят на разделочный стол предприятия развалившегося «Киберлайф». Его биокомпоненты раскинут по разным отсекам, что-то внедрят новой сделанной в счет погибшего девианта машине. Но все это не пугало детектива. Цепкие руки оттащили меня в самый подходящий момент, при этом получив удар на себя. И вот, он сидит ко мне спиной, держа ровную осанку. Заставляет смотреть на родинки на спине, изучать загипнотизированным взглядом контуры мужских лопаток, сильных «мускулистых» плеч. Я чувствую его тепло в своей ладони, не желаю убирать руку от мягкой биосинтетической кожи, наполняюсь смесью самых различных чувств. И в то же время этих самых чувств нет. Я должна ненавидеть его, испытывать отвращение и испуг, даже желание поскорее уйти в ванную комнату и протереть руки салфеткой. Вместо этого я ловлю каждую возможность дотронуться, впитать как можно больше искусственного жара. Как же хотелось сжать мужское плечо как можно сильнее, пройтись пальцами от шеи к пояснице, исследовать каждый сантиметр! И все эти восхищающие и пугающие чувства словно утопают в несущейся по сосудам крови, не дают двигаться.
Я и вправду парализована. Я чувствовала так много, и в то же время ничего. Я должна чувствовать презрение, а на деле… желаю ощутить его еще раз.
Но я парализован…
Где настоящий я?
Я потерян, и это убивает меня изнутри…
Боже, как же ты прав, безызвестный несчастный человек. Во мне множество противоречивых чувств и желаний, я представляю из себя настоящую отборную солянку из мнений различных людей. Мистер Камски просит не открывать сундук Пандоры под названием «прошлое». Гэвин Рид предлагает думать о будущем, возможно, намекая на свое участие в нем. Джон Майкл Дориан старательно выводит мое якобы прошлое на поверхность, но при этом умалчивает о пропущенном сеансе. Лейтенант Андерсон грозиться выпороть за какие-то выходки, Коннор просит набрать чей-то номер. Все они говорили о том, что когда-то было в моей жизни, все они советуют и предупреждают, все высказывают свое мнение и делают из меня ту, какой я являюсь! Но их голоса были ничем по сравнению с молчанием по ту сторону красной запрещающей стены.
И я снова парализована. Я не знаю, кем являюсь и кем должна являться. Не знаю, как долго буду еще блуждать в бездне неизвестности, слепо протягивая вперед руку. И да, это убивает меня изнутри.
За спиной почудилось какое-то движение. Повернув голову и посмотрев за плечо, я увидела того самого незнакомца, что аккуратно усаживался на пол, опершись спиной о красную стену прямо напротив меня. Одно его колено было согнуто, на него же была уложена рука. Некто, прислонив затылок к красной пульсирующей субстанции, смотрел перед собой. Вот уж и не знаю, чье теперь тепло я ощущаю сквозь рубашку: тепло кровавой стены или жар самого незнакомца, от которого отделяет всего несколько сантиметров.
Когда я стал таким холодным?
Когда мне стало так стыдно?
Где тот я, которого я знал?
Должно быть, этот я исчез,
Должно быть, ушел, забрав с собой мою веру…
Я холодна снаружи, но горяча внутри. Отсутствие на лице эмоций позволит обмануть даже самого умелого психиатра, но внутри все вскипало от угнетающего страха и потерянности. Звуки музыки продолжают сочиться из трещины, которая образовалась еще в том переулке. Готова поспорить, что слышала все эти умоляющие пощадить крики и выстрелы собственными ушами, даже боль в голове не могла отвлечь от мысли о запахе пороха и жженого пластика, от звуков металлического скрежета и отзывающегося от железных стен топота множества ног. Спина на все сто процентов ощущала на себе тяжесть, нечто плотное и жаркое покрывало тело в тот момент, когда рядом послышался грохот. Кажется, руки цепко сжимали кого-то рядом в попытке оттащить подальше от источника скорой смерти. Все эти ощущения пробивались наружу через призму реальных блеклых воспоминаний, где я ехала по дороге навстречу скорому забвению от столкновения на встречной полосе. Разница была в том, что эти воспоминания черно-белого цвета. Выскальзывающие галлюцинации имели же яркий, пламенной оттенок.
«Ты ведь слышишь меня, верно?» слегка повернув голову в сторону стены, негромко произнесла я. Незнакомец сделал то же самое движение, безмолвно давая ответ на поставленный вопрос. От горького привкуса обреченности я угрюмо улыбнулась. Он повернул голову на мое обращение. Он слышал меня.
«Ты никогда не ответишь» беззлобно произнесла я. Некто слегка опустил голову и снова уставился перед собой. Звуки мелодии повторялись и повторялись, раз за разом становясь отчетливее, громче. Словно бы кто-то вошел в этот неизвестный мне бар, опустил в автомат монетку и установил песню на постоянный повтор. Мне не нравилось ее слушать. Все слова проходили сквозь меня, заставляли ощутить себя потерянно и обреченно. Я была пешкой в чьей-то игре. Разворачивающиеся события в доме Камски, в полицейском участке, даже внутри меня самой говорят о том, что я – всего лишь расходный материал для чужой игры. И не стоило даже задумываться о доказательствах для такой точки зрения – все они лежат на поверхности.
Мистер Камски старательно убеждал в отсутствии важности той самой жизни, что протекала за чертой «До». Он ни разу не говорил о возможном наличии друзей, о возможном любовном интересе, он даже отказывался рассказывать о моем доме, в котором я жила. Мне бы увидеть его хотя бы за километр, чтобы на минуточку ощутить связь с прошлым. И в это же время некий детектив Коннор, называющий меня чужим именем, вызывающий противоречивый трепет от одного касания, вкладывает в женскую ладонь визитку с номером. Он так же отказывается говорить о моем прошлом, намекая на то, что знает очень много, и в то же время его взгляд умоляет поступить так, как он просит – взять телефон, позвонить и встретиться с некто мне незнакомым.
Я – пешка. Я – всего лишь игрок в чужой игре.
В полицейском участке разворачиваются не менее странные события. Детектив Рид пытается вылезти вон из шкуры, лишь бы заставить меня пойти на сближение. И не всегда это сближение обозначает секс. Нет. Он залезает в душу, расспрашивает о происходящим внутри головы и сердца, и в стиле мистера Камски предлагает не вестись на поводу оставленного за спиной прошлого. Еще хуже обстоят дела при приближении андроида-детектива. Человек словно бы переполняется желчью, так и пытается нагрубить несчастному Коннору, язвительно оповестить весь отдел о том, кто и с кем сегодня пойдет в ресторан. Все эти унижающие и ожидающие реакции взгляды в сторону девианта, все эта пафосность и вдруг поднявшееся настроение от укоризненных взглядов своих же коллег.
Я – трофей. Я – средство, используемое для причинения кому-то боли.
Подразделение дало о себе знать. Вот уже месяц правительство молчало, не совершалось попыток убийства и похищения. Конечно, иные личности все же желали прикончить бывшего создателя «Киберлайф», и все чаще такая потребность проявлялась у митингующих против решения государства о принятии закона равноправия между машинами и людьми. Были и попытки расстрелять автомобиль во время поездки, и взрыв газа на приеме, и просто мимолетные нападения на босса с кулаками. Первые быстро пресекались ответным выстрелом, второе – покидание приема из-за внутренних напрягающих подозрений, третье – уложенным на бетонный пол нападающим. Но правительство куда сложнее и опаснее, чем сраные безработные, которым нечем заняться, кроме как на плакатах буквы малякать и требовать пересмотрения закона о девиантах. Встреченная Эмильда Рейн своим видом утвердила все мои опасения относительно подразделения, с которым я еще ни разу не столкнулась после пробуждения. Они опаснее, чем какой-то там уличный мужик с пистолетом. Они пойдут на все, чтобы уничтожить неугодную им личность. Взрыв, прогремевший в гостиной дома Камски, это доказал. Очередная игра между миллионером и правительственным объектом, желающим уничтожить человека ради корыстных и странных побуждений.
Я – охранник. Я – расходный материал в противостоянии двух людей.
Так много «Я», и нет ни одной настоящей. Даже собственная психика разделилась между мной и той, второй личностью, чей голос иногда звучал в тишине фоном. Я больше не цеплялась за него, вообще не обращала внимание. Его тихий шепот не мешал мне существовать, и было то нечто, в чем я не желала себе признаваться: этот голос был приятным, вызывающим трепет. Так схож с голосом сидящего полуобнаженного девианта с поврежденным плечом. И я уже и не знаю, кто из нас настоящий – я или та, другая личность.
Разве такое возможно, задавалась я постоянно вопросом. Меня окружало как минимум двое привлекательных мужчин, один из которых витал в вечных облаках, второй – источал запах опасности и агрессии. Любая женщина рядом с кем-то из них наверняка бы ощущала себя слабой, желающей быть поближе. А что я? Я вижу перед собой просто людей, чьи отпечатки пальцев вызывают дрожь в коленках от желания поскорее отстраниться. Босс мой вечный спутник, соратник, чью жизнь мне было доверено защищать, и потому я обязана терпеть его возможные мимолетные прикосновения. Не ощущаю отвращения разве что в моменты, грозящие ему смертью. Но общение с Ридом строится только на одной единственной цели – попробовать осознать себя человеком, слабым полом. Пока выходило из ряда вон плохо.
И вдруг, он. Машина. Андроид-детектив. Тот, в чьих жилах несется голубая кровь, чьи мышцы заменены механизмами и проводами. Кто по всем законам логики не должен чувствовать, к кому не должны ничего чувствовать окружающие. На сцене появляюсь я, метающаяся от желания прикоснуться и в то же время отдалиться по причине накатывающего стыда. Так хочется держать руку на его спине, убрать спускающуюся вниз прядь, постараться впитать в себя искусственное тепло как можно больше. Но господи, Энтони, это же машина! До чего же абсурдная мысль, пытаться связаться с тем, кто был рожден на стойке сборочного цеха! Ты просто сходишь с ума! Мало того, что не можешь уже определить себя настоящую, так еще и испытываешь тягу к биологически неживому существу! Вокруг тебя столько мужчин, и один из них настойчиво требует ответной реакции, а ты вместо этого терпишь его присутствие, но наслаждаешься присутствием андроида! Начинаю всерьез допускать мысль, что когда-то в прошлом страдала своего рода фетишем. Это будет второе, что я проверю после попытки физического контакта с человеком.
Но игры происходят не только между мной и другой личностью. Игры происходят здесь и сейчас, перед красной возвышающейся вверх стеной. Незнакомец сидит по ту сторону, не имея потребности выйти на контакт, в то время, как я стараюсь разбить треклятую пульсирующую красным поверхность. Там – прошлое. Там – путь, который расскажет обо мне гораздо больше, чем Дориан или Камски, или даже этот некий детектив Коннор и его злой напарник Андерсон. Там – тот, кто подарит мне саму себя. Но он молчит, а значит, мне все придется делать самой.
«Все зависит от меня, верно?»
Некто вновь повернул ко мне голову, не желая на меня смотреть. Я не ощущала его взора, но чувствовала его сознательное присутствие рядом, точно он пытался ответить мысленно, посылая сигналы через красную стену. Все и вправду зависит от меня, и сейчас мне требовалось поставить точку над всеми «и».
Встав на ноги, я сделала один шаг в сторону тьмы. Я знаю, что это. Знаю, что из себя представляют эти черные сгущающиеся языки, пытающиеся пробиться к красной стене, но тут же отдергивающиеся назад при ощущении ее тепла. Незнакомец за спиной поспешно сделал тоже самое, прислонив обе ладони к преграде и поддавшись вперед в попытке рассмотреть мои действия. Он, как и я, осознавал насколько опасна задумка в моей голове, ведь он и был ее частью. Но я отчетливо понимала, что там за стеной и есть я настоящая. Здесь во тьме лишь та я, что угодна мистеру Камски, Дориану, Гэвину Риду и всем тем, кто пытается пресечь попытки дотянуться рукой до прошлой жизни. Тьма состоит из их мыслей, установок, лживого прошлого, которое мне дарует Дориан. Вот почему в прошлую ночь оно старательно растворяло меня! Вот почему впервые попав в осознанный сон и наткнувшись на красную стену, черные языки пытались выдернуть меня обратно в небытие! Вот почему сердце так усиливало сердечный цикл, лишь бы не быть вновь поглощенной чужими желаниями! Они держали меня, даже здесь, в моей собственной голове. И это должно было прекратиться.
Несколько первых шагов в сторону темноты были опасными и трудными. Я словно бы слышала доносящиеся из тьмы перешептывания, которые манили и приглашали изучить их на ощупь собственными пальцами. Человек или андроид за спиной время от времени прохаживался из стороны в сторону, я чувствовала его тревогу и страх. И все же шла вперед походкой, с каждой секундой которая становилась все уверенней. Босые ноги чувствовали бархат черного пола, как будто бы устланного пушистым ковролином. Темнота сгущалась вокруг, ее языки скользили по плечам и волосам, каждый отдаляющий меня от стены метр делал тьму смелее и требовательней. Уже через десять метров я остановилась. Оставалось только ждать.
Происходящее вокруг было так схоже с тем, что происходило в прошлую ночь, что я даже не почувствовала страха. В прошлый раз ужас от неизвестности и непонимания происходящего накрывал с волной, но сейчас я четко отдавала себе отчет о том, где я, что происходит и почему тело начинает исчезать. Поначалу это были холодные, точно зимний сквозняк, ощущения на руках. Легкие продолжали работать, сердечный цикл изменился лишь на один удар. В этот раз тьма не выедала меня изнутри, напротив: первыми были атакованы руки и ноги. Я видела, как кончики пальцев начинают растворяться, рассматривала языки тьмы на своей коже. Ладони пытались сжаться в кулак, но вместо этого я словно бы ускоряла свое исчезновение, заставляя пальцы от каждых движений рассыпаться на мелкие песчинки.
«Нет»
Некто позади застыл у стены, стараясь всмотреться в то, что происходит во тьме. Он не мог увидеть полностью происходящее, ведь я стояла к нему спиной. Он не мог услышать моих слов, ведь красная стена продолжала источать легкий гул, поглощая в себя все отдаленные звуки. Но он чувствовал то, что чувствую я. И потому в ожидании замер, поглощенный интересом и тревогой.
Тьма наступала со всех сторон. Холод начинал распространяться по бедрам и животу, по предплечьям и плечевым суставам, я даже могла ощутить ее волосами и самой рубашкой. Настолько все вокруг воспринималось остро.
«Нет!..»
Раскаты моих приглушенных криков отдавались во тьме, но та наступала решимо, уверено. Холодные черные сгустки уже старательно выедали кисти, пальцы исчезли, исчезли и стопы. На долю секунды мне захотелось развернуться и броситься к стене обратно, лишь бы ощутить ее тепло и жар того, кто стоял напротив. Этот мимолетный страх был опасным, он наполнял меня изнутри. Идея справиться с чужими установками в голове больше не казалась мне такой уж хорошей. И пока я, переминающаяся с ноги на ногу, начинала задыхаться от страха, холод растворял меня сантиметр за сантиметром, превращая в космическую пыль. Доберется до сердца – и я снова погружусь в неизвестность, никогда не вырвусь к своему прошлому, никогда не узнаю, кто этот незнакомый силуэт по ту сторону стены…
Это было ощущение тепла. Тот самый голос второй личности, что прозвучал внутри ровно в ту секунду, когда я была готова развернуться и бежать. Его успокаивающие звуки переполняли изнутри, и я, вслушиваясь в этот невероятно теплый шелест, больше не задыхалась, не испытывала страх. Он здесь, со мной. Незримый спутник, что стоит плечом к плечу в готовности бороться вместе до конца. Мистер Дориан убеждал, что иметь второго человека внутри опасно, и мне еще повезло, что между нами не происходило переключений, и я даже соглашалась с психотерапевтом. Но сейчас он был мне нужен. Мы должны быть неразделимы. Вот что сейчас главное.
«Нет!»
Чувство уверенности и решимости в моем голосе подействовало на тьму, точно вода на огонь. Черные языки, издав противный жалобный писк, резко отдернулись в стороны. Вернулись босые ноги, вернулись ладони. Пальцы сжимались и разжимались в кулаки, готовые нанести удар любому, кто отныне пожелает пресечь попытки воззвать к прошлому. Да, вчера я решила не бежать за уходящим поездом вплоть до того момента, когда само прошлое не постучится вновь. И оно постучалось, став маленьким бумажным лоскутом с бегущими вперед черными цифрами.
Сжимая и разжимая пальцы, я с улыбкой обернулась к тому, что все время наблюдал со стороны. Незнакомец словно бы чувствовал триумф и удивление. Его ладони были прижаты к стене, сам он поддался настолько вперед, что вот-вот сможет коснуться жаркой поверхности носом. Я чувствовала ту радость, что этот некто ощущал внутри. Ведь я сама наполнялась ею, как наполняется вином искрящийся бокал в свете барных софитов. Звуки музыки и печального мужского голоса больше не расстраивали. Я знала, что должна сделать. И потому, сжав кулаки, смело понеслась к красной кровавой стене, заставляя стоящего за ней некто опасливо отстраниться на несколько шагов назад.
Красная стена и тьма вокруг растворились в воздухе, словно бы некий художник случайно обронил несколько капель черной краски на гладкую поверхность идеальной прозрачной воды. Проникающий под плотно сжатые веки свет назревающего рассвета заставлял жмуриться еще сильнее. В воздухе больше не было звуков печального мужского голоса, но были и другие, более спокойные – звуки фортепьяно и скрипки, знаменующие то, что на сцену вышел Max Ritcher. Сон сходил медленно, и я, ощущая в голове туман с небольшой пульсацией в висках, аккуратно села на постели.
Голубая комната заполонялась туманными лучами солнца, отражающимися от поверхности бегущей вперед реки. Дождь лупил почти всю ночь, вдалеке еще мелькали грозы, когда я, выпроводив из дома Рида и его экспертов, легла спать в час ночи. Засыпать оказалось куда легче, чем представлялось по началу. Пережитый двойной стресс от прогремевшего взрыва и состоявшегося физического контакта с андроидом-детективом должен был заставить ворочаться в постели долгое время, вспоминать о произошедшем и в страхе прислушиваться к тишине в коридоре. Но вместо этого я делала то, о чем страшилась весь прошлый вечер, будучи наедине с Коннором. Я смотрела в потолок и бережно искала тепло на соседней подушке. То самое тепло, что эта же рука поглощала при касании к плечу девианта.
Господи, о чем же я думаю? Андроид-детектив, который даже гендера не имеет, заставляет о себе думать каждую минуту! Его место должен занимать человек, желательно Рид в связи с теми целями, что я строю на счет него! А вместо этого кожа требует еще раз прикоснуться к «живому»! Да, я хорошо относилась к девиантам, уж во всяком случае лучше, чем к роботам-рабам на побегушках у Камски. Но это же машина! Существо холодное, наполненное пластиком и металлом! Разве может искусственно созданный организм вызывать такие гормональные изменения в живом человеке?
Да
– Гребаные андроиды, – прошептала я, потерянно протирая лицо ладонями.
Вставать с постели было куда тяжелее, чем лечь спать. В голове стоял туман, в отдаленных участках мозга пульсировало. Я пыталась не грохнуться от вдруг расползающейся перед взглядом тьмы, однако когда все же ощутила ступнями ворсовой ковер и предстала перед собственной постелью – тьма тут же сменилась на испуг, прояснив изображение. Подушка была в крови. Красных пятен было немного, но все же они присутствовали не в малом количестве. Отрешенно поискав в комнате зеркало, я с ужасом изучила отражение в нем. Передние пряди волос слиплись, окрасившись в бурый цвет. Темные, уже высохшие разводы спускались вниз к губам из носа, но что еще хуже – точно такие же разводы бежали по подбородку, начиная с правого угла рта. Какой же стресс испытывал организм в те моменты, когда я и вторая личность отчаянно пытались заставить тьму отступить? Судя по всему, это был очень тяжелый период для нервной системы. Сосуды от заскочившего давления лопались не только где-то в лицевой части черепа, но и в самих легких. Пусть мелкие капилляры закупоривались в ту же секунду, все же количество крови на подушке и воротнике рубашки говорит о том, что процесс заживления был тяжким и циклично повторяющимся.
Душ не отгонял от меня туман, не позволял почувствовать себя не такой разбитой, как после сна. Заря только занималась, когда я, приняв водные процедуры – и едва не разбив нос о кафель из-за состояния потерянности – сменила одежду, постельное белье. Все это происходило в быстром темпе, словно бы кто-то невидимый мог застукать меня за постыдным делом и донести боссу о моей нестабильности. Удивлена, как Ричард еще не нажаловался Камски о моем здоровье. Видимо, мои указания все еще стояли в его приоритете, и потому андроид не мог нарушить обещание молчать перед руководством.
Мистер Камски вернулся в шесть утра. Он не стал завтракать, не стал интересоваться моим здоровьем, только дождался очередных полицейских в униформе. Эксперты прошлой ночью приползли сквозь грозы и дождь на удивление быстро. Люди в белых костюмах осматривали все вдоль и поперек, были взяты мои же показания, взрывное устройство было упаковано и забрано с собой в полицейский участок. Увы, но я не являлась хозяйкой дома, и потому полицейским пришлось пообещать вернуться на следующий день. Несколько людей, что были мной отмечены в департаменте полиции, смотрели на меня с особой жестокостью и холодностью. Уж не думают ли они, что это я устроила взрыв? Наверное, нет. Причина молчаливого негодования крылась в чем-то другом, более личном. В чем-то, что я еще не могла нащупать, но ощущала каждый раз при появлении в полицейском участке. Детектив Рид отмахнулся на эту тему, когда я попыталась у него узнать, откуда такой негатив в мою сторону. Зато не стал отмахиваться в тот момент, когда я окликнула его у машины.
Меня мучала совесть и терзала брошенная мужчиной фраза в момент своего появления в доме. Гэвин, обернувшийся уже у своего автомобиля, когда все эксперты отбыли, смотрел на меня в ожидании чего-то личного. Я знала, что именно тот ждет – приглашения остаться на ночь или как минимум выпить кофе. Но прости, парень. Я в какой-то степени радовалась бомбе по причине сорвавшегося свидания, и не собиралась это самое свидание переносить в дом босса.
– Гэвин, я все не могу понять, – сложив руки на груди, я остановилась на маленьком мостике через мелкую речушку. – Ты сказал «какого черта притворяешься». Что именно ты имел в виду?
Нетерпеливое в ожидании предложения остаться выражение лица Гэвина сменилось на раздражение и потерянность. Мужчина некоторое время подбрасывал ключи в руке, точно бы решая, а стоит ли пояснять свою странную реакцию на появление андроида-детектива в моем доме. Шум ветра нарушал тишину между нами, я знала, что кое-кто за спиной сверлит мистера Рида взглядом холодных глаз. Может, именно поэтому детектив не стал отвечать честно, предпочтя опустить голову и продолжить манипуляции с дверью машины.
– Да так, – пролепетал суровый, мужской голос. – Ляпнул, не подумав.
Неужели ты всерьез думаешь, что я поверю в это, Рид? Впрочем, я не стала задавать конкретизирующих вопросов. Ответ мужчины лишь доказал, что из меня, как из пластилина, лепят фигуру все, кому не лень. И только тот, кто стоял по ту сторону стены мог рассказать и показать мне меня настоящую. Больше я отмалчиваться не стану, и уж тем более не буду ждать следующего поезда.
Вновь вернувшиеся офицеры допрашивали и меня, и Камски, и даже задали несколько вопросов Ричарду. Стоило видеть их лица при появлении в поле зрения андроида с серыми глазами, невероятно схожего с одним из их коллег. Одна женщина азиатской внешности на секунду другую сузила и без того узкие глаза. Женский ошарашенный голос поинтересовался, а с какого это перепугу здесь делает Коннор и почему это вдруг он стал заниматься делами террористического характера.
– Меня зовут Ричард, мэм, – учтиво, но холодно ответил андроид в синем пиджаке. Этот парень уже научен, что при посторонних фирменную униформу лучше не надевать. – Модель RK900, серия три-один-три…
Пока андроид оповещал застывших офицеров о своем происхождении, глаза женщины азиатской внешности становились все шире и шире. Наверное, не стоит говорить о том, сколько ошибок позже сделала офицер, задумчиво заполняя протоколы. Только и приходилось, что потешно наблюдать за происходящим и ехидно посматривать в сторону андроида, которого сравнили с его «устарелым» прототипом.
Отключенная Хлоя была снята со стены и убрана Ричардом в лабораторный подвал. Мистер Камски задумчиво стоял на краю бассейна, рассматривая усеянное трещинами и застрявшими металлическими стержнями окно. Он не был встревожен, не был напуган, в то время как я, все еще имеющая цель защиты босса, нетерпеливо похаживала рядом в ожидании решения Элайджи. Ко всему прочему внутри продолжали бушевать дискомфорт от осознания того, что буквально вчера я могла быть так же прибита к стене, как и модель RT600, а так же готовность идти за своим прошлым, игнорируя чужие попытки вылепить из меня другого человека.
– Вчера вечером я проверила камеры наблюдения, – наконец, не выдержав отрешенного молчания босса, я остановилась рядом, сосредоточив взгляд на поврежденной стеклянной стене. Вот-вот должны были прибыть сотрудники для смены окна. В этот раз оно будет куда толще. – Ричард оказался прав. Кто-то дистанционно попытался зациклить систему, чтобы та показывала повторяющийся кусок записи. Система постороннего зафиксировала, но отключилась. Так что этот некто все равно получил возможность блуждать по дому.
Босс молчал. Сложив руки на груди, Камски пальцами правой задумчиво натирал подбородок. Он даже не успел сменить одежду после возвращения домой, все еще оставался в темной зеленой толстовке и темных джинсах с белой футболкой. Разве что волосы в этот раз распущены.
– Ты ведь знаешь, кто это сделал, – мне не нравилось молчание. Даже не смотря на то, что умение заткнуться во время продолжало быть моей способностью, все же прошлый вечер был наполнен различными раздирающими душу вещами. – Не так ли?
В этот раз мистер Камски смерил меня отчужденным холодным взором и, развернувшись, двинулся в сторону выхода. Я следовала за ним, ступая босыми ногами по кафелю и обходя все еще торчащие из пола штыри. Вскоре холодный утренний воздух встретил нас, приняв в свои объятия. Меня даже не волновало, что я была разутая. Плевать. Хотелось как можно скорее обсудить с Камски все произошедшее, чтобы отдавать себе отчет о происходящим вокруг. Да, мне требовались его слова и разъяснения, но не для того, чтобы старательно искать способ обеспечения дополнительной защиты. Нет! Маленький жучок, что был обнаружен в браслете, был спрятан на одной из полок шкафа, однако даже оттуда я слышала его тонкий ехидный голосок, сигнализирующий о предательстве близкого человека. Отныне я буду осторожно прощупывать почву, больше не стану доверительно бросаться на босса, ощущать чувство неотвратимого соратничества.
– Ты же понимаешь, что тебе повезло? – я не унималась даже тогда, когда Камски отдавал распоряжения подоспевшим сотрудникам для замены стекла. Люди в красных формах уже спешно проходили в дом, когда босс устало посмотрел на меня сверху вниз в ожидании тщедушного диалога. – Если бы ты остался в доме, кто знает, кто был бы на месте Хлои! О твоем месте жительства знает вся страна, этот дом как открытая мишень посреди поля!
– Надеюсь, что ты не пожелаешь усилить безопасность, выкопав ров и пустив в него крокодилов, – босс постарался отрешенно пошутить, однако, встретив мое суровое лицо, перестал вздергивать уголки губ вверх.
– Нет. Всего-то поставляю проволочный забор вокруг и на каждые два метра прикреплю по зомби. Элайджа, это все не шутки!
Тишина в округе была странной, непривычной. Еще вчера по стеклу бил ливень, вдалеке мелькали грозы. Сегодня только плеск медленной реки нарушал спокойствие. Изредка среди хвойных деревьев щебетали мелкие птицы, несколько раз я даже заметила перебегающую с ветки на ветку белку. И я, и мистер Камски осматривали леса, точно пытались найти в них того, кто вчера проник в дом. В этом не было никакого смысла, вряд ли преступник станет задерживаться в доме, где постоянно начала мелькать полиция. Однако вдруг воцарившаяся между нами идиллия была неким гостем, которого не хотелось отгонять. Не знаю, как долго бы мы еще стояли в молчании, если бы из-за спины не показался Ричард. Андроид, все еще будучи в синем пиджаке и черной водолазке с высоким воротом, протянул каждому из нас по кружке с чем-то горячим. Может, мистер Камски и принимал бокал без каких-либо противоречий внутри, в конце концов он сам же и просил андроида о тонизирующем напитке. Я же еще несколько секунд потерянно смотрела на протянутую белую кружку, испытывая свое терпение холодным взглядом возвышающегося рядом Ричарда. Насколько же я была потеряна внутри, что все же приняла бокал, согревающий ладони.
