Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 42 (всего у книги 93 страниц)
В этот раз пришла моя очередь усмехаться. Откинувшись на спинку стула под удивленный взор босса, я сложила руки на груди. Черный браслет тут же привлек внимание серых глаз.
– Ты всерьез думаешь, что это поможет скрыться от недругов? – ноги были прижаты коленями к груди. Знаю, я выдаю своей зажатостью истинное недоверие к боссу, и все же не могла ничего с собой поделать. Так и хотелось поскорее вернуться в комнату и выпустить копящийся внутри пар. – Или у нас иные причины покинуть материк?
Черно-белые стены кухни нагнетали отовсюду, точно как смольная тьма во снах. Овощи в тарелке Элайджи давно остыли, экран стеклянного планшета погас. Но ничто из этого не интересовало босса. Его интересовала только я. Если быть точнее, мои мысли.
Элайджа Камски улыбнулся, точно я сорвала джек-пот. О да, я сорвала джек-пот! И буду продолжать срывать их, как низко расположенные яблоки с деревьев! Мистер Камски не хотел давать мне то, что нужно. Значит, придется продолжить брать самой.
– Как твоя поездка в город? Нашла все, что тебе нужно? – решив проигнорировать мой вопрос, Элайджа уложил руки по бокам от тарелки и посмотрел на меня с фальшивым интересом. Я знаю, куда ведет этот вопрос и выдавать своих реакций не намерена.
– Вполне нормально. После вчерашнего меня словно током ударило, а тут еще и датчики не хотели подсоединяться к браслету. Пришлось съездить и проконсультироваться со специалистом.
Как же хорошо, что мои руки сейчас находятся вне поля его зрения. Прижав к себе колени, я нетерпеливо нащупывала белые шнурки кроссовок, подтягивала обувные язычки. Терпение внутри начинало разрастаться, вот-вот грозя лопнуть, как пузырь. Вопросы в голове копились, складывались пирамидами друг на друга, наполняя собой не только мозги, но и кухонные стены. Именно они давили на меня со всех сторон, и посреди всего этого звучал отчаянный крик ярости. О, я знаю это чувство. Когда конечности начинают наливаться расплавленным железом, каждая мышца готова выбрасывать в атмосферу тонны энергии, ноги готовы нести вперед в бешеном ритме, а руки – крушить все попадающее на пути. Это была самая настоящая ярость, гнев, злость. И если мистер Камски свернет разговор в том русле, в каком я и ожидаю – в комнате с голубыми стенами будет погром. Кажется, мистер Камски не чувствовал моего истинного настроя. Мужчина дружелюбно продолжал вести беседу, даже и не подозревая, какая часовая бомба внутри меня кипела.
– Я слышал, вышли новые прототипы диагностических браслетов, – босс начал издалека. И не зря. Кто знает, какую реакцию ему пришлось бы получить, произнеся он в открытую свою мысль. Элайджа указал пальцем сквозь стол, намекая на черный браслет на женском запястье. – Они функциональней, чем те, что мы приобрели месяц назад. Не желаешь сменить оборудование?
Упоминание о браслете имело четкую цель, о которой можно догадаться даже будучи самым отбитым и тупым человеком. Черный браслет вдруг стал ощущаться на руке тяжело, противно. Рукам срочно требовалось отцепить от себя мерзкую вещь, но я лишь учтиво улыбнулась и пожала плечами, накрыв браслет левой рукой.
– Нет, они меня вполне устраивают. Не хочу снова вносить все настройки, это слишком долго.
Он ожидал этого ответа. Ожидал по той причине, что знал о снятом жучке. Узнав от Ричарда о моем отсутствии, босс наверняка первым делом обратился к диагностической аппаратуре. Я даже представить себе не могу, какое удивление и тревога сыграли на лице мужчины, когда жучок показал мое присутствие в шкафу собственной комнаты. Возможно, Дориан все-таки оповестил Камски о пропущенном сеансе, и мужчина вдруг решил узнать, куда именно я хожу, вместо психотерапевта. Но браслет не снимался мной круглосуточно, а значит, жучок был встроен еще в день покупки.
Видимо, все же Дориан молчал. Если, конечно, Камски не решил пустить все на самотек. Но и это вряд ли возможно, учитывая, какие страсти говорил женский голос в стенах ресторана.
– Как скажешь, – босс приподнял руки вверх, давая понять свое смирение моему решению. – В конце концов, ты главная по части безопасности.
– Спасибо, что напомнил. Именно этим я сейчас и займусь с твоего позволения.
Впрочем, Камски больше не питал интереса к беседе. Он еще недолго потыкал вилкой в овощи, после чего окончательно убрал тарелку в сторону и залип в планшете. Мне же повезло не встретить на своем пути никого из иных жителей дома. Мужские голоса в комнате с бассейном дополнялись еще одним, более холодным тоном, что учтиво отвечал рабочим на их вопросы о выполняемой работе. Хлоя маячила где-то рядом с подвалом, однако она не заметила меня. Не удивительно. Я двигалась, как призрак. Не потому что хотела пройти незамеченной, и не потому что желала оттачивать свои навыки бесшумного передвижения. Но потому что была потерянной, напуганной, переполненной тысячами эмоций, которые смешивались в речном потоке и не давали определить свое истинное состояние. Дожилась… я не знаю, кем я была; не знаю, кто на самом деле; не знаю, кем я стану. А теперь еще и определиться в эмоциях не могу.
Пройдя в комнату, словно через туман, я подняла бегунок на настенной панели до максимума. Голубые стены наполнились жаркими звуками какого-то поп-произведения, электро-гитары и торопящегося бита, отбивающегося барабанщиком. Я знала эту песню, ведь сама когда-то внесла в плейлист во время одной из бессонных ночей, полной погружения в дебри собственной головы. Но сейчас меня не интересовали слова, не интересовали музыкальные ноты, и даже проскакивающие звуки скрипки были пропущены. Я переполнялась мыслями и эмоциями, что вот-вот вырвутся наружу криком, может быть, даже слезами отчаяния. И повышенные тоны музыки готовы были скрыть боль, наполняющую стены комнаты от посторонних ушей.
Как много чувств… как много смятений… каждый день становился хуже предыдущего, всего несколько дней назад я с неприкрытой готовностью видела в своей жизни только одну цель, натирала оружие в желании броситься защищать босса и упивалась ненавистью лишь к одному несчастному андроиду. Теперь же вынуждена жмурить глаза, вслушиваться в пульсации в виске и сжимать пальцы в кулаки.
Камски врал. Нагло, напрямую, без стеснения. Вопрос о браслете говорил о его понимании моих подозрений. Мужчина чувствовал, что я начинаю осознавать все подводные камни, и встреча с Эмильдой Рейн, что вызывала страх, обнажила его истинное лицо. Друг, соратник и начальник превратился в лжеца, обманщика, заговорщика. Я ненавидела его, переполнялась злобой, вскипала, как котел в ведьмовском шабаше.
Но было и то, что не позволяло мне сделать самые низкие выводы о Камски. Мужчина проявлял терпение и усердие в течение месяца, он показывал себя с лучшей стороны. Зачем ему все это? Пусть Рейн дала мне возможность посмотреть на свое прошлое с другой стороны, все же было то, что не позволяло окончательно ей поверить.
Воспоминания. Не те, что проявлялись в переулке посреди бетонного пола, а те, что даровал мне Дориан. Ведь он усердно все это время вытаскивал память наружу, не могло же оказаться так, что оно полностью фальшивое! Мистер Дориан добрейшей души человек, такой пухлый и простой, и вряд ли бы он стал вести такую нечестную игру! Вряд ли бы стал заставлять меня мучиться, вряд ли бы стал давать мне ложную память. А теперь он и вовсе молчит, несмотря на то, что я пропустила без предупреждения и переноса запланированный предпоследний сеанс! Я начинала путаться в том, кто друг и кто враг уже давно, но здесь и сейчас окончательно потерялась в мире лжи и правды.
А что же насчет Коннора? Что насчет лейтенанта Андерсона? Эмильда Рейн утверждает, что тот был моим последним приставленным начальником, но злобность его слов и холод глаз говорили, что мы были не напарниками, а самыми настоящими врагами. Не смотрят так на людей, которые когда-то были близки. Не говоря уже о том, что ни одна сволочь не пожелала удостовериться о моем здоровье после аварии.
Вдруг мелькнувшая мысль заставила меня разжать веки и больно прикусить губу. А вдруг именно поэтому Камски решил переписать мое прошлое? Попав в аварию, я, судя по всему, никому не была нужна, и этакий добрый самаритянин решил помочь несчастному человеку, получив при этом и свою собственную выгоду. Вдруг это нас с ним связывало нечто такое, что не дало оставить меня посреди жизненного пути в окровавленной луже?
С другой стороны Рейн утверждала, что мои способности к регенерации и обмену веществ (в придачу с бесчувственностью) были дарованы в двадцать лет самим правительством, а значит, никакая авария не способна разобрать меня по кускам. Я помню запах пороха и чувствую крики в ушах, даже ощущаю тяжесть в правой руке, словно бы та держала нечто деревянное и плотное. При одной мысли об этих тактильных чувствах в сознании раздается мужской голос, скорбно вещающий о правильном пути мыслей.
А что, если аварии не было? Что, если моя жизнь полностью построена на лжи, и нет в ней ничего правдивого?
– Проклятье… – только и смогла выдавить сквозь зубы я, вновь сжав веки. Белые и красные круги расплывались в темноте от давления, но это позволяло удерживать свои порывы разгромить комнату в приступе бешенства. – Просто какое-то проклятье…
Второй голос вытаскивал из памяти удрученный тон андроида в полицейской униформе. Всякий раз думая о нем, я получаю лишь порцию боли, порцию негодования от красной запрещающей стены «НЕЛЬЗЯ» и порцию тяги к его прикосновениям. Я как пицца с курицей и ананасами – так много тяжелых насыщенных чувств, и так много сладкого желания побыть ближе! Коннор перешел все границы. Теплые мужские руки сжимали мое запястье, я снова чувствовала под шероховатой кожей гладкий холодный пластик, ощущала биение собственного пульса, что отбивал невероятные ритмы под его пальцами. Он наверняка слышал мое сердце, наверняка знал, что именно оно шепчет, но с какой же грустью и тоской смотрел, когда я отчаянно пыталась его оттолкнуть.
Да что со мной не так?! Почему мужчина рядом приводит меня в ужас, а какая-то гребаная машина заставляет купаться в море из страха и желания?! Я говорила ему такие жестокие вещи, по сути лишь попросила держаться подальше, и все же чувствовала сейчас ужасный стыд за причинение боли тому, кто дал надежду на возможное прошлое! Он держал меня за руку, его глаза были полны тумана, словно бы вспоминал о чем-то очень личном и приятном, а я, точно гремучая змея, предупреждающе ответила ему ненавистным взором.
Ощутив новый прилив железа в руках, я с рыком вцепилась пальцами в панель управления на стене. Ни в чем неповинный пластик трещал, стеклянная поверхность покрылась сеточкой. Планшет был со скрежетом оторван от голубой стены, после чего с яростью запущен в другой конец комнаты. В это же мгновение Хлоя, что появилась в открытой двери, резко пригнулась. Планшет пролетел точно над ее макушкой в коридор.
Звуки музыки перестали наполнять комнату. Панель не отдавала приказов, вряд ли она вообще будет подлежать починке, как и моя голова. С ненавистью взглянув на свои сжимающиеся и разжимающиеся ладони, я тут же запустила пальцы в темные распущенные волосы. Здесь было определенно жарко. А может, жарко было только моему телу.
– Мисс Гойл, – обеспокоено спросила Хлоя, войдя в комнату и убрав руки за спину. – У вас все в порядке?
Вечно молодая и прекрасная, юная и невинная. Ее диод лишь несколько секунд горел желтым, после чего вновь сменил цвет на голубой. Серые светлые глаза смотрели учтиво, и все же сквозь дельную тактичность, присущую только машинам, сочилась тревожность. Мне снова стало стыдно за свое поведение, только в этот раз стыд был обращен не к оттолкнувшемуся Коннору, а к Хлое, что не повезло встретить меня разъяренной.
Сделав несколько поспешных рейдов по комнате, я быстро смерила свой пыл. Может, Дориан, как и все, был нечестным игроком, все же его работа смогла внести в мое поведение некоторые полезные коррективы. По рассказам окружающих – даже Рид признался, что я была порой неадекватной – мое поведение можно было часто расценивать, как истеричное и агрессивное. Джон успешно устранял подобные недопущения в человеческой психике, и теперь агрессия вырывалась из меня только при наступлении критического момента, как и у всех остальных людей. Сейчас был именно такой.
– Да, – немного подергав белую футболку за воротник, я позволила разгоряченному от злости лицу остудиться легкими прохладными порывами. Хлоя терпеливо ждала ответа, за что ей несказанное спасибо. – Да, все хорошо. Просто немного устала. Ты что-то хотела?
– Вы не обедали. Желаете, чтобы я подала на ужин что-то определенное?
– Нет, мне все равно, – едва Хлоя учтиво кивнула головой и уже хотела пройти босиком в коридор, как я поспешно ее окликнула. Девушка-андроид повернулась, заставив белые гладкие волосы в хвосте соскользнуть с плеча. – Вообще-то, я бы не отказалась от твоей помощи. Мне нужно установить датчики.
Машина послушно развернулась обратно, покорно вернув руки за поясницу. По правде говоря, мне было все равно уже на безопасность этого дома. Говоря Камски о душевных терзаниях относительно своей нужности и полезности, я на деле больше не интересовалась обеспечением защиты боссу, который нагло врал в лицо. Если он и Дориан в одной связке, боюсь представить, сколько Камски отвалил бабла за то, чтобы добрейшей души человек подчистил мои истинные данные. Но мне срочно требовалось на что-то отвлечься. Продолжающиеся работы за соседними стенами тонко намекали на выполнение своих прямых обязанностей, и я, разделив между собой и Хлоей датчики, поспешно покинула дом.
Свежий воздух был приятным, успокаивающим. Время едва перевалило за три часа дня, и скрытое белыми облаками солнце не жарило наши головы своими безжалостными лучами. Пока я искала наиболее подходящие места для датчиков, передвигаясь по периметру дома со стремянкой, Хлоя молча ходила рядом и подавала тот или иной датчик. Мне нравилось молчать. В голове по-прежнему вертелось тысяча мыслей, и все же все они смиренно попрятались по углам, дав возможность насладиться внешними звуками. Впервые за весь день я почувствовала себя человеком, а не куском материала, что старательно прогибался под чужими пальцами.
Ветер позволял хвойным темно-зеленым деревьям перешептываться друг с другом. Щебет птиц затих, и теперь только шум воды доносился со всех сторон. Изнутри дома сочились звуки сверла, даже удары молотком, точно там шла не починка здания, а целая постройка нового жилища. На кой черт вообще ремонтировать то, что вскоре будет продано? Вряд ли мистер Камски решит оставить этот дом в своих владениях после того, как мы отбудем из города. Из страны. Из континента!
Мое прошлое снова ускользало. Босс не зря решил покинуть страну, в принципе он давно говорил об этой затее. Однако раньше подобное было сказано в ключе «а было бы не плохо» или «вот представь, Энтони, взять просто и сорваться в другие края». Это были мечты, лишь просто фантазии, и теперь они воплощались в реальность. Раньше я блаженно погружалась в воображение под голос Камски, что, сидя за обеденным столом, рассказывал о странах, посещенных им самим. Мне казалось, что я никогда не была дальше этого дома, и уж точно никогда не покидала пределы города. Однако Эмильда утверждала обратное. Судя по ее рассказам, я исколесила полмира. Арабские шейхи, Япония, Великобритания. Либо из меня снова пытаются сделать кого-то угодного, либо я и вправду была убийцей с бетоном вместо лица и льдом вместо сердца.
Неужели я была бесчувственной? Ничего не помню. Мне, человеку полного эмоций и чувственного восприятия к окружающему миру, даже сложно представить, каково это – быть абсолютно незаинтересованной к людям, вещам. Я так люблю просыпаться рано по утру и наслаждаться закатом. Так прекрасно слушать классику, утопать в звуках виолончели и рассуждать о вселенной. Удивительно приятно ощущать на коже лопающуюся пену в ванной, или вдыхать упоительный речной запах. Даже ненависть и отвращение к тем, кто оказывается ближе расстояния в метр – даже это делает меня человеком! Тоска, что наполняет ночью грудь при попытке поискать тепло на соседней подушке. Страх перед андроидом, чьи касания приводят меня в эмоциональное исступление. Это все и есть я. Я состою из чувств. Боюсь представить, в каком дерьме нужно оказаться, чтобы отказаться от возможности ощущать мир каждой клеткой тела.
А может, и тогда из меня лепили нечто новое, кропотливо отрезая неугодные стороны личности? Может, Рейн не была уж такой невинной, как выдает себя?
Поднявшись почти на самую верхнюю ступень металлической стремянки, я проделала в стене здания портативным сверлом несколько отверстий, готовясь прицепить протянутый снизу вверх Хлоей датчик. Девушка-андроид смотрела на меня без особого интереса, выполняла работу в строго запланированном указании. На ее губах больше не было улыбки, не было и желания поболтать. Я же, глядя на ее голубой диод, все сильнее наполнялась стыдом перед механическим детективом. Мое поведение может окончательно его оттолкнуть, и я потеряю возможность вернуться в прошлое прежде, чем покину страну.
– Хлоя, – взяв датчик из изящной руки машины, я аккуратно поместила оборудование почти под крышу здания. Незаметность – наше все. – Ты говорила, что судьба – это результат наших и чужих решений.
– Вас заинтересовал этот вопрос? – без какого-либо намека на интерес спросила машина. Светлые искрящиеся глаза тщательно наблюдали за моими движениями, и когда датчик был помещен, я ловко спустилась вниз на несколько ступеней. Андроиду все же приходилось смотреть снизу вверх, слегка подняв подбородок.
– Нет, скорее, интересует твое мнение, – пальцы поспешно настраивали датчик через черный браслет. Последний, установив радиус ста метров, тут же начал вибрировать от наших с машиной движений. – Как думаешь, какая судьба в таком случае лучше: та, что становится результатом своих действий или та, что становится результатом чужих?
Окончательно спустившись на землю, я приняла из руки девушки-андроида последний датчик. Ветер продолжал уносить наши слова в хвойный лес, и те, подхватывая разговор, перешептывались об услышанном друг с другом. Даже река, кажется, подслушивала двоих у дальней стены здания. Ее журчание отдавалось в голове эхом, но я была слишком поглощена светлыми глазами Хлои, чтобы пытаться пробиться сквозь звуки воды к тому, что происходило в голове за красной стеной. А там, с началом разговора о собственной судьбе, происходило многое.
– Извечные вопросы человечества, мисс Гойл, – слегка вздернув уголки прекрасных женских губ, произнесла Хлоя. – Кем вы были, кто вы есть и кем станете. Разница лишь в том, станете ли вы лепить себя собственными руками, или позволите это сделать чужим.
Она словно сидела в моей голове, вместе со мной рука об руку стояла напротив стены «НЕЛЬЗЯ» и участливо всматривалась в того некто, что нетерпеливо перешагивал с ноги на ногу по ту сторону. Казалось, будто мои мысли и переживания еще там, в стенах голубой комнаты были переданы Хлоей в полете планшета. Яркие глаза смотрели на меня с неким дружелюбием и в то же время уверенностью: «Вы знаете ответ, мисс Гойл. Так зачем же спрашиваете меня об этом?».
– Вы ведь не из тех, кто станет мириться с последним, верно? – без какого-либо намека на мою неправильность, спросила Хлоя. Услышала бы я эти же слова холодным тоном Ричарда, и наверняка бы запустила датчик ему в рожу.
– Нет, – с улыбкой ответила я. – Не стану.
Стеклянный телефон в заднем кармане темных джинс завибрировал. Метаясь в мыслях о собственном нежелании мириться с чужими руками на своем сознании, я попросила Хлою оставить меня одну. Один датчик не был помехой, его-то я могла установить самостоятельно. Однако на деле мне хотелось побыть в одиночестве.
Да, я не стану мириться. Я буду продолжать пробиваться сквозь красную стену и черные сгустки, желающих поглотить мой мышечный двигатель. Но теперь это станет намного сложнее. Отвернувшийся и получивший в лицо дозу негатива андроид наверняка перехочет помогать мне в бравом деле по возвращению «домой». Вшивая стена с запрещающей надписью оттолкнула меня от Коннора на добрые сотни километров, и ведь даже не объяснишь машине, что все это – проделки чужих рук. Да, я все так же считала свои позывы ловить тепло искусственного человека лживыми и абсурдными. Какой же долбанутой надо быть, чтобы испытывать отвращение к живому человеку, но таять под взглядом оптических линз. Однако если все же мы когда-то были соратниками, то очень жалко было потерять возможного друга из прошлого из-за дурацких установок.
В любом случае, андроид больше не станет приближаться ко мне даже на метр. Спасибо собственному языку и рукам за это.
Выудив телефон из кармана, я медленно открыла сообщение с незнакомого номера. Сказать, что я ничего не поняла – ничего не сказать. Бегущие слова и цифры по строкам в столбик были точно случайным набором, точно кто-то включил набор сообщения и впустил кота бродить по экрану с активированной функцией Т9. Лишь после минутного изучения надписей до меня дошло, что это.
Напрочь забыв о датчике, я быстро вернулась в дом, в стены своей голубого цвета комнаты. Оборудование было поспешно убрано на стол, компьютер терпеливо ждал командований. Выведенный на экран поисковик с картой позволил мне в быстром темпе набрать нужные буквы и цифры, после чего изображение, постепенно приближающее географический объект со спутника в космосе, заставило меня осесть на компьютерный стул.
Пальцы набирали номер на рефлексе, пока зеленые глаза ошарашенно осматривали представленную спутником картинку. Не знаю, что именно вызвало во мне эти странные эмоции, сбивающихся в одну кучу, точно мелкие паучки. Страх, сомнения, нечто далекое, чувство, схожее с дежавю. Я прижимала телефон к уху, слушала гудки, но не могла оторвать взора от карты. И когда на том конце послышался раздраженный голос Рида, даже не смогла сразу ответить.
– Ты там что, померла за эти несколько секунд гудков? – огрызнулся мужчина, чей голос слегка исказился радиоволнами. Увы, доброте его тону это не прибавило, напротив: сделало еще более грубым и нетерпеливым.
– Извини, задумалась, – придя в себя, я поспешно встала со стула и прошлась по комнате. Нетерпение не давало мне усидеть на месте, и потому ноги тащили меня от одного угла в другой, мимо участка стены с вырванной панелью. – Я сегодня была в департаменте, но тебя не было.
– Ну, я все-таки не штаны просиживаю.
– Слушай, а ты завтра сильно занят?
Некоторое время на том конце царила тишина. Молчание заставило меня остановиться посреди комнаты, отдаваясь под черепушкой тревожным шепотом, однако когда в трубке раздались слова, наполненные самолюбием и хитрецой, я снова пустилась мерить комнату шагами.
– А что, у тебя есть какие-то предложения?
– Мне понадобится завтра твоя помощь, – я мельком посмотрела на экран компьютера, и , сжав веки, попыталась сосчитать до десяти. – При чем, очень сильно.
– Любой каприз за ваши деньги, – с хрипотцой ответил Гэвин. – Ну или за что поинтересней.
– Без шуток, Гэвин. У меня наметилось очень срочное дело, и, возможно, мужская помощь мне не помешает. Прошу, отнесись к этому серьезно!
Напоминание мужчине о том, что он мужчина всегда действует на представителей мужского пола по-особенному. Желание пошутить или отказать пропадает, даже Рид купился на эту уловку – сразу стал серьезным, позабыв о недавних намеках на нечто большее, чем просто общение. Я не раз использовала эту уловку на Камски, порой даже просто чисто ради интереса. Камски отзывался на нее самой ожидаемой мной реакцией, будь то просьба отпустить в бар или просьба помочь открыть банку. В последнем помощи мне не требовалось, но заставить кого-то чувствовать себя лучше было приятно. В конце концов, мужчины любят чувствовать себя мужчиной, как и женщина женщиной. Правда, у меня это выходило как-то странно и неправильно.
После некоторой паузы Гэвин на том конце сменил пошлость в голосе на готовность вызваться на помощь. Я же в этот момент вернулась к компьютеру, с недоверием глядя на его экран.
– Приезжай завтра в участок к обеду, – судя по звукам, Рид устало потянулся. Компьютерное кресло скрипело, где-то вдалеке слышались голоса полицейских. – Скажи хоть, что за дело.
– Завтра узнаешь.
Я даже не стала прощаться – просто сбросила звонок. Я даже не стала задумываться о том, как отреагирует на это Гэвин – все мысли занимала картинка на экране и сообщение в телефоне. Вновь раскрыв последнее, я беглым взглядом осмотрела содержимое.
Адреса. Как минимум четыре. Цифры не вызывали во мне ничего знакомого, два из них я точно не могла определить со своим топографическим городским кретинизмом, но все же несколько слов заставили ощутить внутри нарастающую бездну.
Фэрндейл.
Сентропе.
Именно первый адрес был выведен спутником на экране компьютера. Именно это полуразваленное разрушенное здание заставило меня судорожно набирать номер Рида, что был единственным возможным спутником в моем секретном деле. Камера раскрывала здание с высоты птичьего полета, но даже этого хватило, чтобы осмотреть оставшиеся три полуразваленные стены. Кучи бетонных блоков рассыпались по территории некогда высокого и широкого помещения, на куске обвалившейся стены виднелись тусклые цветные разводы. Я знаю, что это. Это граффити, что когда-то оставили уже выросшие и покинувшие район подростки…
И снова это чувство. Обреченность, страх, потерянность. Как тогда, когда в голове всплыло осознание детали относительно поврежденного плеча Коннора. Я наверняка знала, что андроид говорил о случае проникновения девиантов в вещательную студию, и знала, что именно правое плечо напарника пришлось латать детективу. Я знала это! Как знала то, что эти сраные граффити оставили подростки! Как знала то, что рядом с заброшкой протекает река, накрывающая всех находящихся рядом свежим речным ветром! Как знала то, что груда усыпанных блоков когда-то вызывала острую боль и страх! Как знала то, что это здание было одним из переломных в моей прошлой жизни!
Я оседала на колени, как будто бы готовилась молиться на представший мне географический объект. Не могла отвести глаз, понимая, что именно это является следующей ступенью на пути к прошлому. Я знала, кто это прислал. И от того внутри груди вновь рассыпались искры, заполняя черную дыру в желудке.
Это прислал он. Тот, кто несколько часов назад был оттолкнут женскими руками.
Коннор, который не собирался сдаваться.
========== Эпизод XII. Путь домой. Фэрндейл. ==========
Комментарий к Эпизод XII. Путь домой. Фэрндейл.
Хотела сделать эпизод меньше, а получилось как всегда.
Мы идем последовательно, раскрывая каждого персонажа, каждого андроида и человека. Мир меняется, а вместе с ним меняемся и мы. Так было всегда. Адаптация, мать ее…
Продолжаем следить за историей города Детройт. Правительственные заговоры, открывающаяся правда, продолжающиеся конфликты между людьми и андроидами, причем в малых группах. Пусть они вас не заставляют махать рукой, мол, “побесятся и пройдет”. Увы. Человек – существо сложное.
Андроиды с их удивительным восприятием мира – еще сложнее.
Гойл сворачивает со своей дороги на путь, ведущий домой, и этот путь прокладывается руками девианта. Хэнк продолжает ахеревать и беситься с происходящего.
П.С.: песня из сцены чистки револьвера Jon Bellion – IRobot. Песня очень красивая, в частности перевод. Послушайте.
П.С.С.: таким я вижу детектива Рида. Его биография для нас сокрыта, и это прекрасно, ведь дает шанс воспринимать и фантазировать все прошлое детектива с таким неординарным характером.
Спасибо вам за ваши отклики и сообщения об ошибках в ПБ!) Они всегда буду важны!)
Извечные вопросы человечества. Кем мы были, кто мы есть и кем мы станем. Разница лишь в том, будем ли мы лепить себя собственными руками, или же позволим это делать чужим.
Красная пульсирующая субстанция тускнела. Ее пульсации становились вялыми, поверхность больше не излучала былого обжигающего жара. Черная трещина, тянущуюся с уходящего вверх края, разрасталась все сильнее, ответвлялась на другие, мелкие повреждения. Это могло бы напомнить то, как серые пожухлые ветки зимнего дерева отбрасывают ночные тени на окна в комнату маленького ребенка. Мальчик или девочка наверняка представляют себе костлявые пальцы бабайки, время от времени зазывая к себе на помощь родителей. Дети боятся таких теней. Но я не ребенок. Я желаю, чтобы костлявые пальцы становились длиннее и острее.
Ладонь наполнялась тем немногочисленным теплом, что исходило из красной поверхности. Плечи покрывались мурашками от могильного холода из-за облизывающих черных языков мрака, но ни один из них не смел растворять меня в темноте. Это было невозможно, и потускневшие буквы слова «НЕЛЬЗЯ» свидетельствовали об этом. Некто со светодиодными знаками на плече и груди все так же стоял напротив, в сантиметре от стены. Его облик освещался отсутствующим источником света сзади, и контуры плеч, рук, скул и волос из-за угасающей стены становились все отчетливей. Он, как и я, изучал незаинтересованным взором бегущие трещинки. На мгновение мне даже показалось, что некоторые из них продолжают разрастаться. Увы, это лишь воображаемое желаемое.
Развернувшись спиной к стене, чем вызвала поспешный поворот головы незнакомца, я обхватила себя руками и осмотрела тьму. Ее темные сгустки пульсировали в темноте, но пульсаций нельзя было увидеть – только прочувствовать. Если стена обдавала спину в ночной рубашке мутным теплом, то мрак перед ней пытался обрушить на разгоряченное лицо морозный холод. Прохладный бархат черного пола окутывал ступни, я сделала несколько шагов, беспечно поглощая смесь из тепла и холода. Кажется, начинаю привыкать к этому месту, и к тому, кто стоит, не шевелясь, за стеной.
«Я вчера узнала, кем была раньше… кажется», пролепетала я самой себе, на деле обращаясь к незнакомцу. Некто бездвижно наблюдал за моими движениями. Я же обхватывала свои локти, шмыгала носом и пыталась высмотреть во тьме ответы на все вопросы. Уверена, их можно было бы там найти, вот только они будут лживыми, составленными людьми, чьи цели корыстны.
Во мраке раздавался легкий шепот. Из трещины больше не сочилась музыка, весь мир был погружен в удручающую тишину, однако там, в темноте я отчетливо улавливала звуки чьего-то вкрадчивого голоса. Скрытые в темноте люди пытались приманить к себе, приглашали погрузиться во мрак. Именно такие голоса слышат душевнобольные люди, сидя в комнате с мягкими стенами, связанные смирительными рубашками. Эти голоса пытались показать свои благие намерения, среди неразборчивых слов отчетливо прослеживался один единственный посыл: «забудь все это, и сразу станет легче». Может, так оно и было. Проверять я не стану.
