Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 93 страниц)
На город начали опускаться сумерки. Часы на телефоне показывали без пятнадцати четыре, когда я наконец смогла заставить уставшие от каблуков ноги подчиниться и поднять тело со скамьи. Существ на улице заметно поубавилось с начавшимся закатом. Темные облака покрывали небо в последних каплях дождя, смешанного со снегом, и их идеальные очертания быстро окрашивались в яркие оранжевые цвета. Постепенно окрас сменился на розовый, именно так солнце прощалось с миром на ближайшие четырнадцать часов. Ощущая на взмокших ногах холод, я покинула пустующую аллею. Где-то на том конце в механической позе на лавочке «спал» чернокожий андроид.
Двухэтажный бордовый дом облачился в темное ночное пальто. На крыльце горел свет, как и в выходящем на кухню окне. С минуту после выхода из такси я нерешительно стояла на пороге обледенелой от резкого перепада температур лужайки, катана нервно постукивала саей по внешней стороне правого бедра. Красному брючному костюму предстояло отправиться в хим.чистку, черным каблукам ‒ в мусорку. Мне явно стоило пересмотреть высоту своих шпилек.
В доме стояла тишина. Я ощущала на себе взгляд, чувствовала всем нутром, что карие глаза, хмурясь, сверлят меня через отодвинутый край плотно задернутых штор. Это чувство было настолько сильным, что по телу пробежались мурашки, когда Коннор при моем появлении в коридоре медленно вышел из гостиной комнаты. В тусклом свете его было сложно разглядеть, однако кухонные лампы все же смогли как следует озарить машину. На несколько секунд я вдруг позабыла о припрятанной за спиной катане и промокших ступнях.
‒ Воу, ‒ язык старался подобрать менее эмоциональные слова, но на деле это было бесполезным. Я бесцеремонно осматривала андроида с ног до головы, при этом даже не краснея от восхищения. ‒ Выглядишь очень… достойно.
Достойно было не то слово. Изумительно! Потрясающе! Эпитеты выбрасывались взбудораженным мозгом одно за другим, но произносить вслух подобное было опасно. Испытывают ли девианты смущение я не знала, но то, что этот создание могло вызвать во мне приступы эмоциональной нестабильности сейчас чувствовалось, как в прошедшую ночь. Андроид облачился в темно-синий костюм из узких брюк с черным ремнем и облегающей рубашки. Пуговиц не было видно ‒ они спрятаны под черной полоской имитированной кожи, бегущей вдоль края. На низком воротнике блестели симметричные желтые булавки квадратной формы, на каждой из которых были выгравированы полосы со звездами. В плечах рубашка имела черные кожаные вставки. Я рассматривала каждую деталь полицейского костюма, нагло блуждала взглядом от черных полуботинок к нагрудному карману с серебряной нашивкой в виде жетона департамента полиции Детройта. Он был нереально красив. С каждым исследованным сантиметром ткани я ощущала внутри нетерпеливо разводящую в стороны огромные крылья птицу. Вот-вот она потребует вырваться наружу, вновь участится сердцебиение, снова кожа начнет покрываться мурашками. Темные уложенные пряди андроида будут всклокочены, зеленые и карие глаза окутает туман. Коннор смотрел на меня с неподдельной учтивостью, его совершенно не смущала реакция пробуждающегося человеческого тела. Напротив: Коннор деловито поправил золотые запонки на рукавах, окончательно снося удерживаемые мною двери внутреннего самообладания. Я отвернулась и терпеливо уставилась в зеркало. Отражение смотрело пылающими щеками и блестящими зелеными глазами.
‒ Не помню, чтобы Хэнк носил костюм, ‒ успокаивая писклявый голос внутри головы, сдержанно произнесла я.
‒ Лейтенант Андерсон считает это глупостью, ‒ я вновь посмотрела на андроида. Идеальное очерченные скулы в боковом свете кухни визуально придавали его облику странную угрозу, но этот вид мне нравился. Темная прядь колыхалась у виска в просьбе убрать ее, как и в прошлую ночь, за ухо. ‒ Я же считаю, что фирменный костюм способствует идентификации и благополучному восприятию специалиста в соответствии с его должностью.
‒ Как скажешь. Тебе идет.
Пройдя на кухню под наблюдательным взором андроида, я по пути стащила туфли и уселась за круглый стол. Плащ так и остался висеть на плечах, в его подоле пряталась держащая катану кисть.
‒ Как все прошло? ‒ Коннор остался в проходе. Костюм едва ли не обтягивал атлетически слаженное тело, но вернувшееся вдруг в голову осознание спрятанной в ворохе верхней одежды боевой подруги больше не позволяли мне наслаждаться превосходным видом мужского тела. Да, он был слишком прекрасным в этом слегка отчужденном состоянии, в своей прямой осанке, приподнятым заостренным подбородком и механическим холодным взглядом. Но впереди был долгий разговор, в центре которого ‒ личность совершенно противоположная механическому созданию. Личность с серо-голубыми глазами и завязанными на затылке хвостом.
‒ Я опоздала. Хотя… можно было вообще не приходить, ‒ андроид нахмурил глаза от последних слов, и я устало пояснила. ‒ Меня принимал Ричард Перкинс. Неприятная личность… Ничего нового он не предложил, только вступить в их элитный служебный отряд Детройта. Что-то мне не радуется снова убивать по приказу…
‒ Я не об этой встрече, ‒ тактично прервал меня Коннор. Андроид слегка наклонил голову, заставив тонкую прядь колыхнуться в ответ.
С некоторое время в комнате царило молчание. Машина сверлила меня терпеливым взглядом, и внутри от этого взгляда начинала нарастать тревога. Сама того не осознавая, я решила одним только действием поставить точку в возникшем вопросе. Рука медленно вывела катану из-под плаща. Бежевая ткань с шуршанием расступилась, и меч в черной сае медленно опустился на стол.
Андроид молчал. Он нахмурено приблизился к столу и сел напротив, не отрывая взгляда от идеального оружия. Такого же идеального, как и он сам, подумалось мне. Мы разглядывали катану по меньшей мере половину минуты, и что-то в этой минуте было зловещее, пугающее. Я видела, как Коннор аккуратно протягивает руки, как медленно со звоном показывается лоскут зеркального металла. Имя, что было дано катане в одну из процедур чисток, больше меня не смущало. Коннор знал об этом имени с самого начала, и хоть в гостиной того дома его признание звучало как обвинение во всех грехах мира, сейчас после всего произошедшего за последние несколько дней оно больше не воспринималось так серьезно.
‒ Они решили вернуть мне ее, ‒ мужские руки медленно ощупывали кожаную рукоятку. Блеск отражался в темных глазах андроида, падал на очерченные губы, и я боялась того, что они могли теперь произнести.
‒ Не думаю, что это единственная причина прямой встречи, ‒ не отрываясь от катаны, со сквозящей рациональностью, которой мог обладать только детектив, произнес Коннор.
‒ Верно, ‒ в этот раз я не спускала взора с его лица. ‒ Они предложили мне работу. Сопроводить человека в другой штат, обеспечить ему безопасность.
‒ Кто же это?
Треклятое имя вертелось на языке, но никак не могло соскользнуть с губ. Я несколько раз открывала и закрывала рот, ощущала, как недавно пробужденная птица внутри складывает крылья, оставляя место чувствам обреченности и страха реакции девианта. Он все так же осматривал меч, на мгновении его лицо озарила едва заметная улыбка. Я знала, чем она была вызвана. Наверняка тем самым именем, что была вознаграждена катана.
‒ Элайджа Камски.
В одну секунду выражение лица андроида сменилось с заинтересованного на встревоженное. Он резко убрал катану в саю и отдернул от нее руки. Предчувствие ожидало тираду из возмущений, требований отказаться от сотрудничества, даже угроз. Мне не хотелось идти на поводу у подразделения, еще меньше хотелось защищать столь неприятную личность. Но вопрос стоял не о собственных желаниях, а о свободе Коннора. Сказать ему об этом было бы неправильно. И потому я решила умолчать об истинности причин соглашения.
‒ Разве подразделение работает с мистером Камски?
‒ Он заплатил им не плохую сумму, чтобы они смогли меня заставить согласиться.
‒ Заставить? ‒ андроид удивленно вскинул брови. Его руки вновь покоились на столе в сантиметре от громоздящейся на столе дурным вестником катаны.
‒ Не спрашивай об этом. Прими как данность.
Снова минута тишины и непрерывного визуального контакта. Его ставшие теплыми карие глаза перекидывали взор по моему лицу, он старался определить последующие свои слова, видимо, так же как и я в коридоре пытался найти подходящие фразы. Мужская грудная клетка вздымалась и опускалась, заставляя плотную ткань костюма сглаживаться и покрываться местами складками.
‒ Я не имею право указывать что тебе делать, ‒ наконец, андроид нашел нужные слова. Он аккуратно склонил голову набок, едва ли не разрывая этим невероятно завораживающим видом девичью душу, ‒ но вынужден сказать, что эта идея мне не нравится.
‒ Так странно от тебя слышать подобное… после всей этой заварухи с расследованием.
Я усмехнулась, попытавшись придать разговору хоть какую-то расслабленность. Андроид не оценил. Он нахмурился еще сильнее, неодобрительно придавливая меня к месту взглядом.
‒ Слушай, мне тоже это не нравится. Но мне пришлось пойти на соглашение, ‒ я аккуратно склонилась над столом. Волосы, потревоженные этим действием, немедленно сползли с плеч на светлую деревянную поверхность. ‒ Думаешь, я в восторге? Все бы отдала, чтобы больше не связываться с подразделением, и еще больше ‒ чтобы никогда больше не видеть этого мерзкого человека.
Кажется, прозвучало убедительно. Андроид сжал губы в тонкую полоску, вернув взгляд на катану посреди стола. В его реакции не было ничего удивительного. Я и впрямь жалела о вынужденном соглашении, надежды на обычную человеческую жизнь таяли с каждой минутой. Мне предстояло жить еще несколько веков, и каждый их год будет сопровождаться этим отвратительным душе отрядом бойцов. Они никогда не оставят меня, даже нас в покое! Осознание факта дало о себе знать. В груди сжалась сердечная мышца, и к горлу подступил комок. Руки и ноги вдруг стали такими тяжелыми, как будто бы я несла как минимум по пятьдесят килограмм в каждой. Вселенной, видимо, было мало страданий. Драма начинала затягиваться, превращаясь в вечные пытки и душевные стенания от невозможности просто жить и радоваться каждому проведенному рядом с Коннором дню.
Погружаясь в мысли о несправедливости, я все сильнее и сильнее впивалась взором в черные и красные лоскуты боевой подруги. Интуиция шептала о встревоженном андроиде, что теперь смотрел на меня и изучал утихший пульс. В какое-то мгновение пальцы ощутили тепло. Я быстро встрепенулась и с туманом в глазах посмотрела на руку. Андроиду пришлось немало наклониться над столом, чтобы достичь моих пальцев. От этого прикосновения сердце, словно зажигалка, включилось в учащенную работу, и я благодарно улыбнулась Коннору. Тревоги это в нем не убавило.
‒ Ладно, хватит о грустном, ‒ я убрала руки ближе к себе, заставив андроида снова выпрямить спину. ‒ Ты куда такой модный собрался? Смена же закончилась.
‒ Диспетчер сообщил, что пятьдесят три минуты назад на Роял-бич прозвучал взрыв, ‒ андроид был рад окончившемуся разговору про Камски не меньше меня. Он с энтузиазмом и с привычной деловитостью начал пояснять подробности предстоящего дела. ‒ Пострадало несколько андроидов-официантов, но судя по обнаруженных в взрывчатом веществе парах хлора бомба предназначалась не им.
‒ Вам с Хэнком поручили дело?
‒ Нет. Мне поручили дело. Хоть лейтенант и выразил желание помочь, чтобы проветрить голову.
‒ Так ты теперь получаешь личные расследования? Поздравляю, это и впрямь неплохое продвижение!
Угнетенная ворвавшимся в жизнь подразделением атмосфера все еще витала в воздухе, однако она не смогла помешать искренне порадоваться за Коннора и его службу. Капитан Фаулер все же не был плохим человеком. Он вновь смог это доказать. Андроид едва вздернул уголками губ в ответ на мою реакцию, но мысли его занимали явно не предстоящее расследование.
‒ Подожди, ‒ андроид уже хотел встать со стула, когда я, вдруг осознавшая смысл его слов, остановила его всего одним словом. ‒ Где говоришь это было?
‒ В одном из ресторанов на Роял-бич, ‒ Коннор застыл на месте, терпеливо ожидая пояснений. ‒ Что-то не так?
‒ Я была там сегодня с главой подразделения… чуть больше часа назад у нее на той улице в ресторане состоялась встреча с Камски.
Коннор слегка нахмурился, заставив кожу между бровей образовать складку. Его диод горел исправным голубым цветом, но во взгляде можно было прочитать те же сомнения, что и в моей голове.
‒ Ты случайно не знаешь, в каком именно ресторане они встречались?
Едва я открыла рот, как в коридоре послышался звон. Кто-то стоял на пороге, и я, вспомнив о словах Эмильды, искренне надеялась, что это был не курьер в черном комбинезоне из черного фургона. Дверной звонок прозвенел так настойчиво, что мы оба от неожиданности повернули головы на его источник. Коннор, дождавшись второго звонка, уверенной походкой скрылся в темноте коридора. После череды щелчков замка послышалось учтивое бархатное «Добрый вечер, лейтенант» и хриплый, уставший голос:
‒ Добрый. Коматозница вернулась?
‒ Да, Хэнк! ‒ криком ответила за Коннора я. ‒ Коматозница вернулась!
Мужчина вышел из коридора медленно, вразвалочку. Даже того небольшого количества света в коридоре хватало, чтобы разглядеть мешки под его серыми глазами, в которые можно было смело складывать печали, слезы и картошку ‒ весь этот странный набор уместится, еще и место останется. Хэнк облачился в свою привычную коричневую куртку, однако в этот раз из-под распахнутых воротов выглядывала пурпурного цвета рубашка. Коннор обошел полицейского из-за спины.
‒ Как голова, лейтенант? ‒ с театральной деловитостью поинтересовалась я.
‒ Как будто катком переехали, ‒ мужчина сложил руки на груди и устало облокотился о дверной косяк. ‒ Ну а ты? Цветешь и пахнешь, смотрю.
‒ За меня не волнуйтесь, ‒ я пожала плечами, одарив старичка ехидной улыбкой.
‒ Насчет долга…
‒ Нет уж. Даже не начинайте разговор. Это была заведомо нечестная игра, так что с меня будет достаточно, если вы позовете нас на ужин.
Хэнк поднял брови и пожал плечами.
‒ Ты хочешь отравиться? Кулинар из меня, как из тебя принцесса.
‒ Если так боитесь своих собственных шедевров, то хватит и обычной пиццы.
Несколько секунд в комнате слышались смешки. Взаимные издевательства вносили приятную лепту в этот угнетенный вечерними новостями дом. На мгновение я забыла о встрече с Перкинсом, об Эмильде и странном поведении Камски, о катане, что лежала посреди стола. Но вот от внимания лейтенанта она не ушла.
‒ Ну и? ‒ пока Коннор перекидывал с нас взгляд теплых, непонимающих шуток, глаз, офицер кивнул в сторону меча. Его волосы блестели в свете люстры проволокой, местами отдавая видом грязной сахарной ваты. ‒ Я слышал, тебе тут всякие нехорошие личности звонят.
Я медленно перевела саркастичный взор на андроида. Того совершенно не смущало то, что его только что наглым образом сдали с поличным. Рядом с уставшим и сутулившимся Хэнком Коннор в своем костюме смотрелся, как только что выпущенный блестящий автомобиль класса люкс. Хэнк в своем еще полупьяном состоянии походил на ту чертыхающуюся колымагу, которую водил.
‒ Предатель.
‒ А ты не наезжай на ребенка…
‒ Лейтенант, я просил не называть меня ребенком…
‒ … а лучше расскажи, чего им от тебя нужно? ‒ Андерсон продолжал свой допрос, несмотря на негодование оскорбленного Коннора и мою общую потерянность. Обсуждать с ним дела подобного рода не хотелось. Если андроид воспринял новость о Камски спокойно, то этот человек наверняка выжмет меня, как лимон. И вряд ли брызжущая во все стороны кислота его остановит.
‒ Так… ‒ я отвернулась, уставившись на катану, ‒ выполнить одну грязную работу.
‒ Да неужели? ‒ Андерсон говорил спокойно, но с нарочно выделенной иронией. Его терпкий запах мужского парфюма скрывал еще не выветрившийся алкоголь, но и его я чувствовала время от времени. ‒ Легкая, должно быть? Безопасная, а?
‒ Ничего серьезного, ‒ голос Коннора снял с плеч тысячи тонн. Я знала, что он смотрит на меня с неким укором в глазах, мол, «из-за тебя мне пришлось наврать лейтенанту, смотри и страдай от этих знаний». ‒ Всего лишь сопроводить одну личность в другой штат.
Черная сая переливалась матовым приглушенным блеском под прямым ламповых светом. Ее изящные формы вновь напоминали мне о стойкости уверенной осанки «живого»-детектива, но поднимать взгляд и убеждаться в идеальности этих сравнений не хотелось. Андерсон театрально хмыкнул, но продолжать психологическое давление не стал. Еще одна превосходная черта офицера: знает когда заткнуть рот.
‒ И чего вам спокойно не сидится, ‒ подытожил хриплый Андерсон, тут же отлипнув от дверного косяка. ‒ Ладно. Пошли, Коннор. Я еще надеюсь поспать этой ночью.
В голове вновь взыграл отцовский нрав, и я, прищурено улыбаясь, остановила детективов перед выходом в коридор.
‒ Коннор, ‒ андроид замер резко, словно бы встретил ментальную стену. Он, как и его напарник, тут же направил на меня свой взор. ‒ Проследи за здоровьем лейтенанта. Людям в его возрасте опасно бродить по улицам в такое время без валидола.
‒ Да иди ты нахрен! ‒ тут же взъерепенился детектив. Седовласый мужчина указал на Коннора пальцем, метая в сторону андроида искры. ‒ Коннор, не смей.
Напряжение спало, и я почувствовала себя не так паршиво. Каждый час приближал меня к поездке на черном фургоне, и это ожидание сводило с ума и без того перепуганный и уставший мозг. Перспектива встречи с Камски не радовала, она просто ужасала! Руки чесались вытащить проклятый наушник из сумки и буквально криком оповестить о разрыве соглашения, но я держалась. На кону стояло многое. В конце концов, я вытерпела в доме Камски несчастные несколько минут и даже не направила на него дуло пистолета. Вытерплю еще пару дней.
‒ О, ‒ потерянный и тихий звук удивления старика-офицера вывел меня из раздумий. ‒ Здрасти.
Повернув голову, я вдруг ясно представила, кто именно стоит перед детективами, которые уже успели открыть входную дверь. Хэнк оглядывал «гостя» взглядом отчужденности, в то время как Коннор щурился и хмурился с каждой секундой все сильнее. Плащ, что все это время покоился на плечах, был скинут на спинку стула. Выйдя в коридор, я ощутила на себе взгляд сразу трех пар глаз. Те, что смотрели на меня в упор напротив, были самыми неприятными.
Курьер в черном свободном комбинезоне и красной эмблемой на черной кепке был ростом едва ли выше меня. Он точно младенец стоял перед Андерсоном, держа в руках крупную черную коробку без каких-либо номерных или иных отличительных знаков. Посылки подразделения всегда доставлялись из рук в руки, и никогда не имели видимых признаков принадлежности к правительству. В ближайшие полчаса мне предстояло сжечь упаковочный картон и привести в порядок содержимое. Которое, кстати, очень сильно не хотелось брать в руки.
‒ Буду ждать в машине, ‒ раздраженный голос Андерсона подействовал, словно кофеин. Мужчина вытащил нас из состояния анабиоза всего одной фразой, направившись на выход.
Коннор остался стоять на месте. Он смотрел, как я подхожу к совсем еще молодому курьеру, видел, как тот ставит коробку на прихожий столик, как загорается административный блок-наушник в его правом ухе. Кепка была коротковатая, она не скрывала выглядывающих светлых кучеряшек, козырек не прикрывал голубые глаза. Парень мог запросто обернуть себя простыней, нацепить искусственные ангельские крылья и представиться купидоном. Ему бы наверняка поверили, настолько он был миловидным.
‒ Идентифицируйте себя, ‒ курьер произнес это таким грубым голосом, что меня передернуло от резкого несоответствия этой внешности.
Я чувствовала себя неловко. Спиной ощущала суровый механический взгляд, но дискомфорт приносил даже не он. Вновь называть свою серию, свое имя было чем-то неприятным, я бы даже сказала, интимным. Коннор словно наблюдал за постыдным действием, заставляя меня сгорать от смущения. Это чувство уже охватывало меня в ванной, когда андроид бесцеремонно ворвался в душную комнату. Но тогда краска на лице была вызвана позывами тела. Сейчас ‒ позывами совести.
‒ Энтони Гойл, ‒ я смотрела на курьера тем же холодным взором, что и он. В сознании проносились самые терпкие проклятья в сторону вошедшего не вовремя человека, но вряд ли он был виноват в этой нелепой случайности. ‒ Серия один-три-ноль-девять.
‒ Идентификация прошла успешно.
Парень передал мне короб, приподнял черную кепку за козырек в знак уважения и пошел прочь в сторону фургона на проезжей части. Дверь так и осталась распахнутой, впуская в дом морозный ветер и запах сырости. Ватные ноги несли меня на кухню, где черная коробка водрузилась на стол под пристальным взором карих и зеленых глаз. Я смотрела на нее с нескрываемой обреченностью, андроид в синем полицейском костюме ‒ с интересом и негодованием. И когда руки, разорвав верхние картонные створки, вытащили наружу черную знакомую ткань комбинезона ‒ я почувствовала, как внутри рушатся последние стены надежды на счастливую жизнь. Счастливая жизнь у меня? Как я вообще могла предположить такое.
‒ Это обязательно? ‒ андроид осведомился как можно тише, видимо, боясь спровоцировать неадекватную реакцию.
‒ Того требует регламент, ‒ не глядя на Коннора, что вместе со мной сверлил взором комбинезон, произнесла я. ‒ К тому же не ты один любишь соответствовать внешне своей должности.
На некоторое время я пожалела, что Хэнк вышел из дома. Он бы уж точно смог разрядить обстановку, которую испортил своим появлением курьер. Рев мотора его машины доносился из-за открытой двери. Спустя буквально несколько секунд на опущенное плечо упала рука андроида.
‒ Надеюсь, ты знаешь что делаешь.
Коннор уже вновь поворачивался к выходу, когда я, под давлением внутреннего страха и мурашек на теле, в который раз остановила его своим голосом.
‒ Меня не будет несколько дней. Фургон приедет завтра в шесть утра, надеюсь, ты успеешь вернуться к этому времени. Не хочу покидать дом в одиночестве.
‒ Я вернусь до того, как ты начнешь собираться.
Он смотрел на меня холодно, слишком учтиво. Так смотрел Коннор из полицейского участка, который старательно игнорировал мое присутствие первые несколько дней совместной работы. Этот взгляд мне не нравился. Отчаяние осаждало разум с каждой минутой все сильнее, мне не хотелось возвращаться в эту кипящую смесь вечных интриг подразделения и больного рассудка Камски. Но кто меня спрашивал? Шантаж есть шантаж, мир и вправду не справедлив. И отстраненное поведение Коннора только усугубляло боль внутри.
‒ Извини меня за это, ‒ поднявшись на носках, я аккуратно прикоснулась губами к шершавой щеке. Вряд ли это могло помочь в восстановлении пошатнувшегося доверия, однако андроид не отстранился. Он медленно коснулся пальцами моей щеки, не отрывая взора от своего отражения в зеленых глазах. Так странно чувствовать рядом того, кого старательно отпихивал долгое время.
‒ Ну ты чего там застрял?!
Раздраженный крик Андерсона разорвал шум ветра, что проносился через дом, поднимая вихрем все встречаемые занавески. Коннор опустил руку и уверенной походкой скрылся в коридоре. Послышался щелчок дверного замка.
Стены погрузились в тишину. В этой молчаливой атмосфере я слышала, как в голове копошатся встревоженные предстоящим делом мысли, чувствовала бьющуюся вену на виске. Я встревоженно осматривала лежащее на столе оружие. Оно молчало, словно бы не было этих семи лет совместной жизни. Немного помедлив, я со звенящим звуком вытянула лезвие из саи, поставив его ровно по вертикали.
Блеск начищенного металла озарял комнату, отражая лучи потолочной лампы. В нем можно было разглядеть столько счастливых и не очень моментов. При чем первые были исключительно в последние недели совместной работы. Сделав катаной одним движением кисти идеальный круг, я снова вернула оружие в прежнее положение. В этом томящемся отражении мелькали воспоминания недавнишнего прошлого. В нем можно было разглядеть все: лицо каждого убитого человека, изнуряющие тренировки в стенах подразделения, скрупулезную чистку острия. Катана была символом подразделения, именно оно постаралось привить эту больную любовь к величественному оружию, и вроде бы меч должен вызывать негативные ассоциации в молчаливом сознании, но на деле в ней было и нечто еще. Отражающийся контур серого с синей каемкой воротника, когда меч был приставлен к шее андроида с хищными карими глазами. Отражение мужских пальцев, которые держали меч за тупой край, пока я, израненная и с простреленным плечом, терпеливо очищала швы рукоятки от крови. В ней ощущался даже жар черной дутой куртки, под которой катане пришлось греться в стенах «Иерихона». Но самым великолепным было воспоминание выходного вечера, закончившимся первым появлением Коннора в доме и огромными жирными буквами «ВНИМАНИЕ! ДЕВИАНТНОЕ ОТКЛОНЕНИЕ В ОБЛАСТИ МЕЖЛИЧНОСТНЫХ ОТНОШЕНИЙ!». Именно тогда я впервые посмотрела на оружие глазами полного восхищения механическому разуму в сером пиджаке «Киберлайф». Именно тогда катана получила свое имя.
‒ Ну, здравствуй, Коннор, ‒ я подкинула оружие в руке, и лезвие отбросило мне в глаза яркий луч.
В голове прозвучал едва различимый упрек обиженного голоса. «Здравствуй», пронеслось в не здоровом от этой зависимости сознании. «Не смей больше меня бросать».
Ментальный голос Коннора-катаны заставил меня улыбнуться. Подразделение в голове молчало. Теперь говорила только она этим прекрасным бархатным мужским тоном.
========== Эпизод IV. Имитация жизни ==========
Комментарий к Эпизод IV. Имитация жизни
у каждого свои причины поступать так, как он хочет. даже если поступки идут в разрез со здравым и высокоморальным смыслом.
становится горячее. я не могу торопить события в мире Детройта, где каждая деталь имеет крупное значение. так устроена игра, так устроен мир, так устроена я. так устроены вы.
я все еще стараюсь создать тот мир “после войны”. стараюсь полностью раскрыть все тонкости взаимоотношений между персонажами. раскрыть каждого, ведь Анна Гойл на деле не главный персонаж. каждая личность здесь занимает свою нишу, имеет свое значение, и каждая достойна подробного описания.
спасибо вам за отзывы и указания на ошибки!) я в восторге от того, что история людям нравится, что она не оставляет вас равнодушной) крупные и обширные рассказы всегда были моей темой, чего только фанфик на сверхам в 900 страниц мне стоил… таково мое восприятие мира и литературы. если писать, то писать много и подробно)
Сон не приходил всю ночь, хоть я и постаралась лечь пораньше. Дом еще долго собирал тепло по крупицам после прогуливающегося сквозняка из открытой двери, каждая клетка ощущала на себе это чувство прохлады. Но ни одна из них не протестовала. Повалявшись в постели до часу ночи, я вдруг поняла, что не смогу уснуть. Перед глазами мелькали барашки с номерными знаками, перепрыгивающие через деревянные ограждения, я старательно пыталась увлечь мозг в монотонные мысли о том, как поставить новую мебель в комнатах и как обустроить задний двор, даже заставила мысленно спуститься в подвал и начать разбирать завалы из старых вещей бывших хозяев. Все тщетно. Последней попыткой заставить себя заснуть под вихрь мыслей было возвращение в прошлое. Лучше бы я не стала этого делать. Любой взятый из прошлого день тут же цеплял за собой другой, а тот – третий, и все они быстренько вели меня к одному андроиду с еще не порушенным программным обеспечением. Засыпать, размышляя о Конноре, было невозможно. И потому я покинула постель в нетерпении от начинающихся сборов.
Работа займет не больше сорока восьми часов, после которых я с радостью вернусь домой. Но, насколько мне было известно, Камски предстояло покинуть город, а значит, налегке уйти не удастся. Подразделение и ранее отправляло солдат в недолгие турне по стране, я не была исключением. Руки на автомате собирали самые необходимые вещи в черную спортивную сумку. К двум часам ночи все было собрано, кроме одного – меня самой. Черный комбинезон, что сопровождал меня последние семь лет, теперь смотрел на меня снизу вверх, раскинув свои рукава и штанины на бежевом покрывале двуспальной постели. Я старательно жевала яблоко, предвкушала предстоящее чувство отвращения от того, как плотно сядет ткань на теле. Комбинезон и впрямь был как вторая кожа. Мои мерки редко менялись с двадцати лет, а если и менялись, то возвращались в скором времени обратно. Подразделение пошивало униформу каждому солдату лично, благодаря умелым рукам костюм обтягивал тело, повторяя едва ли не все формы. Еще вступая в подразделение, я трепетно относилась к новому обмундированию. Жизнь и воспитание военного всегда диктовали жесткие правила дисциплины, и вроде бы такие вещи должны сопровождать всю жизнь, но уход из-под крыла Эмильды вдруг оборвал все солдатские потребности. Даже рефлексы, и те поутихли после пережитых ужасов на улицах Дейтройта. Неудовлетворенное желание смерти окончательно и бесповоротно изменило весь мир внутри. Воображение рисовало разочарованные зеленые глаза отца-военного. Вряд ли бы он обрадовался, увидев меня прошлым вечером всю взмокшую и осунувшуюся.
Приняв душ в пять часов утра, я начала приводить себя в порядок. Мышцы делали все на автомате: белая майка из коробки покрывала тело с белым бельем, черный комбинезон все из той же коробки грубо прижимался к коже. Собачка осталась висеть у самой шеи, заставив высокие вороты расползтись в стороны. Катана лежала на кровати, молча наблюдая за тем, как я надеваю кобуры, как проверяю и заряжаю кольт с ПБ, как заполняю отсеки черного ремня бинтами и средствами для заживления тканей. Волосы елозили по спине, время от времени ворохом спускаясь с плеч на грудь. На часах уже была половина шестого утра, когда последнее оружие в виде телескопической дубинки отправилось в свой отсек на ремне. Дом все еще пустовал… вряд ли Коннор успеет приехать, судя по всему, дело было серьезным. Мысли о ресторане, в котором прогремел взрыв, и ресторане, где должны были встретиться Рейн и Камски, мне не давали покоя первые несколько часов, но позже я просто отмахнулась, и на их место пришло беспокойство и тревога предстоящих двух дней.
Чернота за окном не собиралась расступаться. Зимние ночи всегда казались такими длинными, непристойно долгими, вечно приходилось включать весь свет в комнате, чтобы более или менее тщательно осматривать свою готовность. Вот и сейчас все лампы были включены, их лучи отражались в зеркале, в металлическом корпусе холодного серебряного кольта в кобуре. Я осматривала свое отражение в напольном широком зеркале пристально. И, когда уже решила надеть маленький скрытый наушник, на первом этаже прозвучал хлопок входной двери.
