Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 93 страниц)
– По-моему, она отключилась, – Хэнк смотрел на витающую в раздумьях девушку, сидящую напротив. Ее взгляд благоговейно изучал пустой, с красными каплями по внутренней части стекла, бокал. Тяжелые волосы спускались вниз за спиной, обнажая тонкую, но короткую шею. – Толкни ее.
Коннор испуганно посмотрел на Хэнка, словно бы тот только что предложил сделать что-то неприличное и противозаконное. Может, дружок и девиантнулся, подумалось старику с седыми волосами, но до полноценно ощущающего себя живым создания ему еще было далеко. Настолько близко он воспринимал любое нетактичное посягательство, пусть даже словесное, на другого человека. Не говоря уже о его вечно свежем виде и идеальной осанке, которая иногда бесила старика с его хондрозом и бесконечными синяками под глазами.
– Расслабься, я шучу, – с усмешкой Хэнк постарался успокоить недоуменного андроида. – Анна, черт тебя возьми!
Гойл встрепенулась, едва не сшибив бокал левой рукой. Она встряхнула головой, заставив темные волосы зашуршать по полосатой, просторной рубашке.
– Я что-то пропустила?
– Коннор тут предложил мысль. О переобучении. Будь добра, покинь нирвану и снизойди к нам на землю.
– Вообще-то, я думала об этом. Был вариант выучиться на военного психиатра, благо финансы позволяют. Но я уже вышла из студенческого возраста.
– Ты будешь жить пару сотен лет, о каком возрасте ты говоришь? – чертыхнулся Хэнк. Дал бы ему кто-нибудь пару веков, он бы наверняка не стал сидеть на стуле в объятиях четырех стен.
– Отстаньте от меня, мне просто лень. Не хочу снова сидеть на лекциях, хватит с меня этого.
Раздраженный голос Гойл прервал все желания разговаривать об обучении, как о возможном варианте. Коннор бросил на Хэнка задумчивый взгляд, словно бы ища в нем поддержку относительно дальнейших действий. Но Андерсон лишь понимающе кивнул головой, не став возражать. В конце концов, это была ее жизнь. И каждый в праве распоряжаться ею так, как хочет.
– А ты вообще чего хочешь-то? – не унимался лейтенант. Он грузно повалил руки на стол, нетерпеливо постукивая по деревянной поверхности указательным пальцем.
Анна несколько секунд думала. На ее губах заиграла хитрая улыбка, и девушка искоса кинула взгляд в сторону андроида. Коннор признался самому себе, что такой жест завел его потухший интерес к беседе.
– Хочу кошечку, – деловито констатировал девичий голос.
– Кошечку? – переспросил Хэнк.
– Кошечку. Я семь лет жила по чужой указке, я видела ад. Так что я хочу кошечку.
– Почему кошечку? Почему не кота?
– Котик у меня уже есть. Теперь нужна кошечка.
Брякнув эти слова с театральной серьезностью, Анна встала со стула и вышла в гостиную. Коннору это не нравилось. Он видел, как беззвучно усмехается Андерсон, как серые глаза поглядывают в его сторону из-за копны седых волос, как хихиканье нарастает в хохот. Мужчина аккуратно бил по столу ладонью, задыхаясь в беззвучном смехе.
– Стой, – только сейчас до Коннора дошла суть сказанного, и андроид, встав со стула, последовал за Гойл. – Ты назвала меня котиком?
– Женщины, – произнес Андерсон, стирая с глаз проступившие слезы.
Дом был погружен в тишину. Хэнк вышел из дома, все еще чувствуя приступы смеха, которые время от времени переходили в хриплый кашель. Вряд ли это была болезнь, однако отсутствие верхней одежды меня все же заставило озвучить факт безалаберности мужчины. Андерсон, сурово глянув в мою сторону, тут же заткнул мой рот. Сделать он мне ничего не сделает, но спорить с Хэнком все равно, что долбить головой об стену – больно и бессмысленно.
Время близилось к восьми вечера. Мягкие хлопья опускались на улицы, температура понизилась до десяти градусов ниже нуля. У меня предстояло не мало дел в этом доме, ведь я все еще хотела заменить мебель, разобрать подвал, обустроить задний двор. Но самое главное – начистить тот небольшой арсенал оружия, что был вынесен из отцовских тайников родительского дома. Военные ведь всегда отличаются странной маниакальностью относительно безопасности своей территории. Кажется, тоже самое ощущала и я.
Последний звонок, разорвавший молчаливую атмосферу дома через несколько минут после ухода седовласого Андерсона, нарушил не только тишину, но и спокойствие внутри. Это был один из тех вариантов, которые я ждала уже неделю. Ванная, наполненная пеной, приятно поглощала каждую клеточку. Все мысли были только об этом дурацком звонке, который я так ждала, но который теперь вызывал во мне бурю сомнений. Обычный парной душ не смог бы помочь мне в том, чтобы разобрать все свои мысли, и потому пришлось прибегнуть к более радикальным мерам.
Углубившись в толстый слой белой пены, оставив на поверхности только голову с заколотыми волосами, я нещадно сжимала и разжимала в руках мячик-антистресс. Внутри податливой игрушки перемешивались множество мелких силиконовых шариков. Я не соврала Коннору. Отец и вправду передал мне очень буйный нрав, который в подростковом возрасте делал из меня пацанку. В университете у меня было множество проблем из-за моего нестабильного психического состояния – ядерной помеси холеричного отцовского и меланхоличного материнского темперамента. Порой даже приходилось обращаться к психотерапевтам. Однако подразделение закончило то воспитание, что давала мне мама, привив хоть какое-то соображение относительно сдержанности и женственности. Порой этих установок мне не хватало, и приходилось прибегать к другим методам успокоения, вроде различных успокоительных игрушек.
Наминая мячик, я буравила взглядом серебристый кран. На красной ручке виднелась трещина. Видимо, стоит заменить сантехнику в этом доме.
Промелькнувшая мысль о необходимом ремонте в новом доме заставила меня усмехнуться самой себе. Как быстро меняются круги этого мира. Полгода назад я повторяла один и тот же цикл раз за разом, выполняла одну и ту же работу, менялись только наставники. Головной боли было лишь две – жизнь доверенного лица и требующая чистки катана. Я медленно плыла по течению, точно пузырь на поверхности воды, и вот настал пик, когда все это ушло – ведь пузыри имеют свойства лопаться, не так ли? Я думаю о замене крана, в то время, как снова могла носить кирзачи. Метаюсь в сомнениях относительно вдруг зазвучавшего в тишине звонка, хотя могла стоять за спиной очередной шишки. Но самое удивительное было то, что где-то на первом этаже находился андроид. Выбрав я другой вариант – ни андроида, ни дома не было бы.
В дверь раздался робкий стук. От испуга я выронила мячик, и тот скользнул куда-то в глубины просторной ванны под белоснежные пенные слои. Уж чего-чего, но точно не Коннора мне хотелось видеть здесь и сейчас! И когда дверь отворилась, я едва не ушла под воду от смущения.
Живя в одиноком, тихом доме, никогда не беспокоишься относительно запертых в ванную дверях. Но ведь я теперь живу не одна, верно? Отругав себя за тугоумность, я постаралась как можно глубже уйти под воду. Пены хватало, чтобы скрыть все тело полностью, но как же жалко, что вместе с телом нельзя скрыть и голову! Лицо наливалось красным румянцем. Я, застыв, смотрела, как в ванную входит смущенный андроид. Кожа покрывалась мурашками, обжигаемые горячей водой.
– Я звал, но ты не отвечала.
Боже, мне точно стоит пересмотреть свою внимательность и рефлексы. Мозг в истерике давил на череп изнутри, в то время как в животе вновь бились разъяренные канарейки.
– Все нормально. Что-то случилось? – все нормально, только исчезни, парень!
– Хэнк звонил, – Коннор, закрыв за собой дверь, чтобы не впускать холодный воздух, нерешительно сделал шаг вперед. На нем уже не было пиджака, что заставило меня сделать выводы об излишней представительности андроида во время даже самых мелких сборищ. – Он в баре. Предлагает нам присоединиться.
– Надо же… он, похоже, не друзей, а собутыльников себе завел, – растерянно пробубнил слегка охрипший голос.
Нащупав рукой мячик, я неловко вытащила его из воды. Будь я андроидом со всеми этими программными обеспечениями, наверняка бы видела перед глазами показатель с увеличенным уровнем стресса до девяносто девяти целых и девяти десятых. Мячик в быстром темпе переваливал внутри свои шарики под действием дрожащей руки. Мне не хотелось смотреть на стоявшего у входа андроида. Внутри колыхалось перепуганное, трепетное чувство, и я даже помнила, когда впервые за последнее время ощутила его рядом с андроидом. Кожа спины до сих пор помнит тепло его близости, когда Коннор рыскал по отсекам экипировки в поиске лекарства для простреленного плеча.
– Ну что ж… будет возможность порадовать старика перед пенсией.
Коннор сощурился. Он вновь открыл губы в немом вопросе, и я услышала, как сознание посылает ему телепатические мольбы больше так не делать. В груди и так все горело из-за неловкой ситуации, при которой от взгляда андроида меня отделяла только белая пена. Которая, кстати, скоро начнет исчезать.
– Что именно ты имеешь в виду?
– Мне только что позвонили, – с каждым моим словом андроид все в той же белой рубашке и черных джинсах озадаченно приближался. Все его движения вызывали во мне бурю эмоций. Вода больше не грела кожу. Кожа грела воду вокруг. – Я же говорила о возможных вариантах. Так вот, один из них всплыл.
Это было уже слишком. Я не могла оторвать взгляда от детектива, смотрела и удивлялась, почему его висок горит голубым. Возможно, андроиды воспринимали все по-своему. Обнаженное человеческое тело не вызывало в них никаких реакций, и уж тем более смущения, разве что на уровне осознания о причинении возможной неловкости человеческой личности. Но что-то мне подсказывало, что раскрытие холодного белого пластика для них было сродни тому, что чувствует обнажающий себя человек. Коннор уже однажды видел меня не в самом потребном виде. Его диод отражался в зеркале, заставив меня отбросить сборы в заброшенное место для поиска девиантов, но тогда я чувствовала только неловкость от того, что была застигнута врасплох. Сейчас я горела рядом с ним. Он не источал ни единой эмоции, кроме недоумения.
Андроид присел на край ванны. Если бы не мячик, я бы точно ушла под воду от стыда и смущения… можно даже этот мячик запустить ему в лицо.
– У меня есть возможность пробиться в ФБР, – запинающимся голосом произнесла я. Он наверняка слышит, как бьется мое задыхающееся в восторге от новых позывных чувств сердце, так почему же не выйдет из комнаты?! – Вряд ли что-то мирное, с моими то навыками.
– Федералы? – удивленно переспросил андроид. Его брови поползли вверх, карие глаза пронзительно изучали мои зеленые. – Думаю, лейтенант не сильно этому обрадуется.
– Нет выбора. Пока это все, что можно сделать.
– Я все же считаю идею о переобучении не плохой. Современное образование позволяет использовать дистанционные методы обучения.
– У меня лучше всего получается убивать, – и честное слово, ты будешь моей первой жертвой, Коннор, если не выйдешь отсюда! – Но точно не писать лекции и мило беседовать с людьми.
– Решать тебе. Я не могу указывать, что делать.
Отвернувшись от андроида и уже менее яростно разминая мячик, я саркастично подумала о том, как просто этому существу удается поставить меня в неловкое положение. Сначала Коннор-катана, теперь это… кто-то свыше либо издевался, либо я себе накручивала из-за глупых случайностей всех этих ситуаций. Второе отметалось сразу – не может быть так много случайностей с одним только «человеком».
Я тонула в глубинах собственных смешанных чувств. Рассудок метался в поиске хоть какого-либо средства спровадить андроида подальше, в то время как сердце и желудок заставляли губы молчать. Теперь ребенком смотрелась я – напуганная и непонимающая. Я четко осознавала, что все это глупость, ведь Коннор не мог дать то, что требовал организм. Хотя сама потребность во мне вызывала лишь возмущения. Семь лет отсутствия близости и какого-либо влечения дали о себе знать. Я могла лишь хлопать глазами и гадать, что со всем этим делать.
Словно благословение свыше в стороне раздался звон. Телефон вибрировал и разрывался от звонкой классической мелодии, когда мы оба, как по команде, оглянулись в поиске шума. Коннор, мгновенно найдя телефон на краю широкой раковины, ловким движением подал мне его. Рука была покрыта пеной, но больше ни вода, ни андроид рядом меня не волновали.
Номер был скрыт.
Чувство подвоха не оставляло. Прервав мелодию кнопкой вызова, я прижала телефон к мокрому уху. Желтый диод андроида переливался, оттеняя нахмуренные карие глаза. По левому виску струилась прядь волос, которую я еще не успела убрать обратно в прическу, белая верхняя пуговица была расстегнута. Он сверлил меня встревоженными глазами, и только по этому взгляду я вдруг поняла, кого услышу на том проводе.
– Здравствуй, Энтони, – неприятным обманчивым голосом произнес мягкий, женский голос. – Надеюсь, я не потревожила тебя?
Мячик в левой руке заходил ходуном. Я вновь вернула перепуганный взгляд на Коннора, совершенно забыв о недавнишним нарастающем желании ощутить андроида еще ближе, чем есть. Мышечный двигатель замер, мысли притихли, словно потревоженные кузнечики в вечернем закате. Коннор хмурился с каждой секундой все сильнее.
На том конце была Эмильда Рейн.
========== Эпизод II. Так или иначе я найду тебя, я заполучу тебя, заполучу тебя ==========
Комментарий к Эпизод II. Так или иначе я найду тебя, я заполучу тебя, заполучу тебя
*аутоагрессивное поведение – активность, нацеленная на причинение себе вреда в физической и психической сферах. С точки зрения психоанализа относится к механизмам психологической защиты.
поочередный список аудио-записей, важных для сюжета главы:
1.Kaleo – Way Down We Go
2. Until The Ribbon Breaks – One Way Or Another. (наиболее важна в сцене в баре, советую продержать до конца эпизода…)
очень приятно, что вы читаете меня) пусть не всегда самые положительные отзывы, но ведь я пишу не для рейтинга, а для освобождения собственной души и тех, кому это нравится.
глава получилось поменьше, чем обычно. но масштабней на атмосферу
продолжается история жизни троицы, которые пытаются сжиться друг с другом после объявления правительства о равноправности андроидов. может, основные трудности и остались позади, однако путь притирания друг к другу в непривычной для всех жизни такой тернистый…
‒ Очень рада тебя слышать, Энтони, ‒ успевшая осесть на ухо пена не позволяла в полной мере оценить тактичный, излишне интеллигентный голос бывшего руководителя, однако оно и не требовалось. Прошло уже несколько недель с нашей «милой» беседы, а нутро до сих пор испуганно вздрагивает от воспоминаний.
‒ Извините, Эмильда. Не могу сказать вам тоже самое.
Сидящий на борту ванной андроид сурово буравил меня взглядом. Руки не тянулись более убрать прядь волосы с механического лица. Они чесались выставить Коннора за дверь, и не потому, что пена начинала исчезать от бурных движений сжимающего мячик свободной кисти. Эмильда не могла позвонить из учтивости. Нет. Ей было что-то нужно. Что-то, что не должно было обсуждаться при посторонних.
Слегка отстранившись от телефона, пропуская тем самым неторопливые слова бесчувственной женщины мимо ушей, я укоризненно посмотрела в темные глаза и беззвучно прошептала «Не подслушивай!». Андроид ясно распознал мой посыл ‒ Коннор встрепенулся, словно бы от очередного передающегося на верха рапорта, и в раздумьях покинул ванную.
‒ Энтони, ты слышишь меня?
Только удостоверившись в отсутствии посторонних ушей, я вновь вернулась к телефону. Тело начинало неприятно подавать сигналы об охлаждении воды, но это не могло принести мне вреда. Только дискомфорт. Даже если бы вода была с температурной отметкой ниже десяти градусов тепла, вряд ли бы организм воспринял его, как грозящий жизни. Но встревоженное чувство самосохранения все же взыграло, и связано оно было с человеком на том конце провода.
‒ Извините. Я отвлеклась.
‒ Ничего страшного. Мой звонок наверняка доставил тебе неудобства, так что я все понимаю, ‒ Эмильда, как и всегда, была тактична. Ее мягкий, слегка приподнятый тон голоса твердил об улыбке на ее красных губах, но эта улыбка была не более, чем имитация дружелюбия. Первый смог сохранить свою бесчувственность даже спустя столько лет, но я почему-то была уверена, что она перестраховалась, воспользовавшись вторичной операцией по устранению последнего, отвечающего за эмоции, участка мозга. ‒ Как складываются твои дела?
‒ Я не вижу смысла отвечать на этот вопрос, ‒ пока она говорила уважительно и тепло, я источала холод. ‒ Вы, наверное, даже лучше меня знаете, как у меня складываются дела.
‒ Всегда удивлялась твоей проницательности.
‒ Хватит ходить вокруг. Что вам нужно?
‒ Важное свойство ‒ не тратить время на пустые разговоры… я вижу, ты еще сохранила некоторые качества бойца?
Я слушала бархатный женский голос и кусала губы. Кровь проступала всего на секунду: мозгу удавалось справиться с такой мелкой раной, как порез или укус в считанные секунды, даже не используя запасы энергии других органов. Но он же с тревогой послал мне сигнал о слишком зачастившем желании причинять себе боль. Я отдернула себя и оставила губы в покое. Никогда не отличалась симптомами аутоагрессивного поведения*, однако намеки Эмильды Рейн на мою истинность приводили меня в состояние прострации.
Эмильда говорила о нежелании чесать языком, предпочитая дело, как о качестве солдата, но такие суждения нельзя было употребить в мою сторону. Да, я не любила тратить время на обсуждение, руки и ноги тянули меня сразу к делу, оставляя мозгу лишь малую часть ответственности, или вовсе его ее лишая. Но на то был сильный мотиватор… лучше постоянно находиться в движении, чем копошиться в собственном мозге. Этот же мотиватор привел меня к порогу подразделения в двадцать лет, и вспоминать о нем было слишком больно.
‒ Что ты ответишь мне, если я предложу тебе встречу? ‒ нагло, но мягко прервала мои раздумья Эмильда.
‒ Спрошу, вернусь ли я после этой встречи домой.
‒ Я не собираюсь трясти из тебя душу, и уж тем более пытаться убить. Просто прошу встретиться и выслушать меня. Этот разговор точно не для телефона.
Пощурив глаза, я покосилась в сторону закрытой двери. Вряд ли кто-то стоит за ней, по крайней мере, сознание, рисовавшее картины, как Коннор прислушивается к тишине деревянной поверхности, воспринимало эту мысль не серьезно. Однако Коннор был первоклассным андроидом, как говорил репортер новостных лент еще до начала бунта – «революционная модель». И если он умудрялся взломать сервера подразделения, то подстроиться под телефонную линию ему точно не составляло труда.
Мячик больше не спасал. Разжав руку, я выпустила игрушку-антистресс, и та с характерным хлюпаньем провалилась под редеющий пенный слой.
‒ Почему я должна соглашаться на это?
‒ О, я рада, что ты спросила, ‒ женщина не врала. Она и впрямь заговорила слегка приподнятым голосом, словно бы ощущая триумф от одержанной победы. Это мне не понравилось. Внутри взыграло чувство неминуемого подвоха, и я, отлипнув от остывающей стенки ванной, в сомнениях подобрала ноги ближе к себе. ‒ Есть две причины, по которым ты не сможешь отказаться. Первая: я отодвину все свои дела и сорвусь сегодня же ночью в Детройт только ради одной этой встречи. Вряд ли ты сможешь отказать мне, тебе не позволит чувство такта. И второе: ты ведь все еще общаешься со своим механическим другом?
Вопрос вызвал новый поток страха. Как он мне уже надоел! Неужели в этом мире нельзя ничего не бояться?
Вернув уже испуганный взгляд на дверь, я с замиранием сердца ожидала, что еще скажет женский голос. Но она молчала, явно ждала моего ответа. Любое слово относительно Коннора могло в будущем использоваться этим хитрым человеком против нас, или хотя бы против меня. Рейн не была справедливой и честной личностью, возможно, именно поэтому ее поведение и предложение остаться в подразделении расценилось мной, как полное безумие. Открывая и закрывая рот, я пыталась найти хоть мало-мальски безопасный ответ. Втягивать в подобные дела андроида было очень неправильным. Не хотелось бы своим прошлым рушить только начавшуюся жизнь девианта.
‒ Не понимаю, о чем вы, ‒ дрожащим голосом пролепетала я.
‒ Разумеется, ‒ мои слова вызвали у Рейн новую порцию триумфа. На мгновение я подумала, что было бы неплохо утопить телефон в ванной, таким образом оборвав это психологическое насилие. ‒ В любом случае, наши техники обнаружили в системе лишний фрагмент. Кто-то нагло и бесцеремонно скачивал файлы. Жалко будет обрывать крылья тому, кто только их приобрел.
Коннор, чтоб твою мать! Встревоженно закатив глаза, я свободной рукой размяла переносицу между глаз. Разум метался в попытке найти хоть бы один аргумент в опровержение причастия андроида к криминальным делам, но это было бесполезно. Техникам подразделения ничего не стоит вычислить человека, влезшего в запретные зоны, чего уж говорить о вычислении машины, которая в этом мире имела свои идентификации и серийные номера. В конце концов, мозг сдался.
‒ Вы пытаетесь меня шантажировать?
‒ Ни в коем случае, я не люблю такие грязные приемы, как шантаж, ‒ попытался успокоить теплый тон Эмильды. С самого первого нашего знакомства с этой женщиной я ясно видела ее излюбленные приемы в достижении своей цели. Сначала запугать, потом успокоить, нацепив маску «друга». Время идет, но человек своих принципов не меняет. ‒ Просто ставлю тебя в известность. Не думаю, что твой друг рассказывает тебе абсолютно все.
Выбора не было. В желудке поднимался страх перед Эмильдой и злость на Коннора одновременно. Тело покрывалось мурашками от холодной воды, лопающихся мелких пузырей и ядерной смеси чувств внутри. Я спешно вспоминала о запланированных на завтра делах, в числе которых была встреча с представителем ФБР и осмотр заднего двора.
‒ Я буду свободна завтра после обеда, ‒ нерешительно промямлил голос.
‒ Отлично. Я найду тебя. До завтра, Энтони.
‒ Меня зовут Анна!
Эмильда не слышала последних слов. Линия оборвалась, оповестив тихим гудком завершенного вызова. Глядя перед собой, я потерянно уложила телефон на широкий борт ванной. Техника могла с легкостью скатиться по гладкой поверхности и скрыться в водных просторах, но это последнее, что волновало мозг. Не прошло и месяца, как очередная оставленная за спиной жизнь вновь дает о себе знать. Я прижимала к себе колени, щурилась и мотала головой, старалась собрать все мысли воедино. Этот мир так старательно пытался от меня избавиться, что порой даже забывал давать передышку. Родители, брат, подразделение… каждый раз, когда мне казалось, что я навсегда избавилась от терзающих душу моментов жизни, они вновь врывались в сознание точно вестники грядущего апокалипсиса. Почему нельзя просто жить? Жить и быть счастливым?
Выйти из ванной оказалось не так просто. Мышцы отказывались следовать позывам мозга, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы выползти из остывшей воды и укутаться в махровое полотенце. Освобожденные волосы тут же прилипли концами к мокрым плечам, оставляя неприятные ощущения. Я судорожно сжимала правой рукой телефон, изучала пальцами гладкую поверхность сенсора. Разговор был неприятным, и оттого ни в чем не повинный предмет связи был вынужден испытывать агрессивные объятия кисти. Мысли метались в голове, старались переплюнуть в скорости друг друга, и потому я даже не заметила, как по сравнению с ванной комнатой сильно упала температура в коридоре. Кожа покрылась мурашками. В жалких пяти метрах стоял андроид.
‒ Она хочет встречи, ‒ придерживая полотенце и потерянно прощупывая темную поверхность матового экрана на телефоне, я бросила взгляд в сторону Коннора. Его лицо было нахмуренным. Белая идеальная рубашка заправлена в джинсы, гладкая ткань вздымается от имитации дыхания. Диод на виске перемигивался голубым цветом, но в этом не было ничего критичного. Гораздо хуже было бы, если бы диод перескакивал с солнечного на кровавый, который теперь вызывает у меня не взволнованность, а самый настоящий страх.
‒ Ты согласилась.
‒ Это всего лишь встреча, ‒ вспомнив о причине своего соглашения, я тут же с легким упреком бросила слова. ‒ К тому же, если бы кое-кто не занимался взломом чужих серверов, мне бы и не пришлось соглашаться.
Андроид не произнес ни звука. Только беззвучно охнул, потупив взор. Потерянный и испытывающий вину. Таким он мне нравился больше. Ощутив, как злость отпускает сердце ‒ что было странно с моим-то истинным нравом ‒ я одарила Коннора дружественной улыбкой.
‒ Ничего, я просто выслушаю ее и все. Надо идти, пока Хэнк не упился там в одиночестве.
Несмотря на то, с какой легкостью мне удалось отпустить ситуацию, все вещи валились из рук. Синее без декольте платье отказывалось застегиваться, расческа постоянно застревала в гладких волосах. Последнее заставило меня задуматься о желательном пересмотре собственных взглядов на этот мир. Семь лет эмоционального застоя давали о себе знать каждый день, все вызывало во мне слишком острую реакцию: воспоминания об Эмильде, новые еще не ставшие родными стены, один только взгляд шоколадных глаз мог вывести меня в состояние «тающего мороженного». В недалекие прошедшие годы все было проще. Ничто не могло вызвать во мне столько изменений и реакций, разве что опасность, нависшая над телом наставника. Выработанные подразделением рефлексы работали исправно, но теперь из-за вернувшейся чувствительности и желания познакомиться с этим миром оставило солдатские установки в прошлом. Оставалось довольствоваться только способностью к повышенной регенерации и метаболизму.
Черные каблуки смотрели на меня враждебно. Я переминалась с ноги на ногу, осматривая острые шпильки, лакированную поверхность кожи и округленный нос. Мышцы ощутили фантомную боль от скованности, которой еще не было, но вряд ли кто-то сможет по достоинству удобства, а не внешнего вида оценить наряд, состоящий из полуботинок и классического, офисного платья. В который раз в этот вечер у меня не было выбора.
Втискивая ступни в туфли, я усмехнулась своим мыслям. Обрести свободу и ощутить этот мир полной грудью, даже избавиться от обязанности кому-то подчиняться… и все для того, чтобы все равно следовать чужим указкам, а не собственным желаниям. Платья-то я любила, но каблуки вызывали во мне только приступы раздражения.
Дом был погружен в тишину. Гостиная озарялась ярким светом потолочных ламп теплого оттенка. Сойдя с лестницы в поиске андроида, я обнаружила его у дальнего стола. Коннор стоял ко мне спиной напротив включенного компьютера, которому еще предстояло найти свое место в этом доме. Он наверняка слышал, как я обхожу его сзади, наверняка чувствовал, что я едва касаюсь плечом рукава его синего пиджака. Но только когда я нагло выглянула из-за его спины с целью осмотреть компьютер, андроид резко погрузил технику в сон и обернулся ко мне, заставив меня отшатнуться на несколько шагов назад. Белая, механическая рука была быстро спрятана за спину.
‒ Опять что-то взламываешь?
‒ Нет, ‒ безучастно ответил андроид.
Врет, подумалось мне. Стремление Коннора к изучению не самой доступной информации этого мира пугала. Никто не знал, что именно ощущают и как именно мыслят девианты, и уж тем более никто не мог знать, чего они хотят, помимо свободы. Но вскрываемые сервера этим андроидом подсказывали о желании Коннора узнать эту жизнь поглубже. Лучше бы он книги читал в считанные секунды или изучал искусство, чем неизбежно приближал окончание своей свободы.
Резко отведенная назад рука не ускользнула от моего прищуренного взгляда. Однажды я уже видела ее в полицейском участке, когда Коннор старательно подбирал пароль доступа Хэнка Андерсона. Но тогда ни его, ни меня не волновало то, что теперь каждую минуту витает в воздухе. Перед нами была задача, четко поставленная цель, и обращать внимание на такие мелочи было неприемлемым. Сейчас же я выжидающе смотрела в карие глаза, видела, как вопросительно поднимаются мужские брови, как вновь открываются губы в немом вопросе. Между нами было добрых два метра, но воображение успешно дорисовывало биение механического сердца в ушах и тепло синтетической, скрывающей холод, кожи на плечах.
‒ Долго ты будешь еще скрываться?
‒ Не понимаю, к чему ты клонишь, ‒ Коннор приподнял брови в попытке изобразить полное недоумение.
‒ Все ты понимаешь, ‒ я кивком головы указала на заведенную назад руку андроида. Детектив, нахмурившись, вывел руку из-за спины. ‒ Что толку от свободы, если ты боишься показать себя настоящего?
‒ Я не боюсь, ‒ андроид тщательно изучал взглядом свою кисть, изредка сжимая и разжимая пальцы. ‒ Но я понимаю, что людям некомфортно с такими, как я. Не хочу никого пугать. Тем более тебя.
‒ Меня напугать? ‒ усмешка сошла с моих губ так резко, что Коннору пришлось оторваться от лицезрения собственной руки. ‒ Вспомни, чем я занималась последние годы своей жизни и спроси себя: сможет ли меня напугать вид холодного пластика? Не знаю, что происходит в твоей голове, но ты слишком много думаешь о том, что было бы. Я в последнее время очень часто об этом думала… и очень много упустила.
Собственные умозаключения привели меня во внезапно нахлынувшую тоску. Я горько улыбнулась взволнованному андроиду, и направилась на выход. Мысли разъедали, словно те самые крысы в заброшенном доме, что когда-то нам пришлось посетить на пару с Коннором. Они действовали не спеша, кусочек за кусочком разрывая едва налаженное внутри мозга спокойствие. Все время пребывания в Детройте в качестве солдата было наполнено разочарованием в собственных установках и попытках удержаться на плаву. В который раз я сожалела об упущенных моментах. Тысячи «что бы, а если бы», и ни одного «так и есть»… дурацкие мысли множество раз останавливали меня на пути своей реальной задачи, мешали нам обоим создать то, что стремилось появиться едва ли не в первый день знакомства. Несмотря на сложившуюся судьбу, я все еще сожалела о многом. В частности о том, что все эти «а если» не дали мне ощутить Коннора до того, как пришлось предстать перед страшным судом подразделения.
Поездка была не долгой. Мы ехали сквозь пургу начавшегося снега в полной тишине, ведь никто из нас так и не имел желания общаться в общественном транспорте. Я наблюдала, как за окном под уклоном несутся снежинки, смотрела, как местами все еще мигают уличные фонари. Городу предстояли большие работы по восстановлению былой структуры жизнеобеспечения. Затянувшиеся на недели договора и сделки между андроидами и правительством привело к несказанному застою. Электричество в некоторых районах было недоступно, в лучшем случае – работало с перерывами. Больницы и пожарные части работали с большой натяжкой. Никто больше не занимался черной работой бесплатно, и это было самым большим ударом по городской власти.
