Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 86 (всего у книги 93 страниц)
– Это не честно, – почти шипя проговорила я сквозь зубы, сдерживая себя, лишь бы не раздербанить несчастную мягкую обивку стула ногтями. – Ты просто ставишь меня перед фактом.
– Я потратил слишком много времени и сил, чтобы выбить эти два места, – Дориан уперся локтями о колени и соединил пальцы рук. Он смотрел на меня снизу вверх, но при этом именно я ощущала себя беззащитной в данный момент. Беззащитной и яростной.
– Но я не хочу в это ввязываться! – наконец, разразившись едва ли не криком, я полностью развернулась к мужчине, указывая пальцем в сторону входа, словно бы именно за дверью было то нечто, что предлагал мне Дориан. – Ты же знаешь, как я отношусь к правительству, я не собираюсь участвовать ни в каких проектах!
– По большей степени эта работа завязана на частной корпорации. От правительства идет только финансовая помощь…
– Да плевать я хотела, что и откуда идет! Ты знаешь мою позицию! Если работа касается государства, то я даже на километр к ней не подойду!
– Анна, хватит!
Громкий голос Дориана усмирил мой пыл. Я тут же отвернулась в сторону, злостно сжимая губы и кулаки одновременно. Как же сильно меняется человек, когда ты превращаешься из пациента в подчиненного. Джон редко переходил на крик и претензии, всегда выражался учтиво, однако если и случались негативные всплески, значит, дело и впрямь паршиво.
Обхватив себя руками, я принялась мерить комнату шагами, нервируя и без того уставшего руководителя. Едва прослушав новость Дориана, я уже была готова начать крошить кабинет на куски. Частная корпорация «Волт-Тек» занималась в основном разработкой технологий, однако за последние годы она показала себя с сильной психологической стороны. Дориан знал, что новость не принесет ничего хорошего. Психиатр еще при моем появлении в моем же кабинете предложил мой же чай вкупе с присесть на мой же диван. Такое поведение тут же вызвало во мне тревогу, и потому руководитель, понимая бессмысленность оттягивания момента, тут же выпалил все, что хотел сказать. Два места в консилиуме. Город Буффало, штат Нью-Йорк. Всего четыре дня, которые в случае соглашения и зачисления нас в штат плавно перетекут в месяцы. Меня ужасало не то, что так много времени придется отсутствовать дома, и даже не то, что после консилиума придется подписать бумаги о неразглашении услышанного, что уже наводило на мысли о не совсем адекватном новом правительственном объекте. Меня ужасала сама перспектива работы на государство. Знаю, все мои страхи и опасения безосновательны, ведь теперь я не буду солдатом, я буду психоаналитиком во всем этом мракобесии. Всего лишь офисной крысой с довольно узкой сферой ответственности. Но черт… зареклась я работать с правительством! И это уже гольный принцип!
Снова вцепившись в спинку стула, я закрыла глаза и медленно вдохнула. Паника бессмысленна. Все не так уж и плохо, говорил холодный рассудок. Я осознавала, что вспышка гнева была вызвана неприятными ассоциациями, и на деле все и впрямь не было так уж страшно. Но ничего не могла с собой поделать. Злилась, сжимала несчастный стул и кусала губы, заставляя язык чувствовать капли крови из тут же заживающей раны.
– Вот что я тебе скажу, – Дориан встал с места и подошел ко мне, убрав руки в карманы. – Ты застоялась на месте, уже год никаких продвижений. Работа на такой крупный объект – это отличный опыт и стаж для дальнейшего роста. Даже твой Коннор по твоим же словам делает не малые успехи. Неужели ты хочешь всю жизнь сидеть в этом кабинете?
– Меня устраивает мой кабинет и мое положение, – процедила я, глядя в окно.
– А меня нет. Так что хочешь или нет, завтра же мы летим в Буффало. Не факт, что мы останемся там. В конце концов, нас могут и не принять в штат, а может, я и сам откажусь от проекта. Сложно судить о его содержании, ничего о нем не зная.
– Но ты же знаешь, как я не хочу связываться с государством, – я повернулась к мужчине, жалобно произнося слова. Дориан устало потер глаза, приподняв очки чуть выше переносицы. – Я столько всего наглоталась за время службы, почему ты не хочешь меня слышать?
– Потому что мне все равно больше некого брать с собой, – устало всплеснул рукой Джон, приподняв подбородок. По сжатым губам и убранным в карманы рукам можно было понять, что сам руководитель сожалеет о моих на данный момент чувствах. Может, он и был прав. Может, я и впрямь застоялась на месте. Но уж точно не через работу с правительством стоит решать эту проблему.
– Джон, помимо меня в клинике работают еще двенадцать психоаналитиков. Возьми любого! – мне так хотелось уговорить мужчину оставить меня в покое, что я буквально скулила.
– И у всех двенадцати дети и семьи. Я не могу выдернуть кого-то внезапно в начале недели.
– А у меня что, жизни своей нет? – новая волна злости накатила так внезапно, что я с порывом ярости указала на себя обеими руками. Голос вновь начинал переходить на крик. Ненавижу разборки с начальством… ох уж эти серые будни офисной крысы.
– Какая у тебя жизнь? – таким же повышенным голосом ответил Дориан. Лицо его раскраснелось от злости, брови сдвинулись вместе. Даже и не сказать, что именно с этим человеком я порой ездила и распевала песни полтора года назад. – Кошка, собака и андроид? Да вас даже ничего не связывает!
– Не смей так говорить, – я злобно шипела Дориану в лицо, напрочь забыв, кем он мне является. Мой воспитанный Коннором нрав по-прежнему помогал мне сдерживать себя при оскорблении в мою сторону или просто нелестных отзывах на какие-либо вещи, однако любое не так сказанное слово в сторону девианта превращало меня в яростного Халка-самурая. Уверена, что если бы он существовал в реальности, то им наверняка была бы я. – Я даже слышать не желаю этой мерзости, Джон!
С каждым моим словом Дориан все сильнее и сильнее сожалел о сказанном. Мужчина приподнял руки на уровне груди, стараясь меня успокоить, однако сделать это было так же сложно, как остановить вытекающую из прорванного пакета воду. Наконец, Джон опасливо отступил на шаг, пока я в попытке сдержать ярость снова вцепилась в спинку стула и опустила голову.
– Ладно, прости. Сказал, не подумав, – голос был спокойным, настолько профессиональным, что я мысленно вернулась в кабинет психиатра, вновь став встревоженным пациентом. Не помогало. От его слов я все равно продолжала гореть изнутри, при этом больше не желая идти на контакт. – Но тебе все равно завтра придется полететь со мной. Извини, Анна. В этот раз у тебя выбора нет.
В этот раз нет. Верные слова. Ведь это не первый раз, когда я отказываюсь от какого-либо проекта в желании просто плыть по течению в своем небольшом кабинете. Нет у меня желания роста в карьере. Меня устраивает моя жизнь, при которой максимальное количество времени уделяется дому и питомцам. Даже Акакию, что обосновался за телевизором (фетиш на радио-волны, что ли), перепадали иногда специально купленные в магазине мухи.
Мужчина прошел к выходу, ставя точку в разгоряченном разговоре. Я же продолжала стоять спиной к двери, цепляясь за спинку стула. Лишь когда позади раздался скрежет замочного механизма, и послышалось учтивое «О, здравствуй, Коннор», я встревоженно обернулась за плечо. Андроид, испытывая неловкость за услышанное, медленно вошел в кабинет и закрыл за собой дверь на замок. Взгляд его был наполнен молчаливой вины.
– Много слышал? – устало спросила я, вернувшись взором к своему столу.
– Достаточно, – спокойно ответил Коннор, брякая наручниками на поясе.
Шаги за спиной успокаивали мое состояние. Я уже не пылала от злости, но все же ощущала горький осадок в груди из-за «предательства» Дориана. Пока я пыталась усмирить пыл, прислонившись бедрами к боковине своего прибранного стола, Коннор не спеша шел к окну с целью закрыть его.
– Чувствую себя так гадко, – мне очень хотелось высказать все, что скопилось за неприятный разговор. Сложив руки на груди, я аккуратно посмотрела за спину, чтобы убедиться, что ничего не задену. Органайзер с канцелярией стоял у терминала, стопка принесенных бумаг была прямо посреди стола. В такие моменты, когда злость все же переполняла меня, я позволяла себе на минуту другую уйти в маятник из четырех шаров, что бились друг о друга. Мне по-прежнему требовались игрушки-антристрессы. Даже мячик никогда не покидал ванной комнаты в доме. – Не хочу этим заниматься, и уж точно не хочу уезжать.
– В одном мистер Дориан прав, – Коннор аккуратно закрыл жалюзи вплотную, не сводя со своих манипуляций безучастного взгляда. Голос его был таким же, как и взор. – Ты стоишь на месте.
От заявления я едва не открыла рот. Ну спасибо за поддержку, парень! Это как раз то, что я хочу услышать в данный момент!
Глядя на подходящую ко мне машину, я недовольно сузила глаза и поплотнее сжала руки на груди.
– А меня все устраивает! Мой кабинет, моя работа! Даже оклад, хоть мне и нахрен не нужна зарплата с такими-то накоплениями.
– Но ведь тебе же хочется чувствовать себя чем-то большим, чем штатный психоаналитик, – продолжал спокойно вещать Коннор, стаскивая с экипировки оружие и наручники. Все это вместе со значком отправилось на стол коллеги.
– Я и так себя чувствую чем-то большим. Мне для этого не нужна работа.
Коннор понял мой укоризненный намек. На губах полицейского с идеальными чертами лица промелькнула улыбка, после чего машина принялась с дельным видом расстегивать пуговицы на рукавах синей экипировки. Я не придавала его действиям значения, устало запустив руки в волосы и блуждая в своих мыслях. Не придавала… до определенного момента.
– В любом случае, теперь нет смысла ругаться. Мне придется улететь в Буффало завтра, хочу я того или нет. Надеюсь только, что это не затянется на… – внезапно запнувшись, я пристально посмотрела на то, как Коннор деловито расстегивает полицейский комбинезон, позволяя рассмотреть белоснежную мужскую футболку под ним. Действия его перестали мне казаться невинными, особенно глядя в совершенно спокойное лицо девианта. – Ты что делаешь?
– Собираюсь снять твое напряжение, – словно бы ничего в этом не было такого, произнес Коннор. Его безмятежный взор пронзал мои взволнованные глаза, которые то и дело, что перебегали с его умело расстегивающих пуговицы рук на закрытую дверь. Тело тут же напряглось, оторвавшись от края стола.
– А разве я просила об этом? – тихо, но с намеком на смелость девианта спросила я.
– Мне не нужно твое разрешение.
Это могло бы прозвучать нагло, особенно учитывая, каким безэмоциональным голосом говорил полицейский андроид. Однако во мне ситуация вызывала далеко не злость или раздражение. Я уже чувствовала, как по жилам растекается тепло предчувствия от предстоящей близости с примесью холода от осознания, что мы далеко не дома. Что это мой рабочий кабинет. Наконец, андроид стащил с себя верх комбинезона, позволяя визуально наслаждаться подтянутым мужским телом и расправленными плечами. В нем все больше проявлялось от хищника, все чаще проскакивали потребности владеть, а не просто любить. Мне это дико нравилось. Даже спустя почти два года с первого знакомства я продолжала смотреть на него безропотными глазами, дрожа изнутри от одной только мысли об этом изящном облике мужчины: темные зачесанные назад волосы с небрежной прядью у виска, густые вздрагивающие ресницы глаз насыщенного карего оттенка, приоткрытые полные губы. Мне нравилось в экстазе прижиматься к нему за мужскую шею, нравилось впиваться ногтями в бионическую оболочку на широкой, рельефной спине, разрывая искусственную кожу и касаясь пластика. Возможно, я была не нормальной, а возможно просто всем телом и душой желала являться его собственностью, при этом осознавая, что Коннор никогда не причинит мне реальной боли.
Не сводя с полных губ андроида затуманенного взгляда, я снова уперлась бедрами о край довольно широкого стола. Коннор уложил обе руки на холодную деревянную поверхность, как бы отрезая мне путь к выходу. Словно бы я желала бежать…
– А ты становишься все смелее, – не без усмешки и ехидства заметила я.
– Тебя это расстраивает? – Коннор чуть склонил голову, заставляя и свою прядь, и мое сердце неровно колыхаться.
– Я от этого в восторге…
Одной только фразой я разрушила узкую стену самоконтроля, что не давала нам ввергнуться в безумство посреди рабочего кабинета. Не отрывая от меня взора, андроид одним движением руки спихнул все неценное со стола: органайзер, шары, бумаги – все летело на пол, кроме тонкого монитора компьютера. Уверена, если бы Коннор смог дотянуться и до него – терминал постигла бы та же участь. Резко подхватив меня за талию, детектив рывком усадил меня на холодную поверхность стола, тем временем нависая надо мной и заставляя ползти дальше, ближе к технике. У меня так билось сердце… как же давно оно так не изнывало! Полицейский участок отбирал у нас не только время на вечера на диване перед закатом и просмотром фильмов. Он забирал время и на двоих существ, что тянулись друг к другу телом, не только душой. И я даже знала, откуда у Коннора вспышка желания прикоснуться, заставить меня извиваться. Неизвестно как долго он стоял за дверью, и как долго слушал взбешенное сердцебиение, как сильно войдя в кабинет ощущал присутствие в моей крови норадреналина – гормона злости. И сейчас он вряд ли станет себя контролировать.
Юбка не снималась – она поспешно была поднята вверх, заставляя горячую кожу ягодиц обжигаться о холодную поверхность стола. Я так жадно впивалась в его губы, так яростно прижималась к его телу, показывая полную готовность принять машину в себя. Но Коннор никогда не торопился, и это делало момент единения еще слаще. Он медленно гладил меня по ногам, целовал в шею, заставляя запрокидывать голову и срывать с губ приглушенные стоны. Его белая футболка скрывала тело, но для моих проворных рук это была не проблема. Пальцы уже сжимали биосинтетическую кожу на мужской спине и ключицах, время от времени ворошили темные густые волосы. Как же мне нравилось плавиться в его руках… как нравилось ощущать между разведенных ног эту прекрасную машину, что способна своими сильными руками вырвать дверь. Знаю, злость в моей крови в виде гормонов заставит меня сегодня испытать боль от излишне сжимающих тело пальцев, возможно даже боль от укусов на плечах. Первый секс в ночь возвращения домой заставил Коннора сделать выводы относительно своего восприятия моих гормональных всплесков, и потому он старался не сближаться в моменты моих вспышек агрессии из-за чего-либо. Только в этом случае он мог контролировать свои действия и желания, становясь чутким и бережным. Однако в таком случае сам Коннор лишался возможности испытывать то же, что и я. Дилемма… контролировать себя, не причиняя боли и не доходя до конца, или же поступиться моим комфортом, оставляя быстро заживающие агрессивные следы, но получая удовольствие? И как бы я не убеждала андроида, что готова испытывать боль, он лишь отрицательно качал головой, мол, оно не стоит этих жертв. Но ведь я… не жертвовала.
Норадреналин и дофамин, что впрыскивались в кровь непрерывно, сводили Коннора с ума. Я видела это в его покрытых пеленой глазах, ощущала в настойчивых поцелуях, распознавала в сжимающих бедра жадных пальцах. Смесь боли и желания пропитывали меня, мне приходилось либо прикусывать губы, либо вновь притягивать к себе девианта для поцелуя, лишь бы не простонать в голос. Здание давно опустело, однако охрана все же патрулировала коридоры в целях безопасности. Не хотелось бы чувствовать себя неловко на следующий день, когда придется пройти мимо вахты, испытывая многозначительный взгляд в спину. Но в какой-то момент мне стало все равно. В какой-то момент андроид ловко освободил меня от белья, прижимая к уже потеплевшему из-за моей кожи столу, расположившись между ног. Несчастная туфля спала с одной ноги, за ней – следующая. Обувь отдалась гулом от стен, однако те уже и так наполнялись всхлипами от ощущения пальцев внутри плоти. И все это под бешенный пульс человеческого сердца и утыкающийся в кожу шеи мужской нос.
Как же мне нравились его движения… четкие, цикличные, слаженные. Такие умелые… порой я вспоминаю учтивого и послушного Коннора, что шагал рядом со мной за Хэнком – ведущим детективом по делам девиантного отклонения. Тогда он вызывал трепет и страх из-за разрушающихся внутренних установок, но детектив даже не понимал своего истинного влияния на меня. И что же я вижу перед собой каждый день? Уверенную в себе и своих силах машину, отдающую отчет о моей зависимости от него, способную не просто рычать, но и больно кусать любого, кто захочет причинить вред. Меня правда он кусает совсем иначе. Иногда даже в кровь.
Едва я, уже сгорающая от нетерпения, начала двигаться в такт пальцам андроида, как Коннор быстро освободил меня от этого сладкого плена. Разочарованный скулеж доносился из груди, я выгибалась навстречу девианту, просила возобновить ласки, но у него были другие планы. Коннор изучал поцелуями мои плечи, придерживая меня за талию над столом. И когда напряженный мужской орган прижался к внутренней стороне бедра – я перестала дышать, заставив кабинет топиться в тишине.
Как же он двигался… даже спустя полтора года не могу насладиться его прикосновениями! Не могу полностью насытиться его движениями внутри, не могу перестать разрывать искусственную кожу в неосознанной попытке ощутить холодный пластик подушечками пальцев! Я все сильнее выгибалась, двигалась навстречу, запрокинув ноги ему на бедра. Уже изрядно взъерошенный Коннор в белой помятой футболке старался заглушить мои стоны поцелуями, но как же это было сложно сделать, учитывая, что ему безумно хотелось целовать кожу, ощущать ее запах, наслаждаться смесью гормонов. Мир вокруг меня плыл, казалось, что вместо крови в жилах течет сладкая газировка, сводящая с ума все органы разом. Только и могла, что требовательно двигаться в такт нарастающим толчкам, что с каждым разом растягивали меня и проникали все глубже. Это было слишком прекрасно… даже ледяные, лишенные бионической кожи руки на бедрах, оставляющие на коже синяки и делающие толчки грубее раз за разом – они тоже были прекрасными! Оставалось лишь безропотно отдаваться машине, что желала держать власть над человеком.
Мир перестал плыть так резко, что я жалобно проскулила, глядя на вдруг замершего андроида. Коннор, перестав тереться носом о плечи, встревоженно посмотрел сначала на меня – изнывающую от страсти – затем в сторону двери. Его движение головы не сразу осозналось затуманенным разумом, но когда в коридоре послышались тяжелые шаги и мужские голоса, я тут же испуганно попыталась встать. Коннор отреагировал быстро – андроид бережно надавил на меня рукой, заставляя улечься обратно, второй белой ладонью накрыв мне рот.
Страх сковывал все тело. Лежа с зажатым ртом и все еще чувствуя смесь жара и холода андроида внутри, я широко раскрытыми глазами смотрела на дверь. Коннор между тем склонился надо мной, вновь аккуратно водя кончиком носа по ключицам. Он чувствовал мой страх, осязал его настолько хорошо, насколько позволяли обонятельные датчики. И чем ближе доносились шаги, тем сильнее прижимался к женской коже в попытке как можно больше впитать смесь адреналина и дофаминов.
– … не знаю, я уже устал смотреть. Он скатился на самое дно. Насколько бы мне скучно не было сидеть здесь по ночам – его смотреть еще скучнее.
– Нормальный сериал, ты просто не вдумываешься!..
Я знала эти голоса. Охранников здесь было не много, но даже ночных работников я знала в лицо. И это были одни из тех людей, перед кем будет ужасно стыдно! На чье мнение сложно наплевать.
Вздрагивая всем телом, я не переставала таращиться на дверь. Былая страсть вдруг улетучилась, мне стало стыдно за этот порыв в клинике, в рабочем кабинете, на рабочем столе! Пять минут назад я отдавалась девианту прямо в руки, сама же прижималась к нему и терлась бедрами о ширинку, а сейчас не могу думать ни о чем, кроме как о приближающихся шагах за дверью. Стало так стыдно… господи, как же стыдно!
– Черт… там, кажется, свет включен, – ручка двери заходила ходуном. Охранники попытались пробиться в закрытый кабинет.
Звук дергающегося замочного механизма едва не заставил меня забыть как дышать. Повезло, что темноглазый девиант продолжал держать мой рот закрытым, иначе бы я точно в этот момент с визгом выпрыгнула в окно. Однако не только мужская ладонь на губах не позволяла мне сделать этого. Я по-прежнему ощущала напряженный мужской орган внутри, который…
Испуганно повернув голову, я жалобно уставилась на нависшую надо мной машину. Коннор смотрел с интересом, с нескрываемым любопытством, вслушивался в разразившуюся тахикардию, что учащалась с каждым возобновляющимся медленным толчком. Он чувствовал мой страх физически через смешиваемый с кровью адреналин. Чувствовал и возбуждение в человеческом теле, возможно даже ощущал тактильными датчиками, как сильно его сжимают мышцы, требующие продолжения пыток. Мне было так стыдно, я заливалась краской! И вместе с этим, не сопротивляясь, снова смотрела на дверь, блаженно закатывая глаза.
– У тебя ключи есть? – послышался самый грубый, самый близко расположенный к двери голос. Кто-то вновь подергал ручку двери, и я ощутила новый прилив страха вкупе с сексуальным возбуждением. Коннор на это ответил более грубыми движениями, такими, какие указывают на теряющийся контроль.
Вскоре появились новые звоночки: кожа шеи ощутила покалывания, вызванные легкими покусываниями полицейского.
– Нет, Джон забрал сегодня вечером, – отозвался другой охранник.
– Сколько раз просил возвращать. Вечно утащит их домой, а нам потом по шапке получать.
– Да ладно, пусть горит. Завтра все равно вернутся…
Они все говорили, и говорили, и говорили… словно назло стояли у кабинета, рассуждали на тему пропавших ключей и безответственного отношения девчонки Гойл с мозгоправом Дориана. Упомянули даже коллегу по кабинету, еще нескольких рабочих, но я не слушала их. Я лежала с запрокинутой головой, прижимая к себе Коннора, что старался медленно и бесшумно двигаться во мне. Сознание плыло где-то под потолком, мир снова начал закручиваться вокруг нас и этого уже ставшего горячим стола. Мне хотелось стонать, хотелось просить Коннора не останавливаться, но губы по-прежнему были накрыты белой, ледяной ладонью, и все, что мне оставалось делать – беспомощно смотреть в карие глаза девианта, стараться двигаться в такт и насыщаться чувством удовольствия, что как сладкий газированный напиток – ужасно вкусный, но заставляющий испытывать жажду и хотеть еще.
Так и двигались мы медленно, тихо, глядя друг другу в глаза. Бесстыжие, потерявшие всякие нормы и правила поведения. Наплевавшие на окружающих, на голоса за дверью, на время и работу, в которой оба утопали, забывая уделить время себе. Я старалась опереться ногами о стол, чтобы уменьшить шум от одежды, но этим лишь позволила андроиду проникнуть еще глубже до упора, что едва не вызвало у меня громкий всхлип, заставив жалобно зажмурить глаза. Никто останавливаться не собирался. Мы все так же ритмично двигались, каждый по-своему получая удовольствие.
Наконец, голоса начали удаляться. Шаги терялись где-то в сознании, я не могла определить хотя бы примерное расстояние из-за дыма в голове. А вот Коннор мог. И потому, едва убедившись в достаточном отдалении людей, тут же превратил медленные толчки в порывистые, грубые, точно это была последняя наша возможность стать ближе. Губы освободились от плена мужской ладони, и я, совсем забывшись, запрокинула голову с громкими стонами. Стол стоял крепко, но монитор все же инерционно покачивался в такт нашим нетерпеливым движениям. Я была на грани. Я уже не чувствовала окружающего мира, просто тянулась к машине, вцепившись ногтями в его кожу под белой футболкой. Ноги с силой прижимали его к себе, но андроиду эта сила казалась незначительной. Он все так же грубо терзал меня на куски, оставляя уже потеплевшими от моего жара белыми пальцами следы на бедрах. Я чувствовала режущую боль на коже плеч, тут же ощущала теплый язык на заживающих царапинах, тут же видела нахмуренный, словно пытающийся извиниться за боль взор карих глаз Коннора. И как же мне хотелось ему сказать, чтобы он продолжал измываться, продолжал оставлять следы, заставлял меня всхлипывать от боли и возбуждения одновременно.
Тело накрывало волнами. Все мышцы сводило в приступе близкого наслаждения, мне казалось, что я ощущаю время и пространство физически. Так тепло и ярко было внутри, так много вспышек во тьме прикрытых глаз. Собственные стоны доносились откуда-то издалека, но разрывающие плоть холод и тепло внутри были единственными чувствами, что сейчас мной испытывались. Он так близко, всегда рядом. В участке, дома, в парке на прогулке с собакой. Кроме нас в этой вселенной никого нет, и мы вновь раскрываем свой собственный мир, разворачиваем его вокруг себя, никого не впуская.
Я извивалась под агрессивными руками Коннора, пока вдруг не напряглась, точно гитарная струна. Мурашки блуждали по коже, все органы внутри вдруг задрожали. Я видела вспышки тьмы и света, кажется, ощущала весь мир разом. И только когда последние движения Коннора внутри довели меня до экстаза – почувствовала небывалую легкость в мышцах, безвольно откинувшись на стол и закрыв глаза. Легкие вместе с сердцем жалобно просили минуту покоя, соревнуясь за статус «кто бешенней и быстрей может работать». Пока выигрывал двигатель, пульсации которого отзывались во всем теле.
Коннор прижимался ко мне, спрятав лицо в женской шее. Я блаженно гладила его по волосам пальцами одной руки, старалась привести в порядок пряди, в то время как второй бережно исследовала ткань на белой футболке. Перезагрузка никогда не занимала больше минуты, и это время нам обоим давало возможность прийти в себя, сбалансировать работы органов и систем. Но сегодня я не хочу приводить себя в порядок. Сегодня дома я не предложу ему досмотреть фильм. Сегодня я не буду спать, несмотря на то, что завтра у меня самолет. Думаю, Коннор и сам не захочет дать мне покоя после длительного отсутствия близости, что забрал у нас полицейский участок.
– Я снова сделал тебе больно, – почти прошептал андроид, оставив мою плоть в покое. Он продолжал прижиматься лицом к моей шее, заставляя кожу ощущать прикосновения имитации легкой щетины.
– Верно, – туманно отозвалась я, продолжая лениво убирать пряди обратно в прическу. – Хочу, чтобы ты сделал мне больно еще раз.
Коннор встревоженно оторвался от меня, посмотрев мне в глаза. Вряд ли он поймет мое стремление испытывать боль и наслаждение одновременно. Для него это было противоестественно, неправильно, и еще не правильней было то, что боль причиняет он. Однако я не хотела ничего объяснять, в ответ на немой вопрос одарив полицейского блаженной полуулыбкой. Андроид хищно прищурившись, едва коснулся моих губ своими. Мир был свернут и спрятан обратно в карманы. Ненадолго.
Стоит ли говорить, что мы, спешно собираясь, решили покинуть здание через окно? Как гребаные подростки, из коридора, что вел прямиком на парковку. Я даже свет в кабинете оставила включенным для пущей убедительности. Стыдно больше не было. Было по-ребячески озорно и смешно. Но зато Коннор и впрямь достиг желаемого – снял мое напряжение, заставив смотреть на всю эту ситуацию с полетом на консилиум беспечно и легко.
Уже в машине на пути к дому я вдруг вспомнила разговор, о котором просил Коннор. Вряд ли то, что произошло в кабинете можно назвать разговором, и потому, нахмурившись, но все еще улыбаясь от сохранившегося жидкого золота в сосудах и духа авантюризма из-за побега от охранников, я посмотрела на очерчиваемый яркими мелькающими вывесками профиль Коннора. Андроид смотрел строго на дорогу, выпрямившись в сиденье и держа обе руки на руле. Его ресницы вздрагивали, грудная клетка поднималась в размеренном дыхании. Кажется, я никогда не смогу насладиться его обликом. И через два года и через двести лет.
– Коннор, – я тихо позвала детектива, продолжая смотреть на него завороженными глазами. Приведшие в порядок пряди темных волос отливали синим и красным в свете вывесок, сам андроид слегка качнул в мою сторону головой в знак внимания. – Ты хотел о чем-то поговорить.
Коннор слегка нахмурился, лишь на секунду глянув в мою сторону. Полицейский костюм вновь обтягивал его тело, наручники на поясе изредка брякали от движений руки на коробке передач.
– Это может подождать, – андроид вздернул уголок губ, как бы давая понять, что тема не сильно и важна.
Меня устраивал такой расклад. Я лишь поудобнее устроилась в сиденье, не сводя зачарованного, туманного взгляда с полицейского.
Может, не сегодня. Может, в следующий раз.
========== Новая ступень (1) ==========
Комментарий к Новая ступень (1)
мини-зарисовочка (ОБОЖЕ я все-таки умею писать короткие рассказы, а то я сама уже начала сомневаться!), связующее звено со последующим бонусом. персонажи так много пережили, что подвергать их ангсту снова будет просто бесчеловечно. но драма все же будет, пусть и не в этой части. куда же без душевных терзаний
Опасения были не просто напрасными, они оказались беспричинными. Уже в первый день консилиума нам с Джоном стало понятно – не наше. Здание было высоким, помещение закрытым и обширным. Еще до входа в широкую аудиторию с трибунами и столами в виде полукруглого Колизея каждому вошедшему предлагалось подписать документы о неразглашении, отсутствии аудио-и видеозаписывающей аппаратуры. Предлагалось – сказано мягко. Вынуждалось. Заставлялось, иначе попасть внутрь было ну просто невозможно.
Огромное количество исследователей, множество охраны, документы о неразглашении, даже обыск! Это все нагнетало такой страх перед предстоящим собранием, разве что не хватает собак, автомата у каждого сотрудника в руках и бункера под землей вместо аудитории на пятом этаже. Я недобро посматривала на Дориана, однако с каждой минутой пребывания до начала собрания находила в нем все меньше и меньше уверенности и желания быть здесь. Прошло не больше часа прослушанной лекции о предстоящем проекте, когда Джон, учтиво склонившись боком ко мне, дабы никто не слышал, шепотом произнес:
– Ну нахер, – Дориан продолжал раздраженно смотреть на лектора, за спиной которого на высоком и широком экране мелькали различные графики и описания гипотез.
Я была полностью согласна с начальником. И правда, ну нахер. Мало того, что еще в своем кабинете при произнесенных Дорианом словах «засекречено правительством» я всячески показывала нежелание участвовать в очередном мракобесии, так теперь, окончательно узнав о содержимом проекта, решила для себя упираться ногами и руками, лишь бы отказаться от дела. Повезло, что Дориан оказался не любителем ставить массовые эксперименты над людьми, которые ничего об этом даже не будут подозревать, тем более такие жестокие, как предложили правительственные психоаналитики. Именно об этом меня известил Джон в восемь часов вечера, нагло ворвавшись в мой номер отеля с бутылкой виски в руке.
