Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 93 страниц)

Наушник издал тихий гудок, вместе с которым внутреннюю часть ушного прохода словно обожгло пламенем. Я шикнула от неожиданности, нежели от боли, но вытаскивать гарнитуру не стала. Наушник едва ли не вжился в кожу, я ощущала его расплавленным металлом, но как не старалась разглядеть в отражении – не могла. Через несколько мгновений боль стихла. Я не ощущала неприятных эмоций, даже не чувствовала мурашек по коже от говорящего на том конце женского голоса администратора-программы. Просто выполняла свою привычную работу на автоматическом режиме.

‒ Доброе утро, Энтони, ‒ как всегда мила и улыбчива, подумалось мне.

‒ Доброе утро.

‒Идентифицируйте себя.

Я на несколько секунд помедлила, осматривая правое ухо. Наушник и впрямь был не заметен. Зато заметно было другое – голубой диод в проходе. Сознание усмехнулось, отметив это непонятное желание андроида подкрадываться сзади. Взламываешь системы, крадешься точно мышь… может, ты и не детектив вовсе?

‒ Серия один-три-ноль-девять.

‒ Серийный номер верен, идентификация голоса прошла успешно. Дайте команду для начала записи.

Давать команду здесь и сейчас я, естественно, не собиралась. Я вновь копошилась в прошлом, как несколько часов назад в постели, и в этот раз мысли несли меня в обеденную комнату полицейского участка. Коннор точно так же стоял за спиной, держа стакан с кофе. Я точно так же связывалась с администратором, собираясь отдать отчет. Все это было больше, чем иронично. Все тот же андроид, тот же голос в голове, тот же комбинезон. Только полицейский участок сменился на общий дом с общей спальней, а сам Коннор сменил пиджак «RK800» на полицейскую форму.

До приезда фургона остались не больше пятнадцати минут, и я решила еще раз проверить пистолеты. Подразделение было не самым честным игроком, им было проще простого выдать испорченное оружие, чтобы я могла не успеть защитить Камски. Коннор возвышался за левым плечом, наблюдая за моими действиями в отражении. Через некоторое время андроид произнес с толикой обреченности:

‒ Мне не нравится этот костюм, ‒ я застыла с пистолетом в руке, смотря на стоявшего за спиной кареглазого детектива. ‒ От него веет…

Коннор замолчал. Он сощурил глаза, стараясь подобрать слово, и правый уголок его губ слегка дернулся вверх.

‒ Прошлым, да?

Коннор нахмурился еще сильнее. Как и вечером, на нем красовался идеальный темно-синий костюм, и его суровость с этой выбившейся из зачесанных волос прядью смотрелись невероятно мужественно, но его отчужденность за последние двадцать четыре часа начала напрягать.

Стоило мне допустить мысль об отдалении Коннора и вновь вернуться к ПБ, как андроид аккуратно поднял руку и коснулся моих волос. Он бережно убирал их с плеча и с груди за спину, буравил взглядом костюм в отражении. Прикосновения мужских рук действовали, как расплавленный горячий воск. Я покрывалась мурашками, замирала от этого приятного ощущения имитированного тепла, в какой-то степени даже радовалась, что андроид в силу еще сохранившихся установок «воспитания» не позволял себе лишний раз врываться в чужое личное пространство. Эти редкие касания будоражили все тело из-за своей уникальности. И пока я с затуманенными глазами сгорала от внутреннего пламени, Коннор задумчиво отметил:

‒ Эмблемы нет.

Глаза сонно осмотрели комбинезон. Все, как обычно: нагрудные карманы, серебряная собачка, идеальные швы. Ни намека на знак подразделения. Ни золота, ни кровавого красного, ни даже нашивки.

‒ Верно, ‒ я, стараясь сохранить самообладание, облизнула губы и хмыкнула. ‒ Его и не должно быть. Я же больше не состою в отряде. Скорее, меня призвали как частного исполнителя.

ПБ отправилось в кобуру на бедре, и я повернулась к андроиду лицом. Света было предостаточно, чтобы увидеть каждую неровность биосинтетической кожи, я даже могла отчетливо разглядеть края родинок на скулах. В комнате царила полная тишина, за карими глазами блестели линзы. Коннор некоторое время смотрел на меня, и, слегка наклонившись, прижался к губам.

Было так легко и приятно, что я совсем забыла о мчавшемся к дому черном фургоне, что увезет меня в неизвестность. Я отвечала на поцелуй андроида с особой жаждой, покрывалась мурашками с головы до ног, даже чувствовала как разгоряченная кожа беснуется от неприятного стягивающего комбинезона. Тело хотело наружу, хотело к нему, но я только углубляла поцелуй сильнее, не смея просить больше. В какое-то мгновение грудная клетка начала ощущать облегчение. Андроид, не отрываясь, расстегивал железный замок, пальцами проникал под черную ткань на плечах. Вскоре верх комбинезона был спущен, и руки оказались зажаты тисками военной экипировки. Как же быстро билось сердце… Коннор не убирал руки с моих плеч, сжимал их все сильнее и сильнее, требовал отвечать ему взаимностью, и, видит бог, я отвечала. Отвечала и горела адским пламенем в тишине, что нарушал только звук переплетающихся человеческих и механических губ. Мне определенно стоит научить его парочке нескромных секретов своего женского тела по возвращению…

Пробежавшая шальная мысль быстро просигнализировала о висящем на волоске самоконтроле. Едва сдерживая дыхание, я оторвалась от поцелуя и с неподдельным восхищением посмотрела точно в черные имитированные зрачки. Он стал еще прекраснее. Я не могла коснуться его, руки в плечах были зажаты дурацким комбинезоном, и потому в андроиде ничего не изменилось с момента его появления в спальне, но тот Коннор, что несколько минут нахмурено оглядывал мою экипировку, невероятно сильно разнился с тем, что сейчас смотрел на меня сверху вниз. Возбужденный, заинтересованный. Яркий диод переливался солнечным цветом, но не вызывал привычного беспокойства. Вряд ли машины могли испытывать сексуальное влечение, но влечение психологическое было для них доступно, по крайней мере, именно это я видела в его открытых губах и затуманенном взоре.

‒ Ты меня на куски разрываешь, ‒ хриплым шепотом выдавила из себя я. ‒ То смотришь так холодно, то буквально стараешься стащить одежду.

‒ Я еще не до конца понимаю всех тонкостей человеческих отношений, ‒ Коннор не старался оправдаться, скорее, размышлял о собственном поведении. ‒ Извини, если это приносит тебе дискомфорт.

‒ Не говори глупостей. Я вообще недавно неслась через лес и выплевывала сгустки крови, так что ты еще адекватно себя ведешь.

Коннор вздернул уголками губ и вновь заставил меня ощутить их вкус. Руки рвались взъерошить темные волосы, проверить заклепки на полицейском костюме, но спущенная ткань все так же держала меня в силках, отдавая всю власть в его руки. И как же этому было радо тело! Ощущать его смешанное тепло и холод на тонких плечах было самым прекрасным в этом едва начавшемся дне, и им же останется на сорок восемь часов. Я впивалась в его губы, купалась в ощущениях легкой близости словно в жидком золоте, но ничто не могло быть вечным. За окном по обледенелой дороге зашумели тяжелые тормозящие покрышки, и я, вырвавшись из власти андроида, опустила голову. Этот шум был словно сигналом к начавшимся мучениям. Коннор ощутил то же самое. Андроид отпустил плечи и спешно прошел к окну.

‒ Фургон, да?

Ответа не последовало. Он все так же смотрел в окно, на его идеальном лице больше не играл интерес в только что состоявшейся близости. По ногам словно прокатился холодный ветер, и я быстро вернула комбинезон в обратное положение, застегнув собачку до горла. Оттягивать больше нельзя. Следовало прожить эти два дня на одном дыхании, сорвать их точно пластырь со свежей царапины. Да, больно, но только так я могла промотать сорок восемь часов вперед и заняться андроидом, а точнее ‒ нами.

Встав у зеркала, я быстро заплела волосы в высокий хвост и уложила катану за спину. В отражении в упор смотрел солдат. Черный комбинезон плотно облегал туловище, придавая расправленным в боевой готовности плечам суровую стойкость. Волосы, что теперь чаще всего были распущены, на рефлексах были идеально завязаны. Все мне напоминало меня другую: шрам, безучастное лицо, рукоятка из черно-красных кожаных лоскутов за спиной. Было то, что выдавало в этом персонаже прошлого меня настоящую. Взгляд, полный жизни и желаний.

‒ Как говорила маман, ‒ сама себе произнесла я. Коннор на этом моменте тут же отвернулся от окна. ‒ Понеслась душа в рай!

Коннор следовал за Гойл вниз, намереваясь выйти вместе с ней из дома. Стоящий черный фургон у бетонной дорожки, ведущей к крыльцу, отражал мутные лучи уличных фонарей, и андроид, осматривая черную металлическую коробку, ощущал то самое чувство, что люди называли «тревогой». За время работы с солдатом и лейтенантом он лишь два раза имел контакт с кем-то, помимо Анны, из подразделения. И те были обычными рядовыми бойцами. Он не встречал лично Эмильду Рейн, лишь видел ее на фотографиях в закрытых серверах правительства, не видел в живую всего того, что прячет за собой навевающее на темноволосую девушку ужас слово «подразделение». Немногочисленных фотографий не хватило, чтобы полностью спроецировать образ затемненной части государства. Но то, как Анна после пробуждения всякий раз реагировала на одно только упоминание о прошлой службе, нагоняло атмосферу беспокойства. Она знала об этом месте все, и уж точно следовало полагаться на достоверность ее страхов.

Спускаясь с лестницы, андроид с удивлением отметил для себя, как резко изменился облик Гойл. Первый и пока еще единственный проведенный день вместе был наполнен чужеродными для них обоих эмоциями, и всегда стойкий солдат вдруг потерял свою вечно идеальную осанку, отточенные механические движения стали более живыми. Сейчас же он вновь видел перед собой бойца, что вошел в холл полицейского участка ноябрьским утром. Экипировка поменяла в ней все: спина уверенно выгнулась, словно сталь; тяжелые ботинки с протектором скрыли миниатюрную ногу, придавая ей грубость и суровость. Изменилось даже лицо: подбородок приподнялся в солдатской манере, женские руки слаженно поправляли костюм и оружие, пока сама Анна осматривала себя в последний раз в коридорном зеркале. Коннор стоял у двери, рассматривая вернувшегося солдата безучастным взглядом. На деле же пошатнувшаяся программа в механической голове, что теперь ощущала этот мир совсем иначе, с интересом анализировала реакцию Гойл в спальне. Ему даже казалось забавным и завораживающим то, как быстро разрушилась солдатская воспитанная долгими годами стойкость под действием его рук.

‒ Не выходи за мной из дома.

Коннор вопросительно приподнял брови. Солдат левой рукой нащупала за спиной саю, ее зеленые глаза были закрыты.

‒ Почему?

‒ Они следят за мной, ‒ Анна нахмурено повернулась в сторону двери. На лице больше не было благоговения от прикосновений, на его место пришла полная безэмоциональность. ‒ Не хочу давать этим стервятникам больше информации, чем нужно.

‒ Ты еще можешь отказаться. Никто не переводил на твои счета деньги, я проверял.

Анна удивленно распахнула глаза, выдав в своем виде бездумного убийцы человека. Андроид почувствовал в этом взоре немой укор, но обращать внимания не стал. Его слишком интриговали эти психоэмоциональные игры на лице Гойл, и слишком беспокоил фургон за дверью.

‒ Мало мне Эмильды, ты еще за мной следить будешь?

Коннор не нашелся что сказать. Возможно, Анна ожидала увидеть в нем хоть намек на чувство вины, но оно его почему-то не трогало. В конце концов, он старался справиться с этим новым миром по своему, без чьей-либо подсказки, и отслеживание всех действий подразделения в сторону Гойл ему представлялось как обязательный элемент беспокойства за близкого человека. Иными словами, он старался быть в курсе всех дел, чтобы успеть предотвратить неприятное.

‒ Ладно, Джеймс Бонд, ‒ солдат улыбнулась, и вскоре нетяжелая спортивная сумка была поднята с пола. ‒ Вернусь через два дня. Надеюсь, что навсегда.

‒ Анна, ‒ солдат уже держала пальцы на холодной ручке, когда Коннор вдруг ощутил важность предстоящих слов. Она наверняка знала все это и без его подсказки, но причина почему Гойл вновь согласилась надеть черный комбинезон была неизвестна самому андроиду. И потому он посчитал нужным выразить свою мысль. ‒ Мистер Камски неординарная личность. Будь осторожна в общении с ним.

‒ Я не маленький ребенок, чтобы объяснять мне такие вещи. К тому же мое дело следить, а не чесать языком.

Гойл одарила Коннора одобряющей улыбкой и вышла наружу.

Открытая дверь впустила в дом морозный воздух. За ночь температура упала на десять градусов, ручьи растаявшего снега на дорогах быстро обледенели, и теперь отливали холодным серебром в свете фонарей. Восточная сторона темного неба покрылась мягким градиентом голубых оттенков. Коннор, как и было сказано, не выходил из дома. Как только дверь захлопнулась за спиной Анны, андроид, стуча каблуками мужских ботинок по паркету, прошел в гостиную. Анна, стоя у открытой бойцом железной двери, обернулась в сторону дома.

Провожая андроида на дело прошлым вечером, я мысленно молила его вернуться до моего отъезда. Думала, что так будет легче покидать дом… какая глупость. Интуиция подсказывала мне, что андроид в идеальном костюме полицейского стоит напротив окна в гостиной и тщательно наблюдает, как вышедший из водительского места боец открывает дверь в салон. Уезжать под теплым и тревожным взглядом шоколадных глаз оказалось еще труднее. Мельком глянув в окно гостиной, я вдруг ощутила крепкое желание послать все нахер и вернуться в стены дома. Но Эмильда не бросала слов на ветер. Сейчас андроид стоял за окном, а в случае моего отказа может стоять за решеткой. Слишком большая плата за возможность избежать встречи с мерзким человеком.

Я узнала бойца в первую же секунду, которую взглянула на своего невольного сопровождающего. Дэвид-девяностно-восемь – «первичник», чья работа в подразделении заключалась в улаживании внутренних дел. Эмильда не даром послала ко мне светловолосого с белым как полотно вытянутым лицом коллегу. Пока едва не убитый Крейг старался смирить меня на «Иерихоне» криком и грубостью, этот солдат предпочитал спокойный разговор. Дэвид, как и Трент, был одним из немногих в отряде собратьев, с которым я не захочу ссориться. В свою очередь Дэвид знал, когда стоит промолчать.

Фургон мчался вперед, сворачивая по пустынным дорогам. Редкие люди и андроиды торопились на свои должности, фонари с появлением солнечного луча из-за горизонта отключились. Мир продолжал отходить от потрясений, все в нем старалось справиться с появлением новой ниши рядом с человеком. Отныне люди не были единственными «венцами творений». Человек, играя в Бога, самолично создал новый разум, и тот был готов поглотить своего создателя в случае надобности. Это было видно в каждом втором прохожем, что встревоженно оглядывался по сторонам и, в случае возникновения на пути «живого», сворачивал с дороги. Мне было плевать. Я чувствовала мерное гудение двигателя, всматривалась в тонированное окно, в нетерпении ощупывала гладкую саю на коленях. Где-то под сиденьем, как и в день моего отлова «первичниками», в железной коробке бились инструменты для починки машины. В моей же голове бились тревожные мысли.

Фургон заехал на территорию аэропорта. Небо окончательно сбросило темное пальто, часы подходили к отметке семи часов. Поездка и впрямь была долгой. Дэвид молча крутил руль, так же молча показывал сотруднику аэропорта разрешение на въезд, молча парковал машину рядом со среднегабаритным частным самолетом с синими полосками. Вылезая из фургона, я без интереса осмотрела белую железную птицу. Никто не говорил, что придется покидать штат или страну, но задавать такие вопросы подневольному бойцу не пристало. Тем более вряд ли Дэвид мог знать подробности моего заказа. Его дело было малым: привезти, дать инструкции и вернуться на базу.

Где-то в нескольких километрах работали авиационные двигатели, чьи размеры судя по звуку принадлежали крупному боингу. Аэропорт функционировал исправно недолгие несколько дней, бунт и подписание законопроектов отняли не малое время на восстановление структуры города. Оглядывая местность, я отметила, что флажки горят только у двух взлетных линий. Вряд ли у аэропорта было много клиентов за последний месяц.

Дэвид, вытащив мою сумку из фургона, скрылся в недрах самолета. Я осталась стоять у посадочного серого трапа, катана с игривым писком в голове прижалась к темной ткани комбинезона на спине, но пока она радовалась предстоящему приключению, я буквально сходила с ума. Каждая секунда ожидания действовала, словно жала сотни пчел в теле, руки рефлекторно раз за разом проверяли кобуры, оружие, состояние комбеза. Семь лет работы научили меня относится к происходящему вокруг без интереса, и самым неприятным во всем этом процессе ‒ ждать.

Я усмехнулась. Коннор наверняка уже стоит у входной двери Хэнка, который так и не смог выспаться этой ночью. Воображение рисовало облик андроида, что сменил экипировку на привычные черные джинсы и рубашку, нажимающим на дверной звонок. На дворе была суббота, полицейский участок впервые за долгие недели не работал в выходной. Вряд ли андроид придет к лейтенанту ради того, чтобы обсудить новое дело о взрыве в ресторане. Скорее всего это будет сделано из нежелания оставаться в одиноком доме. Разум девианта практически полностью повторял шаблонное поведение человеческого мозга: интерес к живности, стремление увидеть мир, страх перед одиночеством – Коннор не станет сидеть в четырех стенах, бесцельно сверля дырку в стенке взором. Это радовало. В андроиде еще проявлялись свойства механического рассудка, и потому любое проявление человечности в нем вызывало чувство облегчения.

Дэвид, спустившись по трапу, встал напротив меня. Его руки были отведены за спину, сине-черная рукоятка катаны выглядывала из-за плеча, словно небрежно здороваясь со своей коллегой за моей спиной. Я смотрела на мужчину безучастно, хоть на деле и сгорала от желания ускорить этот дурацкий процесс инструктажа.

‒ Твой багаж уложен. Ставлю задачу: сопроводить заказчика, обеспечить полную безопасность в течение сорока восьми часов, ‒ мужчина взглянул на наручные часы, и это движение заставило обтягивающий костюм образовать складки на груди. ‒ Отчет от шести сорока восьми утра. Оплата пройдет сразу после твоего возвращения в город.

‒ Что с самолетом? ‒ я сверила часы, поправив их на одну минуту вперед.

‒ Чист, ‒ Дэвид убрал руку за спину, глядя на меня сверху вниз. Его красная эмблема на черной ткани смотрелась грубо, неприятно. Мысленно я даже порадовалась, что на моем костюме нет этого отвратительного знака. ‒ Лично от Эмильды. Подразделение не несет ответственности за твои действия и за то, останется ли заказчик живым. Соглашение о найме и выполнении работ заключено не было. Не покидай заказчика дальше, чем на километр и старайся провести как можно больше бесед.

Последнее было сказано не спроста. Только сейчас я вспомнила о наушнике, что едва ли не вжился в ткань слухового прохода. Эмильда хотела, чтобы я выведала как можно больше. Это был первый случай работы солдата на врага номер один, и конечно же руководство не хотело упустить такой шанс. Вынуждена буду их расстроить, промелькнула шальная мысль. Мило беседовать с Камски никто не собирался.

Дэвид постоял еще несколько секунд, не двигаясь. Его взгляд пронизывал меня насквозь, но я даже несмотря на эту нелюбовь к проницательным взорам легко могла выстоять этот визуальный контакт в упор. Все-таки столько лет работы подарили многие навыки.

‒ Я знаю, что не должен говорить этого. Что вообще не должен с тобой разговаривать не по задаче. Но лично от себя добавлю. Элайджа Камски – очень опасный человек. Ты хороша, как боец, ведь я один из тех, кто тебя обучал. Но пусть тебя не обманывает его доброжелательность. Старайся как можно больше молчать, если не хочешь проблем в твоем и будущем твоего друга.

На моем лице промелькнуло недоумение от столь резкого желания Дэвида дать личный совет, но я не стала отвечать. Подразделение знало о моем вынужденном контакте с Камски во время расследования девиантов, но никто из них не знал, что именно произошло в стенах геометрического дома на отшибе реки. Следовательно, никто не знал о том, что я как никто другой осознаю опасность создателя «Киберлайф». Дэвид уважительно кивнул головой, и вскоре покинул аэропорт. Мне оставалось в одиночестве стоять у трапа, держа руки за спиной в привычной боевой стойке.

‒ Включить запись, ‒ я поправила плотные рукава.

‒ Идентификация голоса прошла успешно. Внимание, ведется запись. Оставайтесь рядом с объектом в радиусе девятьсот метров, ‒ спокойно произнес мелодичный женский голос.

Приказ оставаться рядом буквально кричал о том, что гарнитура была спроектирована специально для этого человека. Как приятно будет огорчить Рейн отсутствием компромата на человека, который создал андроида. Которого, в свою очередь, Эмильда грозилась кинуть за решетку.

Минуты затягивались. Вылет наверняка был запланирован на семь часов ровно, однако подразделение любило пунктуальность. Что ж, в этом я была с ним солидарна. Ветер открытой местности вскидывал волосы в хвосте вверх, вдалеке изредка мелькали люди в рабочих светящихся формах. Их перевозочные тележки едва ли были заполнены на половину багажом. Элайджа любил жить на широкую ногу. Уединенный огромный дом – жаль без рва и крокодилов в нем – частный самолет, солдат за один миллион долларов. Оставалось только гадать, сколько успел получить создатель новейшего разума, что стал первой серьезной проблемой правительства за последнюю сотню лет.

От размышлений о состоянии и следственной безрассудности Камски отвлекла подъезжающая черная машина. Ну, конечно. Range Rover. Чего еще можно было ожидать от миллиардера, сорящего деньгами налево и направо? Автомобиль с характерным звуком покрышек по обледенелому асфальту притормозила, отблескивая своими искрящимися фарами. Спина рефлекторно выгнулась в железную стойку, я больше не ощущала тревоги от ожидания. Сознание отказалось от любого вида эмоций, отдав власть поставленной задаче. Заставить убедить мозг в важности этого отказа было тяжело: чувство ненависти и желания убить человека дергало мышцы на запястье в своеобразном тике. Слегка поведя плечами и разминая конечности, я подумала о скором обращении к психиатру. Стоит подлечить свои нервы и вспомнить старые добрые сеансы мозгоправа университетских годов.

Черная дверь машины отворилась, и на землю опустился белый кроссовок. Не так я представляла себе создателя «Киберлайф» в уличной одежде… пока из автомобиля показывались поочередно части тела мужчины, а из-за двери выглянул пучок завязанных волос, водитель уже успевал вытащить многочисленные сумки, чехол с черным костюмом. Все это спешно отправлялось в самолет. Моя походная сумка смотрелась бы на этом фоне так смешно, что можно было бы спутать владельца. То количество вещей, что брал с собой Камски, больше подходили для нафуфыренной дамы, в то время как мой скудный набор наверняка схож с привычным набором мужчины.

Камски медленно выплыл из машины, захлопнув за собой дверь. Он что-то листал на стеклянном планшете, его синие джинсы покрывались складками в районе колен при каждом шаге. Темно-красная толстовка была распахнута, на серой футболке красовалась какая-то черная надпись. Человеку по меньшей мере тридцать лет с хвостом, а одевается как подросток. Впрочем, не мне было его осуждать. Я вообще стояла в неподходящем для юной «двадцатилетней» девушки комбинезоне военного назначения.

Камски стремительно приближался, и рефлексы внутри напрягались с каждым сокращающимся метром все сильнее. Мне предстояло ответить на приветствие, попытаться выдавить из себя «Доброе утро», при этом стараясь не превратить перенапрягшийся женский голос в щенячий писк. Но когда я уже была готова открыть рот, Элайджа Камски молча прошел мимо и поднялся по трапу. Должна была признаться, такой поворот был неожиданным. Несколько секунд простояв в солдатской позе с открытым ртом, я пожала плечами и поднялась в самолет.

Внутреннее убранство железной птицы было таким же величественным и строгим, как и внешний вид холодного чистейшего металла. Светлые коричневые тона, бархатный красный ковролин, имитация кожи на стенах. Я медленно осмотрела проход, цеплялась за любую непонравившуюся мне деталь, быстро изучала ее и не находила ничего опасного. Пусть Дэвид и обозначил средство передвижения «чистым», все же доверять таким личностям, как Эмильда, я не собиралась. Однако самолет и впрямь не создавал впечатления о возможных опасностях. Успокоив свою солдатскую душу, я медленно прошла внутрь салона.

Кресел было всего четыре, светлые, бежевые. Они парами друг напротив друга стояли с обеих сторон от прохода. Камски уже сидел спиной ко входу слева, и садиться напротив него мне не улыбалось. Но тот, кто сидел справа лицом вперед вызвал еще большее желание бежать от этого места.

Вены на руках и шее резко взбухли, поледеневшие потоки красной крови циркулировали по телу, принося за собой в желудок все больше холода. Андроид сидел по-ученически, с идеально выпрямленной осанкой, уложив руки на колени поверх черных брюк. На нем не было униформы, только белая рубашка и синий приталенный пиджак. Его диод переливался голубым цветом на правом виске, в то время, как на левом небрежно висела тонкая прядь волос. Он смотрел на меня холодно, не отрываясь. От этого взгляда становилось страшно. По-звериному страшно.

‒ Удивительное сходство, не правда ли?

Голос Камски ворвался в наступивший во мне анабиоз так резко, что я едва не подпрыгнула. Глаза впивались в это идеально очерченное лицо, идеально уложенные темные волосы, такие же идеально очерченные полные губы. Я со скоростью улитки аккуратно села напротив машины с серыми как металл глазами. Это был Коннор, точнее, его практически точная копия.

‒ Немногочисленные остатки былого величия «Киберлайф»… ‒ Элайджа по-хозяйски расслабленно сидел в кресле, не спуская взора с андроида. Тот, в свою очередь, наблюдал за мной. ‒ Нам удалось вывезти немногое перед арестом заводов. Этот Маркус хочет слишком многого, требуя передать руководство андроидам.

Камски задумчиво замолчал. На нем более не было туманной наркоманской улыбки, только усталость в глазах. Мужчина уложил правую ногу щиколоткой на колено левой, и его расстегнутая толстовка спустила подолы вниз. Всматриваясь в лицо механической модели нового и последнего поколения, я находила в ней все больше и больше отличий от Коннора. Машина время от времени хмурилась, и его враждебный ледяной взгляд под давлением низко расположенных надбровных дуг становился еще злобнее. Очертания нижней челюсти были угловатыми, жесткими. Если Коннора с его мягкими чертами создавали для расположения собеседника на сотрудничество, то этого наверняка создавали для вызова у людей чувства страха. Андроид смотрел на меня в упор. В груди начинало подниматься едкое желание поскорее вернуться домой и спрятать лицо на груди темно-синего костюма Коннора.

‒ Он… нет? ‒ андроиду было все равно, что я указываю на него кивком головы, что зеленые глаза изучают каждый сантиметр механического лица. Он был машиной в полном смысле слова. Как телефон, на который каждый день смотрят люди.

‒ Нет, он не девиант, ‒ мягко продолжил Камски. Мы оба смотрели на него, точно в нем сейчас крылась тайна бытия. ‒ Я лишил его возможности обмена данными с другими машинами. Ошибки не возникнет.

‒ Но ведь он может подключиться к глобальной сети. Вирус запросто попадет в программу.

Самолет начинал взлетать вверх. Современные разработки в аэродинамике позволяли во время этого процесса не только не застегивать ремни, но даже гулять по салону. Я чувствовала лишь едва уловимую вибрацию сиденья, не в силах оторвать перепуганный взор от имитации того, за кем готова была идти на смерть. Дело не нравилось мне с самого начала, но теперь я чувствовала себя мышью в клетке с питоном.

‒ Общение с Коннором идет вам на пользу, ‒ я не сводила взгляда с машины, и потому учтивый смешок Камски был определен на слух. Теперь тело ощущало его взгляд на себе. ‒ Вы начинаете разбираться в том, в чем не должны разбираться.

Это была самая дешевая попытка вывести меня на эмоции. Камски имел доступ к моему личному делу, как отметила Эмильда, и потому с легкостью мог использовать все полученные знания вплоть до медицинской детской карты. Я с ужасом представляла, как мужчина в шелковом халате и бокалом виски в руке, сидя в кресле перед огромным окном на реку, перелистывает бумаги с описанием всех убийств и элементов шпионажа моей истории. Но подавать виду никто не собирался. Перепуганное сидящим напротив существом сердце тут же сменило курс цикла на менее резвый, и мозг воспринял это как немедленный приказ к полной апатии. Что-что, а это мне делать удавалось всегда. Я быстро стерла все эмоции с лица, так же безучастно смотря на андроида, как и он.

‒ Вы ведь все еще общаетесь с девиантом, не так ли?

‒ Нет, ‒ резко оборвала я создателя «Киберлайф» с пучком волос на затылке. ‒ Не общаюсь.

‒ Прощу прощения… было бы глупо предполагать обратное.

Его задумчивый, слишком легкий для мужчины голос был наполнен иронией и сарказма, я ощущала, как мужчина улыбается. Возможно, резкая апатия переубедила его верить моим словам. Мне было плевать. Я не собиралась втягивать в это Коннора, и уж тем более не собиралась разговаривать с одним из самых мерзких представителей рода людского. Который, кстати, опять листал свой планшет.

Андроид не отрывал от меня взгляда. Вряд ли это был интерес, скорее, вынужденное действие, ведь ему некуда было деть свой взор, кроме как смотреть на объект впереди. Самолет уже был в нескольких сотнях метров над землей, когда я перестала ощущать вибрацию, но почувствовала дискомфорт. Враждебный вид совершенно новой модели вызывал ответное желание выбросить машину из самолета. Катана на коленях мягким голосом в голове вторила о терпении, но рефлексы умоляли о прекращении этого отвратительного зрительного контакта. Немного помедлив, я едва ли не с шипением обратилась к андроиду:

‒ Мне не нравится, как ты на меня смотришь. Отвернись.

Машина покорно устремила свой взгляд в иллюминатор, подставляя взору голубой диод. За толстым стеклом отключались последние огни просыпающегося города, тяжелые облака грозились выпасть очередными осадками.

‒ Идеальная покорность. Одна из причин, почему я предпочитаю общество машин, нежели людей, ‒ пока я враждебно сверлила взглядом имитацию «Коннора», Камски, отложив планшет, с приглушенным восхищением наблюдал за послушными действиями андроида. Немного помедлив, Элайджа произнес уже не таким восхищенным голосом. ‒ Точнее, предпочитал.