Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 79 (всего у книги 93 страниц)
Спасибо, что позволили войти. Простите, что напугала. P.S.: Энтони Гойл.
Мне жалко было стирать красно-синие пятна с обивки кресла, но в то же время мне хотелось попрощаться с не самым приятным прошлым, в котором машина и человек пытались сторониться друг друга. Тем более, что очень хотелось сделать приятно новому хозяину дома, а это был единственный способ.
Бар «Сентропе» оказался пустым. Только сидящая за барной стойкой женщина с белыми волосами и в строгом красном костюме с укороченными брюками. Забавно, ведь точно такой же сейчас лежал в одном из бумажных пакетов. Бармен посмотрел на меня искоса, тут же отставив разговор с посетительницей. Та была подвыпившая, но с грустными глазами. Видимо, сюда ее привело в два часа дня какое-то горе.
Виски был заказан с порога, я говорила с нажимом, намекая парню на его недавнюю претензию в духе «без заказа в туалет не пускаем, так что вали». Задерживаться я здесь не собиралась, так что уверено простучала каблуками по деревянному полу и уселась прямо напротив бармена в бабочке, доставая купюру и чековую книжку из новой сумки.
– Тоже день начался плохо? – туманно проговорила женщина, глядя, как я залпом отправляю порцию виски в горло. Бармен даже немного ошалел от такого поведения.
– Вы не поверите, но это лучший день в моей жизни, – без улыбки, но искренне произнесла я. И вправду. Этот день и ночь предшествующая ему словно стали вторым днем рождения. Плевать, что через три дня мне будет двадцать восемь. Этот день был куда важнее. – Просто здесь без заказа даже на порог не пускают.
Бармен смутился, мельком взглянув на женщину. Посетительница усмехнулась, уложив подбородок на ладонь.
– Сколько? – не глянув на бармена, я открыла книжку и зависла ручкой над строкой. Бармен замер с бокалом и салфеткой в руке. Я демонстративно кивнула головой в сторону все еще зияющей дыры в стене. – Сколько мне писать?
– Эм… думаю, пары сотен хватит.
Кивнув головой, я написала триста долларов (пусть подавится чаем с печеньками, которые купит на остатки денег, говнюк нахальный), оторвала чек и положила поверх купюры за виски. Алкоголь рассосался быстро, оставив после себя терпкое послевкусие.
– Это слишком много, – опасливо протянул парень. Явно не ожидал, что вообще кто-то за ремонт платить будет. Хоть это была и не наша с Коннором вина, все же мне хотелось начать эту жизнь без долгов.
– Считай, что я таким образом говорю тебе «спасибо».
– За что? Я же ничего не сделал.
– Сделал, просто не знаешь об этом.
Я уже соскочила со стула и собралась выходить, как почувствовала спиной движение со стороны. Бармен попытался дотянуться до меня рукой, видимо, в попытке остановить и уточнить, но женщина в красном туманно перехватила его запястье. В следующее мгновение звон дверного колокольчика перебило грубое, но спокойное:
– Парень, если женщина дает – бери и не спрашивай.
Фу, какая пошлость. Однако сработало. Я вышла из бара, так и не услышав в свою сторону оклика.
Опущенное стекло в машине позволяло поглощать тепло и холод улиц одновременно. Reno был совсем новеньким, и потому двигатель практически не подавал шума. Зато звук покрышек по мокрому асфальту был таким прекрасным, что я на мгновение забыла, куда мне дальше ехать. Я снова могла чувствовать трепет от окружающего мира. Снова чувствую себя частью вселенной, снова подставляю лицо порывам ветра, позволяя ему играть с моими распущенными волосами. Куртка приятно обнимала плечи, изредка скрипя кожей под воздействием движений. Из динамиков доносился мягкий голос исландской певицы, от которой бежали мурашки. Солнце сияло, девианты и люди бродили по тротуарам, редкие облака откидывали свои тени. Я продвигалась в потоке машин и предавалась осознанию тому, в какой дом сегодня вернусь и кто меня там будет ждать. И это явно не темный геометрически барак с Элайджой Камски, которого я якобы должна защищать. Это темный бордовый дом с детективом Коннором – тот, за чьей спиной я и вправду готова стоять, с вызовом протягивая руку к рукоятке катаны при приближении недруга. Нас двое. Ну ладно, трое, учитывая, кто еще живет на улице Зендер-стрит. И за каждого из них я буду готова кинуться в пламя, наплевав на все вокруг.
Кстати, о третьем. У меня было так много сегодня дел, но этот седовласый мужчина был самым опасным из всех. Стоит подумать, что я ему скажу, ведь нельзя же скрываться под черным пледом вечность.
По дороге к психиатрической клинике, я набрала оставленный Коннором номер куратора. Врать пришлось много и бессовестно, даже смотреть в отражение зеркала было стыдно: ну простите, ну пожалуйста, ну вот в аварию попала, да, лежала в коме, да, было страшно, да, свет в конце тоннеля, нет, руки и ноги на месте. Изначально я думала, что придется съездить в соседний город для явки в сам центр дистанционного обучения (одна из причин, почему Коннор воспользовался такси), однако куратор, на деле жалостливый мужчина, уведомил меня, что мой «жених» (чего?) постарался, держа их в курсе моего состояния. Так что место на курсе осталось за мной, хоть проект уже был закрыт несколько дней. Это означало одно: экстерна мне не видать, и придется искать другие способы получения практики, сдавая из месяца в месяц экзамены.
Машина была забита пакетами под завязку. Я даже ощущала легкий восторг при виде них, но не тот восторг, что испытывают девчонки-шопоголики, а те, кто начинает новую жизнь с чистого листа. Уже в лифте, я усмехнулась этой мысли. Какая это по счету? Наверное, четвертая. И ее бы не было, если бы не Камски и треклятый Ричард, труп которого…
Встав посреди коридора, я на мгновение опешила. Мысль об убийстве андроида, ставшего девиантом, навеяла некоторую тревогу. Вряд ли Элайджа станет оповещать полицию о совершенном, ведь тогда наверняка последуют обратные иски о покушении на офицера полиции. Странно, что они до сих пор на него не сыпались, ведь учитывая, как Коннор в гостиной просил меня обо всем забыть, и Хэнк и андроид знали имя убийцы. Однако все это мне показалось странным, недосказанным, что стоило бы уточнить у офицеров. Старых друзей-офицеров, лейтенант.
Дверь в кабинет Дориана была как всегда закрыта. Постояв несколько минут, я кусала губы, выпускала пар через вкус крови на языке. Удивительно, как много привычек вернуло разрушение психических установок. Уже в следующее мгновение женский палец робко постучал по двери. Еще через мгновение я неловко открыла дверь и заглянула внутрь.
Дориан стоял у окна, вздернув одну руку вверх, видимо, что-то объясняя сидящей за столом женщине средних лет с кучерявыми волосами. Ее губы были искусаны, она тревожно заламывала пальцы, с не меньшей тревогой смотрела на меня через плечо. Выглядела, как зашуганный хомячок, разве что была слишком худощавая.
Тишина нарастала, и я решилась ее разрушить.
– Здравствуйте, мистер Дориан. Могу я просить вас выделить мне минут десять?
Мой голос подействовал взрывом петарды у ног ничего не подозревающих людей. Женщина дернулась и быстро захлопала глазами, Джон опустил взор и с едва уловимой напряженностью поправил рукава серого пиджака. Это было даже забавно, видеть психиатра таким ерзающим. И странно, ведь я не выдавала признаков агрессии, как и не испытывала их.
– Полагаю, на сегодня мы с вами все обсудили, – мягко оповестил своего пациента человек.
Женщина что-то пробубнила и встала с места, пока я заходила внутрь, давая ей пройти. Последующие ее действия мне показались странными, однако я помнила, кто такой Дориан и в чем заключается его работа.
Остановившись рядом со мной, ерзающая пациентка закрыла дверь и, словно бы подумав несколько секунд, постучала костяшкой указательного пальца три раза. Когда же женщина открыла дверь, чтобы выйти, уже сидящий Джон с давлением произнес ей вслед, заставив застыть на месте:
– Миссис Уорри, – он строго посмотрел на обернувшуюся женщину, глядя поверх очков-половинок. – Мы с вами это обсуждали.
Пациентка угукнула и, покосившись на меня, вышла за дверь. Мы еще с некоторое время постояли в тишине, словно бы на этом дело не закончилось. И шестое чувство не подвело. В дверь раздались робкие три стука. Дориан, видимо, ожидающий этого, всплеснул руками.
– Это что сейчас было? – я даже на некоторое время забыла, зачем пришла. Все еще косясь в сторону двери, уселась на краюшек кресла.
– Не обращайте внимания. У женщины обсессивно-компульсивное расстройство личности, – я припоминала этот диагноз в каком-то из учебников, однако все же такие мелкие детали прошлого были покрыты туманом. Джон, ощутив мою недоуменность, уточнил, – по другому называется синдром навязчивых состояний.
Я все еще ничего не понимала, и Дориан вдруг сменил нервозность от моего появления на разочарование от моего скудоумия. Мужчина откинулся на спинку своего кресла, устало вздохнув.
– Такие люди не могут жить без определенных ритуалов, например, конкретное количество раз расчесать волосы или посчитать все красные встречающиеся ботинки, да так, чтобы число было обязательно четным или нечетным. Эта женщина считает, что если она не постучит в дверь с обеих сторон по три раза, то земля развернется, и сам сатана выйдет, чтобы совокупиться со всеми мужчинами из ее рода.
Я скривилась от такой информации и снова посмотрела на дверь, точно там сейчас женщина и стояла. Надо же… и такое бывает. Век живи, век учись. А у меня этих веков вообще как минимум два.
– Как вы легко выдали медицинскую тайну, – с укором, но не без ехидства выдавила из себя я, разложившись в кресле.
– Я вообще в последнее время совершаю много необдуманных поступков, – тут же задумчиво отозвался Джон.
Не знаю, что он ждал от меня услышать. Полностью уверена в том, что внутри него царило легкое беспокойство за свою жизнь, а пальцы терзали ручку по причине желания снять стресс. Но даже после всего случившегося он все еще оставался для меня мужчиной, потерявшего ребенка, но сохранившего вопреки этому брак. Мужчиной, с которым было приятно обсудить новости дня. Мужчиной, который недавно подпевал со мной в машине, выражаясь в такт музыке не самыми цензурными словами. В общем, тем, кто, как и Кервен, вызывал приятные ассоциации вопреки всему. Жаль, кстати, что Кервена я больше не увижу. А может, и наоборот хорошо.
– Я так понимаю, вы уволились, мисс Гойл? – аккуратно спросил психиатр, сверкая настороженными глазами.
– С треском, – кивнула я головой в знак подтверждения слов.
– И как много вспомнили? – прощупывал почву психиатр, из-за установок которого я едва не убила по настоящему близких людей.
– Достаточно, чтобы сделать вывод о вашей роли во всей это ситуации.
Разговор был не напряженным, а вполне себе консервативным. Как будто мы обсуждали не то, что Джон Майкл Дориан копался в моих мозгах, устанавливая чужеродные воспоминания и установки на голос Камски, а просто обсуждали слегка неутешительные результаты тестов. Тем не менее, я продолжала ощущать нервозность Джона. Я-то сидела спокойно, расслабленно, с полуулыбкой. Сам мужчина не поднимал взора, раскручивая и закручивая ручку в руках.
Из открытого окна послышался шум полицейских сигналок. Этот звук напомнил мне облик андроида в синей экипировке, и это вдруг заставило улыбнуться. До того упоительно было понимать, с кем я буду делить отныне свой дом. Так тепло, уютно, так по домашнему. Камски и его чертово дружелюбие вкупе с «психологическими связями» и рядом не стоял с этой атмосферой истинного родства.
– В таком случае, я удивлен, что все еще жив, – тихо отозвался Джон, при этом придавая своему голосу былую беспечность.
Я и не ожидала от него других слов. Вскрывая мою психику, как нейрохирург черепную коробку, он наверняка видел, кто я, на что способна и чему посвятила свою жизнь. Видел ли он тех, кого убила катана в моей руке? Видел ли события на «Иерихоне» и предшествующие им действия двух существ? Наверняка видел. Но вряд ли в этом признается.
– Вообще-то, я пришла сюда за другим. Но мне было бы приятно, если бы вы извинились за свои действия, – по-дружески произнесла я.
Мужчина поднял на меня взор, вздернув уголок губ. Старый добрый Дориан, что пританцевывает и поет песни, сидя рядом на пассажирском сиденье. На самом деле мне не нужны были его извинения. Пусть он делал ужасные вещи, но одно его спасало: делал он это по чужой указке, а не по личным мотивам.
– Я рад, что с вами все в порядке, – просто сказал мужчина, и в этих словах теплого голоса звучало то самое «я сожалею».
– В какой-то степени это благодаря вам. Так что я бы хотела сказать вам «Спасибо» за то, что позволили найти себя, пусть у вас были и свои причины на это, – я глянула в сторону фотографии в белой рамке, как бы намекая на изображенную на ней девушку. Дориан по-доброму улыбнулся, благодарно кивая головой.
– Я же говорил, что вы похожи, – мужчина напомнил мне недавний разговор, так же намекая на мою и усопшей дочери отходчивость. – Правда до сих пор не могу понять вашего спокойствия. А я не люблю что-то не понимать.
Кто бы сомневался. Психиатр, который не любит не понимать. Я даже не знала, что ему ответить на это замечание. Рассказать о том, что он, в сравнении с Камски, еще может найти себе оправдание? Или пояснить, что я просто хочу начать жизнь без агрессии, со светлой улыбкой, не имея долгов? А может, все сразу?..
– Джон, – устало выдохнув и улыбнувшись мужчине, я спокойным голосом принялась объяснять свое поведение. Как бы странно это не звучало, но разрушить этические рамки «пациент – психиатр» оказалось неестественно просто. Возможно, поэтому психиатр вздернул бровями, когда я обратилась к нему на «ты». Ведь на вид мне по-прежнему было двадцать, хоть к концу подходил третий десяток. – Я не могу полностью оправдать твоих действий, потому что они и впрямь были ужасны. Но в сравнении с другими личностями ты действовал максимально невинно. Тобой двигали деньги, а не личные мотивы и желание разрушить кому-то жизнь.
Мужчина нахмурился, слегка приподняв подбородок, чтобы разглядеть меня через очки. Почему-то я не была удивлена его недоуменного взору, и потому опасливо его спросила:
– Ты ведь знаешь, кто убил Коннора? Детектива, которого ты блокировал в моей памяти.
Отрицательный кивок головы дал четкий ответ, как и мой многообещающий взгляд. Джон хмыкнул, помрачнел и опустил взгляд на ручку в руках. Та снова завертелась, как монета в пальцах девианта.
– Похоже, не только мне Камски не договаривал, – подытожила я удрученно.
– Мистер Камски вообще всегда не договаривает, – внезапно ручка с легкой яростью отлетела в сторону на стол, едва не скатившись на пол. Сам Дориан прятал взгляд в фотографиях, раздраженно сжав губы. – Я знаю его десять лет, и всегда видел в нем хитреца, но не думал, что он окажется настолько ярко выраженным.
– Это не важно. Он должен покинуть страну, так что искренне надеюсь, что он больше не появится на пути. Иначе в этот раз я-то уж точно отрублю ему голову.
Дориан осторожно посмотрел в мою сторону, но возражать агрессии не стал. Мы сидели с ним в тишине еще несколько минут, и вроде бы хотелось встать и уйти, однако что-то не пускало меня. Заставляло сидеть дальше, слушать гул монитора и шум машин через открытое окно. Только когда в памяти всплыла женщина, что недавно стучала по двери, я вдруг поняла, почему не могу оторвать руки от кожаных подлокотников.
Это был словно очередной сеанс, только на этот раз бесплатный, добровольный и поглощенный приятными мыслями. Мне так хотелось поделиться с Дорианом всем счастьем и легкостью, что копилось внутри. Ведь это был все тот же Джон Майкл Дориан – психиатр, потерявший дочь, но видящий ее в совершенно посторонней девушке.
– Я бы очень хотела тебе кое-что рассказать прежде, чем навсегда покину твой кабинет, – я со спрашивающей разрешение улыбкой чуть склонила голову, и Джон, на долю минуты потерявшийся в раздумьях, туманно кивнул головой. Это и было то самое разрешение, и как же много теперь во мне кипело. Вот только начать я не знала с чего. – Я больше не чувствую себя одинокой. И мне так счастливо от того, кто именно меня теперь будет ждать дома, или кого дома ждать буду я. Ты был совершенно прав, пусть я и не соглашалась с тобой. Вся эта ненависть, злость, обида… все это так поверхностно, что не стоит и внимания перед истиной.
– Я наконец слышу твой голос счастливым, Анна, – довольно кивнул головой Дориан, уже забыв о Камски, его ужасном поступке. Улыбается так аккуратно, точно только что получил благодарственное письмо от довольного пациента. В какой-то степени так оно и было. – Таким он мне нравится больше.
Я и впрямь счастливо улыбалась, вспоминая, с кем встречала рассвет. Как ни странно, агрессии и потерянности больше не было. Двенадцать часов назад мной пользовались, как автоматическим оружием, а сейчас я чувствую себя человеком – самым счастливым на свете. И, самое удивительное было в одном необычном противоречии: живя с человеком, мне было ужасно тоскливо и холодно; живя с машиной, я ощущала себя медленно тлеющим угольком, теплым, даже жарким.
– Это так приятно – любить, а не просто желать защищать. Как будто чувствуешь себя чьей-то собственностью, и от того, что это взаимно – даже и не желаешь что-то менять.
– Мне уже самому интересно, что там за Коннор.
– О, он бы тебе понравился, – мой голос так резко потеплел, точно кто-то поинтересовался у меня о моем маниакальном увлечении. Это не ушло от внимания Джона, но мужчина ничего не сказал. Лишь сцепил пальцы рук на столе и ехидно улыбнулся.
Молчание было недолгим, но приятным. Я вспоминала Коннора, вспоминала все то, на что ему пришлось пойти ради того, чтобы вернуть меня домой. Эти мысли неумолимо потянули за собой рассуждения о совместной работе двух существ, что на деле стояли по разные стороны баррикад. Эмильда наверняка действовала в своих целях, иначе и быть не может. Коннор говорил, что она знала абсолютно все о Камски, и эти знания актуализировались после того, как в его доме появился бывший сотрудник. Сотрудник, который много знал.
– Джон, я хочу кое-что спросить, но надеюсь на честный ответ, – легкий приступ тревоги заставил меня поерзать, что привело к судорожному скрипу кожаного кресла. Дориан внимательно посмотрел на меня поверх очков-половинок, уловив нотки напряжения в женском голосе. – Мистер Камски пытался выудить из меня что-то, что должно оставаться в секрете? Ты ведь наверняка знаешь, на кого я работала и как много могу знать.
Джон слегка нахмурился, не спуская с меня взгляда. Я не зря задала этот вопрос, ведь на деле я и впрямь знала много! Как проходили переговоры по поводу Арктики, куда пропадали некоторые «неверные» чиновники и политики, с какими заказчиками работает подразделение! Такие знания могут привести к смерти, и я удивлена, что Джон и впрямь еще жив. Ожидалось, что подразделение начнет заметать следы, хоть у них не был прописан регламент на случай, если кто-то обманом залезет в голову бывшего сотрудника. А возможно в погоне за Камски, Первый просто напросто забыл о психиатре, и этот ответ мне казался наиболее логичным. Ведь Первый все еще продолжал быть солдатом, и ничего, кроме цели, она не видела.
– Если быть, как ты выразилась, честным, то конечно. Элайджа неоднократно просил меня копнуть поглубже, пусть просил и в дружеской форме. Но я не такой идиот, чтобы подставлять себя под удар и лезть туда, куда не стоит. Мое дело было в блокировке памятных фрагментов и устранению диссоциативного расстройства идентичности.
– Я рада, что ты настолько благоразумен, – не без облегчения выдохнула я, тут же сменив тему, дабы не заострять внимание на людях, которыми была воспитана. – Кстати, о расстройстве. По-моему, в этой голове отныне один хозяин.
Женский указательный палец демонстративно ударил по виску несколько раз, после чего я заприметила на лице Дориана вскинутые вверх брови. Хотя, судя по его выражению лица, он не был удивлен.
– Неужели? Расскажешь подробнее?
Я тут же вспомнила то, как шла с заведенной за спиной катаной к Камски, подогреваемая желанием убивать. Как сменилась картинка, и тьма расступилась перед подошедшим андроидом в синих пятнах крови. Он просил очнуться, говорил тревожно, но уверено, уверял, что мы нужны истинному Коннору. Его руки разошлись в стороны, предлагая воссоединиться и побороть чужеродные установки, после чего мой взгляд устало блуждал по звездам. От нас пахло пылью, Хэнк орал, как резанный, оружие быстро покидало экипировку. Знать не хочу, как и каким образом я пыталась им навредить, и потому не хочу сейчас все это рассказывать психиатру. Даже для него это слишком личное и стыдливое.
– Кажется, она пожертвовала собой, чтобы спасти несколько невинных душ, – угрюмо пожала плечами я, посмотрев на свои новые черные ботильоны. – Но знаете, мне кажется, что ее будет не хватать. Хотя очень приятно начинать жизнь в действительности с чистого листа, с чистыми мозгами. Которые принадлежат только мне.
– И как много планов? – Джон слышал мое нежелание говорить о личности, и потому беспечно откинулся в кресле, постукивая пальцами по столу. – Есть же какие-то зарисовки на будущее. Будет интересно знать, чем отныне живет пациент.
Последнее слово было кинуто иронично, с ехидным сарказмом. Мы-то оба понимали и радовались, что отныне не будет звука метронома, чужих установок и душевных терзаний. И потому, вдруг почувствовав облегчение от смены темы, я игриво вытянула ноги, касаясь носками обуви стола.
Разговор постепенно подходил к концу, я чувствовала это всем телом и мыслями, уже потихоньку начиная готовиться к тому, что больше никогда не увижу столь приятного человека.
– Не скажу, что прямо-таки грандиозные планы, но оказывается, я нахожусь на дистанционном обучении на психоаналитика. Правда, пропустила я целый месяц, да и проект мой закрыли, так что придется искать другие способы практики…
– На психоаналитика? – услышав мои слова, Джон вдруг оживился, уложив подбородок на ладонь. Его вдруг взыгравший интерес несколько ошарашил меня, и я замерла с вытянутыми ногами. – Да что ты говоришь?
Последующие десять минут разговора были продуктивными и очень результативными.
Улицы сменялись друг за дружкой, и я благодарственно впитывала в себя ветер из открытого окна. На заднем сиденье продолжали громоздиться кучи пакетов и коробок. Я понимала, как может не обрадоваться Коннор тому, что теперь витало в моей голове после последних десяти минут разговора с психиатром. Однако я помнила, что в куче пакетов были несколько не только для меня, но и для андроида. Возможно купленные мужские рубашки и костюм смягчит его восприятие к новости. Хотя вряд ли. Коннор не цепляется за материальные вещи, сохраняя первенство духовных ценностей.
Всем бы людям так уметь делать, промелькнуло в голове. Даже я сейчас лелею надежду, что смогу задобрить андроида какими-то тряпками. Они ему к черту не сдались, особенно если будет стоять вопрос о поступившем мне предложении.
Впрочем, заезжая в полицейский участок, я напрочь забыла о покупках, о Дориане и его словах, о бурчащем желудке и приближающихся к четырем часам стрелках. Сейчас во мне играло сразу несколько чувств: бомба от нарастающего желания дать по морде Гэвину Риду со словами «спасибо, сука, за помощь» и страх быть отчитанной у всех на глазах Хэнком Андерсоном. Хоть и знаю, что первому вломить нельзя по причине его законной неприкосновенности, а второй не станет орать на публике.
Уже на входе в участок я буквально почувствовала, как сильно не хочу здесь быть. Стыдно, стыдно, стыдно! Эти люди и андроиды видели все, что творилось между мной и Коннором, и после видели, у чьего стола я сидела. Только теперь начинаю понимать причину этих недовольных, укоризненных взоров. И потому зарекаюсь больше никогда сюда не приходить.
Войдя в участок, я остановилась на некоторое время посреди дороги. Здесь были посетители, человека три, но все они стояли группкой и не смотрели в мою сторону. Зато смотрели другие – искусственные, всегда прекрасно выглядящие. Андроид-мужчина и андроид-девушка стояли на регистрации. Первый был занят группой посетителей, последняя сидела на высоком стуле и что-то делала в терминале, прикасаясь к нему рукой. В какой-то момент администратор бегло бросила на меня взгляд, после чего быстро встала, уложив руки на стойку. Я не видела ее диода, но была уверена, что она просигнализировала о моем появлении рядом стоящему девианту. Андроид посмотрел на меня искоса, не переставая говорить с посетителями. У него диода и вовсе не было.
– Добрый день, – с некоторым напряжением ответила андроид, когда я, как каменная, подошла к стойке.
– Добрый.
Не знаю как начать и стоит ли начинать. Мне очень не хотелось идти вглубь департамента, испытывать на себе взгляды тех, кто не знал всей ситуации. Понимала, что могу просто пройти мимо регистрации как ни в чем не бывало, но страх заставлял меня осведомиться у администрации о наличии на месте детектива. Вдруг его тут нет, и мне не придется заходить внутрь, отложив разговор на потом. Ну и что, что злость внутри клокочет? Гораздо сильнее я сейчас ощущаю внутри неловкость и стыд!
– Вы что-то хотели? – учтиво, но холодно позвала меня Клара (о да, я ее помню), слегка склонив голову.
– Да, я бы… я бы хотела знать, на месте ли детектив Рид.
Холод Клары – андроида азиатской внешности – сменился безразличием, и ответом мне был кивок головы. Но я не успела прогневать вселенную за то, что она не дала мне шанса сбежать отсюда, так как в следующее мгновение услышала теплый, родной голос.
– Анна?
От такого резкого разворота меня едва не повело, но я все же удержалась на ногах. Коннор, видимо, намеревался покинуть участок, так как застыл за автоматическими турникетами. Его нахмуренный вид говорил о недоумении, приоткрытые губы как бы задавали немой вопрос. Стоило мне видеть лица девиантов, что теперь вовсю пялятся в нашу сторону. Группка посетителей недовольно окинула нас взором, с негодованием привлекая внимание первого администратора на себя.
Коннор подошел так близко, что я напрочь забыла о неловкости, страхе и злости. Просто смотрела в его карие учтивые глаза, встав в ступоре на месте. Детектив был так красив в своей униформе. Подтянутый, уверенный, опасный. С идеально уложенными волосами, убранной назад прядью волос, уверенно разведенными плечами и ровной осанкой. Господи, парень, забери меня прямо здесь!..
– Ты хорошо выглядишь, – с теплой улыбкой произнес Коннор, намекая на мои обновки. Я от таких слов потеряно осмотрела себя, наливаясь краской. Кажется, детектив почувствовал всплеск эндорфинов, учитывая, как мимолетно хищно блеснули его глаза. – Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть в центре дистанционного обучения.
Мне не нравилось, что нас подслушивают, пусть даже девианты старались этого не выдавать. Аккуратно сцепив пальцы на плече андроида, я отвела нас в сторону под телевизор. Вряд ли он поможет скрыть разговор, однако все же создаст хоть какое-то чувство уединения.
– Это не понадобилось, – я покосилась на Клару, которая, будучи спаленной на подслушивании, тут же испуганно забегала взглядом и руками по своему столу. Темный длинный хвост от таких действий зашуршал по черному платью. – Достаточно было одного звонка, чтобы восстановиться. Коннор, почему куратор назвал тебя моим женихом?
Андроид скривил губы в виноватой улыбке, и эту улыбку я уже видела один раз. Так детектив улыбался Гэвину-мать-его-Риду перед входом в комнату с уликами, правда, тогда эта улыбка была лживая, а здесь детектив и впрямь чувствовал себя неловко.
– Пришлось немного соврать, чтобы мне поверили, – с виноватым, но уверенным в своих действиях видом ответил Коннор.
– Отлично. Ты теперь еще и врешь.
– Это жестокий мир. Приходится адаптироваться.
– Ладно, не важно, – я махнула рукой, готовясь озвучить Коннору то, что может вызвать бурю негодования. Или еще чего похуже, раз в андроиде произошли такие изменения. Теперь я даже и не знаю порой, чего от него ожидать. – Мне в любом случае путь закрыт к экстерну и проекту, потому что его завершили несколько дней назад. Но у меня возникли другие идеи на счет практики и возможной стажировки.
Андроид нахмурился, как бы требуя ответа. Как я и предугадывала, телевизор не помогал. Группка посетителей покинула участок, и теперь оба девианта смотрели на нас едва ли не в упор, с каждым словом перекидываясь многозначительными взорами. Что-то здесь было не чисто, что-то не то. Не так смотрят на тех, кто только что крутил шашни с одним, а теперь носится с другим.
– Мне поступило небольшое предложение поработать под руководством одного человека…
– Чем бы оно ни было, оно мне уже не нравится.
– …и я склонна к тому, чтобы согласиться. В конце концов, хороший шанс продолжить начатое и набраться опыта.
С некоторое время мы молча глядели друг на друга. Я – виновато и умоляюще, Коннор – выжидающе и встревоженно. Объяснять что-либо не пришлось, ведь андроид был осведомлен о моем плане на день, и потому его тревожный взор сменился укоризненным. Голос звучал слегка холодно.
– Я верно понимаю, что ты все-таки посетила психиатра? – с нажимом без удивления спросил детектив. Движения его головы заставляли волосы лосниться под светом потолочных ламп.
– Да, да, я знаю. Глупость. Но он предложил мне место и стажировку…
– Анна, это не самая удачная идея, – перебил меня андроид.
– Да брось, Коннор, я же не свадьбу с ним играть собираюсь! Возьму от него все, что мне нужно и на этом оборву общение. Он в принципе хороший человек, – от этих слов у Коннора саркастично сжались губы и точно так же поползли брови вверх. – Он действовал из-за денег, а не из личных побуждений! К тому же если бы он не отпустил меня тогда, рискуя всем, я бы здесь не стояла.
Смятение промелькнуло на лице Коннора, и мне это прибавило сил. Так мне нравилось, когда он смотрит беспокойно сверху вниз. В такие моменты веет от него уютом, родством и поддержкой.
Ободряюще улыбнувшись, я попыталась ухватиться за сомнения андроида, превратив все в шутку:
– И вообще. Позволь напомнить, кто в этом году занял первое место по самым тупым идеям. А ведь этот год даже не начался толком!
– А вот с этим я не могу поспорить, – шутливо отозвался девиант, вызвав во мне легкое негодование. Я тут же уперлась руками в бока, прищурено глядя в лицо тепло улыбающемуся Коннору.
– Ну, класс просто! Никакой поддержки!
Уже в следующее мгновение я сдавленно усмехнулась. Коннор продолжал улыбаться, изучая мое лицо теплым взором. Может, нас и было двое, но стоящие за стойками девианты словно дополняли эту линию, делая ее треугольником. То и дело, что ехидно друг-другу улыбаются, да вскидывают брови. Не полицейский участок, а лавочка для провинциальных бабулек с полными сплетен карманами.
