Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 85 (всего у книги 93 страниц)
– Господи… они стали еще невыносимей, – подытожил недовольный Андерсон, что всегда порицал такое проявление страстей на рабочем месте. С ним были согласны восемьдесят процентов коллег, даже я, хоть коллегой и не была. Коннор же, считая чужую личную жизнь полностью неприкосновенной, отказывался подобное комментировать, оперируя аргументами «меня это не касается». Потому он даже не взглянул в их сторону. Вместо них он вкрадчиво смотрел на меня.
– Чего-то они сегодня сильно веселые, – я сложила руки на груди и проводила недоуменным взглядом парочку до выхода.
В поведении их и вправду было нечто странное. Фаулер, вдоволь насладившись претензиями коллег и самому не питая удовольствия от подобного поведения подчиненных, как-то раз учтиво попросил девианта и человека вести себя разумно. Дословно со слов других это выглядело примерно как «Это участок, а не бордель, так и ведите себя соответствующе, иначе понижу до уровня лежачих полицейских». И это даже на какое-то время помогло! Парочка старалась держаться отдельно, лишь изредка уединяясь на кухне или метая друг в друга многозначительные взгляды. А сегодня они вновь принялись за старое.
– Еще бы им не веселиться, – хмыкнул лейтенант, беспечно вздернув седые брови. – У них же через месяц медовый месяц, все дела.
Выпрямившись на стуле от удивления, я ошарашенными глазами посмотрела на Хэнка. Я знала о том, что реформу о возможности заключения брака между людьми и андроидами приняли совсем недавно, но это казалось таким далеким, что уж точно никогда не доберется до полицейского участка.
– В смысле? – я едва не поперхнулась, из-за чего пришлось откашляться. На глазах навернулись рефлекторные слезы. – Закон же всего полтора месяца назад приняли. Как-то они быстро.
– Да вам всем женщинам с детства хочется в белом платье покрасоваться, – Хэнк пожал плечами, словно бы говоря обыденные вещи. – Вон, даже андроидам не терпится.
Меня такой стереотип не устраивал. Состроив лицо якобы оскорбившись, я вздернула подбородок и надменно произнесла:
– Вот не надо, пожалуйста. Все, что мне в детстве хотелось – это получить собственную винтовку, – немного подумав, я в такой же манере, как и Андерсон, вздернула плечи вверх, как бы соглашаясь со своей мыслью. – Ну ладно, розовую винтовку. Но уж точно не о платье белом я мечтала.
– Почему-то я совсем не удивлен.
Мы еще с некоторое время молчали. Коннор углубился в компьютер, время от времени посматривая в мою сторону искоса, Андерсон втыкал в монитор. Звук его ударов по сенсорной панели был гулким, цикличным, и я под эти звуки уходила глубоко в себя.
И вправду, никогда не задумывалась на тему брака. Всю жизнь посвящала себя исключительно войне и стрельбищу, отец даже не допускал мысли, что я когда-нибудь выйду замуж. Он знал, что рано или поздно в моей жизни появится кто-то стоящий, и потому все же нехотя соглашался с мамой, пытающейся воспитать в будущем солдате женственность и способность разбираться в мужчинах. Получилось или нет – сказать сложно. По крайней мере, у меня и впрямь есть тот, на кого я могу положиться в любой момент, которому без сомнений позволяю вести себя за руку: будь то путь через морозы ноябрьского Детройта или путь от машины до дома.
Мысли о доме привели и к другим размышлениям: к распорядку дня. Я и так задержалась здесь дольше положенного, а ведь всего-то хотела отдать рыбу Ирме. Размяв шею, я встала со стула, вызвав внимание обоих детективов.
– Ладно, мне пора. Еще на тренировку по борьбе успеть надо, – я глянула в экран Хэнка, заприметив начало третьего.
– На кой черт ты занимаешься борьбой? – Андерсон сощурился, глядя на меня, как на идиотку. – Я бы точно не доверил свою психику тому, кто избивает своего тренера.
– Во-первых, я не работаю непосредственно с людьми – я анализирую их поведение в той или иной ситуации, – я сложила руки на талии, с неким укором объясняя мужчине казалось бы понятные вещи. Хэнк вскинул от такого тона брови. – А во-вторых, я посвятила этим навыкам больше двадцати лет. Будет обидно растратить все рефлексы и умения из-за смены деятельности.
Андерсон оказался доволен ответом. По крайней мере мужчина согласно кивнул головой, слегка нахмурившись. Пожелав Хэнку хорошего дня и сказав Коннору «до вечера», я тут же покинула участок. По пути пришлось помахать еще нескольким людям. Гэвин на выходе был удостоен чести лицезреть средний палец.
– Платье она белое не хочет, ага. Как же, – Хэнк Андерсон откинулся на спинку компьютерного кресла, сложив руки на груди. Одно упоминание в сторону брака повлекло за собой множество воспоминаний о его бывшей супруге, что теперь обитает где-то на территории Флориды. Воспоминания были разными – от ярких до тусклых. Но первых, конечно же, больше. – Все женщины хотят белое платье.
– Уверен, что Анна способна сама адекватно расценивать свои желания, – тактично отозвался Коннор, хлопая черными ресницами. С уходом Гойл андроид потерял интерес к компьютеру.
– Поверь мне, ни хрена подобного, – беззлобно ответил мужчина, глядя на вход.
Предаваться воспоминаниям было увлекательно и даже приятно. Первая встреча – эта сумасшедшая забралась в чужой бассейн ночью, и Хэнку, уже тогда офицеру, пришлось ее вытаскивать. Первое кино – такой же бешеный, как и она, боевик. Первое предложение съехаться, за ним еще одно, и еще одно, и еще одно… сощурившись, Хэнк мысленно хмыкнул. Да, строптивая женщина.
– Хэнк, – раздался голос Коннора, что сидел за столом напротив.
Андерсон нехотя вырвался из воспоминаний, без интереса взглянув на Коннора. Увы, но внимание сейчас привлекали не вопрошающий взгляд андроида в униформе или его как всегда раздражающий свежий вид, а нечто блестящее в оконном свете на столе. Лейтенант нахмурился, после чего медленно убрал руки с груди и отодвинулся слегка назад.
– Коннор, ты чего, – мужчина потеряно смотрел на тонкое кольцо с искрящимся камушком, что выглядывало из открытой черной, бархатной коробки. Лейтенант потерялся, однако со стыдом для себя, избегающего нецензурный грубый лексикон, вдруг мысленно воспроизвел типичную для Рида фразу в таких ситуациях: «Пиздец подкрался незаметно». – Я это… я не из этих… и вообще… на кой черт ты достал эту штуку?! А ну быстро убери ее!
Мужчина замотал руками, как обычно делают люди, отгоняющие кошек, при этом осматриваясь по сторонам. Только когда взгляд серых глаз вернулся на раздраженное лицо Коннора, что сжимал губы и сдвигал брови, Хэнк вдруг замер. Ситуация была вон из ряда выходящая и от того неловкая.
– Да я понял, понял, не смотри на меня так! – взревел Хэнк, привлекая внимание окружающих. Благо, что от остальных взглядов кольцо было скрыто коробкой из-под пончиков. – Я просто это… проверить тебя хотел.
– Неуместная проверка, – тут же отозвался Коннор, забирая кольцо со стола. Бархатная коробка так и осталась вертеться в его руках.
Воцарившееся молчание, нарушаемое переговорами других офицеров и звуками телефонов, становилось гнетущим. Андроид, погрузившись в мрачные раздумья, все больше хмурился и сверлил в коробке взглядом дырку. Андерсону этот его вид не нравился, не говоря уже о том, что он испытывал чувство стыда за столь дурацкую реакцию у себя. Однако уже в следующее мгновение мысли о кольце вдруг потянули за собой другой образ. Облик той, что недавно мелькнула на входе, прощально помахав им рукой.
– Подожди. Так это для Гойл? – удивленно и басовито спросил офицер, указав пальцем на коробку. Говорить приходилось приглушенно, дабы избежать лишних ушей. – Коннор, ну-ка посмотри на меня.
Андроид тревожно взглянул в глаза офицера, явно не находясь, что сказать. Похоже, для него ситуация с кольцом была так же неожиданна, как для Андерсона. Вид у машины был такой, точно это не он достал украшение, а Хэнк только что выудил из кармана и сделал предложение Коннору. Настолько он был потерян и взволнован.
– У тебя все в порядке? Как чувствуешь себя? – Хэнк склонился над столом, прижав руки к серой поверхности. Едва Коннор недоуменно нахмурился, приоткрыв губы в немом вопросе, мужчина откинулся обратно на спинку кресла и беспечно махнул рукой. – Ты только скажи, я быстренько найду самого лучшего программиста, он тебе все программы обратно вставит.
– Со мной все в порядке, – не громко, но с нажимом отозвался андроид, раздраженно склонив голову.
– Вот не уверен. Жениться на чокнутой… это же все равно, что смертный приговор подписать.
– Я, кажется, уже просил так ее не называть, – удрученно отозвался девиант, еще сильнее уйдя в себя.
Хэнк усмехался, пока андроид становился все тучнее и недовольней. Он бы и дальше продолжал подстебывать машину, что попала в совершенно не простую и незнакомую для нее ситуацию, однако… а почему бы собственно и нет?
– Слушай, – Хэнк слегка придвинулся к столу, выставив руку вперед. Коннор тут же исподлобья посмотрел на напарника, уже сожалея о своем порыве показать то, что хранится в кармане так долго. – А кто из вас будет мужем?
Андроид резко вскинул брови, пронзая человека раздраженным взглядом нахмуренных глаз. Им повезло, что участок начинал пустовать – последние полицейские постепенно расходились по делам и домам, даже не дождавшись окончания смены. Так сильно всем хотелось провести летний денек где-нибудь на пляже или дома на худой конец.
Прошло не больше пары секунд, когда Хэнк, умело строя вполне серьезное лицо, продолжил мусолить столь важный для него вопрос:
– Ну, ты же андроид. Я не знаю, как там у вас все это происходит.
– Полагаю, что я, Хэнк, – с нажимом ответил Коннор, не сводя с напарника взора, полного негодования.
Андерсон сотрясался в беззвучном смехе еще с минуту. Только после того, как шутка выдохлась, лейтенант стер набежавшие от смеха слезинки с глаз и откинулся на спинку кресла. Последнее жалобно скрипнуло под давлением мужского, грузного тела.
– Я сам не знаю, как это получилось, – Коннор вернулся взором к коробочке, что механично и точно совершала обороты вокруг оси в пальцах встревоженной машины. Говорил он удрученно, даже немного жалобно. – Просто случайно зашел в магазин, когда направлялся домой. В день, когда приняли закон.
– Ага, случайно, – хмыкнул Андерсон, уже на заботясь о том, что кто-то сможет услышать. Участок опустел, за исключением кабинета Фаулера. – Случайно узнал размер пальца, случайно заехал в самый дальний район города, чтобы найти именно эту фирму. Случайно.
Чем больше говорил Хэнк, тем больше замыкался в себе Коннор. В конце концов, он убрал коробку в карман экипировки, вернувшись вниманием к компьютеру. Общаться с напарником стало неприятно.
– Постой, – только спустя несколько шуток до Андерсона дошел смысл сказанного машиной. Забыв о колкостях, лейтенант настороженно поднял подбородок в своей привычной манере и приглушенно произнес, – закон приняли полтора месяца назад. Ты сколько с собой это кольцо таскаешь?
Андроид не желал общаться, но вот ответить почему-то считал себя должным. Мельком окинув пустое помещение взором, дабы убедиться в отсутствии лишних ушей, детектив выпрямился и удрученно произнес:
– Если быть точным, то сорок два дня.
– Сорок два?! Да за это время можно Россию захватить!
– Думаю, что Наполеон Бонапарт и Адольф Гитлер с удовольствием бы послушали планы по захвату Российской Федерации за сорок два дня, – пробубнил Коннор, продолжая блуждать по сети через компьютер. Делал он это в основном из желания не встречаться взглядом с серыми глазами напарника, на чью поддержку рассчитывал. Получил же ровно наоборот. О чем он вообще думал, говоря Хэнку подобное? Иной реакции от него не могло последовать. – Я не мог оставить кольцо в доме. Анна обязательно бы его нашла, и мне пришлось бы объяснить ситуацию.
Со стороны мужчины больше не было колкостей или удивления. Лейтенант пожал плечами и развернулся на стуле к пустому залу. Фаулер сидел за столом в своем стеклянном кабинете, в руках его был планшет. Капитану и так неплохо досталось, учитывая, как часто теперь полицейские участки подвергались нападкам инспекторов. Силовая структура государства с две тысячи тридцать восьмого года существенно возросла в своей активности, теперь внутренняя защита для страны стала такой же важной, как и конфликты с Китаем и Россией.
Увы, доставалось не только капитану. Проверкам подвергались все. Посещающие участки время от времени инспектора изучали личные дела, индивидуальные статистики, архивы. До увольнения дело не доходило, однако не редко кого-то отправляли на переобучение или лишали премии. Отдел по девиантам это пока еще обходило стороной, что было странным явлением, учитывая их неординарный состав из двух помешанных на работе андроидов и двух вечно недовольных мужчин.
– Как это делают люди?
Хэнк устало повернулся к машине, что теперь на него смотрела слегка встревоженными глазами. Точно ответ на этот вопрос неминуемо бы привел к разрешению всех важных проблем современности. В общем-то, в его понимании так оно и было. Для Коннора на данный момент сложней проблемы не было. Хэнк уверен, что сейчас машина скорее бы сто раз согласилась поступиться регламентом и освободить преступника, чем сделать то, ради чего было приобретено кольцо.
– Обычно это цветы да конфеты, и кольцо в бокале с шампанским, – без интереса пожал плечами Хэнк.
– Не думаю, что это в стиле Анны.
Андерсон нахмурился, поджав губы. Его взгляд рефлекторно зацепился на темном диване в коридоре холла, где два года назад солдат в черной экипировке маньячно натирал лезвие катаны спиртовой салфеткой.
– Это уж точно, – Хэнка пробрала дрожь от воспоминаний, и потому мужчина повернулся к столу, уложив на него сцепленные в пальцах руки. – Если только бокал не будет наполнен кровью. Желательно кровью Рида.
Шутка не зашла. Как бы Хэнк теперь не старался говорить спокойно и тактично, андроид лишь сильнее замыкался в себе, точно маленький потерявшийся щенок среди пустых, дождливых улиц. Настолько глубоко девиант ушел в себя, что, кажется, даже принял неестественную для него позу. Брови сильно сдвинулись, плечи осунулись. От всегда свежего идеального вида практически ничего не осталось, если не брать в учет опрятность.
Состояние напарника начинало тревожить Андерсона. Лейтенант старался делать вид, что предыдущих пяти минут не было, пытался сменить ход мыслей, постукивая по столу, брался за документы и компьютер. Все без толку. Легче не становилось ни ему, ни машине. И что самое худшее – лейтенант был вынужден испытывать чувство неловкости и стыда за недавние стебы в сторону Коннора. С этим нужно было что-то сделать.
– Скажу тебе так, – Хэнк с раздражением погрузил терминал в сон, проклиная его за бесполезность в борьбе с неловкостью. Андроид, хоть и не выказывал больше доверия к словам лейтенанта, все же искоса на него глянул. – Все эти цветы, шампанское – все это чушь. Главное – выждать наиболее подходящий момент. А уж он сам сделает все дело.
– Насколько я знаю, ты был женат, – тактично спросил Коннор, понимая, по какому тонкому льду ступает.
– Да… было дело, – мечтательно протянул мужчина, откинувшись на скрипнувшую спинку. Обычно Хэнк никогда не разговаривал с кем-то о своей бывшей супруге, и уж тем более не собирался рассказывать о каких-то моментах семейной жизни. Ведь это слишком личное, верно? Сейчас, однако, Андерсон вспоминал с легкостью, с приятной тоской. – Я предлагал ей замуж раз пять. На шестой меня ее отказы уже так достали, что я усадил ее в кабинку колеса обозрения и заплатил контролеру, чтобы он остановил машину, когда Маргарет окажется на самом верху. Слышал бы ты, как она орала, когда я ей крикнул, что не отпущу, пока она не согласится.
Слова Хэнка по мнению Коннора были ужасными. Он щурился, кривил губы, стараясь понять, почему на лице напарника играет благоговейная улыбка, однако ответа не находил ни в цикличном анализе услышанного, ни в серых глазах мужчины. И пока Андерсон мечтательно смотрел в потолок, сложив руки на груди, андроид аккуратно заметил:
– Не слишком честная сделка, не находишь?
– То, что я офицер, не значит, что в глубине души я честный, – не стирая улыбки, отозвался Андерсон.
– Она согласилась?
А вот тут улыбка медленно растаяла, преобразовавшись в раздраженно сжатые губы. Участок погрузился в тишину, разве что капитан Фаулер с кем-то ругался по телефону. Судя по разносящимся словам из стеклянного кабинета, этим кем-то был сын-болван.
– Если бы. Эта дурная добралась до аварийной лестницы и на глазах у всех спустилась вниз, – обреченный голос Хэнка ярко разнился с тем трепетом, что витал в разговоре меньше минуты назад. Лейтенант уставился в стол, словно бы анализируя нечто давно забытое. – Ролики в интернете потом неделями в топе стояли.
– Но вы же были женаты, – андроид совершенно не понимал, зачем Хэнк завел тему о колесе обозрения, если в конечном итоге все равно ответом было «нет». В следующее мгновение Хэнк двумя фразами ответил на все вопросы.
– Согласилась, когда спустилась и облила меня газировкой. Но я даже тогда был счастлив, как самовлюбленный придурок.
Воцарилось молчание. Не неловкое, но и дискомфортное. Коннор потерял интерес к компьютеру, лицо уставившегося в стол Хэнка тоже его больше не волновало. Всеми мыслями андроид был в собственном кармане, и каждая такая секунда заставляла его чувствовать себя все беспомощней и беспомощней. Ему так нравился мир людей! Все эти чувства и эмоции! Изучать реакции людей на происходящее, ощущать адреналин и дофамин Анны во время неловкой ситуации, слышать веселые или грустные голоса напарников! Андроид понимал, что мир людей полон не только приятных эмоций – месяц подвешенного состояния в период исчезновения Гойл до сих пор отзывается в нем неприятными ассоциациями. Но он никогда еще не ощущал себя беззащитно! Ни на предприятии «Киберлайф» при встрече со своей копией, ни в башне Стрэтфорд из-за вырванного девиантом насоса! На протяжении двух лет Коннор довольно часто шел на риск, глядя в лицо опасности, однако там было понимание – он не умрет, чтобы не случилось. Всегда успеет покинуть оболочку. А здесь… он словно стоит на краю бездны и боится сделать шаг.
Ужасное чувство!
– Ну надо же… мой пластиковый напарник решил жениться… – протянул Хэнк, обреченно глядя в стол. – А я то думал, что за мои шесть десятков меня больше ничем не удивить…
Андроид раздраженно поджал губы, в этот раз решив проигнорировать своего напарника.
Тренировки были для меня чем-то приятным, ностальгическим. Этаким касанием прошлого, где ноги сжимали солдатские тяжелые протекторы, катана плотно прижималась между лопаток, а руки наливались тяжестью от осознания скорой боевой стычки. Мне и впрямь было жалко утрачивать натренированные рефлексы и навыки, потому по возвращению в дом полтора года назад я отправилась покорять всевозможные курсы и тренировки боевой подготовки. Какое-то время занималась и катаной, однако вскоре поняла, что бывшая боевая подруга никогда не покинет стойки: желание начищать оружие круглосуточно давно испарилось, не говоря уже о том, что я больше не считала себя принадлежащей правительственному подразделению. Коннор ничего не говорил на этот счет, и все же испытал явное безмолвное облегчение, когда я в один прекрасный вечер изъявила желание покинуть тренировки со стальным оружием. Отныне блестящее лезвие у меня больше не вызывало эмоций, как и все вернувшееся в законные руки владельца оружие. До сих пор Хэнк подкалывает, периодически спрашивая при мне андроида, не обижаю ли я его и не стоит ли вновь отобрать у меня пистолеты.
Время перевалило за шесть часов. Коннор как всегда задерживался, тренировки для меня прошли незаметно – время в такие моменты утекало стремительно, как вода сквозь пальцы. И вот, я уже сижу посреди гостиной, начесываю пушистую, урчащую кошку на коленках. По телевизору крутят какие-то совершенно несуразные шоу, и мне так хотелось переключиться! Особенно сейчас, когда на планету напал Танос, собравший почти все Камни Бесконечности!
Да, да… я все так же продолжаю познавать кинематографическую и мультипликационную вселенную. Раньше приходилось это делать в одиночестве, ведь Камски не любил подобного, Хлое любить воспрещалось, а Ричард был тупицей. Зато теперь у меня был соратник в преодолении всех этих фильмов и выдуманных миров, который, как ни странно, тоже втянулся. Конечно, андроид не подавал вида. Относился нейтрально, не вздыхал горестно как я при просмотре наиболее тяжелых моментов, и все же в последний раз, сорвавшись с очередного просмотра в участок, Коннор строго настрого запретил мне смотреть без него. Руки чешутся нажать на кнопку, но я же не предатель. Вот и сижу с грустным лицом, вслушиваясь в сопение крупной пятнистой Лесси на кресле и тыкая по телевизионным каналам.
Мне нравился мир Мстителей. Старый, давно многими забытый (кроме Хэнка), но такой родной по-своему. Все эти вечные проблемы, вечные войны… так все было знакомо. Единственное, что Андерсон в первый день нашей работы как-то назвал меня Черной Вдовой, когда я оповестила детективов о своих способностях к заживлению и об отсутствии возможности размножения. Но я была с ним не согласна. Вряд ли мы с рыжей бестией были похожи. Я ассоциировала себя с другим персонажем. Таким же отчужденным, вынужденным выполнять чужие приказы, с промытыми мозгами и не стареющим. Разве что рука у него была железная.
Закусив губу, я нахмурилась. Как же его звали?..
Холодный комбат?.. нет.
Ледяной астронавт?.. это вообще откуда?
Шоу сменилось рекламой, и экран отобразил зимние леса Финляндии. Снег едва ли не стеной спадал на фьорды, призывая желающих посетить столь чудесные сказочные места.
– Зимний солдат, – произнесла самой себе я, самодовольно потрепав кошку за загривок. Красавица громко промурчала, поерзав и пряча нос в густую шерсть.
На часах было всего восемь вечера, но солнце еще не садилось. Телефонный звонок стремительно разрушил все мои планы поваляться на диване, лениво потягивая чай из кружки. Андроида все не было, но и я этот дом скоро покину. Джон просил (судя по голосу требовал) вернуться в мой кабинет для разговора.
Мне не хотелось надевать платье, и потому я нацепила черную юбку-карандаш и бежевую шелковую майку на тонких лямках. В такое время в клинике давно никого не было, так что особо не перед кем выделываться официальными костюмами. Это радовало, хоть воспитанная дисциплинированность не давала мне пренебречь каблучной обувью. Пришлось к юбке нацепить и черные каблуки.
Возможность вернуться в клинику давала мне и возможность доставить некоторые документы в кабинет. Мир до сих пор утопал в бумагах, несмотря на обилие разнообразных электронных ресурсов и носителей. Видимо, жизнь человека всегда будет сопровождаться подписями и печатями в правом углу белого листа. К таким выводам пришла я, когда собирала разложенные на диване в гостиной документы в черный дипломат. Дверь в дом отворилась, впуская легкий, летний ветерок.
– Да ты сегодня прямо рано, – не отрываясь от работы, произнесла я с усмешкой. Выпрямленные волосы тут же спали с плеч, мешая разбору документов.
Андроид молча прошел в гостиную, гремя прицепленными к поясу наручниками. Мне и не стоило поднимать взгляд, чтобы знать с каким укором на меня смотрят карие, отливающие золотом в начинающемся закате глаза.
– Я бы хотел поговорить с тобой.
Голос Коннора был слегка удрученный, даже тревожный, но мне было не до того, чтобы обращать на это внимание. Джон не любил ждать, тем более сейчас, когда солнце начинало постепенно спускаться, а время близиться к девяти часам вечера. Потому мне пришлось поторопиться, бережно, но сурово запихивая бумаги в офисный портфель.
– Звучит очень серьезно, но давай чуть позже, – я подняла взор на Коннора, чтобы вовремя заметить его недоуменный, оглядывающий мои действия взгляд. – Мне срочно нужно попасть в клинику.
– Что-то произошло? – обеспокоено спросил Коннор, держась на почтительном расстоянии.
– Дориан звонил. Просил вернуться в кабинет, мол, разговор не для телефона. Надеюсь, не очередные байки и слезы в жилетку про его сварливую жену.
Я не ждала от Коннора понимания моей шутки, ведь Джон и Коннор виделись лишь несколько раз. Словом, у Коннора остались не самые приятные ассоциации с моим начальником из-за всего того, что тот творил в моей голове. Сам же Джон вполне был доволен знакомством. Однако из-за отчужденного отношения общение андроида и психиатра при встречах ограничивалось лишь «добрый день, как ваше самочувствие, до встречи». Поэтому андроид не в курсе, как часто Джон использует мой кабинет для своих личных эмоциональных разгрузок. Я бы вроде и не против, человек хороший, много помогает и вообще устроил к себе на работу по причине восприятия меня как дочери. Но все же иногда это удручает. Благо кабинет мне приходилось делить с другой работницей-психоаналитиком, и, пусть та появлялась на работе редко, все же иногда спасала меня от очередных плаксивых жалоб мужчины.
– Это займет не больше пяти минут, – андроид учтиво склонил голову, однако в голосе его я вдруг почувствовала некое облегчение. Словно бы уговаривать он меня на разговор продолжал, полностью понимая, что я на этот разговор сейчас не пойду. Некогда.
– Прости, не могу. Я должна успеть, – взглянув на наручные металлические часы, я удрученно нахмурилась. Джон точно даст по шапке за ожидания.
Я успела сделать всего несколько шагов, обходя диван, как Коннор двинулся следом за мной. Безмолвно изъявил желание отвезти меня в клинику. Я же безмолвно приняла его помощь. У нас не так много времени было друг на друга, и потому такие вещи делались без лишних разговоров. Просто чтобы хоть немного побыть вместе, пусть даже в дороге, пусть даже в пути на работу.
Клиника ждала нас единичными горящими окнами. Мой кабинет находился на третьем этаже, и свет в нем уже озарял улицу. Джон по-прежнему ждет. Едва открыв дверь черного внедорожника и впустив ветер в салон, я виновато посмотрела на андроида. Коннор смотрел на меня учтиво. Бедный… не успел даже униформу сменить.
– Подождешь меня здесь?
Андроид с полуулыбкой кивнул головой, вернувшись взглядом на пустую парковку. Какой-то очень странный, слишком молчаливый. За всю дорогу ни разу не проронил ни слова. Подозревающе сощурившись, я захлопнула дверь и развернулась к Коннору всем телом. Шелковая майка приятно лоснилась в лучах синего и желтого цвета приборной панели машины.
– Коннор, у тебя все в порядке? – я смотрела не очерченный закатным светом профиль андроида, что сжимал руль обеими руками. Знала я это его состояние. Разве что не хватает монеты для обозначения, что детектив о чем-то глубоко задумался.
Коннор повернулся ко мне головой, удостоив только кивком. Мои вздернутые брови требовали чего-то большего, чем просто кивок, и потому андроид вздернул уголок губ, стараясь меня успокоить.
– Все хорошо. Просто хочу скорее вернуться домой.
– Может, стоило остаться? Я бы сама добралась, – я почувствовала себя виновато, выдавая свои ощущения щенячьим взглядом.
– Анна, со мной все хорошо, – разжевывая каждое слово без злости повторил Коннор. Темная прядь волос на виске качалась в такт его движениям головы, и это мне нравилось. Успокаивало.
– Как знаешь, – я пожала плечами и, чмокнув андроида в щеку, вышла наружу. Ветер тут же откинул распущенные волосы за спину, заставляя меня крепче держать увесистый дипломат и телефон в руке.
Время текло медленно. Настолько медленно, что андроид, никогда не испытывающий проблем с терпением, вдруг начал судорожно постукивать пальцем по черному широкому рулю. Закатные лучи давно сменились сумерками, и теперь улицы и впрямь пустовали. В десять часов вечера лишь малая часть города выходила наружу, большинство же предпочитали бары или собственные дома. Коннор и сам очень хотел вернуться на диван в гостиную, но не потому что устал – единственное, чего он никогда не ощутит физически. Но потому что потребность выполнять свою работу идеально, что все так же оставалась в его скрытых приоритетах детектива, забирала у них с Гойл часы уединения. Это заставляло тосковать. Причем тосковать их обоих.
Закрыв глаза, Коннор откинулся на спинку водительского сиденья и постарался провернуть то, чему его учила Анна полтора года назад – пропустить весь мир через себя, оставшись наедине со своими мыслями. Легкий скрежет ветра по корпусу автомобиля, уличный шум машин по дорогам, скрип кожаного кресла под его весом, даже брякающий звук наручников при каждом движении. Все это оставалось где-то там, снаружи, за гранью мыслей. Единственное, что мешало расслабленно погрузиться в себя – прижимающаяся тугой тканью кармана коробка, из-за которой все усердия по уединению с самим собой сыпались в прах. Найти момент. Нужный момент. А какой из них будет нужный? Почему нет определенных инструкций? С ними же было бы все намного проще!
Нахмурено открыв глаза и осмотрев парковку, андроид на долю секунды тоскливо упомянул себе о регламентах и правилах, что сопровождают его в участке. Никакой неопределенности, все четко и по закону. Как же порой этого не хватает во внерабочей жизни!
Прихватив электронные ключи от машины, Коннор вышел наружу и заблокировал двери. Он спешно продвигался к дверям клиники, где для него – детектива в полицейской униформе – всегда был открыт вход. Здание давно опустело, лишь охрана на вахте учтиво кивнула головой, видимо, не желая связываться с полицейским. Коннор шел неторопливо, даже не знал, зачем он вообще решил пойти вслед за Гойл, что не было уже двадцать шесть минут. Он уже хотел опустить руку на ручку двери в кабинет, как тут же застыл. Голоса по ту сторону были разгоряченными. Самым злым из них был голос Гойл.
Мне всегда нравился кабинет. После семи лет службы иметь свое официальное, полное интеллектуальной деятельности местечко в столь лаконичном здании, как психологическая частная клиника, было не просто непривычно. Было по своему горделиво. Сменить физическую работу, где не приходится думать, на работу умственную, где постоянно приходится выполнять решения. Кабинет был не большим, но достаточно широким, чтобы вместить два рабочих места в виде повернутых лицом к выходу столов и стульев. Кожаный диван скорее был для передышки здешних работниц, чем для посетителей. Ведь последние никогда здесь не бывали – ни я, ни моя коллега по кабинету не были психотерапевтами, и работа наша заключалась в анализе, переборе бумажек, реконструкции поведенческих, чаще социальных линий для проведения экспериментальной работы. Скучно не было, мозги только быстро уставали. По крайней мере у меня. Коллега, с которой у меня были чисто профессиональные отношения, к работе относилась беспечно. Она отлично понимала, что занимает это место благодаря отцу – близкому другу Дориана. Потому ее работу чаще всего распределяли между всеми психоаналитиками. За это платили, но потраченные силы и нервы деньгами не вернуть. Потому я порой от усталости посреди рабочего дня садилась с кружкой чая на диван, глядя в открытое окно на соседнее здание. Светлые бежевые стены визуально расширяли пространство, крепкий черный чай ощутимо расширял рамки моей выносливости. Только сейчас мне точно не до чая и не до наступившей тьмы за открытым пластиковым окном. Я злостно цеплялась за спинку стула для посетителей, стоя спиной к выходу, при этом ощущала на себе взор слегка раздраженного руководителя в сером костюме и в очках-половинках.
