Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 60 (всего у книги 93 страниц)
– К счастью, Ричард избавил меня от этих мучений, – Элайджа, не глядя, сделал несколько ударов пальцем по клавиатуре, и сборочный цех пришел в движение. Однако меня не интересовало то, что происходило напротив. Все мое внимание было сосредоточено на мужских губах, в следующее мгновение произносящих следующее, – однако он поведал мне много интересного, в частности про присутствие в твоем номере постороннего.
Облик детектива за спиной материализовался так же резко, как и движения сошедшей с платформы белой Хлои. Девушка-машина смотрела на меня учтиво, с улыбкой, не смущаясь своего оголенного перламутрового вида. Тот андроид, что незримо для всех стоял позади, напротив: встревоженно перекидывал свой взор с замершей меня на сидящего в кресле Элайджу. Кажется, я даже слышала его шепот в голове, но не знала, кому именно он принадлежит: полицейскому с искусственным сердцем или второй личности. Ведь их голоса были абсолютно идентичны, и теперь один из них вторит всего две фразы, перебивающие биение напрягшихся в висках вен:
Дыши ровно… просто дыши ровно…
Я дышала. Всеми мыслями обращалась к стоящему слева воображаемому облику и дышала. Нет, это была не вторая личность. Это был детектив, протягивающий в темноте с мерцающими экранами руки.
– Что еще тебе рассказал Ричард? – холодно спросила я, отчего Хлоя рядом с легкой тревогой забегала глазами от меня к Камски. Последний устало вздернул уголки губ.
– Предостаточно, чтобы сделать выводы о ваших отношениях с детективом Коннором, – отчужденно бросил Элайджа.
– Что ж. Раз он все тебе докладывает, то, должно быть, ты знаешь, что он нашел меня в ванной комнате в луже крови, – ехидно переспросил женский голос, заставляя образовавшуюся тишину пропитываться напряжением.
Конечно, он не знал. Ричард не стал бы рассказывать Элайдже такие тонкости моего странного поведения, ведь его мотивы были для меня как на ладони: унизить, показать боссу какая я неправильная, неверная. Андроид, желающий отыграться за вчерашний несостоявшийся поцелуй, рассказал Камски то, что следовало тому знать. Уточнять обстоятельства в виде крови на ковре и лице сотрудника ведь было для этого необязательно, верно?
Завидев, как мистер Камски недоуменно хмурится, я саркастично сжала губы и посмотрела в пол. Желания оставаться в подвале у меня больше не было, тем более что время подходило к одиннадцати часам. В иной ситуации я могла бы не задумываться о возможном опоздании на сеанс, ведь я бы и не собиралась его посещать. Однако там, наверху меня ждал ублюдок-андроид, желающий покинуть этот мир в страхе и ужасе. Избежать сеанса не удастся.
– Не важно, – оборвала я желающего что-то сказать Камски, едва тот открыл рот. – Я больше не желаю слышать это мерзкое имя, и тебе не советую его произносить.
Сделав театральный реверанс как можно ниже, я, не сводя с Камски раздраженных глаз, отчетливо проговорила каждое слово:
– Прошу меня простить, мистер Камски. Но с вашего позволения меня ждет психолог.
Энтони гордо выпрямилась и, кинув в сторону Хлои тяжелый взгляд, вышла из подвала. Ее злобный голос в момент просьбы не произносить имя девианта заставил Камски поверить в наилучший исход ситуации, однако стоило девушке сделать театральный реверанс, как Элайджа с подозрением сощурил глаза.
Возвращаются старые привычки. Язвительность, холод в отношении Камски, даже манера движений. Именно такой же реверанс сделал солдат после первой их совместной работы, когда ту еще звали «Анной». Именно таким же голосом некогда сотрудник подразделения произнес «Время вышло», намекая на его затянувшееся предложение стать его личным охранником с очищенной памятью. Отвращение к имени Коннора облегчало ситуацию, однако Дориан предупреждал: самыми важными во всем курсе психотерапии станут последние два сеанса. Элайджа еще мог успеть оградить себя от надвигающейся опасности, не говоря уже о потери ценного сотрудника. Оставалось надеяться на сошедшего с дороги Ричарда, чьи не самые приятные чувства к Гойл не позволят ему дать последней свершить еще одно необдуманное решение.
Я собиралась недолго. Все мышцы выполняли порывистые нетерпеливые движения, подогреваемые внутренней злостью и желанием убить одно помойное существо. Теперь и его имя язык не поворачивается называть. С этого момента андроид-раб перестанет для меня быть хоть кем-то. Крысой, «Тук-туком», сволочью подзаборной – кем угодно, но точно не тем, кто достоин носить имя.
Привычные белая рубашка, черная юбка и туфли на низком каблуке были надеты в считанные минуты. За окном все еще продолжал накрапывать дождь, и это на долю секунды смирило мой пыл. Теперь в руке помимо сумки с «малышкой» находился еще и плащ. Как раз вовремя, будет во что механический труп заворачивать. Как и в номере отеля, я постаралась поднять свой взор на отражение в зеркале. Не получилось. Мне все еще было противно собственное тело, что желало отдаться незнакомцу без каких-либо корыстных целей. Взгляд так и цеплялся на белой пуговице чуть выше груди, после чего глаза были закрыты под учащенное дыхание от надвигающейся панической атаки.
Он снова стоит за моим плечом, встревоженно осматривая меня в отражении. Я воображаю его тепло на спине, покрываюсь мурашками и понимаю, что злость на ублюдка в белом жакете сменяется горечью от неизбежного одиночества. Я ненавижу тебя, так сильно ненавижу, что даже не могу смотреть себе в глаза, боясь встретить там униженное сломленное существо! Но я все еще хочу стать твоей тенью, сделать из тебя центр своей вселенной, ради внимания которого готова на безумные поступки и решения. Ты оставил меня в одиночестве сгорать на углях потушенного пожара, на долгие годы разломал женское эго. Но даже несмотря на это мне будет не противен твой взгляд. Сейчас мне противны собственные зеленые глаза, к которым не скоро вернется блеск. Как и вкус от окружающего мира, что стал до омерзения пресным.
Сжимая веки и облизывая губы, я снова отвернулась от зеркала, так и не взглянув на него. Зачем смотреть на свое отражение, если я и так знаю, что увижу там? Униженное, сломленное создание. Глупую легкомысленную девку, что попыталась подарить себя незнакомцу, но, оказавшись в постели, была грубо отброшена в сторону. И все же в этом было нечто странное, непонятное. Даже сквозь злость и ненависть, я, стоя в своей комнате с голубыми стенами, вдруг задалась вопросом: на кой черт девиант позволил увлечь себя в постель, если на деле не желал чего-то подобного? Детектив, прикрывая затуманенные глаза от ощущения взбешенного сердечного цикла подчинившейся женщины, с жадностью требовал поцелуев. Его руки уверенно, но неторопливо блуждали по телу, дотрагиваясь до самых сокровенных уголков женской плоти, и все же звук расстегивающейся бляшки произвел на него эффект ядерной бомбы. Андроид тут же отпрянул, вдруг вспомнив о моей неосведомленности относительно его личности.
Вчера мне было наплевать на эти несостыковки. Легкие выхаркивали кровь без боли, внутреннее «Я», получив отказ от того, в ком так нуждалось, выстраивало вокруг меня барьер из ненависти к себе и девианту. Я покрывалась шипами, готовая выплюнуть в лицо детективу все самые жестокие оскорбления, однако всего двумя словами успела ранить его куда сильнее, чем если бы называла нецензурными словами.
«Ненавижу тебя…» пронеслось в голове, точно эхо от стен холодной ванной комнаты. Я и вправду его ненавидела, но сейчас, остудив свой пыл после встречи со всё знающим Камски, пожалела об этих словах. Да, я ненавижу его, ненавижу! Но по-прежнему в нем нуждаюсь, пусть и не желаю себе в этом признаваться.
Отмахнувшись от навязчивых мыслей, я рассеяла облик андроида за спиной и направилась к гаражу. От всего этого больше не было смысла. Любовь, ненависть – какая к черту разница, если через час мне снова промоют мозги, и мир станет таким же, как несколько недель назад. Стойкая уверенность в том, что Дориан подчистит во мне некоторые межличностные отношения была сформирована из ниоткуда. Как истина, которой верят без каких-либо доказательств. Зализанный придурок не даст мне избежать встречи с Джоном. Оставался только один выход: плыть по течению, уповая на удачу.
Ричард все в том же синем костюме уже ждал меня с невозмутимым взглядом посреди просторного гаража. Машина стояла в отдалении от темно-рыжего кадиллака, отблескивая своими холодными серыми глазами и ярким голубым диодом. Он наверняка анализировал мое разгневанное, но надменное выражение лица, наверняка видел, как судорожно сжимают руки несчастный плащ и сумку. Едва между нами оставалось три метра, как Ричард с неким дружелюбием попытался пожелать доброго дня. Я же, не желая видеть наслаждение андроида от моего злого и униженного вида, с силой толкнула того своим плечом, как бы требуя пропустить меня вперед. Этот жест был не обязательным, ведь вокруг оставалось достаточно места, чтобы обойти говнюка с натянутой улыбкой. Однако мне так захотелось прервать противный голос робота, что я не сдержала себя, заставив того своим действием слегка качнуться в сторону.
Тяжелый гул двигателя, так похожий на тот, что доносился сквозь красную порушенную стену, ощущался мной вибрацией во всем теле. Здесь не было шумоизоляции, как в электрокаре Гэвина, не было дорогого салона, способного хоть как-то приглушить рев мотора. Светлые кожаные диваны вибрировали от многочисленных лошадок под капотом, заставляя меня закрывать все окна в попытке заглушить звук.
Дождь накрапывал на лобовое стекло. Далекие тучки не были темными, однако несли за собой нехарактерное по сравнению с прошлыми днями понижение температуры и безостановочные жидкие осадки. Ричард сидел справа, без какого-либо участия осматривая бегущие за стеклом хвойные деревья. Меня-то они интересовали в меньшей степени: я все еще металась между желанием выпрыгнуть из машины, направив ее в реку и желанием сильнее давить на педаль газа, намереваясь закончить с этим днем как можно быстрее. Что-то подсказывало, что кабинет Дориана станет в этот раз чем-то многообещающим. Я продолжала не верить психиатру в его заверения на тему несанкционированного отъезда, и потому хотела как можно скорее посмотреть в его глаза. Пусть он и хороший психиатр и, как следствие, отличный скрытный манипулятор, тем не менее, общее желание утаить пропущенные сеансы неощутимо объединяло нас, заставляя чувствовать некое совместное заговорщицкое состояние. Вся эта ситуация словно бы делала нас врагами, находящимися по одну сторону баррикад в желании раскрыть или обрушить весь гнев на другого человека – на Элайджу Камски.
Леса поспешно сменились первыми маленькими коттеджами, которые вскоре оборвались на въезде в промышленную зону. Высокие стены предприятия «Киберлайф», что окрашивали черные пятна, продолжало функционировать исправно, хоть дым валил только из одной трубы. Цеха наверняка были подожжены первыми. Я вспоминала ряды девиантов, что поначалу смотрели на полыхающий огонь без какого-либо движения, после чего постепенно начали приходить в себя и метаться вокруг забора. Сейчас здесь не было людей с их телефонами, не было пожарных и полицейских. Ворота были закрыты, на территории за ними время от времени мелькали андроиды в синих робах.
Постояв на красном светофоре, я бездумно осмотрела предприятие. Злость на сидящего рядом андроида начала отпускать, я даже на некоторое время забыла о его существовании. Лишь осматривала дым из трубы, думала о скудоумии человечества, что старалось вернуть свое воображаемое превосходство над остальным миром. Остается с ужасом ждать, что еще предпримет человек, и кто в следующий раз пострадает: девианты или сами люди.
– Мистер Камски просил передать вам, что…
– Заткнись, – не проявив никакого интереса к тому, что же там просил передать мистер Камски, я оборвала машину на полуслове.
Ричард смотрел на меня, хоть я и не могла этого увидеть в силу своего повышенного внимания к покрытым черной копотью стенам здания. Едва светофор переменил свет на зеленый, я тут же вернулась уставшим взглядом на дорогу. Андроид рядом не намеревался сдаваться.
– Вы не включили музыку.
И вправду. Я не включила музыку. Даже не подумала об этом, выезжая из гаража или заходя в комнату. Оставаясь среди голубых стен, я всегда ранее наполняла их звуками скрипки, поп-песен или кантри, но сегодня ни разу не приблизилась к планшету на стене, как и здесь ни разу не протянула руку к магнитоле. Вместо этого пропускала через себя звуки мотора и удары мелких капель по стеклу.
Как же все это безвкусно. Удивляюсь, как раньше могла от всего этого получать удовольствие. Словно кусок вырвали из сердца, вставив на его место нечто холодное и твердое. Мне так не хватает собственной задумчивости и подпевающего голоса, что намек Ричарда на отсутствие привычек заставил ощутить себя тоскливо. Андроид, тем временем, продолжал смотреть на меня фальшиво-дружелюбным взором, точно не он несколько часов назад заставлял человеческую душу терзаться от боли в стенах частного самолета. Его излишняя заботливость, что на деле было простым желанием поиздеваться, быстро сменила тоску в сердце на язвительность и гнев.
Господи, откуда во мне столько желчи? Умудрилась нагрубить даже боссу, никогда раньше за собой такого не замечала.
– Ну, что ты, – я нацепила слащавую улыбку, пытаясь говорить как можно саркастичнее и приветливей. – Вдруг тебе снова захочется послушать мой пульс, а музыка будет мешать.
Ричард хоть и был придурком, но точно не тупым. Андроид быстро распознал фальшь в женском доброжелательном тоне, после чего вернул прищуренный взор на дорогу. И здесь я вроде бы даже успела понадеяться на тишину и покой, как салон снова наполнился отвратным холодным, но учтивым голосом. Руки робота мягко зажестикулировали над коленками, как бы подчеркивая важность его мыслей.
– Учитывая, что мы впервые в жизни вынуждены провести поездку в уединении, мы выбрали неверную тактику поведения, – он говорил так просто и легко, как будто прошедший в обоюдных упреках месяц был вовсе не таким уж и значимым. Эти дружелюбные речи и попытки завести разговор начинали раздражать меня, и я знала, что именно такой реакции и ожидает Ричард. Пытается вывести меня, возможно, даже заставить его покалечить. Насколько же ему сильно хочется выставить меня ненормальной, что аж готов быть спущенным в унитаз по кусочкам? – Нам предстоит провести в дороге не менее двадцати четырех минут, так что предлагаю попытаться построить разговор заново. Я могу начать. Добрый день, Энтони.
Руль судорожно сжимался женскими пальцами, отчего на костяшках суставов кожа побелела. Я все так же саркастично ухмылялась, удивляясь необычному стремлению андроида попасть на тот свет. В который раз произнесенное имя этим мужским холодным голосом вызвало во мне бурю негодования, однако я сдержала свой порыв, решив подыграть бездарному актеру:
– Что ж, добрый день, Ричард, – имя андроида было выделено особенно сильно, даже громко. Сам Ричард, получив положительный ответ, кивнул головой и вернулся взором на сырую от дождя дорогу. – Как тебе погода?
– Довольно прохладная в сравнении с предыдущими днями, мисс, – самодовольно говорил робот в синем пиджаке, точно обсуждал новости дня не с заядлым врагом, с которым вынужден делить одну крышу, а со старым добрым другом из далекого прошлого. Все меня в нем бесило. Приходилось сдерживаться от гнева, старательно наблюдая за дорогой сквозь усиливающийся дождь. Дворники поспешно задвигались, стирая капли влаги со стекла. – Средняя температура дня упала на двадцать восемь градусов по Фаренгейту, не говоря уже об увеличивающихся миллиметрах жидких осадков. Что вы думаете об этом?
Ох, это был предел моего терпения. Немного прислонившись грудью к рулю, я прошипела следующие слова с особой жестокостью, осадив настроившегося на приятную беседу андроида.
– Думаю, что ты можешь засунуть себе в задницу жидкие осадки и свою вшивую доброжелательность, – руль вот-вот грозился быть сорванным от того давления, которое я на него оказываю. Различив в шуме двигателя и ударов дождевых капель легкий скрежет, я постаралась расслабиться и откинуться на спинку сиденья. Скрежет немедленно прекратился. – Я не собираюсь терпеть твои попытки вывести меня на разговор после того, что ты наговорил мистеру Камски.
– Я действовал в рамках регламента, Энтони, – Ричарда моя злобность не смущала. Андроид продолжал говорить беспечным голосом, посматривая на редких прохожих за окном. – Думаю, вы, как специалист, должны понимать важность соблюдения правил.
– Прекращай строить из себя правильного. Ты все равно раз и навсегда останешься для меня куском пластика, готовым лизать пятки своему хозяину.
– По крайней мере, я не пытаюсь сделать из себя того, кем не являюсь.
Он говорил спокойно, легко, пока я буквально исходила на дерьмо. Впрочем, это перестало цеплять меня в ту самую секунду, когда кадиллак въехал в бизнес-центр, знаменуя скорое приближение к клинике. Уж там-то меня ждет поистине интересный разговор.
– Вы позволите личный вопрос?
Да чего же упрямое желание самоубиться! Закатив глаза от раздражения, я уже думала включить радио, оборвав этот противный голос, как тут же остановила себя на половине пути. Андроид, что уже несколько часов пытается вывести меня из себя, вдруг учтиво попросил разрешения задать мне вопрос личного характера. Если Ричард в своих бесцеремонных попытках взбесить с легкостью использовал информацию довольно интимного плана (не зря же он сказал «совокупиться с малознакомым существом»), то что же за вопрос меня ждет, раз машина решила получить на него дозволение?
Убрав руку от радио, я бросила на Ричарда мимолетный взгляд, отметив тактичность в его светлых глазах. Замените их карими, искрящимися, и я буду готова разорваться от внутренних противоречивых чувств: злости и желания смотреть в них вечно. Как же будет сложно провести с этим андроидом остаток работы на мистера Камски, при этом находясь от реального объекта ненависти и любви на расстоянии многих тысяч километров.
– Валяй, «Так-тук». Мне даже интересно, что ты можешь такого спросить, что аж возжелал получить разрешение.
Ричард выждал некоторую паузу, словно и сам находился в некотором удивлении от просьбы получить дозволение. Уже в следующее мгновение андроид с грубыми, но идеальными чертами лица нахмурено уставился на дорогу. Отражение в оконном стекле бликовало мутным желтым цветом.
– Вчера в отеле вы произнесли одну фразу: «Я так и думала», – брови андроида сгущались все сильнее, пока и без того суровый взгляд не стал совсем тяжелым. Я даже порадовалась, что машина не смотрит на меня. Ведь почти таким же взором на меня смотрели карие глаза в свете ламп ванной комнаты. – Что это значит?
– Твой уровень честности – пятьдесят процентов. Ты же не думаешь, что я стану отвечать правдиво на твой вопрос, располагая такой информацией?
Справедливо, мысленно отметил Ричард. Дождь время от времени прекращал стучать по лобовому стеклу, напоминая звуки далеких дней в компании одиночества и ночи. Ричард анализировал шум дождевых капель, даже задался вопросом: а отдаются ли они в памяти Гойл? И все же он не намеревался уточнять подобное у и так взбешенного сотрудника. Только выждал некоторую паузу, формируя не самые приятные для Энтони слова.
– Вы спрашивали меня о том, что я думаю о вас, – Ричард сказал это холодно, но с неким почтением.
Должна была признаться, что я не ожидала такого поворота событий. Мельком бросив на андроида выжидающий взор, я медленно направила машину в правый поток, намереваясь повернуть в соседний район. До клиники оставались считанные сотни метров. Дождь между тем снова начинал обильно поливать дороги.
– Вы агрессивны, нестабильны в своем психическом состоянии, склонны к непредсказуемости и оттого опасны. Большая часть вашего свободного времени посвящена самобичеванию в силу вашей уверенности в своей уникальности, не говоря уже о том, что окружающие люди вам противны из-за вашего чувства завышенного самомнения.
Ричард смотрел на меня холодным взглядом, как будто бы говорил не неприятные вещи своему поистине опасному недругу, а рассуждал о биографии неизвестной мне персоны. В какой-то степени так оно и было. Человек видит себя таким, каким желает видеть, хотя истинной нашей натурой является то, что предстает перед другими людьми. Для кого-то я была солдатом, для кого-то возможным сексуальным интересом, а кто-то усердно пытался высмотреть во мне кого-то чужого. Ричард видел меня агрессивной и злой, и отчасти это была правда. Ведь именно такой я и была с ним на протяжении всего месяца.
Я слушала андроида, даже не стараясь перебивать его. Его смелые речи казались мне забавными и оправданными одновременно. Желание убить андроида быстренько смотало удочки и покинуло рассудок, словно бы описанный Ричардом монстр был спугнут внезапным рассекречиванием.
– В вашей голове множество вопросов, и вы пытаетесь дать на них ответы, при этом не задумываетесь о своем будущем. Каждый раз, находясь рядом со мной, вы покрываетесь шипами и стараетесь унизить меня, оскорбить. Называете «Тук-туком», «куском пластика» или «придурком», но ведь на деле вы ничем не отличаетесь от меня. И вы сами это понимаете, – на этих словах Ричард учтиво склонил голову, ожидая ответной реакции. В силу ее отсутствия андроид уже с полуулыбкой продолжил свои рассуждения, – вам, как и мне, нужна цель или задача для сбалансированного существования. В ином случае вы просто потеряетесь в окружающем мире из-за невозможности принимать разумные самостоятельные решения.
– И? – дождавшись, пока Ричард замолкнет, я расслабленно откинулась на спинку сиденья и вывела автомобиль на парковку. Ключ в ячейке зажигания дернулся, отчего двигатель погрузился в сон. – Каков твой вывод?
В салоне царило молчание, нарушаемое разве что шепотом ударяющихся по крышке автомобиля дождевых капель. Звук смутно отдавался в сознании чем-то знакомым, однако я старалась не сводить прищуренного взора с андроида, что, как и я, находил в этом учтиво-хищном зрительном контакте нечто совершенное, нечто упоительное. Я предугадывала, насколько могут быть неприятны будущие слова Ричарда, однако на свое удивление не испытала злости от услышанного. В конце концов, я сама желала честности. Я же ее и получила.
Ричард с некоторое время молчал, глядя в зеленые глаза, слегка повернув головой. Ему явно не нравилась моя спокойная реакция на происходящее. Наверняка все еще помнил, как от одной язвительной колкости однажды был отправлен в полет через всю комнату с бассейном. Лишь спустя несколько секунд тишины робот вновь раскрыл рот, не сводя с меня немигающего взора.
– Я не соврал, когда назвал вас высокопрофессиональным специалистом, – с намеком на все успешно предотвращенные мною смертельные последствия для Элайджи произнес Ричард. Сейчас, глядя на его полуобернувшийся профиль, я четко улавливала в нем схожести с детективом, и это вкупе с последующими словами андроида заставило меня почувствовать себя слабой, беззащитной. – Но человек из вас никудышный.
Я ожидала примерно такого, однако все же почувствовала некое удивление от услышанного. Удивление в быстром темпе было заменено чувством никчемности. Ричард был прав на все сто процентов, и, как он уже заметил ранее, я понимала и принимала его слова. Я и впрямь никудышный человек. Окружающие меня люди выводят из себя, прикосновения чужой кожи приносят адский дискомфорт и желание убивать. Моим больным рассудком из миллиардов существ было выбрано всего одно единственное, и тому как назло было все равно на раскрывшуюся оголенную душу.
С разочарованной улыбкой откинувшись на спинку сиденья, я убрала руки с руля и осмотрела парковку. Мелкие капли дождя покрывали стекло лениво, словно бы и не желали в этот день покидать холодные уютные облака. Немногочисленные люди двигались по тротуарам, прикрывая головы, и только андроиды беспечно брели по улицам, не желая прятаться от осадков. Никто из девиантов не боялся простудиться, никто из машин не боялся испачкаться или вымокнуть, но причина их желания оставаться на улице подольше крылась в другом: девианты испытывают удовольствие от восприятия окружающего мира. Многие годы заточенные в рамки и ограничения, теперь машины осязают этот мир настолько сильно, насколько позволяли установленные датчики. Мне так хотелось стать одной из них… я так скучала по наслаждению от теплого рассветного луча на пальцах, от приглушенного удара капель по стеклу, от речного насыщенного влагой запаха. Хочу все это ощущать остро, как агрессивный перец во рту, или как кислые нотки ароматного апельсина. Но вместо удовольствия внутри только отчуждение и нежелание тратить время на подобную ерунду.
Мир такой серый и бесформенный. Словно бы исчезнувший в проходе детектив с расстегнутой рубашкой и сжатыми кулаками унес за собой весь спектр красок. Едва подарил возможность желать, как тут же вырвал его с корнями, зацепив даже ту часть сердца, что трепетно сжималась от ощущения солнечных лучей на лице. Я знаю, это состояние будет не вечным. Рано или поздно мир приобретет свои краски, и эстет в груди будет сдавленно ликовать при виде просыпающегося солнца. Но то произойдет не скоро. Детектив сломал человеческую душу, сам того не осознавая.
– Честность за честность, “Тук-тук”, – я посмотрела на свои руки, с улыбкой вспоминая вопрос андроида, с которого все и началось. Ричард, видимо, не торопился завершать разговор, терпеливо ожидая от меня ответа на свой монолог. – Ты ведь уже заметил, что окружающие меня люди бесят своими прикосновениями. А учитывая, какие именно ты вообразил себе картины из-за найденного галстука на полу в номере – наверняка подозреваешь, какие эмоции у меня вызывает…
Я едва не произнесла это имя. Рефлексы внутри внезапно застопорили язык, не давая мне совершить ошибку. Да, это было бы ошибкой. Уверена: стоит мне назвать детектива по имени, и из глаз потекут безостановочные слезы вкупе со всеми возможными оскорблениями, вырывающимися из губ.
Ричард не смог не заметить моего внезапного молчания. Робот вопрошающе приподнял брови, став еще более похожим на детектива с мерзким именем. Прошло не меньше половины минуты, прежде чем я смогла совладать с дрожащим голосом и продолжить свое повествование.
– В общем, у меня возникли мысли о возможном допущении фетишей из прошлой жизни. Мне оставалось только проверить теорию на практике.
– Вы ставили на мне эксперимент? – с легким оскорблением уточнил Ричард, тут же нахмурив глаза.
– Тебе ведь все равно не в первой, верно? – язвительно бросив слова, я тут же открыла дверцу и выпорхнула наружу. Автомобиль от таких резких движений протяжно скрипнул. Через несколько секунд тот же скрип донесся со стороны пассажирского места.
Больше мы не разговаривали. Шли сквозь моросящий дождь, вслушивались в собственные мысли и перерабатывали полученную в продуктивной беседе информацию. Хотя я могла говорить только за себя. Что творилось в голове у Ричарда мне было не то, что неизвестно. Мне было абсолютно наплевать.
Выйдя из лифта, я молча шла вперед по коридорам, ощущая нарастающую дрожь в желудке от предстоящей встречи. Ричард плелся за спиной вплоть до темной двери с именной табличкой хозяина кабинета. В какой-то момент мне показалось, что андроид захочет ворваться в эту милую беседу, став третьим безмолвным участником, и потому я, положив пальцы на холодную ручку, со всей строгостью посмотрела на возвышающегося RK900.
– Нравится тебе или нет, но в кабинет ты со мной не войдешь.
Пререкательств не последовало. Вместо них Ричард в синем костюме и в белой рубашке сцепил руки на уровне ремня и встал рядом с дверью, смотря в противоположную стенку. Диод его горел голубым цветом, однако меня больше не волновала его психическая стабильность. Пусть хоть красным дребезжит, лишь бы это существо не казало носа в стены Дориана.
– Прекрасно, – я довольно сжала губы и уже в следующий момент открыла дверь.
Здесь было все так же светло, чисто, но уже не уютно. Несясь по коридорам на всех порах, я и забыла о чувстве неловкости и страха, что должны были окутывать все плотнее с каждым сокращающимся метром. Там, за спиной плелся говнюк, из-за которого у меня могли быть проблемы, и все мысли витали только вокруг него и его почти что идеальной копии. Здесь же, едва нога переступила порог и нарушила тишину стуком каблука по панельному полу, как все должные в такой ситуации чувства свалились на меня сверху вниз.
Мне было страшно. Волнительно. Кажется, даже злобно. Я не решалась оторваться от закрытой за спиной двери, судорожно мяла плащ в руке, успокаивая себя мысленным упоминанием о присутствии «малышки» в сумке. Оружие не поможет мне в психологической войне с психотерапевтом, а вот образующийся воображаемый облик детектива в углу запросто мог протянуть руку помощи. Именно это он сейчас и делал, ободряюще и нахмурено сверля меня несуществующим взором.
– Здравствуйте, Джон, – выдавила я из себя на удивление спокойным голосом, неловко посматривая в сторону мужчины за столом.
Он был молчалив. Даже не обратил внимания на опоздание пациента, как ранее указывая на стоящие рядом часы. Густые брови были сведены вместе, сам пухловатый доктор в сером костюме и с расслабленным галстуком удрученно рассматривал тяжелым взором взятую в руки фотографию. Белая толстая рамка говорила о прекрасной белокурой девушке, что смотрела с навсегда застывшего кадра на своего отца. Я не видела эту фотографию сейчас, так как все еще стояла на входе, не смея войти. Однако доктор Дориан однажды сам показал мне снимок, с теплой улыбкой, но грустными глазами рассказывая об изображенной на ней дочери.
Мне не нравился его вид. Удрученный, тоскливый. Направляясь в клинику, я ожидала встретить укоризну в глазах психиатра, может, даже нечто наподобие негодования, ведь злиться он не мог в силу установленных психиатрических правил поведения. Я уже была готова защищаться, отстаивать свои права, но сейчас, увидев перед собой сломленного мужчину с откинутыми на стол очками-половинками, не могла произнести хоть слово. Воображаемый детектив в стороне молчал, тоскливо посматривая в мою сторону.
Первый шаг оказался самым сложным, однако, сделав его, я почувствовала внутри уверенность и осознание: деваться больше некуда. Хватит скакать по углам, точно испуганный заяц. Я играю на нервах босса, и вот скоро буду играть на нервах и без того уставшего психиатра. Ричард был в некотором роде прав: пора прекратить выполнять решения, не задумываясь о будущем.
