Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 93 страниц)
– Мистер Камски потерял бы ценного сотрудника, – без иронии или сарказма отметил андроид. Он все еще держал свою осанку уверено и прямо, в то время как мои плечи опускались вниз вместе со взглядом зеленых глаз.
– Да уж… мистер Камски вообще боится потерять любого, кто пытается вырваться из-под его гипер-опеки.
Очередные минуты тишины. Почему они так тяжелы и мучительны? Даже дурацкие звуки контрабаса и скрипки не помогают сопротивляться угнетающему чувству единения. Андроид все еще смотрел на меня внимательным взором, когда я старательно изучала собственные пальцы. Зря он напомнил о боссе. Теперь его вслух произнесенная фамилия словно бы материализовала его самого в голубого цвета комнате, делая новым участником нашей беседы. Теперь столь близкое положение Коннора не казалось мне упоительным и волнующим. Напротив: хотелось отдалиться, отойти в сторону, лишь бы не ощущать на себе воображаемый недовольный взор начальства.
– Я бы хотел извиниться перед вами, – мягкий, учтивый голос Коннора разбил образующуюся корку льда отчуждения. Вернув непонимающий взор на все еще полуобнаженного детектива, я удивленно приподняла брови, – за те слова, что произнес в машине. Это было грубо.
– Да в общем-то и не очень грубо. Я и вправду не довольна своей жизнью в той степени, в какой бы хотелось.
– Объясните, – тут же подхватил детектив.
Я видела, как Коннор укладывает одну ладонь на стол, слегка поддаваясь вперед, точно готовился ловить каждое слово и тщательно записывать в памяти. Он смотрел на меня, практически не моргая, и этот вид не на шутку встревожил недавно пережившее все тяготы дилеммы сердце. Собственные плечи дискомфортно ерзали, пальцы терли друг друга в попытке усмирить бурные потоки переживаний. Он вновь так близко, что можно было бы расслышать искусственное дыхание. Поддайся я чуть вперед, и ощущу его на своем лице.
Хочу снова до тебя дотронуться. Прикоснуться к коже, боже, как же меня пугает это желание! Совсем недавно я мечтала о том, что встречу кого-то, кто будет заставлять совершать безрассудные решения и пытаться быть ближе, а теперь я старательно отталкиваюсь от этих ощущений. Мне нравится, как ты на меня смотришь… пытаюсь ловить на себе твой взгляд как можно чаще, и огорчаюсь каждый раз, когда ты отворачиваешься. Ты машина! Ты андроид! Ты тот, кто не может иметь крови и плоти, из-за которого мой рассудок когда-то в прошлом поделился пополам, ты тот, кого я должна остерегаться, кому нельзя выливать душу, кому не стоит доверять свою жизнь! Ты источаешь запах опасности и тириума, и я смеюсь над собственной глупостью и собственными эмоциями, которые срываются в бешеной скачке, точно гончие псы за нечастной загнанной добычей! Мне хочется еще раз ощутить тепло твоей кожи, прощупать холодный пластик, и хочется заставить тебя покинуть дом, отталкивать себя как можно дальше, не сметь думать, не представлять, не решаться на опасное, не сметь, не сметь, нельзя, НЕЛЬЗЯ!
Хмурясь от каждого нового позыва враждебности, я старательно изучала взглядом пальцы рук. Мне не нравится то, что творится в моей голове. Все эти противоречивые команды, одни из которых являются истинными, естественными, а другие – лживые и искусственные. И какие из них какие приходилось гадать.
– Меня удручает, что я совершенно ничего не знаю о себе, – переборов внезапно возникший поток отчуждения, я с силой оторвала взгляд от пальцев и посмотрела в упор на детектива. Не знаю, что он увидел в моем лице, но увиденное ему не понравилось. – Какие-то элементы мелькают в голове, но все внутри говорит о том, что они неверные, фальшивые. Да, у меня есть цель, есть задача, и я рада знать, что жизнь имеет благодаря им смысл, и все же… я себя не ощущаю человеком. По крайней мере, не тем, каким должна являться.
– Что именно с вами произошло?
Андроид продолжал сыпать вопросами, и в его голосе звучало усиленное желание получить как можно больше информации. Да, он спрашивал тактично, четко осознавая, по какому тонкому льду ходит, однако голос был пропитан нетерпеливостью, в какой-то степени даже нотками злости. Надеюсь, что это не я стала причиной скрытой ярости.
– Я попала в аварию несколько месяцев назад. Пролежала в коме, перенесла много операций, – каждое слово заставляло андроида выпрямляться, отстраняться. Он отчаянно перебегал взором по моему лицу, но я была слишком сильно погружена в свои извечные страдания, чтобы обращать внимание на эти вещи. – Вся жизнь теперь поделилась на «до» и «после». В последние дни меня все чаще узнают люди, даже андроиды, а я ничем не могу ответить. Просто не знаю их и все. Самое худшее, что при попытке что-то вспомнить у меня словно щелкает выключатель, и я не могу пробиться вперед. Чувствую это дурацкое «нельзя». Я и впрямь недовольна своей жизнью, но ничего не могу с этим поделать.
Коннор слушал внимательно, вникал в каждое слово. Я бы даже сказала, что с очередной секундой в его глазах проявлялась ясность, точно бы он знал ответ на копившиеся в моей голове вопросы.
– В любом случае, у меня нет особого выбора, кроме как плыть по течению, – разговоры становились тяжелыми, угнетающими. Мне отчаянно хотелось вырваться из плена этого странного душевного контакта, и я, не желая продолжать монолог, приударила руками по коленкам. – Что ж, день был очень сложный. Пожалуй, стоит о многом подумать.
Слова прозвучали, точно сигнал к действию. Тьма за спиной сгущалась, и грозы вдалеке освещали путь редким дождевым каплям. Бегущие стрелки часов указывали на приближение к отметке семи, я все еще надеялась на отряд полиции, что должен прибыть с минуты на минуту. Однако, как ни странно, мы все еще были одни в этом доме. По крайней мере, одни сознающие себя личности. В глубинах стен где-то блуждал Ричард, наверняка сообщивший Камски не только о взрыве, но и детективе, так похожего на него самого.
Коннор почувствовал мое желание прекратить беседу. Андроид неторопливо встал на ноги, и, повернувшись боком, надевал белую поврежденную рубашку, синий пиджак. Верхние пуговицы так и остались не застегнутыми. Их небрежный вид придавал некоторый шарм и без того красивому андроиду. Скрыто рассматривая детектива, чей костюм сидел так, точно был сшит по индивидуальным меркам, я впервые за вечер задалась причиной появления полицейского в доме Камски. Вряд ли тот каким-то чудесным образом узнал о возможном взрыве и пришел, чтобы меня спасти.
– К сожалению, мистера Камски дома нет, – пожав плечами, я начала медленно собирать инструменты в одну руку, – но я могу передать ему, если что-то срочное.
– Я пришел не к мистеру Камски.
Удрученный голос смотрящего перед собой Коннора заставил оставить уборку рабочего места. Его темная прядь волос свисала вниз, и как бы руки не рвались убрать ее обратно в прическу, я все же отдала предпочтение недоуменному взору в сторону прекрасного профиля андроида. Ожидание пояснений было пыткой, как той, что приходилось терпеть будучи в экипировке рядом с дверью в подвал. Только там это были ощущения раздражения, здесь – тревога и страх. Он пришел не к Камски. Тогда к кому ты пришел?..
Словно почувствовав мою мысль, Коннор обернулся ко мне только лишь головой. Пронзительный, полный тяжелой тоски взгляд приковывал тело к месту, кажется, даже легкие, перепуганные ситуацией, отказались дышать. Меньше чем через секунду детектив с завидной скоростью оказался рядом. Его теплая рука коснулась моей, и пока пальцы бережно вкладывали нечто в женскую ладонь, вторые поспешно эту самую ладонь закрывали. Вот он, слишком близко. Наклонился, чтобы что-то сказать, но вместо этого смотрит так тяжко и встревоженно, как будто от этого момента зависел исход мира. Кожа на лице ощущала его вдруг учащенное дыхание, кисть впитывала в себе тепло мягких, заботливых мужских ладоней. Я снова чувствовала себя слабой, не в силах сопротивляться электрическим разрядам, бегущим по внутренним органам. Могла только впиваться нахмуренным взором в карие глаза, что были напротив.
– Я не могу рассказать всего, что знаю. Должен действовать согласно плану, – поспешно, но внятно говорил Коннор. – Если вы хотите знать что-то о своем прошлом, наберите этот номер и попросите о встрече.
Едва договорив, андроид разжал руки и, бросив такой же, как на приеме умоляющий взор, заторопился на выход. Он был уже в коридоре, и шаги его отзывались гулом сердца, когда я наконец очухалась от ступора.
– Стоп, что?! Какому плану?!
Попытка слезть со стола без приключений оказалась неудачной. Запутавшись в собственным ставших ватными ногах, я с грохотом штурмовала белый ворсовой ковер собственным телом. Ладонь судорожно сжимала нечто тонкое и прямоугольное, но времени рассматривать не было. Я неслась вперед по коридорам, стараясь нагнать детектива.
– Коннор, да стойте вы уже!
И Коннор стоял. Застыл почти посередине гостевого холла, сжимая кулаки и расправляя плечи. Только когда я, довольная тем, что нагнала андроида, обошла его со стороны, тут же поняла причину его остановки.
Гэвин Рид стоял почти у входа. Ключи в его руке с тем самым брелоком на черном кожаном шнурке подкидывались в воздух, мужчина точно размышлял, а не запустить ли их кому-нибудь из нас в лицо? Судя по выражению детектива, приоритет стоял на Конноре. Последний, однако, бросив на меня холодный взор, спешно скрылся в ведущей на улицу двери, подставляя темные густые волосы каплям дождя.
– Это и есть твоя бомба, да? – мужчина в кожаной куртке указал пальцем на выход. В его волосах блестели капли дождя, в глазах – искры злости. Как бы не старался детектив говорить насмешливо и нейтрально, в его голосе сквозила злость, даже обида. Теперь с исчезновением Коннора ключи грозились запуститься в меня.
– Ты какого черта здесь делаешь?!
– А ты какого черта притворяешься, если начала яшкаться с этим ублюдком?!
Ох, как я сейчас была зла! Как хотелось настучать по голове детектива, дополнив его шрамы на лице новыми отметинами! Резко схватив Рида за запястье – благо, кожная куртка скрывала его кожу от вынужденных прикосновений – я буквально силком тащила за собой мужчину в комнату, что недавно была атакована невидимым гостем. Само осознание чьего-то постороннего присутствия в доме Камски вводило в дискомфортное ощущение чужеродности. Этот кто-то, возможно, бродил по коридорам, выбирая местечко для своей бомбы. Возможно, ставил устройство на то или иное место, воображая в голове пятна крови и мозгов, что оставит после себя хозяин дома. Он мог быть рядом с моей комнатой, мог пройти мимо двери в подвал, мог присутствовать все это время в доме, слушая наш с андроидом разговор. Все эти мысли терзали меня похлеще, чем маленький прямоугольный предмет в зажатой руке, напоминающий визитку. Гэвин Рид не особо сопротивлялся, хоть позади и доносилось фырканье. Только когда мы вошли в холл, мужчина тут же застыл на месте. В воздухе раздалось басовитое и грубое:
– Ахренеть… кто-то и впрямь ненавидит твоего босса…
– Я даже догадываюсь, кто.
Я не соврала. Список недругов у Камски был не малый. Продолжать читать его можно было сутками, причем начиная с мелких лишенных работы работяг и заканчивая правительственными серьезными объектами. Именно последний выигрывал на фоне остальных. Слишком долго длилось молчание со стороны некоего подразделения. Оно же не могло длиться вечно.
– Теперь вопросы отпали? – яростно бросив слова в лицо ошарашенного Рида, я скрестила руки на груди. Маленький клочок бумаги был скрыт между ладонью и предплечьем. – Я едва не попала под раздачу. Если бы не андроид, точно пришлось бы закапывать в земле на следующий день.
– На тебе же все, как на собаке заживает.
– Один такой железный дротик в голову и можно смело забыть о регенерации.
Некоторое время между нами царило молчание. Вновь оказавшись в комнате, где прозвучал взрыв, я словно бы была брошена из уютной постели в жаркое пекло. До того были приятны недолгие минуты уединения с Коннором, что теперь весь этот смрад из гнетущих мыслей терпким вином накрывал с головой.
Гэвин медленно подошел к одной из стен и осмотрел торчащие стержни. Должна была отдать должное – детектив вел себя профессионально, не лапая улики тут и там. Его кожаная коричневая куртка скрипела от движений, эхо от шагов отзывалось от потревоженных стен. Мелкие капли дождя покрывали мужские плечи. Точно такие же капли сочились из крупных трещин в стеклянной стене, покрывая пол дождевыми лужами.
– Это что? Гвозди? – недоуменно произнес детектив.
– Нет, – встав рядом с мужчиной и, почувствовав запах мужской туалетной воды, я с такой же внимательностью осмотрела торчащий стержень. – Это специальный штырь. Делается как раз для таких вот случаев.
– А ты откуда знаешь?
– Просто знаю и все.
Звуки грозы за поврежденным стеклом просачивались в комнату. Мы оба смотрели на поврежденную стену, не в силах нарушить молчание. Не было больше злости, не было ярости и раздражения. И уж точно не было желания разукрасить друг другу морду. Я даже не боялась близкого положения Рида, уверено расправившего плечи и скрестившего руки на груди. Голову занимали исключительно мысли о взрыве, хоть недавно в комнате каждый сантиметр тела ловил на себе взгляды и потоки тепла андроида-детектива. Раньше те стены пропитывались тяжелыми думами, мыслями об одиночестве и страхе перед прошлым. Сейчас же они будут напоминать мне о волнах мурашек на коже и противоречивом желании не отпускать плечо Коннора. Уж не стану ли я искать то самое тепло каждую ночь, печально блуждая пальцами по соседней подушке? Хотелось бы верить, что нет.
– Хозяин в курсе? – задумчивым голосом прервал мой поток мыслей Рид.
– Я оповестил мистера Камски об инциденте, – холодный тон, раздавшийся из-за спины, в который раз за день заставил почувствовать приступ раздражения. Я вместе с Гэвином синхронно обернулась назад. – Но у мистера Камски личная встреча. Вряд ли он сможет вернуться до утра.
Ричард – как всегда появившись «вовремя» – стоял у выхода в коридор. Металлического цвета глаза смотрели на нас учтиво, но все с той же суровостью, что и обычно. Если снятая одежда Коннора была красной тряпкой для меня, то представшая его почти полная копия стала красной тряпкой для Рида. Мужчина ошарашенно вытянул руку в сторону RK900, указывая пальцем. Тяжелый взгляд всегда агрессивного детектива стал еще тяжелее, низко расположенные брови сгустились.
– Это что за еще за хрень?
– Это не хрень. Это Ричард. Не Коннор, Гэвин. Так что будь добр, не чеши об него кулаки. Вовек не расплатишься за ремонт.
Не желая участвовать в назревающем одностороннем конфликте, я настороженно двинулась ко все еще лежащей разорванной коробке.
– У вас тут что, сраный инкубатор в подвале? Или у твоего босса фетиш на зализанных придурков?
– Слушай, не нагнетай! – шикнула я, осадив плетущегося рядом Рида. – Мне сейчас не до твоих разборок с андроидами.
Что верно, то верно. Коробка источала едкий запах опасности и смерти, и видимым примером была Хлоя, что стояла с прибитым к стене плечом. Слегка пригнувшись, я аккуратно кончиком пальца отодвинула лоскут черного полиэтиленового пакета. Края разорванной картонки смотрели в разные стороны, заслоняя обзор на содержимое.
– Ебанет, – напряженно произнес за спиной Рид.
– Не должно.
Как ни странно, меня не волновали возможность оставить свои отпечатки пальцев или повторный взрыв. Я чувствовала острый запах пороха, как можно аккуратнее тыльной стороной пальцев отворачивала поврежденные лоскуты. В какой-то момент взгляду предстал небольшой механизм, не похожий на самодельное устройство. Некогда идеальные блестящие датчики, отсеки для пороха и самих штырей. Бомба была сделана не обычными руками. Именно это окончательно подтвердило мысль о хозяине данного устройства.
– Говорю же, ебанет.
– Если тебе так страшно, то смени подгузники и отойди в сторону, – шикнула я на мужчину за спиной. – В общем, будь добр, не мешай!
Уже в следующую минуту бедро ощутило жалящий порыв боли, и от стен отразились звуки смачного шлепка. Меня словно только что унизили, и пристальный взор стоящего неподалеку Ричарда был словно тем самым унижающим взглядом вселенной. Я медленно выпрямилась, угрожающе глядя на поднявшего руку на мою задницу Рида.
– Еще раз так сделаешь, и я тебе руку оторву.
– А ты следи за своим языком, женщина.
Далекие раскаты грома перестали доноситься до нас даже сквозь трещины в стекле. Уже представляя себе, как буду поспешно смывать в ванной признаки унизительного отношения Рида к своему телу, я сложила руки на груди и задумчиво осмотрела бомбу.
– Ничего. Ровным счетом. Ни единого намека, даже обозначений никаких нет.
– Ты всерьез ожидала надписи «с любовью от…»? – усмехнувшись абсурдности этой мысли, мужчина откопал в кармане куртки телефон и неторопливо начал набирать по клавиатуре. – Вызову экспертов. Пусть осмотрят.
Детективу не обязательно слышать все на словах. Ему было достаточно благодарного кивка головы, и это одно из причин, почему его общество, несмотря на всю агрессию и невоспитанность, было приятным. Продолжая осматривать бомбу, я старательно пыталась выпутаться из сети мыслей, что имели в себе самые разные посылы.
О чем мне думать? О смолчавшем психиатре Джоне Дориане? О галлюцинациях посреди пустынного переулка, что на деле казались воспоминаниями? О вскрывшемся факте целенаправленного шпионажа со стороны Камски? О взрыве, отключенных камерах? Или же о детективе Риде, что сорвался с места и примчался к дому раньше, чем обычно доезжает любой другой человек?
Нет. Я не могла думать обо всем этом. Знала, что должна, и все же не могла. Все самые отдаленные и близкие уголки рассудка занимали последние слова в спальне, маленький клочок бумаги в ладони и сам Коннор. Такой теплый, такой близкий. Удивительно притягивающий чужеродным чувством и отталкивающий ощущением неизбежной опасности. Не стоило даже смотреть на листок бумаги в руке, чтобы знать его содержимое. В нем наверняка в ряд бежало несколько цифр, которые были способны поменять всю мою жизнь. Оставалось решать, готова ли я дальше стоять на платформе в ожидании нового поезда, или все же кинуться вслед уходящему составу.
– Значит, твой босс на личной встрече, – вдоволь навтыкавшись в телефон, Гэвин сложил руки на груди и с небольшой хитрецой посмотрел мне в глаза. Если он сейчас сделает то, о чем я думаю, то точно будет послан нахер.
– Иногда он покидает дом в одиночестве. Я не везде могу следовать за ним.
– Может, тогда устроишь мне экскурсию по дому?
Нет. Он все же сделал это. Полностью развернувшись ко мне лицом, Гэвин приблизился на опасно близкое расстояние. Серые глаза блестели озорством и интригой, но мне отчего-то было не до всех этих брачных игр. Мне вообще не было до них никакого дела, не зря я старательно продумывала план побега из собственного дома перед предстоящим походом в ресторан.
– У тебя хоть иногда мысли выше пояса поднимаются, Рид? – саркастично прыснув в сторону мужчины, я демонстративно сделала шаг в сторону.
– Только когда держу пистолет в руках, – детектив, словно бы нарочно, вновь сократил расстояние между нами.
– Ну так достань свою пукалку и веди себя адекватно! Имей совесть, меня только что едва не убило!
– Ладно, ладно! – Гэвин разочаровано, но не без тени улыбки, всплеснул руками вверх в жесте «так уж и быть, сдаюсь». – Истеричка.
– Мне нужно кое-кому позвонить, – обойдя мужчину, я поспешно двинулась в сторону выхода на улицу. Несколько нажатий на браслет показали деактивацию камер наблюдения. Ричард не соврал, сказав об их неисправности. – Постарайтесь друг друга не убить, Ричард – парень с характером.
– Вот нужен мне твой щелкунчик, еще руки об него марать, – увы, но мне мало верилось в честность этих слов. Проходя мимо RK900, я все же предупреждающе качнула головой, и, как ни странно, андроид ответил понимающим кивком. Все же верно было сказано каким-то древним мудрецом. Пусть самые заядлые враги и готовы снести друг другу головы, но даже они, как старые добрые друзья, способны иметь тесную ментальную связь. Прямо как Джокер и Бэтмен, чтоб всю эту американскую мультипликационную историю древности США.
Выйдя в гостевой холл, я все же на несколько секунд замедлила шаг и прислушалась. Губы исказились в ухмылке от того, насколько же я оказалась права. Из открытой двери донеслось типичное Ридовское:
– Чо зыришь? Давно по морде не получал?
Господи, дай Ричарду мозгов, чтобы тот не ответил привычным язвительным замечанием.
Холодный воздух, несущий в себе запах сырости от прошедшего дождя, наполнял легкие, что работали в последние несколько часов с перебоем. Я осматривала территорию резиденции, разглядывала наспех припаркованную машину детектива, вспоминая как сильно трещат тормозные колодки. Взгляд старательно пытался высмотреть в наступившей ночной темноте кого-то, кто мог бы стать причиной взрыва в доме. Но вряд ли этот кто-то станет скрываться в лесу, тем более при появлении полицейского с мигалками. Да, Гэвин нацепил на машину сигнальные огни. Не удивительно, что он добрался до дома так быстро.
Расправив ладонь, я с тревогой осмотрела бегущие черные цифры по белому фону. Телефон всегда был при мне, ровно как и браслет. Все это время покоящийся в кармане, теперь он увесисто ощущался в другой ладони. Голос андроида, крики и запах пороха, ошарашенный взор девианта в переулке – все смешивалось в адский коктейль, и теперь приходилось выбирать между течением и сопротивлением. Гэвин в унисон с Камски твердил о первом. Но всего один голос Коннора убеждал во втором.
Люди рушили свои жизни. Становились наркоманами, убийцами, алкоголиками. Всякий раз показываясь на обществе со всеми своими грехами, их потерянные души вынуждены были слышать в спину фразы наблюдающих со стороны.
– Пошел по кривой дорожке.
– Свернул с правильного пути.
– Испортил жизнь себе и своим близким.
Номер в руке требовал набрать его на экране телефона, со страхом внутри отчитывать гудки и ждать голоса на том конце линии. Но не стану ли я с этим поступком той, кто сойдет на кривую дорожку? Кто свернет с верного пути? Кто в конец разрушит то немногое, что сохранялось в моей и Камски жизни?
Закрыв глаза, я постаралась сосчитать до десяти. Вместе со мной вторил голос второй личности, незнакомец по другую сторону красной стены с надписью «НЕЛЬЗЯ» яростно ударял по пульсирующей поверхности. Здесь и сейчас я могу иметь шанс на прошлое. Вопрос лишь в том, как далеко я смогу зайти ради него.
========== Эпизод XI. Смена курса: точка невозврата ==========
Комментарий к Эпизод XI. Смена курса: точка невозврата
новый эпизод, который не даром был назван “точкой невозврата”
продолжаем переживать за тех, кто волею судьбы (кто внимательно читает, что поймет) был разделен и брошен по разные стороны.
Гойл – окончательно запутавшаяся. Коннор – все помнящий. Хэнк – не желающий участвовать во всем этом мракобесии.
я снова не стану много предисловить, но все так же люблю вас и с упоением в душе встречаю и читаю любой отклик.
время сессий и экзаменов, так что ни пера ни пуха вам, ребята!)
песня из сцены во сне: NF – Paralyzed
все, во имя воспоминаний!
Месяц работы с мистером Дорианом, что всегда носил очки-половинки и любил клетчатые галстуки, позволял рассудку не только наполняться чужеродными воспоминаниями, но и отдыхать мозгу в те прекрасные часы, которые люди проводят в постели в объятиях Морфея. Сны становились выдуманной сказкой, ни один не был посещен в период лечения у психотерапевта, и тому было получено объяснение:
– Ваша нервная система тщательно перерабатывает полученную информацию извне, однако ее слишком мало для того, чтобы перегружать психику излишней работой. Прошлое вам не доступно в полной мере, а то, что доступно обрабатывается уже в тот момент, когда вы находитесь под гипнотическим сном, – учтиво объяснял мужчина в стенах просторного светлого кабинета. – Может, вы и будете видеть сны, но точно не в скором времени. Пройдет не меньше года прежде, чем накопленный опыт начнет требовать усиленной переработки во время отдыха нервной системы.
Я не видела снов месяц лечения. Некоторые личности, что встречались в баре Джимми (да и сам Джимми) частенько интересовались тем сознанием, которое там, по ту сторону жизни. Увы, я не могла им ответить на вопросы подобного плана. Кома была тяжелой по рассказам Камски, и все происходящее в голове на ее протяжении умещалось в темноте и мраке. Я просто словно бы уснула в машине и проснулась на белой больничной постели. То же ожидало меня и в постели собственной комнаты каждую ночь: секундная тьма и больше ничего. Одна из причин, почему предпочтение отдавалось ночным размышлениям у стеклянной стены под звуки классики, а не подушке и теплому одеялу. Была бы возможность не спать никогда, как Ричард или Хлоя – я бы с удовольствием отдала все накопившиеся за время работы у Камски сбережения ради этой способности. Но, увы, организму все же требовался отдых. Облегчало лишь то обстоятельство, что мозг был способен бодрствовать до четырех суток. Позже, конечно, было сложновато.
Стоя напротив красной стены, я начинала осознавать скорое вынужденное прощание с привычной секундной темнотой перед глазами, после которой тут же наступал другой день. Больше такого не будет. Я вновь встретила перед собой красную пульсирующую преграду, огромные буквы на которой вторили лишь одно слово «НЕЛЬЗЯ». За стеной возвышался темный силуэт с яркими голубыми светодиодами, отливающими на груди и правом плече незнакомца. Он был выше. Несуществующий взор проникал сквозь стену прямо в душу, я не видела его глаз, по-прежнему не видела лица. Но он смотрел на меня, не отрываясь наблюдал, как женские руки касаются к пульсирующей стене, как шевелятся губы в повторяющимся раз за разом вопросе:
«Как тебя зовут?»
Он никогда не ответит. Впрочем, я задаю этот вопрос не в надежде услышать имя. Скорее, пыталась таким образом проверить свое собственное существование здесь. Страх перед очередным приступом тьмы изнутри не оставлял сознание, даже несмотря на то, что я была собой: те же руки, те же ноги, волосы и ночная рубашка, те же работающие легкие и умиротворенно отбивающее ритм сердце – все это было при мне. Однако сгущающаяся за спиной тьма не давала чувствовать себя спокойно, и я старалась не убирать рук с красной стены, лишь бы не поддаваться мраку позади.
В этот раз все было иначе, не так, как в прошлый. Красная стена словно бы потускнела, кровавые пульсации были не такими яркими и яростными. Человек или андроид впереди стоял практически не подвижно, но чем больше я всматривалась сквозь стену, тем больше наблюдала изменений. За ним больше не было тьмы. Прошлая ночь показала, что стена скрывает путь в прошлое, прямую дорогу к настоящему и возможный переход в будущее. Но тогда по ту сторону сидел лишь незнакомец, старательно отбивающий кулаком по стене в желании заставить мое сердце биться. Сейчас все иначе. За его спиной нет темноты, за его спиной – помещение. Темные стены, искрящееся стекло, тусклые лампы. Красная преграда не позволяла в полной мере осмотреть комнату, но уже через несколько минут изучения и логических цепочек я пришла к выводу.
Это бар. Белые столы и диваны, высокие стулья у коричневой барной стойки, небольшая возвышенная платформа для танцев. Стеклянные полки за барной стойкой пустовали, в баре никого не было. Никого, кроме него. И мелодичных приглушенных звуков.
Что это?.. музыка? Уставший мужской голос, вещавший о своих страданиях? Неужели это был его голос? Нет. Силуэт стоял неподвижно, следил за мной с особой внимательностью, инерционно поворачивая голову в ту сторону, где происходило движение. Он не пытался говорить, по-моему, у него и желания не было мне отвечать. Однако я отчетливо слышала приятные ноты, буквально ощущала их физически в воздухе. И, спустя несколько минут наблюдений, я нашла источник звуков.
Красная стена высилась вверх, ей не было конца и края. Даже если смотреть в стороны, все равно не увидишь ее обрывов. И все же кое-что в ней было до непривычности странное, пугающее. Выше, чем через два метра вверх по красной пульсирующей поверхности бежала тонкая, черная трещина. Словно бы кто-то отчаянно ударил по стене со всей силой, в результате чего поверхность раскололась, и на пол свалился неровный кусок. Я старательно осматривала трещину, несколько раз поднялась на цыпочках и попыталась дотянуться. Тщетно. Даже человек или андроид за стеной, безучастно осматривающий мои действия, словно бы был уверен в провальности моих попыток. Он не пытался дотянуться к трещине со своей стороны, не пытался подсказать мне, как это сделать. Стоял и смотрел, изредка поднимая голову вверх и изучая черный бегущий по поверхности стены поврежденный участок.
Как мне не нравилась эта песня. Тяжелая, угнетающая, пусть звуки и доносились как будто бы из-под сотни одеял, слова я все же различала без лишних проблем. Мужской голос практически шептал, и я время от времени вслушивалась в его фразы, однако внутри разрасталось чувство обиды от понимания ситуации. Я слышу музыку, сочащуюся из трещины в стене. Следовательно, незнакомец там, по ту сторону слышал меня. И все же не желал отвечать.
«Ты слышишь меня?»
В ответ лишь тишина. Неторопливо постучав ладонью по стенке, я постаралась привлечь к себе внимание того, кто смотрел вверх на трещину. Мужской силуэт словно бы не слышал, не ощущал ударов. Вздернутая вверх голова позволила рассмотреть контуры губ, носа и глаз настолько сильно, насколько позволяла красная стена. Увы, я не находила в них ничего знакомого, не говоря уже об этих светодиодах, что не надевались роботами с прошлого года.
«Посмотри на меня!»
Незнакомец медленно опустил голову, вернув свой взор на мои глаза. Видел ли он меня так же плохо, как я его? Может, и он там гадает, кто перед ним предстал, и почему эта неизвестная особа едва не растворилась в темноте в прошлую встречу?
«Какая же ты тупица, Тони» промелькнула мысль в голове, что тут же была озвучена в темноте за спиной. Думаешь о незнакомце из собственного мозга так, точно он может иметь свое личное сознание. Отвернувшись от стены, я аккуратно сползла по ней на пол. Кожу спины под голубой ночной рубашкой обдавало жаром от прикосновения к кровавому блоку, но я игнорировала этот факт, старательно прижимая к себе ноги. Представшая перед глазами тьма съеживалась и разжималась, внутреннее безумное желание просило протянуть руку и дотронуться, чтобы испытать весь страх и боль от возможной кончины. Но я сдерживала свои позывы самоубийцы поиграть со смертью. Может, кто-то и шел на поводу безумных побуждений шагнуть вперед, стоя на краю высотки. Я же не желала снова испытывать то, что было испытано ранее. И только звуки песни позволяли мне уйти глубоко в себя, игнорируя тьму впереди и незнакомца сзади.
