Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 73 (всего у книги 93 страниц)
Глаза андроида сверкали недобрым блеском, но даже таким враждебным детективом я продолжала восхищаться. Я узнаю этот взгляд. Почти так же Коннор смотрел на меня в первый совместный день работы, когда мозги девианта вытекали прямо на волосы распластавшегося Андерсона. Разве что там Коннор был скорее раздосадован. Здесь, на асфальтированной площадке, Коннор был зол. Его руки невольно сжимались в кулаки, брови хмурились все сильнее. Стоящий в отдалении Андерсон щурился от ветра, аккуратно вытащив черный пистолет фирмы Glock из-за пояса.
– Отныне пьеса и впрямь близится к кульминации, – растягивая слова, но слегка усиленным голосом произнес Камски за спиной. Мне даже смотреть на него не требовалось, чтобы испытывать рефлекторную подготовку тела к предстоящему делу. Осанка резко выпрямилась, рука резко развернула лезвие меча наружу. Каждая мышца наливалась железом в предвкушении освобождения скопившейся энергии, крик катаны в голове сменился на злобное шипение. – Как жаль… ведь все так хорошо начиналось…
– А вы все шутки шутите, да? – прикрикнул грубый, басовитый Хэнк, грозно расправив плечи. – Возомнили себя сраным богом?!
– Гением – да. Нарциссом – вполне возможно, – отвечал туманный голос Камски, как всегда словно погруженный в дым от наркотической травки. Так и представляю, как мужчина стоит на мостике, важно вздернув подбородок и жестикулируя руками, дабы показать свою снисходительность ко всей это «неловкой» ситуации. – Но точно не богом. И я не совсем понимаю, к чему это скопление служителей правопорядка рядом с моим домом. Мы с Энтони вполне сможем справиться и без вас.
Произнесенное этим мягким спокойным голосом имя подействовало, как адреналин. Резко развернувшись корпусом, я через плечо посмотрела на Элайджу полным ненависти взглядом. Стоит на мостике, как я и подозревала, смотрит сверху вниз прикрытыми глазами и медленно разводит руками в стороны. Зеленая толстовка отсутствовала, не было и черных очков. Правая бровь не сочилась кровью, однако полученная в Кливленде рана теперь привлекала к себе внимание. Так и тянутся руки завершить начатое тем самым подвыпившим уволенным директором.
Элайджа Камски даром времени не терял. Затуманенный тон босса продолжал вещать спокойно, учтиво, и зов этот был направлен в мою сторону, как и серые прикрытые глаза.
– Энтони, полагаю, что месяц тесного общения позволит мне просить у тебя всего две минуты внимания.
– Анна, не слушай его, – слова Коннора прозвучали так близко, что я едва не дернулась. Детектив уже успел сократить расстояние под шумок до одного метра, и теперь, держа руки навесу в попытке успокоить меня, говорил терпеливо, но умоляюще. – Давай просто уедем домой…
– У нас только два пути, Тони, – Камски продолжал испытывать мой злобный взор, перебивая детектива. Как он смеет вообще обращаться ко мне по имени после всего, что вскрылось?.. – Или ты уезжаешь со мной в Японию принудительно или добровольно. Или же ты покидаешь этот дом, послушав детектива. Не завидую я тебе в этом нелегком выборе.
– Ты даже не пытаешься оправдаться, – шипела я самой себе, при этом полностью обращаясь взглядом к мужчине. Уголки губ Камски вздернулись вверх, сам же Элайджа посмотрел себе под ноги. – Какой же ты ублюдок…
Ветер утих, но легче от этого не становилось. Теперь его шум звучал в голове, отдаваясь сотнями мыслей одновременно. Увы, большинство из них были направлены на фантазии о самых изощренных способах убийства.
Элайджа, больше не имея потребности перекрикивать уличный шум, заговорил тихо и вкрадчиво:
– Возможно, я не самый приятный человек… но я никогда и не скрывал этого.
Закрыв глаза и пытаясь усмирить злость, я развернулась обратно к Коннору. Чувствую кожей, как умоляюще на меня смотрят карие глаза, как выжидающе сверлят меня взглядом старческие голубые. Что-то подсказывает, что наши с Хэнком Андерсоном желания совпадают, но выбор того самого пути произошел не по причине желания угодить лейтенанту. С катаны все еще стекают редкие капли тириума, кожаная рукоятка из красно-черных лоскутов греет дрожащую руку. Вот в чем была причина принятого решения: наше с катаной общее стремление насытиться красной кровью того, кто однажды пролил чужой тириум на заледенелой дороге напротив дома Андерсона.
Открыв глаза, я посмотрела на Коннора извиняющимся взором. Кажется, он понял мои намерения, испуганно перебегая взглядом по женскому лицу.
– Прости, – виновато вздернув уголки губ, я попыталась приободряюще улыбнуться. – Я не могу.
Возглас Коннора погряз в тишине, воцарившейся в голове в ту же секунду, когда я развернулась и уверенно двинулась в сторону Камски. Я видела перед собой цель, и впервые за долгое время эта боевая цель была поставлена собственными эгоистичными желаниями уничтожить кого-то конкретного, а не желанием защитить так называемого «босса». Камски так страшился быть убитым подразделением, что сам того не желая нажил себе куда более опасного врага – разгневанную женщину, способную разорвать человеческую плоть на части всего несколькими движениями катаны. Весь окружающий мир вдруг сузился, стал маленьким, отодвинув за рамки голоса детективов за спиной, шум бурлящей реки, блеск звезд и свет луны. Передо мной был только один единственный человек, и вокруг него сейчас крутилась вселенная.
Шаг за шагом, я приближалась к мостику, с упоением вкушая растекающуюся по жилам ненависть и восторг. Мистер Камски с разочарованной улыбкой смотрел на меня сверху вниз, сверкая светлыми глазами. Мужчина убрал руки в карманы джинс, после чего едва различимо произнес:
– Значит, все-таки, принудительно… печально, – я была уже почти на мостике, уже хотела отвести катану за спину, однако сквозь тишину в голове пронеслись мужские слова, внезапно погрузившие все во мрак, – возвращайся домой, Энтони.
Солдат занесла ногу над первым деревянным бруском мостика, однако шаг так и не был сделан. Сошедшие с уст слова Камски вдруг оборвали все желание Анны идти до конца, и та, больше не принадлежа самой себе, резко упала на колени. Катана со звоном опрокинулась на асфальтированный пол. Еще меньше чем через секунду девушка безвольно повалилась на площадку всем телом, пронзая медленно мигающим взором космос.
– Нет! – крик андроида перекрыл шум воды и торопливый топот сразу двоих полицейских, однако он не смог перекрыть звука удара кулака по мужскому лицу. Коннор даже не отдавал себе отчет в своих действиях. Просто подлетел к возвышающемуся над солдатом в синей экипировке основателю «Кибрелайф» и в порыве злости нанес удар. Мистер Камски тут же плюхнулся всем телом на мостик.
– Тише, спокойно! – Андерсон оттащил напарника в сторону за плечи, при этом не спуская злого взора с лежащего на мосту Элайджу Камски. Тот между тем прикрывал кровоточащий нос рукой, с любопытством рассматривая поведение некогда созданной им же машины.
Вырвавшись из цепкой хватки лейтенанта, Коннор тут же навис над лежащей на полу полу-живой девушкой. Черные ресницы продолжали размеренно вздрагивать, сама же Анна смотрела перед собой, совершенно ничего не видя. Он просил, умолял ее очнуться, встряхивал за плечи, бережно касался женских скул. Готов был кричать во весь голос, но вместо этого дрожащим голосом шептал. Анна не отвечала.
Темные теплые языки облизывали кожу со всех сторон. Смотря перед собой прикрытыми глазами, я, лежа на черном словно бы ворсовом полу, улыбалась от растекающегося в теле тепла. Рука поднималась вверх в желании дотронуться до потоков тьмы, что тут же от прикосновений рассыпалась на тонкие, висящие в воздухе, нити. Здесь так тепло, спокойно… никто никогда не достанет меня, никто никогда не причинит боль. Здесь не было страха, боли, голода или воспоминаний. Только я, тишина и тьма.
Удары собственного сердца были такими размеренными, что мне показалось это до непривычности странным. Кажется, буквально минуту назад я задыхалась от ненависти, пропитывала этим чувством каждую свою клетку, готовя мышцы к рефлекторным действиям. Однако сейчас так уютно, как я давно себя не чувствовала.
Биение сердца становилось все громче. Звуки ударов эхом отзывались от мрака, и я, нахмурившись, вдруг вспомнила, где еще слышала этот звук. Там, во мраке отельного номера, под присмотром собственных коллег-убийц я так же безвольно находилась посреди мрака, практически в центре светлого луча. Тогда во мне играл страх, обреченность, смирение перед скорой смертью. Но я же была и довольна увиденным. Андроид в сером пиджаке «Киберлайф» стоял на возвышении рядом со своими собратьями-девиантами, с восхищением осматривая толпу таких же, как и он – искусственных, но свободных. Это было самое прекрасное, что я видела за последние семь лет – его триумф, его победу, его «жизнь». Конец его истории.
Рука нерешительно отпрянула от мрака, и нити вернулись в общий ряд тьмы. Я спешно села и испуганно осмотрелась по сторонам. Нет, это не сердце. Как и тогда во сне, это нечто иное, нечто удивительное, нечто, что я ждала уже несколько дней. Мрак продолжал окружать меня, но меньше чем через секунду биение вдруг прекратилось, достигнув своего пика. За спиной в паре метров стоял он.
Глядя на андроида в пропитанной голубой кровью рубашке, я опасливо встала на ноги и отступила на шаг. Коннор смотрел на меня безбрежно, спокойно, но при этом весь его перепачканный кровью облик источал невероятные потоки обреченности. Я же, вновь дыша порывисто и тревожно, не смела протянуть руку к тому, до кого долгое время пыталась пробиться через красную стену.
– Значит так, пижон сраный, – Андерсон, с вызовом направив пистолет на лежащего и прикрывающего нос Камски, буквально рычал, а не произносил слова. – Возвращай все как было, иначе я пристрелю тебе твою гребаную башку, козел!
– Выстрелите в меня, лейтенант? – спокойно отвечал Камски, намекая на блеф офицера. – Уверены в этом?
Андерсон, усмехнувшись, направил ружье со лба Камски на правую ногу. Коннор за спиной пытался дозваться до погрязшей в небытие Анны.
– Может, я и офицер, но в первую очередь человек, – надменно произносил Хэнк, как бы в знак доказательства потрясывая оружием в воздухе. – Так что да, я уверен.
Элайджа Камски усмехнулся. Вновь поднявшийся ветер заставлял его волосы в хвосте вздрагивать, в то время как седые пряди лейтенанта во всю швырялись хозяину в лицо. Речной запах был таким приятным, таким насыщенным, что Элайджа даже на мгновение попытался принюхаться к этим дурманящим ароматам сквозь запах крови в носу. Попытки оказались такими же безуспешными, как и попытки андроида, стоящего на коленях, пробудить Гойл. Сев и оперившись локтями и колени, Камски даже вдруг подумал, что было бы неплохо сообщить Коннору о бессмысленности его действий, но смотреть на все это было так удивительно, что мужчина продолжал молчать.
Надо же, мелькнуло в голове Элайджи. Всего пару месяцев назад это была идеальная машина для отлова девиантов, а уже сегодня андроид готов идти на смерть ради абсолютно чуждого ему создания. Вопрос лишь в том, как далеко он готов зайти, и как далеко готова зайти Гойл ради спасения бездушного робота.
– Анна, очнись! – Коннор продолжал свои безуспешные попытки разбудить девушку, уже подняв ее туловище и прижимая к себе. Голос его больше не дрожал, однако был готов перейти на крик. Солдат не реагировала: смотрела вперед без единого признака сознания. – Пожалуйста, проснись…
– Знаете, лейтенант, – Камски, не сводя прикрытых глаз с андроида и солдата, вздернул уголки губ. Он прекратил останавливать кровь из носа, и та темными струйками продолжала бежать вниз, к подбородку. Несколько капель окрасили серую футболку в темные пятна. – Я склонен считать себя личностью, способной к философским рассуждениям и гуманитарным наукам, хоть на деле имею и технический склад ума. Подразделение всегда вызывало у меня уважение из-за его желания подчинить себе человеческий разум. Однако с первого появления девиантного поведения машин всегда задавался вопросом…
– Коннор, – Андерсон не сводил настороженного взора с мужчины, на которого продолжал целиться пистолет. Ему не нравились начавшиеся речи создателя, еще меньше нравилось задумчивое, точно обещающее нечто нехорошее выражение лица Камски. Лейтенант свободной рукой рыскал в воздухе за спиной, пытаясь найти плечо андроида. – Коннор, отпусти ее…
– …кто именно окажется на верхушке пирамиды: бесчувственный солдат, взращенный, чтобы убивать, или же эмоциональная машина, готовая пожертвовать собой ради жизни другого?
– Коннор! – резко прикрикнул Андерсон, возвращая дуло пистолета обратно на лоб Элайджи. – Отойди от нее немедленно!
Андроид не слушал. Продолжал прижимать безвольное тело к себе, продолжал смотреть в зеленые покрытые пеленой глаза. И только когда шум реки пронзил басовитый крик лейтенанта, потерянно поднял взгляд на стоящего рядом напарника.
– Энтони, – тихо, обреченно, но с любознательностью произнес Камски. – Делай.
Зеленые глаза резко обрели ясность, сфокусировав яростный взгляд на андроиде. В следующее мгновение недоуменный Коннор был с грубой силой отпихнут в сторону, после чего в руке уже сидящей Анны блестел револьвер.
Он смотрел на меня взглядом, полного отчаяния. Синие пятна больше не расползались по рубашке, но вид все еще блестящей жидкости вызывал не меньший страх, чем если бы тириум продолжал сочиться. Шея не была повреждена, не было диода на виске. Тонкая прядь волос неподвижно струилась вниз, карие искрящиеся глаза блестели в свете нависшего над нашими головами луча.
Мы опять здесь. Стоит вдвоем посреди мрака, смотрим друг на друга и пропитываемся атмосферой обреченности. Андроид не прекращал говорить: он порывисто просил проснуться, открыть глаза, взглянуть на него, но я не понимала его слов. Ведь я и так не сплю! Блуждаю взглядом по его лицу, рассматриваю каждую родинку, каждый сантиметр бионической кожи и наслаждаюсь этим изящным лицом! Коннор просит очнуться, но я не желаю этого. Зачем?.. мне здесь так тепло и уютно с ним вдвоем, так хорошо… никого вокруг нет: ни Рида, ни Рейн, ни Камски. Посреди танц-пола в баре «Сентропе» мы словно бы создавали вокруг себя маленький мир двоих существ, куда посторонним был воспрещен вход. Но тот мир был мнимый, а здесь мы и впрямь были одни. Разве что мне не нравилось, как тоскливо и умоляюще смотрят шоколадного цвета глаза самого прекрасного на свете создания.
– Пожалуйста, проснись, – говорил Коннор, жалостливо хмуря глаза. – Ты должна очнуться.
Взглянув на тьму за спиной, что в противоположную от андроида сторону шептала о важности окунуться обратно во мглу, я облизнула губы и нерешительно посмотрела на андроида.
– Я однажды уже очнулась, – я вспоминала точно такую же просьбу Коннора в том сне, перед допросом в темном номере отеля. Тогда я не понимала его слов, хоть еще долгое время и старалась разобрать все по полочкам. Но сейчас осознание смысла его просьб пришло. Я ведь и впрямь очнулась посреди гостиной съемного дома, решив остаться в Детройте рядом со своей истинной целью. – И к чему это привело? К твоей смерти?
– Ты нужна ему, – игнорируя мои слова, андроид продолжал изъясняться, жестикулируя руками. – Мы нужны ему.
Это было… странным. Но таким понятным. Нахмурившись и осмотрев Коннора с ног до головы, я вдруг широко распахнула глаза. Все это время был не Коннор. Это была моя вторая личность, некогда задвинутая Дорианом в дальние уголки сознания вместе с воспоминаниями о прошлом. Вот почему она вещает голосом андроида! Вот почему ее силуэт все это время старался показать мне через красную стену истинное прошлое, используя особо значимые для нас места! Бар «Сентропе», дорога посреди январской улицы! Сам Джон Майкл Дориан говорил, что личности в человеке могут принимать любой облик: животное, предмет, человек. Моя вторая личность приняла облик того, ради которого я была готова идти до конца. Ради которого я и шла до конца, миновав спины коллег-убийц и направившись на «Иерихон».
– Не очнешься – и он умрет, – говорила личность, в знак подтверждения кивая головой.
– Пусть лучше пристрелит нас, – почти шепотом обреченно отвечала ей я, вспоминая смерть, что стоит за моей спиной с самого рождения. – Мы же как магнит – притягиваем к себе стервятников… все, кто приближается, умирают. Так пусть лучше пристрелит нас…
Андроид хмурился, плотно сжимая губы. Он знает, что творится в моей голове, как и я знала, что творится в его. Он согласен со мной, однако вместо того, чтобы сдаться – раскрывает руки в пригласительных объятиях, предлагая слиться и стать сильнее. Не смея сделать шага вперед, я одним только взором молила не ставить меня перед выбором. Увы, молить было поздно. Либо сейчас, либо никогда.
Анна с яростным взором протянула блестящий в свете фонарей револьвер, целясь прямо в лицо приподнявшегося на локтях Коннора. Карие глаза сверкали недоумением и страхом, однако выстрела так и не прозвучало – Андерсон успел ударить тяжелым ботинком по женской руке, отчего пистолет выпал и откатился в сторону, шкрябая металлом по асфальту. Речной ветер усилился, заставляя всех присутствующих щуриться и прикрывать глаза, лишь только Элайджа Камски спокойно сидел на мостике, безучастно наблюдая, как Гойл в порыве гнева хватает покачивающегося из стороны в сторону лейтенанта и быстро поваливает его на бетонный пол. Черный Glock из руки Хэнка Андерсона выпал. Сам мужчина с гулким грохотом упал наземь, при этом заставив легкие жалобно выплюнуть остатки воздуха.
Движения Гойл был четкими, слаженными. Она была почти такой, какой ее воспитывали двадцать семь лет – непоколебимой, видящей перед собой только одну цель. За месяц использования умений Энтони Гойл мистер Камски ни разу не прибегал к гипнозу, как средству устранения недругов. Солдат справлялась с последними и без гипнотического сна. Но в те моменты девушка была спокойна и безучастна, однако сейчас Элайджа, развалившись на мостике, наблюдал за животным бешенством вдруг ставшим берсерком молодого солдата. Ее зеленые глаза блестели готовностью уничтожать, сама же Гойл поспешно усаживалась на выругивающегося Андерсона с целью нанести первый удар. Как и выстрелу, этому удару не было суждено произойти. Коннор, очнувшись от ступора, стащил сопротивляющегося солдата в синей экипировке на бетонный пол, плотно сжимая к себе со стороны женской спины.
– Анна, очнись!..
– Да чтоб тебя, твою мать! – орал Хэнк, получив по коленке тяжелым солдатским ботинком. – Отцепись уже от меня, бешенная!
– Прошу тебя, успокойся, – пока Хэнк орал на всю улицу, отползая в сторону, Коннор пытался говорить тихо. Дрожащий голос не давал ему этого в полной мере, однако на долю секунды Анна замерла, и Коннор, списавший это на прогресс, продолжил говорить девушке на ухо. – Ты же слышишь меня… пожалуйста, очнись… вернемся домой…
Минутная заминка оказалась ложью. С силой пихнув андроида локтем в грудь, Гойл вырвалась из его объятий и спешно поползла к сверкающей в стороне катане. Коннор быстро среагировал на эти действия, все еще продолжая не чувствовать боль и игнорируя возможные повреждения. Вскоре Гойл, прижатая к асфальту буквально в паре сантиметров от оружия, яростно смотрела в лицо вновь нависшего над ней андроида. Женская рука пыталась дотянуться до лезвия, однако в то же мгновение была схвачена детективом. Ставший на ноги Андерсон носком ботинка откинул катану на несколько метров в сторону.
– Послушай меня, прошу тебя!.. – Коннор пытался держать вырывающуюся бывшую напарницу, прижимая ее к себе всем телом. Он не смотрел в зеленые глаза, боясь встретить там ненависть, но при этом игнорировал все ее попытки отпихнуть, освободиться, старался говорить нетерпеливым голосом. – Я люблю тебя, люблю! Видишь?.. я сказал это… только прошу тебя, очнись, пожалуйста!
Пыхтения Анны становились все более приглушенными, попытки оттолкнуть не такими порывистыми. Девушка продолжала сопротивляться, однако уровень стресса в организме зашкаливал. Это было на руку, и Коннор продолжал говорить…
Андроид, ставший второй личностью больного рассудка, не сводил с меня выжидающего взора. Я слышала его голос, такой упоительный и родной, но при этом сама личность ничего не говорила. Не удивительно. Ведь этот голос принадлежал реальному хозяину.
Он меня любит?.. но он же никогда этого не говорил. Всегда предпочитал использовать язык прикосновений, считая слова лишь бессмысленным ветром. Да, мне нравилось, когда Коннор в ответ на признания в чувствах бережно убирал волосы за спину, как бы отвечая взаимностью на другом языке. И все же порой хотелось услышать в ответ те же слова, о которых мечтает услышать любой любящий человек.
Всматриваясь в темноту, я старалась найти источник. От голоса, что отзывался эхом со всех сторон, веяло теплом и уютом, и в то же время страхом и скорбью. Улыбка не сходила с моих губ, когда я, вернувшись взором ко второй личности с распростертыми объятиями, сделала несколько шагов навстречу. Тьма, жалобно пища за спиной, тут же отдернула свои языки перед увеличивающимся лучом света, спускающего на двоих прижимающихся друг к другу золотые нити.
Удары прекратились, как и порывистое пыхтение. Женские руки, обтянутые плотными синими рукавами, безвольно спустились к земле. Коннор не торопился смотреть в лицо Анны: андроид продолжал прижимать к себе солдата, плотно сжимая глаза. Смотреть на все это безумие было по странному страшно, не сравнимо с тем, что приходилось испытывать на «Иерихоне» перед лицом смерти. Там была только тревога за возможное окончание истории прежде, чем Коннор смог бы хоть как-то помочь девиантам. Здесь это был страх, продиктованный совершенно чуждым состоянием столь близкого человека. Пару месяцев назад Анна прижималась к нему на диване, встречая рассвет в окне гостевой комнаты, а сейчас пытается убить любыми способами, рыча, как взбешенный зверь. Но даже когда буря утихла, и единственным источником шума был ветер – детектив, весь в пыльных пятнах на синем костюме, продолжал молча прижимать к себе успокоившегося солдата.
– Коннор… – донесся хриплый, уставший голос. – Я хочу домой…
Тепло Коннора пропитывало меня насквозь, хоть тело и продолжало сотрясаться от усталости перегруженной скачками туда-сюда нервной системы. Голос в голове исчез, растворился в шуме ветра, рассеявшись вместе с тьмой. Я смотрела пустым взором на звезды, боковым зрением отмечая колыхающиеся выбившиеся темные пряди андроида, что продолжал меня сжимать в объятиях на пыльном асфальте. Плечи нещадно жгло от царапающих швов, тут же закрывая потертости на раскрасневшейся коже. Мне было так тепло, и в то же время холодно. Сбивчивый сердечный цикл не давал в полной мере глотнуть свежего речного воздуха, однако я не испытывала кислородного голодания. Разве что мышцы трясло, в груди царила пустота.
Я не могла смотреть Коннору в глаза, когда андроид наконец разжал меня и, придерживая над землей, тоскливо посмотрел в лицо. Все, что я могла делать – цепляться за его плечи, и ненавистным взором смотреть в упор на разочарованного Камски, что по-прежнему сидел на мостике и уже без какого-либо интереса наблюдал за нами. Он знал – я больше не возьмусь за оружие. Ведь буквально пару минут назад я шла к нему уверенным шагом, упиваясь затвердевшими мышцами, и вот, вдруг нахожу себя лежащей на площадке в плотно сжатых руках девианта, при этом ощущая только слабость и легкую сонливость.
Секунды складывались в минуты. Мы словно застыли, гадали: что делать дальше и как после всего этого жить. Уверена, еще долгое бы время находились в оцепенелом состоянии, если бы не разразившийся криком седовласый Андерсон, злобно пыхтящий и беснующийся из стороны в сторону:
– Знаете что? Катитесь-ка вы все нахрен! Ты иди нахрен! И ты иди нахрен! – мужчина указывал на нас поочередно указательным пальцем, пока Коннор помогал мне, еще ничего не понимающей, сесть. Когда же мужской палец указал на вознамерившегося что-то сказать Элайджу Камски, лейтенант зарычал так грозно, что даже у меня от такого злобного голоса побежали мурашки. Камски поспешно закрыл рот. – А ты вообще засунь свой язык в задницу и катись к чертям собачьим из страны на все четыре стороны! Устроили мне тут Санта-Барбару на старости лет! Как же вы уже задрали со своими петушиными разборками!
Я была уже на коленях, трясла головой и пыталась усмирить вспышки света перед глазами, когда Хэнк подлетел и начал опустошать темно-синюю, перепачканную пылью экипировку. Оружие покидало меня с таким остервенением, что даже Коннору приходилось удерживать мое шатающееся тело, укоризненно глядя в сторону разбушевавшегося напарника.
– Ну, здравствуй, – саркастично цедил слова сквозь зубы Хэнк, окончательно разворовав мой арсенал. Светлые голубые глаза блеснули, и мне пришлось приложить не мало усилий, чтобы сконцентрировать внимание на расплывающемся лице лейтенанта. – Добро пожаловать домой, коматозница.
Не помню, как встала на ноги, но помню, как Коннор поднимал меня вверх, едва держащуюся на ногах. Силы окончательно вернулись только тогда, когда рука несмело подняла навсегда замолчавшую в голове катану, блестящую в свете луны и фонарей своим идеальным острием. Коннор продолжал держать меня рядом, перекинув мою левую руку себе за шею, пока я, окончательно приходя в себя, бросила последний полный ненависти взор на сидящего Элайджу Камски. Так непривычно видеть кровь на лице босса, и даже не задаваться беспокойным вопросом «кто посягнул на жизнь руководителя?». Я даже усмехнулась, представив себе, как много будет пролито красной жизненно необходимой жидкости, когда до мистера Камски доберутся старые враги.
Коннор уже хотел увести меня в сторону машины, когда я кивком головы попросила мне дать хотя бы одну минуту. Чувствую на себе встревоженный взор карих глаз, однако не могу вот так просто взять и уйти, не поставив точку над всеми «и». Целый месяц этот человек представлялся мне лучшим другом, самым близким на свете созданием, и, как оказалось, он не просто нацепил на себя этот статус. Он силой отобрал его у того, кто сейчас меня держит, прижимает к себе. У него была всего одна причина: стремление защитить свою жизнь от нападок правительственных крыс, от которых я прикрывала его спину. Что ж… кажется, я знаю на чем закончить эту историю.
– Передай от меня Эмильде привет, – злобно, но тихо произнесла я Элайдже, отчего мужчина, вздернув брови, как бы запросил объяснений. Через секунду вздернутые брови сменились понимающей, смиренной улыбкой.
Шум автомобиля поглощал меня, пытался забрать обратно в сновидения. Я лежала на заднем сиденье, прижимая к себе катану, убранную в саю, и старалась справиться с гнетущей пустотой в глубине грудной клетки. Тщетно. Даже представить не могу, как смогу после всего случившегося встретиться взглядами с андроидом, что теперь вел Reno прямиком за медленно продвигающимся кадиллаком Андерсона. Оружие осталось у лейтенанта, и что-то мне подсказывает, что лучше ему там временно и остаться. Не знаю, что произошло на асфальтированной площадке. Уверена только, что это будет еще долго прокручиваться в памятных записях Коннора, нахмуренный взор которого теперь устремился в лобовое стекло. За всю дорогу ни один из нас не проронил ни слова.
Андерсон устремился прочь к своему дому, когда Коннор завел автомобиль на подъездную дорожку. Сквозь закрытые веки я слышала, как открывается водительская дверца, как затухает мурлыкающий двигатель, как открывается дверь на заднее сиденье. Пришлось приложить усилие, чтобы раскрыть веки и приподняться на диване. Коннор, стоя сбоку у открытой дверцы, отчужденно протягивал руку.
Она была прекрасной. Наверняка теплой, но при этом холодной изнутри. Мне хотелось судорожно сжимать его пальцы, сбивчиво просить прощения, но вместо этого я, держа молчаливую катану, кое-как выползла наружу, игнорируя желание андроида помочь. Не могу смотреть ему в глаза. Не хочу видеть там обиду, негодование и злость. И потому, пошатываясь из стороны в сторону, подхожу к бордовому дому, открываю дверь и вхожу в темноту.
Здесь все стало таким странным. Несколько часов назад я видела здесь знакомые стены, в которых было так много родных мелочей. Буквально весь декабрь двое проживающих здесь существ кропотливо выстраивали новый мир, наполненный совместными изучениями и притирками. Чего уж скрывать, последних было предостаточно, учитывая как часто мне приходилось ловить Коннора за взломом государственных серверов, и как часто Коннору приходилось меня отчитывать за пренебрежение сном. Тогда стены были родными. Дом был тем самым маленьким миром для двоих, способным скрыть от неприятностей окружающего мира. Помню, как мне нравилось перед сном закрывать дверь в спальню, прижиматься к девианту, что усиливал свою температуру, и в этом комфортном мире впадать в небытие из сновидений, напрочь забыв о всех делах и проблемах. Порой мир становился мобильным, компактным. Настолько удобным, что его можно было запросто свернуть в клубочек и спрятать в кармане, перенеся в салон автомобиля Reno. А теперь я стою впереди дивана в гостиной, смотрю в электрический камин и осознаю одну истину: тот самый мир, что выстраивался в стенах этого дома, на самом деле никак не связан с комнатами или иными помещениями. Этот мир выстраивался между двумя существами, и где бы те не находились – он всегда был с ними.
Этот мир трещит по швам. Я слышу скрежет нитей, из которых в ноябрьские не такие далекие дни были стянуты две жизни воедино. Сшито то, что в принципе сшить невозможно! Однажды вечером вернувшись домой из бара, мы вот так же стояли в сумерках напольной лампы. Как и сейчас, Коннор стоял на пороге в гостиную, не сводя с меня слегка холодного взгляда. Стена между нами нарастала, и я на мгновение даже пожалела, что не вернулась в Рокфорд, избежав всех этих душевных страданий и мучений. Однако сейчас стена была на все сто процентов крупнее. Эту стену построила я.
Сделав пару глубоких вздохов, дабы успокоить мысли в голове, я отбросила катану в кресло. Меч повалился на сиденье, зацепившись блестящей мутным цветом рукояткой за подлокотник. Коннор, словно бы выйдя из ступора из-за моего движения, обошел диван и встал в нескольких метрах от меня, не решаясь подойти ближе.
Треск камина нарушал нашу тишину. Я держала глаза закрытыми, сжимала кулаки и кусала нижнюю губу в попытке высвободить внутреннюю энергию. Ее-то у меня было хоть отбавляй. Стыд, злость, отчаяние – все смешивалось в адский коктейль, насыщая меня с ног до головы. Мне хотелось реветь, хотелось упасть посреди гостиной на колени и просить прощения, но я, точно скованная всеми цепями мира, не смела сделать хоть еще одно движение. Кажется, если хоть рука шевельнется – с небес посыпятся сотни молний, пронзающих меня насквозь. Темные, искрящиеся в свете каминного пламени глаза приковывали меня к месту, и это лишь добавляло поленьев в огонь.
