Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 93 страниц)
Мои (ее) движения были слаженными и четкими, в то время как тот самый андроид в светодиодах постоянно откидывался в сторону незнакомцем в поношенной одежде. Перед глазами блестел красный диод, и вот, когда я (она) перехватила очередной высланный в меня (нее) кулак, девиант полетел через весь этаж вниз, на бетонный усыпанный мусором пол. Где-то рядом послышалось уверенное «Я успею!», но меня (ее) уже было не дозваться. Рука держала тяжелый пистолет, сверкающим холодным стальным блеском, и когда весь мир словно бы заволокла пелена – послышался выстрел.
Встряхнув голову, я, тяжело дыша, потерянно осмотрела груды бетона на полу. Мелькающие картины продолжали выбиваться наружу, и было трудно определить, где реальность, а где вымысел. Вот я смотрю на свои обтянутые белыми рукавами руки, но вижу черные плотные рукава комбинезона. Все, что сейчас у меня есть – маленький пистолет за поясом, однако каждое бедро и спина ощущает тяжесть холодного оружия. Я слышу речной ветер в ушах, а вместо этого распознаю укоризненный мужской голос, твердящий о зашедшем в тупик расследовании и хриплый тон откашливающегося лейтенанта. Весь мир против меня, и в то же время этот же мир пытается достучаться до сидящего за красной стеной андроида.
Закрыв лицо ладонями, я постаралась усмирить дыхание. Не получается. Сердце поспешно получало уговоры сознания успокоиться. Не получается! Я сдавливала виски, мотала головой из стороны в сторону, радуясь, что сейчас нахожусь вне зоны видимости Рида. Но от этого всего не было толку. Ведь не получается! Собственный организм точно бунтовал моим попыткам вернуть прошлое, попытаться вслушаться в разговор между тремя людьми, и если оба мужских голоса были для меня знакомыми, то третий, женский – вызывал чувство отвращения.
Он мой. Мой! Но почему такой холодный?! Я лишь раз разговаривала так обреченно и безучастно, когда объясняла Дориану свое смиренное состояние перед вечным одиночеством. Но голос той незнакомки был словно мертвым, неживым. Даже рабы-андроиды не говорят таким тоном! Так почему же говорю я, миссис Рейн?..
Едва ощущая опору под ногами, я испуганно вышла из здания. Предательская кроссовка зацепилась пяткой за что-то, и я, почти что повалившись на колени, быстро встала на ноги. Рид, раздраженно закатывая глаза, наблюдал со стороны. Но что мне его взгляды? Ведь сердце пропустило очередной удар, стоило мне обнаружить перед взором причину едва не состоявшегося падения.
Груда бетонных блоков свалена кем-то в невысокую пирамиду. Из кучи отовсюду торчали металлические штыри, в некоторых местах блоки осыпались в серую крошку. Я могла бы смотреть на прорастающую сквозь трещины траву, на какие-то черные надписи на уцелевших бетонных кусках, могла бы проклинать хлам за едва не испорченную обувь. Однако вместо всего этого с ужасом и вновь участившимся дыханием всматривалась в груду хлама, точно как всматривается испуганный заяц в чащу леса при приближении охотника. На деле это всего лишь строительный мусор, но перед глазами лежал труп в синих пятнах на белой рубашке. Яркие светодиоды горели синим, и лишь диод на виске машины потух. Там, у забегаловки я не видела его лица, но благодаря светлым отличительным знакам смогла распознать в нем андроида, стоящего за красной стеной. Из разрезанного горла стекали сгустки синей жидкости, руки расставлены в стороны. Они так похожи на крылья убитой птицы… он сам был похож на жестоко убитого зверя.
Снова эти пятна крови, снова отчаяние внутри, снова чувство собственного бессилия перед вновь умирающим андроидом. Во сне машина истекала кровью, его шаги под светом несуществующего уличного фонаря уводили его обратно на дорогу, где вскоре и был сбит светом автомобильных фар. Здесь и сейчас я видела его снова, но уже брошенным посреди бетонных руин. Я ловила мысленно множество не состыковок, понимала абсурдность обеих ситуаций. Они были моими напарниками: и Хэнк Андерсон, и детектив Коннор. Но тот Коннор, что сейчас ходит рядом с агрессивным лейтенантом, жив и невредим. Андроид из снов и галлюцинаций был мертв, и не факт, что это была одна и та же машина. Ведь здесь я видела убитого на обрушенном здании робота, в то время как за красной стеной мелькали автомобильные фары. Смерть и жизнь смешались воедино, окончательно запутав меня в реальности.
Как бы я не старалась найти разгадки, пялясь в бетонный хлам, как бы не учащала дыхание загнанной в угол дикой кошки – смирение с представшей истиной не приходило. Тот некто за стеной мертв. Убит ли он ножом в горло или сбит машиной – он мертв, и больше мне его никогда не увидеть. Он, следуя пробивающимся воспоминаниям, был напарником Андерсона, а значит, Коннор, ходящий вокруг да около, наверняка был совершенно чужим андроидом. Но в таком случае в его поведении оставалось еще больше загадок. Если Эмильда права, и Андерсон был моим начальником, то этот самый андроид, распростертый сейчас перед глазами на бетонных блоках, был и моим напарником тоже. И, судя по всему, важным напарником. Тогда кем же был живой Коннор?
Господи, я запуталась!
– Ахренеть можно, – послышался со стороны раздосадованный голос Рида, пока я как ошпаренная осматривала хлам вокруг выпученными глазами. – Ведь мог бы сейчас сидеть за компьютером, втыкать в пасьянс. А вместо этого стою посреди заброшки в компании гребаной коматозницы.
Получив от меня такой ошпаренный взор, Гэвин вскинул брови. Мои руки были холодны, ноги дрожали, но я все же нашла в себе остатки сил перед начинающейся внутри паникой, чтобы поднять ладонь и указать на мужчину пальцем. Из груди донесся хрип, и в нем все же можно было расслышать нотки назревающей истерики:
– Что ты сейчас сказал?
– Что? Про пасьянс?
– Нет! Как ты назвал меня?!
Гэвин, настороженно помолчав несколько секунд, после чего все же произнес заветное слово:
– Коматозница.
Это было уже слишком. Это все было уже слишком! Голос Рида вдруг заменился голосом Хэнка Андерсона, и тот всеми красками и тонами повторял одно и то же оскорбление. Он говорил яростно и злостно, говорил надменно и укоризненно, говорил бодро и весело. Так много эмоций всего в одном слове!
Боль вернулась с такой силой, что я едва устояла на ногах. Окружающий мир поплыл в глазах, но я уже не смотрела на блоки, не старалась вслушаться в ветер, насыщенный речным запахом. Каждая пульсация в голове отдавалась тошнотой, боль растекалась по жилам, достигала самых дальних уголков сознания. Сотни, а может, тысячи звезд искрились в темноте плотно зажатых век. Только через несколько секунд я почувствовала, как начинаю оседать на бетонный пол, стараясь скрыть нарастающий шум в голове, зажав уши. Но от этого не было толку. Кровь шумела внутри черепа, а не снаружи, и мои бессмысленные попытки приглушить звуки дрожащими руками изначально были обречены на провал.
Я таяла на глазах. Вселенная смотрела на меня насмехающимся взглядом, рассудок пытался подобрать логичное разрешение проблемы, но разве я могла? Лишь стояла на коленях, согнувшись пополам, и учащенно вдыхала бетонную пыль.
Рядом что-то бормотал Рид. В его голосе можно было бы даже расслышать тревогу и испуг, кажется, он мельтешил вокруг. Мне так хотелось попросить у него о помощи, но шум в голове нарастал, и вряд ли бы мужчина смог услышать меня сквозь него. Вокруг точно сгущалось множество теней, они плясали и прыгали перед глазами, точно пришедшие из ада бесы. Мой желудок был готов распрощаться с завтраком, но я старательно держала себя в руках, лишь бы не впасть окончательно в панику.
Надо просто переждать… это просто нужно переждать. Сейчас боль в голове утихнет, где-то внутри послышится щелчок, и земля впитает в себя несколько капель крови. Да, это очень больно, языки пламени обжигают сосуды изнутри, словно бы вместо крови во мне льется расплавленное кузнецом железо. Так больно… как же больно! Еще и этот нарастающий шум! Я как будто стою посреди огнеметного поля, где проходят боевые действия. Может, война и происходит здесь и сейчас, но она точно была внутри меня, а не снаружи. И я знала, что это за война. То нечто, что пыталось поглотить меня перед красной стеной, теперь отчаянно удерживает контроль над мозгом, заставляя его посылать сигналы болевых ощущений. Даже сердечный орган вынужден учащать свою работу ради повышения давления внутри черепной коробки. Утром я была солдатом, подозревающим в неверности своего босса. Днем я стала другом, что просил о помощи детектива. Сейчас я стала свечой, что вот-вот потухнет под давлением речного ветра.
«Потерпи… просто потерпи…» твердила себе я, полностью понимая абсурдность этой идеи. Чьи-то руки старались меня растолкать, поднять на ноги, и тело в ответ рефлекторно сжималось в комок. Я ощущала себя одним большим сосудом, что бьется в такт сошедшему с ума мышечному органу. Каждая венка, каждый капилляр усердно гнал кровь, при этом забывая проводить газообмен. Вот он – вечный двигатель, от которого нет никакой пользы. Только боль и страдания.
Внутри сознаний кто-то занес руку, и прозвучавший щелчок оборвал шум приближающихся поездных составов. Кровь больше не гудела, не отражалась звуками переливающейся жидкости от внутренних стенок черепа. Раскрыв глаза, я ощутила острую боль от яркого света. На деле же перед взором предстала земля с бетонной крошкой. Кровь медленно струилась по кончику носа вниз, скапывая и пропитывая пыль.
– Чтоб я еще раз поперся с тобой хер пойми куда…
Рид рядом бесновался, присев на корточки и крепко держа меня за плечи. Тепло его пальцев обжигало на фоне того холода, что сейчас блуждал по телу, однако я не спешила убирать с себя мужские руки. Сам Гэвин тут же заткнулся, заметив, что я подаю признаки реакции.
Глаза быстро проморгались, позволяя прийти в себя. Запах реки и бетона теперь смешался с железным запахом крови, но я не торопилась стирать кровь с носа. Мне было не в силу встать на ноги, чего уж говорить про осознанные манипуляции со своим телом.
Наконец, заставив картинку стать четкой, я подняла голову и отрешенно посмотрела на Рида. Даже и не думала, что тот способен на такие обеспокоенные эмоции. Хотя вряд ли их можно было отнести только лишь к тревоге. Моего состояния все же хватило, чтобы помимо испуга рассмотреть в лице Гэвина злость.
– Какого черта с тобой происходит? – злобно прошипел мужчина мне прямо в лицо.
Представить сложно, что в голове детектива после того, как перед ним предстала полуживая я. Впрочем, мне было плевать. Я тщательно старалась сохранить воспоминания, что раньше воспринимала галлюцинациями, и потому лишь потеряно отстранилась от Гэвина, едва не упав на задницу.
– Все нормально, – кое-как выдавила из себя я, понимая бредовость идеи соврать чертыхающемуся детективу. – Просто давление…
– Какое к черту давление? У тебя кровь из носа идет!
Его попытки поднять меня на ноги были бессмысленными, и в основном в силу того, что я сопротивлялась. Несколько минут назад я желала просить человека о помощи, но сейчас вдруг чувствовала себя такой слабой и беззащитной, что хотелось поскорее избавиться от этого чувства. Оставил бы меня здесь полежать минут тридцать, я бы пришла в себя. Ну на кой черт дергать меня на ноги, если я не хочу вставать?..
– Вставай, твою мать! – ругался и матерился Рид, явно не желая понимать мои намеки на потребность остаться на полу.
Наши препирательства могли показаться со стороны забавными и смешными, но на деле в них не было ничего милого. В моей голове продолжало пульсировать от остаточной боли, все мышцы дрожали, словно бы я пробежала не одну милю. Мне было сложно не то, чтобы держаться на ногах. Даже говорить что-то стоило невероятных усилий. Рид, в конце концов задолбавшись дергать меня вверх, с раздраженным вздохом совершил просто наглый по моим меркам поступок. Да, может, в иной ситуации я бы и повалила детектива, как Ричарда с утра. Но сейчас мне было настолько плохо и страшно, что я позволяла совершать любые манипуляции в мое же благо.
Гэвин перекинул меня, зажимающей руками нос, себе через плечо и без каких-либо усилий быстро дошел до машины. Прохлада железного капота встретила мою задницу, добавив еще большей дрожи в теле. Я совершенно терялась в окружающем мире. Не чувствовала ветра, но покрывалась мурашками. Не слышала мужского раздраженного голоса, но осознавала его присутствие. Не осязала шершавые руки на своем лице, но понимала, что те старательно стирают кровь бумажными салфетками. А вот последние вызвали у меня просто дикое сопротивление. Я не слабая, чтобы подтирать за мной кровавые следы! К тому же этот ароматизированный запах персика невероятно бесил.
– Хорош сопротивляться, идиотка, – шикнул Рид, грубо откинув мои ладони в сторону. Он нависал надо мной, закрывая своими широкими плечами от выглянувшего солнца, и его запахи сейчас меня почему-то не бесили. – Может, объяснишь уже, что с тобой происходит?
Я не могла ему ничего ответить. Только смотрела снизу вверх потерянным взглядом, поглощая тепло его рук. Оно не было приятным, но все же хоть как-то согревало вдруг ввергнувшее в холод тело. Лишь только когда кровь была остановлена (не испачкав рубашку, за что спасибо Риду), мужчина убрал свои руки с моего лица, настырно всучив мне в ладонь салфетку.
Что мне ему сказать? Вряд ли правду. Впрочем, именно ее сейчас требует человек, что смотрит укоризненно и раздраженно. Он был так близко, что ноты его цитрусового мужского парфюма заставляли меня держаться в сознании, а не упасть на железный капот, окончательно лишившись чувств. Увиденное на заброшке не интересовало вплоть до того момента, как Гэвин «учтиво» поинтересовался причиной нестабильного состояния. Сейчас для меня было главное сохранить жизнь в теле. Остальное стало неважным.
Ощущение окружающего мира начало возвращаться. Вытирая уже не кровоточащий нос дрожащей в пальцах салфеткой, я пыталась скрыть свой взгляд от ждущего ответа детектива. Меня бил озноб, и он это заметил. Меньше, чем через половину минуты мужчина достал из машины куртку и грубо водрузил ее на мои плечи. От нее цитрусом пахло еще сильнее.
– Расскажу, если ты пообещаешь никому не передавать этот разговор, – кое-как произнося слова, я умоляюще наблюдала за усаживающимся рядом Гэвином. Его руки были скрещены на груди, словно бы в укоризненном ожидании объяснений.
– Валяй уже, – нетерпеливо ответил Рид.
Как было просто сказать, и как сложно сделать. Наминая салфетку вздрагивающими пальцами, я опасливо посмотрела на груду бетонного хлама вдалеке. Расстояние от машины до здания было приличное, удивительно, как быстро Гэвин донес мое полу-бездыханное тело до спасительного капота.
Теперь, когда Гэвин сидел рядом, меня некому было прятать от солнца. Но это и не требовалось. Жаркий диск, точно прочувствовав мое состояние, поспешно скрылся за грузными тучами.
– Меня словно поездом переезжает всякий раз, когда я думаю о прошлом, – слова срывались с губ кое-как, но все же уверено. Не думаю, что смысл мною сказанного вызовет у Рида положительные эмоции, особенно учитывая, как вдруг помрачнел мужчина. – В голове как будто кто-то следит, чтобы я не подбиралась к правде слишком близко.
– С чего ты вообще взяла, что все это, – Гэвин обвел тяжелым взором заброшку, которая вдруг стала мне противной. Поскорее бы отсюда убраться, – правда? Какой-то гребаный номер прислал тебе адрес, а ты сожрала его, не попросив и соли.
– Хочешь знать, откуда такая уверенность? Вчера я встретила одного человека, который рассказал мне, кто я на самом деле, – упоминание об Эмильде Рейн, точно выбившийся из общей мозаики элемент, вызвал новый поток дрожи. Рид, заметив это, вдруг решил поправить вороты куртки, запихнув меня в них как можно глубже. – Что я не работала на Камски, что я вообще работала на правительство. Именно от нее-то я и узнала, что была под началом Андерсона. Почему ты не сказал мне об этом, Гэвин?
– Это был твой не самый удачный опыт, – хмыкнул детектив, снова вернув руки на грудь.
– Снова говоришь прямо как мой босс.
Мы молчали. Легкие порывы ветра отбрасывали мои свободные пряди волос назад, в глазах окончательно прояснилось. Я знала, слабость в мышцах еще не скоро уляжется, однако не могла заставить себя думать именно о ней. Перед глазами лежал умерщвленный андроид посреди бетонного хлама, и его вид превратил мой боевой дух в смирение. Это и есть тот, что стоял по ту сторону красной стены. Она отчаянно орала в моем сознании криком, беснуясь и повторяя лишь слово «НЕЛЬЗЯ», но тогда, стоя на коленях, я ощущала лишь страх перед вновь возникшими перспективами вечного одиночества. Все было тщетно. Разве имеет смысл прошлое, в котором тот некто был мертв и уже никогда не сможет подарить мне саму себя? Не знаю, каким способом его убили: автомобиль, нож, выстрел – толку от этих знаний не было.
– Разницы теперь нет, – удрученно произнесла я, глядя на салфетку в руке. – Кажется, я узнала, что хотела. Даже и не спрашивай, что это. Легче от этого никому не станет.
– Ты пыталась дозвониться до того номера, что прислал тебе адрес? – с непривычной серьезностью спросил Гэвин.
– Нет, – стойкое желание поскорее вернуться в окружающий мир заставило меня глубоко вдыхать мужской парфюм, что исходил от куртки. Сквозь ароматы цитруса и реки пробивался еще один – запах машинного масла. – Даже и не думала этим заниматься.
Мужчина одобрительно хмыкнул, после чего настойчиво протянул руку.
– Дай сюда телефон.
Я на секунду другую даже опешила от такого заявления, только тупо смотрела в раскрытую ладонь, на которой просматривались уже зажившие царапины.
– Зачем он тебе?
– Дай сюда свой сраный телефон, говорю.
Дрожащая рука едва выудила устройство из заднего кармана, грозясь его уронить каждую секунду. Мужчина ловко перехватил телефон в свои руки, и, потыкав в стеклянный экран одну минуту, встал с капота и угрожающе вернул мне устройство обратно.
– А теперь послушай меня внимательно, – он отчитывал меня пальцем, как обычно отчитывают детей из начальных классов за несделанное домашнее задание. Даже валяясь на бетонных обломках и сжимаясь от боли я не чувствовала себя так унизительно, но все же вслушивалась в мужской голос человека, что смотрел сурово сверху вниз. – Ты забудешь про этот чертов номер, забудешь про эти чертовы адреса. Перестанешь гнаться за ушедшим, и будешь думать головой, а не задницей. Хочешь сдохнуть? Прекрасно, но тогда без моего участия.
– Окей, окей! Господи! – я высунула руку из-под куртки и обижено откинула от себя выставленный вперед указательный палец. – Зачем так грубо-то? Можно подумать, у тебя никогда не было желания изменить что-то в своей жизни.
– Не путем отхаркивания крови.
– Да ты посмотри на себя! Ты же весь в шрамах, как гребанная Росомаха!
– Учи матчасть, дурында! Росомаха заживает!
Я бы посмеялась, но смеяться не хотелось. Гэвин же напротив: улыбнулся этому милому разговору, что последовал за стремительным откачиванием меня из бездны мрака.
– Что тебя не устраивает в твоей жизни? – Рид прочувствовал мое настроение.
Мой слепой взор блуждал по его темной футболке, щетинистым щекам и слегка обветренным губам. Вопрос был на миллион, и именно ответ на него я так пыталась найти уже несколько дней. Как объяснить человеку, что ты боишься и в то же время желаешь своего прошлого? Как рассказать вечному «одинокому волку», что ночью рука блуждает по постели в поиске чужого тепла, а вместо тяги к окружающим ощущаешь отчуждение и отвращение? Если я и попаду когда-то в ад, то он будет персональным, основанным на самом главном страхе моей жизни – страхе одиночества. Увы, такому человеку, как Рид, этого не понять.
– Скажи, – ответ Риду пришлось услышать через вопрос. Никто не любит, когда на вопросы отвечают вопросом, но Гэвин правильно понял мои слова, хоть позже и обернул их в шутку. – Тебе нравится твоя жизнь в одиночестве? То есть, ты никогда не идешь на психологическое сближение, и оно понятно почему, учитывая твое прошлое. Но ведь… тебе не грустно, возвращаясь вечером в пустую квартиру?
– С чего это она пустая? – разговоры о душевных страданиях были для Гэвина, судя по всему, тяжелой ношей. Мужчина убрал руки в карманы и с ироничной улыбкой изрек следующее. – Вообще-то мы живем уже пять лет вместе, и это лучшие пять лет в моей жизни.
– Гэвин, ты живешь с котом.
– Не жизнь, а сказка!
Что ж, в этот раз мне и впрямь захотелось посмеяться. Усмехнувшись в ответ на сказанную к месту шутку, я поняла, что ответа от Гэвина не дождусь. И все же его удрученные, словно бы обещающие беду серые глаза окончательно убедили меня. Вновь посмотрев на покрасневшую салфетку в своей руке, я обреченно пожала плечами. Кожаная куртка приятно зашуршала от этого движения.
– Может, ты и прав. Нет смысла гнаться за тем, что осталось позади, – сошедшие с губ слова вернули воображению лежащий на бетоне труп и стремительно приближающиеся фары машины. – Я просто немного устала уже от всего этого. Камски, прошлое… постоянно думаю только об этом. Пожалуй, мне просто нужно на что-то отвлечься.
Я не видела лица Рида, но ощущала всем телом какие-то изменения в нем. Детектив расправил плечи, посмотрев на меня слегка надменно.
– Отвлечься, говоришь…
Уже в следующую секунду произошло то, к чему я так готовилась вот уже несколько дней. Мужчина сократил расстояние между нами одним шагом, и, схватив за затылок, впился шершавыми губами с горячим поцелуем.
Все вокруг вертелось, словно картинки в калейдоскопе. Я даже не успела понять произошедшее, и в какой-то степени была рада, что недавно испытала боль и мучения на бетонном полу. Именно они выбили последние силы, в результате чего все рефлексы и мышцы ослабли. Гэвину Риду повезло с ситуацией, иначе, если бы не общее состояние тела, детектив точно бы отправился покорять те самые бетонные груды хлама.
Он впивался в меня так жадно, что я, осознавая свою беспомощность, вынуждена была отвечать. Горячий настойчивый язык требовал закрутиться в танце чувств. Теплые вороты куртки спали с плеч, вновь возвращая холодный речной ветер, но я ощущала мурашки не по причине мерзлоты. Мурашки блуждали из-за совести, что орала внутри благим матом.
Поцелуй был долгий, настойчивый. Мышцы вновь наливались силой под действием адреналина, но я сдерживала позывы оттолкнуть от себя Рида. Это наверняка обидит его, не хватало, чтобы этот человек потом ломанулся мстить, рассказав Камски о моих похождениях по неизвестным адресам. Я чувствовала, как мужчина прижимает меня к себе за шею, как пальцы впиваются в кожу. От него исходили мощные потоки мужской энергии, любая женщина рядом с ним ощущала бы себя беззащитной, слабой, даже желанной. Детектив настойчиво требовал слиться с ним воедино, пусть даже и не самым откровенным способом, как обычно делают мужчина и женщина наедине, но все же ему было и этого достаточно. Я знаю и чувствую, что тот желает большего. Сама же тем временем пыталась разобраться с собственными чувствами, вынужденная отвечать Гэвину таким же страстным поцелуем.
Была бы у меня закадычная подружка детства, как это бывает у подростков, она бы наверняка задала вопрос: каково это?
Я что, твою мать, должна отвечать на этот вопрос?!
Это как тереться щекой о наждачную бумагу!
Это как сидеть на стоматологическом кресле с обездвиженной челюстью, пока врач орудует у тебя во рту!
Это как целоваться с мокрой склизкой медузой!
Боже, это что угодно, но точно не то, что будет вызывать трепетные чувства! Терпение во мне кончалось, и я уже начинала обреченно посматривать по сторонам в поисках случайных прохожих из страха быть узнанной. Однако Рид, вдоволь наиздевавшись, наконец оторвался от моих уже саднящих от порывистого поцелуя губ. В его глазах стоял туман, правый уголок губ вздернулся вверх. Интересно, насколько сильно он чувствует сейчас свое превосходство? Уверена, он дает себе правильный отчет. Будь на моем месте другая, она бы отдалась ему прямо здесь, на капоте, настолько мужчина был обаятелен. Но это же я. И я вновь лишь убедилась в своей фригидности.
– Это достаточная причина, чтобы отвлечься? – как бы невзначай спросил Рид, все еще держа меня за шею. Его голос был хриплым, но осознанным.
– Вполне, – почти шепотом, улыбаясь, ответила я. Не стану же я говорить ему правду! Только врага в виде агрессивного Гэвина Рида мне не хватало.
Мужчина остался довольным таким ответом. Подмигнув, Гэвин помог мне встать с капота. Больше сидеть с ним наедине мне не хотелось, и уж тем более просить о помощи.
– Как насчет вечернего рандеву по барам? – и снова этот голос «невзначай», на деле намекающий на продолжение поцелуя в более уютной обстановке.
– Не сегодня, – и слава богу! – У мистера Камски прием в другом штате, так что мы минимум до завтра будем отсутствовать в городе.
– У твоего босса личная жизнь есть, – Гэвин обошел машину, двигаясь к водительскому креслу. То же делала и я, намереваясь водрузиться на пассажирское. – Зато у тебя, смотрю, с этим проблемы.
– Переставай обсуждать моего босса при мне. Нервирует.
Куртка была успешно убрана на заднее кресло, в то время как мой плащ вернут моим плечам. Рид завел автомобиль и, довольно улыбаясь себе как мартовский кот, повел электрокар мимо старых пошарпанных зданий. Вообще, поначалу мне хотелось вызвать такси и уехать с заброшки в одиночестве, однако Рид воспринял это как оскорбление, после чего пошутил так жестоко, что я едва не схватилась за сердце:
– Что за чушь? – сердито посмотрел Гэвин на телефон в моей руке, выводя автомобиль на нормальную целую дорогу. – Будешь еще такси вызывать. Я довезу тебя, тем более хочу пообщаться с твоим боссом. Пусть накажет тебя за плохое поведение.
Стоило ли говорить о том, что усмехающийся Рид практически нарвался на словесную атаку пришедшего в норму мозга? Не стоит. Не говоря уже о том, что всего за пять минут благодаря самоуверенности Гэвина в бордовой футболке я смогла получить результат ранее запланированного эксперимента. Да, планировалось иное, нечто более интимное, однако эта встреча и эти мгновения контакта крепко накрепко утвердили меня в моих ожиданиях.
Я инертная.
И сближаться с Гэвином и вообще с кем-либо другим больше никогда не стану, даже под дулом пистолета.
Поездка до дома мистера Камски по большей части проходила в тишине. Солнце время от времени появлялось из-за тяжелых туч, его яркие лучи нагревали уличный воздух. От недавнего дождя остались лишь мокрые лужи и капли влаги на автомобилях. Люди снова высыпали на тротуары, и их сухой по сравнению с андроидами вид резко бросался в глаза. Я наблюдала за проходящими мимо людьми и за мчавшимися на встречу машинами, осматривала парки, витрины, в общем, старалась отвлечь мысли от вновь накатившего смирения в душе и растекающейся по жилам слабости. Кожа уложенного на холодное стекло лба охлаждалась, на самом окне образовывался влажный налет от горячего дыхания. Рид что-то говорил, и его голос был довольным, может, лишь слегка встревоженным из-за моего все еще потерянного состояния. С губ слетали слова в попытке уж не поддерживать разговор, но хотя бы отвечать на элементарные вопросы. У меня не было желания общаться, да и вообще хоть как-то контактировать в дальнейшем. Случившееся поставило все точки над «и», и это касалось не только осознания смерти того самого андроида, что стоял за красной стеной. Это, в первую очередь, касалось моего отношения к окружающим людям.
Губы ощущают местами потрескавшиеся от обветривания губы Рида, шея до сих пор хранит тепло его пальцев. Его близкое положение должно было вызывать возбуждение и щемящие сердце чувства, но на деле ничего этого не оказалось. Только стыд, обреченность и желание поскорее разорвать контакт. Если мои реакции были таковыми на поцелуй, то боюсь представить, как остро сработают рефлексы на попытку детектива залезть под юбку. Будет сломан не один палец, будет пролита не одна капля крови.
Я признавалась самой себе в том, что окончательное понимание своей фригидности вывело меня из равновесия гораздо больше, чем осознание бессмысленности своего прошлого. В этом не было ничего хорошего. Мной должны быть испытаны чувства боли и потери от смерти стоящего за стеной андроида, однако на деле я чувствую обреченность из-за невозможности почувствовать тепло на соседней подушке. Как не стыдно! Твой прекрасный некто мертв, а ты думаешь об умерщвленной надежде о любви и сексе! Чертов номер с его чертовыми адресами усугубили и без того мое тяжелое душевное положение, не говоря уже о множестве вопросов и ни едином данном ответе!
Закрыв глаза и поблагодарив мысленно Гэвина за вдруг воцарившееся молчание, я попыталась усмирить пыл внутри и разобрать все по полочкам. Давай, Энтони, подумай логически. Этот некто определенно был андроидом, что работал в одной паре с Хэнком Андерсоном. Его лицо было сокрыто, но личность уже не была важна, ведь ты знаешь его судьбу. Он мертв. Убит, зарезан или просто попал в несчастный случай – не имеет значение. Учитывая возникающие не то галлюцинации, не то воспоминания, ты работала на правительство, и твое последнее задание было сопровождение лейтенанта Андерсона. Его вопрошающий у забегаловки голос надолго запомнится, однако мой собственный голос был еще хуже.
Холодный, безжизненный. Словно некий темный дементор пробрался из мира магии, встретил на пути несчастного солдата и выкачал из него всю радость. Я не могла разглядеть своего силуэта, слишком сильно была зациклена на полицейских, однако все же ощущала себя на ее месте как-то… пусто. Это была не я, и в то же время это была я. Как же все сложно!
Так, Энтони, соберись! Ты отвлеклась! Немного поежившись на сиденье, я постаралась погрузиться в себя, все меньше и меньше цепляясь за окружающий мир. Люди, андроиды, улочки и витрины – все точно ручей текло мимо, позволяя углубляться в раздумья. Мне было плевать на то, что за окном вновь накрапывал дождь. Плевать на очередную пожарную машину, на все вновь толпившихся людей у ворот предприятия «Киберлайф». Пусть война и продолжала свои действия в мире человека и андроида, внутри меня самой разгорались собственные битвы.
Итак, напарник Хэнка Андерсона – и, как следствие, мой тоже – мертв. Теперь его место занимает другой детектив, чей облик завораживает, а голос вызывает ответную реакцию второй личности. Он мог стать его напарником совсем недавно, а мог стать им сразу после смерти своего предшественника. Но если тот мертвый некто с неизвестным мне лицом был важен в моей прошлой жизни – недаром именно он бил кулаком по красной стене, метался из стороны в сторону – то как Коннор связан со мной? Его таинственный план вызывал чувство тревоги, а попытки показать мне мое же прошлое и вовсе приводят в смятение.
