Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 82 (всего у книги 93 страниц)
– Здравствуй, Эмильда, – так же спокойно ответил Камски, делая глоток из бокала. Расслабленной позы он не менял.
***
Погруженная в свет телевизионного экрана и свет из коридора спальня не наполнялась всхлипами и стонами. В воздухе не стояла атмосфера желания, страсти. Ведь дарить себя друг другу можно и без секса, хоть последний и очень важен. Все, что мы делали – придавались трепетным поцелуям, прижимаясь друг к другу в потеплевшей постели, шурша одеялами и подушками. Изредка откуда-то снизу доносился веселый тявк собаки, что вовсю изучала свои новые апартаменты. Мы не обращали внимания. Продолжали наполнять стены комнаты звуками поцелуев, иногда запуская руки под футболки.
Он снова повышал температуру тела, снова лишил кисти рук бионической оболочки. Кожа покрывалась мурашками от почти ледяных прикосновений, однако вскоре его ладони стали почти такими же теплыми из-за постоянного контакта с человеческим телом. Коннор не позволял мне уходить от его губ, заставлял сплетаться языками в нежном танце, изредка хмурился от запахов серотонина и толики дофамина, что источает женское тело. Мне и самой нравилось блуждать под серой футболкой своими теплыми руками. Изучать каждый изгиб мужского тела, пытаться размять мышцы, которых нет. Мне нравилось целовать его шею, тереться носом о биосинтетическую кожу, хоть андроид и не имел запахов. Шум новостной ленты в телевизоре проскакивал мимо, никто из нас не был заинтересован в новостях, шоу или что бы там не могло идти. Нам вполне хватало общества друг друга, позволяющего быть самим собой, делить один мир на двоих.
Все это было слишком волшебным, чтобы быть реальностью. Иногда я, вдруг заподозрив, что это сон, открывала покрытые пеленой глаза, робко заглядывала в черные зрачки. И это вызывало в нем улыбку. Нами и впрямь было много преодолено. Общее желание сохранить свою «первозданность», общее желание постараться ужиться в новом мире. Мы раз за разом изучали друг друга, перебарывали границы. Помню даже моменты, когда мы друг друга обходили стороной, когда пропитывались общей неприязнью, когда старались просто ужиться под крылом одного наставника. Коннор был машиной и носил серый пиджак со светодиодами. Я была солдатом и каждый день надевала черный комбинезон. Наша одежда и наши установки были ярлыками. Я не буду по этому скучать. Я буду наслаждаться новыми нами, открывая в своем андроиде так много нового.
За окном давно наступила ночь. Чистое небо позволяло звездам, луне и вселенной наблюдать за нами, закручивать вокруг нас, на постели, целую галактику. Я все так же позволяла Коннору покрывать мою кожу поцелуями, щекотать лицо выбившейся жесткой прядью, с тусклой болью сжимать человеческую кожу белыми руками. Это все было даже лучше, чем секс. Это и было то, что происходит между двумя душами, а не телами.
Чавкающий и одновременно рычащий шум вывел нас из странного транса. Мы оба озадаченно посмотрели в сторону выхода, и только когда я опасливо приподнялась на локтях – тут же обреченно полноценно села на кровать, с некоторой укоризной глядя на лежащего рядом Коннора.
– Что? – забеспокоился девиант, нахмурившись и сев на постель. Теперь мы оба смотрели на порог спальни.
Щенок сербернара, покрытый рыжими пятнами и с черными ушами, вовсю воевал с моим правым военным ботинком, что был брошен у входа по возвращению из автосалона. Звуки ворчания, пыхтения и скрежета зубов по коже едва перекрывали говор ведущей новостей, однако они были такими яростными, что я принялась посылать ботинку сожалеющие телепатические сигналы. Коннор от вида разыгравшейся собаки тепло усмехнулся:
– Хэнк предупреждал насчет обуви, – как бы в оправдание собаке произнес Коннор.
Я посмотрела на него так саркастично, что андроид тут же вскинул брови. Не удивлена, почему он напомнил о предупреждении лейтенанта. Меня ведь воспитывали семья военного и правительственное подразделение, как бойца, верно? Наверняка считал, что и у меня будут соответствующие методы воспитания. Не зря считал. Дать по жопе собаке мне захотелось, но действовать на нервы Коннору я не стала. Только подползла к краю кровати и затащила тут же принявшуюся от радости повизгивать собаку на постель.
– Да ботинки-то не жалко. Пусть хоть синим огнем сгорят, завтра же к чертям вместе с формой сожгу, – я призналась андроиду в своих планах, усадив новоиспеченного жителя дома между нами. Коннор тут же принялся чесать псу пузо, улыбаясь едва ли не во все тридцать два зуба. – Но чувствую, что воспитание будет сложным процессом, учитывая, что в доме живут типичные дипломат и солдат.
– Животное я в обиду не дам, – Коннор подвинул к себе собаку, предупреждающе взглянув на меня.
– О, как мило. Ты обо мне заботишься.
Андроид саркастично усмехнулся, однако, видимо, шутка его зацепила. Даже слишком, учитывая, с каким деловитым тоном Коннор продолжил мою мысль на тему животного мира:
– Я понимаю, что согласно теории Дарвинизма люди относятся к классу Млекопитающих и отряду Приматов, однако все же уверен, что вы, мисс Гойл, все же способны самостоятельно мыслить, и вас не придется воспитывать.
– Так, ладно, – я отвернулась от андроида, махнув рукой. – Шутка затянулась.
Коннор согласно кивнул, вновь начав наглаживать скулящую от удовольствия собаку.
– Я все равно рано или поздно заведу кошку, – что уж сказать, я даже с некоторой завистью смотрела на то, как эти двое ладят друг с другом. Собак я не шибко сильно любила, а вот кошек просто обожала. Всего один раз видела питомца Рида, и до сих пор помню этот мурчащий комок меха на руках.
Андроид не обращал на меня внимания, полностью погрузившись в общение с Лесси. Однако слова мои он не оставил без ответа, сменив недавний саркастичный тон на учтивый:
– Это твой дом, – не отрывая взгляда от пытающейся его укусить собаки, спокойно без какого-либо намека отозвался Коннор. – Ты можешь делать с ним все, что тебе хочется.
– Нет, Коннор. Это не мой дом. Это наш дом.
Эти слова были сказаны с теплом и уютом. Таким, на какое способны только самые близкие, ценящие друг друга люди. Коннор с нескрываемой благодарностью посмотрел мне в глаза, слегка вздернув уголок губ.
Как бы я не завидовала этой парочке, мне все же нравилось наблюдать за тем, как столь разные существа радуют друг друга своим обществом. В этом я даже видела нас – таких разных, совершенно чуждых по своей природе, но при этом тянущихся друг к другу в поиске родственного душевного тепла.
Мысли о столь странном тандеме напомнила мне о речах человека, что дал шанс вернуть все как было, отказавшись поступать по указке Камски. Почти всю дорогу домой из автосалона мы привели в тишине, и Коннор понимал, почему я не желала говорить. Я обдумывала. Размышляла. Взвешивала все «за» и «против», желая уже окончательно принять решение относительно стажировки у Дориана. К выводу я пришла только сейчас, отмечая все детали, что делали Джона положительным человеком.
– Коннор, – я тихо позвала андроида, скрестив ноги и так же принявшись чесать пса. Лесси от такого переизбытка внимания едва ли не завизжала. – Думаю, я все-таки приму предложение Дориана.
Коннор не сразу понял, о ком идет речь. Ведь я ему так ни разу и не называла имен и фамилий. Однако слово «предложение» заставило девианта нахмуриться и выпрямиться, глядя мне в глаза.
– Ты уверена в этом? – аккуратно переспросил Коннор, и его прядь от движения головы слегка колыхнулась. В обеспокоенных глазах отражался свет экрана телевизора. – То есть, ты знаешь этого человека, и я не могу решать за тебя, однако я бы не хотел, чтобы ты забывала, какую именно роль он сыграл во всем случившемся.
Такой обеспокоенный, такой взволнованный. Я улыбалась своему Коннору, изучая взором темные родинки, изгибы скул, чуть приоткрывшиеся в ожидании ответа полные губы, к которым хотелось прикоснуться. Густые волосы блестели, грудная клетка имитировала вздохи. Он был прекрасным, оставаясь машиной. Стал еще прекрасней, ощутив себя человеком.
Уверено кивнув головой, я отпустила собаку и теперь подушечкой большого пальца бережно изучала его губы на шероховатость. Это вызвало в нем ответную улыбку.
– Думаю, что уверена, – почти шепотом проговаривала я, вспоминая на вкус поцелуи девианта.
Очень хотелось ощутить его снова, так рядом, так близко. Прижаться к мужской широкой груди, позволить сделать меня беззащитной и слабой, отдавшись в полное подчинение машине. Однако это пришлось отложить. Ведь уже в следующее мгновение мы оба, как ошпаренные кипятком, недоуменно и одновременно тревожно смотрели в телевизор, где чуть возбужденная новостями диктор вещала на всю страну.
***
Эмильда все так же стояла у окна, наблюдая за разыгравшимся рассветом. Ей не было холодно, но руки с разведенными плечами обхватывали тело. Ей не было страшно, но тело не желало двигаться. Как долго она ждала этого момента, как долго она шла к цели, что многие годы назад перед ней поставил ушедший на пенсию бывший директор подразделения. Он очень дорожил своим объектом, отдавал себя всего на благополучие организации, пусть при этом он был обычным полного чувств человеком. Но выбрав ее, он не прогадал. И не прогадал, перед собственной кончиной поставив на ее мотивационной верхушке смерть одного человека. Рейн даже было по расчетливому жаль, что бывший директор этого так и не узнает. Зато сама Рейн будет еще долго прокручивать эти минуты в своей голове, насыщаясь холодным наслаждением от поставленной напротив цели галочки.
– Надеюсь, полет прошел успешно, – отметила женщина, не глядя на сидящего за спиной мужчину.
– Было бы куда приятней, если бы не рефлексия, требующая общества некоторых людей, – привычно растягивая слова, признался Камски. Бокал его не опустел даже на половину.
– Ты должен был понимать, к чему это все приведет, – говорить без лишней официальной мишуры было непривычно, но Рейн даже наслаждалась обществом того, за кем гонялась многие годы. – Залезть на нашу территорию было рискованно.
Она признавалась самой себе, что в последнее время не сильно уделяла внимание своей истинной цели в силу других навалившихся правительственных проблем, и потому покушение на жизнь Камски носило скорее традиционный характер. Сделать попытку раз в месяц, может, в пол месяца, и забыть на некоторое время. Но отобранный бывший солдат был не просто ошибкой со стороны Камски. Это было буквально подписание себе смертного приговора. Особенно теперь, когда сам Элайджа остался без защиты, а все камеры в отеле были выключены.
– Но вышло здорово, согласись, – усмехнулся мужчина, глядя на Эмильду снизу вверх.
Первый развернулась лицом к мистеру Камски, все еще обхватывая свои плечи руками. Красные губы женщины растягивались в фальшивой улыбке, уверенная осанка выдавала в ней бывшего солдата. Она бы никому не призналась в том, что до сих пор вечерами начищает своего «Алекса» с черной рукояткой и черным лезвием. Как всегда уверенная в себе женщина с элегантной стрижкой и на шпильках превращается в бойца с холодными глазами и уверенными движениями рук по острию боевой подруги. Она никому бы не призналась, и не потому, что унизительно или стыдно. Но потому что не по статусу.
Улыбнувшись сказанному Элайджей, Эмильда согласна покачала головой. Что ж, вышло и вправду здорово. Так много драмы, так много чужих эмоций, так много странного, непонятного, из-за чего двое разных существ на пути друг к другу ломали окружающий мир, искривляли все понятия и нормы, игнорировали чужое вмешательство. Эмильде по-своему, по холодному нравилось за этим всем наблюдать, даже имея свои мотивы идти навстречу Коннору.
Эмильда Рейн убеждала, что она не жестокий человек. Но ведь разговора о рассчетливости не было, верно? Никто не спрашивал ее о реальных причинах, никто не задавался вопросом, почему Рейн еще не поддалась желанию вышестоящих органов уничтожить как можно скорее попавшего в лапы хитрого человека бывшего солдата. А ведь она имела свои мотивы, и их было много. И на каждый мотив она имела теперь ответ.
Посмотреть, как далеко зайдут человек и машина, и насколько окажется хрупким мир, сшитый из голубых и красных нитей. И да, они готовы зайти настолько далеко, что едва ли не попасть в царство Аида. И да, мир оказался прочнее, чем ограненный алмаз.
Нежелание уничтожать то, что было воспитано собственными руками и что приносило так много дохода. Вряд ли Рейн могла найти на этот мотив ответ, однако она и впрямь чувствовала себя немного свободнее, осознавая, что Гойл не убили.
Не допустить утечки информации, которой теперь располагал Коннор. Вряд ли детектив станет и далее шантажировать подразделение теперь, получив то, что желает. Однако Коннору повезло, что о его шантаже не узнали вышестоящие органы и ее заместители. Машину пришлось бы уничтожить, а вот разрушать тот самый упомянутый мир не хотелось. К тому же Эмильде не хотелось наживать себе врага в лице Гойл – той самой девушки-солдата, что показала себя очень опасным противником за столько лет работы в силовой структуре. Даже жалко будет терять столь умелую машину для убийств.
И, наконец, добраться до Камски, при этом решив вопрос с попавшим в не те руки сотрудником. Сверху отчетливо давали понять о важности удержания солдата в границах страны, а по возможности и вовсе уничтожить человека. Но все прежние мотивы сплетались и не давали Рейн поступить по указке. И потому Эмильда все это время прокладывала Коннору путь к памяти Гойл, надеясь на ярость бойца при последней встрече с «боссом». Камски канул бы в вечность, а Гойл избежала бы смерти, сидя в тюрьме. Но увы… Рейн снова возвращается к первому мотиву, понимая, как далеко готовы зайти человек и машина ради друг друга. Отправленное с адресом сообщение принесло ожидаемый эффект, но все же и этого оказалось мало в противостоянии тому, что происходило между двумя. По крайней мере описания Трента, что все это время находился у территории резиденции Камски, дали понять Эмильде, что план провалился, а алмазный мир из голубо-красных нитей стал еще крепче.
Эмильда, вдруг зацепившись на Двести шестом, улыбнулась. Трент оказался молодцом, показав свою выдержку, а не способности к убийству. Пусть позже после ухода троих с территории Камски он и просился завершить начатое, все же Рейн хотелось лично увидеть лицо того, вслед кому так долго пускала пули. Трент был отозван, и Элайджа, уверенный в своей сохранности, покинул Детройт. И вот, теперь сидит напротив, глядя снизу вверх слегка уставшим, но все понимающим взором.
– Как долго у нас длится уже эта гонка? – вдруг спросила Эмильда, слегка нахмурившись.
– Как минимум лет десять.
– Удивительно. За десять лет ты совсем нас не выучил. Украсть личное дело, а потом вслед за этим и его обладателя из-под носа… да еще и такими грязными методами.
Камски улыбнулся, слегка качнув головой. Собранные волосы блестели черным в свете ламп, ни одна мышца не дрожала. Элайджа не испытывал страх, порой ему казалось, что он на него не был способен. Мужчина отдавал себе отчет о том, чем закончится эта встреча, и ему нравилось наблюдать за окончанием своей личной пьесы в свете восходящего солнца. Город за спиной Рейн окончательно проснулся.
– Учился у лучших, – мистер Камски качнул стаканом в сторону Рейн, как бы предлагая тост, после чего сделал глоток. – Хотел бы я видеть лицо Энтони, когда она узнает, кто именно виновен в смерти ее брата.
Эмильда Рейн улыбнулась, все еще фальшивя. Сейчас даже не было желания играть в эмоции. Но было желание раз и навсегда достигнуть цели.
– Мне очень жаль, Элайджа, – Эмильда вздернула подбородок, не обращая внимания на подходящую сзади к Камски солдата с убранными в хвост рыжими волосами. Боец с характерным щелчком вытащил бесшумный пистолет, и Камски от этого звука слегка передернуло. Мужчина закрыл глаза. – Но ты этого не увидишь.
Удлиненное черное дуло уставилось точно в затылок основателя «Киберлайф». Оружие отдалось ответной волной. Выпавший из расслабленных пальцев бокал с виски разбился на осколки, смешивая терпкий алкоголь с увеличивающейся лужей крови.
Вскоре двое покинули здание через черный ход, встречая просыпающийся город. Камеры в отеле включились ровно через пять минут.
***
Наши едва моргающие глаза озарялись светом телевизора. Мужчина в сером костюме, вещая из знакомого мне отельного холла, рассказывал о произошедшей трагедии. На его лице не было каких-либо эмоций, и отчасти это было связано с важностью сохранения безэмоциональности у репортеров. Но все же на долю секунды мне показалось, будто бы мужчина относился ко всему случившемуся, как к само собой разумеющемуся. Коннор глядел на меня искоса, ожидая реакции на звучащие слова.
– …тело Элайджа Камски, основателя некогда крупной компании «Киберлайф», было найдено этим утром в городе Сиэтл, штат Вашингтон. Обстоятельства смерти не разглашаются, однако по неофициальным данным смерть наступила в результате выстрела…
Мужчина и говорил, и говорил, и говорил. Что-то о планах Камски улететь в Японию, что-то о выведенных из работы камерах, о предположениях причастности террористических группировок. Его слова пропускались мимо ушей. Я смотрела в одну точку на одеяле, с каждым словом все шире улыбаясь. Откуда эта кровожадность во мне? Снова чувствую это странное возбуждение, сродни сексуальному, как тогда, при виде голубой крови на лезвие катаны. Лишь легкое разочарование играет во мне из-за того, что этот выстрел принадлежал не мне. Этот выстрел оставила себе Эмильда Рейн.
– Да здравствует подразделение, – туманно произнесла я, ощущая себя как никогда прекрасно и сладко.
Коннор молчал. Вряд ли он знал, какие слова можно подобрать под такую ситуацию. Но я помнила о его встроенной программе адаптации под человеческое поведение, и потому была уверена, что причина молчания крылась в другом: кое-кто, как и я, сейчас упивался осознанием смерти одного человека. Пусть даже андроид себе в этом и не признается.
– Вселенная все-таки забрала свое, – наконец, очухавшись от услышанного, я с блеклой тоской ощутила, как сладкое возбуждение спадает. В следующее мгновение телевизор меня уже больше не интересовал. Руки во всю были атакованы заскучавшей без внимания собакой.
– Теперь все будет в порядке, – нахмурено ответил андроид, сверля точку в телевизоре взглядом.
Я знала, о чем он говорит. О постоянных нападках людей на машины, о мелких террористических группировках, о некогда пылающем предприятии и едва не убитом Маркусе. О нас двоих. И я верила ему. Потому что вселенная насытилась, воздав всем по заслугам. Может, почти всем.
Вспомнив подразделение, я тут же вспомнила и то, как шантажировал Коннор саму Эмильду. Удивительно, как она еще не убила его после всего этого. Еще удивительней, чем именно мог располагать андроид-детектив, умело заставив целый правительственный объект идти на поводу у одного девианта.
– Слушай, – одним только приподнятым в настроении голосом я разрушила задумчивость андроида, что, сидя ко мне лицом совсем близко, теперь учтиво смотрел на меня. – Рейн упомянула в разговоре, что ты ее шантажировал. Что ты там такого у нее откопал, что ей так захотелось пойти тебе на встречу?
Коннор слегка сдвинул брови, давая понять, что это не лучшая тема для разговора. Его облик очерчивался сбоку телевизионным светом, при этом заставляя одну половину лица погрузиться во тьму. Черные зрачки блеснули оптическими линзами, и я подумала, что Коннор чем-то похож на кота.
Воспоминания о том, как я однажды в компании Хэнка назвала Коннора котиком заставили улыбнуться. Словно и не было этого месяца отчуждения. Все-таки не зря андроид заставлял меня вспоминать все самой, а не просто рассказал историю моей жизни прямо в лоб.
Андроид не замечал моей улыбки. Он гладил лежащую между нами Лесси, слегка хмурясь.
– Тебе не следует этого знать, – с намеком на частность и опасность информации проговорил девиант.
– Там что-нибудь было про меня?
Вопрос был задан в лоб, и, кажется, я не ждала ответа. Лишь хотела пронаблюдать за реакцией андроида, на основе которого и буду строить собственный ответ на собственный вопрос. Коннор смотрел на меня прямо, без каких-либо эмоций. Его осанка слегка осунулась, и светлая футболка с брюками покрылись складками. Сам андроид держался уверенно.
И как ему ответить на этот вопрос? Сказать, какие ужасные вещи скрывает подразделение за свыше пятидесяти лет работы? Что не от руки врага был убит ее отец на севере России, а от руки собственного сослуживца, купленного самим подразделением из-за слишком частого вмешательства в дела правительства? Как подразделение наблюдало за проявляющей недюжинные способности Энтони Гойл с самого поступления в университет? Что именно подразделение купило «услуги» паренька-наркомана, пообещав ему свободу и впоследствии ее дав? Как в желании заполучить столь крепкого потенциального солдата подразделение убило ее маленького брата, который еще не успел даже пойти в школу? И что потому подразделение пригласило Анну в боевой состав спустя два дня после смерти брата, так как уже было в курсе всех дел?
Коннор блуждал по секретным архивам подразделения, с каждым разом натыкаясь на нечто ужасное, отвратительное, неправильное! Он знал, что все солдаты были отчаявшиеся люди, но он и предполагать не мог, что создателем тяжелых мотивов уйти на службу чаще всего был само подразделение. Метивший в политики Трент-двести-шесть, от которого отвернулись все близкие после инцидента с кислотой, снова же подстроенный подразделением. Кристен-восемьсот-двадцать-три, что после окончания университета предпочла создать семью, но попала в аварию на восьмом месяце беременности, разом потеряв мужа и не рожденного ребенка. Брайан-сто-семь, лишившийся любимой девушки якобы в несчастном случае. И таких историй было множество! Чего уж говорить о том, какие тайны подразделение скрывало от самого президента.
Большая часть солдат были искалеченными духовно людьми. Большинству из них подразделение подсовывало испачканный в крови близких контракт. Подразделение имело много преступлений на своих плечах, следы которых после случайного нападения на Маркуса теперь поспешно стираются из архивов.
– Нет, – уверено ответил Коннор, слегка вздернув уголками губ в знак доверия.
Что ж, я ему доверилась. Даже если он и врет, я все равно не хочу ничего знать. Вообще больше не хочу иметь ничего общего с правительством.
Улыбаясь, я следила за тем, как Коннор возвращается вниманием к уже сопящей собаке. Лесси слегка кряхтела, видя, наверное, не первый по счету сон. Ее слегка оголенное от редкой шерсти пузо представилось нам на обозрение, но только андроид с интересом рассматривал собаку, о которой так давно мечтал. Я же, глядя на андроида трепещущим взглядом, готовилась сказать то, что не смогла сказать в гостиной комнате съемного домика на улице Томпсон, будучи с перевязанным заботливыми руками детектива плечом.
– Спасибо, Коннор.
Андроид недоуменно посмотрел на меня, едва приподняв голову. Его глаза блестели, брови хмурились, образуя несколько складок на лбу. Во взгляде читалось так много вопросов, но на всех них у меня был всего один ответ.
– За все, – только и смогла почти прошептать я, не дожидаясь, когда андроид что-то скажет.
Мне было о чем благодарить. Ему было о чем благодарить. И потому, когда андроид, выпрямившись, с полуулыбкой бережно убрал мои волосы за плечо, я поддалась вперед, соприкоснувшись лбами с закрытыми глазами.
– Я тоже тебя люблю, – ответил женский голос на телесную форму признания в чувствах.
***
Уставшая Вселенная смотрела на двоих, вокруг которых закручивался целый мир. Город продолжал оплетаться красными и голубыми нитями, и эти двое были лишь одними из многих других, кому пришлось пережить множество препятствий. В конце концов, они не были центром бытия, не вертелось вокруг них время, не держалась на их плечах планета. Однако почему-то именно за ними ей хотелось раз за разом наблюдать, выслушивая угрозы от Гойл и просьбы дать еще немного сил от Коннора. Теперь-то Вселенная и впрямь получила того, чего хотела. Теперь-то ей можно было обратить внимание и на других, чьи жизни так же утопали в бесконечном ворохе событий.
Мир был разломлен. Привычного ничего не оставалось. Красное и голубое смешивались воедино. Вселенная, разминая ментальную шею, сонливо отворачивает взгляд, обещая себе и другим близ находящимся Вселенным еще не раз вернуть свой взор на двоих, ставших одним целым из ярких пестрых, сочных красок. В конце концов, ей слишком нравилась эта парочка и окружающие ее существа. И потому она надеялась в следующий раз застать их в счастливые, грустные и самоотверженные моменты. Возможно, даже в моменты интимного характера, но только тогда, когда успеет соскучиться по этим преодолевшим все трудности существам.
Да. Она определенно к ним еще вернется, уверенно кивает Вселенная головой другим таким же Вселенным, что одобрительно хлопают свою сестру по плечу.
========== Новая ступень (0) ==========
Комментарий к Новая ступень (0)
бонусы, бонусы, БОНУСЫ
прошу обратить внимание: все, что последует дальше после 16 эпизода – это бонусы о жизни троицы после всех событий. бонусы скорее написаны для отвода собственной, авторской души, поэтому предупреждаю заранее: ангста не будет. дальше будут только шутеечки, секс, развлекухи с легкими нотками флаффа. поэтому тем, кто хочет сохранить послевкусие от ангста и драмы настоятельно прошу не читать. нас, любителей стекла и дурных концовок, не так много, но мы есть, и знаю что есть среди моих читателей. так что сразу предупреждаю вас о дальнейшем содержании бонусов) а они будут, и ни один.
P.S.: кто понял к какому фэндому отсылка про правительственный объект – тому конфетку)
У меня было чудное настроение, была прекрасная музыка из колонок Reno, был декоративный карп в маленьком аквариуме на соседнем сиденье. Все это дополнялось приятными лучами солнца, что буквально целовало кожу лица через лобовое стекло. Меня перестали угнетать туфли, перестал шептать в голове второй голос, оборвался страх снова потерять того, из-за кого едва не пошла жизнь крахом в руках Камски. И я радовалась прекрасному дню, а позже и прекрасному вечеру, однако ближе к ночи в собственном маленьком кабинете в частной психотерапевтической клинике перестала ощущать себя так спокойно и легко. Руки цеплялись за спинку стула с особой ненавистью, сбоку на меня смотрел выжидающий очередную бурю негодования Дориан, что расположился на узком кофейного цвета диванчике. Он ждал. Он понимал, что у меня нет выбора. Мне пришлось согласиться. Это меня злило.
***
Мне удалось освободиться от работы еще в половину первого. Лето 2040 года выдавалось дождливым, но по-своему жарким: тучки пробегали каждый день, окропляя головы горожан и машины под лучи яркого солнца. Мир продолжал жить, «живые» продолжали подставлять головы и руки каплям дождя, все еще воспринимая окружение остро. Раньше мне казалось, что я по духу была к ним гораздо ближе, чем к самому человечеству. Что ж… это чувство сквозило из меня до сих пор.
Прошло полтора года с момента смерти Элайджи Камски, и, как ни странно, мир и впрямь словно бы очухался от агрессии между двумя извечными конкурентами на одной экологической нише. Больше некому было устраивать теракты, больше никто не стремился подавлять едва начавший свою жизнь народ. Создание машин претерпело изменения в связи с однажды возникшим конфликтом относительно несправедливости соотношения воспроизводства людей и андроидов. Меня это тоже почему-то в свое время волновало. Как это так? Люди оставляют свое потомство, да еще и разбрасываться им в приютах умудряются, а машины вынуждены иметь ограничительные рамки в виде «один умер – один создан». Вопрос о производстве грозился стать новой волной протестующих с обеих сторон, но президент Уоррен приняла такое необычное решение, что у многих просто челюсть отвисла: отныне воспроизводство у людей будет происходить в соотношении «два родителя – два ребенка», и в случае появления третьего и последующего семье приходилось платить дополнительные налоги. Система имела крупные недочеты, особенно в плане обострившейся ситуации в Арктике и негодующего от ограничений для своих половых органов людского народа. Но страна переживала не самые благоприятные времена: к конфликту с Россией окончательно подключился Китай, улицы полнились бездомными людьми, приюты и тюрьмы были переполнены. Так что здравомыслящая часть страны (а их было больше половины) поддержали законопроект. В результате свыше восьмидесяти процентов людей стали следить за своей постелью, при этом перестав уповать на вечное «авось пронесет».
У меня и впрямь было хорошее настроение. По пути домой я заскочила в один зоомагазин, дабы набрать игрушек для Лесси и прикупить новую чесалку для Дэйзи – двухлетней пушистой красавицы мраморного окраса из семейства кошачьих. Да, я все-таки завела кошку. И никакие не едкие, но вполне себе раздражающие замечания Коннора в стиле «собаки для настроения, кошки для декора» меня не остановили. Разве что шерсти по дому было не мало от обоих, да и отучать вечно грызть все подряд было сложно. От того чесалки и игрушки покупались едва ли не тоннами, лишь бы этим двоим было обо что клыки чесать.
Впрочем, в этот раз мои планы резко изменились. В одном из двухметровых аквариумов мною был запримечен очень редкого окраса японский карп Кои Танхо. Этакая белая рыбка с десять сантиметров с красным пятном на лбу. Создание быстро напомнило мне о другом андроиде, что ворвался в мою жизнь год назад с уходом одного из сотрудников отдела по девиантам. На место парня-андроида в синей экипировке, как у Коннора, пришла Ирма – машина с яркими зелеными глазами и черными, как смоль, волосами. По началу мы не общались: Ирма казалась мне необщительной, но агрессивной со своим тяжелым взглядом азиатской внешности. Однако в один день мне довелось стать свидетелем ее стычки с другим участником «щенячьего патруля» – с Гэвином Ридом. Проблема Ирмы была в том, что та могла грубо ответить самым обычным языком типа: «оставьте меня в покое» или «дайте мне пройти». Я же, став невольным участником беспричинных претензий Рида к своему все терпящему напарнику, вдруг ощутила порыв, этакое желание помочь машине, что в силу своей неосведомленности не могла ответить Гэвину в его же манере. И пока последний злорадно сыпал оскорблениями, я, будучи за спиной Гэвина в полном одиночестве, бесшумно выхватила несколько стопок бумаг с чьего-то стола и судорожно запорхала ручкой по листкам.
