Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 50 (всего у книги 93 страниц)
Я все еще блуждала взглядом по холлу под звуки отвратительной музыки и плеск воды в фонтане, когда скользнула взором по стоящему напротив Ричарду. Андроид смотрел на меня в упор без какого-либо намека на эмоции, держа руки за спиной. Темно-синий костюм в освещении ярких ламп смотрелся светло, но все же придавал роботу механичную суровость.
– Будешь на меня так смотреть, и получишь под дых, – беззлобно сказала я, уложив пальцы на рукоятку серебряного револьвера. Это даже нельзя было назвать предупреждением или угрозой, скорее констатация факта.
– Вы как всегда весьма дружелюбны, мисс Гойл, – точно таким же, подразумевающим очевидное, ответил Ричард. Диод его продолжал гореть голубым.
Получив ключ-карты, мы молча маленькой толпой двинулись по коридорам к лифтам. Это даже нельзя было назвать компанейским движением. Мистер Камски шел впереди, пока мы с Ричардом, точно как утята за мамкой по цепочке продвигались за боссом. Музыка в лифте оказалась еще более отвратительней, чем в холле. До чего же неприятный отель. Даже странно ощущать себя так дискомфортно, пять минут назад восхищаясь внешним обликом строгого отеля.
Проверка номера Камски никогда не занимала долгое время. Я обходила все углы на автомате, заглядывала в любые подозрительные места. При первой нашей поездке в другой город босс раздраженно пытался отозвать меня от этого дела, всячески намекая на мою излишнюю пунктуальность. Однако в том же номере позже обнаружилось взрывное устройство, и, к счастью или сожалению, обнаружила его не я. Ричард в наше отсутствие с какого-то хрена решил включить телевизор, позже объясняя тем, что не имеет возможности обмена данными с мировой сетью и потому вынужден получать важную информацию из СМИ. Еще позже он признался, что желал пронаблюдать за прямым эфиром с приема, на котором мы тогда находились. Возможно, он бы и пронаблюдал, если бы телевизор не оказался заминирован. К счастью Камски, Ричард остался цел. К моему сожалению, на нем не было даже ни царапинки.
После того дня босс больше никогда не сопротивлялся моим тщательным проверкам. Собственный номер никогда не проверялся мной досконально. Я только осматривала самые очевидно-опасные места всех светло-зеленых комнат: мебель в гостевом зале, окна в обеих комнатах, постель в спальне и даже зеркала. Вспоминая тот самый случай с телевизором, я, как и в номере Камски, проверила все электронные устройства. Все оказалось чистым.
До приема оставалось чуть меньше часа, и я, вернувшись в просторную гостевую комнату, встала напротив стены с высоким зеркалом. Темный синий комбинезон плотно ужимал тело, и ощущалось это особенно неприятно в узких плечах. Тяжелые протекторные ботинки смотрелись грубо, но уж точно куда гармоничней, чем черные велюровые туфли. На кой черт они вообще мне нужны? Немного постояв перед зеркалом со сложенными на груди руками, я аккуратно собрала волосы на затылке и принялась методично освобождать свою экипировку от тяжести оружия. Черный пояс с отсеками для «малышки» и дубинки отправился на кипенно-белый диван, что стоял посреди зала с двумя такими же креслами напротив висящего телевизора. Точно такая же плазма висела и напротив кровати в спальной комнате, однако меня не интересовали новости или иные программы. Сейчас я с тоской в душе вынуждена была отрывать от сердца столь любимое оружие, откладывая его в сторону.
Обе кобуры были опустошены. Серебряный револьвер и ПБ лежали на кресле, выделяясь своими цветами и блеском на фоне белоснежной ворсистой обивки. Так грустно они лежали, обидчиво отблескивая своим металлом и просясь обратно на бедра. Немного помяв пальцы, я нахмурено вернула взор в зеркало. Без оружия экипировка была как будто чуждой.
За спиной послышался стук, и, стоило мне неуверенно прикрикнуть «войдите!», дверь отворилась. Камски еще не сменил одежды, однако распустил черные лоснящиеся волосы, которые нависли над висками. Пиджака на нем не было, но оставались и футболка, и джинсы, и кроссовки. Ричард, что тут же занял стенку у входа и убрал назад руки, осматривал меня без какого-либо интереса. Похоже, даже ему было непривычно видеть меня в комбинезоне, но без огнестрельного.
– Как всегда идеально, – туманно произнес босс после того, как дверь закрылась.
– И пусто, – тревожно заметила я, не отрывая взора от черной опустошенной кобуры. – Что я должна, по-твоему, запихнуть сюда? Туфли, чтобы бить каблуками неугодных?
– А это уже другой вопрос, – голос мистера Камски звучал далеко, ведь между нами было порядком десять метров. Но я смогла различить в его тоне хитрые нотки. Следующее, что сказал Элайджа, едва не заставило меня покрыться мурашками. – Все это придется снять.
Ошпаренная озвученными словами, я с ужасом резко обернулась через плечо, дабы одарить руководителя яростным взором. Какого же было мое удивление, когда мистер Камски, точно ожидая такой реакции, усмехнулся и протянул крупный бежевый пакет с шелковыми ручками кофейного цвета.
Прошли не меньше нескольких секунд прежде, чем я сообразила, чего от меня хотят. Шок был настолько сильным, что ноги и руки отказывались двигаться, но я все же переборола ступор и, подойдя к Элайдже, опасливо приняла бумажный пакет. Последний был аккуратно поставлен на диван поверх ремней с отсеками и раскрыт под внимательным взором босса.
Господи, лучше бы он предложил заняться сексом, чем то, что я сейчас вижу перед собой.
Не убирая пальцев с шелковых ручек, я с удивлением и злобой одновременно посмотрела снизу вверх на стоящего за плечом Камски. Его руки в свою очередь были уложены в карманы, сам мужчина смотрел на меня заинтересовано, но без каких-либо чувств. Я точно проглотила очередную черную дыру, которая, вместо образующейся бездны, теперь разбудила в грудной клетке вулкан из ярости и бешенства. Мистеру Камски мой взгляд показался забавным. После недолгой напряженной тишины мужчина в предчувствии чего-то нехорошего сделал один шаг назад и беспечно сказал следующее:
– На этот вечер мне нужен не солдат, а спутница.
Его слова подействовали кофеином вперемешку с энергетиком, оттого я и вышла из ступора так же резко, как и вошла в него. Не спуская с босса злобно-ошарашенных глаз, я медленно запустила руки вглубь пакета и вытащила содержимое наружу.
Шелковая ткань быстро нагревалась под воздействием женских пальцев, еще быстрее эти прикосновения вызывали во мне очередную волну ярости. Вытащив темное винного цвета платье наружу, я, как бы с иронией, приложила его за тонкие бретели к своему телу поверх синего комбинезона. Платье оказалось длинным: его подолы практически волочились по полу, теперь я понимаю на кой черт босс приказал взять с собой туфли на каблуках.
– Элайджа, я охранник, а не эскортница**! – мой голос был на повышенных тонах, но почему-то у Камски он вызвал только умиление. – Какого хрена ты удумал?!
– Я лично организовывал этот прием, Тони, – тут же начал спокойно объяснять босс, вытащив руки из карманов. Видимо, решил, что этот открытый жест позволит успокоить волну надвигающейся злости. Как же сильно он ошибался, ведь я, сжав невинное платье в руках, была уже готова его запустить в Камски. – И мне бы не хотелось, чтобы мои гости ощущали себя в опасности рядом со мной из-за увешанной оружием женщины рядом.
– Ну так взял бы с собой свою Хлою, на кой черт меня переодевать? Ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь!
– Как ты говорила? – улыбчиво и театрально сощурившись, как бы припомнил Камски. Ричард все это время стоял в стороне. Молодец, иначе бы точно отправился вниз с сорокового этажа. – Машины, которые зависают каждые десять минут? Не самая удачная идея.
Еще сильнее сжав шелковую ткань, я обернулась к пакету, закрыла глаза и медленно выдохнула скопившийся внутри воздух. Ух, как я была зла, боже, готова уничтожить любого, кто стоит рядом! Одна из причин, почему я поспешно отвернулась от мистера Камски обратно к дивану. Иначе точно придушу его этой самой тонкой бретелькой.
Воздух вокруг меня накалялся, как накаляется атмосфера в каком-нибудь заводском цеху или в плавильне. Комбинезон стал теснее, плечи от прерывистого дыхания терлись об острые швы. Я чувствовала себя какой-то дешевой девкой, которую вот-вот отвезут в какой-нибудь такой же дешевый мотель и используют по назначению. Опять убеждаюсь в том, что мир изменчив: с утра я была ковбоем с дрожащими пальцами у воображаемого револьвера, в обед стала просящим о помощи другом. Меньше часа назад я играла роль частного охранника с уже реальными пистолетами в экипировке, и вот скоро буду вынуждена стать чужой спутницей. Мысль о прикосновениях противна, чего уж говорить о возможных неуместных взглядах гостей, из которых я знала больше половины.
– Теперь понятно, почему ты не стал раскрывать все карты, – наконец, усмирив гнев внутри, я открыла глаза и рассерженно намекнула на былое нежелание мистера Камски уточнять все моменты предстоящего приема.
– Ты бы ни за что не согласилась, – мистер Камски переждал мою бурю и теперь вновь стоял по правое плечо.
– Но это нечестно! Ты просто ставишь меня перед фактом!
– Сегодняшний вечер для меня очень важен, – умиротворенно вещал Камски, заставляя от своего близкого положения ощущать спиной тепло его груди. – Я не хочу, чтобы люди видели во мне педанта или богатую бесчувственную шишку. Так что тебе придется ненадолго побыть тем, кем ты себя не считаешь, а именно женщиной.
От этих слов я впала еще в больший шок. Мистер Камски почувствовал, что сказал лишнего, и потому снова отошел на шаг назад. Я же, открывая и закрывая рот, как рыба, повернулась к нему с платьем в руках. Тяжелая шелковая ткань шептала от прикосновений к ворсистому ковру.
– Ахренеть! – только и могла выпалить я, удивляясь наглому поведению босса. Сказать мне такое, да он возомнил себя бессмертным! – Всего за десять минут ты заставил меня почувствовать себя проституткой и мужланом одновременно! Как ты вообще умудряешься такое вытворять?!
– Талант не пропьешь, кажется, это так говорится в России, – улыбчиво ответил босс.
Ну ты и говнюк, Элайджа! Нагревая вокруг воздух покрасневшим лицом, я тяжело задышала от гнева и стыда. Лицо тут же было спрятано в складках скомканного платья. Шелк был приятным на ощущения, но в то же время отвратительным из-за понимания абсурдности предстоящего вечера.
– Только один раз, Элайджа. Первый и последний, – процедив это сквозь зубы, я повернулась к дивану. Платье было брошено поверх бумажного пакета. – В следующий раз я предпочту выпить цианистый калий.
– Боюсь, это еще не все, – послышалось за спиной, вызывая новую волну мурашек. – Искренне надеюсь, что ты не отправишь меня в окно, если в течение приема я буду вынужден коснуться твоей талии или плеча.
Я не была удивлена этим словам. Взятые каблуки и приобретенное платье напрямую говорило о намерениях Камски выставить меня не подчиненным, а спутницей по жизни, в лучшем случае – просто девушкой. Я могла бы задаться вопросом, к чему все эти игры на публику, но не стала уточнять причины у босса. Только устало обернулась через плечо, саркастично бросив взор стоящему позади Камски. Мужчина и не думал сводить с меня наблюдательного взгляда. Знал, на что я способна, лишь бы не ощущать на себе чужие руки, и потому требовал от меня разрешения заранее.
Хорошо хоть предупредил, а то и вправду от неожиданности был бы перекинут через плечо на глазах у всех.
– Хочешь сыграть во влюбленную пару? – язвительно, но устало бросила я.
– Не хочу, чтобы у людей, оставшихся в прошлом, остались обо мне неприятные впечатления. А что, как не любовь вызывает у людей положительные чувства, – убедившись в моей готовности стерпеть скромные манипуляции с моим телом, Элайджа уже без особого интереса направился к выходу. – Жду тебя у своего номера в девятнадцать тридцать. Ричард останется здесь.
Я хотела уже открыть рот и возразить, как дверь закрылась, и мы с машиной остались наедине. «Тук-тук» смотрел на меня холодным взором, его брови изредка сгущались, и оттого взгляд становился все тяжелее. Уверена, робот слышит, как участился пульс от накатывающей волны гнева. Как же меня уже задрало все это. Вряд ли мистер Камски сможет расплатиться со мной за все эти унижения, что будут испытаны вечером.
Усталый вздох вырвался из груди. Теперь я ощущала себя выжатым апельсином не только морально, но и физически. Спрятавшись от пристального взора Ричарда в бело-золотой просторной ванной комнате, я с тоской сбросила комбинезон на пол и приподняла платье высоко над головой. Шелк переливался под светом ламп, его темная ткань становилась сочной и яркой под определенным углом падения лучей. Стоило только отвернуть лоскут, и тот становился глубоким винным. На свете же тот же лоскут отливал грязным розовым.
– Господи, какого черта я делаю…
Платье оказалось тяжелее, чем казалось в руках. Верх был сделан в виде двух фиксирующих грудь чашек на тонких бретелях, из-за чего пришлось даже отказаться от бюстгальтера. Прямо под чашками на уровне высокой талии расположился шелковый широкий пояс, от которого вниз спускались плетущиеся по полу идеально выглаженные подолы. Ткань была очень дорогой, и от того от недавних манипуляций женских пальцев на платье не осталось и следа. Не зря я, видимо, надела черное белье перед отъездом из дома, иначе бы видок у меня сейчас был куда хуже.
Придерживая не застегнутое платье руками на уровне груди, я с ужасом осмотрела просто невероятно глубокий разрез, раскрывающий правую ногу практически до тонкой полоски черного белья. Теперь я чувствую себя проституткой еще больше. Попытки застегнуть платье на спине не увенчались успехом: молния была глубокой и очень далеко. С каждой секундой моих терзаний и стараний в ванной комнате становилось все душнее. В конце концов, я психанула, распустила волосы и яростно вышла обратно в гостиный зал. Ричард уже сидел на диване, по-ученически сложив руки на коленях.
Не знаю, как долго это продолжалось. Знаю только, что оставалось не больше двадцати минут до выхода из номера, а треклятое платье так и не давало себя застегнуть. Я чувствовала, как кожа наливается краской, как пальцы сдерживаются от желания разорвать противную ткань, окончательно дав мне рассвирепеть и закрыться в комнате до следующего дня. В голове проносились все мыслимые и немыслимые молитвы о помощи, я стояла напротив зеркала и старалась унять назревающую истерику. Молитвы были услышаны, но помощь пришла не оттуда, откуда хотелось.
Неприятно теплые пальцы коснулись спины, когда я, закрыв глаза напротив своего отражения, сжимала и разжимала кулаки от ярости. Последняя была спугнута и заменена другим не менее дискомфортным чувством – страхом. Ричард бесшумно оказался за спиной, возвышаясь надо мной, точно безмолвная статуя. Через несколько секунд манипуляций андроид успешно застегнул молнию, заставив мою спину выгнуться от непривычно холодного ощущения шелка.
Он стоял и смотрел на меня в отражении, ожидая хоть какой-либо реакции. Я продолжала заливаться краской от внутреннего пламени из гнева и отчаяния, но все же открыла рот. Лучше бы я этого не делала, учитывая, сколько дерьма внутри сейчас копилось.
– Похоже, ты и впрямь лишен инстинкта самосохранения, – злобно прошипела я, на деле пожалев о сказанном.
– Верно, мисс Гойл. Я лишен его, – безучастно ответил Ричард, тут же убрав руки за спину. – Но приношу свои извинения за попытку помочь.
Андроид вернулся на диван, заставив меня почувствовать себя самой последней тварью на земле. Спустя некоторое время я отчужденно повернулась к машине и впервые за все время поблагодарила его не самым приятным тоном:
– Спасибо за помощь.
Ричард слегка вздернул губы в попытке улыбнуться, но на деле это оказалось лишь ответом программы, задачей которой является адаптация к человеческому поведению. Оставив все эти мысли без внимания, я вернулась взором к своему отражению. Из всего этого меня радовало только одно: волосы, которые были вымыты и выпрямлены еще до полета. Не придется думать о прическе. А вот огромный, неприличный разрез, открывающий всю правую ногу, начиная от бедра, вообще не восхищал. Стыдоба и срам, вот как бы сказали бабульки из какого-нибудь провинциального городка!
Отдернув свободный подол платья, что струился позади хвостом, я с очередной краской на лице поняла: любое движение в этой одежде будет обнажать минимум лямку стринг. Не знаю, в кого там решил поиграть Камски, но точно не во влюбленную пару. Вряд ли мужчина позволит своей женщине ходить в таком наряде в публичном месте. Мы скорее будем выглядеть, как проститутка и сутенер. С открытыми плечами, утянутыми лишь тонкими шелковыми бретелями, я еще могла смириться, но вот с разрезом на бедре точно нет. Вскоре дорожная сумка была атакована.
Каждый разъезд или полет сопровождался обязательным дорожным арсеналом, что включал в себя не только пистолеты и экипировку. Пока в багаже Элайджи Камски находились костюмы, домашняя одежда, куча документов и различные гигиенические средства, мой багаж состоял из скудного, но прагматичного набора: ночная мужская рубашка, нижнее белье, сменная гражданская одежда, перочинный нож, фонарь (а мало ли) и еще нескольких важных в случае ЧП вещей. Одним из таких была маленькая коробочка с нитками, иголками, маникюрными ножницами и англейками***. Именно они и были мне сейчас так нужны.
Вернувшись к зеркалу, я слегка собрала разрез на правой ноге и незаметно стянула его внутри маленькой булавкой. Ткань покрылась складками, придав подолу некую небрежность, но так было куда лучше, чем сверкать на всю округу своим нижним бельем. Получилось неплохо. Осматривая свои труды под безучастный взор Ричарда, я с хитрецой вернулась взором к сумке, и вот уже спустя несколько секунд разбирала сложенную скрытую кобуру на резинках. Вскоре черная полоска плотно облегала правое бедро гораздо выше начала разреза платья.
Ноги неприятно сдавило туфлями, напоминая, насколько тяжелым будет предстоящий вечер. Часы на черном браслете отчитывали последние пять минут до выхода из номера, и я, установив обнаженную разрезом ногу на белом кресле, начала запихивать в скрытую кобуру «малышку». Руки от напряжения дрожали, как же мне было стыдно за этот ужасный наряд.
– Мистер Камски просил не брать на прием оружие, – наблюдая за моими движениями, без какого-либо интереса холодно заметил Ричард. Я, укоризненно посмотрев на него сквозь соскользнувшие со спины волосы, демонстративно резко защелкнула замок поверх затвора. – Я верно понимаю, что вы стараетесь не прислушиваться к чужим советам?
– К твоим-то уж точно, – встав напротив зеркала, я неуверенно осмотрела свой внешний вид. Струящиеся волосы, слегка раскрасневшееся лицо, выпрямленная осанка, что нарочито сильно выделяла грудь в таком открытом платье. Темные подолы винного цвета спускались вниз, оголяя выглядывающую женскую ногу в черной туфле на высокой шпильке. Да, это было очень красиво, я не спорю. Любая другая девушка чувствовала себя в таком наряде изящно и женственно, но только не я. Мне казалось, что стоит выйти наружу, и кто-нибудь непременно поднимет акционный флажок с написанной на нем ценой. – Насколько ужасно я выгляжу?
– Вполне достойно, – послышался излишне теплый тон Ричарда за спиной, – для эскортницы.
Я злобно оглянулась на машину, которой, судя по выражению лица, было абсолютно на все наплевать.
– Ты в курсе, что я тебя ненавижу? – злобно и удрученно бросил женский голос.
– С первого дня нашего знакомства, мисс Гойл, – умиротворенно ответил робот в синем костюме.
Ух, ему бы меня сейчас не бесить. Стоит подкинуть мистеру Камски задумку на тему необходимости разработки инстинкта самосохранения у андроидов. Абсолютно бесстрашные создания. Пару дней назад я осматривала Ричарда в попытке высмотреть в нем нечто, что вызывает желание побыть ближе, как это делает Коннор. Но вместо приятных чувств внутри, точно феникс из пепла возрождается раздражение и желание выпустить парочку пуль в лоб. Что, впрочем, изменилось? Ничего. Я все так же смотрю на Ричарда и все так же хочу избить его диванной подушкой.
– И при каких же обстоятельствах мы познакомились, Тук-тук? – сощурено взглянула я на машину, все еще стоя к нему полуобернувшись.
– Полагаю, что для вас не в самых приятных.
Браслет оповестил вибрацией об истекшем времени, и я, прыснув на сидящего андроида, поспешила покинуть номер. Я и вправду никогда не задумывалась, как прошло мое первое знакомство с машиной линии RK900. И разговор идет не о том дне, когда Ричард встретил нас с мистером Камски впервые после возвращения из больницы, а о том моменте, который находится за красной стеной прошлого. Может, это и не имело значения, в чем я была просто наижесточайше уверена, стоя по стойке смирно рядом с дверью в номер Камски. Оно и вовсе не требует к себе никакого внимания, однако все же убеждена, что мои негативные позывы в сторону андроида-раба на деле связаны с теми ушедшими назад моментами. Пусть будет так. Это точно не то, ради чего я стараюсь пробиться через «НЕЛЬЗЯ».
Элайджа вышел меньше, чем через минуту после меня. Мужчина не обратил внимания на мой внешний вид, не заметил даже оставшегося браслета и собранную ткань на правом бедре. Я шла в молчании, следуя за мужской широкой спиной в черном строгом костюме. Волосы босса все так же были распущены, бывалая небритость исчезла. Несколько девушек-администраторов в холле провожали нас блестящими глазами, кое-кто даже умудрился бросить в мою сторону злобный взгляд. Вот и меня затащили в эту совершено чуждую мне пучину человеческих слухов и сплетней, которые окутывают Элайджу каждый прием.
Неизменный черный внедорожник вел нас сквозь опустившуюся ночь куда-то за город. Элайджа сидел напротив, как и всегда расслабленно откинувшись на черное сиденье. Нас окутывала темнота, только проезжающие мимо автомобили, фонарные столбы и витрины освещали автомобильный салон, пропитывающийся моим и мужским парфюмом. Окно было поспешно открыто мной сразу после того, как машина зашуршала покрышками, и теперь разгоряченное лицо с упоением впитывает холод вечернего ветра. Камски не спускал с меня светлых, слегка затуманенных глаз.
Между нами больше не было недосказанностей, хоть это и временное явление. Я отдавала себе отчет, что присутствие какого-то дружеского намека в атмосфере вызвано моим насупленным видом и скрещенными на груди руками. Взгляд демонстративно сопровождал мелькающих на улице прохожих, я всячески старалась показать свое негодование, хоть и понимала: Камски видит это все иначе. Сейчас перед ним был не раздосадованный вынужденной сменой экипировки охранник, а маленькая обиженная девочка, которая выбрала в магазине игрушек пистолет, а получила куклу в розовом платье.
– Что-то смущает? – аккуратно произнес Элайджа, слегка улыбаясь всей этой ситуации.
Я злобно посмотрела на босса сощуренными глазами, и мужчина с улыбкой опустил голову, точно усмехаясь в голове над моим обиженным видом. Тело рефлекторно вжалось в сиденье, шея втянулась в плечи. Сейчас я была похожа на злобного напушенного снегиря с красной грудкой, что восседает посреди морозных ветров на ветке.
– Смущает? Элайджа, я просто в бешенстве! – копившаяся внутри злость взыграла новыми красками, как только босс решил нарушить тишину. Для него я сейчас похожа на взбешенного хомячка, но мне самой было явно не до шуток. – Какого черта ты вырядил меня как куклу? Это просто кошмар какой-то!
– Тебе не понравился цвет? – нарочито обеспокоенно произнес мужчина. Его ситуация забавляла, иначе почему мужчина старается сдержать смешок, сжимая губы и часто хлопая глазами.
– Какой к черту цвет?! Ты издеваешься? Ты только глянь на эту срамоту майонезную! – женские руки с жестокостью подбросили подолы платья вверх, в очередной раз оголяя ногу. Камски в ответ на столь странные аллегории откинул голову на спинку и беззвучно засмеялся. – Я же как проститутка со стажем! Кто вообще выбирал это платье?!
Мистер Камски перестал смеяться, как и автомобиль перестал ехать. Мы встали на светофоре, пропуская вперед пассажиров. Из открытого окна донесся свист и мужское улюлюканье. Я косо взглянула на стоящий рядом серебряный низкий Porsche с откинутым верхом. Несколько парней с пошлыми улыбками пытались дозваться до меня. В ту же секунду им был показан средний палец, а само окно поднято.
Вопрос остался открытым, и, вернув злой взор на мистера Камски, я тут же получила на него ответ. Его брови были вздернуты вверх, Элайджа больше не смеялся. Лишь откинул одну руку на спинку сиденья, с интересом наблюдая за сменой эмоций на моем лице.
– Только не говори, что это ты его выбирал, – догадка заставила меня почувствовать себя неприятно. Негодование внутри бушевало, но если это платье выбрал сам босс, то я по сути только что оскорбила его чувство вкуса.
Впрочем, мужчина и не собирался обижаться. Элайджа пожал плечами, с улыбкой произнеся следующее:
– Вообще-то, не обошлось без помощи Хлои.
– Не знала, что у нее такой дряной вкус, – злостно бросила я, снова сложив руки на груди. Закрытое затемненное окно не позволяло видеть все полноценно, однако оно и не требовалось. Весь салон пропитался атмосферой, при которой старые добрые друзья обмениваются колкостями. – Господи, какой стыд… мне только ценника на шее не хватает. Как я могу вызывать у людей чувство опасности, если они будут меня не бояться, а желать отыметь?
– Не утрируй. Ты выглядишь вполне прилично.
Я снова, сверкая злобными глазами в полумраке, демонстративно оттопырила разрез. На грудь и вовсе не стоило показывать. Обе чашки держались на тонких бретелях, которые на вид были не сильно крепкими. Честно сказать, мне вообще казалось, что они держались на честном слове.
Я не могла видеть полностью лица мистера Камски, но всеми фибрами души осязала его насмехающуюся улыбку и слегка усталый взгляд. Так сильно он не любил ездить по таким мероприятиям, что успевал выматываться еще до выхода из машины.
– Если тебе так нужна спутница, то почему ты просто не взял с собой свою даму сердца? – язвительно заметила я, вновь скрестив руки на груди. До чего же будет стыдный и унизительный вечер. – Ты же не просто так к ней ездишь.
– К сожалению, это не тот тип женщин, с кем хотелось бы появляться в приличном обществе, – все еще улыбаясь, говорил Камски. Это показалось мне странным, я даже на минуту другую забыла про бушующий внутри гнев. Руки неосознанно опустились вниз, глаза перестали отдавать негативным блеском. – К тому же, мы вынуждены были разойтись в связи с нашим скорым отъездом. Так что тебе в любом случае пришлось бы оказаться на этом месте.
Откинув голову на спинку сиденья, я закрыла лицо руками. Вечернего броского макияжа не было, только лишь стрелки и темная помада. В конце концов, никто не предупреждал, что придется выступать в роли «первой леди вечера», учитывая, что именно мистер Камски является хозяином мероприятия. И это было правильным решением босса не оповестить меня о своей значимости на данном приеме: я бы ни за что не согласилась, даже возможно как ребенок заперлась бы в комнате с голубыми стенами и, усевшись напротив стены, надула губы от обиды.
– Я все равно не понимаю, – вспоминая разговор в номере отеля, я вернула взор на Камски. Босс листал что-то в телефоне, все еще держа руку на спинке сиденья. – Ты этих людей больше никогда не увидишь, и все равно боишься того, что они о тебе подумают. Это же бессмыслица какая-то.
– Какие бы планы я не имел, все же не стоит быть уверенным в том, что мы не вернемся сюда через несколько лет. Я отдаю себе отчет в том, какие именно ассоциации возникают у людей при виде меня. Современный мир все еще погряз в стандартах и традициях, и потому все же лучше сыграть в счастливого будущего семьянина, чем навсегда остаться в глазах выгодных людей гением-социофобом, – приглушенно рассуждал босс, точно уже заранее заготовил ответ на мой вопрос. – К тому же, большая часть директоров не имеют сведений об истинной причине приема. Наличие рядом спутницы, а не охранника, позволит сдерживать возможную агрессию у людей.
– Ты со своей репутацией меня в могилу сведешь.
Босс вскинул брови, посмотрев на меня исподлобья:
– Боюсь, что ты переживешь всех, кого знаешь. Так что можешь быть спокойна в отношении своей смерти.
– Умеешь ты подбодрить, – прыснула я, отвернувшись к окну.
Автомобиль вывез нас недалеко от черты города на частную территорию. Это здание было до неприязни схоже с тем местом, где прошел прием по случаю формирования отдела ФБР в Детройте: такие же зеленые лужайки; такая же обширная территория за высоким железным забором; такие же прожектора, что освещают вход. Машины делали круг у фонтана, высаживая своих пассажиров в изящных или строгих одеждах у лестницы, ведущей к раскрытым высоким дверям. Мистер Камски очень любил здания, сделанные под стиль ренессанс, и потому я даже не удивилась, завидев резные бетонные перила и высокие колонны, якобы удерживающие крышу над крыльцом.
За нами не было больше машин, по крайней мере я не видела света фар. Как только внедорожник объехал высокий освещенный фонтан и встал рядом с лестницей, я судорожно смяла платье в руках и попыталась унять дрожь в ногах. А, собственно, с какого перепуга я вообще боюсь? Охранник с огромным стажем, умеющий совладать с большим количеством оружия и способный регенерировать ткани за секунды вдруг напугался посторонних взоров. Это всего лишь платье, всего лишь шпильки, всего лишь гребаный вечер, при котором хозяева приема и его спутница станут объектом сплетен. Ты и не такое терпела, Энтони!
– Где твой браслет? – уже по привычке спросила я перед выходом.
Мистер Камски, все это время поправляющий пиджак и волосы, без интереса задрал рукава на правом запястье. Напульсник, что вот-вот сменится более продвинутым, плотно облегал мужскую кожу. Я не спеша осматривала все показатели на своем браслете, на деле просто оттягивая момент выхода из автомобиля.
Это не ушло от внимания босса, так как в следующее мгновение с губ основателя «Киберлайф» сорвался смешок.
– Что смешного? – не отрываясь от показателей, спросила я. Улица за дверью пугала настолько, что я даже решила осмотреть камеры вокруг резиденции в Детройте. Все было спокойно.
– Тебе следовало оставить браслет в отеле.
– С чего это вдруг?
– В этом платье и с этим браслетом ты выглядишь, как клеймированная, но очень дорогая порода собаки на международной выставке.
Эти слова прозвучали так растянуто и задумчиво, точно Элайджа нашел соблазнительную мысль для философских рассуждений. Меня же едва не окатило холодом от такого заявления. Рассерженно и ошарашенно одновременно (в который раз за день) оторвав взор от браслета, я с яростью впилась им в блестящие в свете фонаря глаза мужчины. В голове вершилась борьба между желанием удерживать гнев и желанием придумать, куда спрятать тело. Первое, к счастью, оказалось сильнее.
