Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 93 страниц)

Нарастающие толчки не могли полностью утолить мою жажду, особенно после того, как в комнате со столом бедрами была испытана готовность девианта завершить начатое. Все еще двигаясь вместе с тепло-холодными пальцами Коннора, я впилась в него с поцелуем и торопливо протянула руки к ремню. В воздухе под звуки музыки и пения из телевизора раздался скрежет переплетающегося металла застежки. Эти звуки выводили меня на новый уровень возбуждения. Я так давно мечтала ощутить рядом мужчину, так хотела почувствовать тепло, стать для кого-то желанной и значимой, и при этом испытывать те же чувства в ответ. Сейчас я полностью раскрыла свои чувства перед девиантом, который был для меня по сути чужаком. Отдавала всю себя, была готова стать его тенью, окончательно повиноваться и подарить свою оголенную душу. Желания искать тепло на подушке исчезло. Теперь соседняя подушка станет просто подушкой, ведь то единственное тепло я обрела сегодня ночью.

Как же я была близка к нему… ощущала его дыхание на лице, все сильнее углубляла поцелуй, требуя ответа. И он отвечал, но… вскоре уже тревожно смотрел в мои глаза. Щемящие душу движения внутри просящего ласк тела прекратились. Я все еще прерывисто дышала, все еще пыталась справиться с бляшкой тугого ремня, однако в следующую секунду была прервана рукой девианта. Коннор обеспокоенно бегал взором по моим затуманенным глазам. Его тревога передалась и мне.

– Что не так?.. – охрипшим голосом впервые за все время произнесла я. С каждой секундой его тяжелый, вдруг полный ясности взгляд осаждал в разбушевавшейся груди все больше сомнений. Не смотрят так на тех, с кем готовы слиться воедино.

– Это не правильно, – почти шепотом удрученно ответил Коннор. Он все еще нависал надо мной, но теперь эта близость не была упоительной. Его речи тушили внутренний пожар, как спасательный вертолет с водой над полыхающим полем. – Ведь ты ничего не помнишь.

– А разве это важно? – я попыталась успокаивающе улыбнуться, перейдя на шепот. В конце концов, я говорила правду. Это и впрямь не было важно. Гораздо важнее сохранить тепло и чувство родства внутри, что начинает тревожно затухать. – Я не хочу сейчас думать о прошлом. Сейчас я хочу думать о тебе.

Андроид с сомнением перебегал по моему лицу взором, словно бы пытаясь понять, почему я так желаю отдаться тому, кого толком не знаю. Этот взгляд уничтожал все внутри, холодно и грубо разрубал все то, что несколько минут назад лелеялось. Если только что я была готова успокоить встревоженного Коннора улыбкой и воспринимала его обеспокоенность, как обычное смущение перед предстоящей страстью, то теперь я и сама была напугана. Но не своей покорностью перед малознакомым созданием. Его отстраненностью, его внезапным смятением.

Это не на шутку испугало. Прерывистое от возбуждения дыхание превратилось в размеренное, но учащенное. Только что я хотела стать частью его жизни, может, даже навсегда, а сейчас меня грубо осаждают суровым взором.

– Ты очень нужен мне, Коннор, – постаралась спокойно сказать я, на деле изрекая дрожащим напряженным голосом. Андроид, все еще находясь надо мной на вытянутых руках, нахмурено смотрел куда-то в сторону. – Пожалуйста…

Эти слова стали для него неким катализатором. Сомневающийся взор сменился на уверенный, и уже в следующую секунду сквозь затихающий шум телевизора я услышала то, что заставило окончательно похолодеть кровь в жилах.

– Прости, – отчужденно смотрев в мои глаза, произнес Коннор, – но ты не Анна.

Анна.

АННА!

Начинаю ненавидеть эту мразь, кем бы она ни была! Коннор, игнорируя мой спугнутый и умоляющий вид, встал с кровати и медленно заполнил комнату звуком застегивающейся бляшки ремня. Его взор смотрел в сторону строго перед собой, точно он и сам метался между двух берегов бурной реки. Я слышала в груди учащенное биение обеспокоенного сердечного органа, которое просило, нет, требовало остановить девианта! Остановить того, рядом с кем я ощущала себя человеком. Остановить того, кто единственный из всех смог вызвать у меня ответное тепло на прикосновения к телу и душе. Я так желала его, так ЛЮБИЛА! Его – совершенно незнакомого мне создания. И вот это самое создание застегивает брюки в свете телевизионного свечения, что очерчивает его повернутый боком профиль своим светом так жестоко.

Не в силах терпеть боль в грудной клетке от превратившихся из канареек стервятников, я вскочила на колени, испуганно мечась взором по девианту. Коннор застыл, вслушиваясь в беснующееся сердцебиение под звуки моей торопливой речи.

– Я стану Анной! – слова вырывались из меня неосознанно, я даже не понимала, что говорю. Просто испуганно выплескивала все, что творится внутри, наружу, словно бы уход Коннора сейчас поведет за собой смерть. Но ведь так оно и было… умрут последние остатки человека, оставив только холод солдата. – Стану кем угодно для тебя! Хочешь, могу стать солдатом, или любовницей. Да хоть послушным рабом, только останься здесь, со мной… пожалуйста…

Он слушал, но не отвечал. Его очерченные голубым светом ресницы вздрагивали, и больше ничего не выдавало в этой идеальной машине жизнь. Все такая же уверенная осанка, те же сильные руки и прекрасные губы. Вот-вот все это исчезнет, и больше мне не на что будет надеяться в этом мире. Я и вправду останусь одна.

– Пожалуйста… – вновь вторил дрожащий голос.

Коннор слегка дернул головой в мою сторону и… двинулся прочь. Его спина мелькнула в проходе, оставив меня в полном одиночестве на краю похолодевшей постели. Где-то внизу живота еще трепетало чувство от былой упоительной близости, но оно подавлялось отвращением к собственному телу, к собственным желаниям. Чего я хотела?.. ведь я не знала этого детектива, несмотря на то, что он знал обо мне многое. В своих стремлениях стать большим, чем просто одиночество я повела себя как грязная уличная девка, пригласившая чужого в свою постель. Мерзко… как же мерзко…

Желая догнать одевающегося в соседней комнате детектива с вызывающими трепет чертами лица и тела, я резкими движениями подняла ночную рубашку с пола и, не застегивая, надела. Ноги уже опускались на прохладный пол, мне нужно было его увидеть, нужно было остановить за плечо, развернуть и заключить в объятия в попытке спасти наше былое стремление стать ближе и чувство собственного достоинства, но едва я сделала шаг – как все мышцы подкосились. Тело безвольно повалилось на пол.

Что это?.. туман?.. откуда?.. веки судорожно сжимались и разжимались, головной боли не было, но вместо нее была слабость во всех мышцах, полная дискоординация. В легких вдруг начала осаждаться влага, я старалась выкашлять ее наружу, и стоило красным каплям окрасить светлый ковер – тут же похолодела внутри.

Кровь оставляла на языке привкус железа, такой же отвратительный запах сочился в ноздрях. Красная жидкость ручьем струилась вниз по губам и кончику носа, я больше не желала следовать за девиантом. Разливающаяся слабость по телу сигналила о новом безболезненном приступе, и теперь все, что волновало мой покрытой дымом мозг – забиться в дальний угол, чтобы переждать бурю. Именно это я и сделала.

Кое-как встав на ноги, я ломанулась к соседней белой двери, ведущей в ванную комнату. Стоящий у стены столик с искусственными цветами и вазочкой с конфетами был успешно атакован шатающимся из стороны в сторону телом, после чего повален в попытке удержаться на ногах. Звуки битого стекла и деревянного треска смешивались с голосом кого-то постороннего, и его голос вызывал у меня злобу. Я прикрывала дрожащей ладонью кровоточащий рот, даже умудрилась испачкать дверную ручку красной жидкостью. Вскоре дверь в ванную комнату была заперта, я же повалена на пол.

Сгустки крови выходили из меня, как выходит алкоголь из желудка пьянчуги. Ее было не много, но она была густой и темно-бурой. Артериальная, несущая кровь от сердца… самые опасные кровеносные разрывы, которые запросто могут привести к летальному исходу. Коннор что-то говорил за дверью, противный скрежет дергающейся ручки заставлял меня еще сильнее ввергаться в панику. Но мне ничего не оставалось делать, кроме как выкашливать кровь на белый кафельный пол, образуя под лицом лужу.

–… впусти меня… – успело просочиться в ослабшее сознание.

Я не собиралась его впускать. Я выплевывала кровь, задыхалась от боли жалобно сжимающихся легких и молила вселенную перестать издеваться. Та думала, что с противоречиями столкнусь я, но увы. Столкнулся Коннор. Сраный детектив, что заставил ощутить себя человеком, после чего холодно бросил сгорать на пепелище потушенных чувств. Сраный андроид, что теперь вдруг решил проявить заботу, пытаясь вломиться в дверь.

Едва я допустила эту мысль, как откуда-то сверху донесся треск вырываемого замка из деревянной поверхности. Я бессильно лежала на полу, облокотившись на локти. Воздух с хрипом пытался попасть внутрь, но легкие все равно судорожно выплевывали его обратно. Если углекислый газ задержится внутри слишком долго, не видать мне прекрасных земель Японии.

Испачканные в густой крови пряди волос липли в лицу. Еще больше их липло ко лбу с образовавшейся испариной. Все мышцы дрожали точно так же, как несколько минут назад в постели, но увы, это была не та приятная дрожь. Это было чувство держащейся за плечо смерти, что предлагала пройти вместе с ней в загробный мир без сопротивления. Я была готова отдаться ей, отдаться хоть кому-либо, чтобы больше не чувствовать своей ненужности и потребности. Лишь только через минуту попыток пробраться сквозь туман я осознала, что рука на плече принадлежала не костлявой даме с косой, а Коннору, пытающемуся поднять меня с пола.

Я отбивалась как могла. Яростно отталкивала от себя руки, что недавно заставляли извиваться, а теперь же приводят к чувству собственного омерзения. Сквозь пелену пробивался встревоженный блеск глаз, в свете люстр который обрел свой естественный карий. Мне не хотелось его видеть, и уж точно не хотелось ощущать его прикосновения. Едва кровь перестала вырываться на кафельный пол, а в голове проявилась ясность, я медленно прислонилась спиной к ближайшей холодной стене, обнажив черное белье и мурашки на посеревшей коже.

Он смотрел на меня таким взглядом, как смотрят на людей, узнавших пару секунд назад о смертельной болезни. Его рука с полотенцем старалась стереть с моего лица кровь, но я лишь злобно отпихнула от себя Коннора. Не было больше желания, не было больше того, что называют любовью. Не было ничего, кроме стыда, отвращения к себе и ненависти к нему.

Секунды молчания нарушались шепотом телевизора из спальни и моим хриплым дыханием. Ни одна мышца не желала двигаться, только сердце отбивало неестественно усиленный ритм, при котором нормальные люди не живут. В ушах стоял небольшой шум от лопающихся сосудов, но теперь вся кровь была выплевана, и легкие жадно глотали воздух, обогащая все внутри кислородом. Блеск глаз Коннора заставлял меня смотреть куда угодно, только не в его оптические линзы. Детектив уже успел надеть не застегнутую белую рубашку и черный пиджак. Он сидел передо мной на коленях, пытался разглядеть в моем лице причины отказа в помощи, но понять смог только тогда, когда с губ сошли приглушенные дрожащие слова, наполненные обреченностью и злостью.

– Прошу прощения, что едва не опорочила вашу честь, детектив, – я откинула голову на кафельную стену, посмотрев на андроида в упор. Его взор сменился с испуганного, на непонимающий, с непонимающего – на тоскливый и виноватый. Темные волосы взъерошены, напоминая о былой страсти женских пальцев. – Надеюсь, мы больше с вами никогда не встретимся, и вы больше не будете смущены моим поведением шлюхи.

– Не смей называть себя так, – не без угрозы процедил сквозь зубы Коннор.

– А что, разве нет? – пока Коннор говорил не дрогнувшим голосом, я была почти на грани бессознания. Силы покинули тело, надеюсь, не навсегда. И все же я нашла в себе силы, чтобы впиваться злобным взором в шоколадного цвета глаза, проклиная момент отправки сообщения в гостевом зале. – Ненавижу тебя…

Что мне его сожалеющие и умоляющие не говорить подобного взгляды? Что мне его приоткрытые в желании оправдаться губы, если с этого момента я не смогу больше смотреть на себя в зеркало? За один день мной было осознанно, что никто другой не сможет вызывать такие трепетные чувства необоснованной любви и желания, и в этот же день я узнаю, что все равно останусь одинокой на всю жизнь.

Я и вправду ненавидела его. Размазывала по лицу кровь и соленые слезы, на деле даже не сотрясаясь в рыданиях. Прозрачная вода просто текла вниз, спускалась по подбородку, заставляла шмыгать носом. Рецепторы распознавали запах влаги, железа и пороха от пробивающихся вновь галлюцинаций (воспоминаний!). Передо мной вновь стояла задача раскрыть тайны жизни «До», но больше я не стану экспериментировать с попытками воззвать к человеку внутри. Передо мной сидел андроид, которому я предложила сердце и тело. Но ему это было не нужно. Тот сравнивал меня с какой-то сраной Анной.

– Убирайся прочь, – в последний раз процедила я.

Коннор некоторое время смотрел в пол, явно стараясь справиться с внутренним желанием остаться. Но вряд ли ему позволит тактичность и уж точно не позволит мой полный ненависти и любви взгляд слезящихся глаз. Андроид холодно посмотрел в сторону входа, и вскоре исчез в спальне. Только когда вдалеке послышался звук закрывающейся двери, я дала волю своим реальным эмоциям.

Я ревела. Долго ревела. Не помню, сколько прошло времени. В сердце расползались черные языки мрака, кожа, по которой недавно блуждали руки девианта, стала омерзительной. Мне так хотелось сорвать ее с себя, что я неосознанно сжимала свои плечи с силой, вызывая острые приступы боли в мышцах. Слезы текли без остановки, я даже напрочь забыла про вылет и скоротечно исчезающие часы, что Камски отвел мне на отдых. Все было забыто, все было покинуто. Внутри ничего не осталось, и теперь у меня и вправду больше не было выбора, кроме как узнать свое прошлое и остаться под крылом босса. Что бы там на было за этой стеной, это мертво. Как и человек внутри меня.

Я больно прикусила губы, снова ощущая привкус крови и покалывание в заживающих тканях. Он пришел ко мне по одному только зову. Он позволил приблизиться к себе, раздел у постели и уложил в нее. Он дотрагивался до меня там, где таким как Рид (вообще всем) был закрыт путь. Он заставил меня плавиться в руках незнакомца, чувствовать и стыд, и адреналин, и страсть одновременно. А потом, доведя до пика, оставил одну, сравнив с совершенно другой женщиной. И это было куда больнее, чем если бы андроид всадил мне нож в сердце.

Стыд вернулся вновь при одном только упоминании. Я съеживалась у стены, пыталась унять дрожь, но в то же время чувствовала себя центром вселенной, на которую со всех сторон указывают насмехающиеся указательные пальцы. Вот оно какого – считать своим предназначением принадлежность тому, кому это было не нужно. Я и впрямь грязная шлюха, что готова была затащить в постель малознакомого андроида. Насколько же я была плоха, что даже девиант отказался от моего тела.

И снова душевные стенания. Сердце разрывается на куски, не было больше канареек и стервятников. Только черные шипящие кошки, скребущие грудную клетку.

Холодный пол уносил меня в мир бессознания. Я ощущала, как теряю интерес к внешнему миру, эстетика, музыка и оружие теперь стали такими бессмысленными и безвкусными, точно кто-то вырвал из мозга кусок, отвечающий за чувства. Мышечный двигатель покрывался хрустящей коркой льда под звуки пения из соседней комнаты, всхлипывания перестали срываться с моих губ.

Передо мной была лишь тьма. Но не было былого смирения по одиночеству. Совсем недавно меня заставили поверить в то, что я не одна. И теперь, хлебнув искрящихся чувств внутри грудной клетки вкупе с желанием принадлежать другому, я оплакивала человека внутри.

Надо же, вселенная не знает границ в своей жестокости. Дать ощутить себя полноценной женщиной, после чего с кровью и мясом оторвать обретенную надежду. Наверное, я была очень плохим человеком в прошлой жизни, раз в этой меня так ненавидел этот мир…

========== Эпизод XIV. Серия 13-09 ==========

Комментарий к Эпизод XIV. Серия 13-09

очередной длинный эпизод… готовы ли вы распрощаться с близким?.. я вот нет…

*тромбоциты – кровеные клетки темного красного цвета, призванные закрывать открытые раны. в случае смерти человека являются причиной свертывания крови.

**кортизол – гормон страха, если кто подзабыл из прошлых частей.

***сангвиник – темперамент человека, при котором личность позитивно и легко смотрит на окружающий мир.

только в этой части заметила, что случайно поменяла Рено Анны Гойл на Фиат. простите, ребята. поменяла обратно на рено))

все близиться к завершению. конец так близок, но каким он будет. чувствую, история будет жить во мне долго, но кульминация вот-вот настанет. искренне благодарна вам за вашу поддержку!

Песня, что возвращает нас обратно в первую часть истории. Песня, которую я готова затирать до дыр:

BILLIE EILISH FT. KHALID – ​lovely (slow)

Красные острые обломки. Черные жгучие языки на просторной ночной рубашке. Невыносимая тяжесть на плечах. Судорога мышц рук, обхватывающих расстегнутые подолы рубахи.

Кровавый красный свет обволакивал мое продрогшее тело. Я сидела на коленях перед остатками преграды, сотни глубоких трещин покрывали стену, разрывая красные пульсации чернотой. Те самые костлявые острые пальцы бежали сверху вниз, многие уже достигли пола и были такими широкими, что можно было просунуть ладонь. Я не торопилась этого делать. Знала, что бесполезно. Тот, что снова стоит посреди дороги, глядя в сторону, не станет реагировать на мои попытки дозваться. Белая рубашка пропитывалась голубым тириумом, отсутствовали повязка и треугольник. Но это не все. Отсутствовал диод.

Дрожа всем телом и глотая воздух ртом, я измученно подняла голову и посмотрела вверх. Стена больше не казалась бесконечной, теперь ее края были грубо разорваны на части, заставляя острие впиваться в черноту, словно бы осколки дна от разбитой бутылки. Расщелины между блоками пронизывали огромное слово, теперь оставив всего несколько букв:

«Н Л ЗЯ»

Они продолжали светиться слабым белым цветом, не вызывая у меня никаких эмоций. Я была полностью поглощена душевной болью и, еще хуже – андроидом, стоящим напротив. Синие лужи тириума образовывались на заледенелой дороге вокруг его ботинок, я бы наверняка слышала, как чавкает жидкость под его шагами. Но некто, кто давно был мертв, не двигался, а я и не слышала бы звуков хлюпающей крови. Его перебивал бы этот стремительно приближающийся шум несущихся покрышек по асфальту.

Не хочу этого слышать. Пусть это прекратится! Зажимая уши ладонями так, что в висках начинало стучать, я изо всех сил съежилась на полу. Кончик носа касался собственных обнаженных колен, все мышцы разом напряглись от предчувствия вновь повторяющейся беды. Не хочу этого слышать! Не хочу этого видеть!

«Хватит!» истерически кричал голос, пытающийся перекрыть рев стремящегося автомобиля. Последний не думал останавливаться. Кто-то сидящий за рулем точно расслышал мой крик, и потому еще сильнее вдавил в педаль газа, заставляя железного коня рычать громче. Андроид по ту сторону смиренно ждал своей кончины, освещенный расположенным позади источником света и лучами приближающихся фар. Он-то был готов в очередной раз отдаться смерти, но я не была готова снова смотреть на то, как уничтожается некто прекрасный из моего прошлого.

Я дрожала все сильнее и сильнее, старалась унять приступ паники внутри, но понимала, что попытки тщетны. Этот сон будет проживаться мной каждую ночь, на протяжении многих лет, возможно, даже на протяжении всей жизни. Андроид за почти порушенной стеной будет умирать сотни раз, и мне ничего не останется делать, кроме как оплакивать его. Его, и ту малую часть человечности, что была уничтожена Коннором в теплой постели.

Свист шин приближался с бешеной скоростью. Этот звук разрывал тишину за спиной, заставляя мрачные языки с каждым резким нажатием водителя на педаль газа съеживаться и испуганно сползать с моих плеч. Страха быть поглощенной мраком не было, ведь я и так была поглощена иными ужасными чувствами: болью, скорбью и тоской. Рыдания вырывались из моего горла, готова была поклясться, что слезы падали на черный, покрытый теплым ворсом пол и тут же впитывались в него с особой жадностью. То, на чем я сидела, тоже было мраком, и сейчас он с упоением напивался моими страданиями, обогащался солями и водой. Мне так хотелось посмотреть на прекрасного незнакомца за стеной, но я не могла заставить себя поднять голову и вновь лицезреть, как освещенный сзади силуэт поглощается лучами фар. Приближение двигателя увеличивалось в громкости, и это заставило меня кричать, что есть силы.

«Пожалуйста, хватит! Я больше не могу! Не могу! Пожалуйста!»

Шум прервался. Оборвался так резко, как будто обрезанная мойрой нить чьей-то судьбы. Перестав содрогаться в рыданиях, я оторвала ладони от ушей и убедилась в полнейшей тишине. Даже мрак за спиной молчал, что обычно шептал о важности вернуться назад, в бездну забытия. Свет фар померк, так и не достигнув андроида за стеной. Андроида, что теперь сидел на корточках напротив меня.

Я не видела его глаз, лицо этого некто по-прежнему было погружено в сумрак. Но все же ощущала на себе его взор, пробивающийся сквозь едва пульсирующую грязно-кровавую стену. Андроид слегка склонил голову набок, как бы выражая тоску и соболезнования моим страданиям.

Мне так хотелось говорить ему все, что творится в голове. Рассказать об отвращении к Гэвину Риду, поведать об укоренении недоверия к боссу, об искрящемся пламени в плоти на холодном столе. Об омерзении к самой себе и любви к Коннору, что всего за несколько минут стала ненавистью. Я не смогу больше смотреть на себя в зеркало, вряд ли смогу наслаждаться окружающим миром. Но почему-то все еще могу открыто смотреть на сидящего напротив некто, желая спрятаться в пиджаке подальше от унизительных взглядов вселенной. Мне хотелось передохнуть всего несколько минут, однако галактика имела на меня иные планы.

Словно расслышав мои мысли о собственной никчемности, андроид аккуратно уложил ладонь на едва дышащую красную стену. Последняя отозвалась молящим пощады гулом, точно все эти прикосновения приносили ей, как израненному животному, страшные муки. Я смотрела на его руку, вздрагивала мокрыми ресницами и слизывала слезы с шершавых губ. Через несколько секунд гораздо меньшая по размерам женская ладонь опустилась на стену напротив руки андроида. Кровавая преграда снова наполнилась теплом, вот только то было тепло не самой стены. То было тепло сидящего напротив существа, чья рубашка продолжала пропитываться тириумом.

Жив он или мертв – какая разница. Он мог открыть мне дверь в прошлое, но вряд ли бы смог открыть дверь в будущее. Ключ от последней был в руках детектива-девианта, и он умудрился выкинуть его из окна отельного номера на сороковом этаже.

Дверь в номер была открыта. Ричарду и не стоило проверять ее, дергая ручку: андроид еще с противоположного конца коридора отмечал сочащийся из щели между дверью и косяком тусклый оранжевый свет искусственного камина. Метр за метром сокращалось расстояние, и на долю минуты Ричард даже ощутил желание развернуться и двинуться в номер мистера Камски. Однако на часах было уже почти семь утра, и назначенный в восемь вылет стремительно приближался. Не хотелось бы ему заходить в это ставшее отвратительным помещение, но кто его спрашивает? Вряд ли он и сам станет идти наперекор регламенту из-за абсурдных мыслей. Тем более что слышимая с первого этажа тахикардия взбешенной Энтони Гойл говорила о возможном не самом благоприятном состоянии охранника, из-за чего мистер Камски мог опоздать на самолет. Уложив руку на холодную поверхность двери, Ричард на некоторое время застыл. Система реконструкции выстраивала картины в виде разгромленного номера отеля, где наверняка были разорваны подушки, разломаны телевизоры и опрокинуты столы. Бешеная Гойл в своей психической нестабильности могла вытворить и не такое. Сумасшедшее создание со своим стремлением уничтожать все вокруг.

Дверь покорно поддалась вперед, и андроид суровым взором серых глаз осмотрел гостевой зал, залитый светом пламенных лучей. Ни единого намека на погром, все на своем месте и вполне цело. Это бы даже разочаровало Ричарда, если бы не одно «но», заставившее машину почувствовать некоторое… ехидное облегчение.

Пройдя вглубь комнаты, Ричард с несколько секунд бездвижно стоял, глядя в пол. Еще через несколько секунд холодная мужская рука подняла предмет с пола и бережно, точно маленького уличного котенка, убрала его во внутренний карман синего пиджака. Ощущаемое усиленными тактильными датчиками присутствие постороннего предмета в жакете придавало некую уверенность, хоть сам андроид себе в этом и не признавался. Лишь отметил важность найденной вещи, как прямого доказательства неверности своему делу несносной Гойл.

Уличный свет от едва выглянувшего из-за горизонта солнца начал стремительно проникать в комнату между стеной и задернутыми шторами. Былое яркое пламя в камине уже не смотрелось так ярко: его языки меркли, стеклянная поверхность камина отражала солнечные лучи. Ричард с некоторое время стоял посреди гостевого зала, держа руку на груди. Холодные серые глаза старательно пытались найти хоть какой-либо очередной след «преступления», но, увы – здесь больше ничего не было. Оставалось только отключить камин и проследовать в спальню в поисках Энтони.

К собственному удивлению, Ричард ожидал застать совсем иную картину в комнате с мягкой постелью. Найденный предмет уверял его в возможном присутствии здесь постороннего, и потому андроид тут же направил свой взор на скомканные одеяла и подушки. Он ожидал увидеть двоих, в крайнем случае одну, однако представшая перед глазами картина смирила его прогноз. Встав на пороге комнаты, Ричард застыл, держа руки по швам. Уличный свет начинал проникать между двух плохо задернутых штор, теперь заставляя его серые глаза блестеть сталью из-за прямого золотого луча.

Комната была пуста и в то же время полна странностей. Столик у стены опрокинут на бок, осколки стекла и конфеты для гостей разбросаны на пути в ванную комнату с выбитой дверью. Андроид различал складки на постельном белье, осматривал все еще включенный телевизор, исследовал холодным взором деревянные щепки вокруг открытой белой двери с вырванным замком. Это все было неестественным, каким-то странным на вкус, но все же каждая найденная до этого момента деталь меркла по сравнению с тем, что Ричард заметил у кровати.

Темные пятна крови, уже въевшиеся в светлый ворс прикроватного коврика, смотрелись, как след пристреленного в зимнем лесу волка, что пытался зализать рану и скрыться от погони. Свет солнечных лучей достаточно сильно проник в комнату, чтобы Ричард смог различить множество капель, бегущих от испачканного ковра ко все той же ванной комнате. Медленно приближаясь к вырванной двери, андроид в синем костюме не торопился реконструировать картины. Всего несколько минут назад он в какой-то степени упивался возможностью застать Гойл в самом непотребном виде, тем самым унизив и причинив боль. Сейчас возможность увидеть раненное или убитое существо не вызывало у него желания как можно скорее оказаться рядом. Напротив: Ричард с несколько секунд стоял у порога, не решаясь войти. Диод между тем исправно горел голубым цветом.

Крупные лужи уже подсохшей крови зияли своим цветом спелой вишни посреди белого кафеля с золотой окантовкой. Совсем рядом у стены с раковиной полулежала девушка. Ее нижняя часть лица была испачкана кровью, некоторые струйки на вид были вполне свежими, хоть уже и обветренными. Просторная рубашка, в которой Гойл восседала рядом с мистером Камски, расстегнута, обнажая плоский живот и черный комплект белья. Капли крови были на прядях спутанных волос, на пальцах, на груди и ключицах – в общем, везде, куда только могла попасть жидкость, стекающая из носа и рта. Сама же Энтони спала, мирно дыша и держа ноги слегка согнутыми в коленях.

Это было неестественным и совсем не вязалось с тем, что обнаружил Ричард в спальне. С некоторое время постояв на месте без движений, андроид, не сводя хмурого взора с мисс Гойл, присел на корточки рядом с лужей. Два пальца аккуратно коснулись подсохшей темной крови, после чего с успехом перенесли биологически активную жидкость на язык. В ту же секунду Ричард вновь вернул взор на Энтони, освещенную белыми лампами на потолке.

Повышенное количество тромбоцитов*, свидетельствующих о попытках усиленного организма закрыть возникающие раны. Низкий уровень кислорода и слишком высокий процент углекислого газа с иными примесями, что говорит об удушении Гойл в течение длительного времени. И ни намека на психотропные или иные вызывающие зависимость вещества, что могли привести к подобному инциденту в организме человека. Кровь была утеряна больше шести часов назад, но даже сейчас Ричард мог спокойно обнаружить в ней увеличенную дозу адреналина и кортизола**. Состав такой крови характерен уже для мертвого человека, убитого в ужасе и страхе. Но ведь Гойл и человеком сложно назвать, не удивительно, что она до сих пор дышит с таким-то состоянием организма. Однако что могло привести охранника в такое состояние, учитывая, что именно нашел Ричард в ее гостевом холле и что в крови Гойл не было наркотиков?

Встав на ноги, Ричард сделал несколько шагов и теперь стоял у тела девушки, смотря на нее сверху вниз суровым взором. Она была, как загнанная в угол дикая кошка, на лоснящейся шерсти которой просматривались красные капли от боевых ран. Ричард смотрел на Энтони Гойл, но видел перед собой израненное, ввергнутое в высокий стресс существо. Бегущие по полу друг за другой капли крови от постели к ванной говорили о внезапности случившегося скачка давления у человека, однако вырванная дверь намекала на то, что Гойл пыталась спрятаться, забиться в угол, как испуганное животное. Иррационально прятаться от того, кто заставлял сердце стучать так быстро, подумал Ричард. Что-то в этом было неправильное и неуловимое. Впрочем, вряд ли андроид станет углубляться в вопросы состояния Гойл. Ему было достаточно того, что он нашел для возможности унизить несносного охранника еще раз.

Опустившись на корточки в который раз, Ричард холодно осмотрел спящую девушку. Всегда агрессивная и самоуверенная, сейчас она предстала перед ним слабой и беззащитной. Это приносило нечто странное в его программе, нечто, что люди называют удовольствием. И уж в этом он признаться себе не боялся.