Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 74 (всего у книги 93 страниц)
Молчать всю жизнь невозможно. Открыв глаза, я уже хотела открыть рот, дабы что-то произнести, однако слов не нашлось. Их просто не было. Как будто некто проворный выкачал весь словесный запас, оставив в голове лишь пустоту. Я продолжала смотреть в яркие языки пламени, вздрагивая всем телом от приятного тепла.
– Ты живой, – кое-как найдя всего два слова и нарушив молчание, я словно бы выпустила пробку из бутылки шампанского. Коннор, как и я, явно чувствовал облегчение, хоть и не выдавал этого внешне. Все так же продолжал смотреть на мой профиль сверху вниз, ожидая следующих слов. – Я не понимаю…
Грязные, вымотанные, мы стояли посреди гостиной, все еще боясь сделать хоть одно движение. Время, когда ни один из нас не страшился нарушить личное пространство друг друга, было совсем рядом, но на деле оно казалось таким далеким, как будто бы это было не в этой жизни и не с нами. Наконец, отыскав в себе силы, я повернула голову и посмотрела на андроида, что в этот раз осматривал свои чуть вздернутые вверх руки.
– Это сложно объяснить, – мягко говорил Коннор, и я верила его потерянности. Видимо, даже ему было не до конца понятна ситуация с чудодейственным воскрешением. – Я просто проводил обмен данными, загружал файлы в компьютер предприятия. И словно бы передался сам, перескочил из одного носителя в другой.
Он посмотрел на меня слегка прищуренным взором, наверняка вспоминая подробности своего пробуждения. Я же в ответ щурилась, едва заметно усмехалась и пыталась осознать то, что сейчас было сказано андроидом.
– Полагаю, что это как-то связано с изменением некоторых кодировок в последствие девиации, – продолжал объяснять свою мысль Коннор неуверенным голосом. Его теплый тембр так приятно сочетался с потрескиванием электрического камина, что я с затаившимся дыханием забылась, ненадолго потеряв нить объяснений. – Маркус может воздействовать на андроидов дистанционно, ломать их системы защиты и изменять начальный набор шифр. Кажется, у меня нечто подобное.
– То есть, теперь у вас еще и суперспособности появились? – без сарказма, но с усмешкой приглушенно произнесла я.
– Таких, как я или Маркус, я больше не встречал.
Согласно кивнув головой, я вновь закрыла глаза и накрыла лицо ладонями. Атмосфера вокруг нас была неприятной, несколько холодной и чуждой, однако мы все еще продолжали стоять здесь, в гостиной, и это был хороший признак. В глубине души я готова проломить стенку и выбежать наружу, лишь бы не встречаться взглядом больше с тем, чьей памятью когда-то пренебрегла.
Боже, я была так перед ним виновата! Чувство вины блуждало по телу, осаждалось в горле, вызывало потребность расплакаться, лишь бы выплеснуть все это дерьмо наружу! Но я не могла начать говорить на болезненную тему, и потому, опустив руки, с легкой улыбкой на губах и легким восторгом прошептала следующее:
– Это же чертова эволюция, Коннор, – андроид смотрел на меня нахмуренным взглядом, то ли не понимая, то ли не желая понимать того, зачем я продолжаю рассуждать на тему его девиации. Мне же нужна была хоть какая-нибудь тема, лишь бы не стоять в молчании и не истязать себя невысказанным чувством вины. – Та самая эволюция, на которую остальные тратят до миллионов лет…
– Тебя это расстраивает? – укоризненно, с недоумением спросил андроид.
– Боже, нет! Просто… – терпеть больше не было сил. Обернувшись к прищуренному Коннору головой, я все сильнее и сильнее наполнялась слезами не в силах сгорать под взглядом сверкающих темных глаз. Они снова стали практически черными. Только блики пламени, что играли на его изящном лице с чуть приоткрытыми губами, время от времени отражались в радужках, показывая их истинный цвет – карий, насыщенный, безупречный.
Я все так же облизывала губы, скорбно хмурилась в попытках сдерживать назревающую истерику. Охранники не истерят, Тони! Истерят только люди, Анна.
– Прости меня… – охрипшим, срывающимся на писк голосом произнесла я. Тело продолжало трясти, как если бы я шла сквозь ноябрьские зимние ветра в поисках дома лейтенанта. Я обхватывала свои плечи руками, пыталась утихомирить дрожь внутри, но толку от этого не было. Коннор, потерявшись от внезапной истерики, тревожно перебегал взором по моему лицу, чуть поддавшись вперед. – Прости… мне так стыдно! Нельзя было к нему идти, это был мерзкий поступок!
– Ты была в состоянии аффекта, – надо же, он даже не кричал. Не злился, не расстраивался, только пытался говорить тихо, успокаивающе, разжевывая каждое слово. Андроид сделал в мою сторону всего один шаг, но я тут же отпрянула, спрятав влажные от накапливающихся слез глаза. Постепенно удерживаемые дыхания начинали сказываться на легких – органы выплевывали кислород, при этом судорожно сжимаясь и разжимаясь. – Анна, просто оставим это все позади. В произошедшем нет твоей вины.
– Нет вины?! – слезы внезапно утихомирились, беззвучно пролившись на похолодевшие щеки. Я снова впивалась в него непонимающим взором, снова кусала губы и старалась выпустить пар не через крик, а через вкус крови. Тем не менее, голос все же повысился, становясь истеричным и грубым. – Коннор, тебя убили! Убили из-за того, что какому-то больному ублюдку пришла идея нанять меня в качестве охраны! Тебя убили из-за меня, а что сделала я?! Пошла к этой сволочи прямиком в лапы и позволила…
Крик оборвался на полуслове. Снова закрыв глаза, я поспешила стереть слезы с щек. Струйки продолжали бежать вниз, игнорируя все попытки смириться с произошедшим. Теплая гостиная как будто сжималась, давила на меня со всех сторон. Мне так хотелось поддаться эмоциям и выбежать наружу, но я терпела тревожный взор изумительных глаз и сжимала плечи руками, как будто бы удерживая себя на месте.
– Я наломала так много дров, – наконец, выпалив это, я вдруг почувствовала себя от промелькнувшей мысли немного свободнее. Охрипший голос был не таким высоким, но все еще продолжал источать обреченность. – Наверное, мне и вправду стоит не надолго уехать.
– Я поеду с тобой, – тут же отозвался Коннор, уже начинающий терять терпение.
– Да оглянись ты вокруг! – терпение кончалось и у меня. В порывах злости на саму себя, я развернулась к андроиду всем телом и взмахом руки как бы предложила осмотреться. Андроид не спускал с меня прищуренных глаз. – Смерть мне буквально дышит в спину! Все, кто приближается слишком сильно умирают! Как много тебе нужно умереть, чтобы осознать это?!
Не знаю, когда вдруг между нами сократилось расстояние, но Коннор, внезапно смягчивший взгляд, стоял уже ближе, чем на метр. Он заставлял меня смотреть на него снизу вверх, и это делало меня по ощущениям маленькой, беззащитной. Я снова наполнялась слезами, снова прятала взор и кусала губы, инерционно пошатываясь из стороны в сторону от учащенного биения встревоженного «двигателя». В комнате было очень тепло, но при этом кожа покрывалась мурашками от учтивого, мягкого тембра возвышающегося надо мной детектива в перепачканном пылью костюме.
– Когда ты исчезла, я осознал две вещи, которые чаще всего движут людьми, – как же прекрасен и упоителен был его шелестящий тон. Все такой же изящный, как звуки грустного фортепьяно, такой же легкий, как шорох листвы под осенним ветром. Хотелось тонуть в его речах, насыщаться теплом искусственного тела и параллельно с этим вслушиваться в биение сердца. Опустив голову и зацепившись дрожащим взглядом за пуговицу на покрытой пылью рубашке, я ловила каждое слово, не в силах концентрироваться на собственных мыслях. – Все, что мы не говорим, навсегда остается с нами. И это сильно угнетает.
Тоскливый тревожный голос, что во тьме со всех сторон вторил о чувствах и любви, вновь проигрывался в моей голове приятным воспоминанием. Коннор сощурился, глядя куда-то в сторону, явно анализируя свое собственное поведение на асфальтированной площадке. Вряд ли детектив планировал признаваться в любви, вряд ли он вообще ожидал от себя этих слов, ведь что-то подсказывает, что андроид до сих пор отдает предпочтение прикосновениям. Едва я вернула на него свой взор, стиснув пальцами плечи, андроид тут же продолжил рассуждения, уже глядя на меня теплыми глазами:
– Но это не самое главное. Главное скрыто в том, что бессмертия не существует. Все рано или поздно исчезнут из мира. Вот почему люди так часто ведут себя безрассудно, стараясь испытать как можно больше эмоций, живя настоящим, а не будущим, – вздрагивающие плечи были накрыты мужскими ладонями, и это внезапно усмирило мою дрожь. Я смотрела ему в глаза, буквально тонула в них всем сознанием, однако все же находила в себе силы не согласиться с его речами. Чувства вины, стыда и злости не позволяли. – Нельзя вечно убегать, Анна. Конец бывает у всякой истории.
– Это не оправдывает моего мерзкого поступка. Я даже представить не могу, что ты почувствовал, когда вернулся в пустой дом.
– Я был напуган, – Коннор услышал в моем голосе слабину, и потому ухватился за нее всеми силами. Он слегка склонился вниз, чтобы быть со мной на одном уровне, при этом все еще держа за плечи. – Хотел злиться, но не мог. Я не могу на тебя обижаться.
Опустив взор, я принялась отчужденно изучать взором испачканные в пыли мужские туфли. Мы не кричали, скорее даже шептали, и в этом были свои прелести. Не даром говорят, что чтобы слышать друг друга – нужно говорить тихо. Возможно, поэтому я всем сердцем желала продолжать испытывать его тепло, при этом вспоминая едва не ставшую для меня последней ночь в номере отеля. Там было тепло, там был жар. Там были прекрасные поцелуи и шум увеличенной громкости телевизора. Я плавилась в его объятиях, как раньше плавилась здесь, в стенах собственного дома. Но тут же была брошена догорать в одиночестве. Только сейчас я осознаю причину такого поступка андроида, главный смысл которой был скрыт в желании не навредить. Но я все так же продолжаю вспоминать боль и гнев, в котором засыпала и просыпалась, пропитывая голубую рубашку кровью.
– А я могу… и на себя, и на тебя, – я не поднимала взгляда, хоть и понимала, с каким непониманием на меня сейчас смотрят карие глаза. Коннор вновь выпрямил спину, хмурясь от произнесенного. Только после последующих слов, сказанных притихшим голосом, андроид осознал причину моих обид. – Ты был мне так нужен… мне казалось, что ты единственный, кто способен вытащить меня из всего этого. Но ты просто ушел…
– Анна, я…
– Я знаю, Коннор, знаю! – как только андроид убрал руки, я тут же принялась тараторить, глядя в карие отведенные в сторону глаза, как будто бы оправдывая его собственные действия перед собой. Пыталась усмирить обиду, убеждая себя в истине следующих слов, но ведь они и были истинны! – Ты пытался сделать как лучше, не хотел усугублять положение, но я просто не могу не злиться! Мне было так стыдно и страшно!
– Я был для тебя незнакомцем. Я бы не хотел, чтобы ты позже обо мне жалела.
– Как я могу пожалеть о тебе?! Да если бы ты предложил сбежать прямо оттуда, я бы согласилась, не раздумывая!
Виноватый взор Коннора сменился на недоуменный. Ему и не было суждено понять, по какой причине девушка на службе у мистера Камски вдруг решила бы последовать за малознакомым ей созданием, тем более андроидом, при этом оставив позади себя все. Понимала, что ляпаю лишнего, ведь мне не хотелось снова чувствовать себя неловко из-за осознания своей безрассудности, как и не хотелось объяснять Коннору, почему общество незнакомца было для меня самым желанным на свете.
И все же Коннор, нахмурено щуря глаза, пытался высмотреть в моем лице ответ. Не найдя его, андроиду пришлось его вкрадчиво озвучить:
– Почему?
И что мне сделать? Объяснить ему, что его прикосновения были для меня наркотиком? Рассказать, что при поцелуе с Ридом внутри взыграло отвращение и дискомфорт? Описать бессонные ночи, при которых рука искала его, именно его тепло на соседней подушке? Вряд ли эти ответы сейчас дадут нам возможность продвинуться дальше, а не добавят еще гору вопросов.
– Это уже не важно, – закрыв глаза и прикусив губу, я сама себе усмехнулась. – Я все равно теперь не знаю ни своего имени, ни понятия не имею, как к тебе относиться. Любить или ненавидеть…
– Что ж, – голос андроида прозвучал так тепло, что я, нахмурившись, тревожно посмотрела в его глаза. Коннор, вздернув уголок губ, слегка вскинул брови, как бы показывая свою мысль. – Однажды мы уже решили эту проблему.
Я знала, о чем он говорил. В порывах злости и гнева посреди гостевой комнаты в доме на улице Томпсон, я как-то проорала андроиду, что люблю и ненавижу его одновременно. Тогда рука потянулась к висящей у виска пряди, после чего перехваченное запястье повлекло за собой первый поцелуй, пропитанный солеными слезами. Сейчас рука не тянулась вверх, слезы не бежали из глаз, губы не желали прикоснуться к андроиду. Я вздрагивала ресницами, глядя куда угодно, только не в лицо во внезапно помрачневшего Коннора. Внутри кипело слишком много обиды, злости и гнева, основные потоки которых были направлены на саму себя. И потому, сглотнув комок в горле, я стянула резинку с волос и отошла от андроида на несколько шагов.
– Извини… мне нужно побыть одной, – это было куда лучшим решением, учитывая, сколько дерьма приходилось вычищать изнутри. Я кипела в чувствах, как в собственном соку. Уж лучше я буду сидеть тихонько в сторонке, перебирая свои ощущения, как обычно перебирают карты опытные крупье за покерным столиком, чем буду орать и метаться из стороны в сторону, ломая все на своем пути. Последняя идея была заманчивой, но все же кое-что сохранилось во мне с не таких далеких времен совместного с Коннором проживания –выдержка и стойкость, неосознанно воспитанные андроидом в моей эмоционально-бурной личности. – Хочу перебрать некоторые мысли в одиночестве.
Не взглянув на Коннора с опущенными руками, я грузно уселась лицом к камину по левую сторону. Тепло обволакивало меня изнутри, кожа больше не покрывалась мурашками, мышцы не содрогались. Злость, обида и тоска сменились молчаливой пустотой. Я хотела перебрать мысли в одиночестве, но почему сейчас эти мысли молчали? Почему покинули сознание, как растворившаяся в речном ветре вторая личность? Теперь-то она никогда больше не будет шептать из коридора, требуя чистки. Я больше не буду просыпаться ночью в холодном поту от чужеродного шепота в голове, как и не стану прислушиваться к тишине в поисках кого-то незримого, но присутствующего. Кажется, я даже понимаю, почему весь день за спиной в знак поддержки воображался именно детектив. Вторая личность вдруг решила принять именно его облик, при этом получив возможность хоть как-то связываться со мной со стороны треснувшей стены. Тишина в голове такая непривычная, такая неестественная. Кажется, мне будет не хватать другого человека в собственном сознании.
Я слышала, как Коннор сделал несколько шагов в сторону выхода, однако не услышала звука открывающихся дверей или скрипа ступенек на второй этаж. В голове проносились все мыслимые и немыслимые молитвы, просьбы оставить меня хотя бы на час в покое. Однако когда Коннор вернулся в гостиную и вдруг уселся справа лицом к камину – я с удивлением дернула в его сторону головой. Еще одна странность на сегодняшний вечер: идущий наперекор моим просьбам Коннор. Такого за ним не замечалось ни во время совместной жизни, ни после встречи на приеме.
– Коннор, я хочу побыть одна, – не сводя взора с огня, без нажима произнесла я.
– Нет.
Окончательно опешив от одного лишь слова, я испуганно и нахмурено одновременно посмотрела на профиль сидящего рядом андроида. Коннор наблюдал за языками пламени, тени и блики которых играли на его изящном лице. Темные родинки словно улыбались искусственному теплу камина, прядь волос колыхалась в такт его движениям. Мне нравилось смотреть на вздрагивающие черные ресницы, на движения полных губ, на изредка хмурящиеся брови. Все такой же прекрасный, как и в первый день совместной работы. Сейчас даже забавно вспоминать, как огромные красные буквы «ВНИМАНИЕ! ДЕВИАНТНОЕ ПОВЕДЕНИЕ» вызывало у меня непонимание и отчуждение, мол, какое отклонение, о чем вы? Это же просто машина! Уверена, не я одна смотрю на андроида полным восхищения взглядом. Но только мне была доступна истинность этого удивительного создания.
Как странно… Элайджа Камски создал столь отзывчивое и доброе существо, при этом сам являясь истинным Дьяволом. А еще говорят, что яблоко от яблони не далеко падает. Видимо, те, кто живет по такому принципу, просто не встречал этих двоих.
Воспоминания о Камски вызвали и другие события, из-за которых я сейчас сидела и сощуренно пыталась рассмотреть в Конноре ответы на все возникшие вопросы. Андроид не смотрел в мою сторону, все еще безучастно рассматривая электрический огонь, от которого нас обоих отделял всего один метр. Я же прокручивала в голове растягивающий слова голос Элайджи, что спрашивал «говорил ли вам Коннор когда-нибудь “нет”», намекая на абсурдность моего отношения к девиантам, как к людям. Коннор и вправду никогда не говорил «Нет». В ход шли самые разные фразы и слова из разряда: не думаю, не считаю, не стоит, не лучшая идея.
Но никогда. Никогда слово «нет».
– Ты никогда не говорил мне «нет», – сама себе произнесла я.
Коннор игнорировал мои слова. Он, как ни в чем не бывало, точно и не было этих последних пятнадцати минут самобичевания, говорил спокойно, мягко:
– Не имеет значения, как тебя зовут. Любишь ты меня, или ненавидишь. Я больше не оставлю тебя в одиночестве.
– Почему ты это делаешь? После всего случившегося, это ты должен на меня злиться!
Я искренне не понимала его реакций! Всего месяц назад я отбросила память о нем в желании избавиться от боли утраты, но андроид ведет себя так, как будто я просто ушла в магазин за хлебушком и не вернулась по причине того, что заблудилась! Любой другой на его месте вычеркнул меня из своей жизни, забыл бы имя, перестал бы ждать, когда откроется входная дверь! Но ведь он не любой. И уж точно не другой. Он – Коннор. Единственный в своем роде, несмотря на то, что андроидов по миру ходит свыше нескольких сотен тысяч.
Пока я не понимала его поведения и потому впивалась в него выжидающим взором, сам Коннор, поглощенный светом каминного пламени, с таким же недоумением посмотрел в мою сторону. Между нами было не больше четверти метра, я видела, как размеренно вздымается его грудная клетка, как сдвигаются вместе брови, кажется, слышала, как стучит имитированное сердце. Или же это вновь собственное воображение рисует столь важные детали, давая мне понять мои истинные чувства?
– Но ведь ты делала то же самое, – не спуская с меня блестящих глаз, Коннор произнес это так, словно я спросила сколько будет дважды два. Как будто это была такая очевидная вещь, что только ни знающему всей ситуации человеку будет не ясен ответ на вопрос. – Ты ведь шла за мной до самого конца. Эмильда рассказала, что тебя нашли у пятого утилизирующего пункта, выплевывающую кровь. Ты была со мной до последнего.
– Это совсем другое, Коннор…
– Нет, это то же самое, – вдруг выпрямившись, андроид нахмурено посмотрел в огонь. Его взгляд стал тяжелым, суровым, он вспоминал не самые приятные моменты своей истории. В этот раз я не смела задавать вопросов, желая выслушать все, о чем так долго молчал Коннор. – Я был потерян. Не знал, кто я такой и все ли делаю правильно. Но ты продолжала идти за мной, хоть и понимала, что за этим наверняка последует смерть. Тогда я бы не признался себе, но мне было страшно, и я как-то спросил тебя: что будет, если я закончу свое дело не так, как должен? Помнишь, что ты ответила?
Андроид посмотрел на меня теплыми глазами, говорящими, что эти фрагменты памяти одни из его любимых. Этот взгляд заставил меня покраснеть и опустить взор на собственные ботинки. Конечно, я помнила. У меня была только одна цель, впервые поставленная собственным сознанием: убедиться, что с ним все будет хорошо, и что Коннор будет доволен своей жизнью. Только теперь понимаю, почему детектив, сидя в машине мистера Камски, угрюмо заметил, что как раз я-то своей жизнью и не довольна. Как много тесного в этом мире, как много переплетающихся нитей. Одно слово может навсегда изменить твое будущее, даже твое прошлое. Всего одно сказанное слово – и некто прекрасный уже готов идти за тобой на край света, закрывая глаза на все недостатки и проступки.
Вздернув уголками губ от приятных воспоминаний, я стащила с себя ботинки. Коннор вернулся взором к огню. Он сам ответил на свой вопрос, хоть этого и не требовалось:
– Ты сказала, что желаешь убедиться, что я доволен своей жизнью. Я ведь был машиной, верно? Тогда я не мог до конца понять, что именно ты имеешь в виду. Но окончательно осознал, когда узнал, где тебя нашло правительство, – андроид выждал некоторую паузу, позволив мне завершить свое дело и, подобрав под себя ноги, придвинуться поближе. Мы не касались друг друга, даже между нашими плечами было не меньше десяти сантиметров, однако все же я ощущала именно его жар, а не тепло искусственного камина. – Ты ведь тоже потерялась. Просто свернула на не тот путь, и я не могу тебя в этом винить. Ведь для этого люди и держатся вместе, чтобы помогать друг другу, указывать правильную дорогу.
– Ты натерпелся слишком многого, чтобы вернуть меня обратно.
Андроид смолчал. Продолжал сверкать темными глазами, глядя в камин. Мне так хотелось протянуть к нему руку, прикоснуться к его коже. Снова ощутить тепло и холод одновременно, пронизывая себя сотнями электрических разрядов. Анна, Энтони… какая разница? Главное ведь было не то, кем я себя считаю, а то, ради кого готова отдать свою жизнь. И уж точно им будет не какой-то драный гений-пижон в ярких толстовках.
– К тому же, – Коннор пожал плечами, вызвав во мне еще больше подозрений относительно изменений девианта. – Я не хочу оставлять тебя одну, потому что, как показывает практика, это чревато последствиями.
Взглянув на меня, при этом не поворачивая головы, Коннор вздернул уголок губ. Я знаю, андроид просто попытался обернуть все в шутку, и у него это получилось. Я сдержано усмехнулась, слегка вздрогнув плечами, после чего снова вернула на него взор искрящихся зеленых глаз.
Он и вправду стал другим. Человечным, живым. Ни движения, ни слова не выдавали в нем механичности, точно передо мной был самый обычный мужчина, способный на юмор, злость, счастье. Я всматривалась в него, отмечая все больше и больше удивительных черт: согнутые в коленях ноги, на коленки которых уложены руки в запыленных рукавах; легкая улыбка, источающая тепло и уют; даже его слова стали легкими, простыми, без официальной мишуры, которой обычно приправляют андроиды свои речи. Отсутствовал и диод, сохраняемый долгое время для напоминания о реальной природе Коннора. Девиант менялся все то время, что меня не было рядом. Уверена, что созданный людьми для успешной интеграции идеальный Коннор теперь способен показать волчий оскал. Окровавленное лицо Камски стало одним из доказательств моей догадки, вряд ли лейтенант стал бы марать руки о гения-пижона. Это все означало не только то, что волк в овечьей шкуре желает защищать всего одну овечью душу в своем стаде, но кое-что другое. Коннор менялся. Коннор становился…
– Помнишь, ты как-то задал мне вопрос? В доме Хэнка спросил, не нахожу ли я нас с тобой схожими, – прищурившись, я со вздернутым подбородком посмотрела на электрическое пламя. Коннор, вскинув брови, смотрел на меня с учтивым вниманием. – Если быть честной, я и не задумывалась до этого момента. Но теперь я, кажется, знаю ответ.
Треск камина нарушал тишину, которая давно перестала быть угнетающей. В воздухе витал запах сырости от начавшегося дождя, легкий сквозняк блуждал по коридорам, просачиваясь из открытого на проветривании окна. Но нам было тепло, по крайней мере мне. Камин согревал тело, которое перестало дрожать. Глубоко вздохнув, я оперлась руками о пол, слегка откинувшись назад и позволяя жару огня пропитывать синию экипировку. Коннор не спускал с меня взора, ожидая последующих изъяснений.
– У нас было много сходств. Оба «созданы», чтобы выполнять строго запланированные задачи. Оба имели потребность достигнуть цели любым путем, пусть даже не самым законным. Мы даже оба не сыскали признания в обществе: тобой пренебрегали, а меня боялись. Но все-таки мы не были похожи, – на этих словах я повернулась к Коннору, смотря на него прикрытыми, полными восхищения глазами. – Ты лучше, Коннор. И становишься лучше с каждым днем.
Уголки губ андроида поползли вверх. Я же отвечала ему теплой улыбкой, всматриваясь в каждый сантиметр изящного лица. Несколько месяцев назад во мне играла любовь, а сейчас она подкрепляется еще одним чувством, что было приобретено за последние несколько дней. Это рвалось из меня наружу, все чувства требовали кричать о щемящих душу эмоциях, но вместо этого я продолжала говорить приглушенным, мягким голосом:
– Во всей этой ситуации есть плюс, – Коннор удивлено опустил голову, глядя на меня со вскинутыми бровями. Я же все сильнее и сильнее улыбалась от вырывающихся чувств. – Мне позволили полюбить тебя снова.
Атмосфера вокруг была прекрасной, такой теплой и домашней, что я и не заметила, как ясность в глазах Коннора сменилась пеленой, сам андроид перекинул взор на мои улыбающиеся губы. Треск камина ласкал слух, и экипировка вдруг стала тесной, неприятной. Тело требовало срочно сбросить с себя эту невероятно отвратительную ткань, позволить мурашкам свободно блуждать по коже, желательно под действием рук девианта. Я смотрела в глаза Коннора, чуть склонив голову. Сердце начинало постепенно бушевать, больше не было злости, грусти или гнева. Только желание быть ближе, как тогда… в номере отеля.
Кажется, эти секунды длились вечно. Никто из нас не желал нарушать идиллию из молчания, треска камина и излишне близкого положения друг к другу. Однако никто из нас больше не желал растягивать моменты, которые и так были растянуты едва ли не на целый месяц. И потому, пропитываясь жаром камина и жаром собственной крови, я тут же оторвалась от пола и впилась в теплые губы андроида без всякого стеснения. О каком стеснении может идти речь?.. этот парень и впрямь видел меня такой, какой никто и никогда не сможет увидеть! Это я была его капризной розой, я учила его всему, что он умеет наедине с человеком, я разделяла с ним этот дом и постель на верхнем этаже. Но сегодня ей было не суждено ощутить искусственное и естественное тепло. Сегодня мы придавались друг другу на белом ворсистом ковре рядом с потрескивающим камином.
Коннор жадно впивался в меня с поцелуями, нависая и заставляя отползать на локтях выше, ближе к дивану. Мне так нравилось блуждать руками по его шее, по плечам, нравилось даже чувствовать запах запыленной одежды. В груди трепетали тропические птички, с которыми никогда не сравнятся бабочки внизу живота. Эти птички были вызваны не похабным желанием совокупиться, но желанием навсегда стать теми, чьи мысли одни на двоих, чье тепло одно на двоих. Я блуждала расфокусированным взором по затемненному потолку, глотала воздух ртом, пока Коннор истязал кожу на шее влажными губами. Руки прижимали его к себе со всей силы, точно боялись, что любая секунда – и андроид исчезнет, оставив мне только возможность снова блуждать по подушке в поисках его тепла. А он был очень теплым… все так же продолжал увеличивать температуру бионической оболочки то ли в стремлении скрыть меня от блуждающего по полу сквозняка, то ли в стремлении заставить меня сгорать от желания. Последнее было лишним. Огонь и так растекался по артериям, неся за собой кислород и гормональный взрыв.
Звук бегущей вниз собачки на молнии заставлял задыхаться. Тело освобождалось от одежды так легко и просто, словно бы не было всех этих последних дней извечных метаний между огнем и льдом. Недавно я чувствовала себя стыдно, унизительно после того, как Коннор оставил меня на похолодевшей постели. Сейчас же я поддаюсь вперед, заставляя застежку в руках детектива бежать быстрее. Никогда больше не будет неловкости и дилемм, никогда больше не будет страха быть раскрытой кем-то. Я принадлежу этому созданию полностью, до последней капли души, до последней капли крови. Когда-то женское тело с готовностью подчинялось настойчивой машине, и сам Коннор требовал этого при каждом соприкосновении. Здесь у камина никто не требовал власти и не требовал подчинения. Мы просто наслаждались друг другом, прижимаясь все плотнее и нарушая треск камина звуками нетерпеливых поцелуев.
Застежка окончательно сползла вниз, обнажая меня от шеи до пояса. Отстранившись, Коннор поднялся на колени и порывисто принялся стаскивать пыльный синий комбинезон, оставляя меня лишь в нижнем белье. Я сгорала под его взглядом прикрытых от любопытства глаз, буквально плавилась от смеси жара камина и тепла андроида. Тени от языков пламени, точно танцующие бесы, плясали по стенам, по потолку, по моему содрогающемуся от предвкушения скорой близости телу. Андроид возвышался надо мной, отчего его облик освещался светом из-за спины. Он был так похож на того, кто точно так же освещался за красной запрещающей стеной… такой же манящий, уверенный в своих разведенных в стороны плечах, такой же загадочный.
Привстав, я, не отрывая затуманенного взора с темных глаз девианта, принялась стаскивать с него испачканный в пыли пиджак. Вскоре одежда начала лететь вниз, как осенние листья в легкий ветер: жакет, рубашка, черное женское белье. Стоя на коленях, мы прижимались друг к другу все сильнее, и это было не просто прекрасно. Это было совершенно! Я блуждала пальцами по темным жестким волосам Коннора, восхищалась тому, как резко отличается взбешенный ритм человеческого сердца от спокойных ударов имитированного органа. Даже здесь Коннор был иным: еще более жадным, настойчивым на поцелуи. Время от времени, андроид заставлял меня запрокидывать голову, оголяя участки шеи для соприкосновения с его языком. Женские пальцы требовательно сжимали мужские плечи и спину, время от времени я, задыхаясь от нарастающего пожара в теле, забывалась и стискивала бионическую оболочку слишком сильно, соприкасаясь подушечками пальцев с холодным белым пластиком. В такие моменты мне становилось тревожно, ведь по сути я повреждала оболочку Коннора, но андроид вместо того, чтобы остановить мои руки, прижимал меня к себе все сильнее, хмурясь от выскакивающих оповещений. Через некоторое время я и вовсе перестала себя сдерживать, утопая во влажных поцелуях на груди и срывающихся стонах с собственных губ. Треск камина остался где-то позади, как и недавно возвышающиеся между человеком и машиной стены.
