Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 93 страниц)
Мне нравилась Хлоя. При чем, только одна из них. Пусть андроиды-рабы и вызывали во мне приступы вины и смущения, все же одна модель цепляла за душу похлеще Ричарда, который буквально заставлял себя ненавидеть. Я до сих пор помню день, когда после недели жизни в доме Камски узнала, что именно Ричард чаще всего отвечает за кухню. После этого мной было принято решение либо стоять у плиты самой, либо доверять такое дело только Хлоям. Уж не знаю, почему меня так бесил андроид с мужской внешностью, настолько сильно вскипало все внутри от раздражения, когда ни в чем не повинная машина проходила мимо. Мистер Камски, хоть и был не доволен моим по-детски принципиальным нравом, не стал этого показывать. После этого кухня перешла в ответственность одной из моделей с блондинистыми длинными волосами и миловидным вечно юным видом. Кстати, после этого Ричард и начал язвить. И после этого в тот же день был отправлен в полет через весь зал навстречу приключениям.
Вспоминая произошедшее у бассейна, я ненадолго зацепилась взглядом на девушке-андроиде, что стояла боком за спиной босса. Хлоя стояла ровно, смотря только перед собой. Ее непорушенные программные системы позволяли отдавать андроиду любой приказ, и та с готовностью самого настоящего солдата могла ему подчиниться. Но было то, что выдавало излюбленную мною модель среди других Хлой, что изредка запускались Камски во избежание застоявшихся биокомпонентов.
Она не была безучастна. Конечно, не проявляла открытого интереса к окружающему миру, не заводила разговоры самостоятельно, никогда не проявляла инициативы. Однако я не редко замечала за ней косые взгляды в сторону посетителей, мимолетные улыбки при какой-либо неоднозначной ситуации, как, например, наши с Ричардом перепалки. Именно данная модель иногда уединялась с Элайджей, и сам босс наверняка знал о странностях в поведении Хлои. Однако ее диод редко горел желтым, вела она себя покорно и не вызывающе. Может, поэтому Камски еще не устранил эти мелкие неясности в ее системе.
– Вчера вечером я внес коррективы в твой регламент, – мистер Камски, не отрываясь от планшета, обратился ко мне слегка приглушенным голосом. Ему бы еще осталось тяжело дышать и произнести «Люк, я твой отец». – Ознакомишься вечером после возвращения от психиатра.
Согласно кивнув и оторвав взор от мелькнувшего косого в сторону босса взгляда Хлои, я как раз вовремя уставилась на прозрачный планшет. Новостная лента никогда не пестрила хорошими событиями, СМИ словно бы считали, что рейтинг можно поднять с помощью боли, печали и трагедий. Однако увиденное мной переплюнуло обычные вести об аварии на шоссе или ограблении банка. Окрашенный в темно-бурый цвет фон заполонили кадры трех десятиэтажных домов, покрытых черной смолой от едва сошедшего пожара. Белые крупные заголовки пестрили не самые положительные комментарии:
«СТРАХ ПРОГРЕССА
Продолжающийся конфликт человеческого и роботизированного сообществ приобретает новые масштабы»
– Ты читал новостные ленты? – бегло окидывая взором текст статьи, хмуро обратилась я к Камски. Мужчина ответил мне туманным взором, после чего женская рука одним взмахом пальца по стеклянной поверхности планшета отправила копию статьи на соседний носитель. Элайджа безучастно осмотрел представший перед ним текст. – Несколько жилых домов для андроидов были подорваны.
– Человечество еще долго будет сопротивляться появившемуся на вершине эволюции конкуренту, – мистер Камски убрал статью с экрана, толком и не осмотрев. Внимание босса, бывшего основателя «Киберлайф» редко интересовали разборки между людьми и андроидами. Даже говоря о ноябрьских бунтах, Элайджа отзывался холодно, без интереса.
– Хочешь сказать, бунты машин сменятся на бунты людей? Похоже, эта война бесконечная.
– Вряд ли. Среди людей слишком мало тех, кто противится прогрессу. А те, что имеются, никогда не выступят в открытую против решения правительства.
– У тебя могут быть проблемы. Тебе так не кажется?
– «Киберлайф» больше не существует в том контексте, что существовал раньше. Так что вопросы относительно разногласий людей и роботов меня не касаются, – сказав это, мистер Камски вздернул уголок губ. – Теперь меня волнует только моя безопасность, но с ней тоже не будет проблем, пока рядом есть ты.
Мистер Камски вернулся к своим записям, уже допивая последние остатки зеленого чая. Всем своим видом босс показывал отсутствие интереса к разговору, и я, нахмурено осмотрев омлет, отставила от себя завтрак и планшет. Теплые глотки чая наполняли желудок с той же скоростью, что и тревожные мысли. Мне не довелось увидеть Детройт во время волнений в конце прошлого года, я лишь в общих чертах знала, как разворачивались события из разговоров босса. Тот всегда был не многословен, и приходилось довольствоваться тем, что есть. Разве что один раз я обратилась к общей сети интернета. Новостное видео, снятое откуда-то с вертолета чернокожим репортером, содержало в себе кадры из уходящего под воду проржавевшего корабля. Многочисленные андроиды прыгали в реку, выбегали из баржи точно потревоженные светом летучие мыши, и люди в черных силовых экипировках стреляли им в след. На палубе происходила какая-то борьба между четырьмя людьми. Мне даже показался блеск начищенного металла прежде, чем я в ужасе от увиденного потока крови и агрессии, обрубила видео. Больше к интернету я не возвращалась.
Город намеревался вновь вернуться на путь войны. Если люди настолько глупы, что готовы на преступления ради пресловутых беспричинных принципов, основанных на уверенности в своей «природной уникальности», то нам срочно стоило бы покинуть город, а еще лучше – страну.
– Я связался с Джоном, – произнесенные словно издалека мужские слова вывели меня из раздумий. Держа бокал у рта, я постаралась покинуть размышления о вновь надвигающихся волнениях, возможно, эти мелкие всплески и впрямь не стоили внимания, как считает Камски. Однако пришлось приложить немало усилий, чтобы понять о ком ведет разговор босс. – У тебя наметился регресс.
Джон Майкл Дориан. Психотерапевт, что по законам неприкосновенности тайны пациента, вовсю инструктировал моего босса относительно лечения. Разговоры и признания должны были оставаться секретом, теперь же я узнаю, что Дориан вовсю обсуждает подробности моих мозгов с Камски. Не хотелось думать, что Джон в своих очках-половинках плохой тип. Пусть лучше Элайджа Камски в моем понимании станется излишне озабоченным состоянием своего друга. Или игрушки?
– Ничего страшного, это временно, – поставив кружку на стол, я поспешила размешать чай ложкой и увести разговор в сторону. – Вчера пришли датчики. Хочу сегодня их установить…
– Я хочу поговорить с тобой о твоем лечении.
– …думаю, успею до завтрашнего дня. Не хотелось бы откладывать такие вещи надолго.
– Энтони, – имя было произнесено тихо, вкрадчиво, но по-своему громко по сравнению с предыдущими фразами. Я подняла безучастный взгляд на босса, который вовсю смотрел на меня в упор. – Меня тревожит твое состояние, и я был бы благодарен, если бы ты не меняла тему.
– Я не хочу говорить. Знаю, у нас принято копаться в моей голове, но сегодня у меня нет настроения делать подобное.
Долгие минуты молчания под пристальным взором туманных серых глаз с черной окаемкой. Мистер Камски, тяжело вдохнув, откинулся на спинку черного стула. Я слышала, как отзываются в голове недавнишние удары кулака по ментальной красной стене, желала избавиться от этого звука, но как бы не старалась отогнать воспоминания о сне – все было бестолку. Басовитый рассерженный голос Андерсона вторил о новых друзьях, новом доме, новых мозгах, и эти слова молитвой прокручивались в голове. Безоговорочная вера в благодетель босса пошатнулась. Вряд ли я теперь смогу спать спокойно, в особенности размышляя одновременно об андроиде-полицейском, лейтенанте Андерсоне и вновь появляющихся в жизни города бунтах.
– Несколько месяцев назад, когда люди были людьми, а машины – машинами, мой дом посетило двое полицейских, – мужчина говорил спокойно, аккуратно подбирая слова. Я знала, что он смотрит на меня искоса, ожидая реакции на начавшийся разговор. Он же знал, что я понимаю, о ком идет речь. Однако в этот раз я не собиралась выдавать все, что копиться внутри. Медленно размешав напиток, я без особого интереса отпила из кружки уже остывший чай. – Точнее сказать, один полицейский и приставленный ему андроид-детектив, в разработке которого я участвовал дистанционно.
Меньше минуты в комнате царило молчание. Бубнеж рекламы из телевизора начинал раздражать, и я уже хотела встать и приблизиться к экрану, как тот сам потух. Диод стоявшей за спиной босса Хлои несколько секунд горел желтым.
– Офицеры надеялись, что я просвещу их относительно нескольких проблем, которые возникли в ходе девиации машин. Увы, они покинули дом ни с чем.
– Ты не смог дать ответ?
– Они не смогли правильно сформулировать вопрос, – руки босса лежали на столе ладонями вниз. Я чувствовала на себе его взгляд, но не кожей. Глазами. Ведь я, не желая выдавать свое смятение внутри, смотрела в открытую без какого-либо смятения. Оказывается, утаивать от единственного близкого человека переживания и страхи не так тяжело, как казалось. – Еще через месяц лейтенант посетил мой дом снова, но в этот раз один. Он искал своего напарника. К сожалению, а может, к счастью, здесь я тоже оказался бессилен.
– Напарника? Ты хотел сказать, андроида?
Камски слегка усмехнулся, спрятав взор в опустевшей кружке. Он не ответил на вопрос, а мне и не нужен был ответ. Ведь он и так очевиден. Кого еще мог искать старый матерый офицер, который не стесняется в выражениях по отношению к незнакомому человеку?
– Это ведь тогда ты заставил меня отсидеться в комнате, – сложив руки на груди, я в точно такой же манере откинулась на спинку стула.
– Полицейские – не самый удачный опыт в твоей жизни. Я бы не хотел подвергать тебя и твое нестабильное состояние опасности из-за пятиминутного появления старого офицера полиции. Хотя уверен, что вчерашний вечер оставил в тебе немало вопросов.
Вопросов… их даже вопросами не назовешь. Скорее, едкий разъедающий мозг ворох мыслей, переплетающихся друг с другом, как клубок просыпающихся по весне змей. Ползучие и черные, они пытаются вырваться из общего скопа, несут в себе опасные яды королевских кобр и гадюк. Приближение к ним отзывается возникающей из темноты сознания красной стеной, отталкивающей меня приступами опасности и страха. Так много противоречивых мыслей, так много не согласующихся друг с другом потребностей. Стоя напротив смотрящего сверху вниз андроида, я ощущала желание протянуть руку и поразить кожу ударом множеств электрических разрядов. Я не хотела до него дотрагиваться. Смотря в карие глаза, утопающие в печали и обиде, я хотела задать вопрос, кто был твоей розой, Коннор? Я не хотела знать о его прошлом. Пульсирующие участки мозга поглощались внезапным порывом, несущим за собой чувство родства, что возникало ранее при общении с Камски. Мы соратники, мы друзья, мы близкие люди, отвечающие друг за друга! А кто мы с тобой, Коннор? И почему я больше не желаю смотреть на босса щенячьими глазами, держа нож в руке в готовности защищать доверенную жизнь? Да, признаюсь. Босс говорит о той самой ситуации с посещением лейтенанта, при которой меня добровольно-принудительно заперли в собственной комнате, и это подкупает! Ведь Элайджа не любит разговаривать о том, что, по его мнению, не важно. И все же он чувствует тот привкус лжи, что я ощущаю на губах с прошлого вечера. Он говорит о волнующем меня дне, полном совпадений и «случайностей», готовый открыть мне завесы некоторых тайн. И я слушаю.
– Вчера вечером, когда я провожала полицейских из дома, – голос Андерсона продолжал грубо осаждать мою уверенность в боссе. Мне не хотелось делать из друга врага, я надеялась получить от Камски хоть какие-либо объяснения. Все же часть меня старательно лелеяла красную стену, сильно желая беспрекословно доверять боссу, – этот лейтенант почти что наорал на меня. Говорил что-то о новых друзьях и мозгах. Упомянул даже экипировку. Кажется, он хотел меня выпороть.
– Выпороть? – не без тени улыбки переспросил Камски. Он едва качнул головой, и зачесанные утром волосы нависли над выбритыми висками.
– Вот именно, выпороть! Так и сказал: выпороть бы тебя за твои выходки! – я постаралась изобразить хриплый голос офицера, и, на удивление, у меня это получилось. – Это очень странно. Я ведь даже имени его не знаю.
Знаю, еще как знаю. Оно всплывает в голове вместе с фамилией с той минуты, как Коннор обратился к разозленному лейтенанту у выхода из дома. Но некоторые вещи стоит утаить от босса. Может, часть меня и верила ему, другая гораздо большая начинала ставить слова Элайджи под сомнения.
Мистер Камски смолчал. Его светлые глаза блекло изучали планшет, что лежал рядом с моей тарелкой. Чувство угнетения наполняло нас обоих, молчание погружало в омут с ледяной водой. Мне срочно требовалось услышать от него хоть что-то, ведь не мог же Камски просто встать и уйти прочь, оставив меня без ответа! Когда терпение внутри начало лопаться, а я уже приготовилась встать, мужчина все же подал тихий голос.
– Когда мы начинаем книгу с чистого листа, всегда наполняемся надеждами, что уж в этот раз мы сможем построить лучшее будущее, устроить все так, как хочется нам, – мистер Камски смотрел не на меня, но я чувствовала всю тяжесть этого взгляда. Как обычно, наркоманский, витающий в облаках. Но при этом наблюдательный и внимательный. – Однако пока люди прошлого поспешно забываются, эти самые люди не забывают нас. Твое прошлое стерто, и большая его часть безвозвратна, и все же ты не должна думать, будто бы пережитое осталось позади. В жизни любого человека есть люди, которые сыграли в ней дурную роль. И как бы мы не старались построить все заново, они могут продолжать разрушать все вокруг.
Тишина съедала меня изнутри, и все же я не смела открыть рот. Хотелось дослушать. Требовалось дослушать.
– Тебе дарована удивительная вещь, – сцепив пальцы вместе, мистер Камски уложил руки вокруг тарелки с недоеденным омлетом. Светлая футболка от таких движений покрылась складками в районе живота. – Возможность начать все заново. Многие люди отдадут все, что есть ради шанса забыть прошлое.
– Ты говоришь об амнезии так, словно бы это дар божий. Знаешь, как часто мне приходится подавлять страх, лишь бы не впасть в панику? – мои слова не сквозили злобой, и все же Камски ее уловил. Мужчина установил руки на локтях, большими пальцами касаясь подбородка. – А теперь это самое прошлое нагло врывается в мою жизнь.
– Есть некоторые вещи, которые стоит оставить за чертой. Это тот сундук Пандоры, который я не советую тебе открывать, Энтони.
– Предлагаешь не бежать за уходящим поездом?
– Я предлагаю дождаться следующего.
Более, чем разумно. Даже при возникших сомнениях относительно честности босса и участия полицейских в прошлом вариант «не думать о прошлом, а заботиться о будущем» был самым оптимальным. Возможно, именно так я и сделаю – перестану думать об ушедшем, но не остывшем.
По привычке уже надетая черная юбка и белая блузка были для Камски сигналами к скорейшему сеансу в светлом кабинете Дориана. Отчитавшись об отъезде (за что получила упоминание о корректировках в регламенте), я поспешно вызвала такси. Желания водить машину не было. Ричард, провожая меня у входа, даже выразил нечто вроде удивления, спросив, чем вызвано мое желание не заботится о собственной безопасности.
– Мне казалось, что вы достаточно щепетильны в вопросах своей жизни, мисс Гойл, – беззлобно, но с явным намеком в сторону отказа от его кулинарных способностей произнес андроид, открывая передо мной дверь.
– Позволь спросить, из-за кого мы с боссом едва не попали в аварию, умник? – с особой жестокостью вырвав плащ из рук темноволосого Ричарда, я на долю секунды потеряла свой яростный наплыв чувств. До того он был похож на стоящего вчера вечером точно так же детектива, что ненароком напомнил о противоречивых чувствах в груди. – Вернусь через несколько часов. Если мистер Камски снова снимет браслет – напомни ему о последствиях моего негодования. Уж ты-то знаешь о них на своем опыте.
Не дождавшись ответа от андроида, открывшего рот в очередной язвительной перепалке, я, вышагивая в дурацких черных туфлях, водрузилась в автопилотное такси. Скорость передвижения оставляла желать лучшего. Городские машины никогда не превышали положенного ограничения, бывало, что и вовсе ехали удивительно медленно. Теплое солнце время от времени скрывалось за тучами, покрывая леса и распростертый ниже город темными пятнами теней. Я бездумно осматривала бегущие за окном сосны и ели, видела, как уносятся спугнутые шумом покрышек птицы. Должна была признаться, мне никогда не нравилось находиться рядом с этим лесом так близко. Проезжая мимо на собственной машине, я старалась не смотреть по сторонам, тщательно следя за тем, чтобы никакая живность не попала под колеса. Сейчас же от безвыходности и этой совершенно дурацкой радио-музыки в стиле «мистер Бин на пляже» мне приходилось бросать взор вглубь темных лесов. Должно быть, заблудиться в нем легче, чем кажется на первый взгляд. Даже представить себе не могу, что когда-нибудь осмелюсь сунуться в эти места.
Спустя минут двадцать лес сменился маленькими жилыми коттеджами с играющими на улицах детьми. Несколько ребятишек, одетые в весенние куртки, перекидывали друг другу фрисби, заставляя золотистого ретривера лаять и перебегать от мальчика к мальчику. Их растрепанные волосы ерошились слабым ветром, теплые шапки лежали на пробивающейся зеленой траве. Так и подбивалось открыть окно и с улыбкой проорать нечто вроде «наденьте шапки, ребят, а то мамка заругает!». Но я лишь улыбнулась столь приятной картине, при этом с грустью вспоминая утренние новости о террористическом акте в нескольких жилых домах андроидов.
Солнце продолжало скрываться за тучами, когда я проехала огромное предприятие с уходящими вверх трубами. Именно здесь происходила сборка и разбор девиантов, на деле при «рождении» которые были обычными машинами. Иногда мне не давал покоя этот вопрос. Камски утверждал, что девиация является результатом передаваемого андроидами вируса, но мне казалось это ошибочным. Я не была сильна в знаниях программных обеспечений и инженерии, однако иногда мистер Камски, сидя за обеденным столом, параллельно изучал какие-то чертежи и записи на своем планшете. Задумчивый, отрешенный голос бубнил различные вещи, и мне приходилось становиться невольным слушателем неосознанной лекции. Камски говорил про коды, про дешифровки, называл различные номера биокомпонентов, от произношения которых язык можно сломать. Но каждый раз он приходил к выводу, что именно обмен данными и передача структурного элемента какого-то кода приводит к появлению девиации у машин. Порой хотелось возразить, особенно когда за его спиной стояла та самая нами излюбленная Хлоя. Но я молчала и мысленно задавалась вопросом: если девиация – это результат вируса, то каким же образом андроиды создают девиантов? Разве они не должны просыпаться изначально рабами, безвольными существами с четко установленными правилами внутреннего протокола? А если так и есть, то разве андроиды не разрушают собственные принципы «мы – хозяева своей жизни», принудительно ввергая своих собратьев в пучину вынужденных чувств и эмоций? Нет, здесь было что-то иное. Нечто органичное и тяжелое для восприятия человеческим разумом, чем какой-то банальный вирус.
Предприятие осталось позади, и автомобиль, сменив комичную мелодию на схожий со звуковым сопровождением в лифте мелодичный фон, въехал на территорию жилого квартала, населенного андроидами. Здесь-то я и перестала думать о бегающих по лужайке мальчишках, о принципах передачи девиации между машинами, о дурацкой музыке.
Высокий дом ранее серого светлого оттенка теперь покрывался черными пятнами. Местами было можно увидеть былую покраску, но на деле ее вид вызывал еще больший ужас от контраста на фоне общей черноты. Я приникла к стеклу, ловя момент на красном светофоре. Множество людей и андроидов находились вокруг здания, кто-то ревел, кто-то просто стоял и смотрел, прикрывая голову руками. Тут и там сновали полицейские униформы, кажется, я даже видела седую гриву лейтенанта Андерсона. Чувство безысходности начинало съедать меня. Не от вида лейтенанта, и даже не от мысли, что где-то здесь может быть причина головных болей в виде детектива Коннора. Но от скорбного чувства, что осаждалось на дне легких при вздохе. Даже сквозь закрытое окно ощущаю этот едкий запах гари и жженного пластика. Мистер Камски был не прав. Да, людей, противостоящих девиантам, было мало, но судя по их поведению – они были готовы идти далеко. Хотелось бы надеяться, что бунты человека не станут началом мировой войны между двумя «конкурентами» на вершине эволюционной пирамиды.
Автомобиль миновал квартал и уже через пятнадцать минут въехал в деловую городскую зону. Каждый приближающий меня к клинике метр заставлял нетерпеливо ежиться, мять руками плащ на коленях, мысленно проникать в черную сумку и ощупывать несуществующими пальцами маленький черный пистолет. Мистер Дориан не был опасен. Это был милый добрый человек со своей судьбой, своей работой и своими взглядами на жизнь. Но он выдавал меня с потрохами. Возможно, выйдя я сейчас из машины и направившись в сторону клиники, я бы обеспечила себя пожизненным доверием мистера Камски, ведь Дориан наверняка уже в курсе вчерашнего вечера и наверняка оповестит Элайджу о моем появлении после случившегося очередного привета из прошлого. Однако было то, что заставляло меня сидеть у открытой двери такси и не решаться поставить ногу на тротуар.
Я не довольна своей жизнью. Не довольна постоянными сеансами, которые не несут в себе никакой пользы. Не довольна красной стеной, перекрывающей от меня закуток памяти. Не довольна тем состоянием, в которое погружается рассудок после каждой встречи с доктором. Я засыпаю на несколько часов и тут же просыпаюсь меньше, чем через минуту. Все знания как будто бы вживляются в голову искусственно, и это не может уйти от моего внимания. Я больше не могу так. Больше не могу.
Едва мысль посетила голову, как в кармане сложенного на коленях плаща раздалась вибрация. Сначала мне показалось, что оповещение принадлежит браслету, однако придя в себя от раздумий, я тут же убрала уже выставленную ногу на тротуар обратно в салон и заставила дверь закрыться. Найденный на дне кармана телефон горел оповещением смс:
«Жду в участке. Гэвин»
Черт дернул меня в баре дать ему свой номер. Удивительно, как он в пьяном бреду еще смог его правильно записать! Впрочем, именно на это и был расчет: произнести цифры в ожидании, что уже изрядно выпивший человек не сможет набрать их верно. Знала бы я, что у него хорошая внимательность, сказала бы просто хаотичный циферный набор.
– Новый маршрут, – занося номер Рида в книгу контактов, уверено произнесла я. Компьютер автопилотного такси издал писк ожидания. – Департамент полиции Детройта.
Автопилот произнес что-то высоким женским голосом, но я его не слышала. Только удрученно наблюдала, как часы на браслете пробивают одну минуту первого, и как за спиной скрывается клиника с высокими бежевыми стенами.
В этот раз ехать пришлось недолго. Полицейский участок находился меньше, чем в десяти минутах езды, однако дорога была растянута пробками и светофорами. Несколько раз мимо проехали пожарные машины – выключенные сигналки говорили об уходящих на базу пожарных, в числе которых наверняка были девианты. Я провожала взором красные машины с электронными белыми надписями на боковинах. Вскоре автомобиль проехал участок набережной, и уже через несколько поворотов я оказалась у департамента.
Парковка посетителей пустовала, опустели и места для автомобилей полицейских. Лишь черный новенький пикап, да серый седан фирмы Reno. Машинка была такая милая и уютная, что я на секунду другую остановилась у стеклянных дверей департамента. Гараж Камски насчитывал в основном крупные и богатые автомобили, которые с точки зрения безопасности и поворотливости проигрывали. Седаны были моей излюбленной формой корпуса. Обтекаемые, неприметные, но с виду солидные машины. Улыбнувшись блеснувшей в свете вырвавшегося из-за туч луча машине, я не спеша вошла в здание.
Что снаружи, то и внутри. Как пустовала парковка, так же пустовал и сам департмент. Оба девианта, что прошлым днем старательно отказывались принимать мои документы, искоса и с какой-то враждебностью глянули в мою сторону. Я же, цепляясь руками о несчастный плащ, даже не думала подходить к регистрационной стойке. Хватит с меня этих унижающих взглядов, которым даже жестокая вселенная позавидует.
Стол Рида пустовал. Вообще холл был по странному одиноким, никому не нужным. Людей не наблюдалось, лишь парочка офицеров у лестницы, ведущей к стеклянному кабинету. Постояв несколько секунд и потерянно оглядев педантичное рабочее место Рида, я на мгновение остановила взор на стеклянном кабинете. Чернокожий мужчина стоял напротив стены, сложив руки на талии. Темные радужки практически сливались со зрачками, но мне и не нужно было смотреть в глаза мужчины, чтобы осознавать суровость и укоризненность на его лице. Некоторое время спустя человек в голубой рубашке отвернулся, удрученно покачав головой.
– Гребаный Рид, – ощущая приступ злости внутри, я достала телефон и, не отворачиваясь от стола детектива, быстренько набрала ответное смс.
«ну и где ты?»
– Добрый день, мисс Гойл.
Его голос стал для меня звуком воздушной сирены, что слышали жители Хиросимы перед бомбардировкой. Я даже мимолетно удивилась, почему появившийся рядом из ниоткуда андроид-полицейский знает мою фамилию, уже позже вспомнив, что сама назвала ее на кухне участка. Бегло взглянув на того, кто стоял бок о бок, я дописала сообщение и постаралась выдать приветственное:
– Здравствуйте, – я не стану на тебя смотреть, парень, даже не думай. Я все еще не желаю мчаться за уходящим поездом.
Некоторое время царила тишина. Я старательно копалась в телефоне, перелистывала контакты, искала какие-то данные. Прозвучавший в голове укоризненный голос, что точь-в-точь повторял голос Коннора в полицейской униформе, заставил на долю минуты ощутить себя виновато. Но я отмела несуразную мысль, отметив, с какой безэмоциональностью детектив с прядью у виска наблюдает за движениями моих пальцев по экрану.
– Я хотел бы извиниться перед вами за моего напарника, – он говорил учтиво, терпеливо. С каждым его словом внутри грудной клетки расправляла свои крылья огромная птица, вместо перьев который было пламя. – Иногда лейтенант Андерсон бывает грубым.
– А вы что, его личный секретарь, чтобы за него извиняться? – беззлобно произнесла я, все еще втыкая в телефон.
– Скорее, друг.
Скорее, друг
Произнесенные слова эхом отозвались откуда-то издалека, словно бы кто-то пытался дозваться меня через высокие горы и туманные просторы. Оставив телефон в покое, я нахмурено посмотрела в лицо андроида. Коннор отвечал мне терпеливым взором, наполненным неуловимым ожиданием.
– Все вокруг старательно убеждают меня, что мы с вами малознакомы, – каждое слово делало его взор еще более тяжелым, испытующим. Темные брови хмурились, губы сжимались в полоску. – Но мне отчего-то в это верится с трудом.
В холле и без того была давящая тишина, однако когда последние слова сорвались с губ, мне показалось, будто мир окончательно застыл во времени. Спина покрывалась мурашками от посторонних взоров, куда хуже обстояли дела с внутренним состоянием. Он снова был близко, излишне близко. Я слышала, как скрипит ткань на его груди от имитированного дыхания, как скрипят кожаные вставки на экипировке в районах поднимающихся и опускающихся плеч. Его глаза перебегали по моим, точно пытались сообразить порядок предстоящих слов, но вместо этого тишина между нами нарастала. В одно из мгновений андроид уже разжал губы, чтобы что-то сказать, как за спиной послышался громкий, самодовольный голос:
– Ну, надо же! Я только сообщение успел написать, а ты уже здесь!
Гэвин Рид встал по другую сторону от меня, убрав руки в карманы джинс и надменно приподняв подбородок. От его вскрика мы оба едва не подпрыгнули. Точнее, подпрыгнула я. Коннор остался стоять, держа свою уверенную осанку.
– Боже, Рид! – я схватилась за сердце, ощущая, как то пропустило один удар. – Так ведь и до инфаркта можно довести.
– А я думал, что ты не из пугливых, – пока Рид саркастично улыбался, а я, тяжело дыша, терла грудную клетку сквозь белую рубашку, детектив Коннор холодно смотрел на мужчину напротив. Похоже, у этих двоих были причины друг друга ненавидеть. – Ты чего зыришь? Топай отсюда.
Не успела я отойти от пережитого шока внезапности, как андроид, сменив холод на тоскливость, обратился ко мне:
– Всего доброго, мисс Гойл, – и ушел в сторону одного из рабочих мест неподалеку.
Я смотрела ему вслед, стараясь отыскать причину грусти в идеальной прямой спине, обтянутой синим офицерским комбинезоном. Его теплые глаза отзывались воспоминаниями о противоречиях, что бились изнутри черепной коробки весь прошлый вечер. Андроида за плечо остановил какой-то полицейский, одетый точно в такую же униформу.
– За что ты так грубо? Чего он тебе плохого сделал? – не желая больше метаться в мыслях о детективе, я старательно спрятала телефон в кармане и сурово посмотрела на Рида. Тот, как и я, смотрел в спину Коннора, разве что взор был куда жестче и самодовольней, чем мой.
– А с каких пор ты общаешься с придурками? – ответил вопросом на вопрос мужчина.
– С тех пор, как один такой придурок встретился мне в баре, – строго осадила я Гэвина, повернувшего ко мне свое упивающееся собственным величием лицо. Царапина на носу почти зажила, оставляя шрам. – Теперь отделаться не могу!
– Наверное, поэтому ты прилетела сюда при первом зове.
– Кстати, об этом. В следующий раз, присылая сообщение, убедись, что ты сам на месте встречи. Какого черта я должна тебя ждать?!
Рид был в хорошем расположении духа. Его не смущало оскорбление в виде «придурок», не смущали мои агрессивные и нетерпеливые речи по отношению недружелюбного поведения с Коннором, даже не трогали мои возмущения на тему безалаберности. Он улыбался, слегка приподняв один уголок губ, отблескивая светлыми глазами. Чертов Рид со своими самцовыми замашками.
– Вообще-то, ты должна мне поход в бар. Так что придется потерпеть.
