Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 93 страниц)
Дом Камски был темен снаружи и светел внутри. Браслет указывал на спящее состояние босса, геолокация утверждала, что Камски лежит в постели. Мне повезло быть необнаруженной ни Ричардом, ни Хлоей. Бесшумно проходя по коридорам, я предвкушала, как включу тихие мелодии классической музыки, усядусь напротив стеклянной стены и начну спешно анализировать проведенный день. Возможно, мне этого не стоило делать. Но внезапное открытие в гостиной Гэвина требовало немедленного вмешательства, немедленного нарушения невидимой сознательной стены с надписью «НЕЛЬЗЯ».
Попав в комнату, я, как и планировала, включила Ханза Зиммера, не дотягивая громкость до средней. Яркие потолочные лампы освещали голубые стены и белую кровать. Ковролин буквально обнимал освобожденные от кроссовок ступни, заставляя кожу благодатно покрываться мурашками. Сна не было ни в одном глазу. Обычно после бара наступление усталости происходило быстро, и я не задерживалась в заведении дольше положенного, к часу ночи всегда возвращаясь домой. Сейчас же часы отчитывали половину третьего ночи, и хоть бы один глаз начинал слипаться.
‒ Доброй ночи, мисс Гойл.
Низкий голос Ричарда едва не заставил меня испытать все прелести инфаркта. Я испуганно подпрыгнула и выронила снятую белую футболку на пол, оставшись в джинсах и белом бюстгальтере. Присутствие андроида смущало не тем, что он застал меня в момент переодевания, а тем, с какой бесшумностью сероглазая машина вошла в открытую дверь и встала напротив входа. Ричард учтиво держал руки за спиной, его диодная символика переливалась всеми оттенками голубых тонов. Облик RK900 усугублял ситуацию. Я снова мысленно возвращалась на прием, снова распознавала на плече смесь тепла и холода, воспроизводила всего одну брошенную андроидом-полицейским фразу. Только на этот раз ко всему этому добавился блеклый голос в голове, вынуждающий меня ощущать себя потерянно, обреченно.
‒ Какого черта, Ричард?! Обязательно так пугать?
‒ Прошу прощения, ‒ андроид качнул головой вперед, от чего его темные пряди у виска скользнули вниз. ‒ Хотел убедиться, что у вас все в порядке.
Я протерла лицо руками, стараясь сбросить напряжение. Не получалось. Становилось только хуже. Час назад я беспечно танцевала в баре, слушала увлекательные истории нового знакомого детектива, чувствовала себя свободной. И вот, в память возвращаются воспоминания прошедшего дня, где меня знали все – я не знала никого. Эмильда Рейн, Гэвин Рид, этот Коннор… в особенности Коннор. Вокруг имени словно сгущалась зловещая аура лжи и страха. Мне не нравилось думать о нем, но кое-что не позволяло отпустить облик встревоженной машины, так похожей на раба-Ричарда: его голос.
‒ Вы опоздали на сорок семь минут, ‒ андроид произнес это вкрадчиво, тихо. В его словах не было укора или злости, только тактичность и терпеливость. Однако голос Ричарда сам по себе был холодным и грубым. Одна из причин, почему он всегда меня так бесил.
‒ Лучше бы ты так за боссом следил, ‒ процедив слова сквозь зубы, я стащила с себя джинсы и прошла к стенному шкафу. ‒ Может быть, мне не пришлось тогда вечно напоминать ему о приемах. Зачем вообще пришел?
Ричард не реагировал на столь щепетильную ситуацию, при которой перед ним практически в обнаженном виде прохаживалось женское тело. Мелодии наполняли стены, вместе с ними они же пропитывались мечущимися мыслями. Как же мне хотелось остаться одной, закрыть глаза и попытаться разобрать внезапные новости по полочкам. Я тщетно пыталась вытряхнуть из головы чувство лжи, но голос Камски, твердящим всего одно слово «Обознался» не давало мне это сделать. Он врал. Врал и не краснел. И та, вторая личность, забитая в уголке сознания усердными стараниями Дориана, убеждала меня своим шепотом.
‒ Я хотел напомнить вам, что завтра в двенадцать часов у вас назначена встреча с мистером Дорианом.
Светлая просторная рубашка скрыла мое тело вплоть до границы заканчивающихся ягодиц, когда я, скрестив руки на груди, с вызовом обернулась к андроиду. Ричард все еще стоял у входа. Пока внутри женской груди разверзался ад из гнева и ярости, это создание всем своим видом показывало безоговорочное спокойствие. Диод переливался голубым цветом, брови слегка были приподняты в ожидании команд. Идеальная машина. Инертная, покорная, готовая выполнить любой приказ на благо своего хозяина. Андроид-полицейский не имел диода, да и совершенная кража на складе «Киберлайф» говорила о том, что машина является девиантом. Должна была признаться, что даже этот ворвавшийся в мое пространство робот был мне куда симпатичнее, чем сероглазая, безмозглая машина напротив. И все же… этот Коннор вызывал страх.
Предчувствие нашептывало в голове: не думай, не смей, не вникай в это, вырви из головы дурацкие мысли и растопчи солдатским ботинком, не смей зарываться в мысли, запрещено, закрыто, нельзя, нельзя, НЕЛЬЗЯ! Имели бы мои мозги программные обеспечения, и перед глазами наверняка бы мигали красные лампочки с контекстом «ОПАСНО». Но я не могла это так просто оставить. Не сейчас, точно не после того, как в квартире Рида услышала в голове отзвуки второй личности на всего одну брошенную детективом просьбу остаться.
‒ Ричард, ‒ сделав парочку шагов вперед, я остановилась от машины в считанных двух метрах. ‒ Каков твой уровень честности?
‒ Девяносто девять целых и девять десятых процентов, мисс Гойл, ‒ без тени смущения отчеканила машина в фирменном белом пиджаке с высокими воротами.
‒ И ты вроде как должен подчиняться приказам человека.
‒ В моих приоритетах стоят ваши и мистера Камски указания.
‒ Я задам тебе несколько вопросов, и ты на них ответишь, ‒ в качестве уточнения я указала на андроида пальцем. Машина не шевелилась, искусственную жизнь в ней выдавали только размеренно вздрагивающие черные ресницы, изредка опускающиеся брови и переливающийся голубым диод. ‒ Но ты никому не расскажешь об этих вопросах, даже мистеру Камски. Тебе ясно?
‒ Ясно.
Стоя напротив Ричарда и глядя на него снизу вверх, я щурилась и кусала губы в попытке вместить в несколько вопросов все то, что творилось в голове. Ричард был машиной с характером раба, уж такие в нем установки. Данное обещание молчать не позволит ему рассказать совравшему Элайдже об этом маленьком разговоре в голубой комнате. И все же если Камски решит вдруг проверить данные памяти самостоятельно – может возникнуть много вопросов. Стоит ухитриться и обдумать каждое слово, прежде, чем что-то говорить.
‒ Скажи, ‒ наконец, после минутной паузы я устремила в серые глаза покорной машины выжидающий честности взгляд. ‒ Ты когда-нибудь имел дело со своим прототипом?
‒ Нет, ‒ уверено ответил Ричард.
‒ А я? Я имела с ним дела?
Наступившая тишина разрывалась гулом крови в голове и тяжелыми звуками грустного фортепиано. Ричард смотрел на меня без тени смущения, на его лице нельзя было прочитать ни единой эмоции, ведь он не был на них способен. Однако кое-что в нем изменилось. Его диод загорелся желтым. Секунды золотистого цвета хватило, чтобы заставить меня не на шутку забеспокоиться.
‒ Девяносто девять и девять процентов, Ричард, ‒ с нажимом напомнила я.
‒ Да, ‒ учтиво отозвался андроид. ‒ Имели.
Это все, что требовалось. Удовлетворенно кивнув, я махнула андроиду рукой в знак «пошел вон». Ричард стоял на месте еще с несколько секунд и, когда диод принял голубой оттенок, покинул комнату.
Темные потоки воды с редкими белыми проблесками оставшихся тонких корок льда несли реку вперед, навстречу основному руслу. Лесные деревья, освещаемые светом из моего окна, покачивались, и звуки ветра воображались в голове. Его порывы могли снести все на своем пути. Природа не знала равных в своей стихии, стоит ветру лишь слегка усилиться, и тяжелые хвойные лапы ударялись друг об друга в овациях, бешеных аплодисментах. Казалось, словно мир чувствует гнетущую обстановку внутри голубых стен, повторяет своим нагнетающим поведением мое состояние, по своему интерпретирует тяжелые звуки скорбного фортепьяно в колонках. Обхватив себя руками, я стояла напротив стеклянной стены и пыталась прислушаться к тишине в голове. Последний месяц жизни был наполнен попытками вспомнить прошлое, параллельно с этим я старалась уничтожить в себе новообразование, свидетельствующее о психической нестабильности организма. Посещаемые сеансы Дориана позволяли мне заткнуть шепот в рассудке, у нас даже наметился прогресс неделю назад. Тогда я очень радовалась своей маленькой победе над нуждающейся в лечении психикой. Сейчас же я отчаянно взывала ко второй личности, требовала от нее очередного шелеста чужого голоса.
Камски соврал, сказав, что андроид обознался. Машина не может обознаться. Ни целая, ни сломанная. Ни тем более полицейский. Возможно, и вправду стоило списать все на случайность: забыть про умоляющие карие глаза, в которых я отчетливо видела оптические линзы, отмахнуться от ощущения тепла и холода на плече сквозь плотную ткань экипировки, отвернуться от поистине привлекательного облика девианта. Просто махнуть рукой. Это было бы разумно и даже возможно. Если бы не голос.
Теплый, мягкий голос второй личности, что вещал голосом Коннора ‒ «обознавшегося» андроида-полицейского, назвавшего меня чужим именем.
========== Эпизод IX. Маленький принц и капризная роза ==========
Комментарий к Эпизод IX. Маленький принц и капризная роза
ФИКБУКЖИВИ
часть посвящается всем тем, кто чтит Сент-Экзюпери или хотя бы любит повествование о Маленьком Принце!
часть далась мне тяжко… начинаю ощущать стресс от предстоящей смены работы, от экзаменов ОГЭ и ЕГЭ у учеников, от летнего обострения хандры. как бы не уйти от такого настроения сильнее в драму.
в прошлый раз все-таки кое-кто выиграл маленький подарок на свой счет за все отгаданные отсылки))) очень рада, что люди бывают так внимательны!
новый эпизод, немного сумбурный (выше описала почему). извините снова за много страниц. писала долго и отчаянно, с перерывами по причине наступающего стресса.
Пс: песня из сцены поездки ИЗ департамента Halsey – Drive
люблю вас, ребята! вы лучшие! и ваши комментарии тоже самые лучшие! и самые классные, даже если отрицательные)))
все, во имя… воспоминаний…
Гостевая комната, что находилась за стеной от комнаты с бассейном, вызывала во мне приятные эмоции с самого первого появления в доме. Стеклянной стены здесь не было, вместо нее обычная темная стена была пронизана узкими, но высокими окнами в черной раме. Солнечные лучи проникали сквозь них в комнату, рассыпаясь по белому полу золотистыми квадратами. Сидя на черном квадратном диване, я блаженно вытягивала обнаженные ступни, подставляя их под жаркое солнце. Высокие черные стены и такого же цвета потолки на первый взгляд могли создавать впечатление давления со всех сторон, на деле гостиная была приятной в своем минимализме. Любой попадающий сюда человек сначала ужасался столь темным тонам, позже удивлялся непритязательному вкусу хозяина дома, а еще позже – самостоятельно проходил в комнату без сопровождения, подмечая затягивающие волны этих стен. Здесь и вправду не было картин или фотографий, не было декоративных статуэток, не было ковров, цветов, столов, камина. Только холодные настенные панели, кафельный пол, стеклянный с алкоголем бар, диван и два кресла. Больше ничего. Даже несмотря на отсутствие привычных обиходов роскоши, все гости тянулись к этой комнате неосознанно, и это притяжение ощущалось и мной. Я точно смотрела на знаменитый квадрат Малевича, настолько сильно тянуло к этому месту. Вот и сейчас, сижу на диване, смотрю в одну точку и изучаю пальцами рук тонкий кожаный ремешок черного цвета.
Часы насчитывали без пяти минут одиннадцать, когда я, наконец потеряв терпение, спрятала ремешок в карман плаща, встала с дивана и пошла к выходу. Дом был крупным, поистине огромным! Блуждать в его коридорах и по всем этим комнатам можно было бы до бесконечности при условии, если ты здесь не живешь. Но я-то жила, и потому знала куда идти, сжимая кулаки от съедающего нетерпения.
Прошедшая ночь отзывалась внутри смешанными чувствами. Пока река несла свои льды, пока комната с голубыми стенами наполнялась звуками фортепьяно и скрипки, я стояла посреди пола и судорожно металась между двух огней. Попытки думать об андроиде отзывались болью в голове, и в то же время ощущение лжи на губах требовало раскрыть обман. Этот вкус был соленым, как слезы. Он образовывался всякий раз, как я старалась слизать его с губ, вытолкнуть из сознания, точно попавший под подошву камешек, что при каждом шаге впивается в кожу. Но попытки только усугубляли положение. Соли на губах становилось больше, головная боль пульсировала. Голос андроида воспроизводился раз за разом, я принципиально повторяла его, прокручивала, прогоняла через воспоминания. Это не приносило результата, только вспышки пульсаций под черепной коробкой и стойкое желание отмахнуться рукой.
Я сжимала кулаки, закрывала глаза и прислушивалась к музыке в поиске успокоения. Грустное фортепьяно сменилось не менее грустной виолончелью. Тоска по беспечному ковбою и его старой городской дороге зарождалась в грудной клетке, распускала свои цепкие колючки и яркие лепестки, точно тропический мак. Мне нравилось кружиться по бару, даже слушать едкие замечания Рида в свой адрес, и не было в голове шепота, и не было никаких сомнений. Еще совсем недавно я с радостью для себя обнаружила тишину там, где шуршал мужской голос, наконец смирилась с неизбежностью потерянного куска памяти и отсутствием в жизни каких-либо знакомых, близких. Камски был моим ориентиром.
А впрочем, что изменилось?..
Часть внутри твердила о странности прошедшего дня, два голоса вторили в унисон в голове: один неразборчиво шептал, другой повторял фразу с чужим женским именем. Другая, рациональная часть сознания крепко-накрепко держала меня в ежовых рукавицах, и центром ее был босс – Элайджа Камски. Пусть андроид-полицейский с мягкими чертами лица Ричарда вызывал чувство обеспокоенности и лживости во рту, чего-то неуловимо знакомого. Но это не он стоял рядом с моей постелью в момент пробуждения. Это не он терпеливо пояснял мне детали произошедшей трагедии, из-за которой пришлось стать подопытным кроликом с выходящей усиленной регенерацией. Это не он был рядом в момент тяжелых депрессивных волн, когда мир казался жестоким и несправедливым. Не он знакомил меня с окружением, которое вроде бы и было знакомо, а вроде бы и нет. Это был не он. Это был Камски. Единственный человек, оставшийся рядом в тяжелые периоды жизни. Отчего была такая заботливость? Сказались пять лет службы в роли охранника? Или я просто была ценным сотрудником? Босс мог оставить меня, не заморачиваться с лечением и просто нанять другого человека, но вместо этого он тянул меня со дна на поверхность, позволял делать новые глотки воздуха, в первую неделю терпел мои порой неадекватные реакции на окружающий мир.
Да, Камски соврал. Сказал, что андроид обознался, при этом понимая, что я не поверю в услышанный бред. В момент лжи в автомобильном салоне внедорожника четко улавливались тени недосказанности, они блуждали в его серых глазах, мелькали в затуманенных движениях, в едва шевелящихся губах. Он врал. Врал! Но делал это во благо. А раз уж Камски, понимая мою осведомленность относительно невозможности сбоя в программе идентификации у робота, все же сказал неправду – значит, ему было от чего меня защищать. Пусть будет так. Меня это устраивало.
Дурные мысли оставались со мной, когда я засыпала. Утром голова просветлела, теплые лучи, отражающиеся от волн небурной реки, проникали под веки. Я открывала глаза и расслабленно ощущала затекшие мышцы. В голове больше не было дурных дум. Их же не было и тогда, когда я шла мимо комнат и коридоров, намереваясь дать по заднице все еще сопящему в постели боссу.
Комната Элайджи редко запиралась на ключ. Мужчина не имел в принципах, в отличие от меня, важность собственной неприкосновенности, никогда не реагировал бурно в случае моего внезапного появления. В обычной ситуации я бы аккуратно постучалась по синей автоматически передвигающейся двери и, дождавшись голоса, вошла внутрь. Но часы твердили одиннадцать часов утра, а мне срочно нужно было покинуть дом! Прописанный Камски регламент не позволял мне этого сделать без предупреждения босса. И было бы гораздо меньше проблем, если бы Элайджа не дрых в будничный день до обеда.
Медленно отодвинув дверь, я аккуратно прошла в просторную комнату. Камски был человеком простым: несмотря на лоск и шик его внешнего вида, на самом деле мужчина не любил излишней вычурности. Минимализм, все гениальное – простое, не суди конфету по обертке – вот чем руководствовался Камски, подбирая одежду и декор дома. Он не любил лишних элементов в системе, считал, что они затрудняют восприятие. И потому его комната с точно таким же стеклом, как у меня, была полностью белой: диван и кресла, журнальный столик, плазма на стене, широкая кровать этак человека на четыре – все излучало белизну январского снега. Размеры моей комнаты не уступали размерам его, однако все же кое-что разительно отличалось – стеклянная стена имела плотные автоматические шторы темно-коричневого цвета, спускающиеся от самого потолка к полу. Я знала, как плохо спит мужчина при свете. Не удивительно, что сейчас я едва могла разглядеть окружение.
Босс спал. Укутался в белоснежном одеяле, спрятался в подушках, разметав черные волосы по белым наволочкам. Человек, что на публике источал волны уверенности и мужественности, сейчас сопел точно уставший котенок в своей постели. Затея, что сопровождала меня всю дорогу к комнате Элайджи, была проделана уже не раз за месяц совместной жизни, и все же это не повлияло на восприятие вида мирно отдыхающего босса. Я была одной из немногих, при ком Камски не притворялся, что всегда вызывало во мне приступы безмолвной гордости за столь близкое расположение к душевному состоянию босса. Конечно, я была не единственной. При общении с Дорианом или тем самым Кервеном-ковбоем в прошлом держателем акций мистер Камски не надевал масок на лицо. Это роднило нас в какой-то степени, однако пока мужчины при виде уставшего Камски сурово молчали, я же всякий раз оказавшись в комнате спящего Камски испытывала нечто сродни материнскому инстинкту. Может, так проявляется потребность о ком-то заботиться? Ведь я была успешно лишена такой возможности после аварии. Оставалось выливать свои потребности на ближайшем близком человеке. Увы, таковым был только Камски.
Обреченно вздохнув от осознания неприятности предстоящей процедуры, я бесшумно прошла к панели на стене и отдала команду раскрыть штору. Механизм не издавал и звука, в то время как сами шторы тихо шуршали под давлением многочисленных складок. Лучи яркого солнца, отражающиеся от неспокойной поверхности реки, наполнили комнату. Белые стены стали еще белее, стены визуально вытянулись и расширились. Уже спустя несколько секунд после того, как лучи достигли головы спрятавшегося Камски, вслед за шуршанием штор послышался и шорох белых одеял. Босс сонно приподнял голову и глянул на меня сощуренными глазами. Уж не знаю, что он прочитал на моем лице, но, оглядев мой дорожный прикид из черной юбки, белой рубашки и плаща, тут же плюхнул голову назад.
– Кажется, мне пора научиться закрывать двери на ключ, – босс устало протер лицо руками.
– Кажется, кому-то пора перестать работать до утра и спать до обеда.
В ворохе одеяла и подушек я не могла точно разглядеть сонливость в его глазах, настолько сильно зарылся мужчина в постельном белье. Камски, словно услышав мою мысль, аккуратно отбросил одеяло с себя, предоставив всякому невидимому зрителю обнаженный мужской торс, растрепанные волосы на голове и скрывающие глаза ладони.
– Предлагаю пересмотреть твой регламент сегодня вечером.
– Идея отличная! – сложив руки на груди, я саркастично приподняла одну бровь вверх. – У меня через час встреча с психиатром, а я даже выйти не могу, не отчитавшись тебе.
– Как долго тебя не будет? – Элайджа сел на кровати, все еще сонно смотря в мою сторону. Его лицо не выражало эмоций, разве что брови были слегка нахмурены из-за нелюбимых ему лучей яркого света.
– У тебя есть какие-то планы? – обеспокоенно спросив мужчину, я тут же встала по стойке смирно. Видимо, теперь мне даже экипировка не нужна была для этой реакции, настолько сильно выработался рефлекс боеготовного бойца.
– Сегодня вечером у нас гости.
Подняв руку с черным браслетом, я мысленно постаралась просчитать время. На самом деле в мыслях были и другие места посещения, кроме светлого кабинета Дориана. Обо всех Камски знать не обязательно. Отсутствие у больничной постели близких говорило о том, что у меня нет личной жизни, но так же не должно быть вечно?
– Я пробуду у Дориана максимум три часа. Потом надо будет съездить в пункт выдачи и забрать датчики движения, – закусив губу, я слегка качнула головой, точно соглашаясь с мыслью утаить от босса некоторые детали сегодняшнего распорядка дня. – Не хочу ездить на такси, так что возьму одну из арендованных машин. Думаю, справлюсь за четыре часа.
– Прекрасно. Можешь идти, – Камски вновь свалился обратно в постель, и уже через секунду его рука с вытянутым указательным пальцем поднялась вверх. – И, будь добра, закрой штору.
Ничего не оставалось, кроме как саркастично закатить глаза и отдать панели указ. Вскоре белая комната погрузилась в темноту, и я, уже на выходе в гараж злобно стрельнув глазами в сторону попытавшегося пожелать хорошего дня Ричарда, неслась на всех порах к светло-коричневого цвета кадиллаку, стоявшего в первом ряду среди нескольких машин Камски.
Поездка по городу всегда доставляла удовольствие. Пережитая катастрофа и кома с потерей памяти не отобрали у меня знания навыков вождения, хотя должна была признаться, водила я первое время плохо. Первые несколько раз моим «инструктором» – на деле существо, которое будет не жалко в случае аварии – был Ричард. Андроид учтиво пояснял куда жать, что цеплять, как работать с механикой, как обращаться с коробкой-автомат. Сколько машина наглоталась дерьма в свой адрес? Нисколько. Это были первые дни моего появления в доме, и андроид был для меня покрытой тайной личностью. Уже позже я поняла, что «личностью» его назвать нельзя – не более чем пластмассовая коробка с нестабильным программным обеспечением. И, хоть в последующие разы наше общение было основано на моей неприязни и его пофигистичности, я должна была отдать дань роботу – он и впрямь натаскал меня. Именно поэтому сейчас я могу спокойно подпевать песням из радио, делать легкие танцевальные движения руками, расслабленно вести машину по кольцевым движениям.
Как ни крути, а опоздать все же пришлось. Дом Камски находился на отшибе города у самой реки, и только выезд в городскую черту занимал не меньше двадцати минут. Поднимаясь вверх по лифту в центре психотерапевтической помощи, я судорожно стучала пальцем по серебряной трубовидной периле на стене. Мистер Дориан не тот человек, к которому хочется опаздывать, в частности из-за его нетерпения к непунктуальным людям. Я могла понять мужчину, ведь сама была такой же. Собственный принцип хорошего тона твердил: «Либо приди раньше, либо застрелись» – сейчас же я бестактно нарушала его по всем законам несправедливости, опаздывая на пятнадцать минут. Ох, Камски, дала бы я тебе люлей, будь у меня такая возможность!
Дориан встретил меня, как и всегда, сидя за столом. Полноватый низенький мужчина с пробивающейся сединой в светлых волосах не любил лишний раз отрываться от кресла. Данный факт не был озвучен им самим, однако я сама сделала такой вывод, наблюдая за ним уже месяц. Даже в доме Камски при посещении меня в первые две недели Джон Дориан расслабленно располагался в кресле и тактично отказывался вставать.
– Пятнадцать минут, мисс Гойл, – мужчина аккуратно развернул ко мне настольные часы, когда я водрузилась в темное кожаное кресло напротив. – У вас, верно, были более интересные дела.
– Простите, Джон, – плащ был аккуратно снят с плеч и повешен на спинку. Ноги благодарно отзывались на мои манипуляции по снятию туфель. – Пришлось задержаться по просьбе мистера Камски.
– Ну что ж… в таком случае, я сделаю вид, что ничего не было, и мы сможем спокойно продолжить работу.
Мужчина, глядя на свой стол поверх очков-половинок, откинулся назад. Занимаемая позиция психотерапевта намекала на вот-вот начавшийся сеанс, однако сегодня у меня было на удивление благосклонное настроение. Не говоря уже о потребности обсудить тайны вчерашнего приема с тем, кто сможет помочь разобраться в вопросах психологии. Видимо, это отразилось в моих глазах, так как Дориан, едва потянувшись к метроному, тут же застыл. Его голубо-зеленые глаза вскинули брови вверх, собранный рукав светлого серого пиджака обнажил смуглого цвета запястье и серебряные запонки на белой рубашке.
– Что-то не так, Энтони? – голос Дориана всегда был спокойным, приятным. Заставлял почувствовать себя в безопасности.
Пожав плечами и в улыбке сжав губы, я вытянула ноги вперед, точно как кошка вытягивает передние лапы под яркими лучами солнца. Начавшийся сеанс гипноза не даст поделиться с психотерапевтом всем, что было накоплено за один вечер – наши встречи происходили практически каждый день, и до окончания курса оставалось всего три занятия, включая этот. Однако Дориан был важным для меня человеком. Пусть Камски и умел сказать нужные слова в нужные моменты, все же психотерапевт знал о моей личности куда больше, чем кто-либо другой. И, что самое главное, никогда ни в чем не осуждал меня, даже напротив – все чаще и чаще находил нечто схожее с его дочерью.
– Просто вчера был насыщенный вечер. Не думаю, что это стоит того, чтобы обращать внимание, но мне хотелось бы поделиться, – конечно, я соврала. Обратить на это внимание стоило сразу после возвращения из приема, вызвав Дориана на срочный разговор. Но еще ночью я приняла решение не думать о произошедшем, всецело доверившись Камски. И как же оказалась сложно!
Дориан понимающе кивнул головой и убрал руку с метронома. Комната наполнилась уютной тишиной, не давящей со всех сторон как обычно. Такие моменты бывают у тех людей, которые могут разговаривать без слов, одними взглядами. Да, я все еще имела приводящий Камски в восторг навык вовремя заткнуться, но сейчас я не хотела затыкать рот. В голове крутилось множество новостей, множество вопросов, и с каждой попыткой мысленно выстроить разговор приободренное с утра настроение опадало. Воспоминания прошедшего вечера больше не вызывали во мне чувства лжи или желания переступить черту «НЕЛЬЗЯ». Однако все же были моменты, которые волновали, и очень хотелось подойти к таким вопросам щепетильно, постепенно.
Дориан видел мои смятения. От внимания психотерапевта не ушли все сильнее и сильнее хмурящиеся брови, суровость взгляда зеленых глаз, опустившиеся женские плечи в белой рубашке. Не желая заставлять меня мучиться в бурлящем потоке мыслей, Джон без какой-либо грубости всего несколькими фразами бросил меня в кипящий котел:
– Вижу, начать разговор вам сложно, так что начну за вас. Так сказать, с огня в полымя, – психотерапевт облокотился о темный стол, сцепив пальцы рук вместе. – Полагаю, это связано с прошедшем прошлым вечером приемом.
Недоуменно хлопая глазами, я опасливо посмотрела на мужчину. Не стоило гадать, откуда у Дориана такая информация. Может, психотерапевт и не разглашал информацию обо мне Камски, сам Камски точно не стеснялся рассказывать Дориану все непростые ситуации моего возвращения в мир.
– Мистер Камски, да? – иронично вздохнув, я уже без чувства настороженности посмотрела на мужчину.
– Мистер Камски, – согласно кивнул Дориан.
Ну, раз все уже и так известно, то осталось только рассказать о том, что вертится в голове, упуская все детали произошедшего. Сжав губы в тонкую полоску, я точно в такой же манере, как и Джон Дориан, сцепила руки на столе и посмотрела мужчине в глаза. В его взгляде не было ничего негативного – только готовность выслушать, учтиво кивать головой и пояснять те или иные особенности психических реакций. Я же смотрела потеряно, время от времени щурилась, пыталась подобрать слова. Мой лексикон был далек от психотерапевта в очках-половинках. Иногда так и чувствую себя дурой рядом с тем, кто умело оперирует закрученными терминами.
– Я вчера встретила сразу троих людей… – запнувшись, я закрыла глаза и поправила себя. –… существ. Троих существ. Они все узнали меня. Только двое назвали чужим именем. И все же весь вчерашний вечер меня мучали мысли и вопросы относительно каждого из них.
– Расскажите, кто эти люди? Как они вели себя, что вы думаете о них? – тактично задавал вопросы Дориан, точно спрашивал не о внезапно появившихся из ниоткуда «знакомых» прошлой жизни, а о скидках в местном магазине.
– Не могу ничего точно сказать, – я пожала плечами, убрав руки на края кресла. Кожа скрипела под натиском тонких женских пальцев, грозя был прорванной ногтями. – Одна назвала меня по имени и фамилии. Мистер Камски позже пояснил, кто это был, но я и без него узнала в ней недруга. Настолько сильно от нее воняло неприятностями. Это она пыталась совершать покушения на босса.
– Что ж, – Дориан неоднозначно махнул рукой, откинувшись обратно в кресло. – У всех у нас есть недруги, и многие из нас могут несознательно складывать негативные впечатления от одного только взгляда. Увы, с этим ничего не поделать.
Дориан был прав. Камски был прав. Еще когда Эмильда подошла ко мне, обратившись по имени, я ощутила острое желание отдалиться, не чувствовать запах цветочного парфюма, не слышать женского голоса, не видеть притворного дружелюбного утонченного лица. После того, как Элайджа объяснил причину ее осведомленности моего имени, мысли о противном подразделении утихли. Их место занимали другие персонажи.
– Вчера я ездила в бар, – сразу начать говорить об андроиде показалось мне неправильным, даже абсурдным. После ночи раздумий и прихода к выводу о благих намерениях Камски я старалась больше не думать о состоявшейся встрече, однако понимала: придется поднять тему второй личности. – Встретила интересного человека. Полицейского из Департамента полиции. Агрессивный, но на деле оказался добрым.
– Полагаю, он тоже вас узнал? – Дориан кивнул головой, не выражая эмоций.
– Вот именно! Рассказывал, будто бы мы с ним дрались, и еще некоторые странности, – шмыгнув носом, я отвернулась к шкафу с книгами. Распущенные волосы зашуршали по спине. – Я не узнала его, как бы не старалась рассмотреть. Даже допускаю мысль, что он мог соврать. Но фамилию он мою знал. Не думаю, что это совпадение.
