Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 49 (всего у книги 93 страниц)
– Должна признаться, я думала, что ты не придешь, – без особого интереса протянула Рейн, все еще смотря в иллюминатор.
Коннор, не желающий смотреть на того, кто был ему так противен, так же обернулся к окну. Самолет медленно набирал ход, вскоре оторвавшись от земли меньше, чем на метр.
– Я здесь не ради вас, – сказав это, детектив с облегчением понял, что не соврал. Пусть смерть ему не грозит в силу странных изменений в его программе, все же ощущение опасности не покидало андроида, и особенно сильно оно взыграло, когда самолет окончательно оторвался от взлетной полосы и устремился в тучные облака. – Как вы узнали о мероприятии? Ведь это закрытая информация.
Женщина приподняла брови, устремив свой взор на андроида, что сидел к ней боком. Коннор последовал ее примеру, смотря точно так же в упор. Это он еще мог делать, хоть порой такие зрительные контакты, в особенности с Рейн, доставляли ему неприязнь. Эмильда лишь слегка улыбнулась, точно перед ней был не детектив, а маленький школьник, сморозивший глупость.
– Коннор, мы есть правительство, – пояснила белокурая Рейн, не сводя с андроида сверкающих изумрудных глаз. – К тому же, мистер Камски зря считает, что его окружение не продается. Каждый имеет свой ценник. В этом я уже убедилась.
Андроид отдавал себе отчет о том, что именно имеет в виду глава подразделения. Личное дело Анны попало в руки создателя не просто так, ведь это секретные архивные документы, к которым может быть допущена только какая-либо верховная шишка. И все же кто-то умудрился достать и продать дело единственного оставшегося в мире «пробужденного» и передать одному из врагов подразделения. Рейн убеждала, что виновник пойман и наказан, но она правильно заметила: все люди имеют свой ценник. Может, поэтому женщина больше не доверяла своему окружению, предпочитая разрешать важные вопросы подразделения сама.
Что ж, по крайней мере, не приходится гадать, как они попадут на чужой частный прием. Кто-то назвал свою цену, и Рейн, судя по всему, ее оплатила. Оставался другой вопрос: причина, по которой Рейн вдруг захотела войти в чужое мероприятие, при этом захватив того, кто уже месяц держал подразделение в состоянии напряжения.
– Я все же не понимаю, – Коннор не сводил с Эмильды прищуренный взор, хмурясь сильнее с каждым словом. Рейн в свою очередь без всякого интереса изучала планшет. – Чем так важен этот прием?
Рейн глубоко вздохнула. На самом деле он не был важен. Камски просто объявит о роспуске последних директоров и уничтожении символики «Киберлайф», попытавшись вызвать у присутствующих скорбные чувства. Рейн побывала не на одном таком приеме у Элайджи, вот почему Камски вдруг решил провести мероприятие в чужом городе: он не желал ее там видеть. Однако если ранее Рейн посещала такие места только для самоличного отслеживания важных персон, то это мероприятие было важно по причине всего одного бывшего сотрудника. Который, между прочим, уже слишком долго вынуждает Рейн вертеться на месте, как юла, а не следовать дальше по другим наиболее важным делам.
– Нам придется ускориться, Коннор, – глядя перед собой, сурово произнесла женщина. Таким ее голос Коннору всегда не нравился. – Мистер Камски изъявил желание покинуть страну раз и навсегда. К сожалению, мы еще не в курсе, куда именно он собрался, но уверены, что наверняка захочет забрать с собой Гойл.
Женщина понимала, как именно это может звучать для девианта, и все же не смогла укрыть своих истинных причин посетить этот прием. Пока Коннор пытался разложить все услышанное по полочкам, Рейн повернула к нему голову и продолжила говорить все тем же суровым голосом:
– Ты же понимаешь, что мы не вправе позволить ей покинуть штаты? Она – носитель ценной правительственной информации, боюсь представить, что Элайджа успел увидеть в ее голове. Поэтому она останется здесь. Живая или мертвая.
Что должен был ощущать девиант, услышав такие слова в адрес человека, за которого готов был отдать свою жизнь? Кто-то бы наверняка выкрикнул: «злость!», «отчаяние!», «ненависть!». Но всего этого не было. Коннор лишь смотрел на Рейн взглядом, полным недоверчивости. Он не мог испытать всего того, что было сказано ранее, хоть и ощущал испуг. Коннор отдавал отчет о вполне логичных причинах правительства не выпускать бывшего солдата из страны, тем более солдата с промытыми мозгами. В этом случае даже его шантаж не поможет, а значит, ускориться и вправду стоило.
Пока андроид открыл рот в очередном вопросе, один из бойцов с рыжими волосами подошла к Эмильде и, наклонившись, что-то прошептала на ухо. Ее слова могли быть услышаны и проанализированы, но сейчас в системах Коннора все ступени занимались другим человеком – тем, что сейчас точно так же сидел в самолете и наверняка обсуждал с мистером Камски какие-то дела. Эта мысль ввергла андроида в нечто под названием шок. Правительство растило своего солдата долгие годы, воспитывало в нем верность и ненависть к мистеру Камски, и вот теперь сам солдат беспечно проживает в доме ранее ненавистного создателя и даже не подозревает, что то самое правительство планирует ее смерть.
Она так смотрела на него у предприятия. Коннор помнил этот взгляд. С таким же взглядом Анна в подвале с разрушенной диагностикой хрипло спрашивала «Что со мной не так, Коннор?». Может, она его и не помнит, но тем не менее несмело шагает ему на встречу.
Эмильда Рейн, дослушав приглушенный шепот подчиненного, удрученно вздохнула и махнула пальцами в приказе вернуться на свое место. Услышанное не радовало ее, и даже не в силу невозможности из-за отсутствия чувств, а в силу слишком большого количества скопившихся дел на плечах Первого. Проблемы скапливались, падали на голову, как рождественские подарки из санок Санта-Клауса. Вот уже несколько дней Эмильда должна была находиться в Денвере и решать вопросы о передаче нескольких десятков солдат в распоряжение разворачивающегося пока еще мирного фронта на севере России, а вместо этого она до сих пор торчит здесь, в Детройте, и никак не может решить вопрос с гребаной девчонкой. Женщина была вынуждена отдавать указания дистанционно, испытывать терпение иных правительственных органов, на свой страх и риск отправлять бойцов на частные заказы без самоличного подбора и одного и вторых. Не говоря уже о том, что набор свежей крови был вынужден проходить без ее участия, а ведь сейчас тот самый ежегодный пик отслеживания потенциальных солдат в рядах университетов. Все было бы куда проще, если бы Рейн просто села в самолет, отдала приказ лететь в Денвер, оставив здесь нескольких первичников. Конечно, Гойл была поистине стойким и достойным солдатом, не зря же она раз за разом в течение всего месяца прикрывала своего обожаемого босса от правительства, списывая все нападения на митингующих и просто больных безработных людей. Однако кто она такая рядом с теми, кто имел опыт выше десятков лет?
Последняя мысль отчасти показалась Рейн забавной. Женщина холодно усмехнулась, подумав, как было бы мило со стороны послать за бывшим сотрудником и самим Камски Трента-два-ноль-шесть. Учитель станет палачом, а ученик – жертвой.
И все же она не могла такого допустить. И даже не по причине шантажа со стороны сидящего рядом детектива, что так усердно напрашивался на смерть. Ей просто было жалко. По холодному и по расчетливому жалко.
– Еще одна причина, почему нам следует закончить все раньше, – сама себе произнесла Рейн, на мгновение забыв о сидящем рядом Конноре. Тот в свою очередь не сводил с женщины глаз. – Я уже как несколько дней должна быть в Денвере, а вместо этого наблюдаю за дешевой драмой.
Андроид, ощутив очередной приступ неприязни, отвернулся к иллюминатору. Следующие слова сорвались с его губ с особой жестокостью и сарказмом, на которые он был способен вот уже месяц:
– Прошу прощения за то, что чужие страдания вынуждают вас почувствовать себя зрителем в театре, миссис Рейн.
Эмильда улыбнулась, осматривая идеальный красный маникюр на своих тонких пальцах. Они все считали ее жестокой, возможно, даже кровожадной. Может, оно так и было, Рейн не могла точно знать. Была лишь уверена, что не желает никому душевных мук и действует исключительно на основе логических побуждений. Там, на приеме при встрече с Гойл и ее новым руководством, Первый и вправду желала понаблюдать за происходящим, став сторонним наблюдателем за развернувшейся трагедией. Но вскоре стало ясно, что даже терзания других людей не могут доставить ей хоть какие-либо чувства, странно, что она вообще возжелала проверить себя на их наличие.
Устало размяв шею, Рейн нацепила на лицо притворную улыбку и посмотрела на девианта. Не удивительно, почему Гойл пробудилась, глядя на этот изумительный профиль. Человек из пластика был совершенным, даже когда источал потоки враждебности, а ведь именно с ней он их источал постоянно. Рейн старалась не признаваться в себе, почему на самом деле еще не убила Энтони Гойл, поддавшись давлению стоящих свыше правительственных органов. Она все еще помнила разговор в номере отеля, помнила смятение и конечное смирение на лице зеленоглазой девушки, вспоминала видео с разрушенного подвала. Двое лежали в дальнем углу, и только один из них имел настоящее сердце. Тогда это все казалось абсурдным, неестественным. Шатким и слишком хлипким, чтобы продержаться долго. Но Коннор настойчиво шел за той, кто отвернулся от памяти о нем ради безболезненной жизни, в то время как Гойл настойчиво уничтожала свои солдатские рамки в стенах «Иерихона» ради куска пластика. Это открытие пришло к Рейн однажды ночью, перед зеркалом. Почему-то вдруг это стало важным, хоть женщина и старалась отогнать подобные мысли.
Да. Она помогала детективу по причине его излишне крупных знаний о делах подразделения, что скрывало от президента и собственных сотрудников слишком много.
Да. Она помогала андроиду, потому что не хотела уничтожать того, кого создала собственными руками.
Да. Она помогала Коннору, потому что в Детройте происходило нечто странное, удивительное, и это были не бунты митингующих, что планировала сама Рейн дабы привести Элайджу Камски к скорой кончине. Это нечто странное и удивительное происходило между людьми и андроидами, в частности между двумя, которые всякий раз жертвовали своими интересами ради друг друга.
– Я говорила это Гойл, и говорю тебе, Коннор. Я не жестокий человек, – устало произнесла Рейн, изучая взором потолок. Детектив рядом не реагировал. – Иначе бы давно отправила в дом Камски убийцу, способного уничтожить всех его обитателей меньше, чем за пять минут. Увы, у меня остается слишком мало выбора и времени, и потому ты сидишь сейчас здесь.
Воцарившаяся пауза повлекла за собой соответствующие реакции. Коннор, что испытывал сейчас на себе взор изумрудных глаз, без какого-либо интереса ответил обратным взглядом.
– Почему тебе так важно заставить ее все вспомнить? – слегка прищурено спросила Эмильда. Ей и впрямь хотелось знать ответ на этот вопрос, учитывая, что совершила Гойл после временной смерти девианта. – Она решила забыть тебя, стереть из памяти, и это был очень эгоистичный поступок. Любой другой на твоем месте вычеркнул бы ее имя из своей жизни.
Коннор молча смотрел на женщину, не испытывая желания отвечать на этот вопрос. Любой другой – именно в этом и крылась основная загвоздка. Но он не любой, и уж точно не другой. И наверняка знал, насколько правильны и истинны его действия в отношении амнезии бывшей напарницы.
– До чего мы докатились… машины стали человечнее людей, – угрюмо усмехнулась Первый. – У тебя будет только один шанс, Коннор. Подумай хорошенько, как именно воспользуешься им в попытке разбудить Энтони.
Прошло не меньше половины минуты, прежде чем детектив смог найти ответ на столь уместное замечание. Решение мистера Камски покинуть страну в корне меняло ситуацию, заставляя его сойти с изначального плана действий. Теперь ему предстоит найти более быстрый способ заставить Анну вспомнить все.
– Ее зовут Анна, – сказав всего ничего, детектив отвернулся к иллюминатору, знаменуя законченный разговор.
– Ну, конечно, – не без улыбки последовала его примеру Рейн, устремив взор на скрывающийся в наступающей ночи город.
========== Эпизод XIII. Больше, чем одиночество ==========
Комментарий к Эпизод XIII. Больше, чем одиночество
беллбой* – служащий отеля, доставляющий багаж в номер и выполняющий поручения гостей.
эскортница** – девушка, оказывающая платные услуги по сопровождению важных персон на каких-либо мероприятиях. зачастую путается с проституткой, но на деле ею не является, хоть и может идти на уступки по своему желанию.
англейка*** – безопасная миниатюрная булавка.
насыщенный событиями эпизод, не без слез и не без смеха. прошлая глава вышла сумбурной из-за каши в моей голове. но в этом я наверстала упущенное, ведь история начинает близиться к концу.
продолжаю раскрывать все трудности межличностных взаимоотношений, трудности каждой личности в отдельности. я с упоением принимаю стекло от собственной музы, и, как говорил Рид, сжираю, даже не прося соли.
спасибо за отзывы и ошибки в ПБ!) порой так стыдно за опечатки, и стыдно за нарушение банальных правил. но печатаю быстро, и всегда в порывах эмоций. поэтому бывает халявю((
песен здесь нет, но все же большая откровенная часть писалась вот под это: The Weeknd – Acquainted.
Частные самолеты всегда были для меня наибольшей проблемой. За время пребывания в осознанном состоянии, то есть не в потерянном прошлом, я в нашей маленькой неординарной компании в лице меня, Элайджи Камски и Ричарда всего четыре раза прибегала к аэрофлоту. Каждый раз это было что-то малоприятное, нагнетающее чувство тревоги. И я даже могла объяснить причину таких внутренних терзаний. Выбери мистер Камски автомобиль, и тот быстро подвергался тщательной проверке, не говоря уже о собственных машинах, на которых босс чаще всего и передвигался. С самолетом все было иначе. Проверить такую махину было сложно, тем более что на проверку давалось очень мало времени – прибытие на территорию аэропорта всегда происходило за десять минут до отправки. Попробуй полностью осмотреть огромную железную птицу за такой короткий срок.
Я не любила самолеты. Каждые из этих четырех полетов – а вместе с этим полетом и все пять – испытывала нарастающее беспокойство за жизнь мистера Камски. Как ни странно, это чувство возникло и сейчас, после всего узнанного за последние несколько дней. Нетерпеливо ерзая в темном коричневом кресле и взволнованно посматривая на сидящего напротив босса, я старалась унять немеющие в предвкушении беды мышцы и разрастающуюся бездну в груди. Мистеру Камски, впрочем, как и всегда было абсолютно наплевать. Он не испытывал страх за свою жизнь, сидя в личном самолете, зато радовался тому, что именно испытываю я. Всегда считал это показателем верности своей работе. В этом я была с ним согласна. Возможность все еще ощущать желание обеспечить Элайдже безопасность говорила о том, что мир еще не до конца потерял меня, как специалиста.
Синий привычный комбинезон стягивал тело, больно обжигая узкими швами в плечах. Ни один привычный для таких путешествий элемент арсенала не был оставлен дома: на поясе висела телескопическая дубинка и миниатюрная «малышка»; черные кобуры на бедрах были заняты револьвером и ПБ. С утра босс ясно дал понять, что я могу взять с собой весь арсенал, но при этом оставить его в номере отеля. Будучи в комнате с голубыми стенами перед дорожной сумкой я даже подумала, а не взять ли с собой еще и дробовик до кучи, чтобы побесить Элайджу? К счастью, здравый смысл оказался сильнее, и дробовик вернулся обратно в оружейный шкаф.
Пока я сидела в темном кресле при полном параде, босс расслабленно восседал в более комфортной одежде: темно-серый пиджак без пуговиц, белая футболка и темные синие джинсы. Белые кроссовки на фоне всего этого неформального вида смотрелись броско. Я не была ханжой, но порой при виде босса внутри меня бесновался консерватор. Такой взрослый и самодостаточный мужчина, а одевается, как будто ему лет двадцать. Наверное, я слишком скучный человек.
Оценив прикид мистера Камски, безучастно листающего документы в планшете, я неосознанно, но с любопытством посмотрела на андроида. Ричард всегда сидел по другую сторону от прохода, так как я в свою очередь всегда предпочитала смотреть в лицо босса, а не этой заводной игрушки. Сейчас машина не сводила потупленного взора с кресла напротив, и на мгновение мне показалось, что «Тук-тук» завис. Ричард несколько раз моргнул, заставив черные ресницы вспорхнуть, точно крылья бабочки. Диод переливался светлым голубым оттенком.
Как бы я не хаяла Ричарда, как бы не бесилась при его виде, все же при нем мой консерватор молчал. Андроид никогда не надевал футболок или чего-то более неформального в силу своих регламентных установок, но выходы в общество вынуждали мистера Камски прятать белую униформу робота. Предпочтение было отдано синим строгим костюмам и белым рубашкам, но без галстука. Даже Ричард выглядел солиднее своего создателя. Ну, или мне пора перестать быть такой ханжой.
– Все в порядке?
Мистер Камски говорил спокойно, без интереса. Серые глаза продолжали изучать документы, но я все же вернула свой привычный покорный взор на босса. Вопрос был таким простым, Элайджа с собранными на затылке волосами всего-то интересовался моим состоянием. А я даже и не могла найти ответа.
Все в порядке? Да, мистер Камски, просто я пару часов назад едва не захлебывалась кровью посреди заброшки из своего настоящего прошлого.
Все в порядке? Да, босс, просто меня пугают эти твои тайны на тему предстоящего приема, и совершенно не радуют уложенные в сумку велюровые черные туфли.
Все в порядке? Да, Элайджа, всего лишь я чувствую себя пустой оболочкой, которая даже не может испытывать типичные животные инстинкты, выступающие в качестве сексуального возбуждения.
Мысленно усмехнувшись наспех воображаемым вариантам ответа, я сжала губы и саркастично кивнула в сторону сидящего рядом Ричарда.
– На кой черт ты каждый раз берешь его с собой? Он же все равно не выходит из отеля.
– Кто-то должен следить за психофизиологическим состоянием нашего здоровья, пока мы в разных номерах, – не отрываясь от планшета, туманно произнес босс.
Следующий вопрос сорвался с губ раньше, чем я смогла осознать их. Но я не пожалела об этом даже тогда, когда босс в ответ посмотрел на меня исподлобья.
– Нашего здоровья или моего? – как и было сказано ранее, Элайджа на это ответил пронзительным взором светлых глаз.
Наверное, я была слишком холодна в своем выражении лица. В голове еще крутился голос босса у бассейна, где мужчина попытался впихнуть мне в спутники машину якобы для безопасности. Я, может, и неадекватная порой, но все же не полная дура, чтобы не сопоставить очевидные факты. Тем более после найденного в браслете жучка.
– С каких пор ты стала так проницательна? – планшет в мужских руках погрузился в сон, судя по всему, босс потерял интерес к документам. Теперь он смотрел на меня в упор, слегка опустив голову. Браслет на моем запястье тем временем обдало легкой вибрацией. Не стоит даже смотреть в экран, чтобы понять: датчики зафиксировали легкие изменения в сердечном цикле Камски.
– С тех пор, как приходится адаптироваться к окружающему миру, – без задних мыслей выпалила я.
Теперь на меня смотрят не одна пара серых глаз. Разница была лишь в том, что одни смотрели с заинтересованностью и выжиданием, а другие – безучастно и в открытую. Ричард смотрел на меня в упор, изредка перекидывая взор на босса. Я знала, что оба существа сейчас старательно соображают на тему моего странного поведения, и все же не хотела здесь и сейчас снова становится ковбоем в дуэли, где у каждого участника дрожат ладони над кобурой. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, я разжала пальцы, что все это время впивались в подлокотники. Движения моего тела внесли ожидаемую разрядку в атмосферу. Ричард снова вернулся взором к креслу, сам мистер Камски в той же манере, что и я, устроился в кресле поудобнее. Стеклянный планшет был отставлен на столик под иллюминатором.
– Как проходят твои сеансы психотерапии?
И все же я услышала выстрел стоящего напротив ковбоя. Мистер Камски сделал вид, словно бы интересуется невзначай, но на деле это была вторая маска за весь день. Истинное лицо Элайджи, что покрывала пробивающаяся щетина, скрывало за собой подозрения. Интерес к сеансам испытывался руководителем только первые несколько недель. Позже он начал пропадать постепенно, затухать так же, как затухает интерес родителей к обучению своих повзрослевших детей. Мужчина смотрел на меня через прикрытые веки, откинув голову на спинку кресла.
К своему удивлению, я не испытала страха. Все предыдущие дни первичные инстинкты самосохранения кричали при одном мысленно произнесенном вопросе: «что будет, если мистер Камски узнает о пропущенных сеансах?». Тогда зияющая дыра накрывала желудок, заставляя проваливаться в нее иные чувства, теперь же я невозмутимо смотрю на мужчину без какого-либо волнения. Я даже знаю в чем причина. Очередной приступ боли и слабости в стенах заброшенного здания, а так же порывистый неприятный поцелуй с Ридом окончательно выбили меня из сил. Не в том смысле, что мышцы устали, хотелось спать и бла-бла-бла. Я не чувствовала себя уставшей физически. А вот эмоционально была полностью выжита, как тот апельсин в руках Хлои, из которого она в обед выдавливала для меня сок. До сих пор помню мурашки по телу, когда я сидела на кухне и туманно смотрела на действия белокурого андроида. Даже старалась послать этому бедному несчастному апельсину свои телепатические сожаления, настолько близко я ощущала его состояние.
– Как обычно, – не моргнув, монотонно произнесла я. – Уснула, проснулась, но так ни черта и не помню.
– Насколько я знаю, сегодня должен был быть последний сеанс, – Элайджа вскинул брови, прикрыв глаза еще сильнее. Кажется, он сейчас уснет. – Джон ничего не говорил об этом?
– Мне было не до разговоров, – ложь вылетала из меня, даже не заставляя краснеть. Как легко и просто оказалось усмирить совесть, которая совсем недавно требовала откинуть от себя вцепившегося Гэвина. Видимо, поцелуй для нее был куда противнее, чем вранье в лицо собственному боссу. – Ты же сам просил не задерживаться, тем более что меня ждал детектив.
Едва уловимый кивок головы босса мог бы стать сигналом к тому, что тот с успехом проглотил ложь, но на деле это был сигнал отсутствия доверия. Да, мистер Камски блестел своими серыми светлыми глазами, словно затянувшимися пеленой от покуренной травки. Его уложенные на подлокотники руки говорили об открытости, расслабленно откинувшаяся спина намекала на отсутствие какого-либо напряжения. Но это все была лишь пыль в глаза. Раз за разом наблюдая за общением Элайджи с другими людьми, я убеждалась в его умении скрывать свое истинное «Я», свое истинное отношение к окружающим. Отличать его настоящего от замаскированного фальшивым доверием не представлялось чем-то сложным. Вот и сейчас смотрю на мужчину без какого-либо интереса, давая себе отчет о его подозрениях.
Меньше, чем через несколько секунд Камски снова открыл рот, и я лишь убедилась в своих догадках.
– Я заказал новые прототипы диагностических браслетов. Эти придется деактивировать.
Вскинув брови, я слегка наклонила голову, не сводя хищного взгляда с босса. Несколько часов назад я была готова снова отдать себя и свою судьбу в чужие руки, но, как и предполагала, это было лишь временное состояние, связанное с вымотанностью и испугом за собственную жизнь. Моя цель была все той же: раскрыть все карты мистера Камски, не говоря уже обо всех нюансах моего истинного прошлого.
– Я же просила этого не делать. Не хочу снова заносить настройки в браслеты.
– Там, куда мы отправимся через неделю, эта техника не сможет полноценно функционировать, – без намека на оправдание пожал плечами Элайджа. – Так что мое решение было принято без твоего согласия.
– Если тебе так хочется заменить – пожалуйста, – я отвернулась к иллюминатору, наблюдая за медленно ползущими холодными облаками в свете луны, – я не стану сопротивляться.
Мой безынициативный тон и точно такой же взгляд подкупили Камски. Мужчина одобрительно кивнул, следуя моему примеру в изучении облаков за окном самолета. Знаю, я убавила его подозрительность лишь на немного, и потому в скором времени в кабинете Дориана раздастся звонок. Даже мне будет интересно знать, что скажет психотерапевт, что скрывает сорванные сеансы вот уже несколько дней.
Еще немного поразмыслив об оправданиях Джона Майкла Дориана, которые наверняка будут тактичными и маловерными, я нахмурено вспомнила слова босса утром у бассейна. Предстоящий прием был организован самим Камски, то есть, если раньше гостями были мы, то теперь станем хозяевами. Но родные просторы босса были не в пределах ожидающего нас Кливленда, и уж точно не в Детройте. Однако во втором городе мы проживали, и переться в первый с целью собрать «своих» могло бы показаться глупым. Напрашивался вопрос: на кой черт лететь в соседний штат, если можно все сделать в своем? Тут же напрашивался и ответ: чтобы скрыться подальше от глаз неугодных.
И все же я задумчиво повернулась к боссу, изучая его спокойный профиль. Все те же выбритые виски, туманный взор на облаках, расслабленная спина и руки. Ответ на вопрос я знала, но очень сильно хотела услышать его от Камски. Даже знаю, почему так важно мне услышать это именно от него. Ведь Элайджа всегда позиционировал себя, как нейтрального во всех отношениях человека, чью стену отчуждения нельзя пробить ни попытками воззвать к мужской плоти, ни угрозами убить. Он всегда был холоден и инертен, не выдавая своих желаний и страха. Именно в наличии последнего мне отчаянно хотелось убедиться.
Ты же не можешь быть таким идеальным и устойчивым, босс. Ты тоже боишься, как и все.
– Почему мы летим в Кливленд? – по-простецки спросила я, словно бы и не было в моей голове заговорщицких мыслей. – То есть, было бы логичнее устроить прием в Детройте, а не переться через тысячу километров.
– Это мероприятие очень важно для меня, – намекая на окончательное прощание с былым величием «Киберлайф», произнес Камски, не отрывая взора от иллюминатора. – Не хотелось омрачить его появлением неуместных личностей.
– Намекаешь на правительство? Тебе не кажется, что им не потребуется даже прилагать усилия, чтобы ворваться на банкет и попытаться тебя убить?
Мистер Камски слегка вздернул губы в углах и, не поворачивая головы, с хитрецой посмотрел в мою сторону. Первые огни вечернего Кливленда промелькнули между облаков, знаменуя скорейшее снижение самолета.
– На этот случай у меня есть ты.
Что ж, в этом он был прав. У Камски была я, и даже отсутствие былого соратничества не даст моей совести пройти мимо босса в момент угрозы его жизни. Боеготовно кивнув головой, я снова вернулась взором в иллюминатор. Элайджа сверлил меня задумчивым взором еще несколько минут.
Несмотря на дурные ожидания, которые сопровождают меня всякий раз в самолете, полет оказался спокойным. Ни намека на взрывные устройства или митингующих, что желают вернуть человечеству его статус венца творения. Прохладный кливлендский воздух принял внезапными порывами ветра, здесь небо было чистейшим. Яркие звезды возвращались на свои места, и я, на секунду остановившись у открытой дверцы в автомобиль, подняла свой взор к темнеющему небу. Они приветствовали меня точно так же, как прощались утром перед стеклянной стеной в доме Камски. Каждая из них словно бы говорила: «эй, Тони, рады снова тебя видеть! У нас так много нового, надеемся, и тебе есть чем поделиться!». Эти мысли вызвали у меня невольную улыбку. Мистер Камски, наблюдающий за всем этим уже сидя в салоне, задумчиво усмехнулся.
Кливленд не сильно отличался от Детройта. Часовой пояс был един, и сейчас показывал около семи часов вечера. Солнце здесь садилось немного раньше, и потому, проезжая мимо хорошо освещаемых и чистых улиц, мы постепенно въезжали в ночь. Каждую такую поездку я старалась наслаждаться окружающим миром, даже позволяла себе забыть о своей задаче защищать босса и цели найти истинное прошлое. Я все еще помнила боль в голове и запах крови в носу, что сопровождали все попытки вернуться назад, к жизни за чертой «До». Но сдаваться все еще не намерена. Только постараюсь быть аккуратней и не отправиться к прабабкам и прадедам в адские котлы Дьявола. Даже знаю, кого там встречу: родителей, что решили отправить ребенка в сиротский приют, не желая заниматься его воспитанием.
Окно с моей стороны, как и всегда, было открыто. Я ловила на себе запах улиц, слушала мимолетные шумы автомобильных шин, мелькающие мелодии, что сочились из уличных колонок местных бутиков. Здесь были и люди, и девианты; и старые, и молодые; и богатые, и уличные жители. Их было так много, и все они были разношерстными, точно множество тропических разноцветных птичек в одной клетке. Люди и машины мчались мимо зданий, гуляли по улицам, переходили дороги, мы даже умудрились встретить крупную компанию, состоящую из живых людей и нескольких андроидов линии бытовых помощников. Я все смотрела на веселую группу существ на остановке, пока автомобиль стоял на светофоре. В голове вертелось множество номеров и букв, но вспомнить серийный номер модели с пшеничными волосами и голубыми глазами я так и не смогла.
Поездка оказалась не долгой. Отель возвышался над городом, впиваясь в черное небо тонким шпилем. Где-то сверху мелькали красные огни, и они могли означать наличие вертолетной площадки. Здание и впрямь было великолепным, богатым и минималистичным – в общем, таким, как любит мистер Камски. Разве что внутреннее убранство совершенно не подходило серым строгим наружным стенам.
Войдя в светлый высокий холл, я отметила излишнюю вычурность местных залов. Сейчас холл в большей степени пустовал, но из динамиков со всех сторон сочилась малоприятная, но якобы успокаивающая фоновая музыка. Мистер Камски, как и всегда, шел впереди в сопровождении тут же подоспевшего администратора в темном зеленом костюме. Мужчина пытался вызвать у посетителя приятные эмоции, однако его все время сбивали с толку мы с Ричардом. Создатель «Киберлайф» в сопровождении обвешанной оружием девчонки и высоким совершенно безэмоциональным андроидом. Я бы тоже немного опешила от такого явления.
Пока босс получал ключ-карты от номеров и отдавал инструкции относительно багажа, я мимолетом осмотрелась по сторонам. Множество декоративных пальм, огромные картины на бежевых стенах, высокая искрящаяся люстра, даже фонтан в центре гостевого холла! Этот отель выглядел, как мужчина, что восполнял недостатки своего достоинства толстым кошельком и крупной машиной. Чувствую кожей, что и мистеру Камски здесь не нравится. Мужчина устало закатил глаза, как только администратор скрылся в поиске беллбоев*.
