Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 65 (всего у книги 93 страниц)

Женщина, скользнув взором по моему силуэту, вдруг нахмурено сжала губы в тонкую полоску. Меньше чем через минуту дети были поспешно уведены в дом, в окнах загорелся свет. Даже не удивлена такой реакции. Чувствую, что на то есть причины, хоть и не имею никакого желания бежать к порогу дома и расспрашивать женщину о моей биографии.

Следующий, зацепившийся взор, дом оказался через несколько участков по другую сторону улицы. Красное здание с двумя этажами и острыми крышами. В доме горело лишь одно окно, выходящее в гостиную. Подсматривать не хорошо, я все еще отдаю себе отчет о том, как много законов могу сейчас нарушить, и все же не могу отказать себе в возможности немного окунуться в знакомые очертания лица мужчины в окне. Человек в плотной серой футболке наполнял бокал чем-то горячительным. Он некоторое время смотрел в сторону телевизора, и вот – его взор, точно почуявший чужое присутствие, обратился ко мне.

В голове яркими красками взыграли странные ощущения, как будто бы кто-то испуганный цепляет меня за руку и пытается просить помощи одним только взглядом серых глаз. Я слышу, как угнетенный яростный голос шипит в ответ «Беги», и некто в белой униформе «Киберлайф» уносится прочь, оставляя свежие следы на ноябрьском снегу. Человек из гостиной смотрит на меня, держа бокал у рта. Его лицо покрыла щетина, как покрывают сейчас капли дождя мои волосы и плечи в плаще. Испуган ли он или просто потерян, мне было все равно. Я лишь сильнее запахнулась в вороты верхней одежды и безучастно побрела вперед. Мужчина, подлетевший к окну, провожал меня взором.

Что-то было не так, что-то было не то. Я дошла до конца улицы, но так и не смогла нащупать нечто важное, что не позволяло покинуть квартал. Вряд ли лейтенант подразумевал каких-то странных людей в чужих домах, что тревожно выглядывают из окон в поисках женского силуэта. Постояв на том от машины конце улицы несколько минут, я вдруг поняла, что потеряла это самое знакомое нечто. Упустила, как упускает воздушный шарик увлеченный салютом ребенок. Обреченный вздох сошел с моих губ, и вот, бредя по направлению к кадиллаку, я вдруг по инерции поворачиваю голову направо. Идти дальше не хотелось.

Маленький домик с наверняка немногочисленными комнатами и отсутствующим светом на крыльце смотрелся так неприятно посреди этих огромных широких зданий. Все они были идеальными, совершенными, наверняка достойными своих хозяев. Этот дом был иным. Блеклым, отчужденным, как темное пятно на ярком солнце. Я кусала губы, ощущала дрожь в теле от внезапного волнения. Ладони быстро покрылись легкой влагой, и причиной тому был не дождь, а холодный пот. Я даже знаю, кто чувствует себя так: интроверты и социофобы, что вынуждены пользоваться общественным транспортом, и которым вот-вот придеться просить водителя остановиться.

– Трусиха, – шикнув самой себе сквозь зубы, я постаралась выпрямить спину и смелой походкой направилась в сторону темной двери. Свет в окнах горел, намекая на возможного жителя этого дома. Я понимала, как глупо могу выглядеть в глазах человека, который, возможно, меня даже и не знает, однако волнение и пропасть в желудке не давали мне спокойно пройти мимо. Здесь явно что-то было, и это что-то подразумевалось Андерсоном. Упускать такой шанс я не намерена.

Стук в дверь раздался не сразу. Несколько секунд кулак держался в воздухе, и вот, поборов горечь во рту, я все же сделала несколько ударов по деревянной поверхности. Кто-то по ту сторону спешно шел к двери.

Что бы мне ответить человеку, вот-вот представшему передо мной? Кто это будет? Вдруг он как-то связан с моим прошлым? А если это очередной работодатель или еще какая вражеская личность? Так много вопросов, знать хотя бы на один из них ответ. Я облизывала губы, старалась смирить перепуганное дыхание, но получалось плохо. Нарастающий шум шагов отдавался увеличивающимся стуком вены на виске, что заглушал даже звуки дождя за спиной. Мои волосы мокры, плечи осунулись от тяжелого дня. И я все же готова идти до конца, превозмогая голод, усталость и желание скрыться в кустарнике, пока дверь еще не отворилась.

Скрип дверного замка и последующий резко ударенный в глаза свет гостиной не позволил мне даже спрогнозировать успешность полета в ближайшие кусты. Я хлопала глазами, смотрела на удивленно смотрящего на меня человека, что, в отличие от непрошенного гостя, был сыт и свеж. Парень с черными глазами смиренно ждал от меня ответа, всем своим видом показывая истинную тревогу внутри. Предстал бы на моем пороге промокший до нитки человек с пустым взором – я бы и не так себя чувствовала. Из гостиной доносился звук работающего телевизора, в воздухе пахло приятным ароматом кофе.

– Добрый вечер, – кое-как выдавила я, глупо хмурясь и облизывая губы. – Я тут проезжала мимо и… в общем, кажется, в этом доме у меня осталось нечто важное, и я…

Паренек смотрел на меня так учтиво, словно бы не было ничего в том страшного, что в поздний час его покой потревожил абсолютно незнакомый человек. Его белая футболка болталась на подтянутом теле, ноги покрывали черные просторные штаны. Даже несмотря на холод его черных глаз, парень все же смотрелся весьма приветливо со своими ямочками в уголках губ и светлыми пшеничного цвета волосами. Ему не приходилось смотреть на меня сверху вниз, ведь мы были практически одного роста. По всем законам психологии этот человек должен вызывать у меня хоть какое-то облегчение, но на деле я сейчас чувствую себя глупой дурой, ворвавшейся в жизнь чужого человека.

Сжав губы и закрыв глаза, я отрицательно покачала головой.

– Извините, – так и не дождалась я ответа от парня. Хотела только попросить прощение и, развернувшись, вернуться под дождь, сойдя с крыльца. – Наверное, я зря пришла…

– Энтони Гойл, верно? – вдруг с дружелюбной, наполненной удивлением улыбкой произнес парень. От его порывистого движения, точно он только что сделал открытие, дверь аккуратно качнулась и жалобно скрипнула. – Вы бывший жилец?

Дождь так и не осыпал мои плечи и волосы. Глаза все сильнее хмурились, пытались разглядеть в лице человека нечто знакомое, однако это было невозможно в силу того, что парня я не знала. Уверенна в этом на все сто процентов! Как и в том, что маленький дом скрывает для меня куда больше интересного, чем на первый взгляд.

– Откуда вы знаете? – я с подозрением заглянула себе за спину, начиная ощущать себя участником шоу со скрытыми камерами.

– Я заехал совсем недавно, но кое-что нашел в доме на ваше имя.

Его голос был таким теплым, а я была внутри так холодна, что, казалось, эта смесь ни к чему хорошему не приведет. Я не доверяла ему, парень же напротив – всеми своими движениями показывал излишнюю приветственность. Дверь в который раз протяжно скрипнула, и хозяин дома широким жестом пригласил пройти внутрь. Выбор был очевиден. В следующее мгновение тепло стен и аромат кофе обволокли меня со всех сторон.

Осматривать стены приходилось аккуратно, не привлекая к себе подозрительность нынешнего хозяина дома. Впрочем, тому моя скованность и недоверчивость не казались неприятными. Парень босиком обошел стоящий справа кухонный стол, как бы давая мне время освоиться.

Светлая гостиная тут же привлекла внимание своей компактностью и приятными спокойными тонами стен. Бежевые, светлые. Напольное узкое зеркало было выставлено практически у окна рядом с выходом, над тумбочкой висел телевизор. Я бы не сказала, что в памяти здешние виды чем-то отзывались, однако андроид за красной стеной всем телом прижимался к той спиной, взволнованно вслушиваясь в мои мысли.

– Давно вы здесь живете? – я попыталась развеять неловкую тишину, не желая при этом встречаться взглядами с парнем.

– Пару недель назад, – хмыкнул за спиной человек, уперев руки в бока. – Приехал с долговременной командировкой из Буффало. Вообще-то, обычно я снимаю квартиры, но в этот раз решил домик. Все же приятней иногда по утрам выходить на задний…

Он болтал так просто и легко, как будто бы говорил все это не незнакомому человеку, а давнему другу из школы. Мои руки грелись в карманах плаща, хоть и не замерзли. Все же таким образом я показывала свое нежелание сближаться, пусть даже в плане эмоциональной мимолетной связи. Парня ничего не смущало. Он продолжал лепетать своим простодушным голосом о каких-то особенностях своей биографии под опешивший взор зеленых глаз.

Я хмыкала. Слушала. Осматривалась. Снова хмыкала, пыталась показать отсутствие интереса к жизни незнакомого человека. Прервать хозяина дома было бы некорректным, ведь я и так потревожила его покой. Однако когда парень вдруг замолк, я тут же поняла, что упустила вопрос в его речи. Этот вопрос был направлен в мою сторону, как и заинтересованный взор черных глаз.

– Что, простите?.. – туманно отозвалась я, вызвав у парня очередной всплеск дружелюбия на губах.

– Вы давно съехали отсюда? – парень повторил свой вопрос.

Знать бы самой, парень. Знать бы самой.

– Не могу точно сказать, – я шарилась руками в пустых карманах, отчужденно смотрела в лицо паренька. Его мой взгляд совсем не смущал. Он держал руки опущенными и с некоторым пониманием кивал головой. – Но думаю, что прошло уже достаточно времени.

– Ну, думаю, что собирались вы впопыхах, раз забыли свои вещи, – хозяин дома сложил руки на груди и снова кивнул головой в знак понимания. – Я-то сам по себе очень рассеянный. Помню, однажды…

Опять словесный поток ненужной информации. Учтиво кивая головой, я попыталась всеми силами сосредоточиться на окружающей обстановке. Все бы ничего: каждая деталь была мной изучена уже в прошедшие десять минут, однако одна вещь вдруг зацепилась в моем сознании и теперь просится быть изученной поближе. Красные и синие уже въевшиеся пятна, выглядывающие на краю передней стороны спинки кресла.

Какие красивые цвета. Какие опасные цвета. Пропуская весь поток информации незнакомца через себя, я взволнованно подошла к мебели и осмотрела ее с передней стороны. Пятна были блеклыми, словно кто-то старательно пытался стереть их чистящим средством с белой обивки. Но они все еще были четкими, переплетались между собой и оставляли новые оттенки. Женская рука нежно сжала приятный материал, накрывая ладонью сразу два цвета. Сквозь пелену нахлынувших воспоминаний пробивался блеск металла, хриплый недовольный голос Андерсона и боль в правом плечевом суставе.

Девиант однажды собирал плечо своего напарника по кусочкам, и то было правое плечо. Я помню эти слова, как будто бы они были произнесены прямо сейчас, над ухом. Голос детектива ввергнул меня в рефлексивный испуг, и ладонь быстро оставила обивку в покое. Больше мне касаться ее не хотелось.

– Что здесь произошло?

Грубо прерванный парень нахмурился и недоуменно посмотрел на кресло. Я ожидала, что тот сейчас скажет нечто вроде «да я тут малюю иногда картины, вот и испачкался», однако парень не спешил стирать задумчивости со своего лица. Губы скривились в манере «да черт его знает», после чего мужские руки были уложены на талию.

– Если честно, то я думал, что это осталось после вас. Хозяин дома живет в другом городе, так что он не особо заморачивался относительно состояния дома. А вы были последним съемщиком, – некоторое время я ощущала на себе встревоженный взор парня, при этом сама продолжая взволновано смотреть на запятнанную обивку кресла. – Но, судя по вашему лицу, вы тоже не особо понимаете, откуда взялись эти пятна крови.

Так это кровь. И почему я не удивлена. Даже напротив: чувствую фантомную боль в плече, пытаясь развеять его ощупыванием пальцами левой руки.

– У вас все в порядке? – уже не так дружелюбно, но с тревогой попытался осведомиться хозяин дома.

– Не знаю, – я выдавала информацию легко, полностью погруженная в мысли. Пробивающиеся воспоминания должны были мной ловиться, точно мухи в паутину, однако сейчас они были такими прерывистыми и блеклыми, точно окончательно уставший мозг не желал сотрудничать. Оставалось только хмуриться и кусать губы. – У меня некоторые проблемы с памятью. Извините, надо было раньше предупредить.

Я ожидала непонимающих и неловких взглядов, даже вопросов относительно подробностей моего состояния, однако ничего из этого не последовало. Движение головы паренька выдернуло меня из раздумий, и я рефлекторно среагировала на действия хозяина дома.

Он смотрел себе под ноги с неким пониманием ситуации. Руки теперь были скрещены на груди, намекая на зажатость и волну неприятных воспоминаний в голове человека. Улыбка все еще не сходила с его губ, однако на этот раз она была обреченная. Нарушить тишину мне не улыбалось, а вот ему – знатному болтуну – очень даже хотелось.

– Амнезия, да? – глядя себе под ноги, почти прошептал светловолосый парень. – Знакомое дело.

Вопросов от меня он не дождется в силу того, что все вопросы успешно задавались одним лишь только взглядом зеленых глаз. Мои брови нахмурились, левая рука перестала мять нывшее плечо. Гостиная вдруг стала не такой уж и теплой. Как будто бы кто-то нарочно открыл окна в разных комнатах, пустив между нами сквозняк. Не так должны себя чувствовать незнакомцы, ох не так.

– Два года назад, – парень поднял на меня взгляд словно бы улыбающихся глаз, и я в который раз удивилась, как неестественно добро смотрятся черные, сливающиеся со зрачками радужки. – Авиакатастрофа. Не знаю, что делал бы, если бы не родные и друзья.

Отвернувшись от человека, что стал иначе восприниматься из-за пережитой подобной проблемы, я попыталась сосредоточиться на кресле. С одной стороны парень вызывал некое уважение и чувство совместно пережитого ужаса, с другой – желание вырваться из дома как можно скорее. Ощущать на себе жалостливые взоры не переживших подобное людей было неприятно, а уж понимающие взгляды того, кто прошел через тот же кошмар – еще хуже.

Парень между тем не собирался останавливаться, украдкой с тревогой поинтересовавшись:

– У вас ведь… есть родные и друзья?

– Раньше казалось, что есть, – протянула я, снова вознамериваясь опустить руку на кресло. Увы, сделать мне это не позволил защитный рефлекс в виде страха на упоминание андроида-детектива с его рассказом о поврежденном плече напарника.

– Вам это о чем-либо напоминает? – с намеком на кресло спросил парень.

Ох, напоминает, парень. Так сильно напоминает, что я снова испытываю смесь из тянущей в груди потребности стать частью жизни девианта с удивительными глазами и из страха снова быть униженной, сломленной до конца. Сознание пытается зацепиться за блеск начищенного металла и запах какого-то чистящего вещества, который тут же сменяется воспоминанием о нехватке воздуха в грудной клетке. Испугавшись, что я и вправду не дышу, я отчаянно сделала несколько глотков кислорода. Нет, все в порядке. Легкие работают. Тогда отчего мне кажется, что кислород не разносится по артериям, а нечто чужеродное в голове пытается остановить меня в желании сказать сраное слово «Спасибо»?!

– Нет, – соврала я, отвернувшись от спинки кресла. Это было сделано как раз вовремя. Там, под телевизором на темной тумбочке мелькнуло нечто маленькое и знакомое. Но такое милое и приятное, что я вдруг ощутила приятный (в кой-то веке приятный) привет из прошлого. Маленький паучок, сливающийся цветом с мебелью, стоял практически на краю. Тоненькие лапки несколько раз прошагали в сторону, тут же замерев на месте. – Эй, дружок! Я помню тебя!

Откуда этот порыв радости? Я как будто ребенок, которому вот-вот подарят собаку! Парень с усмешкой смотрел на то, как девушка подходит к тумбочке и садится на корточки, дабы получше рассмотреть многолапого вредителя чистоты. Мне же было абсолютно все равно, что подумает нынешний хозяин дома. Насекомое вдруг показалось мне родным, даже роднее, чем Камски или детектив.

Шальная мысль пронеслась так быстро, что я не успела сообразить своих следующих слов. Паренек в ответ на такое предложение несколько раз умиленно усмехнулся, все еще держа руки на груди.

– Вы не против, если я его заберу?

– Кого? Паука? Да без проблем! – парень всплеснул руками. – Он уже надоел постоянно свою паутину ставить. Никакого терпения не хватает ее каждый раз снимать с телевизора!

– У вас не будет баночки или чего-то подобного? – я встала на ноги, смущено посмотрев в черные глаза.

Парень покопался в одном из кухонных шкафчиков и, освободив спичечный коробок, протянул мне незамысловатую вещицу. Согнать паука в коробок казалась сложной задачей, но на деле все оказалось проще. Паук, пометавшись несколько раз туда-сюда, сам нехотя заполз на картонку. Одна его лапка была словно поднята в воздух и грозно потрясена. Надеюсь, однажды ночью я не найду в своих тапках паутину в знак мести.

– Вы говорили о чем-то с моим именем, – я напомнила парню об упомянутой вещи, старательно фиксируя коробок в кармане плаща. Хозяин дома, точно пробудившись от созерцания столь милой картины, потряс в воздухе пальцем и скрылся в коридоре. Даже идти следом не буду. Я и так знаю, что там будет – спальня с высоким шкафом и кафельная ванная комната.

Оставшись в одиночестве, я уже не так смущенно продолжила осматриваться по сторонам. Кофемолка и кружка с остывшим кофе рядом. Длинные плотные занавески. Невысокий холодильник. Тьма, просачивающаяся из открытой настежь двери подвала.

Последнее заставило меня ввергнуться в необоснованную дрожь. Атмосфера вокруг точно накалилась, я чувствовала, как внутри все холодеет, но при этом как нагревается кожа и сокращаются мышцы желудка. Там, внизу словно бы проносился чей-то легкий голос, мягкий шепот, так сильно похожий на голос главы подразделения. Перед глазами мерцали экраны, где-то рядом доносился стрекот оборванных кабелей. Мне не нравилось все это слышать и ощущать. Буквально телом чувствую нарастающую панику и желание броситься наутек. Страх перед детективом теперь сменился испуганным ожиданием длинных рядов бойцов, что вот-вот выйдут наружу из подвала, нацелив на меня свои ружья. Постояв несколько секунд в нерешительности, я сделала парочку несмелых шагов вперед и дрожащей рукой закрыла дверь. Шепот и воображаемые мерцания тут же оборвались.

– Вот, – парень оказался рядом так резко, что я едва не ударила ему по инерции в лицо. Повезло тому, что у меня еще сохранились какие-никакие рефлексы. – Нашел здесь, за диваном. Должно быть, упало, а вы и не заметили.

Слова приятного молодого человека пронеслись мимо. Я смотрела на темный почтовый пакет, на котором значились строки с получателем в виде штата, города, улицы и здания. Отправителем была я. Мое имя значилось на шелестящей упаковке, однако самого адреса, то есть этого дома не было.

– Я попытался пробить адрес, но интернет все время показывал, что это какое-то правительственное учреждение, – светловолосый доброжелательный парень почесал затылок, стоя рядом практически в метре. – Так что я не стал особо сильно пытаться что-то сделать. Все равно бесполезно. И, наверное, даже опасно.

Не могу спорить, безымянный парень, вполне возможно, что ты прав. Я настороженно мяла пакет, пыталась прощупать содержимое, но сделать это было не так просто. Нечто мягкое внутри не позволяло окончательно понять, что это и каково его назначение. Единственным способом наверняка узнать был только один – раскрыть пакет.

Парень стоял рядом, скрестив руки на груди. За недолгое время общения я поняла, что нынешний хозяин дома вполне общителен и приветлив, но так же и не стеснителен. По крайней мере, ему ничего не мешает стоять в метре и ждать, когда же я открою пакет. Черные глаза нескрываемо сверкали любопытством, парень перешагивал с ноги на ногу, в нетерпении ожидая от меня дальнейших действий. Удивительно, что он его раньше не раскрыл с таким-то рвением.

Нахмурившись от этой мысли, я неловко посмотрела на молодого человека. Тот, видимо, поняв, что лишний, смущенно почесал затылок и отступил на шаг назад.

– Больше вы ничего здесь не находили?

– Нет, пожалуй, – по-простецки хмыкнул паренек, рассеянно осматривая гостиную. – До меня тут вроде никто не жил как минимум месяц, так что не думаю, что мог упустить что-то еще.

Я кивнула головой в знак доверия. Он и вправду говорил честно. Его глаза без какого-либо смущения или страха быть раскрытым смотрели ровно на меня, приветливая улыбка не сползала с губ. Разве что он вновь смотрел с неким пониманием, как будто бы между нами была необъяснимая связь, создающаяся между людьми со схожими жизненными трудностями. Может, он и пытался эту связь выстроить из благих побуждений (типичный сангвиник***), то я эту связь всячески отвергала. Мне вполне хватало ментальной связи с Дорианом – человеком, копающимся в моей голове – и детективом-андроидом, что однажды коснулся человеческой души, впервые обнажившей себя на холодном столе посреди лунного света.

– Так вы… теперь в поисках себя, да? – аккуратно, осознавая острие ножа, по которому ступает, спросил парень. Ему все еще не приходилось смотреть на меня сверху вниз из-за невысокого роста, но теперь это не прибавляло мне уверенности. Уж слишком часто в душу кто-то пытается влезть в последнее время.

– Стараюсь, как могу, – не сводя взора с пакета в руке, пробубнила я.

– Видимо, очень хорошо стараетесь. Раз нашли этот адрес.

– Мне подсказали, – я говорила немногословно, всем своим видом показывая нежелание делиться такой информацией. Парня это не останавливало. Повезло ему, что у него такие отзывчивые глаза и приятный приветливый голос. Даже злиться на него нет сил из-за всего этого искреннего дружелюбия в сторону окружающего мира.

– А говорите, что не знаете, есть ли близкие, – с укорительной улыбкой отозвался паренек.

Пакет перестал шуршать после этих слов. И правда. Та сторона, что принимается мной как враги и злые личности, на деле все наше знакомство стремительно подкидывает мне ссылки на прошлое, в то время как Камски – якобы самый близкий человек – даже дома родного мне показать не желает. Рассерженный голос лейтенанта Андерсона продолжает вторить о новом доме, новой экипировке и новых друзьях с таким намеком, как будто бы он был частью всего старого: старого дома, старой экипировки, старых… друзей. Но то, как мужчина брызжет яростью явно не может быть показателем приятных отношений в прошлом.

Потерев переносицу пальцами правой руки, я постаралась разогнать ворох стремительно возвращающихся сомнений на тему близких людей из прошлого. Вчера на кафельном полу отельной ванной я дала себе обещание больше не экспериментировать с человеком внутри, тем более, что тот был успешно умерщвлен андроидом, прижимающимся к женскому телу в теплой постели. Достаточно будет наконец узнать свою личность и эту говеную Анну, но, самое главное – услышать все из уст Элайджи Камски. Не знаю, почему мне было это так важно. Просто хотелось и все.

Сотовый телефон на обеденном столе разорвал молчание. Мы оба по инерции обернули свои головы в сторону: я – испуганно, хозяин дома – удивленно. Спустя несколько гудков устройство оказалось в руке парня, и тот, отвернувшись, приветливо заговорил с кем-то на том конце. Похоже, этот человек вообще оптимист по жизни. Везучий малый…

– Да… серьезно?.. я же сказал, что завтра сам заберу… – парень говорил о чем-то, судя по его словам, важном для него, однако его голос по-прежнему был светлым и лучистым. Ну прямо-таки солнышко посреди тяжелых туч осени! Я не вслушивалась в его слова, пропускала их мимо себя, однако когда парень вознамерился выйти из дома – тут же напряглась из-за возможного шанса раскрыть пакет в одиночестве, здесь, в этом доме. Там, где он был найден. Там, где меня все связывало с прошлым. – Да они не так важны были… хорошо, хорошо, с меня бутылка… сейчас выскочу.

Пакет снова шуршал в руках от попыток прочувствовать содержимое. Молодой человек, нацепив джинсовую куртку, учтиво с улыбкой посмотрел в мою сторону. Милые ямочки по углам губ тут же оживили его лицо, придав искрящимся черным глазам еще больший позитив.

– Я выйду буквально на десять минут, коллега привез документы, – с его губ сошел смешок, как будто бы мы оба знали этого коллегу и оттого ситуация должна была казаться нам обоим комичной. Но нет. Я не улыбалась, искоса глядя в его сторону. – В общем, никуда не уходите.

– Я могу воспользоваться уборной? – вместо положительного ответа задала вопрос я.

Парень кивнул и тут же скрылся в темноте под дождем. Солнце окончательно погрузилось в сон.

Я не блуждала в поисках ванной – и без того знала, где она находится. Дверь закрылась за спиной, и я, усевшись поверх крышки унитаза, начала судорожно разрывать черный пакет. Во мне не было страха, не было волнения. Лишь стремление поскорее увидеть содержимое и встретиться «лицом к лицу» с Анной. Ведь это ее вещь, не так ли? А значит, в ней я могу найти ее саму, а может, и себя.

Черные разорванные края смотрелись, как языки пламени. Едва был сделан первый разрыв, как пакет замер, смирив свое шуршание в женских руках. Это была ткань. Черная, плотная. Запах крови и тириума просачивался наружу почти неуловимыми, но неприятными ароматами, видимо, слишком долгое время пакет был закрыт. Ванная комната вновь наполнилась шуршанием, и в этот раз он был куда настойчивей. Вскоре пакет выпал на пол, и из вытянутых рук вниз заструился черный комбинезон из плотной ткани.

Я знала эту вещь. Кожей всего тела ощущала, как приятно утягивает экипировка все изгибы женской фигуры. Она наверняка будет сидеть, как влитая. Даже не стоит этого и проверять…

Неосознанно участив дыхание, я резким движением откинула от себя экипировку с неприятным запахом и тут же принялась стягивать с себя одежду. Плащ с пауком в кармане (боже, надеюсь, он живой после этого), юбка и рубашка, туфли – все летело на кафель, пока в зеркале не начал мельтешить представший только в белом белье женский силуэт. Штанины надевались порывисто, я прыгала то на одной ноге, то на другой, понимая, что от торопливых движений лучше не станет. И все же, чертыхаясь в голове, яростно натягивала рукава, застегивала собачку. Схватив все вещи в руки, я быстро выскочила из ванной и устремилась в гостиную. Что ж, придеться перебороть сломленное эго и свое чувство собственного омерзения в стремлении разглядеть себя с ног до головы в напольном зеркале.

Одежда отправилась на спинку перепачканного кресла. Туфли вернулись на ноги, и теперь вместе с комбинезоном военного назначения они смотрелись неестественно, глупо, но меня не волновало сочетание всех элементов внешнего вида. Я стояла напротив своего отражения, не в силах отвести взор широко распахнутых глаз от торчащих на груди черных ниток. Пальцы не смело прошлись по поврежденному участку, и в голове тут же вспыхнули золотые звезды с перекрещенными катанами.

Катана… где ты, подруга?..

Комок в горле был поспешно проглочен, хоть тут же и вернулся обратно. Я блуждала взором по черной ткани, отмечая явные недочеты в виде повреждений и порезов на плечах. Черная ткань и вправду сидела как вторая кожа, изящно подчеркивая все линии тела и натренированных мышц. Множество карманов на ногах, блестящая собачка практически у горла. Мне почему-то сильно не хватало белого цвета, все еще казался образ далеким от идеала. Словно бы под плотной тканью комбинезона должно быть что-то еще, может, футболка. Или майка? Некоторые места экипировки были жесткими, тяжелыми, и не стоило гадать даже, чтобы знать причину: именно эти места источали запах тириума и присохшей крови. Среди всего этого аромата ощущался еще один – неестественно морозный и настораживающе пороховой.

Как бы мне не хотелось, но все же пришлось сделать то, чего не могло сделать сознание в течение всего дня. Я с несколько секунд смотрела на дергающуюся металлическую собачку, после чего все же смогла поднять взгляд выше горла. К подбородку, к женским губам. Кончику носа, к… глазам. Зеленым, блестящим, но таким непривычно пустым. Черные зрачки поглощали меня, как особо впечатлительных квадрат Малевича, и вот я, глотая воздух ртом из-за учащенного биения мышечного двигателя, ввергаюсь в новые потоки прошлого, сочащихся из трещин красной стены. Руки на рефлексах медленно стаскивали припрятанную на запястье резинку для волос и так же медленно завязывали волосы в хвост. Ни один шов не давил и не обжигал своими неровностями, даже в плечах. Напротив – было тесно, но очень приятно. Как-то по родному. Некоторое время ничего не происходило, однако едва руки оставили убранные назад пряди в покое и опустились ровно по швам, как в голове вспыхнула вереница событий как будто бы чужими глазами.

Серый холодный участок… улицы просыпаются, кое-где виднеются спешащие на работу люди и сопровождающие их андроиды. Утро было на удивление прохладным, однако солнечные лучи озаряли стены департамента полиции Детройта. Она (я) вылезла из такси и неторопливо, держа строгую солдатскую осанку направилась через пешеходный переход. Какая-то девочка юного возраста неспешно шагает мимо раскрытых ворот участка, с любопытством заглядывая на его территорию. Доля минуты – и любопытная мордашка штурмует опору электропередачи. Крови не было, хоть ее (меня) это не интересовало. Она (я) лишь сопроводила уже несущуюся вперед девочку взглядом, после чего направилась в сторону дверей.

Снова безликий напарник с яркими знаками «Киберлайф», снова лейтенант, что брызжет мне в лицо ядом. Она (я) вспоминает боль в бедре от сквозной пули, слышит недовольный ор Гэвина Рида, доносящийся из стеклянного кабинета капитана. В ухе доносится гудок и приветливый голос молодой женщины, после чего собственный вторит:

Тысяча-триста-девять

Всего три слова, и череда событий резко сменяется. Города заменяются другими, солнце пролетает над ней (мной), как будто бы кому-то наскучило это кино, и он пытается промотать. Она (я) вспоминает холодные голоса коллег-убийц, таких же взращенных и таких же покорных. Лица заказчиков сменяют друг друга. Арабские шейхи, великобританская королевская семья и швейцарский шпиц ее величества принцессы Меган, японские якудза со жгучим саке. Нахальная женщина-заказчик, возжелавшая полного подчинения солдата и потому получившая фингал после несостоявшегося поцелуя. В воздухе звучит голос Эмильды Рейн, отправляющей Анну (Энтони) на новый заказ. Мичиган. Детройт. Полицейский департамент.

Она (я) опять слышит приглушенный, но разборчивый голос андроида, что укорял ее (меня) из-за пристреленного девианта. Чувствует жар горящего бака в темных стенах заброшенного здания, в воздухе стоит запах тириума и пороха, за спиной что-то шуршит. Блестящее лезвие грозится снести голову напарнику в любой момент, но она (я) не может разглядеть его лицо. Оно как будто размыто, как будто кто-то не дает рассмотреть глаза и иные очертания, замыливая картинку. Она (я) чувствует боль в правом плече, адреналин в крови от одного только взора на чернокожих андроидов-операторов, и тепло… тепло мужских пальцев, перекрывающее любые дискомфортные ощущения. Перед глазами бликуют вспышки света, снова приветливый женский голос и требование идентифицировать себя, снова бешеная скачка сердечного цикла от излишне близкого положения напарника в сером пиджаке. В реальности я задыхаюсь от скорби и тоски, но в сознании она задыхается от жгучей боли и прекрасной близости рядом стоящего андроида, что пытается помочь встать со стола. Она любила тебя так сильно, кем бы ты ни был. Как я люблю своего недосягаемого детектива, хоть у меня на то и не было причин.