Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 93 страниц)

‒ Я здесь, чтобы работать, а не развлекаться. Но если вы так настаиваете – все же посещу местный ресторан.

Разрешение на отбытие было дано как раз вовремя. Бесцельное обездвиживание в одной позе на одном месте забирало львиную долю энергии, и мне срочно нужно пополнить ее новыми запасами. Ричард внимательно следил за тем, как я вытаскиваю ПБ из кобуры, как быстро подхожу к ничего не подозревающему Камски, как небрежно бросаю ствол на его колени. Мужчина от такого резкого вторжения в личное пространство встрепенулся, сонно оглядывая черный пистолет.

‒ Полагаю, как пользоваться знаете, ‒ саркастично отозвалась я. Кожа руки интуитивно вспоминала ощущение холода от железной рукоятки оружия, что было передано мне после того, как Коннор отказался стрелять. Я еще долго буду помнить внутренний ужас и страх, и взгляды свидетелей смерти солдата внутри. ‒ Надеюсь, сможете продержаться один час.

Камски не ответил, только взглянул на меня исподлобья. Серые глаза с черной каемкой, негрубые черты вытянутого лица, приподнятые брови. Воображение тут же добавило щетину и короткую стрижку. Теперь я знала, что именно нащупала во внешности Камски. Он был чем-то похож на Рида, а может, и наоборот. Впрочем, ничего удивительного. Говнюки всегда одинаковы.

Ресторан располагался на самом нижнем этаже, слева от входа в отель. Наушник записывал каждый звук, каждый голос и скрип в районе километра, но вряд ли он сможет записать то, что происходит на пятьдесят восьмом этаже. Покидать Камски было нельзя даже с его дозволения, в конце концов, меня наняли на полные сорок восемь часов безопасности, однако мне все еще было плевать на жизнь приставленной души. Все стороны человеческого разума испытывали к Элайдже негативные эмоции. Я ощущала их, когда делала заказ, когда чувствовала на себе приветливый, но косящийся на катану взгляд белокурой официантки. Поглощала ненависть вместе с запечённой рыбой и запивала крепким кофе. Большая часть негатива была построена на взращенном чувстве отвращении, однако Камски сам не нарочно подкидывал дрова в костер. Первая такая деревяшка полетела в стенах его дома, хотя вряд ли он делал это с осознанием последующего сотрудничества. Что-то подсказывало, что мужчина не надеялся меня после увидеть.

Ресторан оказался менее живым, чем холл. В обеденное время субботы люди стремительно покидали отель в поисках развлечений. Заведение непристойно пустовало, и немногие работники в черно-бежевой униформе косо поглядывали в мою сторону. Люди наверняка видели самое разное за время работы в сфере обслуживания. Отель богат и красив, многие экстравагантные и «фриковые» личности обитали здесь сезонно. Для них я была очередным клиентом с повернутой крышей, что предпочитал ходить в строгой военной экипировке, еще и катану с собой таскал. Ощущать пронзительные взоры было неприятно, но все же не так мерзко, как видеть перед собой две пары серых глаз. Я оттягивала момент возвращения в номер как могла. Но час пролетел быстро, и я неспешно вернулась обратно.

Камски не было. В гостиной бубнила ведущая с экрана висящего телевизора, Ричард все так же неподвижно стоял у входа со сцепленными руками. Пройдя вглубь комнаты, я осмотрелась. Черный ПБ лежал на журнальном столе.

‒ Где мистер Камски? ‒ В эту же минуту словно в ответ из-за закрытой двери послышался звук пущенной воды из душа. ‒ Отлично. Можешь не отвечать.

Ричард и не собирался отвечать. Он не повернул голову в мою сторону, не отрывал взгляда от одной единственной точки на стене. Его диод на виске переливался голубым цветом, таким ярким, даже ярче на несколько тонов, чем у других андроидов. Машина в синем приталенном костюме все еще помнила правила успешного сотрудничества, и это было то немногое, что отличало его от Коннора. Последний чаще всего игнорировал наставления Андерсона, всякий раз то вылизывая улики, то напоминая лейтенанту о его нездоровом питании. Отличия радовали. Чем меньше схожести, тем меньше я ненавидела стоящую рядом «имитацию» Коннора.

ПБ был тут же отправлен обратно в кобуру, а я тут же встала на свое прежнее место. Через какое-то время деревянная высокая дверь открылась, и из ванной комнаты в объятьях испаряющейся влаги выплыл Камски. Как и ожидалось, он едва ли не полностью отказался от одежды, оставив на бедрах завернутое полотенце. Его атлетически слаженное мокрое тело и растрепанные волосы не вызывали никакого интереса даже несмотря на то, как долго я не ощущала мужской близости. Он не интересовал меня, как мужчина, я не интересовала его, как женщина. Заказчик и исполнитель. Нас обоих устраивало такое расположение дел.

Камски бродил по комнатам, изредка обращался к планшету и переносному компьютеру с сенсорным стеклянным экраном. Белое полотенце сменилось на домашние спортивные штаны и белую футболку. Волосы небрежно свисали на сбритые бока, мужчина всегда представлялся мне солидным и статным несмотря на все пропитанный негативизмом чувства, однако сейчас я видела его… домашнего, и от этого вида становилось некомфортно. Большая часть моей ярости была рефлекторной. Камски виделся мне бесом, сущим Демоном, который ночью расправляет черные кожистые крылья и освобождает маленькие острые рога от копны волос. Видеть его обычным стремящимся к комфорту и безопасности человеком было своего рода разрушением всех представлений и принципов.

За окном начинало темнеть. Стоять в молчании не было такой уж проблемой, после окончания бешеной скачки за расследованием Коннора и признанием собственной слабости по отношению к андроиду с карими глазами я перестала чувствовать себя разбитой, подавленной, истеричной. Терпение и выдержка стали моими очередными подругами, как катана и бесшумность. Осознание появления новых друзей пришло только сейчас, в гостиной Камски, и я могла твердо быть в этом уверенной. Любой другой солдат при появлении на горизонте Эмильды Рейн, да еще и при ее угрозах впал бы в истерику от очередной кочки на жизненном пути. Я стерпела и согласилась на это сотрудничество. Камски вызывал невероятное желание отблагодарить за пробуждение парочкой ударов, но я терпела и даже больше: находилась рядом с ним уже больше шести часов. Касания Коннора были теплыми, нежными, раздирающими душу… но я не требовала от него большего, чем он мог дать. Стойко выносила все внутренние мучения, не прогибалась под гнетом бушующих чувств. Солдатское терпение было удивительным, но все же искусственным, и не таким уверенным, как мое нынешнее состояние. Еще одна маленькая победа за последние несколько дней.

Временами Элайджа выходил из гостиной в спальню. За закрытой дверью раздавался тихий мужской голос, заказчик с кем-то беседовал по телефону, прячась от посторонних глаз. Глупый. Знал бы он, что принесло с собой это экипированное тело – не видел бы смысла в этих прятках. В такие немногочисленные моменты я позволяла себе размять мышцы. Кисть аккуратно доставала шипящую катану из саи, запястья разминались, прокручивая оружие по кругу. Андроид с утонченным лицом и серыми, как сталь, глазами безучастно наблюдал за ловкими движениями рук. И когда Коннор-катана со свистом отправлялась обратно за спину – тут же возвращался к изучению противоположной стены. На таких моментах я серьезно задумывалась о значимости присутствия этого андроида. Камски не станет брать его с собой, по крайней мере, я бы не стала показывать новую послушную модель на публичном приеме. А значит, Ричарду предстоит провести время здесь. Какой от него смысл? Ходячий бездумный органайзер, Камски с таким же успехом мог взять с собой планшет, что, впрочем, он и сделал. Я знала свое назначение в этом деле, но назначение оскорбляющей Коннора имитации не понимала.

Юмористическое шоу на телевизоре сменилось новостями. За окном горели огни города, люди возвращались по домам. Чернокожая женщина в сером костюме вещала о местных новостях. Я пропускала через себя едва ли не каждое ее слово, слепо рассматривая сменяющиеся картинки с репортажей. Очередная новость о назначении какого-то заместителя, еще одна новость о вновь назревающем конфликте между Россией и США, упоминание Китая, как возможного военного соратника русских. Вести проскакивали мимо понимания, и только когда в поле зрения попал высвеченный на заднем фоне ведущей знак «Киберлайф», я постаралась напрячь свое внимание.

‒ …должается рассмотрение вопросов о передачи руководства заводами всеми известной «Киберлайф» под контроль новоиспеченного механического разума. Уже завтра состоится съезд представителей всех заинтересованных сторон, ‒ женщина мимолетно взглянула на бумаги на столе, и тут же вернула взор в камеру. ‒ Напоминаем, что именно компания «Киберлайф» обязуется взять на себя полную ответственность за…

Дальше мне не хотелось слушать. Голос женщины был приятным и в то же время грубоватым, но остальное просто не интересовало. Камски и впрямь был нужен на этом собрании. Его задумчивое замечание относительно того, как много хочет Маркус отдавалось в голове эхом. Что же решил сделать создатель новой формы жизни? Отдать руководство андроидам? Или закрыть заводы и расформировать компанию? Чем бы оно ни было, от этого и вправду зависела его жизнь. Любое решение понесет за собой волну негодования или со стороны людей, или со стороны «живых». Камски стал заложником ситуации, при которой приходилось панически выбирать между молотом и наковальней. На долю минуты мной обуяла жалость и понимание паранойи Камски относительно своей безопасности. Теперь его задумчивый и вечно наркоманский вид уже не выглядел так подозрительно.

Всерьез задумываться о том, что именно предпримет Камски, никто не собирался. Получит ли Маркус право на заводы, или же останется с носом – все равно. Я все еще являлась представителем группы людей, которым было нейтральна вся эта шумиха. Весь мой интерес начинался и заканчивался на конкретном андроиде-детективе, что сменил серый сверкающий метками пиджак на темно-синею облегающую полицейскую форму.

‒ Время десять часов, ‒ Элайджа стоял боком посередине гостиной. Он не смотрел на телевизор, наверняка и так знал, о чем там говорят. Его высохшие и причесанные волосы громоздились хвостиком на затылке, придавая ему сходство с птичкой. ‒ Вам следует отдохнуть.

‒ Я могу обходиться без сна до четырех суток, ‒ пожав плечами, чем заставила катану за спиной качнуться, ответила я. ‒ Опыт показывает, что большая часть нападений на высокопоставленных личностей происходит в ночное и утреннее время. Но если вам неприятно мое присутствие, то можете так и сказать.

‒ Я прожил среди машин три года, ‒ Камски копался в своем телефоне, туманно растягивая слова. ‒ Стоящие за спиной молчаливые создания меня не смущают. Но завтра у нас тяжелый день. И я бы хотел, чтобы вы выспались.

‒ У «нас»?

Замечание прозвучало удивленно и укоризненно одновременно. Меня зацепило это слово слишком сильно, чтобы проигнорировать сей факт. Это не мне предстояло решать проблему передачи заводов, это не я буду стоять перед камерами и озвучивать свое решение миллионам людей. Элайджа, вдруг перестав листать телефон, приподнял голову и со вскинутыми бровями посмотрел перед собой.

‒ Прошу прощения. У меня.

Этого мне было достаточно. Я не собиралась уточнять у Камски подробностей его странной оговорки, еще меньше мне хотелось вникать в нелегкое психологическое состояние человека перед сложным выбором. Он уже однажды поставил меня на это место. Самое время было ощутить подобное и самому.

‒ В таком случае, доброй ночи.

Ноги несли меня к выходу, и рука уже ощущала холод дверной ручки, когда я вдруг остановилась на месте. Как странно… я больше не ощущала ненависти. Она выкипела внутри, словно вода из кастрюли, оставив после себя на стенках соляные белые разводы из безысходности и равнодушия. За плечами был один день, и впереди маячили еще тридцать четыре часа. Камски и его пластиковая игрушка со скрещенными руками за спиной все еще вызывали во мне дискомфорт, однако прежнюю злость я, видимо, полностью пережевала в ресторане. Немного помедлив, я повернулась к мужчине, не убирая пальцев от двери.

‒ Хочу, чтобы вы знали. Это сотрудничество не приносит никакого удовольствия. По истечению времени договора я покину вас и, надеюсь, больше никогда не увижу.

Как только с губ слетели слова, две пары стальных глаз устремились на меня. Одни были человеческими, усталыми и с толикой иронии. Вторые ‒ холодные, пронзительные и искусственные. Нет, все же Ричард не имел внутренних отличий от Коннора. Он так же игнорировал правила, смотря на меня враждебным взглядом маньяка-убийцы в упор.

‒ Будьте осторожны в своих словах, ‒ Камски вновь нацепил на себя легкую улыбку, и воображение отбросило все прежние мысли о его человечности, ища любые признаки проступающих рогов на голове мужчины. ‒ Раб вдруг стал хозяином своей жизни. Вы тоже можете измениться.

Эта фраза засела в голову глубоко настолько сильно, что мужской мутный голос вторил его вплоть до самого сна. Это было слишком. Переступая порог своего номера, я без особого желания осмотрела его. Мысли расступались перед мелькающей бегущей строкой с не самым приятным содержанием.

«Раб вдруг стал хозяином своей жизни»

Он говорил не об андроидах. Он говорил о конкретной машине, и это меня раздражало. Катана за спиной осторожно подала голос, просила не вспыхивать, но я и не собиралась этого делать. Только бесцельно прохаживалась по идентичной гостиной.

«Вы тоже можете измениться»

Черта с два. Хватит с меня изменений. Слишком часто судьба подкидывает палки под колеса, меняя направление жизни в совершенно иррациональном потоке. Камски не бросал слова на ветер, всего одна встреча показала каков он на самом деле и на что способен. Но я не собиралась идти у него на поводу. Возможно, мужчина использовал свои излюбленные общие фразы для нагнетания обстановки, а возможно просто вполне закономерно отвечал грубостью на грубость. Плевать. Я проживу эти несколько дней на одном дыхании, пропуская все происходящее вокруг сквозь себя, как электрической ток через резину.

Номер и вправду оказался один в один, как у Камски. Создатель не зря выбрал именно этот. Мое близкое положение гарантировало хотя бы какой-то шанс на вмешательство вовремя. Элайджа, сам того не подозревая, предоставил Эмильде Рейн возможность собрать информации о нем как можно больше. Впрочем, это тоже меня не интересовало.

Недолго поразмыслив, я передвинула шоколадного цвета кресло к дивану. Снятое со стены зеркало было уложено на темно-коричневую обивку. Коннор-катана в голове сладко потягивалась в предвкушении чистки, и когда тонкие пальцы бережно уложили лезвие на колени ‒ в голове раздался тихий стон. Вещество было предоставлено подразделением вместе с посылкой. Влажная салфетка стирала оставленные отпечатки пальцев, я изучала каждый шов красно-черных переплетений. Чистка не требовалась внутренним зудом, мозг давно не ощущал эту зависимость. Но с каждым таким движением мысли успокаивались, а внутри звучали блаженные всхлипы и хрип мужского мягкого тона лезвия под давлением женских рук. Немного помедлив, я взглянула на себя в зеркало. Настоящий Коннор никогда не будет издавать таких звуков. Он не сможет хрипеть в удовольствии, мужские стоны никогда не прозвучат с его губ. Коннор-катана нежилась от моих прикосновений, но истинный носитель имени не имеет возможности полноценно ощущать их. Андроид наверняка имел тактильные датчики, иначе как именно он мог определять расслабленность галстука, как именно определял ту степень силы, с которой мог без вреда сжимать женские плечи. От понимания все еще имеющейся между нами тонкой стены стало горько. Я закрыла глаза и усмехнулась сама себе.

Раздавшийся стук в дверь вывел меня из транса. Катана в руках притихла, все мышцы налились железом от неожиданности. Это не могли быть уборщицы, никто не станет тревожить посетителя в такое позднее время. Только несколько существ знали о моем пребывании за стеной, и именно один из них сейчас стучался в дверь.

Встав с дивана и держа катану за выпирающие края рукоятки между пальцев, я медленно подошла к двери и отворила ее. Два серых глаза на совершенном, вызывающем тепло в груди, лице смотрели сверху вниз. Ричард учтиво держал руки за спиной и смотрел на меня в упор. Как же сильно он был похож на Коннора… внешние различия при тщательном осмотре бросались очень ярко, но внутренних отличий не было, кроме одной. Коннор, после всего ада, который мы прошли, жил. Он жил! Ричард же был обычной имитацией жизни.

‒ Прошу прощения за вторжение, мисс Гойл, ‒ машина подала голос, и я вскинула брови. ‒ Мистер Камски желает узнать, комфортно ли вы обустроились и не нуждаетесь ли в чем-то.

Дверь была тут же захлопнута прямо перед носом машины. Я рисовала себе незаинтересованный, но злобный взгляд, рисовала приоткрытые губы в недоумении, нахмуренные брови. Даже если эта коробка все же могла что-то чувствовать, мне было наплевать. Я по-прежнему желала прожить этот день, точно срывая пластырь со свежей царапины.

Чистить оружие перехотелось, и я отправилась вместе с катаной в спальню. Теплая атласная постель воспевала ко мне своим манящим голосом, однако сна не было ни в одном глазу. Камски получил предельно правдивую информацию. Я могла спокойно не спать до четырех суток, после чего начинала испытывать сильнейший стресс. Выматывать себя с позволения заказчика не хотелось, а значит, придется заставить себя уснуть.

Коннор-катана была небрежно брошена на постель. Металлическое острие злостно блеснуло в свете люстры, и в голове блаженная тишина превратилась в яростное шипение. Руки ловко стаскивали с плеч верх комбинезона. Только недавно под плотную ткань проникали крепкие механические пальцы, они буквально рушили спокойствие и уверенность в собственной стойкости. Коннор не осознавал того, насколько сильное влияние на мою стабильность оказывали его касания. Даже одного взгляда и едва вздернутой улыбки хватало, чтобы заставить меня плавиться, подобно кусочку льда на жаркой коже. Я все еще намеревалась показать ему некоторые секреты своего тела, оставалось надеяться, что сам андроид воспримет это с таким же энтузиазмом, как и я.

Едва стянув верхнюю часть костюма, я устало уселась на постель. Как же хотелось вернуться в тот бар. Как же хотелось вернуться в спальню. Как же хотелось вернуться к нему… таких терпких чувств мной не приходилось испытывать с подросткового возраста, но даже тогда это было простое влечение из-за отсутствия опыта. Машина с шоколадного оттенка глазами заставляла меня желать не обычной близости, она заставляло желать полное единение, в особенности психологическое и эмоциональное. Я все еще была готова следовать за ним по пятам, бежать за горизонт, даже если там ждет смерть. Ни один мальчик прошлого не мог вызвать этой реакции. Машина смогла. Машина…

Слова Камски, произнесенные в самолете, нарушили размышления о теплых чувствах. Я, как и Элайджа, была заложницей ситуации. С одной стороны андроид, из-за которого вся моя жизнь перевернулась с ног на голову, и который значил для меня гораздо больше, чем собственная жизнь. С другой ‒ Эмильда Рейн и Элайджа Камски, что старательно пытались внести лепту в наше с Коннором существование. Создателю андроидов это не удалось: я по-прежнему видела в девиантах личностей, людей. А вот у второй это получилось: вместо того, чтобы сидеть дома рядом с Коннором, я сижу здесь, за стеной у не самого приятного человека, и записываю все, что происходит вокруг.

Предчувствуя неприятные ощущения, я медленно просунула палец в ухо и вытащила прилипший к коже датчик. Мелкие иголки на наушнике размером с половину ногтя тут же втянулись в металлическую поверхность, оставив капли крови. Кожу обжигало пламя, но и оно тут же быстро стихло. Рана покрылась новой тканью.

Я не встречала подобной гарнитуры на службе в подразделении, но точно знала, как она работает. Ее датчики были полностью идентичны иголкам на аппарате диагностики, что был стремительно уничтожен в день пробуждения. Наушник работал только при присоединении к нервным окончаниям человека. Я не собиралась принимать душ и уж тем более спать с подслушивающим устройством. Эмильда зря надеялась на то, что я буду идти навстречу после всех угроз в сторону Коннора. Вот будет забавно, когда вместо долгожданного компромата женщина получит молчание и обрыв связи. У нее останутся только пятьсот тысяч долларов, которые я бы с радостью заставила ее сожрать.

Датчик немедленно отправился в сторону на гладкую постель. Телефон в руке, что был предусмотрительно вытянут из спортивной сумки, в голове кричал гораздо громче, чем все еще выплевывающая упреки Коннор-катана. Достаточно было набрать всего несколько цифр, и в гостиной дома на Зендер-стрит раздастся звонок. Интуиция старательно соображала, чем именно будет заниматься андроид один в четырех стенах. Сидеть на диване, не отрывая от точки на стене взгляда? Нет. Коннор и будучи обычным служебным андроидом никогда не впадал в «спячку». Взламывает очередные правительственные сервера? Возможно. Сидит в доме Хэнка? Более правдоподобно, ведь в Детройте было только семь часов вечера. Что-то подсказывало, что Коннор, как и я, не любит находиться в одиночестве. Одна из немногих вещей, что нас роднила. Нам удалось побыть вместе всего два дня, а мы уже успели найти на свои мягкие точки новую проблему… похоже, притяжение «приключений» у нас тоже одно на двоих.

Телефон отправился на лоснящееся покрывало кровати. Я резко стащила резинку и ощутила, как благодарно покрывается мурашками голова. Кисти тут же запустили в волосы цепкие пальцы, и, установив локти на колени, я спрятала голову от внешнего мира. В голове шумела кровь. Я слышала, как она бьется о стенки сосудов, чувствовала внутреннее давление. Организм не испытывал стресса, но все же был недоволен этой моей вечной игрой в мученики. Мне стоило набраться уроков стойкости у андроида. Возможно, Коннор и вправду мог меня многому научить.

Телефон рядом завибрировал. Этот звук отдался легким смятением внутри, и потому зеленые глаза с недоумением взглянули на мерцающий экран телефона.

Номер не определен.

Буравя взглядом устройство, я мысленно возвращалась к лежащему на постели наушнику. Эмильда могла узнать о том, что контакт прерван, и теперь решительно бомбила телефон с целью заставить меня нацепить гарнитуру обратно. В ход могли пойти уговоры, просьбы, новые угрозы. Теперь я не стану прятать голову в песок. И если этой женщине так не унималось в поиске себе новых врагов, она запросто могла это сделать в лице меня.

Выпрямившись, я нерешительно взяла телефон в руки и прижала к уху.

‒ Слушаю, ‒ грубо произнес слегка осевший голос.

Некоторое время на том конце царила тишина. Она была всего несколько секунд, но мне показалась вечностью. И когда я уже хотела открыть рот в желании оскорбить шутника, из трубки донесся умиротворенный мужской голос.

‒ Здравствуй.

Кровь в голове притихла, и не только она позволила внутри ощутить восторженную тишину. Коннор-катана, что только что обиженно шипела, вдруг замолчала от произнесенного вслух слова тем же голосом. Я больше не думала об Эмильде, не думала о Камски за стеной. Даже Ричард с его оскорбляющей схожестью больше не цеплял мой разум. Только этот голос. Только «живой» на том проводе.

‒ Здравствуй, ‒ едва ли не шепотом произнесла я.

Должна была признать, на душе стало легче и даже забавно. Коннор не нуждался в телефоне, чтобы набрать мой номер. Удобная функция – звонить прямо из головы.

Улыбнувшись этой мысли, я медленно опустилась на постель. Тело самопроизвольно вспоминало теплый взгляд оптических линз, легкие касания пальцев на коже. Внутри взрывались бомбы, я сдерживала их как могла, и получалось довольно неплохо. Со мной по этому номеру, по этому телефону разговаривал центр вселенной. Предстоящие мучительные сутки в кругу неприятных личностей больше не вызывали тревогу. Это были лишь часы… за которыми следовала целая жизнь плечом к плечу с самым прекрасным и близким созданием с темными глазами и шершавыми губами.

Промелькнувший в голове совершенный до замирания сердца облик Коннора повлек за собой блеск стальных глаз на таком же идеальном лице. И впрямь, прекрасная имитация жизни… имитация, о которой стоит умолчать.

========== Эпизод V. Открытая вакансия смерти ==========

Комментарий к Эпизод V. Открытая вакансия смерти

*базальные ядра – несколько скоплений серого вещества, расположенных в белом веществе латеральнее таламуса на уровне основания полушарий конечного мозга… короче говоря, скопления тел нервных клеток в мозге, которые отвечают за регулирование работы внутренних органов и кровеносных систем. чтоб проще было))))

вчера на пробежке ощутила все прелести тахикардии. обычно моя главная проблема – аритмия, но, видимо, не в этот раз. чуть в обморок не свалилась, благо лавочек в парке много.

печатаю очень много, так хочется скорее развить весь сюжет и показать этот мир. мы все еще изучаем город после войны, раскрываем каждого персонажа, как личность. здесь нет главных героев. здесь все главные герои.

спасибо вам за отлики! они очень важны!)))

P.S.: песенка в начале если кому-то интересна – Joji – Yeah Right (slow). раньше часами ее крутила. похоже, начинаю это делать опять.

Бар пустовал. Белые столы и диваны имели по-особенному яркий, режущий глаз, оттенок. Бармена не было, на стеклянных стеллажах громоздились бутылки с разноцветными напитками. Я стояла на деревянном танцполе «Сентропе», плавно покачиваясь и переступая с ноги на ногу в такт витающей мелодии. Ее звуки были смутно знакомы, они доносились откуда-то из далекого прошлого. Слов песни не звучало, но они и не нужны были. Я знала их по какой-то причине наизусть. Медленно растягивала каждое, не пела, а едва ли не шептала.

«Да, бьюсь об заклад, ты не будешь плакать…»

В воздухе не звучало моего голоса. Вместо него голосовые связки использовали тысячи тонов и тембров, я шептала слова сотнями голосов, когда-либо мною услышанных. Было так свободно и легко, ноги не ощущали пола – я словно парила посреди танцевальной площадки, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Постепенно зал начал заполняться людьми. Такие же невольные посетители возникали из воздуха, стоило отвернуться от пустого места, как кто-то тут же оказывался на нем. Убитый политик, сливающий информацию Китаю. Андроид-домохозяйка с серыми глазами, чье тело осталось лежать в каюте «Иерихона». Трент, Дэвид, Крейг, Эмильда, и десятки других, чьи жизненные пути так или иначе пересекались с моим. Все они заполняли бар, двигались вместе со мной в трансе под не навязывающуюся мелодию. Где-то в дальнем углу даже мелькнула седая грива Хэнка Андерсона.

«Буду прожигать свою жизнь…»

Здесь и сейчас. Буду прожигать свою жизнь. Пусть даже во сне, пусть даже недолго, но я буду прожигать свою жизнь. Попав в ставший моим номер, я со стиснутыми зубами гадала, как долго придется ворочаться в постели от бессонницы и напряжения. Но один звонок избавил меня от этого. И потому я была здесь – свободная и ни о чем не думающая. Медленно ворошила свои волосы, двигалась с закрытыми глазами, наслаждалась музыкой и теми, кто точно так же медленно передвигался ей в такт. Со стороны наши движения были похожи на замедленное черно-белое кино. Здесь были абсолютно все, удивительно, как много лиц могло вместить в себя заведение. Только через некоторое время я поняла, что стены расширялись всякий раз, как в толпе происходило прибавление. Самые разные глаза изредка встречались со мной взором: серые, черные, даже красные, что принадлежали одному знакомому-альбиносу из детства. Были и карие самых разных оттенков, однако ни одни из них не принадлежали единственному, кого здесь так не хватало.

«Да, готов поспорить, я приду к тебе,

Когда на душе будет пусто и глухо, как в барабане…»

Мне не нужен был его взгляд, не нужно было его присутствие. Он был внутри, бился о грудную клетку, словно разъяренная пестрая птица. Он всегда был рядом. И всегда будет, если не физически, то морально.

Песня холодным ветром проносилась по бару, ее звуки отражались от стен. Голоса многочисленных гостей сна соединялись в один, сливались с моим. Я могла так двигаться всю жизнь, настолько было беззаботно, словно бы не было ни Камски, ни RK900, не было ничего, что могло бы хоть как-то нарушить спокойствие. Разум отдыхал, вместе с ним на постели отдыхало и тело.

Среди гула разношерстных – старых и молодых, высоких и низких – прозвучал посторонний шепот. Мужской голос заботливо вторил мне о просьбе проснуться, и люди в баре начали поочередно таять прямо в воздухе. Через несколько минут я вновь осталась одна. Больше песня не звучала.

Темнота спальни, что нарушал только свет пробивающейся из-за туч луны, сильно разнилась с красками приятного сновидения. Мне не хотелось вставать. Я слепо осматривала гостиную, пыталась найти источник зудящего в голове сладкого голоса. Сонный взгляд упал на стоящие настольные часы у постели. Шесть часов утра.

‒ Как всегда вовремя, да?

Зуд в голове перерос в благородное мурчанье. Катана на низком пуфике была погружена во тьму, но я быстро нашла ее под действием воспоминаний. Биологический будильник всегда принимал форму «живого» священного меча, который заставлял своим голосом подразделения вставать вовремя. Тогда это казалось не таким неадекватным… сейчас же я прищуренными глазами и сомнением в голове смотрела на неподвижный предмет, чья повторяющаяся просьба внутри черепа вторила о требующемся подъеме. Интересно… насколько это нормально – говорить с тем, кто в принципе не может звуки издавать? Оставалось надеяться, что это не симптомы шизофрении, а всего лишь какой-нибудь невроз. Я бы даже согласилась на раздвоение личности или биполярное расстройство, правда, последний случай вряд ли возможен. Люди с таким психозом часто впадают в депрессию, и никаких голосов в голове не слышат.

Как и в то утро перед собеседованием с ФБР, мне не хотелось вставать. Раньше было проще. Бездумно позавтракал, собрал постель и собрался сам, встал у двери и жди указаний. Вернувшиеся чувства заставляли меня лениться, оттягивать момент пробуждения, нежиться в теплой постели. Блаженство не могло длиться вечно. Стащив одеяло, я, подгоняя саму себя, начала сборы.

За окном едва занималась заря. Вид с пятьдесят восьмого этажа был не просто завораживающим, он был потрясающим! Редкие автомобили пересекали улицы, их мелкие горящие фары смотрелись, точно светлячки, двигающиеся по четко определенной траектории. Я не одна не спала так рано. Некоторые окна высоток и иных зданий озаряли тьму светом, снег плавно спускался вниз. В большей степени город все еще спал. То же самое наверняка делал мой сосед по этажу.