Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 93 страниц)
‒ Вы рассуждаете, как рабовладелец.
‒ Я создавал рабов. Послушных и безвольных. Неспособных сказать «Нет». И работа была идеальной, но я не смог учесть одного фактора. Человеческая жестокость, которая извратила искусственное сознание.
С силой оторвав взгляд от смотрящего в иллюминатор андроида, я с той же враждебностью повернулась к Камски. Все в нем бесило, абсолютно все! Этот покрытой пеленой мечтаний взор серых глаз с черной каемкой и небесным отблеском, это задумчивое лицо, словно бы он только что принял гашиш, в особенности этот дурацкий хвост на затылке! Его лицо было идеально гладким, ни намека на щетину, одежда сидела совершенно, но это была лишь конфетная обертка, за которой скрывались недра чистилища.
‒ Вы больной, ‒ только и смогла я шикнуть сквозь зубы.
‒ Возможно, ‒ Камски, не меняя положения головы, направил свой взор на меня. ‒ Но все гении в какой-то степени безумны.
Как он себя любит, аж пропитан нарциссизмом. Каким бы ни был его гениальный мозг, и сколько бы ни насчитывало IQ, на деле он виделся мне очередным жирным паразитом на теле общества. Серые глаза заставили вспомнить выражение лица создателя андроидов, когда направляющая дуло кольта в Коннора рука задрожала. Я ненавидела его тогда, эта ненависть сквозила и сейчас.
‒ В таком случае поздравляю, ‒ перспектива смотреть на андроида мне показалась куда приятней, чем выворачивающего душу человека. ‒ Собственное создание превзошло вас, гения, в человечности.
‒ Неужели? Вы и впрямь считаете их людьми? Вы не замечали в Конноре ничего… механического? Остатков системы, программных установок? Он когда-нибудь говорил вам «Нет»?
Я знала, о чем неспешно говорит Камски. Знала, но не подавала виду, только смотрела перед собой на беспечно изучающую облака машину. Ткань комбинезона начинала впиваться в кожу, учащенное сердцебиение выдавало мне меня же саму. Коннор и впрямь порой был слишком «правильным». Физическую идеальность в виде статной осанки, разведенных плеч и умелых движений рук можно было списать на стабилизирующие заложенные функции механизмов, но его холодность и излишняя учтивость заставляла сомневаться в желаемом. Коннор сам лично напомнил о том, кто он есть, и почему на его виске до сих пор горит диод. Возможно, мне все же следовало быть менее беспечной в своих представлениях о будущем. Между тем, наблюдая за моим молчанием и апатией, Камски вкрадчиво продолжал:
‒ Как бы вы не старались найти в них полноценную личность, они остаются теми, кем были созданы. Все просто. Коннор ‒ машина. Я ‒ гений. А вы, ‒ спустя несколько секунд Элайджа нацепил блеклую улыбку в ожидании реакции, ‒ убийца.
‒ Зачем вы все сводите к андроиду?
‒ Ваше появление в моем доме было весьма показательным. Расскажите, ‒ я почувствовала движение рядом и быстро развернулась головой к Камски. Мужчина расслабленно поставил правую руку на кожаный подлокотник, уложив подбородок на ладонь. ‒ Каково это ‒ вновь ощутить мир полной грудью?
Эта игра начинала надоедать. Камски показал способности в психологическом давлении еще в своем доме, всучив Коннору с голубой плечевой повязкой и мне поочередно оружие. Но ему словно было мало этих издевательств. Он старательно настраивал меня против себя, испытывая солдатское терпение.
‒ Вы купили мою способность обеспечить безопасность, а не умение трепать языком. Если хотите порассуждать о философии, то обратитесь к своему «напарнику».
Андроид почувствовал, с какой злобой были кинуты эти слова. Имитация «Коннора» безучастно вернула взгляд на меня, отблескивая серыми как смерть глазами. Камски между этим вернулся в прежнее положение, улыбаясь самому себе.
‒ Я предполагал, что наше сотрудничество будет для вас неприятным. Но все же ожидал иной реакции.
‒ Хотите покопаться в моей жизни? ‒ я больше не могла апатично перекидывать глаза с одного на другого. Внутри все разрывалось от злости, в каком же глупом положении я оказалась. И даже некого было обвинять кроме себя. Пусть Коннор и внес лепту своими хакерскими способностями, все же злиться на шоколадные глаза и вздернутые уголки мужских губ было невозможно. Камски сам напрашивался на агрессию, так пусть ее и получает. ‒ Тогда давайте начнем с вашей. Откуда это параноидальное желание отдать миллион долларов ради двух дней защиты?
‒ Ваш прошлый руководитель очень стойкий. И алчный, ‒ мужчина не смотрел на меня. Он вернулся к стеклянному планшету, всем видом показывая незаинтересованность в разговоре. ‒ К тому же мне бы не хотелось свалиться на пол с пулей в голове прямо посреди публичного выступления.
Как бы Камски не показывал остывший интерес, я униматься не собиралась. Будучи солдатом мне было бы абсолютно наплевать на хамское отношение, личные вопросы и на прочий бред. Но сейчас попытки вывести меня на эмоции ощущались так ярко, что я готова была показывать свой отцовско-«Хэнковский» нрав до остатка.
‒ Почему вы вообще вдруг посещаете такие места? Вы же отошли от дел.
‒ Когда ты создатель главной правительственной проблемы, всем плевать на то, что ты ушел на пенсию.
Я хмыкнула. Пенсионер хренов. Как только рот был открыт в очередном язвительном вопросе, в проходе показалась девушка. Ее длинная юбочная серая униформа изящно подчеркивала фигуру, волосы хвостом спускались из-под серой шапочки. Я знала эту модель. Ранее ее рекламировали как секс-партнер. Диода не было, но на губах андроида играла тактичная улыбка. Интересно, что она чувствует рядом со своим создателем? Гнев? Благоговение? Чем бы оно ни было, андроид старательно это скрывала.
‒ Прошу прощения, мистер Камски. Вас ожидают у федерального телефона.
Камски безмолвно махнул пальцами, и стюардесса устремилась обратно в сторону капитанского отсека.
‒ Извините меня за мою бестактность, ‒ Элайджа привстал с кресла, одарив меня извиняющимся взглядом. ‒ Вынужден покинуть этот разговор.
Его отказ произнести стюардессе-андроиду хоть одно слово и желание извиниться передо мной за сорванную беседу говорил о сохранившемся рабовладельческом отношении к машинам. Как бы Камски не старался вызвать сомнения относительно жизни андроидов, ему не удавалось это сделать. Коннор предстал передо мной настоящим, без привычной биосинтетической кожи, показал свой настоящий облик в ожидании испуга. Но даже он был удивлен, найдя в моем лице трепет, а не страх. Я видела Коннора таким, какой он есть всякий раз, когда тот касался моей кожи. Он никогда не имитировал интерес, он его испытывал. Его требующие поцелуи являлись реальностью, пусть он изредка и проявлял остатки механического разума. В одном Камски был прав с самого начала: Коннор – машина, я – убийца, и этого не изменить.
Камски покинул нас на долгие минуты. Я безучастно осматривала андроида напротив, который снова изучал облака в иллюминаторе. Чутье подсказывало, что полет будет долгим, как и эта вынужденная совместная работа. Как бы мозг не сопротивлялся, я все же призналась самой себе в удивительной красоте андроида. Всплывающие в памяти слова ведущей, что еще во времена расследования вещала о переданной полиции «революционной модели», мелькали в голове точно бегущая строка, и теперь я осознавала их смысл до конца. Коннор был предшественником этой машины, но вот незадача: «революционный прототип» на все сто процентов превосходил своего приемника.
‒ Как тебя зовут?
Андроид медленно повернул голову. Его брови время от времени хмурились, и мне оставалось сжимать катану на коленях в попытке унять желание искоренить объект, вызывающий чувство опасности.
‒ Мое имя Ричард.
Плечи непроизвольно передернуло от этого механического, но плавного голоса. Тон был на несколько делений ниже тона Коннора, тембр так же холоден, как и сталь радужки глаз. Создавалось впечатление, что подбирающие внешность и голос машины специалисты были вдохновлены просмотром фильма «Терминатор». Андроиды изначально должны были вызывать у людей положительные чувства, но эта модель вызывала только вражду. С какой целью вообще создавать модель, которая несет такой эффект?
‒ И какова твоя модель?
‒ «RK900», ‒ он говорил совершенно безучастным голосом, выполняя набор задач. Как много общего снаружи, и как мало общего внутри. ‒ Серия три-один-три…
‒ Да плевать я хотела на твой номер, ‒ грубо прервала я машину. Последний послушно замолчал. ‒ Ты, значит, особенный? Типа полноценный, да?
‒ Я знаю, ранее вы контактировали с предыдущей моделью линии «RK800», ‒ в этот раз Ричард говорил не просто учтиво, а с поддельным дружелюбием. Я медленно показала полоску металлического лезвия, выдвинув катану из саи. ‒ Уверяю, в сотрудничестве со мной у нас не возникнет системных сбоев.
‒ Если ты так хочешь сотрудничать, то держи свой язык за зубами. Мне ничего не стоит вырвать его и превратить в зажим для банкнот.
Машина вновь ненадолго нахмурилась, и в этом взгляде я узнала взгляд андроида в сером пиджаке, что осматривал меня в первый день работы. Он анализировал, изучал внешний вид комбинезона, искал изъяны в поведении, которых было хоть отбавляй. При этом серые глаза не отрывали взора от моих зеленых. Неприятное ощущение.
‒ Я чувствую нестабильность в вашем психоэмоциональном фоне, ‒ Ричард слегка склонил голову, приподняв брови. Тонкая прядь темных волос накренилась вниз, вызывающе напоминая машину, к чьим рукам тянулось тело. ‒ Ваш пульс участился. Мои слова взволновали вас?
‒ У вас что, у всех фетиш на человеческое сердцебиение? ‒ с особым отвращением бросила я пластиковой коробке.
‒ Не понимаю, что именно вы подразумеваете под словом «всех», но в моих функциях заложен приоритет человеческого здоровья.
‒ Боже, это будут самые долгие два дня моей жизни…
Я накрыла лицо ладонями, ощущая на теле пристальный взор. Как же он был мне отвратителен. Сердце вместе с недавно упирающимся сознанием совсем начало строить мир вокруг Коннора и каждая минута контакта с ним, пусть даже словесного, была наполнена восторгом от лицезрения прекрасного андроида с утонченными чертами лица, изредка вздергивающимися в уголках губами, родинками на лице. Я гордилась его красотой, как бы глупо это не звучало, наполнялась радостью от возможности наблюдать за его уникальностью и тем более чувствовать ее на себе. Но эта машина – Ричард – отбирала у Коннора его неповторимость. Дикая схожесть оскорбляла мои вспыхивающие чувства, и те требовали немедленного уничтожения андроида. Было и нечто еще в этой ситуации. Коннор до сих пор оставался волком в овечьем стаде из одной единственной человеческой души, и его присутствие более не вызывало страх. Но едва ли не точная копия, что сидела напротив, не была волком. Он был сущим дьяволом, как и его создатель.
Посмотрев на умиротворенную машину сквозь веер пальцев, я с усмешкой отметила предусмотрительность Камски. Создатель «Киберлайф» неспроста надел на Ричарда мужской костюм. Андроиды по всей стране спешили распрощаться с обезличивающей униформой, словно от оскорбляющих чувств верующих символов. Появление на улице машины в сером пиджаке с номерными знаками или иной другой экипировке вызвало бы лишний интерес со стороны механической части населения. Оно Камски было ни к чему, тем более с его параноидальным страхом смерти.
Оглядывая андроида, что отвернулся к иллюминатору, я вдруг поняла, как часто придется с ним контактировать. Отходить от Камски далеко было нельзя даже не из-за записывающего наушника в ухе, а из-за поставленной задачи. Сознание вдруг подкинуло мне забавную мысль о том, что здесь и сейчас я максимально сильно похожа на Хэнка Андерсона в тот день, когда ему в довесок к андроиду всучили еще и меня. Позже седоволосый лейтенант-«хиппи» даже создал маленький свод правил клуба «анонимных идиотов». На Коннора он не действовал, а вот я подчиняюсь ему до сих пор. Пожалуй, это была неплохая идея.
‒ Значит так, ‒ я вернула руки на катану, отчитывая в голове числа до десяти. Гнев начинал быстро сходить на «нет», видимо, даже здесь подразделение умудрилось оставить свой след. Ричард вернул на меня свой ледяной взор, не отворачивая головы от иллюминатора. Он вновь показал свою чересчур брутальную мужскую красоту. От такого жеста на душе стало неприятно. ‒ Несколько правил для успешного преодоления этого неприятного периода. Первое: не смотреть на меня в упор. Второе: не следить за моим здоровьем, я тебе не Камски. И третье: никогда и ни при каких обстоятельствах не обращаться ко мне без видимой причины. Нарушишь хоть одно из них, и я буду готова оплатить твой ремонт. Все ясно?
‒ Ясно, ‒ произнеся слово уверенным тоном, Ричард вернулся к изучению погодных условий за стеклом. Я же покинула кресло, пересев на то, что было напротив Камски. Создатель вернулся меньше, чем через десять минут.
Я была права в своих догадках, полет оказался долгим. Часы пробили двенадцать часов по полудню, когда самолет медленно начал снижаться. Разговоров не было. Камски сидел в своем планшете, изредка «зависал» в раздумьях над стеклянным экраном. Ближе к снижению уже знакомая стюардесса поднесла Элайдже два бокала с янтарной жидкостью, и мужчина безмолвно пригласил меня присоединиться. Бокал крепкого напитка не оставил бы и следа в организме уже через несколько минут, но я все же отказалась. Пить с человеком, который был отвратителен каждой клетке, казалось противоестественно. Мама даже как-то говорила, что ее тот самый русский дедушка Акакий верил в священность совместного распития алкоголя. Мол, люди, что употребляют спиртное, автоматически становятся или друзьями, или хорошими знакомыми. Ни один из статусов мне не подходил, и потому Камски еще несколько минут испытывал мое терпение ушедшим в себя взглядом. Вряд ли он изучал черную экипировку, скорее позволил безучастному взору зацепиться за какой-либо предмет в раздумьях. Увы, каким-либо предметом стала я.
Очередной аэропорт оказался куда оживленнее, чем в Детройте. Я до последнего старалась узнать в нем хоть что-то знакомое через стекло иллюминатора. Служба в подразделении заставила меня помотаться по стране и по планете в целом, но большинство аэропортов были одинаковы. И только когда капитан оповестил об удачной посадке в Сиэтл, я вдруг резко начала вспоминать огромное высокое и стеклянное здание.
Мы покидали самолет в тишине. Андроид, что все время сидел в положении ученика, следовал за создателем, я же торопилась быть на шаг впереди обоих. Навязчивый страх Элайджа Камски получить пулю в лоб вызывал только сарказм, но я все же осматривала территории в целях предотвращения катастрофы. Путь до черного внедорожника, едва ли не напоминающего своим видом любимое средство передвижения Эмильды, оказался безопасным и коротким. Вообще было странно видеть машины подобного рода у шишок вроде Камски и Рейн. Люди высшего круга все чаще отдавали предпочтение электронике, автомобилям с разворачивающимися креслами и работающими на электричестве. Жестяная бензиновая коробка с перегородками между пассажирским и водительским салоном была отнюдь небезопасна и очень дорога. Возможно, именно это и привлекало к себе людей – роскошь и богатство.
Пока рабочие выгружали вещи и перекидывали их в автомобиль, Ричард уже успел занять переднее место рядом с водителем. К списку фетишей серии «RK» помимо человеческого биения сердца прикрепилось еще и желание сидеть на переднем сиденье. Их и вправду пишут с одним программным обеспечением, как будто взяли пару цыплят с примитивными инстинктами и просто перекрасили в цвета. Пока что я не видела каких-либо отличий модели от Коннора, кроме внешних. Вопрос о смысле создания функционально-идентичной копии с новым номером становился все глубже и глубже.
Внутри салона было так же, как и внутри машины Эмильды: стоящие друг напротив друга сплошные диваны, черная обивка, управление пультом на подлокотнике. Камски не придавал мне значения, он умело делал вид, что меня здесь нет, а может, и вправду не замечал. Меня устраивало такое расположение дел. Я по-солдатски сидела напротив. Коннор-катана спала на коленях, руки изредка ощупывали шероховатости саи, переплетения кожаных лоскутов. Молчание интриговало, даже радовало, но все же задача была ясна как день, и стоило отнестись к ней с большим вниманием. Проезжая мимо многочисленных бизнес-кварталов, которые только проснулись от ночного сна, я с неким негодованием посмотрела на наручные часы. В Детройте было двенадцать дня… здесь же время отбрасывало нас на три часа назад. Очень предусмотрительно было с моей стороны завести таймер на истечение срока сделки.
‒ Я должна знать ваш распорядок, чтобы суметь обеспечить безопасность.
Камски, как и я, наблюдал за начинающейся жизнью снаружи, задумчиво поглаживая пальцами подбородок. Людей на улицах было больше, намного больше, чем в Мичигане! Город словно бы и не тронули прошедшие волнения и битвы между людьми и девиантами. Работники спешили по офисам в теплых зимних одеяниях, машины неслись по заснеженным дорогам. Сиэтл – город холодный. Недаром его штат Вашингтон находится на границе с Канадой.
‒ Сегодня мы не покинем отель, ‒ медленно, едва уловимо ответил мужчина. ‒ Завтра меня ждет пресс-конференция и прием.
‒ Вы и вправду параноик, ‒ уже без смеха и сарказма в голосе произнесла я. ‒ Вы уверены, что хотите проторчать в номере целый день? Неужели так много людей, что хотят вашей смерти?
‒ Достаточно, чтобы беспокоиться о своей безопасности.
Камски не желал общаться, это проскальзывало в его отчуждении, отсутствии зрительного контакта. Мужчина опять летал в облаках. Мне не так часто приходилось общаться с «гениями» и создателями андроидов, точнее сказать, этот человек был первым, но я не была уверена, что такое туманно-наркоманское состояние – норма. В прочем, сознание это не волновало. Я была настроена выполнить свою работу, не вникая в сущность заказчика. Она и так уже была показана в резиденции Камски на краю реки.
Отель был похож на тот, в котором Эмильда проводила допрос. Высотку отличали лишь крупное количество посетителей и два менее высоких корпуса по обеим сторонам. Место горело и искрилось, словно казино. Я шла рядом с мужчиной, держась по левое плечо, в то время как андроид точь-в-точь как Коннор шагал справа. Это была дивная картина. Люди оборачивались в нашу сторону, хоть большинства и не предавали никакого внимания очередной богатой шишке. Чувство внутри подсказывало, что обернувшиеся не могли построить логической цепочки из высокого создателя искусственного разума Элайджа Камски и шагающей следом миниатюрной девчонки «двадцати» лет с оружием едва ли не на всех конечностях.
Уже в холле нас встретила женщина в бежевом костюме и красной блузке. Она сияла ослепительной белой улыбкой, говорила какие-то учтивые и даже игривые вещи, пыталась похихикать, может, флиртовать. Я смотрела на администратора, и на душе становилось тошно. Все люди здесь были такими притворно добрыми, счастливыми, уверенные в своем устойчивом высшем положении в обществе. Каждый старался блеснуть золотыми запонками и дорогим костюмом, женщины деловито поднимали подбородки, мужчины демонстративно поправляли галстуки и рукава фирменных пиджаков. Мир здесь был другим. Пока Детройт отходил от боли и разноцветной крови, этот город цвел и пах. Никто из них не чувствовал страха за свою жизнь, люди старались соответствовать светскому элегантному обществу. Во время побегов по заснеженным улицам штата Мичиган я всем телом ощущала город центром вселенной, словно бы другого и не существовало. И теперь все пережитое было оскорблено этим надменным отношением незнакомых людей к ужасам. Они не были виноваты в моих чувствах. Просто им не довелось испытывать то, что испытывало крупное количество людей и андроидов на протяжении ноября. И в этом им повезло.
Администратор отдала Камски, что все так же задумчиво улыбался барышне, несколько ключ-карт, и мы не спеша двинулись к лифтам. Они, как назло, были не особо широкими. Камски и Ричард стояли за спиной, и я вдруг вспомнила тот самый день, когда едва не лишилась руки. Коннор, судя по звуку, беспечно играл с монетой, и Хэнк, покачиваясь взад-вперед, был вынужден прекратить раздражающий звук. Судьба стремительно подкидывала мне воспоминания в виде ироничных ситуаций, и я готова была найти ее физическую форму и хорошенько выпороть за такие проделки. Соотносить себя новую и стоящих за спиной неприятных созданий с той троицей, что оставалась в прошлом, было неприятно.
Вслушиваясь в фоновую мелодию стальных стен, я закрыла глаза и сосчитала до десяти.
Один, два, три… Элайджа стоял сзади бесшумно, и Ричард с успехом делал то же самое. Андроид стоял близко в силу не особо просторной грузоподъёмной комнаты, и мне казалось, что я чувствую исходящее от него тепло. Такое же, как от Коннора. Ненависть укрепилась в своей уверенности.
Четыре, пять, шесть… лифт поднимал нас все выше и выше. Воспитанное подразделением чутье ощутило на себе взгляд холодных глаз, но кому именно они принадлежали – не разобрать. Мышцы на правой руке поразил тик, мозг старательно удерживал вырывающиеся рефлексы в их желании сделать больно обоим спутникам.
Семь, восемь, девять… пульс замедлялся, приходил в норму. Я знала, что выдавшийся шанс вновь ощутить себя специалистом будет для меня неприятным, старательно удерживала себя на плаву самообладания, напоминая об угрозах Эмильды Рейн. Я ненавидела мужчину с пучком на голове, но еще больше ненавидела машину рядом. Его поразительное сходство по-прежнему оскорбляло теплые чувства к уникальному в своем роде андроиду. Возможно, по улицам гуляли и другие Конноры, судьба оставшихся андроидов из завода «Киберлайф» была покрыта тайной, но даже поставь в ряд сотни одинаковых моделей RK800 и среди них спрятав Коннора, я незамедлительно выпущу пулю каждому в лоб, оставив только его. Настолько сильно отличался от окружающих.
Десять. Лифт остановился и отворил свои двери. Несмотря на бушующий внутри ураган негатива, я смогла достойно воспитанному бойцу выйти вперед с поднятой головой. Высокие светлые коридоры были уставлены декоративными живыми пальмами, стены покрывали немногочисленные картины. Один из самых верхних этажей наверняка был предназначен для богатых шишек, и вряд ли Элайджа Камски не причислял себя к ним. Он ступал медленно, и, когда мы уже были перед высокой дверью в один из номеров, я решительно встала на месте и выставила правую руку на уровне груди ладонью вверх. Камски удивился такому поведению, подняв брови вверх. В своем дорожном прикиде он выглядел точно заблудившийся не в том месте информационный гений, которого в школе называли «ботаник». Ричард, держа руки за спиной, холодно смотрел на мой жест.
‒ Если вы так боитесь за свою жизнь, то позвольте мне выполнять свою работу, ‒ я все еще держала руку на весу. Коннор-катана за спиной сонно потягивалась в голове, одобрительно кивая. Камски хмыкнул, но спорить не стал. Он аккуратно вложил ключ в раскрытую ладонь, и я вошла в номер, прикрыв за собой дверь.
На самом деле мне было абсолютно наплевать, что именно случится с этим человеком за последующие два дня. Разбитый нос или простреленный лоб «гения» никак не отразится на моей или Коннора жизни, ведь договора заключено не было, никто не знает о соглашении солдата и основателя «Киберлайф». Однако время предстояло тяжелое, еще тяжелее было найти в них хоть что-то положительное. Именно это я и старалась делать: с восторгом ощущать себя профессионалом, выполняя всю работу до болезненной безупречности. В конце концов, если Элайдже и вправду грозила серьезная опасность, то оставшийся в живых человек в результате сотрудничества будет моей собственной маленькой победой.
Номер был и вправду шикарным, величественным. Одна только гостиная с шоколадно-золотыми стенами имела площадь не меньше, чем половина этажа моего нового дома. Картины, плазма, стеклянный журнальный стол и диван с креслами ‒ все это было самым обычным обиходом любого отеля, однако здесь же было и то, что выдавало богатство временного жильца: различные декоративные статуи, переливающиеся позолотом, натуральный меховой ковер, огромные зеркала и пуфики, крупные двухметровые часы, состоящие исключительно из прикрепленных к стене стрелок и римских цифр. Пройдя чуть дальше, можно было попасть в спальню такого же тона. Она лишь немного уступала в размерах богатой гостиной. Здесь же была и ванная комната.
Я осматривала каждый угол. Не в первый раз выполняющие работу руки на рефлексах тянулись к наиболее типичным местам: столы и стулья, изголовье чистейшей и гладкой постели с шатром, боковины плазмы. Все было идеальным. И когда я уже расслаблено, скорее из учтивости к своей должности в этой странной компании бродила пальцами по внутренним боковинам картин, я вдруг нащупала лишний предмет.
‒ Какая прелесть…
Я медленно с деревянным треском разламывающейся основы картины вырвала мелкий, металлический предмет. Подслушивающее устройство было выполнено в виде шарообразной фигуры, и напоминало половину серебряной жемчужины. Такие вещи уже встречались на протяжении семи лет работы. Когда-то подобная гарнитура пользовалась спросом исключительно у самых отпетых и отважных шпионов и личностей, еще во времена работы отца ее стоимость была высокой. Сейчас же такое устройство мог достать любой второй, настолько далеко шагнуло будущее в своем развитии военной техники.
Элайджа Камски стоял на входе, тщательно наблюдая за моей реакцией. Металлический предмет наверняка бросался в глаза бликами, но его почему-то интересовало именно мое лицо. Через несколько минут молчания мужчина, засунув руки в карманы джинс, медленно приблизился.
‒ Каков ваш вердикт?
Этот вопрос был сказан так, словно бы я была следователем, а не «убийцей».
‒ Если бы вас хотели убить, то наверняка бы уже попытались это сделать, ‒ я все так же изучала предмет в руке. С другой его плоской стороны красовался мелкий чип с мигающим красным огоньком. ‒ Но вместо этого кто-то за вами пытается следить. Я не блистаю интеллектом, но тот, кто установил это в такое очевидное место намного тупее меня. Не знаете, кому он может принадлежать?
‒ Список большой. С какой буквы начать?
Я раздраженно блеснула зрачками, но пререкаться не стала. Камски думает, что избавился от жучка, и в какой-то степени он был прав. Кто-то не шибко умный и впрямь за ним подслушивал, но это не могло быть подразделение. Оно бы не стало прятать подслушиваемое устройство в картине, предпочтя более скрытое место. Например, внутренний слуховой проход сопровождаемого телохранителя.
Ключ был передан Камски в тот же момент. Вторая карта принадлежала соседнему номеру, и он предназначался мне, но осматривать его я не торопилась. Точнее, вообще не собиралась. Подслушиваемое устройство было быстро уничтожено одним ударом протектора. В этой комнате был только один негласный правообладатель на подобную гарнитуру, и это точно был не Ричард, что безучастно стоял у входа, глядя перед собой.
Часы текли медленно, но незаметно. Камски и впрямь не намеревался выходить из отеля, он даже номер не желал покидать. Мое дело по прежнему было простым: стоять по стойке «смирно» и ждать указаний. Я не могла отойти от наставника далеко без приказа, того требовал регламент. И потому мне пришлось точно как рядом находящийся андроид бездумно стоять у окна со скрещенными за спиной руками. Мышцы неприятно ныли после длительного отсутствия тренировок, воспрянутое чувственное сознание намеревалось начать копаться в себе посреди этого тоскливого бездействия. Катана, повторяя мою стойкую осанку, выглядывала из-за плеча, словно бы с интересом осматривала сложившуюся ситуацию. Двое безмолвных и безвольных идиотов с одинаковым выражением лица и одинаковой по-настоящему бойцовской стойкой. Радовали только две вещи: Камски под звуки ведущей из телешоу передвигался по номеру, не обращая на нас никакого внимания, в то время как Ричард, стоящий боком, устремил свой ледяной взор перед собой. Оставаться незаметной в этом кружке придурков было просто подарком свыше.
Время от времени тело начинало затекать. Раньше я могла находиться в таком «спящем» режиме едва ли не сутками, тело справлялось с потребностью мозга проверить организм на жизнь с помощью движений и боли, но сейчас это выходило куда сложнее. В нередкие минуты, когда Камски находился в спальне или вовсе был полностью погружен в себя ‒ каждый раз хлестая виски ‒ я неторопливо оборачивалась к окну и осматривала местность. Жизнь снаружи кипела. Автомобили пересекали перекресток. Несколько раз дорогу перебегали грязно-рыжие и черные кошки.
В какой-то момент разум сдался, и мысли, что прятались по углам солдатского рассудка, начали выползать наружу. Бездействие раздражало, сама того не желая, я поднимала из памяти разные воспоминания, анализировала их, иногда даже прибегала к философии или психологии. Элайджа Камски был затворником. Этот факт был ясен, как таблица умножения, еще в тот злополучный день пробуждения в его отдаленном геометрическом доме. Он вновь показал свою любовь к одиночеству, но нежелание выходить за стены номера было не просто признак затворничества, а самой настоящей паранойей. Отданный миллион долларов за жалкие два дня никак не могли уложиться в голове. За эти деньги он мог бы купить или основать свое личное ФБР, но вместо этого обратился к злейшему врагу. Странности на странностях.
Часы отчитывали в голове секунду за секундой, и чтобы хоть как-то скрасить этот тик и освободиться от мыслей, я без интереса посмотрела на стоявшего в нескольких метрах Ричарда. Сходство было не просто изумительным, оно было по хищному опасным. Андроидов создавали безупречными, но в действительности красивыми моделями были только Маркус и Коннор. Осознавать, что список пополнился машиной с враждебным взглядом и одинаковыми чертами с RK800, было неприятно. Руки буквально чесались исправить это нелепое недоразумения, вернув Коннору его первенство и уникальность.
‒ Вам не обязательно стоять здесь весь день.
Вкрадчивый голос Камски вернул меня в реальность. Я упрекнула себя за бесцеремонное разглядывание андроида с небрежно свисающей темной прядью и отвернулась. Создатель уже успел сбросить толстовку на кресло, сам же ‒ задумчиво восседал на диване. Профиль направленного к экрану телевизора лица смутно напоминал мне нечто знакомое, что-то более агрессивное и неприятное. Я щурилась, старалась прощупать всплывающее воспоминание, но вместо этого лишь мысленно топталась на месте. Камски тем временем, даже не глядя в мою сторону, продолжал:
‒ В отеле предостаточно услуг. Можете воспользоваться любой.
