Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"
Автор книги: Hello. I am Deviant
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 93 страниц)
– В общем-то, я и не против, – уложив плащ на руку, я решительно кивнула своей мысли. Мне и впрямь стоило отвлечься от мыслей под старую кантри-музыку. – У босса сегодня не намечается гостей, так что можно вечером увидеться.
– Маленькая загвоздка, – Гэвин скрестил руки на груди, слегка почесав щетинистый подбородок пальцами. – Я больше не хочу в бар. Теперь я хочу в ресторан.
– Это что, такая попытка пригласить на свидание? – усмехнулась я, ощутив внутри острый укол разочарования.
– А почему бы и нет? – хмыкнув, Гэвин посмотрел куда-то в сторону. Мне даже не стоило оборачиваться в ту сторону, чтобы знать, на кого тот смотрит. Следующие слова прозвучали по странному громко и вызывающе. – Давно пора было это сделать.
И все же я незаметно обернулась. Видела, как увлеченный в разговор с полицейским Коннор на мгновение застыл. Да, он смотрел на своего собеседника, но всем своим восприятием был здесь, с нами, точно третий участник беседы. Его облик смотрелся удрученно, даже обреченно. В кой-то веки впервые за весь месяц я испытала жалость. Причина его тоски для меня была покрыта туманом, хоть я и догадывалась отчего Рид старательно выпендривается перед андроидом. Все же эта мысль мне казалась абсурдной, и я даже была рада, когда Гэвин нарушил поток мыслей.
– Идем из этого дурдома.
Я согласно кивнула, следуя за мужчиной на выход. Уже в коридоре я все же кинула взор в сторону оставшегося в холле андроида. Кажется, мысленно я осталась там, в серых стенах департамента полиции, рядом со смотрящим в ответ Коннором с нахмуренными, погрязшими в тоске глазами.
Соседний парк стал любимым местом местных детей и пожилых людей. Гэвин не предлагал куда-то поехать, вряд ли у него были такие планы. Я лишь шла рядом с детективом, сжимала плащ и черную сумку в руках, и кивала в ответ на его рассказы, какие-то вопросы. Пение птиц и шум проезжающих мимо машин поглощался царившей в голове тишиной. У меня и у самой было предостаточно вопросов. Я старалась найти компромисс с собственным принятым с утра решением не гнаться за поездом, однако как ни пыталась – все же заставляла себя думать о странностях, витающих вокруг андроида и его напарника.
Почему всякий раз, оказываясь рядом, андроид серии RK800 источает осязаемые потоки скорби и тоски? Почему некий Андерсон говорил о новых друзьях, если у меня и старых-то нет? Почему Гэвин Рид вдруг стал таким довольным и добрым в участке, при том, что этот самый участок и всех там находящихся ненавидит? Кто был тот человек со светодиодами, заставляющий сердце биться?.. я ощущаю его рядом, мысленно, на автомате шагаю по парковой дороге, что-то отвечаю иногда замолкающему Риду, от которого веет мужским парфюмом и самоуверенностью. Мне кажется, что я слышу его шаги за спиной, несколько раз даже обернулась, но никого не увидела. И все же он где-то рядом. Смотрит на меня холодными удрученными глазами, отсвечивая невидимым блеском светодиодной повязки и голубым треугольником на груди. Я старательно пытаюсь разглядеть знаки на его пиджаке, пропускаю слова Рида через себя, точно как резиновая перчатка пропускает ток. Состояние подвешенности мне не нравилось, не говоря уже о том, что продолжаться так долго не могло. В какой-то момент я нашла себя, идущую вперед в одиночестве. Рид, недовольно отметив мое состояние транса, остался позади на несколько шагов.
– Надо же, проснулась, – раздраженно произнес Гэвин, приподняв брови в ироничном жесте.
– Извини, – я постаралась одной рукой привести голову в порядок, запустив пальцы в волосы. Пение птиц и внезапно осязаемое дуновение ветра помогло мне поспешно найти хоть какое-то оправдание своему состоянию. Все же делится с Ридом реальными мыслями было опасно. Я ведь его по-прежнему не знала. – Просто все эти теракты по городу… с утра не могу перестать об этом думать.
Раздражение и подозрительность на лице Гэвина сменилось выражению «дурная, нашла о чем думать». Спустя несколько шагов детектив стоял рядом, держа руки в карманах.
– А ты у нас политически активная личность, чтобы так сильно переживать из-за всего этого?
– Причем тут политика, дурень? – саркастичные слова Гэвина и впрямь подействовали, как тоник. Мысли о поведении офицеров сменились возмущением. – Как минимум несколько десятков андроидов пострадало, даже людей зацепило. Не хотелось бы становится свидетелем новых бунтов.
Проезжающие мимо автомобили неторопливо везли своих хозяев по рабочим местам. Пока Рид усмехался и осматривался по сторонам в поисках того, кто бы смог разделить его удивление моему тщедушному отношению к девиантам, я вспоминала покрытый чернотой жилой дом. Впрочем, Гэвин узнал о них еще при посещении второго бара в ту ночь. Судя по его реакции, тогда его это разочаровало.
– Я сегодня проезжала мимо одного из подорванных домов. Вид был жуткий, – разжевывая воспоминания о запахе гари в салоне такси, я медленно села на рядом стоящую скамейку. Серые костлявые ветки нависшего дерева постепенно начинали покрываться почками, но до полноценных зеленых листьев было далеко. Все же февраль не сможет побороться с мартом за первенство в весне. – Так много было народу… у вас же есть кто-то, кто занимается подобными делами?
– Если ты о терактах, то да. Достаточно крупный отдел, – Гэвин, потеряв интерес к поиску третьего собеседника, уселся рядом. Его руки облокотились о расставленные ноги, пальцы сцепились вместе. – Но вряд ли они будут заниматься этим одни.
– Ты так намекаешь на ФБР?
– Если бы. У нас же теперь есть этот невероятный звездный отряд по делам девиантов.
Слова были сказаны с особым сарказмом, даже раздражением. Мужчина театрально всплеснул руками, больше не держа пальцы вместе. Светлые глаза блуждали по парковой зоне, изредка нижняя челюсть ходила ходуном, точно Гэвин старался что-то откопать в памяти. Ему бы определенно не мешало взять бритву в руки, настолько сильно выросла щетина.
– А что не так с отрядом? – как можно учтивее осведомилась я.
– Ничего особенного. Самый обычный щенячий патруль во главе старого обрюзгшего мопса с алкоголем вместо мозгов.
Я определенно догадывалась, о ком идет речь. Имя и фамилия вырывались из меня с особым рвением, но я старалась держать себя, не выдавать реальных мыслей в голове. Неосознанно потирая экран черного браслета, я старалась не думать о лейтенанте, об андроиде и, главное, о Камски, что наверняка устроит допрос по возвращению домой. Тем не менее, странно, что браслет показывал физиологические бегунки босса, и не вещал о приказе немедленно вернуться. Сеанс должен был идти уже как минимум сорок минут, но Элайджа молчал. Значит, вместе с ним молчал и Дориан.
– Ты приехала быстрее, чем я ожидал, – где-то вдалеке послышался собачий лай. Гэвин смотрел в сторону источника шума, откидываясь на спинку скамейки и давая вырывающимся из-за туч лучам солнца греть его темную серую футболку с V-образным вырезом. – Ты же вроде должна быть у психиатра.
Возможность обсудить с кем-то свои мысли, кроме Камски и Дориана, соблазняла. Я знаю, босс и психиатр наверняка будут в унисон вещать о важности сеансов, о том, как тяжело жить с порушенной памятью и о том, что нельзя бросать курс лечения, когда конец так близко! Но в то же время, несмотря на желание им верить, я не могла проигнорировать собственные чувства и потребности. А мне определенно требовалось прекратить эти бесполезные насилия над мозгом. И точка зрения человека, что находится в стороне, могла помочь мне расставить приоритеты верно.
Нет. Не расставить приоритеты. Определить, что именно мне нужно. Это как выбирать одно из двух зол, подкидывая монетку в воздух. Звонкий цент еще не коснется ладони, а ты уже будешь молить в голове космические силы о том, чтобы выпала та или иная сторона.
– Я больше не пойду к психиатру. Надоело.
С некоторое время я ощущала на себе пристальный взор требующих разъяснения серых глаз. Легкий ветер подхватил мои волосы, и я спешно убрала их на одно плечо.
– Ты ходила к нему целый месяц, и вот так просто решила все бросить. С чего вдруг?
– Сам-то психиатр нормальный. Очень хороший человек, с которым можно многое обсудить. Он и босс держали меня на плаву, когда казалось, что смерть не за горами. Но все эти гипнозы… каждый раз выпадаю из мира на несколько часов, а когда просыпаюсь – такое ощущение, будто кто-то просто закидывает в меня файлы с памятью, – я не видела в лице Гэвина понимания, даже больше: он старательно пытался сообразить, о чем именно я толкую. Мужчина слегка покачал головой, давая понять о своей потерянности. – Гэвин, я словно думаю о другом человеке! Все эти воспоминания принимаются мной, как истина, вроде два умножить на два и будет четыре, но я даже не могу вспомнить подробностей этих воспоминаний! Да, я выросла в приюте, да, всю жизнь посвятила себя полицейской академии и мистеру Камски, я даже помню, что закончила школу далеко не отличником. Но это словно бы и не моя жизнь!
– Амнезия – дело серьезное. Ты думала, что вспомнишь, на какой щеке родинка воспитателя в детском саду? – иронично бросил Рид.
– Нет, конечно, но я же говорю не о таких далеких воспоминаниях. Последний сеанс позволил мне сделать вывод, что во время бунтов в ноябре мы с мистером Камски были в Сиэтле. Но я ничего не помню. Ни как мы туда добирались, ни в каком отеле жили, даже как попала в аварию не помню! Это не те воспоминания, которые утрачиваются безвозвратно. Помню только, что в момент столкновения на дороге была в синем… или в красном платье… нет, в синем… – загибая палец один за другим, я точно старалась таким образом сложить в уме цифры и прийти к общему знаменателю. В конце концов, это показалось бессмысленным, и я в очередной раз раздраженно всплеснула руками. – Боже, да я даже это не могу вспомнить!
Ветер слегка трепал сложенные на плече волосы. Переполняющие меня чувства вырывались наружу, как обычно вырываются бурлящие потоки водопада, сбрасывающего свои воды со скалы. Каждая секунда молчания заставляла все сильнее углубляться в терзающие мысли, и пристальный взор Гэвина, сложившего руки на груди, не облегчал внутренние страдания. Кажется, я знаю, что именно скажет детектив. Почему-то отчетливо читала будущие слова в его глазах. Вот он, этот момент. Когда ждешь, что монетка опустится на ладонь, и перед миром предстанет выбор самой судьбы. Я осознавала то, что хотела услышать от мужчины, встревоженно изучая зелеными глазами мужское с мелкими шрамами лицо.
– А не кажется ли тебе, что ты слишком много думаешь о прошлом? То есть, у тебя впереди целая жизнь, и тебе была дана возможность начать все с чистого листа, – Гэвин Рид хмыкнул, как бы намекая на не такую уж и паршивость ситуации. Монетка опустилась на ладонь, и, увы, это была не та сторона, о которой я молила. Сжав губы, я решила осмотреть узор на бетонной плитке.
– Говоришь, прямо как мой босс.
– Возможно, он и не такой придурок, как кажется, – некоторое время царило молчание, нарушаемое пением птиц на соседней скамейке. Мне больше не улыбалась перспектива делиться душевными страданиями с Гэвином, даже было плевать на то, что босса только что почти обозвали придурком. Я старательно пыталась усмирить потревоженные мысли об одиночестве, что вчера сменилось чувством родства. Уверена, этот Коннор не стал бы уверять меня в важности посещения психиатра. – Дал бы мне кто-нибудь шанс начать все заново. Забыть некоторых людей, оставить кое-какие части прошлого за спиной. Все было бы иначе.
– Тебе есть что забывать? – осторожно осведомилась я.
Гэвин промолчал. Сурово осмотрел парковую зону безучастным взором, и, после минутной тишины, обернулся ко мне:
– Хочешь мой совет? Не прекращай курсы мозгоправа. Иногда лучше плыть по течению, а не сопротивляться ему.
Я только и смогла, что согласно кивнуть и потерянно посмотреть на часы. Мысли о собственной слабости преодолели порог, ведущий к самобичеванию, и теперь приходилось удерживать себя на плаву от тоскливых чувств в груди. Было еще кое-что, что не давало мне покоя. Проведенные тридцать минут в идеально чистой квартире не самого аккуратного с первого взгляда офицера позволили сформировать некоторые выводы в отношении Рида. Чистота, упитанный мурчащий кот, множество фотографий. Это все не давало мне смотреть на Рида, как на человека, уже рожденного с ненавистью к окружающему миру. Хотя это могла быть всего лишь шуршащая обертка от конфеты, и даже эти брошенные слова о неприятном прошлом могли быть всего лишь пылью в глаза.
– Думаю, мне стоит вернуться, – неуверенно обратившись к мужчине, чем вызвала ответный взор суровых глаз, я отлипла от спинки скамейки. – К психиатру, раз уж на то пошло.
Мы оба встали, точно именно эти слова были сигналом к прощанию. Впрочем, так оно и было. Расстояние в метр позволяло мне чувствовать себя в зоне комфорта, однако я все еще помнила недавний посыл Рида на тему свидания. И помнила тот укол разочарования в голове, что посетило в момент приглашения в ресторан. Объяснить самой себе это чувство оказалось сложным: отчего-то идти на столь интимный вид встречи, как свидание, с Ридом было как-то… неправильно, что ли. Не просто не правильно, нет. Любые такие встречи по всем законам взаимоотношений между взрослыми людьми заканчивались продолжением в кровати. Именно этот факт выводил меня на тревогу и отчуждение.
«Не хочу, не буду!» требовательно отзывались сердце, кровь, кожа.
«Заткнись и попытайся!» яростно рычал в ответ рассудок.
– Я не шутил насчет ресторана, – Рид словно бы услышал мои мысли, разве что не почувствовал судорожного дискомфорта перед предстоящим вечером. Мужчина хитро улыбнулся, не менее хитро блеснув глазами. – Надеюсь, что у тебя нет какой-нибудь аллергии на японскую кухню.
– Все лучше, чем ужин в исполнении одного из андроидов босса, – я постаралась по-простецки пожать плечами, скрывая истинные чувства. – Что мне делать?
– Выглядеть потрясно и ждать звонка в дверь в восемь часов, – ох, усмири свою брутальность, Рид, она не действует.
– Хочешь самолично отпросить меня у папочки на вечер? – усмехнувшись от собственной аналогии, я на секунду другую почувствовала что-то сродни облегчению.
– Если только он не встретит меня с дробовиком.
Мы посмеялись еще несколько минут, после чего Гэвин двинулся обратно в сторону участка. Я не могла сдвинуться с места, все ждала, когда мужчина скроется за воротами, ограждающие парк от дороги. Последние мгновения взаимных усмешок были приятными, но не настолько сильными, чтобы перестать меня ощущать предательство по отношению к своему же телу. Бывалая улыбка с губ сошла сразу, как только полицейский исчез, небрежно шагая прочь. Я словно только что собственной рукой подписала контракт на каторгу, согласившись всего на одну встречу. Стоило ли делиться мыслями с Камски или Дорианом? Я думаю, что нет. Наверное, вообще не стоит с кем-либо делиться подобным. Не факт, что я в страхе от предстоящего вечера не сбегу из дома прежде, чем автомобиль Гэвина остановится на территории резиденции.
До конца сеанса оставался еще час. Браслет молчал. Камски молчал. Дориан молчал. Я молчала. Только птицы щебетали, оповещая о надвигающимся тепле. Пройдя до другого конца парка, я вышла в какой-то квартал и медленно побрела куда глаза глядят. Конечно, возвращаться к психиатру никто не собирался. Здесь и сейчас, еще в момент того, когда воображаемая монетка в виде мнения Гэвина Рида была подкинута, я приняла решение больше не посещать Джона. При всем уважении, мужчина был хорошим человеком, приятным специалистом и понимающим психиатром. На долю секунды я с горечью поняла и приняла мысль, что жалею о принятом решении. В конце концов, Дориан поддерживал меня в самые тяжелые моменты жизни. Однако чувствовать себя лимоном, чью мякоть вырезали и вложили содержимое апельсина, было неприятно. Это вроде я, а вроде и нет. Лучше я буду тем, что осталось после аварии, чем наполняться чужеродными биографическими данными.
Высокие здания квартала скрывали за собой звуки проезжающих машин. Здесь было тихо. Проходя мимо зданий, я вышла на какую-то второстепенную дорогу и медленно побрела мимо темных безлюдных улочек. Машин здесь не было, ровно как и людей. Изредка прохожие выскакивали из-за углов и исчезали в зданиях, поворотах. Темные тучи начинали сгущаться, последние лучи солнца обжигающе ласкали подставленное лицо. Возвращаться домой раньше времени нельзя. Если браслет все еще молчит, указывая только местоположение босса и его оптимальное состояние стресса, значит, психиатр не стал оповещать Камски о пропущенном занятии. Не знаю, что в его голове происходит, и все же факт остается фактом. Дориан скрыл мое безрассудство.
Едва пройдя мимо какого-то одного из переулков, я услышала агрессивные возгласы молодых людей. Несколько шагов назад позволили мне увидеть представшую картину ничуть не удивленными глазами. Трое мужчин (а может, подростков), одетых в черные толстовки, не давали прохода андроиду с желтым диодом на виске. Его перепуганный взор метался от одного человека к другому, и только после того, как один из людей грозно приблизился к машине, я заметила за мусорными баками выглядывающего маленького мальчишку. Как и у его собрата, диод паренька лет десяти горел желтым цветом.
– … просто пройти, мы не хотим проблем, – дрожащим голосом произнес андроид, старательно ограждая разведенными руками мальчишку за спиной. Его бордовая футболка, кажется, была покрыта темными пятнами.
– Слышал? – один из людей обратился к другому, и в этом голосе не проскакивало подростковых нот. – ОНИ не хотят проблем.
– Раньше надо было думать, дружок… – отозвался второй.
Не нравилась мне перспектива влезать в чужие разборки. Я хотела развернуться и пойти дальше, в стиле самого обычного прохожего не встревать туда, куда не просят. И все же не могла помириться с совестью. Осмотрев улицу и несколько окон, я заприметила то, что не позволит нам всем испортить этот день красной и голубой кровью.
Немного откашлявшись, я обратила на себя внимание всех двух сторон. Вот уж никогда не думала, что из добрых побуждений стану третьей стороной в чужой драке. А что дальше? Окажется, что мы все выдуманные и кто-то там сверху наблюдает за нашим вымышленным миром?
– Чего надо, милая? – мужчина, чье лицо скрывал черный капюшон, угрожающе обернулся в мою сторону.
Я не стала ничего говорить. Лишь многозначительно посмотрела наверх, в сторону одного из фонарного столба. Все участники событий, кроме мальчишки за мусорным баком, последовали за моим взором. Маленькая, серая камера смотрела чуть правее, однако все мы прекрасно входили в ее обзор. Уж я-то знала, что это за камеры. Фирма позиционировала себя, как производитель устойчивой видеозаписывающей техники с обзором минимум в сто восемьдесят градусов. Почти такие же камеры были установлены мною лично по периметру дома Камски. Только вчерашний вечер показал, что толку от них не было. Подключенный к камерам Ричард даже не обращал внимания на то, что творится на территории, учитывая как неожиданно на пороге появились полицейские.
– Черт, – шикнул один из мужчин, что все это время отмалчивался. – Нахер валим.
Вскоре все трое в черных толстовках спешно покинули переулок, один даже умудрился ударить меня плечом. Не крепко сжатый в руках плащ соскользнул на пол, и пока я, наблюдая за скрывающимися в повороте людьми, не двигалась, андроид уже поднимал и оттряхивал одежду.
– Прошу прощения, что вмешали вас в… – андроид высился надо мной, как скала, настолько грозно смотрелся худощавый, но высокий «живой». Однако он не успел досказать слова. Едва я повернулась к нему с безучастным взором, машина вновь окрасила диод в желтый, впиваясь в мое лицо ошарашенными глазами. – Вы.
Это все, что он смог произнести. Я хмурилась с каждым мгновением, отрицательно мотала головой в знак непонимания ситуации, наблюдала, как маленький «мальчик» с голубым диодом цепляется за руку собрата и пытается того утянуть.
– Я? – вопросительно переспросила я машину, что уже начинал делать шаги назад.
– Это вы отбросили меня от бомбы.
Какой еще бомбы? Похоже, Камски был прав. У сломанных машин и вправду крошится на куски система идентификации лиц.
– Какая бомба? Вы о чем?
– На «Иерихоне», – андроид был перепуган моей неосведомленностью, я перепугана всего одним словом. Маленький мальчик канючил и требовал собрата идти дальше, и машина, не отрывая от меня взора, неторопливо начала ему поддаваться. – Да, Питер. Идем.
Вскоре девианты покинули меня. Я продолжала смотреть им в след даже тогда, когда спины скрылись за стеной дома, и удивленный взгляд взрослого андроида в последний раз одарил меня ушатом ледяной воды. Ветер играл с моими волосами, по дороге пронеслась чья-то выброшенная страница газеты. Название корабля вертелось на языке, я только что слышала его собственными ушами, но повторять отчего-то не смела.
Это невозможно. Невозможно! «Иерихон», видео с интернета, корабль, утопающий в речной пучине под крики убегающих девиантов и автоматных очередей! Нас с Камски не было в городе уже к тому моменту, мы оба покинули штат в целях безопасности! Корабль штурмовался людьми, кто-то раскрыл тайну пристанища напуганных и истерзанных душ. Я не могла быть на корабле! И все же…
Поток головной боли раскалил черепную коробку точно в районе лба. Откинув на пол сумку и плащ, я дрожащими руками обхватила голову и сжала виски как можно сильнее. Боль не отступала. Ее тягучие лапы медленно охватывали мозг кусочком за кусочек, отдаваясь в глазах туманом, а в желудке тошнотой. Наверное, так чувствуют себя пьяные в дребезг люди – весь мир плывет, внутренности стараются избавиться от содержимого. Даже сердечный орган старался выплюнуть кровь! Отталкивая жидкость, двигатель принимал в себя новые порции, и каждая такая порция заставляла его биться чаще, быстрее! Из горла вырвались хриплые стоны, я старалась удержаться на ногах, но и те не слушались, подкашивая и осаждая меня на холодный бетонный пол. Склонившись вперед, я была готова выблевать утренний омлет и чай. Яркие пестрые вспышки мелькали перед глазами, тут же поглощаясь чернотой. Все, что мне оставалось делать – молить вселенную о прощении, цепляться за окружающий мир, лишь бы не грохнуться в обморок.
Голубой перепачканный от времени мусорный бак… летящая в сторону страница черно-белой газеты… запах сырости, пороха и жженого пластика…
Стоп, что? Держа себя на дрожащих руках и ногах, я старательно пыталась уловить то нечто, что пробивалось сквозь пульсации в голове. Содержимое желудка осталось внутри, но лучше бы я выблевала все. Иначе как мне объяснить эти странные галлюцинации?
Я чувствовала тяжесть за спиной. Что-то длинное и металлическое прижималось между лопаток, доставляя чувство успокоения. Жар верхней одежды сковывал тело, я даже ощущала, как кожа на щеке щекочет от прикосновения искусственного пуха. Крики девиантов… скрежет разламывающегося металла… все это проносилось сквозь меня и уходило в землю, точно я была деревом под градом осенних молний. Тусклый свет пламени пробивался через вспышки, и запах пороха, тяжелой рукоятки в правой руке. Красная алая кровь на пальцах, белый снег, усыпающий голову. Отовсюду слышен топот ног, вспышки срабатывающего оружия, что несло за собой смерть. Взрыв гранаты, оповестившей утраченные надежду жизни о предстоящей бойне. Серые глаза, смотрящие из-под обломков… выскальзывающая из-под пальцев нога девианта, стремительно отползающего в сторону, подальше от людей в силовой экипировке.
Я не старалась цепляться за возникающие картины и ощущения, поглощенная адской головной болью и рвотными позывами. В какой-то момент под черепной коробкой раздался щелчок – на бетонный пол упало несколько капель крови.
Не было больше галлюцинаций. Ноздри воспроизводили запахи гнилой сырости и пороха, но картин больше не возникало. Наплевав на юбку и белую рубашку, я аккуратно села на холодный асфальт и посмотрела на небо. Темные, грозовые тучи, предвещающие дождь. Крыши домов, что, судя по выбитым окнам, были покинуты. Дуновение холодного ветра, ставшего до непривычности морозным. Я ощущала себя чужой в этом мире. Тем, кому не было места ни здесь, ни в доме Камски, ни в кабинете Дориана. Вспахиваемые в голове изображения, по своей сути галлюцинации не на шутку встревожили оставшиеся нетронутые головной болью чувства. Словно бы мне не хватало слабости в мышцах и желудке, мне еще и тревогу киданули в довесок!
Я была там. Была на «Иерихоне». Была, даже держала оружие в руках! Я… спасала жизни? Или причиняла смерть? Или и то, и другое? Тогда кто был в Сиэтле с Камски? Кто попал в аварию? Кто был мной, кем была я? Я окончательно запуталась.
Встать с асфальта оказалось непосильной ношей. В ванной комнате мне был дарован шанс отсидеться тихонько себе, в одиночестве, но сейчас я не могла просто сидеть и смотреть наверх, ожидая, когда утихомирится кровь. Впрочем, она утихомирилась не скоро. Красная жидкость продолжала стекать по подбородку, несколько капель с успехом окрасило воротник рубахи. Просто отлично. Вчера кофе, сегодня кровь. Что завтра? Тириум?!
Стерев завалявшимся в сумке черным платком остатки крови, я как можно медленнее поднялась на ноги и, цепляясь рукой за стену, побрела в сторону дороги на поиски такси. Время для меня не имело ценности. Мне срочно следовало вернуться домой, пока взбешенное в груди сердце не решило в конец покинуть грудную клетку.
Поймать машину было на удивление просто. Городское такси тут же остановилось рядом, даже не обращая внимания на голосующего не на остановки человека. Я отчаянно водружалась на заднее сиденье, складировала сумку с пистолетом и плащ в сторону, падала головой на спинку сиденья. Красные разводы все еще оставались над губами, хотелось бы надеяться, что никакой чертовой душе не захочется видеть меня прямо у входа. Даже здесь был запах пороха и жженого пластика. Сквозь темноту тонированных окон мелькали серые глаза, яркие оранжевые вспышки огнестрельного оружия, и крики. Много криков. Блеск металла… речной запах… мороз на теле… тепло руки на запястье.
Ритм сердца долбил в виски, точно удары молотка у соседей в час ночи. Я старательно приводила сердце в порядок, пыталась уговорить его смириться, простить за потревоженный покой, но тому было словно наплевать. Оно отбрасывало сгустки холодной крови вперед, сбивая нормальную поочередную работу предсердий и желудочков. Каждый такой толчок накрывал меня туманом, реальность грозила покинуть это уставшее тело, но я держалась изо всех сил, изучая обивку сиденья пальцами. Теми пальцами, что ощущали тепло на корабле «Иерихон». Теми пальцами, что пронзали тысячи электрических разрядов в кухне полицейского участка. Теми пальцами, что вчера вечером тянулись в желании дотронуться еще раз до источника всех моих проблем.
Как ни странно, путь к дому Камски был куда быстрее, чем от дома в город. Такси притормозило почти у навесного мостика, под которым теперь бежала мелкая речушка. Темные тучи сгущались, становились опаснее. Мне пришлось заставить себя отлипнуть от сиденья, собрать все вещи и силу в кулак, и выйти наружу, ступая к дому несмелыми шагами. Черные каблуки грозили повалить вымотанный ослабленный организм, но я держалась в этом мире. Более того, приближение к резиденции делало мышцы сильнее – я все еще отдавала себе отчет о безумном поступке, что совершила, отказавшись посещать Дориана. Камски уже наверняка знал и сто процентов ждал меня со вскинутыми бровями у входа.
Дверь открылась и я, готовая выслушать волну недовольства, едва не повалилась прямо на вход. Благо кто-то поддержал меня, не давая поприветствовать дружественными объятиями холодный пол. Подняв туманный взор, я тут же пожалела о прерванной перспективе быть поваленной на кафель. Лучше объятия пола, чем удерживающая меня на весу рука андроида в белом жакете.
– Добрый день, мисс Гойл, – Ричард смотрел бесстрастно, точно перед ним была не я, убитая и уставшая, а всего лишь очередной гость. – Вы выглядите неважно.
– Спасибо за напоминание, «Тук-тук», – вырвав плечо из пальцев андроида, я впихнула машине в руки плащ с сумкой и медленно побрела по коридорам. Скользящая по стенам ладонь не давала мне окончательно впасть в небытие. Ричард шел следом.
– Я диагностирую у вас тяжелую форму аритмии, – не унимался андроид, точно стараясь добить меня до конца своим холодным голосом.
Подняв левую руку в просьбу заткнуться, я прошла мимо коридора с подвалом. Воздух здесь опять был наполнен тяжелым привкусом голубой крови. Достичь комнаты оказалось проще, чем поймать такси. Я едва не ввалилась на белый ковер, снова будучи поддержанной свободной рукой андроида. Увы, в этот раз Ричард вновь не получил благодарного порыва в свою сторону. Плечо было яростно выдернуто из механической ладони, сам андроид смирен раздраженным взором. Мне срочно требовалось избавиться от рубашки.
– У вас кровь на одежде, – да ты издеваешься, что ли… – Вам следует обратиться к специалисту, мисс Гойл.
– Дай угадаю, – усевшись на кровать, я дрожащими пальцами расстегнула пуговицы и сорвала одежду на пол. Сердце по-прежнему не давало покоя, однако глоток насыщенного тириумом воздуха привел в чувства. Картинка в глазах прояснилась, шум биения сердца в висках прекратился. Даже мышцы и те перестали чувствовать себя беспомощно. Кажется, я нашла свой личный эликсир жизни. – Ты и есть тот самый специалист?
– Увы, но мои способности ограничиваются на диагностике состояния психофизиологических функций, – Ричард уложил плащ и сумку на белый стол, холодно смотря на меня сверху вниз. Я тем временем уже надевала кинутую с утра на кровать светлую футболку, по-прежнему оставаясь в юбке. – Полагаю, что вам требуется специалист кардиологического направления.
– Все гораздо проще. Мне требуется покой и тишина, – встав с постели, я уже не такой вялой походкой направилась к выходу в поисках кухни. Туфли под безразличный взгляд серых глаз Ричарда были с особой жестокостью откинуты в сторону. – Скажешь боссу хоть слово, и будешь покорять не стены, а дно бассейна.
Как бы я не старалась агрессивно осадить вознамерившегося следовать Ричарда, он все же шел за мной вплоть до кухни. Чашка чая была бы сейчас как раз кстати, однако наполняться горячим тонизирующим напитком под надменный и суровый взор андроида не улыбалось. Поставив кружку на стол, я выжидающе посмотрела в упор в глаза машины.
– Я что-то не вижу поводка в своей руке, – рука демонстративно взметнулась, однако сама машина не обращала на нее внимания. – Ты так и будешь за мной ходить, как песик?
