Текст книги "Бесчувственные. Игры разума (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 93 страниц)

«Спустя семь лет подписала контракт, перенесла множество операций и стала солдатом под номером одна тысяча триста девять»

Один-три-ноль-девять. Эти цифры мне были до жути знакомы, я готова отчеканить их раз этак тысячу, и найти в каждой из них нечто родное. Эмильда убеждала, что я родилась в семье военного, но у меня не было родителей. Она вторила о том, что вся моя жизнь – это череда убийств и приказов, и почему-то меня это не удивило. Недаром я испытываю потребность в цели, недаром у меня столько отточенных навыков, недаром я могу рассказать все о любом существующем огнестрельном оружии.

«Нашей задачей является подготовка правительственных бойцов, способных на ускоренный обмен веществ и мгновенному замещению поврежденных тканей. Помимо генетических изменений операциям подвергается центральная нервная система»

В рот мне ноги, если женщина говорила не о регенерации тканей и возможности жить почти что вечно по меркам всех существующих людей с их коротким веком. Все это у меня было. Мордашка двадцати лет, ускоренный обмен веществ, способность нарастать поврежденные ткани обратно. Разве что я не была безэмоциональной. Да, я ненавидела и презирала, да, я могла терять терпение и чувствовать к кому-то умиление, например, к Хлои. Но нет, я не могла испытывать к кому-то желания, не могла любить и затащить кого-то в постель. Я фригидная, абсолютно инертная!

Я ведь… инертна? Или больше нет?..

– Да чтоб меня…

Свернув на очередном перекрестке, я выехала из бизнес-центра и побрела в соседний район. Путь отсюда был не далеким, и в то же время не близким. Оставалось надеяться, что нужный мне детектив окажется на месте.

«Правительство только тебя не любило. Для них женщина, да еще и с раздвоением личности априори плохой работник»

Она знала подробности моего здоровья. Никто не в курсе такой тайны, вряд ли Камски и Дориан захотят распространяться о слабых сторонах охраны врагам номер один. Это еще одна причина, почему я могла верить Рейн и почему все меньше доверяла Камски. Если я и впрямь работала все это время на подразделение, то какого черта теперь оказалась в руках босса, и какого хрена тот с удовольствием на пару с Дорианом промывал мне мозги? Вряд ли причина кроется в автокатастрофе, во время которой тщедушный парень-мистер-Камски подобрал мое тело и решил провернуть этакую авантюру.

Окончательно запутавшись в собственных мыслях, я не стала проезжать очередной светофор. Рядом высилось предприятие «Киберлайф», из труб которого валил пар. Кто-то запустил цеха, а значит, где-то умер девиант.

Откинувшись на спинку, я угрюмо осмотрела здание. Высокое, бежевое, за высоким стальным забором. Только когда светофор загорелся желтым предупреждающим знаком, я заметила группу людей у входа на территорию фабрики. Митингующие призывали других прохожих присоединиться, один из темнокожих парней вещал в громкоговоритель. Что-то там о человеческой уникальности, о природе жизни, о безработице. Как быстро человек от высокого пришел к примитивному. Печальнее было то, что неподалеку стояло несколько офицеров. Политика США всегда была на стороне гражданского, и разгонять подобные митинги запрещалось вследствие прямого нарушения свободы человека. Полицейские стояли неподалеку, и на лицах их читались слова «боже, почему мне так стыдно за этих людей».

– Кретины, – шикнув это в сторону митингующих, я направила машину дальше по дороге, вновь погружаясь в сладкий голос Эмильды Рейн.

«Думаю, имя Хэнк Андерсон тебе знакомо»

Знакомо. Еще бы! Даже ближе, чем номер «один-три-ноль-девять». Именно Хэнк Андерсон грозил всыпать по первое число, якобы аргументируя свое поведение моими выходками. После всего услышанного я стала смотреть на его слова в другом ключе. Новая экипировка? Да, лейтенант. Судя по всему, променяла экипировку правительства на экипировку Камски. Новые мозги? Увы, но это все еще остается тайной, лейтенант. Однако я начинала понимать, что именно подразумевается под «новым». Новые друзья? Но лейтенант, где же старые? Неужели вы и были моим другом? Вы и ваш роботизированный напарник? Тогда почему именно детектив-андроид так старается вырвать меня из лап небытия, указывая верную дорогу? Сам лейтенант на говно исходит, а значит, не такими уж и друзьями мы с вами были.

Парковка департамента полиции пустовала, как и сам полицейский участок. В конце концов, люди здесь работали, а не штаны просиживали. В наглую заехав на парковку для работников полиции, я поставила крупный внедорожник рядом с маленьким серым Reno. Обе машины смотрелись друг с дружкой, как нечто неестественное. Огромная черная машина с угловатым корпусом и блестящим идеальным металлом. Аккуратный серый автомобиль с обтекаемым корпусом, юрким и поворотливым. К счасью, электрокара Рида не наблюдалось. Это слегка подняло боевой настрой.

Все те же удрученные взоры со стороны девиантов за стойкой, все те же немые укоры от немногих присутствующих офицеров. Я была слишком сильно погружена в свои мысли и эмоции от услышанного, чтобы обращать внимание на подобное. Ноги поспешно вели меня к столу детектива Рида. Идеальный порядок, как и обычно. Все бумаги аккуратно сложены, канцелярские принадлежности лежали стык в стык, точно кто-то каждую минуту поправлял их положение. Туманно побродив взором по столу, я обратилась к сидящему рядом чернокожему пухлому офицеру.

– Простите, – мужчина повернулся, осмотрев меня с ног до головы. Похоже, я нашла еще одного недруга в полицейском участке. Сколько ж я успела заиметь врагов во время работы здесь? – Не подскажите, где детектив Рид?

– Выехал на вызов, – глухо отозвался полицейский, вернувшись обратно к своей работе. – Вряд ли вернется в участок.

Что ж, это было на руку. Искать того, кто был на самом деле нужен в присутствии Гэвина Рида было бы неприятным. Благодарно махнув спине мужчины, я уже хотела осмотреть участок в поиске детектива, однако делать этого не пришлось.

Коннор стоял на другом конце серого просторного холла. В его руках были какие-то бумаги, но смотрел он не на них. Он смотрел на меня, в упор. Возможно, ожидал, что я сейчас подойду или окликну, но нет. В моих планах было иное.

Вокруг звучали телефонные звонки, удары пальцев темнокожего офицера по клавиатуре, притихшие переговоры стоящих вдалеке полицейских. Я слышала каждый звук, любой резкий шум заставлял вздрагивать, и все же не спускала опасливого взора с детектива в синей полицейской униформе. Не сводя глаз с андроида, я сделала всего один шаг к выходу. Коннор правильно понял посыл. Меньше чем через секунду я шла вперед и четко осознавала – он идет следом.

Перспектива оказаться близко с тем, чье тепло вчера манило и чей жар я искала пол ночи на подушке, сейчас меня радовала не так сильно, как до встречи с Рейн. Выходя из душного полицейского участка под общие взоры имеющихся в департаменте существ, я радовалась легкому ветру, остужающему кожу на щеках. На мне была всего одна футболка и джинсы, но даже в них тело ощущало себя, точно в бане. Ноги вели меня через всю парковку, и когда я водрузилась на водительское кресло внедорожника, андроид, безмолвно шедший следом, аккуратно сел рядом.

Я не собиралась обсуждать услышанное здесь, в машине. И уж точно не собиралась делиться мыслями и сыпать вопросами на территории участка. Распустив волосы, отчего кожа головы приятно заныла, я завела двигатель и направила автомобиль прочь с территории департамента. Коннор ничего не говорил. Только сидел рядом, смотрел вперед и молчал.

Это были тяжелые десять минут в моей жизни. Как бы мне не хотелось обрушить на голову девианта множество сомнений после встречи с Эмильдой, я все же телом возвращалась к недавнишним потокам тепла рядом с обнаженной спиной Коннора. Кажется, сейчас эти потоки только усиливались. Ехать в тишине было сложно, мы будто бы наполняли автомобиль совместным теплом, и каждый взгляд на сидящего рядом андроида заставлял меня встряхивать голову и возвращаться вниманием на дорогу. Проехав несколько светофоров, я свернула на парковку рядом с набережной. Гул лошадиных сил под капотом оставался недосягаем для нас, однако я понимала, какой автомобиль сейчас находится в моих руках. Хотелось дать по газам, вывернуть на трассу и нестись со скоростью двести километров в час! Вместо этого внедорожник бережно заехал на парковочное место и заглушил свой двигатель. Теперь мы и вовсе были погружены в тишину.

Андроид смотрел на меня выжидающим взглядом. Я не видела его лица, глядя перед собой на представший взору мост Амбассадор, но ловила его взор на своем теле. Как много внутри вопросов, как много сомнений, и еще больше желания обрушить поток переживаний ему – девианту, спасшему жизнь и давшему этот номер. Устало откинувшись на спинку сиденья, я запустила пальцы в волосы под наблюдательным взором детектива. Он заставлял чувствовать меня неловко, дискомфортно, и это чувство сравнимо разве что с ощущениями влюбленной в своего кумира школьницы. Он заставлял меня чувствовать себя потерянно, обреченно, и это чувство можно было прировнять к тому, что испытывают сидящие напротив стола онколога люди, которые только что узнали причину своей будущей смерти. Он заставлял меня чувствовать себя устало, и это чувство было несравнимо ни с чем. Только с тем, как именно я себя ощущала, сидя спиной к красной стене посреди собственного сознания.

Не желая больше наполняться теплом Коннора, я аккуратно вылезла из машины и побрела в сторону бегущей реки. Позади слышался звук захлопываемой двери, однако андроид не торопился подходить. Темные глаза наблюдали за тем, как я укладываю руки на парапет, как старательно вдыхаю речной свежий воздух, вслушиваюсь в звук чаек и играющих где-то рядом детей. Мне все еще было жарко. Холодный речной воздух обдавал разгоряченную кожу, отбрасывал волосы назад. Но мне все еще было жарко.

– Вы обращаетесь ко мне чужим именем. Вы смотрите на меня так, как будто мы оба прошли и ад, и рай. А теперь вы даете мне номер человека, который должен быть врагом номер один, а оказывается, что это гребанный работодатель, – охлаждая руки на бетонном парапете, я задумчиво в поисках ответов посмотрела на приближающегося андроида через плечо. – Вы знаете обо мне слишком много. Кто вы вообще такой?

Детектив остановился рядом, в метре. Он, как и я, аккуратно уложил руки на перекладину, рассматривая возвышающийся на фоне тучных облаков мост. Я жадно впивалась в его профиль, отмечала изящность колыхающейся пряди волос в такт ветру, смотрела на вздрагивающие ресницы и шевеление мужских губ во время ответа. Все в нем было прекрасно, все в нем было идеально. Только если вчера тянуло быть ближе, сегодня – стоять в стороне и смотреть, слушать.

– Я машина, – с некоторой обреченностью произнес андроид. Он лишь слегка повернул ко мне голову, глядя сверху вниз. От таких движений меня покрывало мурашками, подгоняемых холодным ветром. – Был когда-то.

Почти каждая его фраза как нечто знакомое, нечто, пробивающееся из прошлого. Сначала он называл меня Анной, а себя Коннором, потом представлялся как друг Хэнка Андерсона, теперь называл себя машиной. Почему он назвал себя так?.. Все его слова словно на секунду другую отбрасывали меня за красную стену, давали на мгновение почувствовать какую-никакую связь с жизнью «До». Но я не спешила расспрашивать. Услышанное сегодня давало мне возможность взглянуть на себя и окружающий мир иными глазами. Я была бесчувственной. Неужели? В каком отчаянии нужно быть, чтобы пойти на такое добровольно? Причины странных решений оставались сокрытыми, но сейчас меня волновало не то, почему семь лет назад я лично подписала контракт с правительством. Сейчас меня волновало чувство потерянности, точно в этом мире мне нет места.

– Разговор был продуктивным, – вернув взор на речную беснующуюся поверхность, я постаралась собрать мысли в кучу. Теперь Коннору предстояло исследовать контуры моего профиля. – Я услышала достаточно, чтобы хоть немного пробиться в прошлое. Но все еще не знаю, чему верить.

Ветер уносил слова за спину, позволяя здесь и сейчас говорить все, что вздумается. Я знаю, та стена, что теперь рушилась в голове, скрывает то самое настоящее прошлое, и все же не могла отделаться от преступного чувства. Мистер Камски больше не был в моих глазах добрым соратником и уж тем более другом. Теперь он представляет из себя совершенно незнакомую личность, играющую по грязным правилам. Как и все, кто находился рядом. Разве что лейтенант Андерсон, лишь раз мною встреченный вел честную игру. Точнее, вообще не принимал в ней участие.

– Она рассказывала мне такие вещи… а я слушала ее и совершенно не могла найти в себе хоть какого-либо отзвука. Слышу только, как трещит стена в голове, – дотронувшись пальцем до виска, я как бы продемонстрировала детективу свои мысли. – Я знаю наверняка, что все ей сказанное – правда. Что это все мое прошлое, настоящее! Но чувствую себя каким-то преступником, вором, что вскрывает сейф в банке.

Это была чистая правда. Мистер Камски просил не открывать сундук Пандоры, я же пыталась его вскрыть тупым ножом, оглядываясь по сторонам и боясь услышать звуки сирены. Босс перестал внушать доверие, но нечто внутри не давало воспринимать открывающуюся правду, как истину. Нечто держало меня на расстоянии, и этим нечто был тот самый мрак из снов.

Руки остыли. Сжав пальцы в кулаки, я обреченно посмотрела в лицо андроида, что еще вчера спас мне жизнь. Даже сквозь ветер и полицейскую униформу ощущаю потоки его тепла. Мне так хотелось протянуть к нему ладонь, снова сжать плечо и поразиться множеством электрических разрядов. Убрать тонкую прядь обратно в стрижку, может, мимолетно коснуться мужской щеки. Но я не должна этого делать. Это машина, биологически неживое существо. Я все еще была уверена в своей инертности, и в ближайшее время я намеревалась доказать это.

– Чему мне верить? – облизнув губы, я отчужденно оглядела собственные ладони. Коннор молча следовал моему взору. – Один твердит о том, что я работаю на него почти всю жизнь, другая – о том, что раньше я была машиной-убийцей без намеков на чувства. А если я и вовсе не человек? Я ничего не помню в той мере, в которой должна. Вдруг я какой-то новый вид машины с красной кровью и заживающей тканью? В конце концов, мой босс – гребаный психопат, помешанный на роботах. Я не могу быть уверена даже в том, что являюсь человеком.

– Позвольте мне доказать вам это.

Испугано взглянув обратно на детектива, я заметила, что тот приблизился как минимум на шаг. Но вместо желания отдалиться, как в прошлый вечер от Рида, я стояла как вкопанная и не решалась произнести хоть что-то. Детективу не нужно было разрешение. Не отрывая от меня взора карих глаз, Коннор бережно взял в свои руки мое правое запястье.

Вот они. Тысячи электрических импульсов. Миллионы покалываний в коже, которой касаются пальцы андроида. Сотни вспышек в груди, и столько же мурашек по телу. Я не сводила с его шоколадного цвета радужки взора, упивалась этим визуальным контактом, продолжая чувствовать себя преступницей. Не должны люди чувствовать подобное по отношению к машине! Я – человек, он – андроид! Но почему-то тело воспринимает его совершенно иначе.

Пока в моих мыслях творилась бесовщина, Коннор аккуратно нащупал то место, где проходит крупная артерия. Теплые руки были такими приятными, что я с ужасом для себя чувствовала внутри желание сжать их и никогда не отпускать. И когда там, где находиться большой палец девианта, пробились разъяренные удары учащенного пульса, андроид продолжил говорить:

– Чувствуете? Это пульс, – в любой другой момент я бы обиделась за объяснение таких элементарных вещей, но сейчас же я утопала в теплом бархатном голосе. Смотрела на него в ответ, боролась с нарастающим в груди жаром, как могла. Было очень сложно. – Андроиды не имеют пульса. Наша кровь циркулирует по сосудам непрерывно, без каких-либо толчков.

Да мне уже плевать, кто я такая. Только не отпускай мою руку, не дай мне уйти, не позволь вернуться этой треклятой красной стене с надписью «НЕЛЬЗЯ». Я знаю, что именно она надвигается ко мне со всех сторон, чувствовала это из-за нарастающих пульсаций в лобной части головы. Ты удивительно прекрасен, и я не могу ничего с собой поделать, только пялюсь на тебя ответным загипнотизированным взором. Понимаю, ты опасен. Все еще чувствую это, как и тогда, на кухне участка. Я чувствую себя маленькой добычей перед огромными завораживающими глазами питона, и, господи, как я хочу продолжать ощущать себя слабой рядом с тобой! Ты все еще держишь мою руку, я стараюсь усмирить сходящее с ума сердце, но ты-то все равно все слышишь. Возможно, именно поэтому твои глаза настилаются туманом, а брови хмурятся.

Ветер уносил волосы назад, вместе с ними позади терялись звуки чаек и речных волн. Мышцы начинали наливаться слабостью, пульс под большим пальцем андроида отбивал чечетку, и каждый его удар отзывался в висках, в груди, в голове. Да, я чувствую боль под черепной коробкой, и все же она меркнет рядом с тем, чем обладает мышечный двигатель.

Нет… так нельзя… он машина. Машина без плоти и крови. Он опасен. Ему нельзя доверять. Он слишком много знает о тебе, но продолжает скрывать свою истинную роль в твоем будущем и прошлом…

– Ты говоришь, что не знаешь, кто ты… – говорил мужской голос, что вдруг решил перейти на «ты».

Он опасен, Тони, тебе не стоит с ним связываться. Да, сейчас в тебе говорит красная стена, но даже в ее словах есть доля правды. Его прикосновения желанны, а взгляд карих глаз прекрасен, но все это ловушка, просто мышеловка посреди деревянного пола! Не смей о нем думать, от этого будет слишком много проблем, поверь мне…

– … но я знаю, – он больше не держал палец там, на пульсе. Теперь он сжимал женскую ладонь обеими руками, впиваясь взглядом в самую душу.

Не стоит, Энтони, не смотри на него… не смей слушать его слов, отпусти его и уезжай домой. Он опасен, Тони, опасен! Не стоит этого делать, постарайся забыть о нем, не надо подпускать так близко, не смей, не смей…

– Я видел тебя настоящую, – продолжал говорить андроид, и с каждым его словом я становилась лишь мрачнее. – Такой, какой никто не видел.

Не смей, не смей, НЕЛЬЗЯ!

– Какого черта вы несете? – вырвав руку из цепких пальцев детектива, я сделала несколько шагов назад. Все внутри бунтовало, требовало развернуться и уйти, сесть в машину, проехать несколько миль, может, даже утопить сраный автомобиль и смотреть в ужасе на то, как тот уходит на дно реки. Сейчас я испытывала дикий страх, и самое худшее – все еще продолжала испытывать отдаленное желание быть рядом. – Что вы вообще себе позволяете?!

Я видела, как сходит туман с глаз детектива, наблюдала за смятением и виной в выражении его лица. Пламя в грудной клетке резко сменило цвет на синий, обдавая все внутренние органы холодом. Ветер стал противным, ледяным. Все дальше и дальше отдаляясь от андроида в сторону машины, я не смела сводить с него опасливого взгляда. На минуту другую посетила мысль нацелить пистолет в сторону машины, однако вряд ли идею грозить полицейскому можно считать удачной.

– Анна, я…

– Я не Анна, ясно?! Меня зовут Энтони! – крик стоял практически на всю аллею, хорошо, что рядом никого не было. Каждое мое слово на повышенных тонах заставляло андроида хмуриться все сильнее, стараться подобрать слова, открывать и закрывать губы, но мне было абсолютно наплевать. Наглость и бестактность действий Коннора ввергнула меня в неистовое бешенство берсерка, но на деле я знала причину такого поведения. Меня обуял страх. – Я не знаю, кто эта сраная Анна, и знать не хочу, понятно?! Я знаю вас всего несколько дней, так что следите за своим языком, мистер, пока кто-нибудь его не вырвал!

Оставив отвернувшегося к реке андроида в одиночестве, я почти что бегом бросилась к внедорожнику. Коннор больше не смотрел мне в след, не шел за мной в желании высказать недосказанное. Я неслась на всех порах через множество дорог, подальше от участка, от ресторана, от ввергающей в ужас набережной. Сознание понимало и принимало то, что поведение было основано на болтающей все еще целой красной стене и установках, поглощающих меня во снах. Какой-то частью я жалела о содеянном. Детектив резко перескочил на излишне близкое общение, и тело в общем-то не было против. Но то, что шептало в голове, перебивало голос второй личности и мои собственные желания. Это был голос страха, испуга. Голос вполне обоснованной реакции на намек андроида о близости в прошлом. Может, он говорил о соратничестве, том самом чувстве, что недавно было разделено с Камски. А может, о чем-то куда более интимном и личном.

Даже не смей думать об этом! Ощутив эту мысль, я неосознанно вдавила педаль газа и переключилась на четвертую скорость. Автомобиль мчался вперед, мимо других машин и зданий, мимо смотрящих в след прохожих, мимо коттеджей и фонарных столбов. Мне так хотелось скорее добраться до комнаты, спрятаться в подушках и сдерживать внутренние позывы разреветься от переполняющих противоречивых чувств. В прошлом я бы наверняка пришла к порогу комнаты Камски, чтобы поплакаться и поделиться волнениями, но теперь мне было не с кем разделить внутренние переживания. Теперь я и вправду была абсолютно одна.

Внедорожник был брошен прямо у входа. Автомобили рабочих стояли на месте, разве что теперь к ним присоединился крупный грузовик, на которых перемещали крупногабаритные вещи, вроде огромных стекол. Все было бы не так плачевно, если бы не встреченный на входе Ричард. Его до боли похожая на Коннора морда сейчас напрашивалась на повторение вчерашнего леща, и все же я сдержала свой яростный порыв, несмотря на царившую внутри груди злость. Его холодное приветствие как всегда было проигнорировано, однако едва я порывисто двинулась в сторону коридора, как тот настоятельно прервал мой путь своим отвратительным голосом:

– Мистер Камски разыскивал вас, мисс Гойл, – донеслось в спину, когда я уже была у открытой двери. Вот уж кого мне сейчас не хотелось видеть, будучи переполненной чувством ярости. – Он просил передать просьбу найти его по возвращению.

– Ну и где он?

Жестокость моих слов, нарушаемых звуки работы в комнате с бассейном, заставила Ричарда некоторое время молчать. Видимо, представлял себя вновь пропечатанным в стену, и потому судорожно подбирал в голове подходящие слова.

– Он на кухне.

Большего и не надо. Желая как можно быстрее отчитаться перед боссом за несанкционированный выход из дома, я прошла по коридорам. Один из них вел в ту самую комнату с голубыми стенами, которые часто были спасательным кругом в пучине ада и переживаний. Передо мной вскрывалась правда, передо мной всплывал перепуганный, но пытающийся что-то сказать образ андроида-детектива в синей обтягивающей униформе. И все это заставляло изнутри вырываться в злостные крики, крушить все вокруг в ужасе и страхе. Но я сдержала себя и, нацепив совершенно безэмоциональное лицо, прошла в тот коридор, что вел на кухню.

Босс сидел за столом, удрученно ковыряясь в тарелке с овощами. Было сложно держать себя спокойно, пока внутри бушует пожар злости и ненависти вперемешку с трепетными чувствами от ощущения пальцев на запястье. Как же хотелось поскорее с этим закончить. И как же хотелось услышать то, что скажет босс. Послушать его речи после всего того, что было услышано мною в ресторане. Уверена, отныне они не будут звучать так сладко и искренне, как раньше.

– Тебя не было несколько часов, – не отрываясь от планшета, без особого интереса произнес босс. Не желая стоять над душой, я уселась за стол напротив.

– Я думала, что теперь могу покидать дом без твоего согласия, – как можно проще пожала я плечами, скрывая непрерывный ор в голове.

– Ничего не стоит, чтобы просто предупредить меня о выходе.

– Попробуй достучаться до тебя в твоем подвале, – едва ли не огрызнулась я начальству. Все же было очень сложно сдерживать злость внутри.

Это не ушло от внимания Камски. Элайджа отложил вилку, отложил планшет и, сцепив пальцы вместе, установил руки локтями на стол. Его серые глаза смотрели мне в душу, пытались отыскать там причину такого непривычного поведения, и я с легкостью могу ему наврать. Теперь у меня нет желания быть с ним искренней. Теперь у меня нет желания говорить только правду.

Как ни странно, в кухне мы были одни. Только при более тщательном наблюдении я заметила синие разводы на мужских пальцах, заприметила синие пятна на серой футболке Элайджи. Кухня начинала раздражать меня так же сильно, как и сам босс, но я не смела нарушать тишину, лишь бы не привлекать к себе лишнее внимание. Увы, вопросов избежать было нельзя.

– Ты словно бы чем-то встревожена.

Итак, самое время включать актрису. Либо я сейчас по полной выдаю себя агрессивным поведением, либо сдерживаю позывы злости до комнаты и стараюсь сыграть на жалости мужчины. Голос Эмильды Рейн в голове рассказывал о нечестных играх мистера Камски. Что ж, значит, мы оба будем играть по грязным правилам. Запустив руки в волосы, я выжидающе посмотрела на Элайджу. Взгляд мой ему явно не понравился.

– Ты еще удивлен этому? Меня вчера едва на тот свет не отправило, как думаешь, насколько тревожно я могу себя чувствовать?

Мистер Камски хмыкнул, опустив взор обратно в тарелку. Он не собирался возвращаться к обеду, вряд ли он вообще желает принимать пищу после всего случившегося. Однако его молчание вкрадчивым голосом в голове напевало о неверии, которое босс теперь испытывает ко мне. Не стоит гадать, чтобы знать причину его недоверия – браслет больше не вещал о местоположении работника, а сам работник слишком часто начал покидать дом и задерживаться в городе. Я не питала надежд на то, чтобы обмануть Камски. Попытка не пытка, но все же Элайджа продолжал оставаться гением-инженером, создавшим новый вид разума, который вовсю строил в этом новом мире свой собственный. А такому гению ничто не строить раскусить блеф двадцатисемилетней девчонки, в чьих мозгах вот уже месяц копается его друг психотерапевт.

Молчание нарастало. Вместе с ним и нарастало предчувствие провала. Не отрывая рук от волос, я попыталась состроить встревоженное лицо и виновато посмотреть на мужчину в перепачканной серой футболке. Было сложно настроить себя с волны злости и внутренних смятений на тревогу и испуг. Глядя на переплетающиеся пальцы Элайджи, я старалась представить себе, как тот снимает синее платье с разложившейся на металлическом столе отключенной Хлои, как отдает команду компьютеру, и механическое тело теряет свою оболочку. Его руки бережно вытаскивают деталь за деталью, стирают остатки тириума с белого пластика на груди, плече и голове машины. Я видела это все в воображении, и, как ни странно, наполнялась обреченностью от подобных мыслей. Да, эта Хлоя не нравилась мне в полной мере, и все же… любой разум можно считать живым, если он способен выдавать даже самые примитивные команды. Мне было ее жалко. Это сыграло свою роль.

– Извини за грубость, – я как можно глубже вздохнула, постаравшись расслабиться на стуле. Элайджа наблюдал за мной внимательно, смотря в открытую прямым взором. Что видел он в моем лице? Видел ли смятение по отношению к себе? Видел ли бушующую ярость к андроиду, недоверие к нему и ненависть к самой себе? Думаю, что нет. – Просто я не могу отделаться от чувства ненужности. Какой от меня смысл, если любой черт может пробраться в дом и оставить в нем посылку?

Мужчина в который раз хмыкнул, разве что теперь это была понимающая, по-своему отеческая ухмылка. Точно я маленькая дочь, что боялась выйти на сцену перед многочисленными зрителями на детском утреннике и рассказать стишок. В какой-то степени меня и впрямь волновал этот вопрос. Некто проник на частную территорию; некто блуждал по коридорам, ища подходящее место; некто, возможно, подслушивал разговоры, пытался взломать подвал; некто был здесь, и я ничего не смогла сделать.

– Твоя задача – прикрывать меня, а не голые стены, – успокаивающе ответил Элайджа. Его собранные на затылке волосы слегка растрепались, намекая на длительность работы в лабораторном подвале. – И пока что ты справлялась с этим. Не думал, что взрывное устройство вызовет у тебя такой страх.

– Иногда ты меня удивляешь. В твоем доме взорвали бомбу, а ты ведешь себя так, как будто просто какой-то молочник подкинул тебе кислое молоко. Меня распирает от страха, а тебе хоть бы хны!

– Твоя жизнь могла оборваться, – терпеливо объяснил свое поведение босс. Он смотрел на меня со слегка приподнятым подбородком, и теперь в этом взоре не сквозила отеческая заботливость. На этот раз я ощущала перед собой соратника, который понимал и принимал мое поведение. Было, правда, несколько «но»: соратником он перестал быть вчера при обнаружении жучка, и настоящие причины моего поведения он не знал. – Если бы я оказался на твоем месте, я бы чувствовал себя ровно так же, как и ты. В любом случае, это уже не имеет значение. Через неделю я закончу все свои дела в штатах, и мы покинем континент.

И вот он – новый приступ злости. Необоснованный (или обоснованный?) поток ярости в сторону того, кто вроде должен быть близким другом, в какой-то степени братом. Встреча с Эмильдой Рейн показала мне истинные лица, несмотря на то, что я не собиралась беспрекословно верить в слова главы правительственного подразделения. Красная стена в голове рушилась, все еще вещала свои треклятые слова «НЕЛЬЗЯ» и, самое худшее – я начинала чувствовать стыд перед андроидом за свои мерзкие слова.

Это была не я… это говорила не я! Это был голос страха, голос красной стены, что требовала отдалиться от потенциально опасного существа! Я наговорила детективу столько грубости после того, как восхищалась бушующими в груди колибри от ощущения биосинтетической кожи на запястье. Так много негативного было брошено в Коннора, который первым указал мне дорогу в правильном направлении. Он не врал, я знаю это. Чувствую на инстинктивном уровне, что тот не желает причинять мне боль, пусть он и использует, судя по словам Рейн, не совсем честные методы достучаться. Андроид старательно пытался мне что-то сказать по-своему, с помощью своих способов, а я так нагло и враждебно пытаюсь его оттолкнуть! И вот, теперь я снова осознаю, что вскоре покину это место и никогда не увижу единственную возможность познать себя настоящую.

Он видел меня настоящую. Знал такой, какой никто не видел. И я могу в это поверить, сопоставив произнесенное Эмильдой имя доверенного лица из полицейского участка. Мы и вправду могли быть в одной связке. И Камски догадывался о моих подозрениях. Вот почему мы покидали страну.