Текст книги "Каминг-аут (СИ)"

Автор книги: Chans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 95 страниц)

Долину окружил лес, сомкнувшись над головой густыми кронами, скрыв от палящего солнца. Отыскав лесные ягоды, Фрэя набросилась на них. Перезревшие, помятые, они таяли во рту. Обчистив пару кустов, все равно еще чувствовала голод, но уже не так сильно. В лесу начался листопад, устилая землю хрустящей листвой. Вскоре девушка выбрела на лесное озеро. Мозг жаждущего отключается, когда видит прохладную воду. Бросившись вперед, не удержалась на ноющих ногах и упала на колени, погрузила лицо в прохладную воду.

Нагретая голова постепенно остывала. Прощупав дно своей палкой, скинула всю одежду, путаясь в складках и лентах, торопясь и тяжело дыша, стянула носки и погрузилась в воду. Озеро заполняли крохотные мшистые острова, заросшие тростником и сухими кустарниками. Несмотря на неприятный темный цвет воды, усеянной мелкими листочками, девушка наслаждалась купанием, отмываясь от слоя песка, травяного налета, грязи и пота. Под самой поверхностью проступали очертания пушистых салатовых водорослей и скользких растений темно-зеленого цвета. Солнце припекало, высвечивая мшистые островки и спокойную воду. Фрэю укрывал окружающий озеро высоченный лес, из которого доносился тихий шорох опадающей листвы. Если так пойдет и дальше, то она даже перестанет бояться. Здесь её следы немного спутаются, чистая озерная вода заглушит её запах, а осыпающиеся листья позволят перемещаться, и вовсе не оставляя следов на земле. Лес наполнен движением, он позволит ей скрыться.

Эти приятные мысли занимали Фрэю, пока она отмывалась в озере. Дно покрывала твердая почва и мох, позволяя натруженным ногам немного расслабиться. Погрузившись под воду, девушка попыталась распутать кокон волос.

Поминутно озираясь по сторонам, она медленно выбралась из запруды и принялась натягивать на мокрое тело проветренную одежду, не удосужившись даже смахнуть ряску, поналипшую к мокрой коже. Набросив сверху кимоно, как короткий домашний халат, завязала волосы грубым узлом и скрепила заколкой. Дальнейший путь пролегал через лесное озеро с безмятежной гладью темной воды и островками, выступающие из-под воды, засыпанными принесенными встречным ветром сухими желтыми листьями. Прощупывая почву под ногами, Фрэя пересекла озеро и скрылась в лесу. Багряная листва застилала шуршащую под ногами землю, деревья под солнцем горели всеми красками огня, в лесу шел листопад. Коричневые стволы выделялись на фоне объятого языками пламени осеннего леса. Красные листья капелью сыпались на землю, устилая её мягким ковром.

Если из навевающего сон шелестящего царства бескрайних лесов и продуваемых долин существовал выход, то она его отыщет. Выжить в лесу оказалось гораздо легче, чем могла бы себе представить уроженка столицы. Оставляя позади опустошенные ягодные кусты, Фрэя остановилась только с приходом вечерних сумерек. Ночью стало очень холодно, и, мучаясь бессонницей, она всё-таки решила рискнуть и развести костер. Подобрала два заостренных шершавых камня и горстку поломанных сухих веток. Долго не могла высечь искру, на уроках этому не учили, да и в походах она не бывала. И только когда её перестала сотрясать дрожь, Фрэя погрузилась в сон, слушая треск пламени и шорох леса. В воздухе разливался аромат осени, сырой земли и опавших листьев. Костерок погас на рассвете, оставив лишь горсть тлеющих углей и остатки сгоревших листьев. Если бы кто прошел мимо, то бы не заметил спящей девушки в простой одежде невзрачных цветов и ослепительно-белых носках. Потемневшие непромытые волосы сливались с окружающим пейзажем, а тело засыпали листья, прикрыв сильно загоревшую кожу.

В то утро ей впервые приснился грубо сложенный, точно вытесанный из куска камня, черноволосый человек с напряженными морщинами на лбу и застывшим выражением лица. Его густые волосы были подстрижены под «ёжик», а на висках – тщательно выбриты. Его облик совмещал удивительную безмятежность и внутреннюю силу, благодаря которой он прямо-таки излучал уверенность в себе. Этот человек был готов в любой момент отразить удар, хотя внешне его лицо оставалось всё таким же невозмутимым, только иногда густые надбровные дуги надвигались на глубоко посаженные сине-зеленые глаза. Незнакомый человек был статен, своими двумя он твердо стоял на этой земле. Фрэя залюбовалась его статью, рельефными чертами художественного лица и внутренней силой. Незнакомец вызывал почтение.

Сначала его окружали потемки, потом мир вокруг преобразился и наполнился приглушенными красками, как будто земля была окутана предгрозовыми сумерками. Затянутое облаками белое с серыми подтеками небо и голая лесная поляна идеальной круглой формы. Незнакомец смотрел сквозь Фрэю на того, кто стоял у неё за спиной.

– Не ходи туда, – как громовой раскат донесся одновременно заполняющий всё пространство, и в то же время – шепчущий, будто успокаивающий, голос, такой же спокойный, как и выражение лица мужчины. Голос, не найдя за что зацепиться на круглой поляне, втянулся обратно в воздух, точно они находились в вакууме, отрезанном от внешнего мира. Только потом Фрэя поняла, что слышала не голос, а мысли. На самом деле, никто из них не произнес ни звука.

– Что?

– Не ходи туда, – повторил Эваллё, проходя мимо неё. Его вполне осязаемый рукав из плотной толстой ткани задел её руку. Парень бесшумно пересек поляну, не доходя до деревьев, растаял в воздухе. Исчез и мужчина с рельефным лицом.

«Почему?» – хотелось спросить, но сновидение уже рассеялось.

Проснувшись на холодной земле, покрытой листьями, как багряной мишурой, Фрэя долго разминала отекшие конечности и замерзшие пальцы. Деревья продолжали сбрасывать листву.

Наваждение преследовало изо дня в день и воплощалось во снах. Почему ей снился Эваллё? Когда-то она с братьями гуляла по лесу, тогда она ощущала себя защищенной и счастливой, вероятно, именно из-за этого воспоминания и образовалась связь между лесом и её старшим братом, но почему сейчас? Где бы ни был её брат, он никак не мог оказаться здесь. Фрэя не верила в совпадения. Почему он твердил одно и то же? Что хорошего ждало бы её, вздумай она остаться во дворце? Имело смысл объяснить всем тем, кто возлагал на неё хоть какие-то надежды, что все их увещевания – бессмысленны. Она не способна изменить природу этих существ, служанки ошиблись, думая, что она тот человек, который сможет понять их; она не хочет изменять Моисея, он зря притащил её в этот театр, ему помочь она также не в силах. Если человек сомневается, он всегда может пересмотреть свои действия, но сейчас не в чем было сомневаться. Она приняла правильное решение покинуть дворец.

Оглядевшись, она поняла, что позади нет никого, кроме неё. Она здесь абсолютно одна. Листья заметают следы, ветер уносит запах. Уже нет смысла скрываться, замерзать, рискуя привлечь внимание запахом дыма. Теперь она поистине заблудилась. Этот отрезанный от внешнего мира переменчивый лес, не имеющий ни конца, ни края… не хочет так просто её отпускать. Но, возможно, если она будет продолжать бороться, если она и дальше будет идти вперед, в итоге лес отпустит её. Некогда себя жалеть, некогда предаваться воспоминаниям. Стряхнув с себя шелуху, Фрэя двинулась между деревьями, в конце концов, ноги куда-нибудь да приведут. Похоже, она начинает сомневаться, а правильно ли сделала, сбежав от Моисея. Она сомневается, а в правильном ли направлении идет… Может быть, стоит развернуться? Или там она уже была? И не раз… Главное, без паники. Обернувшись пару раз вокруг своей оси, Фрэя поняла, что проглядела свой маршрут и сбилась с проложенной в уме тропки. Красный лес обступал её со всех сторон, насекомые больше не щелкали в траве своими хоботами, бабочки не порхали с цветка на цветок, шмели не жужжали, кузнечики не стрекотали в буйной зелени. Только дятел изредка долбил кору. Но Фрэя была уверена, что не ходит по кругу, она просчитала дорогу, она не могла заплутать. Стараясь не придаваться панике, девушка метнулась через лес. Ведь должно же быть хоть что-то положительное во всем этом кошмаре. Будто она спит и видит сон, странный, путанный, как в свою первую и последнюю ночь пребывания во дворце. Тогда лучше изменить тактику.

Не успев остановиться, Фрэя крепко зажмурила глаза, пока всё не заволокла тьма. Вспомнила свой недавний сон, где стоял тот человек, куда пошел Эваллё. Мысленно она проиграла эту сценку и двинулась вслед за братом, к той, мнимой стене деревьев, плотным кольцом обступающей идеально-круглую поляну. Теперь она двигалась за ним, как если бы Эваллё не исчез, а прошел сквозь стену деревьев. Ускорила шаг.

Вырвавшись из леса, Фрэя остановилась как вкопанная. То, что она увидела, вызвало такой взрыв негодования, что даже голова пошла кругом. Весь путь, который она проделала, изнывая от жажды, усталости, неизвестности и голода, должен был привести именно сюда! Чуть помедлив, девушка спрыгнула с земляной насыпи, на краю которой обрывался этот лес, приютивший её. Фрэя не думала, что остров Хоккайдо настолько велик, она никогда не думала, что песок может быть цвета чертополоха и лаванды. Прищурив глаза, она вглядывалась в даль. Лес сменился пустыней, но разве она еще не перестала удивляться?.. Тонкий слой песка казался настоящим. Зависшие над землей облака и тугой кокон тяжелого пыльного воздуха создавали это нелепое освещение. Ветер трепал одежду и волосы. Она не могла идти дальше. Пустыня – это самоубийство! Где она там отыщет воду? А еду? Где будет скрываться от солнца? Девушка заскрипела зубами, такой поворот событий вводил в бешенство. Ступила на песчаную дюну. Горка серо-лавандового песка под ногами рассыпалась, ветер подхватил песчинки и повлек в пустыню. Впереди, куда ни посмотри – песок. Жаркий, душный песок повсюду.

Разве могла она убежать из рабства этих мясников? Её план изначально был обречен на провал, но она верила… верила, что сможет обойти этих хитроумных изворотливых существ. Они украли семью, свели отца с ума, загнали её саму на край света. Они – народец подлых убийц и садистов. Моисей знал, что она попытается бежать.

– Будь ты проклят. ПРОКЛЯТ! – Девчонка сделала пару нетвердых шагов навстречу песку и зною. Из её груди вырвался душераздирающий крик, в который она вместила всю боль, горечь, душащие, не дающие покоя воспоминания, все невыплаканные слезы, всю злость, гнев, ненависть. Оскалив зубы, она возопила вдвое громче.

Они алчны и хотят отобрать у неё всё, даже душу. Выжать медленно, крупица за крупицей… Болезненно, мучительно, до последней капли.

Глубоко вздыхая, Фрэя согнулась пополам, пробыв в таком положении с минуту, почувствовала себя немного лучше. Сердцебиение замедлилось. Вдохнув жаркий песок, распрямилась и расправила плечи. Стояла духота, слабый теплый ветер колыхал пропыленную одежду и спутанные пряди, облепившие лоб, кожа лоснилась на свету. Куда теперь идти? Вперед? Прищурилась от яркого света, застлавшего небосвод. Или повернуть назад? Вернуться в лес и попытаться отыскать другую дорогу… Должен быть второй путь. Когда его найдет, вероятно, она почувствует что-то… Поймет, что поступает правильно. Она должна обернуться. Прямо сейчас повернуться назад.

Единственный звук, который она слышала – шепот песка. Сначала что-то ледяное, абсолютно чуждое среди песчаных дюн и бескрайних барханов, обжигающе-жалящее, как пар над зажженным огнем конфорки, острое, как лезвие катаны. Потом – боль и ледяное пламя, сжигающее своими раскаленными языками все внутренности и парализующее тело. Девушка подавилась, захрипела. Что-то застряло между лопаток… не пошевельнуться. Любое движение плечей, шеи, спины вызывало мучительную боль, пригвоздив к одному месту. В том месте, где наконечник стрелы порвал одежду, кожу покрыла липкая корка, влажная горячая ткань облепила рану, по шее потек холодный пот. Вдруг стало сложно удерживать равновесие, голова закружилась. Из горла вырывались сипящие хриплые звуки, харкающий спазматичный кашель, почти беззвучный, только губы раскрывались.

В глазах помутилось, с трудом поворачивая ступни влево, девушка кое-как обернулась, но только на пару сантиметров, жилка на шее судорожно пульсировала, сердце колотилось, обернулась, чтобы увидеть диковатые молчаливые глаза неестественной расцветки… взгляд… Только ветер гонял песок. Она не слышала ни легкого треска натягиваемой тетивы, ни свиста рассекающей воздух стрелы.

Они нашли её. Всё время они шли по её следу, выслеживая, подстерегая свою добычу…

– От… – девушка сглотнула кровавую слюну, стекающую по губам, – отправляйся… в ад…

Голос совсем охрип. Не хватало дыхания.

На краю земляной насыпи, у самой границы красного леса застыла высокая стройная фигура в синем плаще. Он не произнес ни слова.

Фрэя чувствовала, как теплая струйка сбегает по вспотевшей спине. Фиалковые глаза наблюдали за ней немного отстранено, во всем выражении лица, в прищуре разноцветных приподнятых к вискам глаз, в неровной линии тонкогубого рта, в каждой врезавшейся в память черточке – легкое удивление, легкое, точно рябь на поверхности воды. Его плащ с индиговой прослойкой, покрытый опавшей листвой, прожигал воспаленные глаза, ослепляющим пятном выделяясь на фоне багряной, точно окропленной чьей-то щедрой рукой, окровавленной листвы. В своих руках он держал огромный сливового цвета лук с изукрашенным узорами драгоценным древком – по истине королевское оружие.

Тело онемело, плечи налились тяжестью, и, казалось, хребет переломится под их весом. Часто задышав, девушка повалилась в песок. Упав на живот, содрогнулась всем телом, вызвав зудящую боль в парализованных конечностях. Внутренности превратились в вязкую вату, налились свинцовой тяжестью, готовые разлиться по песку. Тело… сейчас растворится в жаре пустыне. Тяжело, давяще… Она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, просто лежала на животе, прижавшись щекой к песку и вытянув руки вдоль тела. Словно камень, неподъемная и недвижная плоть. Сердцу стало тесно в маленькой коробке, оно рвалось на свободу, но тяжелая плоть напирала со всех сторон, сжимая… сжимая…

========== Глава IV. Отравленный яростью ==========

Здесь. В этом месте. Её след оборвался.

– Там никого нет, – пробормотал Тео. – Этот дом пуст. Света нет. Не думаю, что там кто-то скрывается, только если с автоматом… Автомобиля тоже нет. В такую глушь пешком не доберешься. – Китаец привалился к раскаленной дверце, потирая веки. Полусонные глаза покраснели.

От вечернего марева обоих клонило в сон.

– Как же душно… если сегодня-завтра не пойдет дождь, я окочурюсь, – жаловался парень.

– В любом случае нас здесь не ждут. Рассчитывать на чье-то радушие не приходится, – пальцы крепче стиснули нагретый руль.

Сатин не собирался уезжать отсюда с пустыми руками. Нужна какая-нибудь зацепка, которая поможет разыскать Фрэю.

– Может, всё же обратимся в полицию? – предложил китаец. – У них собаки, которые могут отыскать пропавшего человека где угодно.

– Собаки – это крайняя мера. Пока мы еще ничего не выяснили. Нам известно только, что она была здесь: «Хоккайдо. От аэропорта – на юг. От пересечения 3 и 4 – прямо, не сворачивая…» – процитировал Сатин заученные наизусть строчки из адресной книги Тахоми. Он уже сбился со счета, сколько раз мысленно повторил адрес Икигомисске. – Может так оказаться, что это не было преднамеренным похищением, вероятно, ни о каком похищении даже и речи не шло. Маю упомянул только, что Фрэя не отвечает на звонки. Ни слова о выкупе.

– Но если это не похищение, то что же? – нервные пальцы шелестели сигаретной оберткой. Тео поднес к губам сигарету и уронил голову на спинку сиденья, утирая со лба пот. – Мы заставим ответить базарного ублюдка, у нас хватит улик для этого.

– Его арест не вернет мне дочь. Все равно будет мало засадить его за решетку. Это бессмысленно… – Холовора нахмурился, как будто пытался прогнать неприятную навязчивую мысль. – Бессмысленно наказывать его таким способом… Не уверен, что он обычный террорист, – повернул лицо в сторону Тео.

– Не факт, что он вообще террорист, просто извращенец какой-то.

Поймав на себе более чем красноречивый ледяной взгляд, парень тут же заткнулся.

Несмотря на вечерние сумерки, царящие в кустах, вблизи которых Сатин припарковал автомобиль, пришлось надеть солнцезащитные очки. Сквозь кусты, из лесу выглядывало слепящее солнце, шпаря лучами по высокой траве; в зарослях стрекотали кузнечики. Коричневая земля под колесами была испещрена вмятинами от автомобильных шин. У въезда во двор образовались колдобины.

– Мы найдем Фрэю, – поспешно добавил Тео и тут же закашлял. – Судя по тому, что мы узнали из их электронной переписки, Моисей Икигомисске человек довольно разумный, вероятно, хорошо образован и начитан… знаешь, у него хорошо поставлены мозги, такие с бухты-барахты не действуют. Ему нужно было время, чтобы подступиться к ней, – еще одна глубокая затяжка. По губам скатывались волны серого дыма, отравляя свежий воздух.

– Я не понимаю, почему Тахоми не ищет свою племянницу. – Он хотел одним оборотом охватить весь спектр их промахов и неудач за прошедшие дни, но не знал с какого бока подступиться. – Она такая паникерша, – отрешенно бормотал Сатин, блуждая мыслями где-то очень далеко от этого места и времени, – она уже должна была поднять на уши всю полицию, вместо этого Тахоми бездействует, как будто и правда ничего не знает. Маю говорил, что они приехали в Токио на летний фестиваль, после чего полетели на соревнования, скорее всего, Тахоми даже не подозревает, что Фрэя исчезла. Как она вообще до такого додумалась?! Отпустить мою дочь с этим проходимцем! – он сощурил глаза, продолжая изучать дом Икигомисске. – Лотайра знает, что я приду за Фрэей… Я заставлю заплатить этот сброд.

Парень встрепенулся:

– Как же? Сатин… я плевать хотел на твои возражения. Ты рвешься отомстить за детей, потом кто-то отомстит тебе, вероятно, кому-то придется отомстить за твою смерть – этот круг никогда не замкнется. Не связывайся с этими ублюдками. То, что ты впутываешь себя…

Казалось, что это зудит майский сверчок.

– Ты можешь возвращаться домой, – равнодушно отозвался Холовора, расслабляясь на водительском сиденье. – Я не тянул тебя за собой, ты сам принял решение, – пожал плечами.

– Нет! – подорвался Тео. – Я не об этом, – парень поморщился, как с ним бывало всякий раз, когда Сатин намекал на его бесполезное решение вместе отправиться в Японию на поиски Фрэи. – Черт, я не о том говорю! Этот Лотайра… ты не знаешь, с кем он прокручивает свои дела. Ты ведь ничего не знаешь и бросаешься сломя голову. Впутавшись в это, ты… Вероятно, ты уже перешел дорогу кому-то из их псов, они не оставят тебя в покое, пока не уничтожат всю семью. Теперь ты знаешь о них, и они знают о тебе.

– Пошли осмотрим дом. – Сатин отвернулся в другую сторону и открыл дверцу.

– Лотайра мечтает от тебя избавиться. Не думаю, что он станет церемониться с Фрэей. Ему только надо заманить тебя в ловушку, а там девушка не нужна, – тихо пробормотал парень ему вслед и сам выбрался из машины.

Сатин захлопнул за собой дверцу.

– Если Лотайра что-то сделает с моей дочерью, я его убью, – невесело произнес Холовора, опуская взгляд. Хоть в его голосе и прозвучала грусть, Тео невольно вздрогнул.

– Ты идешь у него на поводу, именно на твою ненависть Лотайра и рассчитывает. Он ждет, пока ты наделаешь ошибок. Опомнись, Сатин. Так ты ничего не изменишь. – Парень вложил в хлопок дверью весь свой протест.

Сделав пару неровных шагов по мягкой почве в сторону дома, Холовора помассировал затекшую шею и обернулся на китайца: по черной майке стелились тени от крон деревьев, испещряя медовую кожу рваным узором.

– А что ты предлагаешь? Посадить их всех в клетку? – Взгляд блуждал по взятой напрокат машине. – У него моя дочь, – упавшим голосом пробормотал мужчина. – Ты не видел Маю. Его глаз, – повел ладонью перед своим лицом, будто хотел смахнуть с глаз досаждающую пелену, – они не видят, совсем. Маю будто умер… после того, что произошло, из него словно душу выкачали. Он стал похож на тряпичную куклу. Как мне теперь вернуть ему желание жить, скажи мне, Тео, если только знаешь ответ. Разве человек, сотворивший с ним такое, заслуживает только клетки? Лотайра отнял у меня всё. Из-за него я тогда влетел в автомобиль Янке, и всё полетело к чертовой матери. Мою жену забрал кто-то из его шайки. И ты думаешь, моя жизнь по сравнению с этим злом имеет хоть какую-то ценность? Если бы она могла исправить всё содеянное, если послужит в борьбе с этим отребьем… Если это восполнит утрату…

– Но Маю-то жив, и ты ему нужен. Тахоми. Она тоже твоя семья. Возможно, ей трудно без тебя.

Как же Тео любил спорить с ним!

Они прочли все письма, которые только удалось обнаружить на компьютере Фрэи. В них дочь рассказывала о своей перепалке с теткой и о её новом избраннике. Этот японец, Саёри, ворвался в их жизнь, как гром среди ясного неба. Тахоми, похоже, влюбилась. Фрэя сожалела, что такой ужасный человек скоро станет их отчимом, говорила, что не может уйти из дома, не опасаясь за благополучие Тахоми и братьев, и поэтому будет пытаться выдворить незваного гостя из квартиры. Фрэя не могла уйти!

Если только где-то глубоко внутри Тахоми скрывала свои настоящие чувства, боясь, что о них кто-нибудь узнает… Тогда Тео прав, и Тахоми действительно очень недостает его поддержки. Но это не умоляло всего того, что она натворила в его отсутствие, какой раздор посеяла. Её неприязнь к нему легко объяснялась, всё-таки у него была масса возможностей зарекомендовать о себе негативное мнение. Низость, на которую отчаялась страдалица Тахоми, черня его имя, её страх перед одиночеством, отчаяние… она не могла простить ему тот декабрь, полный сомнений, она тоже страдала. Тахоми видела, как из-за него переменилась атмосфера в семье, стоило ему вернуться домой разбитому и униженному, вымучить им всем нервы, а потом исчезнуть. И она оказалась невольным свидетелем покореженной жизни детей. Да, с этой женщиной у него отдельный разговор. Сколько горя он причинил им всем… То, что он узнал из переписки, только еще больше вывело из себя.

– Тахоми далеко отсюда и она в безопасности. Рядом со мной небезопасно, а пока она и Маю вне моей досягаемости – их это не коснется.

– Ты заблуждаешься, – перебил его Тео, доставая из кожаной сумки темную бутылку и, перевалившись через бортик легковушки, шарил рукой по нагретому дну сумки в поисках открывалки.

– Если ты закидаешь тут всё бутылками из-под пива и сигаретными бычками, они нас легко вычислят. Впрочем, это неважно… располагайся. Сегодня мы немного развлечемся, – Сатин швырнул очки на переднее сиденье и направился к террасе, огибающей дом по периметру.

– Мы взломаем замок? – донесся до него низкий голос парня, заглушенный мелкой возней с открывалкой.

– И тем самым привлечем внимание соседей? В этой деревне наверняка все знают друг друга в лицо – сразу поднимется шумиха. Со стороны дороги видна внешняя стена и парадная дверь, – Сатин махнул рукой на пустынную проселочную дорогу. – Не думаю, что в эти дебри кто-нибудь сунется, но выбитые стекла или изуродованная дверь могут показаться немного подозрительными, – заглянул за угол.

Несколько маленьких природных ванн, заполненных горячей водой, в которой отражалось вечернее гаснущее небо; свет, мягко рассеянный над стоячей водой; легкая дымка от пара в сочетании с душным неподвижным воздухом; далекие горы и просторы лесных массивов. С левой стороны среди деревьев мелькал раскаленный диск ослепительно-золотого вечернего солнца, будто заплутавший лазутчик, запутавшись в темнеющих на фоне пестрого неба ветвях и кронах.

– Любуешься видами? – над правым плечом протянулся сигаретный дымок. – Уединенное место… Какая жалость, что погода так изменилась, а то бы я не упустил возможность поплавать в этих ванных. Или хотя бы принял паровую ванну. Действительно не предугадаешь, как сложится судьба… Вот черт, пиво теплое, – китаец отвернулся и засеменил прочь.

Гулко ступая подошвами, Сатин прошел за ним по узкой деревянной террасе. Навес крыши давал тень.

– Выходцы из знаменитой группы вламываются в чужой дом. Как пошло.

Проигнорировав реплику Тео, он приблизился к входной двери и согнулся пополам, исследуя замочную скважину.

– Со стороны кухни обычно есть запасной вход, – напомнил Тео, скатившись по стеночке и усевшись рядом с входной дверью, где Сатин очерчивал пальцами изгибы замочной скважины. – Схожу, проверю… – неохотно вызвался китаец.

Заметив колебание, мужчина оторвался от изучения замка и перевел взгляд на Тео.

– По-прежнему считаешь, что при первой же возможности я скроюсь и брошу тебя одного?

– Именно таких действий я от тебя и жду, – согласился китаец, поднимаясь на ноги. – Как ты сам сказал, это я навязался на твою голову.

Холовора разогнулся. Парень какое-то время терроризировал его спокойным изучающим взглядом. По спине и затылку ссадили лучи, покалывая кожу сквозь тонкую ткань. Рано или поздно им придется вернуться к незаконченному разговору, к мольбам и уговорам Тео, Сатин только не знал, когда.

– Я пойду посмотрю, что там с черным входом.

– Постой, – опомнился Сатин, присаживаясь на корточки.

Тео остановился и окатил его еще одной волной жара, которым так и дышал этот проникновенный взгляд. Карие с примесью красного глаза слезились на солнце.

– Как ты узнаёшь, что я – это я? – спросил Холовора.

– Никак, поэтому придется поверить тебе на слово. По-любому Лотайре придется изрядно попотеть, чтобы повторить все твои чудачества, – усмехнулся китаец, поднося к губам горлышко бутылки.

С восточной стороны дома обнаружилось неприметное крыльцо черного входа, с растущими по бокам деревьями. За дверью оказался высокий порог, где было принято разуваться. Проход вел прямиком на кухню, сюда в ранние часы проникал лиловый свет, заливающий помещение прохладной свежестью утра. Если пройти кухню и свернуть в залитый сумерками коридор, попадаешь на внутреннюю террасу, отгороженную от улицы невысокой деревянной перегородкой. Просторная терраса наполовину утопала под тенью крыши, наполовину была залита светом угасающего дня. Здесь же располагался нагреватель для воды и бадья, установленная под открытым небом. Деревянное дно побелело от сухости.

День шел к концу, наводняя пол и стены террасы глубокими тенями. Не без труда вскрыв хитрый замок, Сатин отворил дверь черного хода и посторонился, впуская Тео в темную кухню. Небольшое полупустое помещение оказалось обставлено просто, без излишней суеты, с минимум мебели, как если бы здесь жили практичные люди, ценящие удобство и не чурающиеся тяжелой работы, не заваливая своё помещение бесполезным новомодным хламом. Занавесок на окнах не было, весь пейзаж – как на ладони. Возникло неприятное ощущение того, что он волей судьбы попал на экскурсию в собственный дом. Как в глупом сне, где насильно заставляют осматривать опустевшие комнаты, чего делать очень не хочется, но выхода нет; когда неизвестно, что может встретиться за очередным поворотом; когда не знаешь, куда подевались остальные члены экскурсионной процессии; не понимаешь, каким ветром тебя вообще занесло в это место. Щемящее чувство и расползающаяся в животе пустота… Углубляясь в дом и открывая комнату за комнатой, он словно проникал в чужую тайну. В доме царил слабый аромат, очень похоже на то, когда внешне какой-то неприятный запах маскируют за благоуханием курительных благовоний или подогретых масел. Пока он осматривал помещения, складывалось впечатление, что вся эта приземистая мебель, подушки для сиденья, восточные ковры, гобелены, вазы с высушенными цветами, картины – нужны только для того, чтобы отвлечь внимание гостей. Сатин огляделся, раздумывая, с какой комнаты начать поиски. Всё это было ненужно, оно отвлекало от самого главного, отвлекало от цели их с Тео взлома. Распахнул двери, ведущие в спальню. Теперь он понял, что больше всего казалось странным. Мебель выглядела так, будто ею пользовались от силы пару раз. Новые нетронутые предметы, покрытые пылью. Сатин опустился на колени у низкого комода в два ящика. Вещи, до которых не дотрагивались, лежали аккуратными стопками… брошенный поверх платок…

Но вместе с тем дом выглядел так, точно его хозяева отлучились ненадолго, настолько насыщенная и богатая была атмосфера в комнатах, настолько тщательно продуманная обстановка. Чистота и порядок с оттенком небрежности и легкой ассиметрии сдвинутого столика, загнутого края ковра, криво повешенного полотна или наброшенного на спинку кровати халата, отодвинутой от стены вазы… Эти мелочи сводили с ума. Он точно искал черную кошку глубокой ночью. К их приходу подготовились!

Ожидалось увидеть комнаты, покинутые в спешке, бардак… но нет, хозяева не торопились. Лотайра был на шаг впереди, теперь не оставалось сомнений, что он заведомо предупредил Икигомисске. Он всюду опережал! Кем обернулся, что сумел пересечь Тихий океан? Что за чертова сила у этой твари?!

Сатин резко задвинул дверь. Чем дальше он пробирался, тем глубже казались сумерки, тем труднее становилось искать. После спальни он осматривал смежную с ней комнату, судя по количеству игрушек, раскиданных на полу, – комнатка принадлежала ребенку. Подушки, обставленные деревянными фусума. С потолка свешивались разноцветные побрякушки. Комната для принцессы. Но как игрушечный волк может сказать, где искать Фрэю? На обход каждой комнаты уходило немало времени, и в детской, чтобы ненароком не наступить на разбросанные игрушки, пришлось зажечь люстру. По комнате разлился неяркий свет, но Сатин зажмурился. Свет резанул глаза. Несмотря на то, что в комнате когда-то находился ребенок, атмосфера была отталкивающей. Тягучий свет и тонкий аромат. Мужчина сложил фусума и припёр к стене.

– Сатин, я проверил террасу, уборную и столовую! Там нет того, что нам нужно! – закричал Тео из другого конца дома. – Я пока не нашел ничего, что говорило бы, куда они направились!

– Ты чувствуешь этот запах?! – крикнул в ответ Холовора, разгребая подушки.

– Да! Похоже, он окурил чем-то весь дом! Может, это хе-хе, чтобы выдворить нежелательных гостей! Но тогда нужно опасаться мне, а не тебе! У тебя же иммунитет против всяких химических и травяных препаратов, то есть ты не так восприимчив, как я! Кстати, в ванной есть какие-то таблетки! Часть иероглифов мне понятна, но язык японский!

Сатин привалился к стене, обклеенной обоями с золотистыми стрекозами:

– Не мучайся! Потом разберемся… Прихвати эти таблетки с собой!

– Сатин, это воровство!

– Тео, – слабый свет нещадно драл глаза. – Кому нужны твои таблетки?! Хозяевам уж точно не нужны! – приложил ладони к лицу, будто умываясь.