Текст книги "Каминг-аут (СИ)"

Автор книги: Chans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 95 страниц)

– Сейчас он спит, пускай отдохнет, – сказала медсестра, заметив сидящего в коридоре Маю. Женщина притворила за собой дверь и подошла к нему.

Мальчик пошевелился, стряхнув сонное оцепенение. На этой скамье он провёл уже целую вечность, дожидаясь пока кто-нибудь обратит на него внимание.

– Я могу зайти?

– Только тихо, ему нужно дать выспаться. Не переживай, – женщина протянула руку и опустила на плечо подростку. Тепло ладони подействовало умиротворяюще. – С твоим другом всё будет в порядке. Когда проснется, скажи ему, чтобы дома больше времени посвящал отдыху.

– Я думал: он впал в кому, – сознался Маю, мозоля взглядом белую дверь напротив.

– Нет, что ты, детка, – улыбнулась женщина, когда он поднял глаза, – его состояние не настолько критично. Она похожа на инопланетянку, решил Маю. Ежась под её пристальным взглядом, подросток про себя пожелал пойти ей на хуй. Возможно, он превращается в зловредное существо, которому плевать на окружающих, но сейчас для него лишь важно знать, что Эваллё поднялся с больничной койки и благополучно покинул госпиталь, остальное не имело значения.

Проводив взглядом работницу, будто некое мифическое существо, мальчик осторожно пересек коридор и приложил ухо к двери больничной палаты. Ни звука. Тогда Маю приоткрыл дверь и протиснулся в зазор.

Синева под глазами Эваллё поблекла, губы из замороженных стали просто белыми. На лице появилось хоть какое-то присутствие жизни, меловую кожу растопил слегка лиловый румянец. Возвращение брата к жизни было подобно чуду.

Повлияла насыщенная ночь, эмоциональная опустошенность и выпитый накануне алкогольный коктейль – Маю неуклонно тянуло в сон. За стеклом бедное, незадавшееся утро. Солнце едва пробивало себе дорожку сквозь тучи. Во внутреннем дворике госпиталя подметали сухие листья.

Оглядевшись на прикрытую дверь, чтобы удостовериться, что никто не наблюдает за палатой брата, поправил плотную бирюзовую занавеску, точно дневной свет мог смутить. Маю заметил в эргономическом кресле, вместе с остальными вещами парня, его заколку. Склонившись к Эваллё так низко, что распахнутый ворот кожанки коснулся груди брата, прижался губами к бледному виску. От чистых волос приятно пахло, так и хотелось провести по ним пальцами, ощутить их гладкость, зарыться в терпкий запах. Эваллё не отталкивал его, и это было самым приятным. Что бы пришлось сказать сегодня утром Рабии, если бы с братом произошло несчастье? Как было бы здорово, если бы от него не требовали никаких разъяснений.

Окажись Янке прав насчет экстрасенсорных возможностей, Маю мог бы послать брату какое-нибудь счастливое видение, пускай он не знает, что способно сделать Эваллё счастливым, но он бы постарался узнать. Окажись всё это правдой, мальчик проследил бы, чтобы Эваллё больше не снились кошмары.

Брат пошевелился под одеялом, поворачиваясь к Маю лицом, едва тот успел распрямиться. Подрезанная челка упала парню на глаза. Отведя прядь с лица, мальчик с колотящимся сердцем отошел к окну. Вдруг брат придет в себя и увидит, что Маю не сводит с него глаз. Маю не представлял, что ему ожидать от парня, Эваллё вполне может проснуться не в духе и спустить всех собак на него.

С невеселыми мыслями Маю устроился на седушке у окна. От подоконника дуло, и занавеска то и дело задевала затылок. Тихое, спокойное дыхание Эваллё нарушал только ритмичный шорох метлы: «жих… жих…»

Маю закрыл глаза и попробовал послать брату мысленный образ о том времени, когда еще несмышленый ребенок, он не подозревал о существовании зла, всеми силами отгоняя назойливые воспоминания об откровенном разговоре ночью, боясь, что они прорвутся к Эваллё.

«Жих… жих…» Сознание потоком сносило прочь.

– Эй… – чей-то шепот закрался в сон, и Маю резко подскочил. Поскольку заснул он в неудобной позе, то сейчас едва не съехал на пол.

Валька сидел на постели, спрятав ладони под одеялом. Реакция Маю его позабавила, на лице расплылась чуть вялая улыбка.

– Эй, – позвал брат, и Маю на ватных ногах, с ноющей спиной, подошел к кровати и оперся о край. Кровать имела очень высокий подъем, так что даже сидя, Эваллё умудрялся быть с ним одного роста. – Тебя так крепко сморило, мне не удавалось тебя разбудить.

– Кто бы вякал тут, – сонно пробормотал Маю, щурясь от света.

– Почему ты не поехал обратно?

Эваллё слегка горбился.

– Совсем сбрендил? – парировал подросток. – Оставить тебя тут…

Руки сплелись вокруг брата, и сквозь зубы Маю прорычал:

– Ты был весь синий как труп, я думал, что рехнусь, глядя на тебя!

Парень слабо приобнял его, речь Эваллё была заторможена после медикаментозного сна:

– Мне нужно одеться.

Маю тут же отстал, мимоходом взглянув на больничную сорочку брата.

– Как ты себя чувствуешь?

– Лучше, будь уверен. Я отоспался на сутки вперед. Что ты сказал врачу?

– Что я встретил тебя, прогуливаясь по городу с моими друзьями, и что ты просто мой приятель.

– Ты не сообщил, что мы – братья? – удивился парень.

– Нет, – мрачно заявил подросток. – Они бы начали выспрашивать номера наших родителей. Ты сердишься? – в памяти всплыли слова Куисмы, когда та просила прощения за поведение Рона, кажется, они с подругой поменялись ролями, теперь Маю боялся быть отвергнутым.

Эваллё изучал брата долгим взглядом. Мальчик выжидательно уставился в ответ.

– Если бы я тебе не позвонил, ты бы не проснулся на следующее утро в больнице.

– Если бы ты не позвонил, кто знает, что могло…

– Да хватит уже! Что толку, если ты будешь всё время находить моим поступкам оправдание?

– Маю, послушай меня немного, – медленно проговорил парень, и от Маю не укрылось смятение в его голосе, – есть ряд причин, по которым я опасаюсь оставлять тебя одного. Ты молчишь, когда тебя спрашивают о том, что произошло. Но вот, что я вынужден тебе сказать… Я могу спать, только когда тебя нет рядом, – слабый голос прогремел раскатами грома в тихой комнатке. – Не знаю, что происходит, но с твоим приездом… я чувствую, как что-то сплетается надо мной, стоит мне заснуть. Знаю, это ты посылаешь мне видения, я не вижу тебя, но ощущаю твое присутствие. Ты что-то делаешь… с сознанием.

– Нет!

У Маю стянуло внутренности.

– Зачем мне так издеваться над тобой?! Я не хочу причинять тебя боль!

– Я знаю, Маю, но…

– Нет здесь никаких «но»! – рявкнул подросток.

– Я не говорил, что ты делаешь это нарочно. Иногда во сне… мне передаются твои мысли, большинство из которых ты бы предпочел держать при себе. На ум приходит только одно объяснение – ты не владеешь собой, пойми, никто, ни один человек, не способен контролировать свое подсознание. Часть твоих мысленных образов каким-то манером передается мне. И мне не нужно это доказывать, чтобы быть уверенным.

Эваллё спустил ноги с кровати, держась ладонями за кромку постели.

– И что это за мысли? – обреченным голосом спросил мальчик.

– Я знаю, почему ты не говоришь никому, что произошло с тобой за неделю до отъезда.

Сердце «упало».

– Ты стал свидетелем смерти однокурсника, там был еще один ребенок, но ты не знаешь, остался ли он жив. Не берусь утверждать, но мне кажется, что ты привел это за собой. Оно знает, что ты следил за своим преподавателем.

Слова брата раскалывали тишину. Уже не зная, что сказать, Маю привалился плечом к стене. Шероховатая поверхность стены царапнула лоб.

– Ты поэтому сбежал? Ты испугался.

Маю считал, так будет лучше. Что если вернуться домой, страх забудется.

– Так давно ты в курсе? – в последний момент Маю изменил крутящееся на языке слова протеста, не желая втягивать в свой кошмар еще и брата.

– С той ночи, как ты впервые спал в одной комнате со мной. Но я не был уверен, что это не очередной кошмарный сон, казалось, будто это вижу я один. Ты ведь никому не рассказывал о силе, способной пересекать огромные расстояния самостоятельно, наделенной разумом и властью? Подросток истек кровью, рискнув приблизиться слишком близко к источнику этой силы, а ты видел её лишь издали.

– Это просто сон, – сказал мальчик невозмутимо.

Эваллё в смятении посмотрел на брата, однако Маю не стал его разубеждать. Парень над чем-то задумался, что было заметно по сосредоточенному выражению лица. Избавившись от сорочки, брат остался в одних трусах со спортивной эмблемой. Пройдя мимо, парень подобрал с кресла свои вещи. Того времени, пока Эваллё облачался в повседневную одежду, хватило с лихвой, чтобы предельно четко рассмотреть и задуматься о степени своего бесстыдства.

– И я считал это сном, пока не услышал от сестры про идею Янке. То, что снится тебе, ты ниспосылаешь мне.

Маю моргнул, захваченный врасплох. Брат уже надевал плащ.

Фрэя рассказала Эваллё про то, что случилось на кухне?

Ему вовсе не хотелось, чтобы парень считал своего младшего брата трусом, бросившим приятеля в беде. Они не слишком были дружны с Павлом, по правде говоря, они на дух не переваривали друг друга, но ведь Маю не предпринял ничего, чтобы хоть как-то тому помочь выбраться из плена, в который Павел угодил по незнанию, когда все пять чувств кричали об опасности.

– Я оказался здесь из-за тебя, – произнес парень, встав достаточно близко, чтобы Маю расслышал шептание, и склонил голову к его уху. – Ты ввёл меня в это состояние, из которого я не мог выбраться самостоятельно. Пока я спал, я думал, этому кошмару не будет конца. Благодари Бога, что я вообще проснулся. Пойдем, – пальцы Эваллё обвили запястье, и ладонь сама скользнула в потеплевшую руку парня. – Когда ты рядом… почему я должен переживать всё это? – протянул брат полным отчаяния голосом, уводя Маю из палаты.

За дверью Эваллё нацепил на себя маску непроницаемости. Вдвоем они медленно брели по коридору, оставляя позади эхо шагов, их беспечный вид не вызвал ни у кого подозрений, понадеялся Маю, ощущая тепло руки брата в своей. Когда они прошли открытую палату, и когда вышли в главный холл, и когда миновали стойку регистратуры, никому в голову не пришло, что одного из них привезли в больницу на скорой.

На электронных часах над доской расписания приема врачей было 11:08. Эваллё задержался в уборной, а потом они беспрепятственно покинули здание. Отец был бы не в восторге от того, что Валька провел утро в муниципальной больнице, почему-то кроме Михаила Персиваля Сатин никому не доверял ни своё здоровье, ни здоровье семьи, а им с братом оставалось только считаться с желанием отца.

Маю боялся разрушить возникшую паузу шумным вздохом, ожидая от парня нападок и криков, ведь по сути единственный, кого стоит винить в произошедшем – это его. Однако Эваллё вёл себя тихо и замкнуто. Им каждому было о чем подумать.

– Я чувствую, что это твоё умение зачем-то нужно, – проговорил парень, когда они свернули в противоположную от дома сторону, проигнорировав подъезжающую к автобусной остановке маршрутку.

– А, по-моему, от этого куча проблем.

Брат отпустил его ладонь и приобнял рукой за плечи, уводя вперед. Уже скоро, за полосой леса должны стать видны железнодорожные пути. Они что с братом, собираются сейчас куда-то ехать?

– Маю, я верю в то, что всё данное нам играет то или иное значение в жизни. Даже то обстоятельство, что мы родились в одной семье, служит для чего-то. Не вижу причин винить тебя в том, что от тебя не зависит. Мой младший брат, точно знаю, это благословение, мне всегда хотелось, чтобы у меня был брат, которого я мог бы защищать от дворовой шпаны, и тут на свет появляешься ты…

– Ты был совсем мелким, а уже хотел кого-то защищать… А мне-то хотелось вырасти брутальным мужиком, – фыркнул мальчик, смотря себе под ноги. – Ты правда думаешь, что я – благословение?

Оторвавшись от разглядывания насыпи мелких камушков, какое-то время гипнотизировал брата взглядом.

Проехавший мимо автомобиль с горланящими под музыку парнями заставил обоих замолчать. Тот, что сидел ближе, высунулся из окна и с издевкой послал Маю воздушный поцелуй. Взвинченный с самого утра подросток в ответ выставил средний палец. Эваллё всё это видел и еще глуше замкнулся в себе.

– Эй, белобрысый, оторвись ты от него, и поехали с нами.

Автомобиль сбавил скорость.

– А больше тебе ничего не надо? – мгновенно отозвался Эваллё, утягивая брата с края дороги.

– Ну может и надо, а ты чо, умный, да? Ты чего взгляд отводишь, урод узкоглазый? Или тебе подводка на глаза давит?

Рука старшего брата соскользнула с плеча, Маю тут же стало холодно.

– Какого ты вообще тут развонялся? – встрял второй парень, сидевший за рулем. Про подростка они успешно позабыли, переключившись на старшего.

– Я не сигаретный фильтр, чтобы вонять.

– Острим? Люлей захотел, урод?

Одновременно было противно слышать оскорбления в адрес Эваллё и приятно оттого, что брат готов встать на его сторону.

– Валь, пойдем… Валь…

Зная, как близко к сердцу Эваллё воспринимает наезды, мальчик схватил того за локоть, вынуждая повернуть прочь от дороги.

Уже потом, чтобы хоть как-то сгладить остаточное ощущение после встречи с двумя отморозками, Маю пробормотал:

– Разве мы не домой?

– Еще нет – пока я не хочу туда возвращаться.

Дома их и в самом деле не ожидало теплого приема. Одно только, на что согласился позже парень – это набрать домашний номер с уличного телефона-автомата.

В голове возникла мысль о не сделанной на понедельник горе уроков, но выплеснуться ей в устной форме Маю не дал. Всё же тем двоим удалось испоганить настроение своим блядским появлением… Вот же странно, ему самому всегда казалось, что даже глаза Сатина не идут ни в какое сравнение с необыкновенным взглядом брата, а то, что у кого-то эти глаза могут вызвать такое раздражение, немного-немало ошарашило.

На станции они купили два обжигающих пальцы стаканчика зеленого молочного чая и сели в первую остановившуюся электричку. Расположившись друг напротив друга на свободных сиденьях, братья наблюдали за проносящимся пейзажем. Когда обозначилось донце стаканчика, отогретый и расслабившийся он снова начал коситься на Валькино лицо – Эваллё смаковал нежный чай, с полным пофигизмом глядя в окно – и уже спустя одну остановку Маю понял, что попросту любуется братом. Изо всех сил приходилось гнать наваждение того, как Эваллё с точно таким же выражением лица садиться на поезд и уезжает куда-то очень далеко. От этих мыслей становилось почти также гадко, как сегодня, когда Маю уже было решил, что потерял брата.

========== Глава IX. Преступление ==========

Прошел ровно месяц, первый снег успел растаять. Холодный ноябрьский воздух растапливало солнце. Больше на тему видений с братом Эваллё не заговаривал. Маю казалось, тот просто старается не касаться неприятной для них обоих темы. Видно стало, как они с Валькой понемногу отдаляются друг от друга, было ли дело в способностях Маю, которые не раз удавалось подтвердить на практике, было ли дело в одном из них – сложно сказать. Но отдаление не мешало Маю каждый раз во время свидания брата с Аулис испытывать ревность. Ревность он объяснял тем, что с детства привык к тому, что брат всегда уделял ему много внимания. Маю был главным человеком в жизни брата – а с появлением девушки это правило сорвалось. С Куисмой они продолжали тесно общаться, подруга, похоже, не приняла близко к сердцу их неудавшееся свидание. Если она на что-то и рассчитывала, а одиночество Маю расценивала как зеленый свет, то подросток видел в её лице лишь своего хорошего друга. Переключившись на занятия, Маю почти забыл о пролете в драмкружке. Его запрягали со всякой технической ерундой, но роли давать не спешили.

Собственными усилиями удалось расчистить подвал, установить там синтезатор и усилитель. Помимо недавно приобретенного синтезатора CASIO CTK-7000, на который Маю скапливал деньги в течение двух лет, была еще электрогитара, не такая новая, конечно, зато памятная тем, что её подарила прабабушка. В студии было холодней, чем в доме, ноутбук без тока там разряжался быстрее обычного. Электропроводку провели только в прошлом году, а вот теплоизоляцию приходилось устанавливать в спешке, однако во время ночных заморозков холод все равно добирался до пальцев ног. Все звуки с улицы звучали приглушенно, что служило неплохой звукоизоляцией.

В академии его учили играть на фортепиано, пару раз Маю демонстрировал свои умения в актовом зале. Рон с парнями его, как ни странно, не беспокоили, если подросток не нарывался на драку сам. По непонятной Маю причине Рон старался его избегать, даже когда школу облетел слух о том, что это Эваллё со своим приятелем привез смолу, собираясь поквитаться с обидчиками младшего брата.

Чтобы давать парню высыпаться, Маю устроил себе в подвале лежак, пристроив под него старый мат, а сверху постелил перину, вышло прямо королевское ложе. Его опустошенная верхняя кровать в комнате Эваллё сиротливо пустовала, мальчик возвращался ночевать туда, только когда в студии становилось совсем уж холодно, и тогда его не покидало мерзкое ощущение, что своим присутствием он отравляет брату существование. Несмотря на странную просьбу, родители разрешили Маю спать в подвале, но лишь до тех пор, пока не выпадет снег.

Состояние Рабии не улучшалось. По крайней мере, ночью она перестала просыпаться от душащих её приступов кашля. Чтобы поправить здоровье Рабии, Сатин решил взять отпуск на первую половину декабря и устроить им с супругой поездку куда-нибудь в теплые края. Само собой после длительного проживания в академии Маю не хотел разлучаться с родителями даже на две недели, но раз уж Персиваль подтвердил, что круиз окажет благотворное действие на здоровье Рабии, то уже не осмеливался сказать что-то против.

Маю чувствовал, что ему порой не достает смелости повести себя каким-то другим образом и что он упускает возможность поступить так, как ему подсказывает внутренний голос. Ему нужно было высказаться против идеи Сатина увезти Рабию, нужно было стать смелей и перестать цепляться за родителей. Единственная отрада в поездке заключалась в том, что в их отсутствие он сможет проводить ночи в студии, вряд ли Тахоми сможет ему это запретить. В свободное от тренировок утро, как раньше, когда мальчик еще не переехал, Эваллё просыпал до обеда. Поднимаясь на мансарду, чтобы взять какие-то свои вещи, Маю ощущал укол совести – ведь не будь его, Эваллё не пришлось бы узнать, что за твари живут в памяти младшего брата.

Комендантский час не отменили, с девяти часов запрещалось бывать в заведениях, связанных с демонстрацией внешности подростков и молодых людей, не достигших восемнадцати лет, запрещалось появляться на улице без сопровождения взрослого, запрещалось участвовать в массовых мероприятиях, где просто в силу человеческих возможностей сотрудников невозможно уследить сразу за всеми несовершеннолетними. Зато Эваллё это не мешало встречаться с Аулис, и чего здесь было больше – ревности либо опасений за жизнь брата – пока неясно.

Тахоми предложила мальчику побыть некоторое время моделью для её манги и всерьез занялась стилем племянника. Она издавала мангу за границей, в Финляндии её комиксы пока можно было прочесть лишь на раздаче в сети, на английском языке. Тётя работала в разных жанрах, среди которых преобладали «детектив», «драма» и «школа». По поводу черновых записей Тахоми советовалась только с Эваллё, похоже, он один был в курсе, что за роль отведена в них Маю.

С каждым последующим днем становилось холоднее и холоднее. Деревья в парке полностью осыпались.

Иногда покататься по городу они брали с собой Янке, тогда Маю с сестрой начинали засыпать ту вопросами, о ней самой, о том, нравится ли ей здесь жить, о планах на будущее. Эваллё это раздражало, все знали, что парня бесит манера Янке говорить и преподносить себя.

Субботнее утро они провели, катаясь по городу и его задворкам. Позавтракали в кафе с гордым названием «Сосисочная», недалеко от дома, так, что из окна был виден их гараж, подъездная площадка и лужайка под окнами кухни. Потом в оговоренное время встретили Аулис, которая приезжала на день в Хямеенлинну, и отправились пешком гулять по городу. С девушкой брата Маю познакомился на очередном «семейном ужине», но общения тет-а-тет у них так и не состоялось. Во многом Аулис была похожа на Эваллё: общительная, веселая, в то же время серьезная и неглупая, – на взгляд Маю эти двое составляли идеальную пару, казалось, никто из них даже не способен выдвинуть основательный предлог для ссоры.

Второй завтрак ребята уплетали в пиццерии, где работал друг Эваллё – Джем. Парень двадцати пяти лет, большой любитель авторалли на льду, скалолазания и лыж. Дома тот разводил диких птиц: малых мухоловок, зеленых пеночек. Один год у него даже продержалась белка-летяга. В среднем Эваллё виделся с этим парнем раза два в месяц.

Минут пять Джем сидел с ними. Когда разговор старых приятелей свелся к Аулис, Маю напрягся.

– У меня там хата. Скалистые горы, ущелья – вид с ног сносит, поверь мне! Я мог бы одолжить вам свою хижину. Два этажа, дрова в сарае, душ, телек – всё исправно.

Фрэя с самым воинственным видом перегнулась через стол:

– Ты уверен, что им так понравится твоя медвежья берлога? Там хоть горячая вода есть? А какая радость Аулис смотреть на голые камни? – хищно улыбнулась сестра.

– Эй, котенок, спусти пар! Я ж только предложил, – рассмеялся в ответ Джем. – Никто не заставляет твоего брата.

– Предложение любопытное, – невозмутимо вмешался Эваллё. – Но тот край полностью отрезан от внешнего мира, туда даже спасателям придется добираться на вертолете. К тому же я скоро уеду в Лапландию.

Маю как током ударило.

«Когда ты рядом… почему я должен переживать всё это?» – слова брата не шли из головы. Каждый раз, когда день у Маю не задавался, сразу же вспоминалась тирада Эваллё в больнице. Небось рад будет на время отделаться от младшего брата!

– Места опасные, не спорю, но там сейчас понастроили коттеджей, маленьких городков, да и со связью полный фэшн, – встал на защиту своего жилища Джем. – Ну, ты знай, мой дом всегда к вашим услугам. Не сейчас, так как-нибудь потом. Может, еще все вместе соберемся, я вам морошку соберу, – и Джем подмигнул Аулис темно-зеленым, как река, глазом.

– Знаем мы вашу морошку, – усмехнулась девушка. – У тебя там случайно самогонный аппарат не припрятан? Будешь еще спаивать мне парня.

Они заказали шесть видов пиццы, и если учесть то, что каждый кусок приносили на отдельной тарелке, скоро на их столе накопилась целая гора одноразовой посуды.

– Я собираюсь заценить все сорта, не отставайте! – объявил Маю, уже устав, что всё внимание уделяется девушкам.

– Мы нечасто бываем в пиццерии все вместе, надо пользоваться случаем, – пояснила свою жадность, с которой она набросилась на еду, Фрэя.

Ближе к вечеру Эваллё отправился провожать Аулис на автобус.

– Куда дальше? – поинтересовался мальчик, когда брат вернулся за ними в пиццерию с набором цветных баллончиков.

В этот момент на выходе Маю надевал длинное пальто из кашемира цвета желтоватой морской пены. Фрэя надавила на его беретку, и та съехала на самые глаза.

– Проедем по заповеднику. Тебе необходимо увидеть здешние водопады.

– И никто нас там не потревожит, – добавил Эваллё. Похоже, брат собирался раскрасить их «Чероки». – Смотри-ка, трехцветный лис, наверное, понадобится розовый, голубой и салатовый, нет, быть может, оранжевый. А розовый можно заменить золотым.

– Почему только трёхцветный? Цветов должно быть больше!

Пока Эваллё с сестрой обсуждали количество расцветок, Маю жевал купленный неподалеку шоколадный батончик.

– Эта лиса напоминает мне спортивный логотип, – капризничала сестра. – Сплошные полоски! Зачем ей так много хвостов? Ох, ну и получишь же по первое число за свои художества!

– А ты чего тогда переживаешь, если достанется только мне? – удивился Эваллё.

– Потому что мне достанется вместе с тобой, – девушка вырвала из руки Эваллё баллончик.

Не успела дотлеть сигарета, а брат с сестрой снова подняли шум. Маю распахнул переднюю дверцу джипа и едва не получил по голове. Смеясь, Фрэя пыталась отнять у брата какой-то диск.

– Отдай, сволочь! Говорю же, это не мой! Если я его поломаю – меня в землю положат!

– А я к тебе присоединюсь, – смеялся парень, отрывая от себя цепкие девичьи пальчики. – Я даже знаю, какие нынче гробы в моде. Во что лучше одеться. Тебе за милую мордашку нагонят приличную скидку.

– Дурацкий пошлый юмор! – Фрэя соединила пальцы на шее старшего брата, делая вид, что собирается придушить.

Эваллё высунул руку с диском из окна машины.

– Ааа-ааа-ааа, – баюкая диск, брат всё еще смеялся.

В салоне автомобиля было тепло, и работал двигатель. Маю пробрался вперед и уселся между Фрэей и братом, девушка начала громко возмущаться, поскольку теперь до Эвалле дотянуться стало труднее. Мальчик выхватил у брата диск.

– Эй, отвали сейчас же! Слышал?! Ты сел мне на пальто!

– Что-то наша гордая фея расшумелась, – пробормотал Маю. Он деловито повертел коробку с диском.

– Между прочим, это наша любительская запись, – назидательно пояснила сестра. – Мы с ребятами с форума, которые были в фанзоне, сами смонтировали эту запись, вот так-то. Каждая копия на вес золота.

У края леса брат поставил машину на ручник, повернул ключ зажигания и заглушил двигатель. Рядом с ним Маю с сестрой играли в какую-то мудреную «игру с пальцами». Парень выключил магнитолу.

Фрэя выбралась из машины первой. Маю, последовав за ней, чуть не свалился в кювет, протянувшийся между дорогой и земляной насыпью с торчащими корнями сосен. Сестра с двумя высокими хвостами на голове, в клетчатой рыже-коричневой юбке до земли, шла впереди. Её хвосты трепыхались за спиной, путаясь от ветра и ударяясь о короткое пальто, глубокий капюшон скрывал затылок.

Втроем они уходили всё глубже в лес, без конца подымаясь вверх под гору, или спускаясь вниз со склона. Они нашли водопад, и не один. Скальная порода у основания водопада вросла в землю, обтесанная ледяной водой и оструганная течением времени, она приняла необычную форму устрицы.

Время замедлило свой бег. Давно Маю не ощущал подобного умиротворения. Они лежали у купели водопада, слушая, как грохочут его воды. Поляна у водопада утопала в темно-зеленом мареве. На Фрэино лицо падала хвойная тень. На лицо попадали ледяные брызги водопада, согреваясь на теплой коже. Чудаки те, кто не ценят своих сестер. Медленно подавшись навстречу, Маю отыскал губами губы сестры. Просунул ладонь ей под спину, привлекая к себе.

Девушка неслабо огрела его по щеке.

– Эй, держи свои животные инстинкты от меня подальше!

Она приподнялась на локтях и надуто фыркнула: «Дурак». Накрученные, медно-каштановые волосы нацепляли с земли всяких веточек и кусочков мха.

– Не шуми. Мне просто было любопытно, – приободрил он сестру, похлопав девушку по руке. Следующий удар пришелся на вторую щеку, похоже, избиение лица было у неё короной техникой. – Перестань меня лупить! Я тебя и поцеловать-то по-человечески не успел!

Эваллё, перебравшись через Фрэю, улегся между ними, разряжая потасовку. Маю ощутил твердость плеча брата, когда тот пошевелился, расчищая себе место.

– Мир, ребята. Ну, что, малышка, покажем этому любопытному «джамбу» высший класс?

Маю пробрал нервный смех.

– Это была только шутка. Вы что, всерьез?

Поначалу была видна лишь спина Эваллё, склонившегося к сестре, потом парень приподнялся на руках, нависнув над Фрэей, и Маю увидел её лицо. Сев, мальчик не сводил глаз с брата с сестрой. Их губы встретились, и у Маю засосало под ложечкой. У обоих были закрыты глаза. Эваллё почти распластался на сестре, упираясь локтями в мягкую почву. Между их губами мелькали скользкие языки. Отведя со лба девушки челку, Эваллё выпустил вздох и широко раскрыл рот, накрывая сестрины губы. Движения их были куда более страстными, чем Маю ожидал.

Шатаясь, мальчик порывисто поднялся на ноги.

– Ты сдурел?! – набросился на брата Маю, сталкивая того с сестры на землю. – Ты точно извращенец, раз делаешь это!

– Это была только шутка, как ты и сказал, – вступилась за парня Фрэя, садясь и отряхивая одежду. – В отличие от парней из школы, Эваллё – джентльмен.

– Чем? Тем, что пристает к родной сестре? – поддел брата Маю. – И не надо в следующий раз втирать про самоуважение и нести прочую ахинею! «Должно же быть у человека самоуважение»… – спародировал он Валькины слова. – Знаешь, да пошел ты!

– О, Будда, Маю, да мы прикольнулись над тобой! Ты еще в полицию на нас иди заяви! Шуток не понимаешь!

– Как будто Эваллё не парень?

– Я не слепая, спасибо.

– Пускай он и твой брат, но он такой же самец как те парни из школы, которые тебя доставали!

– А ты-то сам кто, не самец, что ли?

Маю не ожидал, что последние слова сестры так заденут. Ему что, теперь тоже нужно доказывать, что он – настоящий мачо, для чего придется сосаться с сестрой?

– По крайней мере, не бросаюсь на тебя, как собака на кость, а потом делаю вид, что мне всё пох! Как это по-джентельменски!

– Ты что мелешь, это же Эваллё, да я не знаю человека сердечнее, – произнесла Фрэя высокомерно. – Он… Да это просто смешно!

– И когда он полезет в тебя, тоже будет ласковым и сердечным, я тебя уверяю. А ты думаешь, всё это хаханьки? Гляжу, я много упустил за четыре года, пока изображал на сцене клоуна!

Глядя на мрачные лица ребят, Маю процедил сухо:

– Какие-то вы странные… – подросток всё сильней распалялся, если его сейчас никто за пояс не заткнет, то пострадает в первую очередь физиономия брата, ну а потом Валька его просто изобьет.

Устав слушать, Эваллё, оттолкнувшись от земли ладонью, разогнулся и встал на ноги. Маю ожидал, что брат ему врежет. Фрэя следила за ними, сидя на земле. У Вальки губы еще оставались влажными после лобызания с сестрой.

– Ты понял, что ты меня оскорбил только что?

– Себя ты оскорбил еще больше, когда полез к Фрэе, так что не надо демагогии.

– Всё, что ты видел, было игрой, но оскорбил ты меня по-настоящему. Проблемы только твои, что не умеешь распознать шутку. Сейчас у тебя есть отличная возможность показать, что ты уже большой парень: сознайся, что всё, сказанное тобой здесь обо мне, – результат того, что ты напутал с выводом.

– Не приближайся, – предостерег мальчик, ощущая, как каменеют мышцы, – мне не нужны твои больные флюиды.

– Как скажешь, – Эваллё явно не планировал нападать. – Однако не ты ли первым затеял это мракобесие?

– Хочешь узнать, кто был первым? – Маю рванулся в сторону брата, метя кулаком тому в челюсть.

Капюшон упал с её головы, когда девушка подскочила с земли.

– Да перестаньте вы оба! – не выдержала «ледяная фея», кидаясь их разнимать.

*

– Очень остроумно, – Маю имел в виду фаянсовые фигурки у монитора Эваллё, которые замечал и раньше, но всё как-то не доводилось указать на них брату. Два белокурых голубка, которых брат добавил в уже имеющуюся на столе коллекцию.

Назад к карточке книги "Каминг-аут (СИ)"