Текст книги "Каминг-аут (СИ)"
Автор книги: Chans
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 56 (всего у книги 95 страниц)
Завершилось представление оглушительным трезвоном, после чего вспыхнул свет. От Моисея было сложно отвести взгляд: мужчина сидел, откинувшись на деревянную спинку и широко раздвинув ноги. Его глаза фанатически блестели, в точности такой же взгляд девушка видела и у своего младшего брата Маю, когда он говорил о театре. Только она этого восторга не разделяла. Театр бывает разный, и иногда просто раздражает.
– Моисей, кто этот человек с черными волосами?
– Вы говорите о том, кто управлял главной героиней? Ёси Такамеда – известный артист.
После представления Икигомисске повел дочку за кулисы, а Фрэя отправилась скитаться по коридорам. За кулисами всегда было полно народу, помощники перетаскивали тяжелые бордовые занавески, ворох атласной материи, монтер лез по шаткой лестнице с котомкой инструментов за спиной, уборщица мыла пол, шлёпая мокрой тряпкой, по коридору носилась лающая собака. Хлопали двери, крутились зеркала, скрипели деревянные полы, скрежетали натянутые под потолком блоки с хитроумными конструкциями из канатов и досок. Операторы разговаривали на ходу.
Куда подевался Моисей? Выйдя из туалета, Фрэя еще долго блуждала по театру. Ныл низ живота, не сильно, но ощутимо. А вдруг Моисей решил отомстить за то, что она бросила его в ресторане?.. Вполне справедливо.
– Извините, мисс, вам плохо? – над ней склонилась японка в кимоно. – Могу я вам чем-то помочь?
Девушка отняла руки от живота и выпрямилась. Помотала головой, улыбка вышла болезненной. Женщина еще немного постояла рядом, сочувственно глядя на Фрэю, а потом незаметно отошла.
Без Моисея как без рук, слабая, одинокая, брошенная в этот театре. Купила программку, благо у неё еще оставались деньги, но вряд ли бы их хватило доехать до Тахоми или до дома Икигомисске. Разглядывая картинки с сегодняшним представлением, она искала имя Ёси Такамеда. Почему ей так важно найти его имя? Девушка почесала голову и привалилась к стене, поднося листовку к самым глазам. Неужели Моисей наплел ей про этого «известного артиста»? Как он смеет её обманывать и бросать одну? Просидев с минуту, которую она отслеживала на часах в вестибюле, Фрэя вскочила с лавки и решительно направилась за кулисы. Озираясь по сторонам, обходя прущих навстречу артистов, уворачиваясь от всяких канатов и веревок, она проскочила в узкий проход, на лестницу с крутыми ступенями. Никто не препятствовал, не пытался задержать, спросить документы, выпроводить вон. Она бегала по коридорам как чумная. Тяжело дыша, остановилась и обхватила себя руками, в одном кимоно и нижнем белье стало до черта холодно. Будто сумела заблудиться в прямом коридоре…
«Ненавижу театры, ненавижу, когда меня бросают!» – она медленно продвигалась дальше, еле волоча ноги, в пальцах была намертво зажата программка. Коридор закончился резким поворотом влево. Впереди дул ветер, сквозь окна просачивался тусклый дневной свет. Пол поскрипывал под высокими каблуками сапог.
– Фрэя, пойдемте! – кто-то позвал её музыкальным голосом.
Девушка резко замерла. Та-ак…
– Фрэя, где вы были? Я искал по всему театру!
Моисей редко срывал голос на других. Долго изучал её лицо. А она не знала, что сказать, поэтому молчала.
– Женщина из вестибюля сказала, что вам стало плохо. Представляете, как я волновался? Вы могли потеряться здесь… – он повлек её за собой, обратно в тепло, назад к людям. – Вы не представляете, какой опасности себя подвергали! Никто никогда не знает, что ждет его за очередным поворотом. Фрэя, как же вы меня напугали!
Икигомисске уводил её прочь, придерживая за спину.
– Уже скоро стемнеет… Это очень старый театр, вы могли провалиться сквозь дырявый пол или упасть с дряхлой лестницы. Безголовый ребенок!
Почему он говорит всё это? Почему он лжет?
Фрэя внимательно вгляделась в его разноцветные глаза и, замедляя шаг, обличительно пробормотала:
– Неправда. Это вы меня бросили. Оставили здесь одну.
– Фрэя, уверяю вас, это не так.
– Нет, это правда.
Теперь он тащил её силой, а она упиралась.
– Вы же верите мне? Верите, что я не мог так поступить? Я не мог бросить вас одну, когда вы не в себе из-за критических дней.
Не сводя со спутника глаз, девушка пыталась высвободиться из его рук, но Моисей крепко держал её ладонь и тянул на себя:
– Фрэя, пойдемте! Пожалуйста, давайте все вместе выйдем на улицу.
Она уперлась каблуками в пол.
– Мне что вас силком тащить? Фрэя, я против грубой силы, и я не хочу вас уговаривать, – Моисей несильно тянул её за руку, сдвигая с места по миллиметру. – Как хотите, – он разжал пальцы, и девушка покачнулась, еле устояв на каблуках. – Я устал и не буду вас переубеждать. Извините. Не хотите идти со мной, значит оставайтесь, и вообще делайте, что считаете нужным! Может только собственная глупость вас чему-нибудь научит! – продвигаясь спиной вперед, он скользил неуверенным взглядом по её лицу. Этот тревожный мягкий взгляд… вскоре он отвел глаза и отвернулся.
– Гордец! Послушайте себя! Вы, взрослый человек, бросаете меня здесь?.. Значит, вам всё-таки плевать на меня! – не понял её – его проблемы. Необходимо было выплеснуть обиду. – Почему после этого я должна отвечать на ваши вопросы: веришь, не веришь?! Разве я вам нужна? Тогда зачем вы всё это затеяли?!
– Фрэя, не усложняйте мне жизнь.
У Моисея было такое несчастное лицо, что девушка взбесилась: она тут с ума, понимаете ли, сходила, куда же он запропастился, едва коньки не отбросила в этих треклятых галереях, а теперь, оказалось, что она виновата, что он весь такой несчастный, а она стерва последняя!
– Я не говорила, что со мной будет легко. Моисей! Вы, мужики, чуть что вас не устраивает, малейшее отступление от задуманного плана – хватаетесь за голову! Помогите, помогите, она груба и невоспитанна! Сначала разберитесь со своими собственными проблемами, а потом орите на меня! – кричала она вдогонку. – Давайте, давайте, уходите отсюда! Поступите, как настоящий мужик.
Фрэя громко рассмеялась, просто так, от злости. Она не собиралась его жалеть, хотела надавить побольнее, но и в ответ не ждала пощады.
– Второй раз в жизни поступите как настоящий мужик! Обрюхатили свою жену, а теперь, давайте, бросьте меня здесь! Одну! Мне плевать, Икигомисске!
Через весь коридор пролетел номерок и шлепнулся на ковер у самых ног Фрэи.
– Заберите своё пальто из гардероба. Я не хочу, чтобы ты заболела, – он скрылся за поворотом.
Девушка отыскала дорогу из лабиринта и вернула свое пальто. Закутавшись, долго сидела в вестибюле. Люди приходили и уходили. Устав сидеть, Фрэя взяла в буфете пирожное тирамису и кофе со сливками и, смакуя каждое мгновение, умяла всё подчистую. Подцепив пенку с боков чашки, отправила палец в рот и пересчитала деньги: оставшейся суммы едва бы хватило на такси, а рисковать со случайными попутчиками, она не хотела, и так слишком много приятных впечатлений. С одной стороны очень хотелось есть, с другой – кусок в горло не лез. Позвонила Икигомисске домой, хозяйка очень удивилась, что Фрэя не с ним, и сказала, что господин не звонил ей, и она понятия не имеет, где он может сейчас быть. Пообещала вызвать для Фрэи такси. Поблагодарив, Холовора скинула звонок. Девушка расплатилась и снова пошла в туалет. В кармане лежала та самая помада с вязью катаканы на черном колпачке, Фрэя так ею и не успела воспользоваться. Сейчас у неё уже были накрашены губы, причем совершенно другим цветом, поэтому флакончик перескочил обратно в карман пальто. В любом случае, она так зла на Моисея, что не собирается потчевать его самолюбие и пользоваться его подарком. Фрэя поправила пояс кимоно, но не удалось сделать это правильно, шов, который должен быть ровно посредине спины, неустанно съезжал, как бы она ни затягивала ворот, створки кимоно соскальзывали, обнажая белый нижний слой.
Проезжая мимо долины с беседками на деревянных помостах, девушка увидела белоснежно-белый, без единого пятнышка грязи SsangYong Икигомисске. Такси миновало автомобиль, и девушка разглядела игрушки на заднем сиденье и экран спереди. Номера те же. Несомненно, это его машина.
– Остановите, пожалуйста. Я здесь выйду.
– Уверены? Вечереет, вы сможете добраться до дома?
– Да-да! Здесь машина моего друга.
– А-а, ну тогда, конечно. Удачи, вам, – водитель нажал на кнопку, и задняя дверца распахнулась.
Девушка выбралась на обочину. Небо застилали серые облака. По правую сторону дороги летом должен был зацвести прекрасный сад. Дальше за садом оттаивала речушка, через месяц её протоки будут разливаться по всей долине. За долиной постепенно начинал оживать лес.
Фрэя перебежала дорогу. С левой стороны: всё тот же сад, деревянные помосты через ручьи, двухэтажное строение и несколько крошечных чайных домиков. В сторону дома от шоссе отходила хлипкая дорога из досок. У края стоял вожделенный белый «кореец». Холовора пронеслась по доскам, минуя автомобиль. От быстрого бега подол кимоно болтался на ветру, обнажая колени. Прическа вконец растрепалась, длинные пряди, отливающие в полумраке карминово-красным, лезли в глаза и липли к губам. Девушка проскочила на узкий мост и загрохотала каблуками по деревяшкам. Старые доски едва ощутимо прогибались под её весом.
Строение было отведено под дешевый ресторан с видом на скованную льдом речку, по-зимнему раздетый лес. Внутри царило тепло, радушно горел свет, через щелку в двери доносились веселые голоса, обнадеживающий звон посуды, торопливые шаги. Вкусно пахло горячим.
Что ж, она поборет уязвленную гордость – войдет через эту дверь.
Фрэя согнулась пополам, вдавливая пальцы в ноющий живот, другой рукой она упиралась в колени. От боли потемнело в глазах. Чтобы не упасть, Фрэя схватилась за дверную ручку.
Еще полминуты вот так постоит и пойдет мириться. Только переведет дыхание…
*
Химэко крепко спала, устроив головку на сгибе его локтя, и мирно посапывала. Фрэя держалась за руку Икигомисске, пошатываясь от усталости, пока Моисей открывал дверь с черного хода, ведущего на кухню в задней части дома. Свет не горел ни в одном из окон, видимо, хозяйка уже ушла.
Девушка поймала своё отражение в поверхности холодильника и ужаснулась: пряди волос клочьями спадали на грудь, губы всё еще оставались ярко-алыми, в темноте скулы казались еще острее.
– Почему мы зашли с заднего крыльца? – мертвенным голосом пробормотала Фрэя.
В темной кухне Моисей обернулся к ней. Болел живот, и кружилась голова, подташнивало. Кимоно расстегнулось, пояс оби пришлось снять еще по дороге.
Моисей потянулся к кнопке выключателя, он смотрел в её закрывающиеся глаза. В тот момент, когда палец коснулся кнопки, посыпались искры. Вдруг что-то щелкнуло, Икигомисске резко отдернул руку. Оголенный провод, проведенный под самым потолком и прикрепленный к стене изолентой, в одном месте был надрезан, и из него торчал пучок разноцветной проволоки. Как японец не заметил поврежденный провод – одному Будде известно.
– Моисей, стойте! – Фрэя оттолкнула его руку. – Выключатель под напряжением!
*
Когда электрики уехали, Фрэя пришла в «рабочую» комнату Моисея, где он обычно сидел за ноутбуком и курил свою трубку. Стоял туман – густой смог норовил выбраться за дверь и проникнуть в коридор.
Девушку до сих пор трясло. Кто-то пытался убить Моисея. Этот кто-то перерезал провода в кухне, и если бы она позволила ему нажать на кнопку выключателя, то его бы неслабо ударило током. Любое нажатие клавиши могло бы стать последним, да и вообще прикосновение к проводам. Если учесть, что Химэко в этот момент была у Моисея на руках, девочка погибла бы мгновенно. Состояние Икигомисске можно понять.
Моисей курил опий, сквозь дымку наблюдая абажур. Девушка проследила за его взглядом и посмотрела на абажур, который освещал сёдзи, но ничего занятного не обнаружила.
– Я иду спать. Пришла пожелать спокойной ночи.
– Побудьте со мной пару минут.
Девушка мялась у входа, мягкая пижамная рубашка и шорты освещались матовым желтым светом, кожа казалась загорелой.
– Как живот? – Моисей говорил тихо, пришлось подойти ближе. Механически Фрэя забрала волосы за уши. – Вы были вынуждены сегодня побегать…
– Вовсе нет.
– Не лгите, – что прозвучало довольно грубо. Икигомисске затянулся и поставил локоть на колено, отведя трубку в сторону. – Пожалуйста… побудьте со мной хоть немного.
На ватных ногах она приблизилась к Моисею.
– Вы склоны к саморазрушению. Угробите себя этим куревом, – пообещала Фрэя.
– Уже… – отозвался из-за дымовой завесы Моисей, пристально разглядывая девушку.
– Я говорю это, потому что не хочу, чтобы вы умерли от передозировки наркотиков.
– А что если я невменяемый… и могу сломать вам шею, вы даже не допускали мысли об этом?.. Подумайте прежде о себе.
Его слова отдались внутри неприятным холодком.
– Не передергивайте, – Фрэя замерла в полушаге от Моисея, смотря на японца сверху вниз.
Икигомисске коснулся её ладони, желая, чтобы она опустилась на пол рядом.
Фрэя прислонилась спиной к его груди. Если Моисею станет легче, то почему бы и нет…
Левой рукой мужчина обвил её талию. Вытянув руку, расслабил пальцы, трубка стукнулась об пол и покатилась по ковру. Дымок курился, заволакивая кругозор. Зарывшись лицом в её волосы, Моисей шире развел колени и ближе придвинулся. От его тела исходил ощутимый жар. Да он завелся! Горячая ладонь грела её живот, пока боль не ослабла.
Сквозь тонкую ткань очевидно было его возбуждение. Ничего себе!
– Завтра, перед самолетом, я положу вам денег на лицевой счет. Позвоните родным и скажите, что с вами всё в порядке, – из его рта вырывалось ароматное, отдающее травой дыхание. – Вам лучше? – речь была заторможенной, прерывистой, еле слышной.
– В самом деле почти прошло.
Потрясающая выдержка Моисея вынудила взглянуть на него с другой стороны. Тут некстати вспомнились слова Маю: «И когда он полезет в тебя, тоже будет ласковым и сердечным, я тебя уверяю».
– Думаю, самым верным будет вам вернуться в свою комнату. Я, пожалуй, приму совет и отдохну.
Моисей легонько отстранил её и опустил взгляд. Икигомисске сидел неподвижно, будто знал, дернись он, и Фрэя пулей выскочит в коридор.
– Я признательна вам за Саппоро. Доброй ночи.
*
Девушка сидела на постели по-турецки и, прижимая трубку к уху, слушала бесконечные гудки. Рядом на одеяле кувыркалась Химэко. Моисей одел девочку в джинсовый голубой комбинезон и белую водолазку, если бы не складки на подвернутых рукавах и сплющенный воротничок, то светлая полупрозрачная кожа Химэко полностью слилась бы с этой водолазкой. Рассеянно сбросив вызов, Фрэя подперла подбородок кулаком.
Моисей улетел по делам в Токио. Как и обещал, пополнил баланс на телефоне, но даже не сообщил, во сколько вернется из поездки. И будить её не разбудил перед своим уходом. Невольно почувствуешь себя неуютно. Будто он винил себя в чем-то и сознательно хотел убраться подальше.
Хотелось поговорить с Янке. Его телефон отзывался замогильной тишиной. Работал парень во вторую смену и, естественно, мог спать до полудня, особенно теперь, когда Тахоми со своим хахалем умотали на Хоккайдо. Сидя в своей комнате в Нагасаки, и наблюдая щелку света под дверью, она чувствовала себя чужой по отношению к парню, чем сейчас. В те минуты, смотря на свет за дверью, она осознавала, насколько далека от мира Янке.
Утром, на свежую голову, Фрэя поняла, что несмотря ни на что вчерашний день удался, и она получила удовольствие от поездки, вот только рядом не было Моисея, чтобы сообщить ему об этом. Вчера она была неправа.
Моисей оставил записку с подробным описанием того, где что лежит. Скоро должна была прийти хозяйка и накормить их с Химэко.
Девушка пару раз пыталась достучаться до Нагасаки, в итоге оставила безрезультатные попытки и битый час бродила по дому, в пижаме и халате, засунув руки в карманы. Отыскав на кухне пачку сигарет, вскрыла её и стянула пару штук. Блуждая по дому и обкуривая помещения, Фрэя теребила в руках его записку. Она осмотрела все комнаты и, наверное, перетрогала уже всё на свете, Моисей не стал запирать или прятать от неё свои вещи. В его отсутствие предметы в комнате приобретали иные краски, собственная одежда становилась вдруг посторонней, а этот дом казался чужеродным объектом из другой галактики. Когда он вернется, чтобы она вновь почувствовала себя нормальным человеком?
– Папочка хочет позаботиться о тебе, потому что тебя бросили твои мама и папа, – выдала девочка. – Ты очень страдаешь от этого, и папа хочет помочь тебе, – её речь была такой же музыкальной, как и у Моисея, а голос по-своему уникальным. Химэко изъяснялась полными предложениями, четко формулируя мысль, не заикаясь, не картавя, совершенно ясным лаконичным языком, такая речь больше подходила для ребенка шести-семи лет, разве что голосок казался детским, писклявым, тоненьким, как у птички.
– Это тебе папа сказал, что меня бросили родители?
– Да.
– Он спас жизнь моему младшему брату. Моему брату было гораздо хуже, чем мне, – внутри проснулась уверенность, что этот ребенок её поймет. Многие взрослые не могут понять, специалисты, преподаватели, но маленький ребенок, трехлетняя девочка – поймет.
Химэко продолжала кувыркаться на кровати Фрэи.
– А кому ты звонила? – она подпрыгивала вверх, и каштановые волосы взлетели.
– Моему хорошему другу. Почему твой папа никогда не делает тебе нормальные прически?
Химэко всё еще прыгала, и голос её то и дело прерывался хриплым вздохом:
– Потому что… я… не просила… потому что… ему… так нравится! Он говорит… – она остановилась, шумно вздыхая, – что… не может причесать меня красиво, – на одном дыхании выпалила она.
– Хорошо, тогда я тебя причешу, – Фрэя потянулась за своей сумочкой, которая валялась у кровати на полу, но расческу она так и не успела достать.
– Госпоже Химэко пора принимать витамины, – в дверях показалось светлое лицо хозяйки.
– Что еще за витамины? – напряглась Фрэя.
– Для иммунитета. Обычные детские витаминки.
Девочка замерла, выглядела она расстроено.
– Я не хочу их пить, я хочу поиграть с Фрэей.
– Госпожа Химэко, так просил ваш отец.
Фрэя нахмурила лоб. Уже в таком возрасте Химэко заставляют принимать какие-то таблетки. Девочка кажется вполне здоровой, активной, улыбчивой, легко увлекающийся. К чему всё это? Зачем Моисей кормит дочь этими химикатами? Если он собирается воспитать в ней наркоманку… тогда он на верном пути.
Другой вопрос: зачем Моисей рассказал о её родителях? Своим вмешательством он причиняет неудобства. Он мог просто оставить разбираться со своими проблемами в одиночку. Откуда ему известно о них? Фрэя не рассказывала ему. Теперь она понимала подлинный смысл его слов, что здесь опасно. Вчера его попытались убить, возможно, и отравленное мясо предназначалось ему… но нельзя винить домработницу – женщина выполняет свою работу, ей хорошо платят, хозяин всегда вежлив.
– Извините, можно с вами поговорить?
Но хозяйка уже ушла и увела девочку. Холовора колебалась, она могла бы сейчас пойти за женщиной, спросить, знает ли та о вчерашнем визите электриков. Фрэя хотела предложить свою помощь по уходу за Химэко, в конце концов, хоть чем-то занять руки, но она вытащила из кармана халата еще одну сныканную сигарету и прикурила прямо в комнате.
Девушка помнила его пряное дыхание на своих волосах, его алчущий взгляд, затуманенный опием, слабое объятие одной руки. Это была провокация. Она его пожалела тогда, она переживала за его состояние. Но его ждет большое разочарование – за сладкое нынче приходится вкалывать в поте лица.
*
– Мы покажем тебе отель, который подыскал нам Моисей. У нас замечательный двухместный номер, там очень удобно. Если хочешь, оставайся у нас. В этом отеле есть фотостудия и кинотеатр, – трещала Тахоми, отсчитывая деньги таксисту.
Тетя пригласила Фрэю к ним «съесть по чизбургеру», «поиграть в боулинг», «получить фото на память»… Поправив сумочку, девушка оглянулась на отъезжающее такси.
На землю падала громадная тень.
– Какой огромный, – поднесла ладонь козырьком ко лбу, осматривая здание отеля. Опустила глаза.
– Пойдем-пойдем, Саёри ждет нас внутри, – японка взбежала вверх по ступеням, увлекая племянницу за собой.
Только в его присутствии она позволила себе легонько приобнять Фрэю и поинтересоваться, как у той дела. Фрэя отстраненно начала рассказывать о Химэко, однако Тахоми лишь кивала, не проявляя интереса к разговору. Саёри же, наоборот, развесил уши. Они устроились в Макдоналдсе, мужчина взял себе темного пива в среднем стакане, Фрэя и Тахоми набрали соков и кока-колы.
– Вы завтракали? – Саёри уже доставал свой бумажник из заднего кармана джинс. Сверху на нем была надета спортивная обтягивающая кофта на молнии белого цвета.
На столе лежала открытая пачка чипсов, девушка подцепила одну ярко-оранжевую чипсину и окунула в густой томатный соус:
– Да, но по дороге снова захотелось, я вчера почти ничего не ела.
– Он тебя не кормит? – ужаснулась японка, поправляя пышный ворот медовой блузки и коротенький красный галстук. Состояние Фрэи её нисколько не заботило, но состроить страшное лицо нужно было непременно.
– Просто живот болел. Аппетита не было.
Саёри пару мгновений глядел на неё, потом сказал:
– Несмотря на это, вы превосходно выглядите.
«Конечно», – подумала девушка. Она специально готовилась для встречи с ним, надела не по сезону короткую светло-голубую джинсовую юбку с аппликациями и нашивками, под нее – красные пестрые лосины под металлик, подвела глаза и накрасила губы так, чтобы это было заметно, но не особо бросалось в глаза. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза, а потом Саёри поднялся со стула.
– Я возьму картошку по-деревенски, мак чикен и пива. А вы что будете, Фрэя?
Повисла неловкая пауза, Тахоми увлеченно смотрела в стаканчик с колой.
– Поухаживайте за тетей, я сама куплю, – Фрэя вышла из-за стола. Поравнявшись с Саёри, она отметила, что практически одного с ним роста. Наверняка, проводил её глазами, Фрэя чувствовала, как его взгляд жжет ей лопатки.
– Она сегодня необычно странная, – раздался его удивленный голос за спиной. – Но слово «спасибо» она еще не выучила.
Когда Саёри говорил «она», когда смотрел поучающим взглядом, когда распоряжался у них дома – всё это её бесило. Она не могла выносить этого приземистого человека, его бесполезность. Саёри старался заботиться о семье Холовора, стремился быть нужным им. Столько усилий ради того, чтобы заарканить Тахоми.
В следующие два часа они катались на аттракционах в подвальном помещении, ходили в караоке, втроем щелкнулись на память и, разглядывая ленты с моментальными фотоснимками, направились в боулинг.
– Лим-Сива передавал тебе привет, – тетя оправляла ворот своей олимпийки.
Отступив от линии фола, Фрэя запустила шар справа налево, вскидывая руку прямо и вверх и опускаясь на правое колено, замерла. Шар прошел по шестой стрелке.
– Я тебя снова разгромила! Третий фрейм мой! – Фрэя никогда не целилась в кегли, а метила в совершенно произвольную точку, выбранную наугад, возможно, в этом крылась маленькая тайна её побед. – Здорово, от меня ему тоже передавай привет! Он приедет пятого?
– Пока не знает, у него проектов много и с женой какие-то проблемы.
– Заболела?
– Нет, поругались вроде как.
После каждого броска Фрэя радовалась, как умалишенная.
– Да-да!! Ха, простачки, вам меня не взять живьем!!
Один раз она с такой силой зашвырнула шар, что едва не приземлилась на живот.
Саёри тоже неплохо играл в боулинг, но в третьей игре он продул. У Тахоми был корявый удар, но она каким-то невероятным образом все равно умудрялась сбить большую часть кеглей.
После игры, насладившись безусловной победой, девушка натянула юбку и переобулась обратно в сапоги.
– Жаль, я бы хотела увидеть их с женой. Ты связывалась с братьями?
– Звонила, ничего особенного. Эваллё ездил по делам – у него скоро начнется учеба. Маю тоже в порядке.
– Думаю, не самая лучшая идея, оставлять их одних, – между ними вклинился Саёри. – Маю неуравновешен.
– Звонок-звонок! – Тахоми подскочила со скамьи, роясь в своей сумке, из которой доносилось призывное гудение. – Я на минуту!
– С чего вы это взяли? – девушка встала со скамьи, не желая сидеть рядом с Провадой.
– Из его слов, из его поведения. Иногда у него случаются вспышки необоснованной агрессии.
– С ним всё хорошо, – возмутилась девушка. – Вы так любите говорить за нашей спиной всякие гадости. Маю – простой мальчик. Ему не требуется ваше попечение, господин Провада, Маю может и сам прекрасно о себе позаботиться.
– А вы остры на язычок, – Саёри скрестил руки на груди и прислонился к стене. К ним подсели две девушки с одноразовыми носками и ботинками для боулинга. – Возможно, за вами надо лучше присматривать. Девушки в вашем возрасте очень легко увлекаются.
– Вас не должны волновать девушки моего возраста, – прохладно отозвалась Холовора.
– Фрэя, может, перейдем «на ты»? Мы всё-таки теперь близкие люди, – он чуть склонил голову набок.
– Зачем вы влезли в нашу семью? Вы что… действительно считаете, что любите мою тетю?
– Я никуда не влезал.
– Любите? – усомнилась девушка, прищуривая глаза, похоже, эту привычку она переняла у Моисея. – Это просто смешно!.. Вы не представляете, с кем вы столкнулись.
– Это угроза?
– Нет, я лишь говорю, что вы не знаете её. Было бы лучше вам уйти.
– Фрэя…
– Мне неприятно, что вы лезете в мою жизнь.
– Простите, но решать не вам. Вы можете объявить мне войну, но на вашей стороне, мисс, никого не будет.
– И чем вы подкупите моих братьев? Сладкими конфетами? Пустыми обещаниями? Хотите отобрать у меня обоих братьев? – она взмахнула рукой. – Думаете, что всё можете решать в нашей семье? Но это НЕ ВАША семья. Почему вы хотите всё испортить?! Разве вы хоть что-то знаете о нас? – она с мольбой глядела на Саёри.
Девушки, молча, натягивали носки, стараясь не смотреть на спорящих. То и дело доносился шум выбиваемых кеглей. Вернулась Тахоми.
– До свидания, – с чувством произнесла Фрэя, подводя черту, и стремительным шагом направилась в сторону эскалатора.
– Фрэя, куда ты?! Останься хотя бы на ужин!
Девушка ускорила шаг, проталкиваясь среди шумливых японцев.
*
В спальне царил полумрак. Фрэя потягивала крошечными глоточками ледяное виски. Девушка нацепила брюки-карго и свитер, самый теплый, какой только нашелся в чемодане, поверх надела свой любимый кулон, который теперь привольно покоился на груди. Уткнулась носом в колени, отчего волосы рассыпались по спине и плечам. Всё никак не могла согреться.
– Янке, мне кажется, Моисея пытаются убить… – заговорила она, поднимая лицо, – не пойму только, кому это нужно, он мало что рассказывает о себе, но из этого ясно, что человек он неконфликтный и не ищет неприятностей на свою голову, – она отхлебнула и продолжила чуть осиплым голосом, – в его доме оголенные провода, их кто-то перерезал, а до этого было отравленное мясо… но Моисей его ел, и ему не стало плохо.
«Плохо стало мне», – хотела добавить, но передумала.
– У него же работает женщина… – напомнил парень.
– Да она на такое не способна. Ты её не видел, если бы видел, то не подозревал бы. Это мясо вообще было для Химэко, зачем горничной травить Химэко? – хоть собеседник и не мог её видеть, девушка активно жестикулировала. – Понимаю, что не могу это доказать, но я нутром чую… – она вновь уткнулась в колени, просунула пальцы в волосы, помассировала голову.
Фрэя определила по звукам, что Янке курит. Она могла представить, как парень держит сигарету в крючковатых худосочных пальцах, отводит руку с сигаретой и склоняет голову, кудрявые волосы падают на плечи, Янке прочищает горло и сглатывает… цвета глубокой воды глаза слезятся.
– А ты говорила с ним об этом?
– Немного… Пыталась, – задержала пятерню в волосах. – На самом деле, вчера…
– Вы поругались?
– Не совсем.
– Он с тобой плохо обращается? – продолжал допытываться Янке.
– Нет… – она лохматила свои волосы. – Я сделала ему больно.
Парень подавился сигаретным дымом. Осипшим голосом Янке спросил:
– Порезала?
– Перестань! – покачнувшись, она села прямее. – Я не о том… Знаешь… – Фрэя выдержала паузу. – Мы ходили с ним в старый кукольный театр. Я там заблудилась, а потом… мне стало так страшно, нет, не то слово – тревожно. Наверное, Моисей прав, и я действительно была на волосок от гибели… независимо от того, что я не видела источника угрозы, я ощущала тревогу также ясно, как слышу твой голос.
– Твои мысли увлечены Икигомисске. Ты к нему неравнодушна, сестренка.
– Нет, ты должен выслушать меня.
– Ты пьяна, отдохни, успокойся, приведи мысли в порядок… Я люблю тебя. Пока.
Она кивнула:
– И я тебя люблю, но Янке… – девушка метнулась к телефону. Громкая связь отключилась. – Янке, не клади трубку! Мне так сложно было дозвониться… – она подхватила стакан с остатками виски и одним махом выпила. – Вы всё слышали, да? – она не стала поднимать лицо на Моисея, зная, что ему прекрасно виден её рот.
– Вы намеренно говорили так, чтобы я вас понял, – парировал Икигомисске, задвигая за собой сёдзи, чтобы их голоса не разбудили Химэко.
– Ха!
– Мне сказали, что вы навестили Тахоми.
Девушка засунула два пальца в рот, изображая рвоту.
– Откуда вы знаете про моих родителей? Зачем вы сказали Химэко, что меня бросили? Моисей, это удар под дых. Ради нашей дружбы, зачем?.. Кто вам сказал это? Тахоми, да? Или Саёри?.. Кто из них?! – выпытывая у Моисея ответы на свои вопросы, Фрэя вглядывалась в его смуглое лицо, пытаясь разглядеть искру понимания в разноцветных глазах. – Как вы нашли меня? Тогда в супермаркете, в Финляндии… Случайность?
Моисей пересек комнату и ласково обхватил девушку за плечи. Он легонько прижимал её к себе, чтобы Фрэя могла в любой момент оттолкнуть его руки, возможно, даже послать к черту. Постепенно она утихла, дыхание успокоилось.
– Хотите, возьму вас с собой в Токио? Завтра… мы сядем на самолет и улетим в Токио. На пару дней.
– Саёри будет против… – вздохнула Фрэя, вбирая в легкие прохладный лесной запах его одежды. – Он мне в няньки набивается.
– Я просто похищу вас ненадолго, а потом верну. Господину Саёри необязательно быть в курсе, где вы.
*
Фрэя приоткрыла рот от восхищения, глядя на исполинские неоновые иероглифы магазинной вывески. Положив ладони на боковое стекло, она вертела головой, выхватывая взглядом высотные дома, подсвеченные яркими огнями.
– Чья это машина? – девушка посмотрела назад, на крытые голубоватым навесом палатки рынка и перевела взгляд на Моисея. – Роскошная тачка!
– Это автомобиль фирмы. Наша компания предоставляет своим сотрудникам, занимающим высокий пост, такие машины. Для повседневных поездок, поэтому я привык работать на колесах.
Прямо над ними по монорельсам промчался синкансэн. [Синкансэн (букв. «новые магистральные линии», «поезд-пуля»), построенная в 1964 г. между Токио и Киото к открытию Токийской олимпиады. Сейчас эта линия протянулась до г. Фокуока (Кюсю) на юге и г. Мориока на севере Хонсю]. За стеклом возникали светящиеся табло англо-японских вывесок.
