Текст книги "Каминг-аут (СИ)"

Автор книги: Chans

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 95 страниц)

Следователь – тот, что был наиболее упитанный из двоих, с редеющими на макушке темными волосами и язвами на щеках, которые он пытался скрыть за щетиной, – уперся пухлыми ладонями в стол, как обычно делают стражи порядка в фильмах про преступный мир.

Он имел густой глубокий бас.

– Не думайте, что ваше имя убережет вас от подозрений, господин Холовора.

– Господин следователь, неужели вы думаете, что я настолько кичусь своим именем?

Жажда не давала ему покоя, язык едва ворочался.

– Нам плевать. Вы сейчас не в студии звукозаписи. Правила здесь устанавливаем мы.

Анна-Лиза презрительно фыркнула. В этот момент дверь хлопнула, и на пороге появилась Рабия.

Глаза её были сухими, ни следа того, что она плакала. На сердце стало спокойней.

Рабия не уехала, не бросила его. Она всё еще верила.

Напарник взглянул на женщину, а потом перевел взгляд на Сатина.

Его хриплый голос заядлого курильщика резал слух.

– Кто она?

При виде жены, в горле сжался ком.

– Моя супруга, Рабия.

Не сводя с него пытливого взгляда, женщина пересекла комнату. Обведя глазами полицейских, она повысила голос:

– Какое вы имеете право обвинять моего мужа?!

– Вы подтверждаете, что эту ночь господин Холовора провел с вами?

– Да, конечно! Этому полно свидетелей!

На последней фразе у неё пресекло дыхание, и она втянула воздух с сосущим звуком, как будто задыхалась здесь.

Сердце забилось чаще.

Её дыхание было тяжелым, почти астматическим. Рабия склонилась к мужу, обнимая того за плечи и прижимаясь щекой к волосам. Её слегка трясло. Сдерживать боль в его присутствии для Рабии оказалось куда труднее. Недолгое время она прижимала его к груди, гладила по лицу, волосам. Сатин слышал, как надрывалось её сердце. Из горла вырывался тихий болезненный шумок. Хотелось уберечь её даже от малейшей боли, закрыть собой.

Как ни странно, у следователей не возникло желания прервать их. Они равнодушно наблюдали за парой.

Нужно было упасть перед женой на колени и убеждать, что он не убивал, но Рабия и так прекрасно понимала, что в смерти Ли Ян Хо нет его вины.

– Поезжай домой.

– Я не ослышалась? – спросила Рабия, обращая взгляд на его лицо.

– Меня продержат здесь до вечера. Милая… тебе необязательно всё это время быть рядом. – Сатин коснулся её руки, погладил кожу, вбирая в себя её тепло.

– Обещай, что сделаешь всё, чтобы не дать заковать себя в наручники.

Рабия улыбнулась мужу, смотря на него с надеждой и любовью. Этого хватит, чтобы пережить сегодняшний день.

Она последний раз взглянула на полицейских и быстрым шагом направилась к двери, оставив за собой любимый аромат.

С минуту длилось молчание, после чего допрос возобновился.

– Как мы поняли, – заговорил следователь, удерживая взгляд столько, сколько было необходимо, чтобы допрашиваемый почувствовал дискомфорт, – эту ночь вы провели в обществе жены, отчего же не со своим любовником-китайцем?

– Я давно не видел её.

– И как же ваша жена относится к той половой жизни, которую вы ведете?

– Она принимает мою ориентацию.

– А может быть, она такая же, как и вы?.. Знаете, – чуть поразмыслив, сказал следователь, – мне жаль ваших детей. Трое детей – огромная ответственность. Сегодня случаи вроде вас, господин Холовора, довольно распространенное явление.

– Оставьте мою семью в покое, – сдержанно произнес Сатин, ощущая, как злость прорывается сквозь заслон.

Тут грубо влез второй.

– А почему бы нам не указать в депеше, что эти отметины вам оставил Ли Ян Хо, ныне покойный, за что вы его и убили? – напарник потряс пальцем перед самым лицом, указывая на синяк. – Причина может быть любая: женщины, деньги, бизнес, мировоззрение. Вы, господин Холовора, так же как сами нам и сообщили, набрались по первое число и в таком состоянии могли спровоцировать драку… Или вы получили их, эти отметины, в ходе завязавшейся потасовки, в которой, пускай и ненамеренно, убили своего музыканта. Версий много, но суть одна, а именно – вы как главное подозреваемое лицо! – этот голос был озлоблен, раздражен и устал, говорившему таким голосом меньше всего хотелось продолжать допрос, но говоривший не привык никому спускать с рук, и твердо решил выжить из него все соки. Смутить, запутать, измотать, но вытянуть правду.

– Кто угодно из моих людей может подтвердить мои слова. Я упал с мотоцикла, в тот момент на мне не было шлема, и я рассек лоб.

Протирка немного освежила кожу и наконец удалила засохшую кровь, но три часа под бдительным надзором, и Сатин снова почувствовал себя вываленным в грязи. Это было самое свежее дерьмо, которое ему когда-либо приходилось видеть, и он окунулся в это дерьмо с головой. На выщербленном столе вытянул перед собой горячие руки, чтобы они не касались распаренного тела. По лбу струился пот. Осоловелая тяжелая голова – наверняка, у него поднялась температура. Вид болезненный, мешки под глазами – об этом не надо было напоминать, он прекрасно знал, как выглядит. Рёбра ныли. Он всё утро пролежал на них, хотя сейчас стало немного лучше. Определить, закончился ли срок действия таблеток Ли Ян, не было никакой возможности. Уже не так хотелось выглядеть невинной жертвой. Сознаться во всем, даже в том, чего он не совершал, сдаться – только бы его оставили в покое. За глоток воды он сделал бы что угодно, даже позволил бы надеть на себя наручники. От того дерьма, что он здесь выслушал, хотелось проблеваться. Он отвечал на вопросы неохотно, с полным безразличием к своей участи, что выбешивало полицейских. Вскоре его предложения потеряли всякую смысловую связь. Белый просторный костюм из хлопка, с разноцветной абстракцией, который отыскал ему Персиваль, пропитался жарой. Длинные рукава Сатин опустил во избежание дополнительных вопросов: замазать следы насилия на запястьях времени не нашлось. Волосы расчесывать не стал, но «хвост» переделал, чтобы шея не парилась. Дырки в ушах почти затянулись. Еще одна маленькая неприятность. Ногти на пальцах отросли, и когда он только подстригал их в последний раз?.. Поневоле начал задумываться о подобных мелочах, пока следователь зудел над ухом, как поганый комар.

Сатин покрутил головой, разминая шею. Вода в баллоне мозолила глаза.

– В кармане покойного обнаружили прядь волос весьма специфического цвета. – Следователь уперся одной рукой в стол, другой указал на голову Сатина. – Это мелирование на ваших волосах не заметит разве что незрячий. И пока я не знаю никого, имеющего фиолетовый оттенок волос, кроме вас. Ваш локон и, я вас очень прошу, не пытайтесь это опровергнуть.

Разговор не вызывал в нем ничего кроме усталости.

Мужчины повышали голос, кричали, сыпали оскорблениями, заставляли смотреть в глаза, повторять одни и те же слова, снова и снова, пока мозг не начинал закручиваться спиралью, угрожали, а когда он начинал говорить – тут же прерывали.

Глаза болели и слезились, от чего выглядел он довольно жалким подозреваемым.

– Что же вам мешает взять меня под стражу прямо сейчас, в этом доме? – Сатин понимал, что это пустой блеф: он не был готов к аресту.

– Считайте, что это лишь вопрос времени. Скоро мы обязательно засадим вас за решетку!

– У меня возникает такое предчувствие, что мой арест выгоден лично вам, господин следователь. Столько рвения и упорства, чтобы повесить на меня вину. Тогда вы должны задаться вопросом: зачем Ли Ян срезал прядь моих волос? Зачем ему меня подставлять? Я его что, разве бил? Унижал?

– А вот это вы нам и должны сказать, – процедил напарник со злостью, нависая над столом и приближая свое осоловелое от жары лицо к его.

– Ли Ян был свободным человеком. Я его ни к чему не принуждал.

– Ложь! – выкрикнул напарник. – Свободных людей не существует в принципе, мы все от чего-либо зависимы, а если вы смеете утверждать, что это не так, и считаете себя свободным от закона, то смею вас заверить, на свободе вы долго не задержитесь! Вас не спасет даже самый удачливый адвокат!

– Вы правы, – неожиданно заговорил упитанный следователь, – в наших бумагах значится, что у подозреваемого, то есть у вас, господин Холовора, не было мотива для совершения этого преступления. Кузен покойного твердил то же самое, а именно, что у вас были замечательные отношения с Ли Ян Хо. Но раз так вышло, быть может стоит предположить, что Ли Ян Хо держал на вас застарелую обиду? В таком случае вы должны нас просветить, что же это было. Не знаете, как ответить? Тогда я вам помогу. Мог ли покойный приревновать вас к своему двоюродному брату?

– Господин следователь, я вас умоляю..! – утомленно протянула Анна-Лиза.

Следователь перевел взгляд на управляющую парка и промолчал где-то с минуту, а то и две, затем вернулся к нему:

– Вы ответите, или нам это тоже приобщить к делу?

– Я уже вам говорил, что Ли Ян Хо получил у меня работу.

Помощник следователя очень внимательно посмотрел на него, как бы испытывая своим взглядом, и осведомился:

– Господин Холовора, вы – гей? Отвечайте только «да» или «нет».

Мужчина шумно вдыхал горячий воздух, и его усы подрагивали.

– Нет, – бросил ему в лицо Сатин.

– Что?! – взревел напарник, вскакивая со стула. Следователь же напротив, недобро прищурившись, присел за стол. Толстяк развернулся к нему вместе со стулом, и опустил мясистый локоть на стол.

– Вероятно, вы не поняли смысл вопроса. Мой напарник хотел спросить, вы допускаете возможность полового сношения с мужчиной? – сказал следователь более спокойным тоном.

Сатин скользнул взглядом по толстому животу, хотелось отодвинуться, пересесть…

– Какое это имеет отношение к убийству китайца? – вмешалась Анна-Лиза, выпрямляясь на стуле.

«Самое прямое», – хотелось сказать.

Отрицать очевидное было бы глупо. Сатин вздохнул, желая выглядеть уязвленным:

– Да.

– Таак… – оживился напарник. – Насколько далеко заходили ваши отношения с кузеном покойного?

– Я же сказал: Ли Ян работал со мной в группе.

Сидеть было невозможно, это жесткое твердое сиденье…

– Вы платили ему деньги?

– Нет…

– Тогда почему же вы говорите, что он работал на вас? – монотонно бубнил следователь, сначала раскинувшись на стуле, потом подавшись вперед. И Сатин вновь почувствовал, как сдавливает свои тиски капкан.

– Я этого не говорил. Ли Ян работал в группе, он был со мной на одних правах. Не я выплачиваю зарплату, я денежными вопросами вообще не занимаюсь. Если вы думаете, что я так много получаю – то вы заблуждаетесь. К тому же деньги Ли Ян никогда не интересовали.

– А как же его престарелая мать? Разве он не помогал ей в материальном плане?

– Да, но…

– Ему что, совсем не нужны были деньги? Люди вашей профессии весьма честолюбивы. Деньги, слава.

– Ли Ян не такой.

– Значит, вы отрицаете, что удерживали некоторую сумму денег, которую задолжали покойному?

– Признайтесь же! Вы убили Ли Ян Хо! И давайте уже покончим с этим! – не выдержал напарник, крутящийся возле стола.

Нависнув над столом, мужчина вперился в Сатина цепким взглядом. Выпрямил спину и, потирая потную шею, снова отошел.

– Так… возвращаемся к нашему вопросу, – поскреб щетину толстяк, разбирая свои бумажки, и со скрипом придвинулся на деревянном стуле к столу. – У вас был секс с Тео Шенг?

Вопрос оказался неожиданным, как и то, что с ним заговорили о Тео.

– Вы предохранялись? Думаю, вы в состоянии это вспомнить.

– Боже мой! – взорвалась Анна-Лиза. – Что за бредовые вопросы?!

Пропустив её слова мимо ушей, следователь рявкнул – хрупкая полоса спокойствия закончилась:

– Вы трахались с этим Шенгом?!

– Может вам еще рассказать, как это происходило? – разозлился Сатин.

– Сука…

– Разумеется, мы обо всем с вами поговорим, господин певец, – скривил губы следователь, будто данная профессия имела отрицательный подтекст. Полицай не сводил с него глаз. – Мы вытащим из вас признание даже в том, кто лишил вас девственности. Вы вспомните намного больше и подробно нам всё изложите. Вы меня поняли?

Вопросы сыпались градом. Его хотели спутать, задавить.

– Как часто вы проверяетесь у андролога? Вам делали обрезание?

– Нет.

– Вам нравится незащищенный секс? – в который раз встрял хрипливый помощник.

– Да.

– Сколько? – Следователь сделал быстрый глоток из одноразового стаканчика, задрав подбородок, и под толстым слоем кожи задвигался кадык.

– Что сколько? Сколько раз я проверялся?

– Отвечайте на вопрос!

– Два-три раза лет десять назад.

– Два-три? Вы не помните?

– У вас были причины для повторного посещения?

– Нет, в этом нет необходимости – меня осматривает мой лечащий врач.

– Тео Шенг был у врача? – вопрошал напарник, вытирая ладонью влажные от минералки усы.

– Он мне доверяет.

– Шенг не жаловался на раздражение? Недомогание? Боль? Жжение?

– Нет!

Бросив на него взгляд, полный презрения, следователь, кряхтя, поднялся со стула, всё еще сжимая свои записи. Швырнув бумагу на стол, полез в нагрудный карман, достал пачку сигарет. Сатин мысленно закатил глаза. Анна-Лиза проводила мужчину тяжелым взглядом.

– Вы когда-нибудь били Шенг?

– Мне не доставляет удовольствия бить людей, – проговорил Сатин, вдыхая табак.

– Говорите правду. Вы били Шенг? Может быть, он вас вынуждал?

– Нет. – Сатин провел по волосам липкими ладонями. По лбу стекал пот. – Я не практикую садомазохизм.

– Вы мастурбируете?

– Прекратите это! Меня уже тошнит от ваших вопросов! – Женщина поднялась на ноги.

Следователь глянул на неё, а затем, скосив взгляд на стол, протянул руку к пластиковому стаканчику. В пальцах толстяк держал сигарету, и дым рассеивался по комнате.

Но следователь не прекратил допроса: ни сейчас, ни потом, когда Анна-Лиза вышла в соседнюю комнату. Совершенно не хотелось оставаться наедине с полицейскими, но всё же это лучше, чем отвечать на вопросы при посторонних. Вероятно, Анна-Лиза это поняла.

– Вы мастурбируете? – как заезженная пластинка повторил следователь.

– Да, я мастурбирую.

Усатый покосился на него то ли хитрым, то ли насмешливым взглядом, но в этот раз промолчал.

Сатин шире раздвинул ноги, чтобы не терять опоры. Одно он знал точно: никто не сможет причинить ему вред. Унижать, оскорблять, оказывать давление – да, но причинить вред – никогда. Ли Ян мертв, и никто не заставит его пережить ад снова. И хоть ад будет оставаться в нем, об этом известно только ему одному.

С удивительной для своей комплекции ловкостью следователь поднял с пола огромный пятилитровый баллон воды и водрузил на стол. Опустевший убрал.

– И вы говорите, у вас всё в порядке?

Мужчина открутил голубую крышку, и внутри заколебалась желанная вода.

– В порядке, – как эхо отозвался он, заворожено глядя на воду.

Помощник следователя привалился к столу, и они долго о чем-то совещались. После чего толстяк задал ему очередной вопрос:

– Есть медицинская справка?

Он покачал головой.

Деревья покачивали полураздетыми ветвями. Солнечный свет дробился, и создавалось впечатление, что густой задымленный воздух в комнате плывет. Голая земля, голые ветки, но жаркое дыхание лета.

– Мне сказали, в его теле было обнаружено токсическое вещество… Как убили Ли Ян?

– Не прикидывайтесь дураком. Вы прекрасно осведомлены, от чего умер Ли Ян Хо!

– Я не прикидываюсь – я пытаюсь понять.

– У остальных жертв гематом на теле не было – от них вообще мало что оставалось следствию, не считая обезображенных частей тела – это же убийство проделано с поразительной аккуратностью, маловероятно, что здесь замешан наш маньяк. А теперь ответьте на такой вопрос: вы проявляли сексуальный интерес к Ли Ян Хо?

Сатин опустил взгляд. В висках пульсировала кровь, во всем виновата температура, как внутри тела, так и снаружи.

– С чего бы мне его проявлять?

Голова отяжелела, волосы оттягивали, хотелось подпереть щеку или подбородок, но любая попытка пошевелиться только бы привлекла внимание.

– Отвечайте на вопрос прямо.

– Полагаете, что я мог спать с обоими братьями одновременно? – и не дав никому вставить хоть слово, прохрипел: – Почему тогда умер только один из них? Зачем мне убивать Ли Ян Хо?

– Проявлял ли ОН к вам интерес? – перебил толстяк.

– Даже если и проявлял бы, я не пошел бы у него на поводу. Это противоречит моим убеждениям.

Следователь вздохнул:

– Кого вы хотите здесь обмануть? Меня? Может быть, себя?

Вдвоем, они словно знали что-то, чего не знал Сатин.

– Выходит так: с двумя братьями спать нехорошо, потому что это противоречит вашим нравственным убеждениям, а с ребенком – можно?! – распаляясь, прорычал напарник, бросая в бешенстве карандаш.

– С ребенком? – ужас прорвался сквозь заслон, и в груди кольнуло. Сердце забилось быстрее.

– Или вы будете отрицать и это?! – взревел напарник.

– Вы затащили малолетнего в свою постель, брат узнал об этом, начал упрекать вас этим, шантажировать, вы выждали момент и убили его. Убили за правду. – Следователь наклонился к нему, распространяя зловоние табака. Вблизи Сатин разглядел капли пота на шее.

– Нет…

– Молчать! Сколько было лет Шенг, когда вы познакомились? Знаете, а это статья. И мы можем засадить вас уже за это!

Перед глазами всё плыло, двоилось. Сколько это будет продолжаться?.. Сколько?

– Все жертвы были молоды, очень молоды, – промычал напарник из угла.

– Давно, недавно?! Отвечайте когда! – продолжал брызгать слюной следователь.

– Давно. Я встретил его в США во время своих гастролей… Тео хотел сделать музыкальную карьеру.

Его пробрала дрожь. Имя парня огнем горело на языке. В горле комом встала боль.

– И вы любезно предложили парню свою постель? – заявил следователь, нагибаясь к нему. Дурной запах изо рта было нелегко игнорировать.

– Нет.

Второй обрушил кулак на подоконник.

– Ложь!

Холовора сморгнул оцепенение, развеивая наваждение лица Тео.

Отвлекшись, следователь отвернулся, потом снова вперил взгляд в Сатина. От его дыхания развивалась выбившаяся из «хвоста» прядь.

– А вы думали, пройдет время и всё забудется? Но правда дает о себе знать. Всегда.

– Знаете, что вы должны были сделать? – вдруг спросил следователь, всё еще наклоняясь к его лицу. Голос зазвучал тише. – Привести мальчишку к матери и никогда больше не вспоминать о нем.

– Я не провидец, откуда мне было знать, как далеко зайдут наши с ним отношения? Не думаете же вы, что первое время между нами было что-то помимо работы?

Получив ответ, следователь отстранился и произнес:

– Шенг на допросе сказал то же самое. Я вижу, у вас чутье на ловушки, вы изворотливы, но это не означает, что наши вопросы на этом иссякнут. Ваша вина будет доказана. Уж вы мне поверьте, и месяца не пройдет, как вы окажитесь за решеткой.

– Я не убивал Ли Ян, – каким-то непостижимым образом он нашел силы сказать это.

– У вас нездоровый румянец. Что с вами?

Головокружение не проходило, снова заныл синяк на лбу, кожа горела, спина чесалась, но он не двигался.

Пошли по второму кругу. Отвечать на одни и те же вопросы казалось невыносимо.

Допрос продлился до позднего вечера, когда опустили противомоскитные сетки на окна.

В дверь постучали.

– Это еще кто? – упитанный взглянул на своего напарника.

– Мы не закончили, – пробормотал тот.

Сатин обернулся.

На пороге возник Д’Арнакк. На сером лице и следа не осталось от истерики, но выглядел музыкант неважно.

Глаза распахнулись, стоило Велескану увидеть его избитое лицо. И тона косметики не скроет увечья от зорких глаз Д’Арнакка. Этот спелый кретин – следователь, может хоть сотню раз ослепнуть, а его напарник туп от природы, но от Велескана сложно что-либо утаить.

– Что у вас и представьтесь, пожалуйста? – следователь придвинул к себе пепельницу и, подтянув брюки на коленях, опустился на ненавистный стул напротив.

– Вы допрашивали меня сегодня днем, – не сразу произнес Велескан, и Сатин предпочел отвернуться, в первую очередь потому, что не мог видеть изумленное выражение. Чтобы не светить лицо. Чтобы просто отвернуться.

– От того, как мы с вами сработаемся, возможно, зависит судьба этого человека, – разумеется, следователь имел в виду его.

– Хорошо… Моё имя – Велескан Леонс Жоффруа Д’Арнакк, – сказал музыкант с расстановкой.

– Вы француз?

– Я уже отвечал на ваши вопросы, – повторил ударник неторопливым голосом, и Сатин ощутил на себе его взгляд.

– Так что произошло, раз вы решили вернуться? – спросил напарник.

Сатин хотел, чтобы Вел ушел и не видел, как из него выжимают соки, не слышал его убитого голоса. Он не хотел, чтобы Велескана вываляли в этой грязи.

Д’Арнакк сел за стол по правую руку и прикурил.

Взгляд рассеялся, глаза забегали. Что всё это значит? Какого черта Велескан собрался курить?! Хочет довести его до тихого бешенства?! Здесь и так не продохнуть! Ногти врезались в кожу, и только теперь Сатин понял, что слишком крепко сжал кулак, и тут же расслабил руку.

Зачем пришел? Чтобы внести свою лепту? Чтобы добить? Почувствовал, как ветер переменился… Д’Арнакк не упустил бы возможности сместить его и самому занять место лидера в группе.

Велескан рассказал про нападение Ли Ян на Аулис. Помощник следователя записал каждое слово.

Сатина не покидало ощущение того, что перед ним разыгрывают спектакль. Давать ложные показания – это одно, елеем расточаться, голову морочить, притворяться… но самому оказаться обманутым – ни в какое сравнение не идет.

Он сложил руки на столе и сцепил пальцы в замок. Кожа неприятно липла к деревянной поверхности. По краю сиденья проходила выпуклая каемка закругленной формы, которая впивалась в бедра. Сатин придвинул ступни ближе, сильней сгибая колени.

Следователь придирчиво наблюдал за Велесканом, однако, не прерывал, наверное, ожидая, что в скором времени он сам себя выдаст какой-нибудь неосторожной фразой, и слова Д’Арнакка окажутся лишь искусно сплетенной ложью.

– Ладно, – сказал наконец следователь, – мы обдумаем ваши слова.

– Ли Ян Хо хоть и человек небольшого ума, но не настолько глуп, чтобы портить себе жизнь. Я уверен, со всеми участниками группы у него были прекрасные отношения. Но я не затем пришел, чтобы убеждать вас, будто Ли Ян Хо святой, – оборвал Велескан.

От курева в пересохшем горле стоял ком, на языке собралась горечь. Умер человек, а вытягивают на поверхность всё самое мерзкое, тошнотворное, превращают трагедию в фарс! Зачем говорить об этом?!

Шея вновь затекла, сидеть было неудобно.

– Все обвинения, которые вы здесь выдвигаете – не имеют под самой никакого основания.

От грубой, почти озлобленной интонации друга на душе стало мерзко.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился усатый, опираясь на стол напротив Велескана.

– Ли Ян был с группой. Всю ночь. Он не встречался с Холовора и, смею уточнить, Тео тоже был с ним. Есть люди, которые могут подтвердить мои слова! – распалялся Д’Арнакк.

Велескан поднес к губам сигарету, но так и не взял в рот, опустив взгляд.

Зачем? Зачем лгать? Разве это не выглядит, как слабая попытка отмазать его? Ненатурально и пошло.

– Я не отходил от него всю ночь, а утром я узнаю, что Ли Ян мертв, но он всё время был с группой – я это видел.

– Вы утверждаете? – прищурился толстяк.

– Ли Ян ударил девушку, а потом напился и вышел из себя. Вы думаете, мы могли его так просто оставить?! А где тогда гарантии того, что он вновь не ударил бы кого-то?

– Это вечеринка, где, как правило, никому нет ни до кого дела. Не думаю, что Ли Ян Хо стал бы отчитываться перед вами о каждом своем шаге, – похоже следователь хотел сказать это снисходительным тоном, но не мог скрыть напряженность, проступающую в чертах лица, – словам свидетеля всё же удалось произвести на него впечатление.

– Я уверяю вас, есть люди, которые подтвердят мои слова.

– Почему же вы днем нам ничего не сказали? – вмешался напарник не без доли ехидства в своем прокуренном, грубом голосе.

– Откуда я тогда мог знать, что вы обвините невинного человека! Разве не очевидно было, что китайца убил маньяк?

– Хорошо, но разве не мог Ли Ян Хо незаметно уйти и отыскать этого человека? – Следователь указал в сторону Сатина.

– Большую часть времени я пытался привести его в чувство. Если бы Ли Ян вдруг встал и ушел, я бы точно знал об этом. Парень всю ночь был на виду. Мы следили за тем, чтобы он не выкинул еще какую-нибудь глупость.

Но Велескан хорошо подготовился, все лазейки предусмотрел.

– Ну да конечно, он поднял руку на девушку, и вы не могли остаться безучастным, – вставил напарник, распрямляя плечи, и Велескан согласно кивнул.

– Пока вы свободны, господин Холовора. Посмотрим, что покажет расследование, – сказал следователь, тем самым дав понять, что подозрения с него никто не снимал. Процесс застопорился. Слова свидетеля посеяли зерно сомнения в шаткую почву следствия.

Поначалу казалось, что Велескан просто хотел обмануть бдительность следователя, придумав вымышленные обстоятельства, выгородить его, но что-то в голосе прозвучало такого, чему хотелось верить, что рассеяло бы его сомнения, только если бы на кон не был поставлен вопрос о здравии его рассудка. Не мог же Ли Ян одновременно сосуществовать сразу в двух местах, быть с ним и с группой? Как Вел мог утверждать, будто Ли Ян был с ними, если это не так? Этой ночью Ли был с ним, а после парня нашли мертвым, – казалось, ничего яснее нет, иначе бы он не сидел здесь, и его не допрашивали бы как обвиняемого. Сатин почувствовал новый прилив головокружения и обхватил голову ладонями. Царапины на его теле и эта слабо затухающая боль – не вымысел. Он видел Ли Ян собственными глазами.

Холовора оперся локтем о стол и положил ладонь на лоб.

– Вел, ты ведь знаешь, что это неправда, – произнес Сатин как можно тише, чтобы его слова не услышали следователи.

– Satinette, Я КЛЯНУСЬ. Причину смерти еще устанавливают, но процентов на девяносто можем быть уверены, что она произошла после передоза наркотиков.

– Кто-то видел его со мной, иначе как ты думаешь, почему меня подозревают? Значит были свидетели, которые видели меня с Ли Ян.

– Нет, их не было. Их просто не могло быть, потому что Ли Ян никуда не выходил. Я когда-нибудь тебя обманывал?

Он не раз сталкивался с взглядом друга, и должен признать этот негодующий взгляд удивлял его ничуть не меньше убежденности Велескана в собственной правоте.

Следователь сел и принялся что-то старательно выводить на листе формата А4. В углах собирались потемки, тишину нарушало только жужжание мухи и поскрипывание надавливаемой ручки.

– Право дело, Satinette, ты в последнее время слишком много ударялся головой о твердые предметы… – заговорил Велескан натянутым тоном, словно нехотя, словно разговаривал с сумасшедшим. – Тебе могло показаться.

Экспертиза выявит его причастность к смерти Ли Ян. Она докажет его вину. С ним был Ли Ян и никто другой – таков единственный правильный вариант. Только эта уверенность не дает безумию поглотить его. Он цепляется за такую ужасную правду… но только она способна спасти его от сумасшествия.

– Показаться? Считаешь, я совсем выжил из ума?

– Мы приняли к сведению ваши слова. Благодарим вас за сотрудничество. – По низкому грубому басу Сатин определил, что к нему обращался следователь: – Надеюсь, еще вас застать, господин Холовора. Имейте в виду: любая попытка скрыться заграницей без соответствующего разрешения полиции может привести к неприятным для вас последствиям.

Опустошенный и окончательно запутавшийся в правде и во лжи он все еще сидел за столом, соединив пальцы в замок.

Что это означает? Свобода?

– Прошу вас, вы можете идти, – следователь пристально смотрел на него.

Как лунатик он медленно поднялся из-за стола. Велескан – следом.

– Я и не думал… ты вернулся, чтобы объясниться со следователем, – сказал он тихо другу.

Сатин был настолько поглощен борьбой с самим собой, что забыл про Анну-Лизу.

Зажгли люстру, и полупустую комнату залил тусклый желтоватый свет.

– Фрэя хотела предупредить насчёт Ли Ян, она тебя искала, – шептал ему Велескан. – Ты её не видел? Ли Ян весь вечер вел себя странно, его как будто что-то расстраивало, и он не мог держать себя в руках.

Головокружение усилилось. Очень хотелось пить, и Сатин промолчал, чтобы не усиливать жажду.

Аулис досталось из-за него, но он не собирался брать вину за случившееся на себя.

Фрэя собиралась предупредить его о намерениях Ли Ян, она тоже видела то, чего он предпочел не замечать, то, из-за чего вся его жизнь пошла наперекосяк. Не заметить змею на собственной груди…

– Ты в порядке? – Вел опустил ладонь на его плечо. Одежда, как мочалка, ткань плотно облепила тело. – Да тебя лихорадит! – так же шепотом воскликнул музыкант.

– Скажи, ты действительно видел Ли Ян? – прервал он.

– Да, – осторожно ответил Д’Арнакк. – Я не пытался тебя выгородить, я сказал им правду. Я также видел Тео. Они оба были с ребятами. Я ничего не напутал.

Он не мог объяснить это никак иначе, только лишь тем, что Велескан, вероятно, ошибся.

Мужчина приблизился достаточно, чтобы Велескан различал его прерывистый шепот.

– Как умер Ли Ян?

– В его крови обнаружили ядовитое вещество. Вероятно, оно подействовало не сразу, Ли Ян еще успел выпить, в итоге алкоголь ускорил процесс отравления, что и привело к быстрой смерти. Судебно-медицинский эксперт убежден, что вещество ввели прямо в вену, но это мог сделать лишь тот, кто на данный момент был ближе к убитому. Есть гематомы на том месте, куда, как полагают, был введен яд. Есть еще одно доказательство того, что это мог сделать только тот, кто имел с убитым физический контакт. И это не женщина.

Сатин нагнул голову, опуская ладонь на шею и проводя по корням волос. Кожа была скользкая от пота, волосы слиплись.

Полицейские о чем-то переговаривались вполголоса, шелестели бумагой. Высыпали пепел в мусорное ведро.

Сатин резко отдернул руку, которой сжимал дверной косяк, и белый широкий рукав скрыл ладонь. Неужели этими руками сегодня было совершенно преступление? Воспоминания о том, как прошла остальная часть ночи и последующее утро, начисто стерлись из головы. Назойливая мысль никак не хотела исчезать: Ли Ян должен был понести наказание за причиненный ему позор. По лбу потекла струйка пота, сбежала на переносицу, соскользнула по щеке. Обернувшись назад, он увидел люстру над головой следователя и кружевное переплетенье теней на столе. За окном собирались сумерки. Было видно, как муха бьется за противомоскитной сеткой. Детали смазались. К нему обратились два лица, ставшие светлыми пятнами.

В ушах непрерывно стучала кровь, прочие звуки постепенно стихали.

Сначала стало темно, потом он почувствовал под щекой твердый пол. Моргает, но глаза не видят. Немного лучше, прохладней, тише. Теперь всё будет хорошо.

*

Почти раздавлен.

Щелканье фотокамер режет слух, вспышки бьют по глазам. Сегодня смешали с грязью очередную знаменитость.

– Почему вызвали врача?! Что здесь произошло?! Господин Холовора! Вы будете делать заявление?! Ответьте, Сатин, вы согласны с обвинениями полиции?

Все они чего-то хотят от него… С приходом ночи духота не ослабла, он задыхается здесь. Необходимо уйти, но плотная масса людей, обступивших со всех сторон, не позволяет этого сделать. Ладонь доктора давит на плечо, свободной рукой Персиваль расталкивает людей, давая Сатину дорогу. Вдвоем они проталкиваются через столпотворение у выхода из парка. Отовсюду напирают с микрофонами, камерами.

Назад к карточке книги "Каминг-аут (СИ)"