Текст книги "Каминг-аут (СИ)"
Автор книги: Chans
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 95 страниц)
– Отдай мне ключ, – потребовал Сатин. Ему было не до веселья. Обернулся к парню, выжидающе глядя на того, а глаза сами собой закрывались. – Ключ.
Под смуглой кожей парня проступили желваки, черты заострились, тонкие губы сложились в жесткую линию. Какая красота? С чего он вообще взял, что Ли Ян может быть так же привлекателен, как Тео?
Ли Ян схватил его за локоть и плечо, одно усилие и вывернет из сустава.
– Потому что я ненавижу тебя, Сатин. Ответ на твой вопрос. Ты такая блядь… Не можешь без людей, они нужны тебе, чтобы изводить их, – слегка кивая головой, напирал Ли Ян. – Знал бы, как ты меня бесишь!.. Но тебе постоянно всё сходит с рук, и это бесит особенно сильно!
Парень оттолкнул его к двери и взял в руки табуретку. Комнатка совсем маленькая, не развернуться. Швырнул табуретом в него, Сатин судорожно втянул воздух и загородил лицо руками. Деревяшка врезалась в стену рядом с головой и с грохотом ударилась об пол.
– Чем белее кожа, тем охотнее тебя верят, да?!
Ли Ян ударил его головой об косяк. Из глаз посыпались искры, голову словно сдавил железный обруч. Сатин покачнулся, слегка нагибаясь вперед и хватаясь одной рукой за голову. Он содрал кожу на спине об дверную ручку. Поднял ошеломленный взгляд.
– Что же с тобой произошло?! Почему ты стал такой тряпкой?!
Сатин зажал уши руками, словно голова могла взорваться. Китаец тряс его, сжимая пальцы до боли. Взгляд Ли Ян метался, от перевозбуждения китаец не мог совладать со своим голосом, который то и дело подскакивал вверх.
– Давай, покажи мне свою агрессию! Покажи! Давай! Давай… Покажи… Что ты сделаешь с тем, кто тебя оскорбил?! Покажи мне… Хочешь меня побить?!
Ли Ян перевернул все ящики стола, пока не нашел то, что искал. Ножницы. С силой дернул его за волосы – глаза непроизвольно наполнились слезами – подцепил фиолетовую прядь, потирая её между пальцев, натянул. Отрезал.
Сатин уперся руками в плечи Ли Ян, ощущая, как ноет позвоночник. Содранная кожа горела.
– Что ты со мной делаешь?
– Что же я делаю? И сам никак в толк не возьму! Может захватить презервативов?! Тео-то небось не боишься заразить, трахаешь его без презерватива! – Обхватил пальцами шею и швырнул его на угол кушетки. – Ты ничем не болен, а? Гепатитом там? Сифилисом? – Голос парня звенел. – Решил, будет весело?!
Ли Ян поднес прядь к лицу.
– Какой сладкий запах, пахнет тобой!
Отрезанные волосы и ножницы Ли Ян отбросил на туалетный столик.
– Смотри-ка!
Ли Ян вытащил из заднего кармана бело-голубую упаковку таблеток.
– Осталось немного. Давай уж доведем дело до конца!
Сатин сел на полу. Волосы облепили лоб.
Нависая над ним, Ли Ян поднял его лицо за подбородок и попытался разжать челюсти. Его зубы нравились Ли – Сатин всегда знал это – у парня-то у самого было полно проблем с зубами.
– Если не откроешь рот, я вырву тебе пару зубов, – пригрозил китаец, надавив ногтями на корни нижних.
Он послушно разжал челюсти.
– А теперь проглоти её! Давай!!
Парень задрал его подбородок выше.
– Да как ты еще не умер от такой дозы! Ты должен был впасть в летаргический сон, кому, как там это называется?! Тебя должен был хватить эпилептический удар!
Он подавился, потому что Ли Ян его тряс. Хотелось откинуться прямо на полу и мгновенно отключиться, голова сама свешивалась на плечо. Китаец поднял его с пола на ноги, будто он ничего не весил, и вместе с ним упал на старую кровать на пружинах, кроме поролонового матраса, на ней ничего не было. Пружины тут же откликнулись.
Стоило коснуться головой матраса, как глаза начали закрываться.
– Перестань, Ли… Мне очень плохо.
Сатин попробовал перевернуться на бок. В целом было плевать и на парня, и на всю эту ситуацию. Хотелось лишь одного – чтобы его оставили в покое.
– Я преподам тебе хороший урок! Подрастеряешь всю свою мужскую гордость! Знаешь, а ведь это я вырубил подружку твоего сына.
Ли Ян почти касался губами его лица, мятно-горчичное дыхание обжигало кожу.
– Ты обезумел… Зачем тебе эта девушка?
Холовора отвернул лицо.
– Сделаю больно твоему сыну – сделаю больно тебе. Ты ведь его обожаешь! Такой хороший парень, что меня прямо тошнит!
Сатин перевалился на бок, подминая поролон и путая себе волосы, зашептал:
– Причинил бы зло моему сыну?.. Ты так меня ненавидишь?
– Меня бесит вся ваша ебанутая семейка! Твоя ненасытная сука-жена, которая только внешне святая!
– Заткнись, Ли-и!!
Парень встал на кровати и отстегнул юбку, она улетела под стол, щелкнул застежкой ремня, расстегнул ширинку, снял брюки. И развернул его к себе. Белья на Ли Ян не было. Китаец еще не успел смыть краску с тела, скорей всего, даже и не пытался, отшлифовывая свой мерзкий план.
– Аулис, кстати, тебе тоже нравится. Она из хорошей семьи, образованная и сексуальная, как раз то, что тебе надо для полного счастья. Прекрати дергаться!
Ли Ян уложил его руки вдоль тела и придавил их к кровати, налегая своим весом.
– Я сказал – прекратить! Всё, – с шумом вздохнул парень, раздув челку, – теперь я спокоен. Меня сейчас волнует другое… Я не уверен, что у меня встанет на мужчину, даже такого как ты. Если ничего не произойдет, тебе придется отсосать у меня. Да, этим самым миленьким ротиком.
Китаец зажал его подбородок. Сатин помотал головой, стремясь стряхнуть ладонь Ли Ян.
– Что, не хочешь?
Пальцы сильнее сдавили кожу на скулах. Вскоре китаец отпустил его лицо, но в покое не оставил.
– О, Сатин, – хрипел парень, пытаясь его раздеть и выворачивая руки, – я ведь собирался сотворить с твоим сыном что-то такое ужасное, а ты бы потом считал себя в ответе за то, что с ним произошло, какая жалость! Но ты мне сам помешал, когда увел его с заднего двора. Кто бы мог подумать, что ты его не бросишь, вы так орали друг на друга!..
Ли Ян лег сверху, прижавшись к его бедрам, потерся. Это сразу же раззадорило парня.
Сатин перестал сопротивляться, не понимая, почему он позволяет этому случиться. Он почти не различал лица Ли Ян, только ощущал горячую кожу и запах тела. Как скотина, которая позволяет загнать себя на смерть ради мяса.
Эрекция у него была неслабая, и Ли Ян заметил. Вероятно, китаец отнёс это на счет своего сходства с двоюродным братом.
Кусая губы, Сатин медленно ворочал головой, лежать было неудобно, шея заболела, боль стала отдаваться в позвоночник.
Китаец стащил с него последнюю одежду, избавил от обуви.
– Поиграем?
Голос парня казался напряженным. На лицо легла тень, когда Ли Ян наклонился.
– Смотри, что я делаю.
Зажал его челюсть одной рукой, не позволяя отвести лицо, и запустил пальцы себе в рот, собираясь использовать слюну вместо смазки.
– Проблем не будет? – настороженно спросил парень. – Попробуешь меня покалечить, и я отрежу тебе всё к черту!
Дернул колени в разные стороны, налегая сверху. Пришлось сжать бока Ли Ян.
Парень по-прежнему держал его за руки, медленно заполняя собой. Сатин издал сдавленный звук, откидывая голову назад. Пошевелиться не давала хватка Ли Ян. Любое движение теперь вынуждало выгибаться, застывать и снова выгибаться. Это так похоже на порабощение.
В ушах отдавался скрип пружин. Сопротивлялся боли, но не насилию. Казалось, таблетки подавили в мозгу здравый смысл.
К лицу прилила кровь.
Сатин сжал мышцы, и китаец задышал громче.
Угол был неудобным, Ли Ян одной рукой подсунул ему под спину поролоновый валик, после чего задвигался энергичней, проникая глубже.
Сатин снова сжал и подался навстречу, тут же послышался стон Ли Ян.
Парень почти улегся, вцепившись в его плечи и выгибаясь всем телом. Влажный живот лип к его, с подбородка Ли Ян капал пот. Брыкаясь, Сатин пытался сбросить с себя тяжесть, чем доставлял китайцу немалый дискомфорт, но от этого дело загорелось только быстрее.
– Мне не хватает твоих воплей! – остервенело прохрипел Ли Ян. – Кри… кричи!
Резко запрокинув голову назад, Сатин ударялся затылком о металлическую спинку, задел пружины в изголовье кровати. Хотелось орать матом. Зажмурился, перед глазами запестрили точки.
Ли Ян вышел с липким, влажным звуком и перевалил его на живот, ударил лбом о спинку кровати, снова вошел, дергая на себя, на этот раз он заработал как метеор, постанывая от удовольствия – не ожидал, насколько приятной окажется эта месть. От постоянных соприкосновений пот Ли Ян пропитал кожу. Уткнувшись лицом в поролон, Сатин безнадежно пытался задавить рвущиеся из горла звуки в его толщине.
Парень не был искушен в этом деле, наверняка, уже наметились синяки. Задний проход превратился в огненное жерло. Уже кончая, Ли Ян вцепился в кожу немногим ниже корней волос с такой силой, словно хотел переломить ему шею. От горячих липких пальцев по коже пробегали мурашки.
– Черт, а ты классно трахаешься! – с шумом выдыхая, прошептал китаец.
Какое-то время Ли Ян, прерывисто дыша, смотрел на него, потом повалился на спину – тяжелая рука упала поверх спины Сатина, своим весом напоминая, кем затеян этот акт отмщения, – и небрежно отметил:
– У тебя там кровь.
Сатин лежал на животе, подобрав под себя согнутые руки, и тяжело дышал, спина взмокла и дрожала. Пораненную кожу болезненно саднило, но это еще можно было перетерпеть. Сатин больше не брыкался, отчасти из-за боли. Не найдя выхода, напряжение вылилось в тяжесть в животе, ноги стали ватными. Любое соприкосновение с кроватью отдавалась почти болью, но ни кто не собирался доставлять Ли Ян удовольствие и доводить себя до оргазма. Пускай отправляется нахер. Как вдруг чужие пальцы коснулись скользких от семени ягодиц, и, коря себя за слабость, Сатин прогнулся вслед за лаской.
Позже парню захотелось сменить положение.
Перевалившись на спину, Сатин свесил ноги с кровати. Непроизвольно сместил ладонь вниз по животу. Ли оседлал его, как женщина, помогая себе пальцами. Влажная кожа скрылась между бледных бедер Ли Ян. Сатин задышал животом, пропуская воздух через приоткрытые губы. Слишком узкий. Поначалу парень не мог даже пошевелиться. Придавив коленями его запястья, Ли Ян стиснул зубы и сделал первый толчок. На мгновение получилось отгородиться от действительности и забыть обо всем.
Вскоре китаец уже извивался на нем. За каждым стоном Ли Ян замирал и запрокидывал голову.
Спина вспотела, придавленный матрас стал влажным от горячего тела. Спутанные пряди липли к коже. Тяжелое прерывистое дыхание саднило горло, пот заливал глаза.
Губы стали неприятно сухими.
Зрелище Ли Ян завораживало. Тот медленно скользил на нем, прогибая спину, едва касаясь пальцами его груди. Глубокое учащенное дыхание Ли Ян и ток крови в ушах перекрывали остальные звуки. Жар нарастал.
По ногам Ли Ян потекло его семя. Парень продолжал двигать тазом – как будто не замечал ничего вокруг.
Сатин попробовал сдвинуть колени парня со своих рук, но тот нагнулся вперед, стиснув его локти и не дав тем самым ни малейшего шанса освободиться.
– Дай мне передышку…
– Лежи… – беззвучно выдохнул китаец.
Когда всё закончилось, Ли Ян устало подобрал с пола ножницы. Сатин обернулся через плечо, тяжело садясь на кровати.
– Не смей меня резать! Хочешь, чтобы я затаскал тебя по судам?
Слова не подействовали. Ножницы клавишник не выпускал из ладони, крепко сжимая их смуглыми пальцами. Холовора выставил вперед руку, пытаясь оттолкнуть ножницы. Металл впился в кожу, и Сатин отдернул ладонь.
– Не сходи с ума!
Ли Ян вцепился в его волосы, с легкостью повалил и прижал локти к матрасу, вдавив в тугую толщу. Прозвучала пощечина, еще одна, вторая, третья. Ли Ян подхватил свой ремень и стиснул им запястья.
– Заткнись, тебе говорят!.. – Парень приблизил своё лоснящееся от пота лицо так, что Сатин разглядел прозрачные капельки на посеревших щеках. Взгляд снова помутнел. – А иначе у тебя не останется никаких воспоминаний о сегодняшнем дивном свидании. Это будет воспоминание обо мне и о тебе. Навсегда запомнишь эту ночь!
Ли Ян перевернул его на живот и опустил ладонь на затылок, вжимая щекой в поролон. Связанные руки оказались придавлены телом к кровати.
– Спорим, тебе не приходилось сталкиваться с подобным, – грубо бормотал китаец, часто и надрывно дыша у него над ухом, буквально изнывая от овладевшего телом желания. Надавливая острием ножниц на кожу, Ли Ян провел ими вдоль позвоночника. Сатин невольно вздрогнул. – Мне нравится эти драконы на твоей спине. В следующий раз, когда отправлюсь в Токио, позволю точно так же исколоть меня иглами.
Глаза непроизвольно расширились, когда холодная сталь впилась в израненную спину.
Вот тут-то он закричал. Ли Ян не давал ему пошевелиться, налегши своим весом, и ножницы резали кожу на пояснице, опускаясь ниже. Застонал, жмуря глаза, под веками всё побагровело. Начал ловить ртом воздух.
– Это станет для тебя волшебным уроком, Сатин!
На его счастье, ножницы оказались острыми.
Он попытался спихнуть Ли Ян, но китаец откинул окровавленные ножницы и, не давая опомниться, потащил за собой.
По пояснице, ягодицам сочилась кровь. Сатин был на грани безумства. Пот разъедал воспаленные глаза. Запястья ныли. Если бы Ли Ян не удерживал его, то он бы не простоял и секунды. Парень свирепо шарил по столу, разбрасывая вещи.
– Так… крики я твои слышал, теперь я хочу увидеть твои слезы! Когда ты последний раз плакал, а?! В своём далеком, далеком, предалеком детстве?! Признай, Сатин, ты уже давно конченый человек!
Одной рукой китаец обнимал его за талию, другой обмотал вокруг головы обрывок ткани, пытаясь сымитировать кляп, и зубы тут же прикусили лоскут.
Притиснув его передом к своему животу, Ли Ян заглянул в глаза. Медовое тело было почти безволосым, больше всего китаец походил на куклу.
– А ты превосходно держишься.
Завязав узелок покрепче, парень ударил его по ребрам, еще раз и еще, пока Сатин не сложился пополам в углу у двери. Ли Ян надавил на его плечи, усадив на пол, сам сел и провел пальцами по его груди.
– Интересно, что будет дальше?.. Ты всё так же будешь лицом и голосом «Храма Дракона», всё так же будешь зажигать с моим братцем, этим нерадивым ничтожеством, которого ты имел неосторожность совратить?.. Черт! Ты меня вообще слушаешь?!
Он всё слышал, как никогда четко, каждое слово.
Тут Ли Ян поцеловал его в губы через повязку и погладил по щеке.
– Ты что-то втираешь в тело, я прав?
Сквозь ткань лицо обдало горячим дыханием. Парень опустил голову ниже, едва задевая губами шею Сатина и вдыхая запах кожи.
– Мда-а… – протянул китаец, лаская его живот. – Гладко, как у ребенка.
Ребра начинали ныть сильнее от каждого касания.
Ли Ян отстранился. Ненадолго задумавшись, огляделся по сторонам, и с усмешкой поднялся на ноги.
– Я понял, чего мне напомнила эта твоя пятнистая раскраска.
Парень выхватил из ведра крапленую орхидею и приложил к груди Сатина, как набросок на листе бумаги – к оригиналу. Коснулся нежным цветком кожи у пупка и провел вниз, там, где россыпь пятен была наиболее приметна.
Поднеся цветок к носу, втянул в себя аромат.
– Но пахнешь ты лучше.
Ли Ян подошел к столику и снова принялся рыться в бардаке.
Сатин согнул правую ногу и, обхватив рукой живот, коснулся раскаленным лбом колена. Напряжение в теле ослабло. Придвинул левую ногу ближе, точно хотел прикрыться от Ли Ян.
Вернувшись, парень больно схватил за волосы, вынуждая поднять лицо, и поднес к щеке тонкую шпильку для волос, давая полюбоваться.
– На каком бы языке написать? На китайском – символично, но долго, – принялся рассуждать вслух, встряхивая зажигалку. – На финском – уже лучше, но тоже не то: мало кто поймет, к тому же, это не мой язык, а – твой… О’кей! Пускай уж будет английский.
Встряхнул зажигалку. Со щелчком откинулась крышка.
– Слово из пяти букв. Мы быстро управимся.
И тут же рассмеялся.
– Вот бы не подумал, что увижу на твоем лице подобное выражение! У тебя такие испуганные глаза! Неужели это я, обычный парень, напустил на тебя страху?
Опускаясь на пол у его ног, Ли поднес острый конец шпильки к пламени.
В этот раз голос парня прозвучал серьезно.
– Дернешься, и я проткну тебе кое-что существенное.
Ли Ян раздвинул его колени в стороны.
Ощущая, как надрывается сердце в груди, Сатин зажал связанными руками рот. Согнулся в пояснице.
– Хорошо, что он твердый, быстрее закончим. Я тебе так забабахую, что долго еще не захочешь… ну ты сам знаешь, чего не захочешь. Если Рабия узнает, она очень расстроится. Неприятно, должно быть, постоянно видеть свидетельство позора любимого человека.
Уперев левый острый локоть в его живот, китаец аккуратно сжал пальцы на его горячей коже и правой рукой начертал первую черту в слове.
Зажимая себе рот, он все равно пронзительно ахнул. Спазматично выпрямился, по телу прокатилась волна огня, расплавляя внутренние органы. Тело напряглось, он издавал не то судорожные всхлипы, не то приглушенные крики. Впервые в жизни он с поразительной точностью представил, как люди умирают от боли.
От чрезмерного сосредоточения у Ли Ян на лбу выступил пот.
Агония усилилась. Дышать стало нечем. Боль вынуждала корчиться, выгибаться. Зубы прокусили губу до крови. В голове трещало.
V… W…
До боли вжавшись затылком в угол, он содрогнулся всем телом, взбесив парня, тот начал материться и сильнее надавил локтем в солнечное сплетение.
– Почерк – загляденье! В школе меня постоянно хвалили за него, пока не выгнали!
Он слышал, как Ли щелкает своей зажигалкой.
I… H… C… O…
Тело, объятое пламенем. Он зажмурил глаза, показалось, глазные яблоки сморщились под веками; вцепился зубами в повязку, дыша через нос, он начал задыхаться; пальцы накрыли глаза, мокрые от слез.
P…R…
– Нет! Еще не время падать в обморок! А то ты пропустишь всё самое интересное, – процедил Ли Ян сквозь зубы. – Последнее усилие.
Каждая частичка его тела словно ожила и пришла в движение, отчаянно сопротивляясь чудовищной действительности.
E…
Глаза припухли от слез. Сатин с трудом их разлепил.
Кожа покраснела на том месте, где теперь красовалось выжженное слово.
Китаец отпустил его, и, обмякнув, Сатин повалился на бок, вытянув перед собой связанные руки. Истертые запястья онемели.
Ниже пояса всё пылало, невозможно было даже усидеть.
Не взглянув в его лицо, парень, а тот был всё это время абсолютно голым, кинул почерневшую шпильку под кровать и уложил его на спину, прямо на полу.
Рваное дыхание вырывалось из груди. Голова разламывалась. До этого часа он ничего не знал о настоящей боли.
Китаец освободил его запястья, швырнул одежду к ногам, сам оделся, перешагнув через него, отпер дверь и ушел.
*
Здесь было маленькое окошко, с мутными стеклами. Белая краска на фрамуге облупилась. Форточка была глухо заперта. За ночь и особенно жаркое утро воздух в комнате превратился в тошнотворно-удушающую маску. Спёкшаяся пыль серебристо-пепельным плащом клубилась под окнами. Солнце накалило комнату. Сквозь мутную пленку дотлевающего дня в сновидение просачивались терпкие запахи цветов. Сразу вспомнилось восьмое марта, когда Рабии надарили множество букетов. После долгой душной ночи резкий цветочный аромат немного кружил голову.
Не погружаясь в глубокий сон, Сатин оставался плавать под поверхностью, изредка неприятно вздрагивая руками или ногами, когда ему чудилось, будто он погружается-таки на дно. Вот если сейчас он посмеет пошевелиться, вернется ощущение такое, будто в него заживо вбивают гвозди. Каким-то смутным воспоминанием он снял кляп и набросил на себя одежду, пытаясь спрятать все те увечья, которые ему нанёс Ли Ян. Однако под кипой тряпья, обнаженное тело спарилось, ляжки склеились. Во рту пересохло, хорошо еще Ли Ян не додумался до минета. Как это часто бывало, Холовора попытался капнуть глубже и поискать положительные моменты. Ведь парень его не убил, и он вспомнил, какой злобой полыхали миндалевидные глаза. Ли Ян мог попросту замучить его до смерти.
Сейчас он зажмурится и постарается всё забыть, и будет продолжать вести себя как ни в чем не бывало. Как будто не было этой ужасной ночной вакханалии. Скоро боль пройдет, а время остудит память.
Разомкнув слипшиеся веки, он скосил взгляд на свою руку, к которой прижимался лбом во сне. Ветвистое деревце тонких вен проступило на тыльной стороне ладони; от ножниц там остался бледный след, когда Сатин вскинул руку, пытаясь отвести от себя острый конец.
Презирал ли он своего клавишника?.. Скорее нет, чем да. Сатин хорошо к нему относился, можно даже сказать, любил, как младшего брата. Да, Ли Ян никогда его не волновал, но разве это важно? А если тот назвал его шлюхой, то уж тем более ему должно быть все равно, что думают о нем другие люди, в том числе и Ли Ян Хо.
Сможет ли он простить? Сконцентрироваться мешала жажда, сводящая с ума. В лицо лезли мухи.
«Что будет дальше? – интересовался Ли, водя липкой ладонью по его животу».
Сатин пошевелил кончиками пальцев, вжимая ногти в пыльный поролон.
Не что будет дальше, а что делать дальше? – поправил он мысленно Ли Ян Хо.
Показалось, что он знает ответ на этот вопрос, всегда знал и бережно хранил у себя в голове, но достанет ли ему смелости дать правильный ответ?
– Ты собираешься весь день проспать? Уже пятый час, – сердитый, даже злой голос Огнецвета вывел из раздумий.
Что это с ним? Обыкновенный Огнецвет – беззаботный и смешливый человек, он не может говорить с таким ожесточением.
– Твоя жена не стала тебя будить, но она ждет, пока ты не проснешься. Она велела детям собираться домой, так что они тебя не дождались, но я не могу их в этом винить. – От голоса друга веяло какой-то мертвенностью. – Сатин… я скажу кое-что очень важное… мы вызвали полицейских.
Гитарист прикрыл дверь и приблизился к кровати, должно быть, тревога не позволяла ему сесть, а стоя, было легче собраться с мыслями.
Нельзя сказать, что вернулась прежняя острота зрения, но по сравнению с ночью видеть он стал гораздо лучше.
– Они допрашивали группу. Я уж думал, это никогда не кончится, а теперь хотят взяться за тебя.
О чем он говорит?
– Полиция хочет тебя допросить. Сатин, у нас не было выбора! Тут были дети, в том числе и твои. Я и Велескан, мы перепугались! Сатин, прости ради Бога! Мы позвонили в полицию…
С замершим сердцем он слушал сбивчивый монолог.
– Это было необходимо. Нашли мертвое тело… Тело Ли Ян.
Сатин издал тихий звук потрясения.
От биения сердца, казалось, вздрагивало всё тело.
Вдруг ощутил на себе непомерную тяжесть ужаса. К горлу подкатила тошнота. Немигающим взглядом он уставился в стену, ощущая, как леденеют ноги.
– Последним, с кем видели Ли Ян, был ты. И если они найдут доказательства того, что он… ну, в общем, что у тебя мог быть мотив для его убийства… В его теле было найдено токсическое вещество, никто не понимает, как оно туда попало!
Огнецвет не обращал внимания на него, но для парня было важным донести до него эту информацию.
– Следователь еще здесь, и Анна-Лиза приехала. Она не слишком сердита, хоть ты и подставил её: репутация парка пострадала. Она возлагала на тебя всю ответственность… Анна-Лиза ждет твоих объяснений. Меры ужесточились, ты ведь знаешь, из-за этого маньяка, убивающего молодых людей. Все напуганы, всем страшно…
Больше Огнецвет не произнес ни слова, вышел, толкнув дверь. Та скрипнула, словно выражала горькую обиду, и затворилась за ним.
Слишком много всего навалилось. Сатин не двинулся с места, хотя ему необходимо было открыть эту заплесневелую форточку, загаженную насекомыми, чудовищно хотелось осушить горло, облить себя водой. Он грезил о воде. Слишком много всего навалилось… Мечты о воде стали его наваждением.
– Это чудовищно! Ли Ян не заслужил такого! Не может быть! Эта зараза добралась и до него! – отдавались от стен коридора крики Велескана. – Я хочу увидеть Сатина, пропустите!
Как больно в груди…
– Успокойся! – грубо оборвал его Лим-Сива, и Сатин услышал звук возни, шарканья, как если бы завязалась небольшая потасовка. На что голова отозвалась привычной пульсирующей болью.
– Я его разбудил… он там лежит на кровати… – заторможенный голос Огнецвета, и это тоже доставляло боль. Это неверие, нерешительность, шок…
Надежда… от неё ни осталось и следа. Это крах его карьеры. Скандал о смерти Ли Ян уничтожит всё, чего он добился.
– Satinette, это не может быть правдой! Скажи это, скажи, что не убивал Ли Ян!
Сатин лежал, не шевелясь, не моргая, глядя в стену остекленевшим взглядом. Медленно перевел взгляд на музыканта.
Велескан ухватился за косяк, другой рукой – вцепился в плечо Лим-Сивы.
– СКАЖИ ИМ!! Ты не убивал Ли Ян! Прошу, Satinette, скажи!
Лицо Д’Арнакка побледнело, почти до воскового оттенка.
Его молчание… его долгое молчание… лишало дорогого друга последней надежды. Он не должен был молчать сейчас.
– Прекращаем истерику! Ли Ян уже ничем не поможешь! – Лим-Сива оттащил парня подальше в коридор, не дав тому добраться до Сатина. – Держи себя в руках, Велескан! Нам всем надо успокоиться!
Пускай они не говорят про Ли Ян. Он не может больше этого слышать!
Он сжал пальцы в кулак. Как только вытащил руку из-под одежды на свет, солнце осветило покрасневшее запястье. Спина болела, кости ломило, болели и бедра, покрытые синяками. Напротив кровати весело зеркало, но брезгливый страх не давал взглянуть на себя.
По возвращении Лим-Сива застал его за попыткой приподняться на руках. То, что музыкант хотел высказать ему, так и осталось невысказанным, поначалу Лим-Сива просто не сводил глаз, словно забывшись.
– Сатин…
Музыкант подошел к кровати на пружинах, которые торчали во все стороны из-под затертого матраса; одна пружинка вонзалась в икру, еще одна постоянно упиралась в плечо, потому что он лежал прямо на ней.
Лим-Сива не тот человек, который будет размениваться на мелочи. Не слишком деликатная рука смахнула с плеч плащ, тот скатился по спине.
– Твою мать!
Какое-то время Лим-Сива молчал, блуждая по его телу полубезумным взглядом.
– Кто это сделал? Не сам же ты… Ты, конечно, с заскоками, но не до такой же степени!
Кровь на коже запеклась, въелась в матрас. Зудела царапина на пояснице.
Лим-Сива обвел гримерку ошеломленным взглядом. Ли Ян устроил настоящий кавардак, раскидав мелкие вещи, посносил мебель. Окровавленные ножницы и ворох шпилек для волос особенно бросались в глаза.
– Да скажи ты хоть слово!
Лим-Сива тронул его за плечо. Позвоночник отозвался на прикосновение ноющей болью, превозмогая которую, Сатин сел и взглянул в зеркало. Тяжелый хвост съехал к шее, лицо в ссадинах, на лбу – синяк. От ресниц темные отпечатки на щеках, глаза покраснели и припухли. По всему телу синяки, особенно на его нижней половине, на ногах, четко выделялись на коже.
Быстро отвел взгляд от зеркала, не желая видеть себя в таком жалком виде.
– Сатин, всё очень серьезно! Кто бы это ни сотворил с тобой – он за всё ответит!
Сатин опустил на плечи плащ и запахнулся.
Музыкант очертил рот и поднял глаза к потолку. Так делала бабушка Сатина, когда тот приходил с фингалом под глазом или с солнечным ожогом, брала за запястье, разворачивала к свету…
– Он уже ответил, – пробормотал Холовора, пытаясь усесться так, чтобы ничего нигде не болело.
Договорить ему не дал Тео. Вошел тот абсолютно бесшумно. Парень молча обошел Лим-Сиву и впился взглядом в Сатина. Макияж потек и размазался по лицу, отчего красивое лицо китайца выглядело гротескно.
– Он это сделал, – кивая, Сатин подался вперед, чтобы Тео лучше рассмотрел его лицо.
Глаза парня округлились, и тот слегка отвернулся.
– Ли Ян, твой брат, – Холовора приоткрыл рот, подбородок дрогнул. – Поимел меня.
– Нет, ты… – отшатываясь, просипел Тео, – я тебе не верю.
– Неужели?!
Казалось, сердце кровоточит.
– Зная тебя и зная его… то, что ты говоришь, не может быть правдой. Ли Ян и мухи обидеть не мог!
– Тот Ли Ян, о ком ты сейчас говоришь, это совершенно другой человек.
Слова с трудом проталкивались через иссушенное горло. Сатин пытался смочить губы слюной, но во рту пересохло. На запястьях проступали четкие следы от ремня. То, что здесь произошло насилие, было очевидно, да только Шенг отказывался в это верить.
Тео схватил его за плечи:
– В одиночку он даже удержать бы тебя не смог! Я знаю своего брата! И он сейчас мертв! А обвиняют именно тебя!
– Быстро ты перешел на его сторону. Забыл, что не считался с ним как с двоюродным братом!
– Это ничего не меняет!
– Сраные узы, солнце мое.
Холовора поморщился: Тео задел его бедро коленом.
– Тео, послушай, давай-ка обсудим один момент.
Подключился Лим-Сива, осторожно отцепляя пальцы Шенг от синяков Сатина, китаец немного растерял свою решимость, но по-прежнему напирал на вокалиста, проникновенно заглядывая тому в глаза.
Сатин схватил парня за руку, удерживая на месте.
– Взгляни, что твой брат сделал со мной!
Карие глаза Тео потускнели, это больше не был взгляд влюбленного человека. На несчастном лице парня отражалось почти болезненное сожаление. По щекам текли слезы, Тео даже не пытался их смахнуть. Сатин сам ощутил, как начинают гореть глаза от непролитых слез.
Сердце обливалось кровью из-за того, что он стал причиной слез того, кому еще утром рассказывал о своей любви. У Шенг были глаза щенка, которого хозяин собрался бросить в реку. Преданного и разочарованного.
– Подраться – да, вчера Ли Ян изрядно перебрал, в таком состоянии его могли спровоцировать на драку, но изнасиловать он тебя не мог! Ли Ян не мог этого сделать, он не такой человек! Ты его совсем не знаешь!
Сатин приоткрыл рот, боясь, что дрожащий подбородок выдаст подступающие к горлу рыдания.
Лим-Сива бросил на него мрачный взгляд.
– Сейчас я согласен с Тео. Ли по сравнению с тобой – сущий ребенок. Ты намного сильнее его.
– Он меня опоил! Я даже на ногах стоять не мог!
– Нет, Сатин! Не лги самому себе! Тебя не опоишь! А если ты действительно и был пьян, то в том только твоя вина. Это просто смешно, он не мог тебя изнасиловать! Он слишком… – Шенг пытался найти подходящее слово на лице Сатина, прожигая его взглядом.
– Даже если бы Ли Ян на самом деле сделал это, – заговорил Лим-Сива, – задайся вопросом: позволил бы ты произойти подобному? Я считаю, ответ очевиден.
Сатин прикрыл глаза. Казалось, он падает куда-то глубоко-глубоко, словно в колодец, и не может остановить своё падение, не за что ухватиться. Друзья ему не верят, его обвиняют в убийстве, от него отвернулась последняя защита – его любимый человек. У этого колодца нет дна. Если бы Ли Ян тогда убил его, не пришлось бы видеть, как страдает Тео.
– Ли Ян был убит… – прошептал парень.
– Сколько можно твердить об этом?! Разве недостаточно вам было издеваться надо мной?! – выкрикнул Сатин в полный голос, и на пару секунд воцарилось молчание.
– Даже сейчас ты думаешь только о себе. Что ты за человек?..
Снова по оливково-смуглой коже покатились слезы, Тео с искренней и глубокой горечью смотрел на него, большие слёзы катились ручьями по щекам и блестели в свете солнца.
